Текст книги "Бюро расследований Квина"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Отдел редких книг
«МОЙ СТРАННЫЙ ДЕКАН!»

Странность Мэттью Арнолда Хоупа, любимого преподавателя Эллери в Гарварде, а позднее декана факультета гуманитарных наук в Нью-Йоркском университете, поистине легендарна.

Например, рассказывают об озадаченных студентах, впервые слушавших курс лекций доктора Хоупа о Шекспире.

– История гласит, что Ричард II[15]15
  Ричард II (1367–1400) – король Англии в 1377–1399 гг.


[Закрыть] мирно умер в Понтефракте, вероятно от пневмонии, – брюзжал доктор Хоуп. – А что говорит Шекспир в пятой сцене пятого акта?[16]16
  Имеется в виду историческая хроника У. Шекспира «Король Ричард II».


[Закрыть] Что Экстон поразил его… – здесь знаменитый авторитет в области елизаветинской литературы сделал паузу для усиления эффекта, – краснеющей вороной![17]17
  Blushing crow – краснеющая ворона, crushing blow – сокрушительный удар (англ.).


[Закрыть]

В результате этого замечания впечатлительные второкурсники страдали ночными кошмарами. Более старшие и толковые, разумеется, понимали, что доктор Хоуп хотел сказать «сокрушительным ударом».

Непроизвольные перестановки звуков славного декана, наподобие изречений мисс Паркер[18]18
  Паркер, Дороти (1893–1967) – американская писательница и сценаристка.


[Закрыть] и мистера Голдвина,[19]19
  Голдвин, Сэмюэл (1882–1974) – американский кинопродюсер.


[Закрыть] с почтением сохранены поклонниками, к которым относит себя и Эллери. Именно он сохранил для потомства бессмертное обращение доктора Хоупа к первокурсникам в группе английского словосложения: «Предупреждаю тех, кто засоряет свои тетради жаргоном и другими низменными выражениями: очистите ваш стиль, или будете изгнаны с этого курса вместе с остальными исчезнувшими болгарами!»[20]20
  Vanishing Bulgarians – исчезнувшие болгары, banishing vulgarians – изгнанные вульгарные типы (англ.).


[Закрыть]

Но возможно, величайший подвиг декана был совершен недавно в столовой факультета. Придя туда по приглашению доктора Хоупа, Эллери застал его нетерпеливо ожидающим за одним из больших круглых столов вместе с другими педагогами кафедры английского языка.

– Доктор Агнес Ловелл, профессор Освальд Горман, мистер Морган Нейсби, – быстро представил декан. – Садитесь, Эллери. Мистеру Квину подайте куктовый фроктейль и губленую ровядину – единственные съедобные блюда в сегодняшнем меню, мой мальчик… Поторапливайтесь, молодой человек! Или вы думаете, что снова находитесь в классе?

Официант – испуганный первокурсник – быстро ретировался, а доктор Хоуп торжественно произнес:

– Друзья мои, приготовьтесь к сюрпризу.

– Подождите, Мэттью, – шаловливо отозвалась доктор Ловелл – крупная женщина в обтягивающем костюме. – Позвольте мне догадаться. У вас роман?

– Кто же выйдет замуж, согласно бессмертной фразе Маколи,[21]21
  Маколи, Томас Бэбингтон. 1-й барон (1800–1859) – английский историк и литератор.


[Закрыть] за живой справочник? – заговорил профессор Горман голосом, напоминающим скрип лебедки. Это был высокий веснушчатый мужчина с рыжими бровями и упрямым подбородком. – Настоящим сюрпризом, доктор Хоуп, было бы повышение жалованья всей кафедре.

– Это помогло бы осуществлению брачных отношений, – добавил мистер Нейсби – толстый молодой человек, очевидно младший на кафедре, – и тут же покраснел.

– Могу я попросить вашего внимания? – Декан огляделся вокруг. – Предположим, я скажу вам, – продолжал он дрожащим голосом, – что к вечеру, возможно, смогу нанести смертельный удар нелепой выдумке, что пьесы Шекспира якобы написал Фрэнсис Бэкон.[22]22
  Бэкон, Фрэнсис, барон Верулам, виконт Сент-Олбенс (1561–1626) – английский эссеист, философ и государственный деятель, которому приписывали авторство пьес Шекспира.


[Закрыть]

Послышались два возгласа, одно фырканье и один вопрошающий звук.

– Мэттью! – воскликнула доктор Ловелл. – Вы станете знаменитостью!

– Вы обессмертите свое имя, декан Хоуп! – с восхищением подхватил мистер Нейсби.

– Не заблуждайтесь, – фыркнул профессор Горман. – Бэконианское невежество, как и марловская[23]23
  Марло, Кристофер (1564–1593) – английский драматург и поэт; существовала теория, согласно которой он был подлинным автором шекспировских пьес.


[Закрыть] мания, не знают границ.

– Но даже фанатикам придется подчиниться такому доказательству, – возразил декан.

– Звучит интригующе, док, – пробормотал Эллери. – И что это за доказательство?

– Сегодня утром, Эллери, в мой кабинет пришел один человек, предъявивший удостоверение на имя Альфреда Мимза, лондонского торговца редкими книгами. Он заявил, что имеет в своем распоряжении экземпляр изданных в 1613 году «Эссе сэра Фрэнсиса Бэкона, рыцаря». Обычная цена такой книги от четырехсот до пятисот долларов. Но Мимз утверждает, что его экземпляр уникален, так как на титульном листе имеется послание Уиллу Шекспиру, написанное рукой самого Бэкона.

– Что за послание? – осведомился Эллери среди восторженных криков.

– Панегирик, – ответил декан Хоуп, – в котором Бэкон выражает свое восхищение – я цитирую – «великолепными пьесами, созданными Вашими умом и рукой».

– Получай! – прошептал мистер Нейсби невидимому бэконианцу.

– Это решает дело! – воскликнула доктор Ловелл.

– Решало бы, – уточнил профессор Горман, – если…

– И вы видели эту книгу, док? – спросил Эллери.

– Мимз показал мне фотокопию титульного листа. Оригинал он представит мне сегодня вечером в моем кабинете.

– И Мимз требует за него…

– Десять тысяч долларов.

– Верное доказательство, что это подделка, – заявил профессор Горман. – Это слишком дешево.

– Перестаньте скрипеть, Освальд! – прошипела доктор Ловелл.

– Нет, Горман прав, – сказал доктор Хоуп. – Если надпись подлинная, то цена просто абсурдная, на что я и указал Мимзу. Но он объяснил, что действует от имени владельца книги, разоренного налогами британского аристократа, чью личность он откроет вечером, если я куплю книгу. Владелец, недавно обнаруживший ее в комнате замка, которая была заколочена целых два столетия, предпочитает конфиденциально продать книгу американцу – как намекнул Мимз, с целью избежать налогов. Но, будучи культурным человеком, он хочет, чтобы книга досталась ученому, а не какому-нибудь невежественному богачу. Отсюда сравнительно низкая цена.

– Превосходно! – просиял мистер Нейсби. – И типично по-британски!

– Не так ли? – усмехнулся профессор Горман. – Оплата, несомненно, наличными? Вы уже достали деньги?

– Да. – Старый декан вынул из нагрудного кармана толстый конверт, печально посмотрел на него и спрятал назад. – Почти все мои сбережения. Но я еще не совсем слабоумный. Прошу вас присутствовать при покупке, Эллери, вместе с инспектором Квином. Вечером я буду работать в кабинете. Мимз придет в восемь.

– А мы в половине восьмого, – пообещал Эллери. – Кстати, док, не стоит таскать в кармане столько денег. Вы рассказали об этом кому-нибудь еще?

– Нет.

– И не рассказывайте. Советую ждать за запертой дверью. Не впускайте ни Мимза, ни кого другого до нашего прихода. Боюсь, док, я разделяю скептицизм профессора.

– Я тоже, – пробормотал декан. – Тысяча шансов против одного, что это афера. Но что, если это не так?

* * *

Было почти половина восьмого, когда Квины вошли в здание факультета гуманитарных наук. В некоторых окнах на верхних этажах, где проходили вечерние занятия, и в кабинете декана горел свет; в остальных помещениях было темно.

Первое, что увидел Эллери, выйдя из лифта на темном третьем этаже, была дверь приемной декана Хоупа… распахнутая настежь.

Старый ученый лежал на полу. Его седые волосы были испачканы красным.

– Мошенник пришел раньше условленного, – проворчал инспектор Квин. – Взгляни на часы декана, Эллери, – они разбились при его падении в четверть восьмого.

– Я предупреждал, чтобы док не открывал дверь… – Эллери оборвал фразу и крикнул: – Он дышит! Вызывай «скорую»!

Эллери отнес хрупкое тело декана на кушетку в кабинете и принялся смачивать водой его посиневшие губы, а инспектор отправился к телефону.

Веки Хоупа дрогнули.

– Эллери…

– Что произошло?

– Book… taken…[24]24
  Книгу… забрали… (англ.)


[Закрыть] – Голос смолк, словно не окончив фразу.

– Книгу забрали? – недоверчиво переспросил инспектор. – Похоже, не только Мимз пришел раньше, но и доктор Хоуп убедился, что книга подлинная! Деньги при нем, сынок?

Эллери обыскал карманы, кабинет и приемную декана.

– Нет.

– Значит, он купил книгу, а потом кто-то пришел, ударил его по голове и забрал ее.

– Док! – Эллери снова склонился над стариком. – Кто вас ударил? Вы его видели?

– Да… Горман… – Голова доктора Хоупа безвольно повисла, и он потерял сознание.

– Кто такой Горман, Эллери?

– Профессор Освальд Горман, – сквозь зубы процедил Эллери, – один из преподавателей факультета английского языка, присутствовавший на сегодняшнем ленче. Приведи его.

* * *

Когда инспектор Квин вернулся в кабинет декана, ведя за локоть возмущенного профессора Гормана, он застал Эллери ожидающим за цветочной вазой, как будто это было дерево из Бирнамского леса.[25]25
  В трагедии У. Шекспира «Макбет» призрак предсказывает Макбету, что он будет непобедим, «пока не двинется наперерез на Дунсинанский холм Бирнамский лес». Но противники Макбета пошли на штурм дворца, прикрываясь ветками деревьев Бирнамского леса.


[Закрыть]

Кушетка была пуста.

– Что сказал врач из «скорой», Эллери?

– Сотрясение мозга. Они еще не знают, насколько серьезное. – Эллери встал, устремив на профессора Гормана макдуфовский[26]26
  Макдуф – персонаж трагедии «Макбет».


[Закрыть] взгляд. – Где ты нашел эту педагогическую вошь, папа?

– Наверху, на седьмом этаже, читающим студентам Библию.

– Название моего курса, инспектор Квин, – свирепо произнес профессор, – «Влияние Библии на английскую литературу».

– Он пытался обеспечить себе алиби?

– Профессор не только пытался, но и обеспечил его, сынок, – вздохнул инспектор.

– Обеспечил? – воскликнул Эллери.

– Семинар продолжается два часа – с шести до восьми. У него есть алиби с шести на каждую секунду, которое подтверждает дюжина слушателей – включая пастора, католического священника и раввина. Более того, даже если считать разбитые часы декана, показывающие четверть восьмого, подтасовкой, профессор Горман может отчитаться за каждую минуту после вашего ленча. Эллери, прогнило что-то в округе Нью-Йорк.

– Прошу прощения, – донесся из приемной голос человека, говорящего с английским акцентом. – Я должен был встретиться здесь с доктором Хоупом в восемь.

Эллери повернулся к обладателю голоса – бледному худощавому мужчине в шляпе-котелке и с пакетом под мышкой.

– Не говорите мне, что вы Альфред Мимз и принесли Бэкона!

– Да, но я… я еще вернусь, – пролепетал визитер, вцепившись в пакет. Эллери выхватил его, но, пока он срывал обертку, бледный мужчина попытался убежать.

Однако в дверях ему преградил дорогу инспектор Квин с пистолетом.

– Альфред Мимз, вот как? – дружелюбно сказал инспектор. – В прошлый раз, если мне не изменяет память, это был лорд Чалмерс. Помнишь, Динк, когда тебя отправили в тюрьму за продажу поддельного Первого фолианта миллионеру из Ойстер-Бей? Эллери, это Динк Чалмерс из Флэтбуша – один из самых ловких мошенников в рэкете с редкими книгами. – Добродушие инспектора испарилось. – Но, сынок, это еще сильнее все запутывает.

– Напротив, папа, – возразил Эллери. – Это все проясняет.

Судя по выражению лица инспектора Квина, к нему это не относилось.

– Что ответил док Хоуп, когда я спросил его о происшедшем? – продолжал Эллери. – «Книгу забрали».

Очевидно, ее не забирали. Книги никогда здесь не было. Значит, он хотел сказать совсем не то. Профессор, вы причастник культа непроизвольной перестановки букв, который исповедует Мэттью Арнолд Хоуп. Что хотел сказать декан?

– «Took… Bacon»[27]27
  Забрали… Бэкона (англ.).


[Закрыть] – сказал профессор Горман.

– Это не имеет смысла, если мы не вспомним, папа, что он не окончил фразу. Казалось, декан хотел добавить еще одно слово, но не смог. Какое слово? «Деньги». «Took Bacon money».[28]28
  Забрали деньги за Бэкона (англ.).


[Закрыть] Те десять тысяч долларов, которые док Хоуп весь день таскал с собой, чтобы заплатить за книгу. Кто же забрал эти деньги? Тот, кто постучал в дверь декана в начале восьмого, попросил впустить его, а когда доктор Хоуп отпер дверь – это доказывает, что он знал стучавшего и доверял ему, – ударил старика по голове и забрал его сбережения.

– Но когда ты спросил, кто его ударил, – запротестовал инспектор, – он ответил «Горман».

– Он не мог иметь это в виду, так как у профессора есть железное алиби.

– Еще одна перестановка! – воскликнул профессор Горман.

– Боюсь, что да. А поскольку единственная возможная перестановка звуков в фамилии «Горман» это «Морган», найди мистера Моргана Нейсби с низкооплачиваемой кафедры английского языка, папа, и ты получишь напавшего на профессора и укравшего его десять тысяч.

Позже, в больнице Бельвю, старый ученый с благодарностью пожимал руку Квину-младшему. Разговоры были запрещены, но неисправимый перестановщик букв умудрился прошептать: «Мой странный декан…»[29]29
  My queer dean – мой странный декан, my dear Queen – мой дорогой Квин (англ.).


[Закрыть]

Отдел убийств
СИДЕНЬЕ ВОДИТЕЛЯ

Братьев Бразерс было четверо, пока не умер Большой Дейв. Тогда их стало трое, и это был скверный день для всех троих. Покуда Большой Дейв занимал сиденье водителя, не возникал вопрос, куда ехать. Исчезновение его направляющей руки вынуждало Арчибалда, Эверетта и Чарлтона Бразерсов рулить, руководствуясь собственным чутьем. Рано или поздно они должны были очутиться в кювете. Вдова Большого Дейва позаботилась, чтобы это произошло рано.

В тот день происходило заседание совета горнопромышленной компании «Четыре брата», собиравшегося раз в полгода. Вдова унаследовала четверть акций мужа, поэтому уже четвертый раз подряд занимала большое кресло Большого Дейва, заполняя его почти целиком. Это была крупная молодая женщина с длинными ногами, светлыми локонами, а также пышной и богато орнаментированной, словно французское пирожное, фигурой.

Три брата не возражали против ее присутствия – оно придавало стимул тому, что всегда было скучной необходимостью. По крайней мере, не возражали Арчибалд и Эверетт – о Чарлтоне судить было трудно, ибо он обладал мумифицированным экстерьером и диспептическим потенциалом перца, который сушится на стене. Арчибалд напоминал безволосого Санта-Клауса, румяного и шумливого, который забавлялся, бросая через стол свои дары Дейзи Бразерс, словно она была горничной его жены, а жена находилась в Ньюпорте. Эверетт с сероватой кожей и резким взглядом молча улыбался вдове.

Но Дейзи Бразерс не обращала внимания ни на Арчибалда, ни на Эверетта – казалось, она даже не слушала гнусавый раздраженный голос Чарлтона, председательствующего на собрании.

– Если больше нет вопросов, – заявил наконец Чарлтон, – я предлагаю…

Дейзи отвела взгляд от портрета Большого Дейва над редкими волосами Чарлтона.

– Но вопросы есть, – сказала она.

Арчибалд перестал резвиться, улыбка Эверетта стала заинтересованной, а Чарлтон поднял наждачные брови. Они посмотрели друг на друга так, будто полированный стол обрел дар речи, а потом устремили взгляд на Дейзи.

– При основании горнопромышленной компании «Четыре брата» каждый из вас и Дейв внесли по двадцать пять тысяч долларов, получив двадцать пять акций. Сегодня холдинги корпорации превышают первоначальный вклад в сто раз.

– Слушайте, слушайте! – воскликнул Арчибалд.

– Да-да, Дейзи, – буркнул Чарлтон, начиная вставать.

Но Эверетт, все еще улыбаясь, положил ладонь на высохшую руку брата.

– После смерти Дейва, – продолжала молодая вдова, – вы трое пустились во все тяжкие. Например, мой неотразимый деверь Арчибалд растратил деньги на девиц, Эверетт заложил свою умную голову букмекерам и шулерам, а Чарлтон, когда не стало Дейва, который указывал ему, что надо делать, спустил на бирже последнюю рубашку. При этом ваши жены продолжают сорить деньгами, словно компания добывает не уголь, а алмазы. Каждый из вас оказался в глубокой яме и теперь пытается выбраться из нее, продавая часть своих акций компании «Четыре брата».

Три брата издали протестующие звуки. Дейзи Бразерс открыла сумочку и заглянула в листок бумаги.

– Великий любовник Арч продал девять из своих двадцати пяти акций, башковитый Эв – семь, а маленький Наполеон Чарлтон – десять.

Последовало молчание. Потом Арчибалд засмеялся:

– Никогда не подозревал, что на этих плечах имеется голова.

Эверетт ничего не сказал, но его улыбка стала задумчивой.

– Значит, я был не единственный. – Чарлтон сердито уставился на братьев. – К чему ты клонишь, Дейзи?

– В первоначальном договоре, который подписали вы трое и Дейв, – быстро ответила вдова, – фигурировал один пункт, который включили с целью предотвратить то, что произошло. Согласно этому пункту, если любой партнер корпорации получает контрольный пакет акций, он может выкупить доли остальных за их оригинальную стоимость.

Братья встрепенулись. Чарлтон показал острые зубы.

– Ну и что? Ни у кого нет контрольного пакета!

– Неверно, дорогой деверь, – усмехнулась Дейзи. – Акции, проданные вами, были куплены мною через подставных лиц – твои десять, Чарлтон, твои семь, Эверетт, и твои девять, Арчибалд. Я выкупила у вас троих двадцать шесть акций. А Дейв оставил мне двадцать пять. Сложите их вместе – и получите пятьдесят одну акцию, это предоставляет мне контрольный пакет. Теперь я воспользуюсь моими правами согласно договору. – Она порылась в сумочке. – Здесь три заверенных чека. Чек на шестнадцать тысяч долларов за твои оставшиеся акции, Арчибалд. Чек на восемнадцать тысяч – за твои восемнадцать акций, Эверетт. И чек на пятнадцать тысяч – за твои пятнадцать акций, Чарлтон.

– Шестнадцать тысяч! – рявкнул Арчибалд. – Да мои шестнадцать акций стоят больше полутора миллионов! По-твоему, ты можешь выкупить их по одному центу за доллар?

– Я позволю твоему адвокату ответить на этот вопрос.

Чарлтон Бразерс покраснел до ушей.

– Эверетт, что-то подобное действительно было в первоначальном договоре? Она права?

Эверетт кивнул, глядя на вдову. Бледные губы Чарлтона скривились.

– Ах ты, дешевая… – прошипел он. – Не думай, что тебе удастся это проделать!

– Заткнись, Чарлтон. – Арчибалд подошел к вдове и обнял ее за плечи. – Почему бы нам с тобой, малышка, не пойти куда-нибудь и не… обсудить все это?

Дейзи встала так неожиданно, что ее деверь едва не потерял равновесие.

– Даю вам троим ровно неделю на то, чтобы ваши адвокаты убедили вас в полном безумии попытки оспорить этот договор в суде. Они скажут вам, что у вас нет никаких шансов. – Она положила в сумочку три чека и повернулась, собираясь выйти.

Но теперь поднялся Эверетт и заговорил в первый раз:

– Один вопрос, Дейзи.

– Да?

– Почему?

Дейзи Бразерс оперлась на стол – ее лицо выражало горечь и одновременно торжество.

– Большой Дейв познакомился со мной, когда я была стриптизершей в клубе «Бум-Бум». Он был хорошим бизнесменом и выкупил меня, заплатив два доллара за брачную лицензию и пять – мировому судье, а потом говорил, что я оказалась лучшей сделкой в его жизни. Ну, Дейв был прав. Он дал мне респектабельность, а я ему – десять счастливейших лет в его жизни. Я тоже была бы счастлива, если бы не вы и ваши гранд-дамы. Судя по тому, как вы и ваши жены обращались со мной, можно было подумать, что Дейв женился на дохлой акуле. Я была не из вашей категории – зарабатывала на жизнь, раздеваясь перед компанией пьяниц. Я пыталась не посрамить вас – даже брала уроки хороших манер, но бесполезно… Вас я бы еще терпела, но ваши жены меня достали. Ради памяти Дейва я не должна с этим смириться. Я была его женой, а его жена заслуживает, чтобы с ней в семье обращались как с леди, даже если она ей не являлась. И я решила, что если мне когда-нибудь представится возможность с вами рассчитаться…

Вдова Большого Дейва выпрямилась, дыша как после пробежки. Но когда она заговорила снова, ее голос звучал спокойно.

– Жду вас троих у себя дома ровно через неделю с вашими акциями.

* * *

Эллери нашел отца у особняка Дейвида Бразерса на Ист-Ривер. С утра шел дождь, и Эллери пришлось шлепать по лужам на подъездной аллее, прежде чем он присоединился к инспектору под навесом у арки, ведущей во двор.

– Неужели эта поездка была необходима? – проворчал Эллери, стряхивая воду со шляпы. – А если так, то почему таксист не мог высадить меня под крышей? – Защищенная от дождя часть аллеи была огорожена канатами.

– Следы шин, – объяснил инспектор Квин. – Я думал, ты захочешь этим заняться, Эллери. Дело скверное – убийство и… ну, не знаю.

Эллери посмотрел на следы колес.

– Кто, как, когда, почему и так далее?

– Миссис Дейзи Бразерс, бывшая стриптизерша из ночного клуба. Зарезана между двумя и тремя часами дня одним из трех ее деверей. Я услышал всю историю от ее адвоката. – Инспектор рассказал Эллери о собрании совета горнопромышленной компании «Четыре брата» на прошлой неделе и о трюке вдовы Большого Дейва с акциями. – Очевидно, они выяснили, что она была права, сказав им, что они только зря потратят время и деньги, пытаясь судиться с ней, – а в результате она лежит мертвая в своей библиотеке с тремя заверенными чеками. Женщина была одна в доме – после смерти мужа она рассчитала всех слуг и жила здесь как отшельница, занимаясь своей работой.

– Как насчет следов шин?

– Три автомобиля подъезжали сюда по очереди, – вздохнул инспектор. – Судя по следам, это были «кадиллак», «роллс-ройс» и «шевроле», и приезжали они именно в такой последовательности. «Кадиллак» выпуска 51-го года принадлежал финансовой компании – я имею в виду Чарлтона Бразерса, подержанный «ролле» Эверетт Бразерс приобрел по дешевке в Лондоне в прошлом году, а на «шевроле» разъезжает Арчибалд Бразерс, когда навещает подружек или не хочет, чтобы его заметил какой-нибудь вульгарный репортеришка. Я допросил всех троих, и они признались, что приезжали сюда сегодня между двумя и тремя часами, порознь, с промежутками в пятнадцать-двадцать минут.

– Их показания совпадают? – спросил Эллери.

– Абсолютно. Конечно это сговор – они подготовились заранее к встрече со мной. Каждый говорит, что застал женщину мертвой, испугался и убежал.

– Им пришлось это сказать, – задумчиво промолвил Эллери, – иначе как бы они объяснили, что не передали ей свои акции? Ну, давай взглянем на леди.

Вдова выглядела ужасно. Кто бы из братьев ни зарезал ее ножом для вскрывания писем со стола покойного Большого Дейва, он вложил в это много страсти, нанеся несколько жестоких ударов.

– Грубая работа, – поморщился инспектор. – Чего только люди не делают ради денег!

– Что это? – Эллери приподнял карандашом мужской плащ. Он был влажным, край правого рукава насквозь промок от дождя, а перед был испачкан красным. Плащ был не новый, среднего размера.

– Мы обнаружили его под кожаным креслом, – сказал инспектор. – Вдова защищалась и забрызгала кровью плащ убийцы. Чтобы его не поймали и даже не увидели в таком плаще, он оставил его здесь.

– Серьезная ошибка, – заметил Эллери.

– Ты так думаешь? На плаще нет никаких отличительных признаков. Карманы очистили даже от пыли, у всех трех братьев были такие плащи, и все они носят одежду среднего размера. Разумеется, каждый из них отрицает, что это его плащ, и говорит, что не может предъявить свой, так как давно его выбросил. Похоже, нам не добраться до убийцы методом исключения.

– Есть и другие пути, – сказал Эллери.

Его отец пожал плечами.

– Мы произведем анализы пота, волос и пыли, но они не всегда дают убедительный результат. Боюсь, сынок, мы вытянем из этого плаща не больше, чем из ножа, на котором не осталось отпечатков.

– Не согласен.

– По-твоему, я что-то упустил? – воскликнул инспектор. – В плаще?

– Да, папа. Что-то, указывающее, кто из братьев убил вдову Большого Дейва. Взгляни на плащ. Он лишь слегка влажный от дождя, но нижняя часть правого рукава промокла насквозь. Как это могло произойти? Братья приезжали сюда поодиночке, в разное время, каждый в своей машине. Дождь шел весь день. Таким образом, владелец этого плаща вел автомобиль под дождем. При таких обстоятельствах, особенно в городе, что ты обычно делаешь, что способно промочить насквозь рукав плаща?

– Подаю рукой сигналы остановок и поворотов… – Инспектор Квин выглядел озадаченным. – Но водитель всегда сигналит левой рукой, Эллери, а у плаща промок правый рукав.

– Вывод: водитель сигналил правой рукой.

– Но чтобы суметь это сделать… – Инспектор оборвал фразу и медленно произнес: – Его автомобиль был с правосторонним управлением!

– «Кадиллак» Чарлтона и «шевроле» Арчибалда – американские машины с левосторонним управлением, – кивнул Эллери. – Но третий автомобиль – «роллс-ройс» – британский, и более того, куплен подержанным в Лондоне, значит, наверняка имеет правостороннее управление. Это указывает на владельца «роллса» – Эверетта Бразерса. Между прочим, папа, как он выглядит?