Текст книги "Упрямица"

Автор книги: Эллен Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

Глава 7

Медленно и степенно, что было несколько непривычно для быстроходного клипера, «Звезда Востока» продвигалась вперед вдоль болотистых берегов основного русла реки Сутледж, оставив позади Инд. Они приближались к Гималаям и Касуру. Проплыв через холмистые районы Индии, через равнины, переходящие в пустыню, они приближались наконец к цели своего путешествия, свернув на запад в приток Инда Сутледж на участке между Чачраном и Бахавалнагаром. Рыбацких лодок становилось все больше, утлые суденышки деловито волокли за собой сети.

Вчера днем на горизонте появились Гималаи. Возбужденные крики матросов выманили Рэйвен из каюты на палубу. Вначале она ничего не сумела разглядеть в пустом, подернутом дымкой небе, куда все, ликуя, тыкали пальцами. Затем, вскинув глаза выше, еще выше, она увидела прямо перед собой покрытые снегом пики – и ахнула от их величия. За дымкой виднелись снежные вершины, парящие над землей. Казалось, они явились взору лишь для того, чтобы через какое-то время растаять вновь. Призрак исчезнет, оставив сомнение: а не почудилось ли все это пылкому воображению?

Рэйвен потрясло редкое чудо природы; она была согласна с Джеффри Литтоном, что в каком-то смысле величие Гималаев навсегда изменило ее представления. Очевидно, ничто не может быть постоянным в этом мире, философски рассудила она чуть позже, когда вид Гималаев стал привычным и не вызывал такого энтузиазма. Правда, они по-прежнему то появлялись, то исчезали, но, видимо, именно это-то и поражало больше всего – даже такие громадины могут растаять в мгновение ока без следа.

Вот и смерть ее отца была такой же. Только что он сиял заразительной улыбкой лихого парня, которому все нипочем, и, смеясь, направил своего длинноногого жеребца через пустяковое препятствие, а в следующее мгновение уже лежал на упругом мхе без движения. Не так ли точно покинула ее и мать, да еще тогда, когда жизнь, казалось, обещала им всем бесконечное счастье? Так и Нортхэд ускользнет из ее рук, если она не вернется вовремя, и так же все мечты и идеалы детства исчезли, стоило ей лишь переступить через барьер, отделявший её от зрелости в полном, физическом смысле слова. Не без помощи мужчины, который даже не понял, что сделал ее женщиной.

Она влюбилась в Шарля Сен-Жермена! Осознание этого вызвало горько-сладкую агонию чувств и такую сердечную муку, что ей стало страшно. Это не было похоже на пучину отчаяния, в которую она погрузилась, узнав об угрозе потерять Нортхэд, единственный якорь в своей жизни. С того мгновения, как Шарль занялся с ней любовью и она открыла для себя волшебный мир любовного экстаза, приобщилась к таинству отношений между мужчиной и женщиной, она упорно пыталась заставить свое сердце забыть про него, твердя себе, что он просто коварно и мерзко воспользовался ею и вовсе не испытал того головокружительного, сладчайшего восторга, какой посчастливилось пережить ей.

Но как Рэйвен ни пыталась забыть Шарля, это не получалось; выбросить его из головы – все равно что разучиться дышать. Когда «Звезда Востока» вышла на заключительный отрезок пути, Рэйвен безуспешно стремилась вновь стать хозяйкой своего сердца. Это были адские муки! Стоило увидеть красивый и неприступный профиль Шарля, как у неё слабели колени от тоски по его губам, по его сильным рукам и ласкам! Рэйвен не могла справиться со столь бурным наплывом эмоций, хотя и презирала себя за эту слабость. Больше всего, однако, она страшилась, что Шарль догадается о ее чувствах и использует эту любовь против нее. Рэйвен чувствовала, что погибнет, если он еще раз возьмет ее лишь ради плотского удовольствия, ради удовлетворения похоти.

Стоя утром на палубе и безошибочно угадав, что он сейчас на капитанском мостике занят делами и даже не подозревает о ее присутствии, Рэйвен почувствовала себя совершенно несчастной и запрезирала еще больше. Яростным шепотом она обругала себя слабовольной влюбленной старой девой, но и эта жалкая попытка подшутить над собой и как-то взбодриться не имела успеха.

– Тяжело на сердце, маленькая принцесса? Рэйвен испуганно вздрогнула от неожиданного появления огромной фигуры Дмитрия Сергеева. Неловко стало и оттого, что он так легко прочитал ее мысли. Повернувшись к великану, она одарила его ослепительной улыбкой, не подозревая, что ее темно-желтые глаза потускнели, а соблазнительные ямочки исчезли со щек.

– Я просто размышляла, – оправдываясь, сказала она.

– О том, как будете тосковать по Дмитрию, когда покинете нас в Касуре?

Он улыбнулся своей неотразимой улыбкой и расцвел, заметив, что и на её щечках появились долгожданные ямочки.

– Мне будет очень не хватать вас, – призналась она. И с благодарностью подумала, что действительно без Дмитрия и всей команды просто погибла бы, не выдержав таких мучительных переживаний. Эти люди были драгоценным даром небес; ей даже удавалось временами забывать обо всех страхах и тревогах относительно своего будущего, когда члены экипажа принимались обучать ее вязать разнообразные морские узлы, сшивать плотные паруса и даже пользоваться секстантом.

– Куда вы отправитесь после Касура? – спросила она, испытывая смешанные чувства любопытства и болезненного разочарования оттого, что «Звезда Востока» отправится со своим капитаном в дальние страны искать приключений, которых она уже никогда не разделит с ними. Святой Иуда, как же она ненавидела то жалкое косноязычное существо, в которое ее превратило вспыхнувшее чувство! То и дело поглядывает в сторону Шарля Сен-Жермена, словно некая особа, влюбленная в осла, из комедии Шекспира!

Она впервые поинтересовалась планами клипера, поскольку считала само собой разумеющимся, что он возвратится в Бомбей, как только заменит английские товары в своих трюмах на индийские, – дальше этого ее мысли не шли. Теперь же это вдруг стало жизненно важным, и Дмитрий, заметив невыразимую печаль в ее глазах, решился на откровенность, которой в любом другом случае поостерегся бы. Придвинувшись к ней и наслаждаясь близостью восхитительной девушки, платье которой лишь подчеркивало её хрупкость, он зашептал:

– Мы тоже отправимся в Лахор, капитан и я! Сердце Рэйвен замерло.

– В Лахор? – повторила она, стараясь казаться равнодушной. – Зачем?

– Чтобы разбогатеть так, как нам раньше и не снилось, – бесхитростно сознался Сергеев, как будто этим все было сказано. Увидев ее изумленный взгляд, он рассмеялся, обнажив ровные белые зубы, и строго погрозил ей пальцем. – Но это секрет, так что ни звука об этом никому, ладно?

– Разумеется, – выдохнула Рэйвен.

– В Лондоне мы натолкнулись на одного индуса, – продолжил Сергеев, блуждая темными глазами по ленивым водам реки, – и он сообщил нам нечто очень заманчивое.

– Что за индус? Откуда он взялся Рэйвен заставила себя вслушаться в путаные объяснения Дмитрия, надеясь, что сейчас он наконец объяснит ей, почему они тогда с Шарлем обменялись странными взглядами – на приеме в капитанской каюте, чего Рэйвен не забыла, хотя и отмела как деталь, не имеющую особого значения. Она и сейчас не была бы уверена, что это существенно, если бы не заговорщицкий тон Дмитрия, укрепивший ее подозрения.

– Вы мало бывали в Лондоне, малышка, поэтому и представить себе не можете, что такое Лондонский порт с его доками. Пьяные моряки валяются в сточных канавах, отбросы и вонь на улочках – поразительные, а драки, потасовки и даже убийства там плевое дело. – Черные глаза быстро заглянули ей в лицо. – Вы знали, что Британский военный флот обманом вербует матросов на службу?

Рэйвен кивнула. Она слышала о преступной практике посылать вооруженных дубинками головорезов на улицы портовых городов, чтобы те, избив попавшихся в их лапы несчастных до потери сознания, отвозили свои жертвы на корабль. А уж там начиналась мучительная агония службы неподготовленных и не желающих служить на военном корабле людей. Это несколько раз случалось и в Корнуолле, правда, она не знала никого лично из бесследно исчезнувших. Но ужасающие рассказы мужчин из Сент-Айвза о болезнях, телесных наказаниях, нищенской зарплате и бытовавших там извращениях навсегда отвратили сердце Рэйвен от военного флота ее величества.

– Это произошло чуть дальше Бэттерси, – продолжал Дмитрий. – Мы шли по улочке и наткнулись на беднягу индуса, которого избивала шайка этих мерзавцев – вербовщиков, а вокруг стояли люди, которые и носа на улицу не кажут, пока не наступит ночь, они стояли и просто глазели. И конечно, никто из них не вмешивался, чтобы как-то помочь бедняге.

– Думаю, джентльмены вели бы себя не лучше, окажись они в такой ситуации в более поздний час, – мягко возразила Рэйвен.

Дмитрий пожал широченными плечами и на секунду пригорюнился.

– Наверное, вы правы, малышка. А-а, Бог с ними, нечего впустую оплакивать человечество, иначе останешься в грязных лохмотьях и сам станешь нуждаться в сочувствии. Короче, индус был маленьким и сухоньким, совсем невзрачным на вид и уже едва ли не терял сознание, когда подоспели мы с капитаном и разогнали толпу.

Рэйвен представила себе, как головорезы разбегаются от одного вида Дмитрия; в праведном гневе он был, конечно, страшен – со сверкающими глазами и развевающейся бородой, а гигантская фигура Шарля широкими шагами спешит ему на помощь. Дмитрий, заметив легкую улыбку на ее губах, довольно хмыкнул от приятного воспоминания.

– На это стоило полюбоваться, моя маленькая принцесса! Я схватил двоих подонков за воротник и столкнул их лбами, а Шарль расправился еще с двумя или тремя, швырнув их в реку. Остальные не стали ждать своей очереди и рванули с места событий так, что пятки сверкали!

– А индус, что было с ним?

– Зверски избит, бедняга. Но мы перевязали его раны и отнесли до ближайшей пивнушки. Капитан хорошо заплатил за комнату и уход за ним, а потом мы ушли… как он и просил, но не раньше, чем он поведал нам кое-что в благодарность за спасение.

Рэйвен слегка повернула голову, чтобы взглянуть в сторону капитанского мостика, где Шарль Сен-Жермен все еще увлеченно обсуждал что-то со своим суперкарго. Он стоял к ней спиной, муслин рубашки натянулся на мощных мышцах. Рэйвен с трудом проглотила комок в горле, поражаясь, с чего это ей взбрело в голову, что он бессердечный преступник. И его рассказ о контрабандном роме полностью подтвердился, когда она расспросила удивленного Джеффри Литтона. Ром действительно был своеобразной помощью, как и утверждал Шарль. Кроме того, она узнала, что Джейсона Квинтрелла зачислили в команду, несмотря на молодость и отсутствие опыта, поскольку капитан согласился испытать его, узнав, что у парня на руках сестра-инвалид и мать при смерти и они нуждаются в деньгах. Значит, безжалостный манипулятор и жестокий, бессердечный человек превращался при желании в совершенно другого, каким она его знала только со слов Дмитрия и Джеффри Литтона, а им она полностью доверяла. Был, оказывается, и совершенно другой Шарль Сен-Жермен.

– Существует, малышка, сокровище, – продолжил свой рассказ Дмитрий, – которое люди без устали ищут вот уже девять лет, с самого дня смерти раджи сикхов Ранджита Сингха. Сокровище это дороже тысячи кладов. С такими деньгами я снова смогу занять прежнее положение в обществе, а капитан… – Он пожал плечами и хитро улыбнулся: – Он тоже сможет получить все, что пожелает, хотя я не уверен, что он знает, чего ищет.

– И этот индус, которого вы спасли, просто взял и выболтал вам такую тайну? – недоверчиво спросила Рэйвен.

– Нет, нет, малышка, он всего лишь назвал нам имя человека, в чьи руки попало сокровище!

– И что же это за сокровище? – заинтересовалась Рэйвен, еще никогда не видевшая Дмитрия таким возбужденным, разве что однажды, когда они обсуждали его любимые красные вина и прошлые любовные похождения. – Золото? Серебро?

– Нет, моя красавица, это алмаз, самый ослепительный из всех существующих на свете. Он очень известен и зовется «Кохинор» из империи Моголов.

Рэйвен никогда раньше не слыхала об алмазе, но романтическое название тут же вызвало в воображении блестящий камень величиной с человеческий кулак, сверкающий и завораживающий своей красотой, обладание которым дарило человеку привилегию чувствовать себя поистине королем.

– На персидском языке «кохинор» означает «гора света», – торжественно сообщил Дмитрий. – И правда, человек, обладающий таким алмазом, поставит весь мир на колени.

– А почему же тогда индус открыл вам свою тайну? Почему сам не разыскал его?

– Многие отдали жизнь, пытаясь завладеть им, малышка. А есть и такие, кто страдает по сей день, лишь коснувшись его тайны. Один парень, как рассказывает легенда, отказался сообщить, где находится алмаз, и тогда султан Брунея в ярости, что не может завладеть сокровищем, велел выколоть бедняге глаза. Так что не диво, что многие страшатся даже говорить о нем.

Рэйвен вздрогнула.

– Но ведь он кому-то принадлежит и сейчас, Дмитрий. Вы собираетесь украсть его у владельца?

– По праву он принадлежит радже Ранджиту Сингху, правителю Пенджаба, – ответил Дмитрий, проигнорировав возмущение в ее голосе. – А он умер много лет тому назад.

– Все равно я не могу понять, как вы собираетесь его добыть, – возразила Рэйвен. – Вы хотите выкрасть его у теперешнего владельца или отнять силой? – Она побледнела, и глаза ее округлились от ужаса. – Уж не собираетесь ли вы убить его?

– Ну что вы, что вы, малышка, мы же не бандиты с большой дороги, – успокоил ее Дмитрий, видя, что расстроил свою любимую девчушку. Хотя он давно уже понял, что она испытывает к нему чисто дружескую привязанность и ее тигриные глаза никогда не взглянут на него, потемнев от страсти, он дорожил и тем, что имел, и сам поражался силе своих эмоций – так его тянуло хранить, оберегать ее. Иногда он посмеивался над собой, так все это было странно и в новинку для него, бессемейного бродяги, но поделать ничего не мог, да и не хотел. Временами он сожалел, что никогда не испытает близость колдовского тела Рэйвен, но быстро утешался тем, что дружба с девушкой дарила ему гораздо больше, чем могли бы подарить краткие интимные моменты.

– Но вы же собираетесь завладеть алмазом, а ведь он сейчас тоже кому-то принадлежит, – обвиняюще сверкнула глазами Рэйвен.

– Не по Сеньке шапка, – хитро сощурился Дмитрий, но не поколебал неодобрения Рэйвен, которая к тому же не очень поняла его. Неужто в душе они все же пираты и контрабандисты, спрашивала она себя, снова украдкой глядя в сторону Шарля Сен-Жермена. У неё похолодело на сердце. Неужто любовь ослепила её и она перестала видеть то, что сначала так и бросилось ей в глаза? Хотя ей ли осуждать кого-то, соблазнившегося необыкновенным сокровищем? Разве она сама не готова пожертвовать чем угодно, лишь бы заполучить приз в виде пятидесяти тысяч фунтов для Нортхэда? Дмитрий со своей мечтой восстановить фамильное богатство ничем не отличается от нее, не так ли?

И только Шарля Сен-Жермена нельзя наделить каким-либо ярлыком, четко определявшим его цели. Рэйвен не была уверена, поглядывая на его мрачный профиль, то ли он отправился за легендарным алмазом ради одной наживы, то ли его интересовала охота за сокровищем сама по себе. Ведь всеми его мыслями и поступками руководила тяга к личным удовольствиям. Уж она-то должна понимать это лучше всех, после того как он со знанием дела соблазнил ее своими поцелуями!

– Твое сердце переполнено горечью, малышка, – заметил Дмитрий, снова поразив Рэйвен своей способностью улавливать чужие мысли и заботы.

Что же есть такого в этом загадочном русском гиганте, что в одну минуту она думает о нем то как о верной и преданной собаке, а то он вдруг превращается во всевидящего и всепонимающего задушевного друга? Неужели все её мысли так откровенно отражаются на ее лице? Или же бородатый казак просто наделен даром ясновидения?

– Тебя расстраивает капитан, – продолжал Дмитрий, когда Рэйвен, промолчав в ответ, отвернулась.

Бриз с реки ласково теребил блестящую черную прядь на ее виске. Она встряхнула головой, сжав губы. Не стоит, чтобы он сейчас заглядывал в ее лицо, ведь он без труда прочтет все в ее предательских глазах.

– Не надо так сердиться на него, – взмолился Дмитрий, от всего сердца желавший примирить и подружить двух людей, ближе которых у него никого не было. В начале путешествия у него возникла было надежда, что Рэйвен Бэрренкорт смягчится по отношению к капитану, но в последнее время вообще все пошло наперекосяк. Уже неделю капитан вел себя совершенно непонятно, словно абсолютно незнакомый человек, чьих помыслов и поступков Дмитрий не понимал. Шарль частенько бродил как лунатик по палубе. А Рэйвен, тихая и бледная, скрывалась чаще всего в каюте, избегая и капитана, и самого Дмитрия как чумы.

– В конце концов все мы родственные души: вы, я и капитан, – добавил Дмитрий с сияющей улыбкой.

– Вот как? Почему? – усмехнулась Рэйвен.

– Ну-у, вы боретесь за свой Нортхэд, я потерял свое Киброво, а капитан больше не хозяин в своем Монтеро.

Золотые глаза Рэйвен заморгали от изумления.

– А что такое Монтеро, Дмитрий? Ради всех святых, не мучьте меня! Это какое-то поместье?

– Святые небеса! Еще какое! – с удовольствием объяснил русский, стараясь донести до нее свою мысль. – Когда-то он был очень богатым и всеми уважаемым человеком, графом де Монтерреем, но чем он может похвастаться теперь? Ф-ф-фи!

– О-он г-г-граф? – изумленно прошептала Рэйвен.

– Уже нет, потому что передал все права на графство своему женоподобному кузену Фредерику де Сен-Жермену, – ответил Сергеев, сумев своим басом передать писклявость тощего, бледнолицего молодого щеголя, человечка, которого он запрезирал раз и навсегда во время одного из их визитов в Париж. А Шарль… Шарль тогда, конечно, взял блестящий город штурмом! Он завоевал без труда женских сердец больше, чем это удалось бы Дмитрию, даже если бы он одаривал всех своих поклонниц пригоршнями драгоценностей и очаровывал небылицами об опасных приключениях в открытом море.

– Он отдал? Отдал свое графство? – слабо повторила Рэйвен, и впервые Дмитрий мог бы поклясться, что ошеломил юную красавицу.

Опершись локтями на борт, он задумчиво посмотрел на нее.

– Капитан ничего не говорил вам об этом?

– Мы… мы редко беседуем, – выдавила из себя Рэйвен.

– Его мать была англичанкой, – сообщил Дмитрий, рискуя навлечь на себя гнев капитана за то, что обсуждает прошлое Шарля без его согласия. – Дочь британского посланника при Людовике XVIII. Я как-то видел её портрет. Такой нежный ангел! Так что я не удивился, что у нее было хрупкое здоровье и она прожила совсем недолго. Перед смертью она просила, чтобы ее маленького Шарля послали учиться в Англию. И его отвезли в Сассекс в дом его тетки.

– Совсем одного?

– Шарль почти ничего не рассказывает об этом. Кажется, его тетка была уже довольно пожилой, когда он приехал к ней. Насколько мне помнится, она была старой девой. Не очень-то радостный семейный очаг для оставшегося без матери ребенка, а?

Рэйвен покачала головой, сердце ее наполнилось жалостью и сочувствием к одинокому маленькому мальчику, каким был когда-то Шарль Сен-Жермен. Как она понимала его одиночество! Какой страх он должен был пережить, оказавшись один в совершенно чужой стране! Без матери! Хотя она смутно помнила свою собственную мать, Рэйвен могла припомнить тысячи случаев, когда ей так не хватало ее мягкой, любящей поддержки!

Отец горячо любил свою маленькую дочурку и не скрывал этого, но разве можно было поделиться с ним чисто девичьими, а позднее женскими секретами, особенно переменами, связанными с ее телом. Рэйвен до сих пор не могла до конца дать определение ощущаемой в себе пустоте. Теперь, когда в ней были разбужены и кипели страсти, она и вовсе запуталась, но понимала, что мать смогла бы объяснить ей все, что происходит с ней.

Да, она как никто понимала, что пришлось испытать Шарлю, и сердце ее разрывалось от любви к нему и желания рассказать ему об этом!

– А что же случилось с его отцом? – спросила она, стараясь не выдать бурлящих в ней чувств.

– Отец умер, когда Шарль еще ходил в школу. Но когда он стал достаточно взрослым, чтобы возвратиться во Францию, в замок де Монтеро, он уже успел выбрать море, малышка. Вот он и передал все права этому чахоточному Фредерику, а сам уплыл на своем корабле.

– И он отказался от родового замка? – переспросила Рэйвен, ничего не понимая. – Вот так просто? Чтобы стать моряком?

В глазах Дмитрия запрыгали смешливые чертики – ага, девчушке все это явно не безразлично? – но он понял, что немало и шокировал ее.

– Не судите его слишком строго, – начал он, но Рэйвен перебила его. Голос ее был холоден, а глаза с ненавистью уставились на Шарля Сен-Жермена.

– Я вообще не собираюсь судить его поступки! Не стоит и секунды терять в размышлениях о человеке, отбросившем свое прошлое, как старую тряпку! Презреть свое право по рождению… и все ради чего? Ради бродяжничества по морям и океанам? Ради того, чтобы было удобно менять женщин, как перчатки, в каждом порту по несколько штук, да при случае украсть приглянувшийся алмаз и тут же удрать?!

Ее золотые глаза повернулись теперь к Дмитрию, и он даже отшатнулся от осуждения, вспыхнувшего в топазовых глазах.

– Что нормальный человек может подумать о подобном мужчине? Одно: он – ничтожество! Полное ничтожество!

Она развернулась и побежала к трапу, оставив Дмитрия с открытым от изумления ртом. Женщины! Никогда ему не понять этих взрывных перепадов, проживи он даже тысячу лет! Конечно, он понимал, каково девчушке-сироте услышать, что право, за которое она сражалась изо всех своих сил, Шарль отдал добровольно! О, многострадальный Иисус, как все-таки жесток и несправедлив этот мир! И все же следует делать то, что считаешь нужным. Он рассмеялся над своим философским настроением, решив, что, как только «Кохинор» окажется в его руках, он, если понадобится, выкупит Нортхэд у жирного сквайра, чтобы, преклонив колено, передать его прекрасной юной женщине, которую он обожает как несомненную покорительницу его сердца.

Шарль, наблюдавший сузившимися глазами за оживленной беседой между Рэйвен и Дмитрием с капитанского мостика, захлопнул потрепанный гроссбух, дав понять Джейсону Квинтреллу, что тот может идти. Молодой офицер облегченно вздохнул, развернулся и поспешил ретироваться. Он был рад оказаться подальше от капитана, чей гнев сегодня был даже физически ощутим, словно в воздухе вокруг него посверкивали электрические разряды. Уф-ф!

Оставшись один, Шарль обхватил огромными руками штурвал и широко расставил ноги. Ветер играл его длинными каштановыми прядями. Изумрудные глаза внимательно осмотрели корабль, но не заметили никакой небрежности. Паруса были в том положении, как им и положено, и «Звезда Востока» шла по мелководью с наилучшей скоростью. Конечно, он бы предпочел оказаться сейчас в открытом море, но терпение – одна из добродетелей моряка, так что он не стал терять времени на бесплодные мечтания. Он знал, что быстроходный клипер еще не скоро окажется на океанских просторах.

Глаза Шарля машинально продолжали поглядывать туда, где только что стояла Рэйвен, но хрупкая, грациозная фигурка девушки, украсившей борт его корабля своим присутствием и волшебным смехом, исчезла – видимо, ушла к себе в каюту. Огромные руки Шарля судорожно стиснули штурвал. Господи, что за наваждение! Почему, ради всего святого, он все еще жаждет эту женщину? Ведь она уже побывала в его постели! Уж не потому ли, что, лаская и целуя это нежное тело, он и сам испытал нечто никогда раньше не изведанное? К дьяволу все, но он не может отрицать, что, несмотря на ложь и обман, он снова хочет ее! Несмотря на крошечные капельки крови, которые он нашел на мягкой простыне после ее ухода, он все еще не верил ей, хотя это и разбередило ему душу больше, чем он ожидал, поскольку было очевидным доказательством её невинности. В голове никак не укладывалось, что она была девушкой, когда отдалась ему! Он и до этого имел дело с девственницами, и ему смертельно надоели их робость, скованность и полная пассивность. А уж этого про нее никак не скажешь! Все же легче поверить, что у Рэйвен как раз были месячные, и эта лгунья тут же сумела воспользоваться менструацией, чтобы посеять семена сомнения: вдруг да удастся обмануть его и заставить поверить, что он был ее «первым и единственным» мужчиной!

Лживая девица, чего она хотела добиться подобным признанием? Клятвы в вечной и нетленной любви? Коленопреклоненного предложения руки и сердца? Ведь он же скомпрометировал благородную даму! Чувственные губы Шарля искривились в едкой усмешке. Не обольщайтесь! Не-ет! Высокомерная мисс Бэрренкорт наверняка метила гораздо выше, чем какой-то капитан корабля, даже если он и был полноправным владельцем великолепного замка на юге Франции!

– Вы собираетесь простоять еще одну вахту, капитан? Шарль повернулся и гневно смерил взглядом Джеффри Литтона.

Изящный валлиец поднялся на капитанский мостик, чтобы заступить на вахту. Обычно, чтобы управляться с огромным штурвалом в океане, требовалось два, три, иногда четыре человека, но с тех пор, как они покинули Аравийское море, количество вахтенных сократили, поскольку на реке достаточно было опытного рулевого.

– Берите-ка штурвал, коли такая охота, – буркнул Шарль и стал спускаться вниз, молча отодвинув плечом Эвана Флетчера, столкнувшегося с ним в узком коридоре. Бедняга стюард так и остался стоять с открытым ртом, непривычный к такому отношению капитана. Как подменили парня! И что за дьявол вселился в него в последнее время?

Шарль зашел в свою каюту и еще посуровел лицом, изумрудные глаза вприщур глянули на сидячую ванну за декоративной японской ширмой. Вопреки всему воспоминания о роскошном теле Рэйвен Бэрренкорт под прозрачной водой, как и гордый взгляд золотых глаз, он не мог забыть. Шарль чертыхнулся сквозь зубы и прошел к маленькому секретеру, чтобы налить себе бренди. Целых два дня, подумал он, еще два безумных дня на этом тянущемся, словно черепаха, клипере по проклятой Богом речке. Но через два дня они будут в Касуре! И Рэйвен Бэрренкорт навсегда исчезнет с его глаз!

Черный соловей, заброшенный всеми в своей позолоченной клетке, вдруг издал тихую мелодичную трель и прервал хмурые мысли Шарля. Не думая, он вытянул руку и постучал по клетке, испугав птаху, которая тут же замолчала. Губы Шарля сурово сжались. Меньше всего в эту минуту он хотел бы услышать мучительно сладкую песню птички с черными перышками. – Шарль…

Он мгновенно повернул голову к двери, подумав, что ему почудился её голос. Но она стояла в дверях его каюты, грудь девушки вздымалась и опускалась от волнения под розовым лифом, украшенным пышными розетками. Он резко поставил бокал с бренди на столик и быстро подошел к ней.

– Что, к дьяволу, вы здесь делаете? – начал он, но, увидев страх в ее огромных топазовых глазах, мгновенно смягчился и опустил руки на ее плечи. – Рэйвен, в чем дело?

– Мне кажется, что Дэнни заболела. Я зашла к ней, чтобы узнать, как она себя чувствует, потому что за завтраком ей было не по себе. А она слегла всерьез, и… у нее жар! Она-то, конечно, твердит, что ничего серьезного, но…

Шарль мгновенно принял решение.

– Оставайтесь здесь, – велел он, – а я пойду взгляну на неё.

– Но вам нельзя! Это не принято! Шарль мрачно усмехнулся:

– С каких это пор вы причислили меня к тем, кто подчиняется общепринятым правилам?

– Вам обязательно нужно посмеяться над любой моей фразой? – вскричала в ответ Рэйвен.

Шарль нахмурился: он-то просто хотел слегка приободрить ее!

– Останьтесь здесь, а я пойду поговорю с ней. – Его тон не допускал возражений. Он просто проигнорировал все, в том числе и дрожащую губку. – Вы же не хотите заразиться, если у нее инфекция?

Колени Рэйвен подогнулись, ведь она подумала то же самое. От дотошного Натаниэли Роджерса она узнала о множестве болезней, которые свирепствовали в Индии, и теперь эти жуткие названия всплыли в ее памяти, вызывая ужас: оспа, малярия, черная холера… Рэйвен зажала губы ладонью, заставив себя успокоиться и поверить, что инстинктивное решение – в первую очередь обратиться к капитану – было верным. Растревоженная откровениями Дмитрия Сергеева, она отправилась искать утешения и успокоения у Дэнни, хотя и не собиралась рассказывать старушке все. Просто само присутствие няни, её бесхитростные реплики, воспоминания о доме и неустанная забота о Рэйвен – все вместе всегда успокаивало ее.

Она зашла в каюту старушки без стука, ожидая, что та, как всегда, сидит в глубоком кресле, занятая каким-нибудь рукоделием, которым ее снабдил капитан, и поэтому изумилась и растерялась, когда увидела, что Дэнни лежит в кровати и дрожит.

– Ты решила еще немного побездельничать? – ласково пошутила Рэйвен и нагнулась, чтобы поцеловать старушку. С ужасом она почувствовала, что лоб Дэнни пылает, глаза покраснели и выдавали усталость.

– Я что-то немного утомилась, – слабо ответила Дэнни в ответ на взволнованный вопрос Рэйвен, – вот и решила прилечь. А температура поднялась только что, ни с того ни с сего!

В довершение она раскашлялась, и Рэйвен, всерьез обеспокоившись, поспешила к капитану за помощью. И оправдывала себя по дороге тем, что совершенно естественно в подобной ситуации обратиться именно к Шарлю. В конце концов он неё ответственность за всех на корабле и был, пусть это и неприятно признавать, опытным и надежным человеком, способным справиться и не с такой ситуацией.

Нервно меряя шагами просторную каюту и не обращая внимания на соловья, беспокойно метавшегося в своей клетке, она пыталась унять охватившую ее панику. Миссис Трентхэм заверила ее, что опасаться следует только лета, потому что во время жары все болезни распространялись с ужасающей скоростью. Но ведь сейчас ноябрь, а погода приятная и прохладная. Святой Иуда, куда он запропастился? Шарля не было около десяти минут, и хотя он запретил ей заходить к Дэнни ради ее же безопасности, она решительно направилась к двери каюты, которая вдруг распахнулась, и на пороге появилась огромная фигура капитана.

– Что с Дэнни? – испуганно прошептала Рэйвен.

– Обычная лихорадка, нечего паниковать. Будничный голос Шарля сразу же успокоил ее, хотя на лице по-прежнему отражалась тревога.

– Вы уверены?

Полные губы Шарля дернулись в ухмылке:

– Да уж, можно ли надеяться, что женщина поверит тому, что слышит? Да-да, я совершенно уверен! Несомненно, сказались перемена климата и долгий путь. Кроме того, миссис Дэниэлс уже не так молода, Рэйвен, и, конечно, заботы о вас утомили ее.

У Рэйвен словно камень свалился с души, она даже не обратила внимания на поддразнивание Шарля.