Текст книги "Четвёртая сторона треугольника"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

Соавторы: Аврам (Эйв) Дэвидсон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

ЧЕТВЕРТАЯ СТОРОНА
Дейн

Большое жюри, обвинение, залог – все это начинало походить на какую-то карусель.

– Ну, вот мы и снова здесь, – сказал Дейн.

Несколько полицейских в коридоре обсуждали его, как будто он отсутствовал или был сделан из дерева.

– Думаешь, ему тоже удастся выкрутиться?

– Ну, окружной прокурор уже дважды оплошал с его родителями. Еще одну неудачу он не может себе позволить.

– А я готов держать пари, что сынок выкрутится, как его папа и мама.

– Еще бы! Денег у них хватит.

– Не думаю. На этот раз он может подстелить себе своими деньгами электрический стул.

Дейна эти разговоры не утешили.

Частью карусели теперь был военный совет в больничной палате под строгим председательством Эллери. Врачи в последний момент решили задержать его в госпитале еще на несколько дней, пока он не привыкнет к костылям.

На сей раз Эллери не излучал уверенности. Он догадывался, что модус, который спас родителей Дейна, теперь не сработает. У Дейна не могло быть никакого алиби. В критический момент, когда Эштон разговаривал с барменом, а Лютеция беседовала по телефону с телеведущим, Дейн, по его собственному признанию, был фактически на месте преступления, от которого его отделяла только дверь квартиры в пентхаусе. На лестничной площадке перед лифтом не было окон, и никто не мог его видеть. Следовательно, никто не мог подтвердить его заявление, что он просто постоял там несколько минут и ушел, не заходя в квартиру.

Нет, теперь им придется делать то, что они должны были сделать с самого начала, заявил Эллери.

– Я бы занялся этим, будь я на ногах, – сказал он Дейну, Эштону и Джуди. – Единственный способ спасти Дейна – единственный надежный способ – это найти убийцу Шейлы. Если бы мы смогли это сделать, когда в преступлении обвиняли вас, мистер Маккелл, то были бы избавлены от дальнейших неприятностей, включая суд над миссис Маккелл и арест Дейна. Но мы не смогли, поэтому я перестаю ныть и принимаюсь за работу. – Эллери переместил больные ноги, впрочем, оказался в столь же неудобной позе. – До сих пор мы использовали негативный подход – старались доказать, что обвиняемый не мог совершить убийство. Теперь нам придется прибегнуть к противоположному, позитивному методу. Согласны?

Все кивнули, но без энтузиазма. Они чувствовали усталость. Глаза Джуди Уолш опухли и покраснели – плач стал такой же частью ее жизни, как чистка зубов. Она вцепилась в руку Дейна, словно оттаскивая его от края утеса.

– Началом, источником всего, является сама Шейла. «В моем конце мое начало», как говорила шотландская королева Мария.[56]56
  Слова, написанные шотландской королевой Марией Стюарт (1542–1587) перед казнью за участие в заговоре против английской королевы Елизаветы I.


[Закрыть] – Эллери тактично не упомянул, при каких обстоятельствах она это говорила. – Например, с чего Шейла начала свой бизнес? Кажется, кто-то из вас, когда мы разглядывали модели ее одежды, упомянул, что она приступила к карьере модельера в партнерстве?

– С человеком по фамилии Уинтерсон, – кивнул Эштон Маккелл. – Айшел Уинтерсон. Помню, Шейла говорила, что он все еще в Нью-Йорке.

– Отлично. Тогда мы начнем с него. Попробуйте уговорить его посетить меня во второй половине дня.

– Если понадобится, я приведу его под дулом пистолета.

Но такие меры не потребовались. Айшел Уинтерсон был крайне польщен тем, что сам Эштон Маккелл посетил его в ателье мод графини Рони на Пятой авеню, с которым он сотрудничал.

Сама графиня тоже казалась польщенной.

– Какая ужасная история! – воскликнула она с сильным итальянским акцентом – графиня прожила в Штатах более двадцати лет, но одержала победу в борьбе за сохранение римского произношения. – Бедная Шейла! И это кошмарное преследование вашей семьи, мистер Маккелл. Айшел, ты должен помочь. Не теряй ни минуты!

Когда Рамон вез их в больницу, Айшел Уинтерсон говорил не переставая. Это был маленький щеголеватый человечек с лысой головой, на макушке которой находилась впадина, поэтому сверху – как однажды заметила графиня Рони, чей рост достигал шести футов, – его голова выглядела как один из лунных кратеров.

– Рони очень славная, – трещал Уинтерсон. – Знаете, она ведь не итальянка, хотя долго жила в Италии и там познакомилась с бедным стариной Сиджи. Я видел его родословную на целых ярдах старого пергамента, с печатями Священной Римской империи, которая, правда, прекратила существование в 1806 году, но кого это заботит? Меня, безусловно, нет. Что касается Шейлы…

– Мистер Уинтерсон, – прервал его Эштон Маккелл, – если не возражаете, не будем этого касаться, пока Квин не сможет вас расспросить.

Украшенная впадиной голова резко повернулась.

– Квин? Какой Квин?

– Эллери Квин.

– Писатель? Он вам помогает? Ну, разумеется, мистер Маккелл, как вы скажете. – Несмотря на благоговение, Уинтерсон не удержался от шутки. – Я буду закупоренным, пока он не выдернет из меня пробку.

В больничной палате Айшел Уинтерсон продолжал болтать, курил турецкие сигареты, бомбардировал Эллери похвалами и наконец предложил себя для откупоривания.

– Насколько я понимаю, вы хотите расспросить меня о Шейле Грей, мистер Квин. Приступайте, когда будете готовы.

– Расскажите о вашем сотрудничестве с ней. Как, когда и где вы познакомились, как стали партнерами и так далее.

– Я познакомился с ней в 1956 году, – сказал Уинтерсон. – Это произошло на одной из вечеринок, которыми так славится Рони – графиня Рони, модельер, с которой я сейчас работаю. Я был, если так можно сказать, довольно широко известен. Но Шейла сама уже достаточно продвинулась, в мире высокой моды у нее была неплохая репутация. Поэтому я был польщен, когда она предложила мне партнерство.

– Это было в 1956 году?

– В начале 1957-го. Шейла могла заполучить в партнеры любого модельера. У этой девушки был безупречный вкус. И чувство времени, что очень важно. Для меня это явилось удачей не только в смысле карьеры. Шейла была самой очаровательной девушкой, какую я когда-либо встречал. Я влюбился в нее еще раньше, чем мы основали «Дом Грей». – Покосившись на Джуди, Уинтерсон откровенно признал, что был порядочным бабником. – Вы бы никогда так не подумали, глядя на меня.

Но он уточнил, что не был старым развратником и ухаживал за Шейлой «по-своему», намекая на какой-то изощренный тайный способ, который не собирался раскрывать. Сначала их отношения были сугубо деловыми. Он почти потерял надежду на их изменения, когда однажды вечером она без лишних предисловий взяла его себе в любовники.

– С Шейлой так было всегда, – с печальной улыбкой продолжал Уинтерсон. – Месяцами только дружба, а потом – трах! Извините за выражение, мисс Уолш. Никто никогда не мог всучить Шейле товар, который она не хотела приобретать. А в смысле мужчин она была одной из самых проницательных покупательниц в мире. И к тому же никогда не поддерживала связь более чем с одним мужчиной одновременно.

Дейн сжимал кулаки, кипя ненавистью к этому самодовольному маленькому троглодиту.

«Дом Грей» провел первый официальный показ в том же 1957 году. Он вызвал сенсацию в Штатах и за границей.

– «Леди Шейла» – так называлась наша первая коллекция – сразу вознесла нас на вершину.

– Я как раз собирался спросить вас об этом… – начал Эллери.

– О «Леди Шейле»? Это была идея Шейлы – называть каждую ежегодную коллекцию каким-нибудь именем. Кстати, ее звали вовсе не Шейла.

– Вот как?! – одновременно воскликнули оба Маккелла.

– Ее настоящее имя было Лиллиан, а фамилия писалась через «э» – Грэй. Когда мы организовали «Дом Грей», она решила изменить в фамилии одну букву, а когда коллекция «Леди Шейла» стала хитом сезона, официально переменила имя и фамилию с Лиллиан Грэй на Шейлу Грей.

– Это тоже было в 1957 году?

– Да, мистер Квин.

– Сколько времени продолжалась ваша совместная деятельность?

– В каком смысле?

– В обоих.

– Ну… – Уинтерсон напустил на себя скромный вид. – Мы были любовниками всего несколько месяцев. Я был безумно счастлив – думаю, она тоже. Мы вполне подходили друг другу.

Дейн закрыл глаза. Мысль об этом маленьком ничтожестве в объятиях Шейлы была для него невыносима.

– Мы повсюду бывали вместе, наслаждались нашей любовью и работой с юношеским пылом. А потом… – Уинтерсон перестал улыбаться. – Никогда не забуду тот день. Это было, когда Шейла начала работу над коллекцией 1958 года – «Леди Нелла». Я набросал несколько эскизов, принес к ней в офис, положил на стол и наклонился, чтобы поцеловать ее. – Он порозовел. – Шейла отстранилась и продолжала работать. Меня это расстроило, и я спросил, в чем дело. Она подняла взгляд и спокойно сказала, словно говоря о погоде: «Между нами все кончено, Айшел. Отныне мы только партнеры, и ничего больше». Вот так – снова без всяких предисловий. Я спросил ее, чем я провинился. «Ничем, – ответила она. – Просто я тебя больше не хочу».

Уинтерсон пожал плечами:

– С Шейлой всегда было так. Все или ничего. Она отдавала себя полностью, а когда уставала от этого, просто захлопывала дверь и запирала ее на засов… Но я был не таков. Я любил ее и не мог сразу все бросить, словно закрыв кран с водой. Боюсь, между нами возникла напряженность. Конечно, мы не могли продолжать работать вместе и расторгли партнерство месяца через три. Шейла выкупила мою долю и стала единственной хозяйкой «Дома Грей». Разумеется, мой уход из бизнеса абсолютно не отразился на его продолжающемся успехе, – добавил он с полным отсутствием горечи. – Я никогда не питал иллюзий на свой счет, особенно в сравнении с таким великим модельером, как Шейла. Она стала одним из лучших кутюрье в мире и купалась в деньгах. Впрочем, не скажу, чтобы они когда-нибудь много для нее значили.

– Давайте вернемся немного назад, мистер Уинтерсон, – предложил Эллери. – По вашим словам, Шейла Грей могла поддерживать одновременно связь только с одним мужчиной. Вы в этом уверены?

Айшел Уинтерсон затянулся сигаретой и выпустил белое облачко дыма.

– Уверен, – ответил он, – и объясню почему. – Его лицо внезапно стало походить на лисью мордочку. – После того как Шейла вышвырнула меня из своей постели, я начал интересоваться, кто занял мое место. Сейчас я не слишком этим горжусь – это был довольно вульгарный трюк, – но, понимаете, отвергнутый любовник… – Он засмеялся. – Я нанял частного детектива. Даже помню его фамилию – Уирхаузер. Вылитый Дик Трейси.[57]57
  Дик Трейси – сыщик, персонаж многочисленных комиксов и фильмов.


[Закрыть] У него был офис на Сорок второй улице, возле Таймс-сквер. Он следил за Шейлой, а я получал подробные отчеты – что она делала, куда ходила и с кем. Так вот, другого мужчины не было. Она просто вышвырнула меня – и все. Но позднее в том же году у нее появился мужчина. Уверен, что вскоре после их знакомства он уже ставил свои туфли на ночь там, где раньше ставил я, простите за грубость.

– И кто же он был? – спросил Эллери.

– Ну… – Уинтерсон провел по губам кончиком языка. – Джентльмен не должен говорить о таких вещах, но, учитывая необычные обстоятельства… Если это поможет вам, мистер Квин…

– Возможно.

Уинтерсон окинул взглядом молчаливую аудиторию. То, что он увидел, заставило его быстро продолжить.

– Шейла начала широкую рекламную кампанию, выбрав для этого агентство «Гауди-Гандер», так как оно было хорошо знакомо с миром моды. В то же самое время «Дом Грей» начал собственное производство и переехал из довольно убогого помещения в районе восточных пятидесятых улиц в салон на Пятой авеню и стал подыскивать менеджера по производству. Естественно, Шейла Грей оказалась для агентства лакомым кусочком, и они подсунули ей своего самого смазливого молодого человека. Она подействовала на него как валерьянка на кота, но сомневаюсь, что ему этот эпизод принес много пользы. Его звали Аллен Бейнбридж Фостер, и она проглотила его со всеми потрохами. Но к концу года…

– Аллан, как Эдгар Аллан По? – Эллери потянулся за блокнотом.

– Нет, Аллен – через «е».

– Бейнбридж Фостер?

– Верно. Как я начал говорить, к концу года Шейла устала от мистера Фостера и также дала ему увольнительную.

– Вы продолжали держать ее под наблюдением, мистер Уинтерсон? – не без отвращения спросил Эллери.

– Нет, я уже задолго до того отказался от услуг Уирхаузера. Но у нас с Шейлой было много общих друзей и знакомых, вроде графини Рони, поэтому я слышал все сплетни. Знаете, как это бывает…

– Теперь знаю. А после Фостера?

– Я могу поручиться, что в течение следующих четырех лет у нее было еще три любовника. В амурных делах у Шейлы стыд отсутствовал полностью. Ей было наплевать на личную репутацию, и хотя она не щеголяла своими связями, но не принимала никаких мер предосторожности. Впрочем, «Дому Грей» это нисколько не вредило. В конце концов, она ведь не моделировала запрестольные образы для церквей. Напротив, это придавало ей блеск и привлекало в ее салон мужчин целыми табунами.

– И вы знаете, кто были эти три любовника?

– Конечно. Первым был Джек Тур.

– Джон Фрэнсис Тур Третий, автогонщик?

– Он самый. Джек не делал из этого секрета. Он носил фото Шейлы в бумажнике, как талисман, и показывал его всем при каждом удобном случае. «Я без ума от этой малютки», – говорил Джек. Уверен, что Шейла выбрала его не из-за ума, а из-за мускулов – они у Джека как у пумы. Она таскалась за ним по всем гоночным дорожкам, а потом, когда во время одного из заездов он вышел, чтобы заправиться или сменить воду – не знаю, что они там делают в гоночных машинах на состязаниях, – то не увидел Шейлы. Прямо посреди заезда она решила дать ему отставку и отправилась домой. Должен сказать, что Джек горевал недолго – подцепил блондиночку, которая вышила его имя на жакете, и вскоре женился на ней.

– А кто стал его преемником? – спросил Эллери.

– Роналд ван Вестер из тех ван Вестеров с голубой кровью, которые живут на проценты с процентов. Не знаю, где Шейла его откопала, но она начала играть в конное поло, а он – строить ей глазки. Но полагаю, запах конского навоза ей вскоре надоел, и мастер Ронни тоже сошел со сцены.

Следующим был… дайте подумать. – Уинтерсон постучал по зубам наманикюренным ногтем. – Ах да! Театральный актер по фамилии Одоннелл. Эдгар? Эдмонд? Не припоминаю – его только в программках называли по имени. Вы должны его помнить, мистер Квин, – пылающие черные глаза и чеканный профиль. Он первым сыграл Гамлета по системе Станиславского, после чего его называли не иначе как Гамлет Одоннелл.

– Значит, только трое за четыре года?

Уинтерсон объяснил, что провел весь 1961 год за границей.

– Что происходило, пока я торчал в Париже и Риме, мне неизвестно. Шейла могла уложить к себе в постель даже ассистента комиссара по улучшению санитарных условий. В 1962 году, когда я вернулся, это место занимал Гамлет. А потом… – Он сделал паузу.

Молчание расплывалось, как чернила. Дейн выглядел так, словно его сейчас вырвет. Эштон Маккелл казался больным. Все это было новостью для них обоих, думал Эллери. Джуди вцепилась в подлокотники стула, словно в перила машины на американских горках во время самого крутого виража.

– Полагаю, мне следовало осознать, что Шейла Грей, рано или поздно, плохо кончит, – заговорил наконец Уинтерсон. – И все же… она была так очаровательна, будучи влюбленной. Очевидно, любовь служила ей источником энергии, помогающим делать карьеру… Боже, какая утрата! Весь мир был у ее ног…

Внезапно Уинтерсон перестал быть нелепым маленьким человечком с впадиной на макушке. Его лицо стало трагической маской. Он все еще влюблен в нее, подумал Эллери.

Уинтерсон поднялся:

– Если я еще вам понадоблюсь, вот моя карточка. Можете обращаться ко мне в любое время. До свидания, мисс Уолш, мистер Маккелл… – Он повернулся к Дейну: – Желаю вам удачи.

– Моя машина… – начал Эштон.

– Благодарю вас, но я, пожалуй, немного пройдусь. – Кивнув, он быстро вышел из палаты, оставив воспоминание о своем дергающемся лице и запах турецкого табака.

– Мистеру Уинтерсону было необходимо вытравить все это из своего организма, – заметил Эллери. – Интересно, сколько лет он подсознательно искал возможность это сделать?

– Он был отвратителен! – Джуди скорчила гримасу.

– Да, но он явился золотоносной жилой, которой грех не воспользоваться. Должен просить одного из вас или вас всех стать моими глазами, ушами и ногами.

– Скажите, что вам нужно, мистер Квин, – отозвался старший Маккелл.

– Я хочу, чтобы всех четверых мужчин, которых назвал Айшел Уинтерсон, проверили на предмет алиби вечером 14 сентября. Нет, не четверых, а пятерых – Уинтерсона тоже. Начните с Уинтерсона, затем проверьте Фостера… – он заглянул в свои записи, – Тура, ван Вестера и Одоннелла.

Дейн уже подавал Джуди пальто.

– Я займусь этим немедленно, мистер Квин, – сказал Эштон Маккелл. – Найму кого-нибудь из агентства Пинкертона – целый отряд, если понадобится.

– Отлично. И ознакомьте меня с их отчетами, как только они появятся.

* * *

Наконец Эллери остался один и, подобно атлету, намеренно, одну за другой, расслабляющему мышцы на массажном столе, стал все глубже и глубже погружаться в размышления. Он включил вентилятор, чтобы рассеять дым от сигареты Уинтерсона, и струя воздуха сбросила со стола маленький прямоугольник белой бумаги. Эллери поднял его и увидел, что это визитная карточка Уинтерсона, которую тот оставил, уходя. Он начал машинально читать текст, и его лицо стало таким же белым, как сама карточка.

Неужели это возможно?..

Покуда румянец возвращался на лицо Эллери, он бормотал что-то о своей непроходимой глупости.

* * *

По мере того как из детективного агентства поступали рапорты, Эштон Маккелл отправлял их Эллери, который раскладывал их стопками на своем письменном столе. Уинтерсон, Фостер, Тур, ван Вестер, Одоннелл…

Вечером 14 сентября Уинтерсон летел в Рим самолетом авиакомпании «Эр-Франс». В Орли французская пресса выясняла его мнение о модах нынешнего сезона, записывала его вежливые банальности, фотографировала садящимся на самолет. Итальянская пресса выполнила аналогичную задачу, когда он прилетел в Рим.

Фостер находился в Чикаго. Вскоре после разрыва с Шейлой Грей он сменил работу и переехал туда с женой и двоими детьми. Во время убийства он представлял свое рекламное агентство в обществе вице-президентов компаний по производству дамского белья, бюстгальтеров и корсетов.

Джон (Джек) Тур Третий более не пребывал в числе автогонщиков. В 1961 году во Флориде машина Тура потеряла управление на вираже, и его извлекли мертвым из горящих обломков.

Ван Вестер тоже был мертв – он утонул в прошлом году, когда его яхта опрокинулась у Флорида-Кис.

Эддвин (Гамлет) Одоннелл находился с гастролями в Англии, исполняя свою прославленную роль. Во время убийства он изображал Элизабет Тейлор в роли Клеопатры на лондонской вечеринке в присутствии нескольких дюжин более-менее трезвых звезд британского театра и кино. Его алиби подтверждала сама дама Веста Моризи.

Следовательно, кто бы ни застрелил Шейлу Грей, это не был один из ее пяти предыдущих любовников.

Но к этому времени Эллери уже знал, что это не мог быть один из них.

* * *

Когда Дейн посетил больницу утром 31 декабря, он застал палату Эллери в беспорядке. Повсюду валялись одежда и книги, чемоданы были открыты, цветочные вазы опустошены, а сам Эллери бойко подпрыгивал на алюминиевых костылях.

– Значит, вас все-таки выписывают? – спросил Дейн. – Я думал, вы сказали, что доктор изменил свое решение.

– Я заставил доктора изменить его снова, – огрызнулся Эллери. – Будь я проклят, если останусь в этом лазарете в будущем году. Думаю, в глубине души они рады, что избавляются от меня. Если бы я только мог ковылять поизящнее на этих чертовых ходулях… Упс!.. Простите, Кирстен!

Он едва не сбил с ног ослепительную шведскую медсестру и, пытаясь удержать ее, едва не упал сам. Дейн подскочил, дабы избежать дальнейших переломов.

– Вы плохо пользоваться костыли, мистер Квин, – сказала медсестра. – Я же вам показывать…

– Я устал. – Эллери сел. – Между прочим, Дейн, поскольку сегодня то, что шотландцы называют hogmanay,[58]58
  Канун Нового года (шотл.).


[Закрыть] я устраиваю маленькую вечеринку в квартире…

– В чьей?

– В моей. Помните, Кирстен, что я обещал сделать, когда с меня снимут эти бетонные подштанники?

– О, так жаль, я не могу приходить, – покраснев, сказала медсестра. – Корабль Стуре возвращаться, и мы идти вечером вдвоем.

– Кто такой Стуре? – осведомился Эллери.

– Мой бойфренд… нет… как это называется?., жених. Он второй помощник капитана. Теперь мы вернуться в Швеция, и он получать работу в офис судовой компании. Мы пожениться. – Покраснев, она убежала.

– Ну и слава богу, – мрачно произнес Эллери. – Находиться рядом с этой богиней день за днем, будучи не в состоянии к ней прикоснуться, для меня чересчур. Стуре! Шведам всегда везет. Как бы то ни было, я не собирался приглашать Кирстен на мою новогоднюю вечеринку. Она строго для нашей маленькой компании. Могу я рассчитывать на вас всех? Превосходно. Как насчет того, чтобы помочь мне собраться?

Рождественская елка, которую Эллери не смог увидеть в день ее славы, все еще стояла на месте, когда трое Маккеллов и Джуди Уолш вошли в квартиру Квинов в половине десятого вечера. Отчасти потому, что из-за Эллери отложили празднование Святок, а отчасти по старой нью-йоркской традиции встречи Нового года Маккеллы принесли подарки. Рамон с трудом держал их.

Инспектор Квин тоже присутствовал, хотя и без особого энтузиазма.

– Что, черт возьми, ты делаешь? – осведомился он у Эллери, узнав о вечеринке. – Достаточно скверно видеть здесь родителей, учитывая мое участие в деле против них, но сын, которого я арестовал! Это не слишком подходящая ситуация для дружеского общения.

– Папа, положись на меня.

– На тебя? – ехидно переспросил инспектор.

Эллери дал объяснения, после чего инспектор помог ему приготовить квартиру и встретил Маккеллов дружелюбной улыбкой, играя роль радушного хозяина.

– Сколько подарков! – воскликнул сияющий Эллери. – Ну, сам я вручу новогодний подарок семье Маккелл позже. Можно мне позаимствовать Рамона?

– Конечно, – ответил Эштон Маккелл.

– Как любезно с вашей стороны, мистер Квин, – сказала Лютеция. Ее беспокойство уменьшала уверенность, что в конце концов все будет в порядке. Рано или поздно ее сын будет оправдан, как были оправданы она и ее муж. Эштон об этом позаботится. Или Эллери Квин, а может быть, они оба.

– Подарок не готов, но если Рамон сможет вернуться в начале двенадцатого и съездить по моему поручению…

– Разумеется, – кивнул Эштон. – Рамон, возвращайся, скажем, в четверть двенадцатого.

– Да, сэр. – Шофер удалился.

Конечно, присутствие инспектора несколько напрягало, и Эллери было нелегко исполнять хозяйские обязанности. Он поставил пластинку с записью музыки елизаветинских времен и председательствовал, как питчер, над чашей, в которой готовил шведский пунш по рецепту одного из врачей госпиталя. Джуди помогала ему подавать еду, начиная от утки по-пекински и кончая гречишными оладьями.

– Утка на столе требует целого ритуала, – сказал Эллери. – Мистер Маккелл, будьте так любезны разрезать ее… (При этом инспектор издал очень тихое ворчанье, которое слышал только его сын). Благодарю вас… Сначала берем одну из этих маленьких оладий – они похожи на тортильи, правда? – кладем их между ломтиками утки… теперь зеленый лук… соевый соус, другие соусы… скатываем их… заворачиваем кончики так, чтобы соус не капал, и начинаем есть. Дейн, налейте горячего пунша, и давайте выпьем.

Эллери рассказал им о медсестре-стажерке, которая выбежала из палаты с криком, что пульс пациента упал до двадцати двух. Сбежался весь персонал, врач снова проверил пульс, засмеялся и сказал: «Вы, очевидно, измеряли пульс пятнадцать секунд? У него пульс восемьдесят восемь». Бедная девушка забыла умножить на четыре.

Эллери старательно поддерживал разговор, но инспектор заметил, что он поглядывает в сторону прихожей. Только когда в дверь позвонили, и инспектор Квин пошел открывать, беспокойство Эллери сменилось уверенностью.

– Рамон вернулся, – сообщил инспектор.

– Входите, Рамон. Стакан пунша?

Шофер посмотрел на хозяина, и тот кивнул. Рамон взял стакан с горячей красной жидкостью, пробормотал тост по-испански и быстро выпил.

– Благодарю вас, сэр, – обратился он к Эллери. – Куда я должен буду поехать?

– Адрес здесь. – Эллери протянул ему карточку. – Передайте им это, и они вручат вам пакет. Постарайтесь вернуться как можно быстрее.

– Да, сэр.

Когда Рамон удалился, Эллери обратился за помощью к Дейну, и тот принес ведерко, где охлаждалось шампанское. Джуди включила телевизор. Как всегда в канун Нового года, на Таймс-сквер было полно народу.

– Те же придурки, которые летом торчат на пляжах и прыгают от восторга, когда камера поворачивается к ним, – сказал Дейн.

Но никто не улыбнулся. С приближением полуночи напряжение усиливалось, словно в ожидании какого-то мрачного события. Когда в дверь позвонили снова, все вздрогнули. Но это оказался только Рамон, выполнивший поручение.

– Еще не полночь, – сказал Эллери. – Спасибо, Рамон. Выпейте с нами бокал шампанского.

– Если мистер Маккелл не возражает…

– Конечно, Рамон.

Пакет был продолговатым и имел в длину около двух футов. Его форма, напоминающая трубу, казалась необычной для подарка. Эллери аккуратно положил пакет на каминную полку.

– На Таймс-Билдинг бьют часы, – сказал Эллери. – Наполним бокалы! – Когда раздался двенадцатый удар и Таймс-сквер огласили радостные вопли, он поднял свой бокал. – С Новым годом!

Как только все выпили, Эллери подошел к телевизору, выключил его и повернулся к остальным:

– Я обещал вам подарок. Вот он. Я готов назвать имя убийцы Шейлы Грей.

* * *

Инспектор Квин отошел к двери в кабинет Эллери и прислонился к косяку. Эштон Маккелл ухватился обеими руками за спинку стоящего перед ним стула. Лютеция поставила бокал на стол, слегка расплескав шампанское. Джуди прижалась к Дейну, который наблюдал за Эллери, как насторожившийся пес.

– Снова и в последний раз, – продолжал Эллери, – повторяю расписание вечера 14 сентября.

Без нескольких минут десять: Дейн покидает квартиру Шейлы Грей.

Спустя несколько минут: туда приходит мистер Маккелл, которого Шейла отсылает почти сразу же – около трех минут одиннадцатого.

Десять девятнадцать: Дейн возвращается в здание.

Десять двадцать три: Шейла Грей застрелена в своей квартире.

Полиции понадобилось всего несколько минут, чтобы прибыть на место преступления, так как дежурный полицейский слышал выстрел по телефону. Патрульные обнаружили Шейлу Грей мертвой и немедленно обыскали квартиру. Они нашли револьвер и патроны, но не нашли записку Шейлы с описанием визита Дейна и его нападения на нее.

Спокойствие в голосе Эллери никого не обманывало. Но он, казалось, не ощущал напряжения аудитории.

– Почему же полицейские, первыми прибывшие в квартиру, не обнаружили записку? Очевидно, потому, что ее уже оттуда убрали. Кто именно? Тот, у кого, как мы знаем, она оказалась позже и кто угрожал передать ее полиции: шантажист. Но единственный способ, которым он мог заполучить записку, – это забрать ее из квартиры Шейлы Грей.

Когда же Шейла написала эту записку? – продолжал Эллери. – Между первым уходом Дейна и приходом Эштона? Едва ли. Прошло не более пяти-шести минут, и какое-то время Шейле понадобилось, чтобы прийти в себя после того, как ее едва не задушили. К тому же, мистер Маккелл, вы говорили, что, когда вошли в квартиру, Шейла выглядела очень расстроенной – слишком расстроенной, чтобы успеть так быстро написать достаточно длинное письмо полиции. Следовательно, она написала его позже.

Когда? Вы ушли около трех минут одиннадцатого, мистер Маккелл. Значит, записку написали между этим временем и двадцатью тремя минутами одиннадцатого, когда Шейлу застрелили. А забрать записку из кабинета должны были между временем, когда она ее написала, и прибытием полиции. Безусловно, Шейла не могла отдать шантажисту записку, адресованную полиции. Поэтому мы снова приходим к выводу: шантажист украл записку из квартиры. А украсть ее он мог только после написания, из чего следует – его пребывание в квартире приходится приблизительно на время убийства.

Кто-то с шумом выдохнул. Инспектор резко огляделся вокруг, но тот, кто это сделал, был снова неподвижен, как и все остальные.

– Кто, как нам теперь известно, находился в квартире между написанием записки и прибытием полиции? Шантажист. Кто еще? Убийца. Учитывая короткий промежуток времени, разумно предположить, что шантажист и убийца одно и то же лицо. Но мы знаем кое-что еще об этом шантажисте-убийце. Шантаж Дейна был не первой его попыткой такого рода. У него имелась предыдущая жертва – вы, мистер Маккелл. – При этом инспектор Квин бросил на сына взгляд, который испепелил бы его, если бы он смотрел на отца, а не на загипнотизированную им публику. – Я уже приводил доказательства, что оба шантажа – дело рук одного лица, поэтому не стану их повторять. Ключевой вопрос состоит в следующем: у кого имелось основание для первого шантажа – шантажа Эштона Маккелла?

Эллери обратился к Лютеции, которая съежилась на стуле:

– Простите, что мне придется называть вещи своими именами, миссис Маккелл, но мы имеем дело с суровыми фактами, и только суровые слова могут их описать.

Основанием для шантажа Эштона Маккелла было знание шантажиста о его отношениях с Шейлой Грей. Сколько людей знало или могло знать об этих отношениях? Кто они?

В наступившей паузе послышались звуки новогоднего веселья из других квартир и с улиц.

– Я насчитал пятерых. Прежде всего сама Шейла. Стала бы она шантажировать Эштона Маккелла? Вряд ли. Она восхищалась им и уважала его.

Эштон крепче вцепился в спинку стула жены.

– Она лелеяла их духовную связь, несмотря на трудные обстоятельства, не говоря уже о том, что, если бы о ней стало известно, все поняли бы ее абсолютно превратно. Шейла, безусловно, не нуждалась в деньгах, а если бы и нуждалась, ей было бы незачем прибегать к шантажу. Достаточно было попросить, и она получила бы их в неограниченном количестве. Я прав, мистер Маккелл?

– Безусловно, – чопорно отозвался Эштон.

– Нет, Шейла не шантажировала Эштона Маккелла. Кто же еще знал об их связи? Естественно, Эштон. Но он, разумеется, не стал бы сам себя шантажировать. Это не имело бы смысла. Поэтому мы исключаем мистера Маккелла.

Кто еще? Вы, миссис Маккелл. А впоследствии и вы, Дейн. Но вы оба достаточно богаты, а даже если бы нуждались в деньгах, не стали бы прибегать к шантажу. Конечно, каждый из вас был обижен и возмущен поведением Эштона, но шантаж – едва ли подобающий ответ на обиду и возмущение. Если бы вы хотели наказать мужа и отца за то, что считали недостойным поведением, то выбрали бы совсем иной способ – что фактически и сделал каждый из вас.

Таким образом, из пяти человек, которые знали или могли знать о Шейле Грей и Эштоне Маккелле, четверо не подходят на роль шантажиста. Отсюда неизбежный вывод, что шантажистом и, следовательно, убийцей Шейлы Грей был пятый из них.