Текст книги "Твое обручальное кольцо"

Автор книги: Элла Лерлэнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

В настоящее время он пытался восстановить способность двигаться, и, по возможности, старался избегать встреч с журналистами.

Друзья с поры своего славного спортивного прошлого, Кевин и Рон были совладельцами гимнастического зала, специально оборудованного для инвалидов.

– Взять тебе пива? – спросил Уилсон с улыбкой.

– Спасибо, но через час меня ждут в одном месте.

– Да-а? Дело или удовольствие?

Рон колебался.

– Дело.

– А я-то надеялся, что твой вечер закончится свиданием.

Выпрямившись, Рон стащил полотенце с шеи и швырнул его в Уилсона.

– Ты что, не слышал? Калеки не занимаются любовью, – бросил он через плечо, направляясь в душ.

– Эй, парень, говори за себя, а не за других! – крикнул вслед ему Уилсон.

Рон не обернулся. Он, как всегда, не был расположен к беседе о сексе.

Встав под душ, Рон повернул кран и в клубах пара подставил тело под струю горячей воды. Он приказал себе расслабиться. Кожа дышала, ему было очень хорошо, но хотелось большего. Рон размечтался, разморенный теплом и приятной усталостью.

Он хотел понимания, женской нежности, ласки. Что греха таить: он хотел Джейн Сандерс.

Рон всегда гордился тем, что умеет контролировать свою жизнь и уж тем более обуздывать влечения плоти. Но порой одиночество становилось невыносимым.

Он запрокинул лицо под струей горячей воды, надеясь, что она рассеет воспоминание об удовольствии, которое он испытал, чувствуя губы Джейн у своей щеки. Или об еще более сильном и неудержимом чувстве, охватившем его во время поцелуя.

Рон гордился своей логикой. Так почему же сейчас он не может разобраться, чего именно ждет от Джейн. Нечто большего, чем ее умение делать его человеком, способным понимать и принимать недостатки других. Большего, чем ее попытки заставить его улыбаться, когда она улыбается, и смеяться, когда смеется она. Черт подери, до чего все не просто.

Как и все в его жизни. Самые обычные вещи требуют от него изобретательности, упорства и терпения. Как, например, есть, водить машину или открывать дверь, когда в руке чемоданчик с бумагами.

Правда, с подобными проблемами, как бы они ни раздражали, он в состоянии справиться.

А как быть с чувствами, желаниями? Их не увидишь воочию, не потрогаешь, не изучишь по крупицам.

Сжав зубы, Рон потянулся за мылом. Он хорошо знал свое тело – одна сторона была такой, как всегда, а вот вторая изменилась до неузнаваемости. Как доктор Джекил и мистер Хайд у Стивенсона, подумал он, пока пальцы намыливали неровную, покрытую шрамами плоть правого плеча, изуродованную и вызывающую жалость.

Рон слышал все, что о нем говорили, чувствовал на себе любопытные взгляды. Он принял свое уродство как должное, потому что иного ему не оставалось.

Такая яркая, интересная и темпераментная женщина, как Сандерс, могла выбирать. Почему, черт побери, он решил, что она выберет именно его?

7

– Остался еще один кусок пирога! – объявила Энн, стоя в дверях кухни. – Можете разделить между собой!

– Или отдать его Бартону целиком, – ответил Алан, взглянув с улыбкой на Рона. – Он что-то похудел в последнее время.

Девочка, жертва автомобильной катастрофы, была удачно прооперирована, поэтому Алан успел домой к обеду.

– Как хочешь.

Рон сердито сверкнул глазами в сторону Алана и посмотрел на Энн.

– Дело, видишь ли, в том, что он сменил трех лошадей и все равно не смог обойти меня. Внешне мы выглядим одинаково, а разница в весе фунтов двадцать, и все они у него на животе.

– Черт побери, какое вранье! – Алан похлопал себя по животу. – Я пока свободно влезаю в джинсы, которые носил еще студентом.

– Да, дорогой, – улыбнулась Энн. – Только сесть в них ты уже не можешь.

Алан смутился.

Все это время Джейн хранила молчание, сосредоточенно взирая на бокал с вином. Незадолго до обеда Рон нашел ее в кухне, где она помогала Энн. Он был чисто выбрит, волосы – влажные после душа. Этот человек еще ни разу ее не разыскивал. Обычно – избегал. Поэтому Джейн не сразу поверила в случившееся.

– До сих пор не могу привыкнуть, что у нас в доме ребеночек! – крикнула Милли, вбегая в кухню со стаканом молока в одной руке и блюдцем с мороженым в другой.

Маленький Рон уже закончил обед и нетерпеливо ерзал, слушая разговоры взрослых. Улучив момент, он получил разрешение доесть десерт у себя в комнате, откуда уже доносились негромкие звуки детской передачи.

– Это просто сюрприз! Вернуться с тренировки и найти тетю Джейн с ребенком на руках! Ого-го!

Милли плюхнулась на стул, поставила стакан и схватила ложку для мороженого – и все это едва ли не одним движением.

– Потом вдруг оказалось, что дядя Рон собирается удочерить ее. Дважды ого-го!

Рону приятно было слышать искреннюю радость в голосе девочки. Всего два месяца отделяли Милли от ее тринадцатилетия, и она очень старалась быть «взрослой». Хотя, конечно, часто забывала об этом.

– А когда ты заберешь Габи домой, дядя Рон? – спросила она с набитым ртом.

Рон посмотрела в глаза Джейн и, прочтя в них тот же вопрос, уклонился от прямого ответа.

– Я еще точно не знаю. У меня во вторник слушание дела.

– Ты всегда можешь оставить Габриэллу у нас, – предложила Энн, вернувшись с яблочным пирогом и полным кофейником свежего кофе. – Я была бы рада еще одной девчушке у нас в доме.

– Да, дядя Рон! – воскликнула Милли. – Я обожаю возиться с малышами!

– Это чудесно, – заметила ее мать, расставляя чашки. – А кто останется с ней, когда ты унесешься на тренировку, на теннис или на прогулку с друзьями?

– Никаких проблем. Я просто возьму Габи с собой.

Поставив кофейник на маленькую соломенную плетенку, Энн присела за стол.

– Прости, дорогая, но это не так просто.

– Почему?

– Да потому, что тебе придется всюду брать с собой подгузники, простынки, бутылочки и несколько пар ползунков на смену.

Милли поморщилась.

– Ой! Это похоже на работу.

– Ты совершенно права, – серьезно сказала Энн. – Поэтому я и убеждаю дядю Рона оставить Габриэллу у нас. Я хожу на службу только два дня в неделю, пока не родилась твоя сестричка.

Успокоенная Милли выскребла остатки мороженого и переключилась на Джейн.

– Спорю, тебе ужасно не хочется отпускать малышку, но, может быть, дядя Рон позволит тебе ухаживать за ней время от времени.

– Вообще-то я стараюсь уговорить ее на большее, – вставил Рон, прежде чем Джейн успела ответить.

Сверкнувшие от любопытства глаза Милли уставилась на Рона.

– Да-а? На что же это?

– Переехать ко мне и помогать с Габи до тех пор, пока суд не решит, буду я ее отцом или нет.

Рон решил использовать шанс, хотя знал, что рискует. Расчет на удачу был пятьдесят на пятьдесят, а это побольше, чем обычно в суде.

– Отлично! – закричала Милли. – Как в одном фильме, который я недавно видела. Только там был мальчик, его матерью была сестра той женщины, а отцом – брат того парня, про которого фильм.

Милли выжидательно обвела взглядом сидевших за столом. Поскольку все молчали, она продолжила.

– Ну так вот, те двое, я имею в виду родителей, погибли в авиакатастрофе и оставили мальчика сиротой, как Габи. Понимаете?

Рон вдруг сообразил, что она ждет отклика.

– Думаю, да, – ответил он сдержанно.

– И тогда… Где я остановилась?

– Авиакатастрофа, – подсказал Алан.

– Ну да. Так вот эти двое, тетя и дядя мальчика, начали спорить, кто должен усыновить ребенка…

– Спора бы не было, если бы родители оставили завещание, – вмешался Рон.

Милли была недовольна, что ее перебили.

– Да, но ты учти – это только часть проблемы. Родители ведь не собирались умирать такими молодыми. Но все равно начался суд, и эти двое стали врагами, понимаешь? А на самом деле они влюбились друг в друга, только не знали об этом и…

Рон застонал.

– Хватит, Милли. Твоя история вызывает у меня сердцебиение.

Отважная Милли улыбнулась.

– Да, это был шикарный фильм.

– Уверена, что так, – вмешалась Джейн, прежде чем Милли собралась продолжить рассказ. – Но дело в том, что дядя Рон пошутил, когда сообщил о переезде к нему.

Она небрежно улыбалась и казалась абсолютно невозмутимой, но Рон безошибочно ощутил бурю эмоций, скрытых за деланным спокойствием.

– Я предложил это всерьез, – возразил он. – Энн нужно заботиться о своих детях, а мы с тобой люди независимые, и наш распорядок дня достаточно свободен.

– Твой, может быть. А мой нет.

Отставив стул, Рон поднялся, обошел стол и встал между Джейн и дверью. Ему хотелось дотронуться до нее, но он напомнил себе, что делает все это ради Габи, а не ради себя.

– Вставай. Прогуляемся, чтобы улеглась лазанья.

Джейн посмотрела на него так, будто он произнес нечто ужасно нелепое.

– Рон, мне пора домой. Я должна разобрать почту, позвонить клиентам, и ты это прекрасно знаешь.

– Отлично, я подвезу тебя.

Краем глаза Рон увидел, как переглянулись Алан и Энн. Интересно, что бы они сделали, если бы он схватил Джейн за волосы да уволок отсюда?

– Нет… О, ну хорошо, только не забывай, я не присяжный заседатель, на которого действуют бойкий язык и умопомрачительный пристальный взор адвоката Рона Бартона.

Милли хихикнула. Ее глаза стали круглыми от любопытства, а рука в волнении обхватила горло.

– Мы поступим вот как, Сандерс. Я произнесу неподготовленную речь, а ты выслушаешь ее. Вот и все, чем мы будем заниматься. Пока, во всяком случае.

* * *

Дом Джейн был поистине архитектурным кошмаром – с множеством башенок, лепниной и с окнами совсем в ином стиле, чем само здание. Окрашенный в неброский серый цвет, он зато сверкал белизной наличников.

Рон с минуту задержался на пороге и подумал, что этот дом столь же противоречив, как и его хозяйка. Не слишком яркий снаружи, он ошеломлял богатством красок внутри. Множество картин и гравюр, случайных и порой неудачно подобранных, украшало стены и своим разнообразием создавало впечатление беспорядка. Казалось, хозяйка, приобретая какую-то новую вещь, тут же торопилась пристроить ее на любое место.

– Интересно, – медленно произнес Рон, поймав вопросительный взгляд Джейн.

– Рада, что тебе нравится.

– Я этого не говорил.

Джейн легко рассмеялась, а Рон почти жадно впитывал звук ее голоса.

– Чувствуй себя, как дома.

Она бросила сумочку и кейс на первый попавшийся стул со спинкой в виде резного дракона. Другого такого стула в комнате не было.

– Холл – самое удобное помещение в доме. Я только проверю кофеварку, и мы выпьем кофе.

Рон посмотрел направо и увидел застекленную дверь, ведущую, должно быть, в столовую. Во всяком случае, там стояли стол и стулья, висела большая красочная картина.

Чертовски необычно, подумал Рон, неторопливо оглядываясь вокруг. Мебель, пожалуй, величественная, даже громоздкая, в викторианском стиле. Однако вышивка шелком на диванных подушках, похоже, современная. Кстати, подушки были везде – изящные, мягкие, с кисточками или с оборками.

Вот даже кушетка, обитая розовой тканью с красной вышивкой и золотым шитьем. Она словно попала сюда из борделя девятнадцатого века. Такой располагался некогда в здании, где находилась адвокатская контора Рона.

– Потрясающая, не так ли? – воскликнула Джейн, увидев, что он гладит пальцами скользкий шелк обивки. – Я купила ее за бесценок в маленьком антикварном магазинчике.

– Охотно верю.

Она подошла к нему, улыбаясь, с дымящимся кофе в руках. Рон заметил, что Джейн успела снять туфли и что-то сделала с волосами, кажется, немного распушила и теперь они выглядели более естественно.

– Черный, без сахара, не так ли? – спросила Джейн, ставя две чашечки на старинный, весь в трещинках, кофейный столик, после чего примостилась в уголке кушетки.

– Верно.

Он выбрал кресло-качалку, достаточно прочное с виду, и сел. Высохшее дерево заскрипело под тяжестью его тела, и они оба от неожиданности вздрогнули.

– Видел бы ты это кресло раньше, когда я еще не починила его, – сказала Джейн, безуспешно стараясь не обращать внимания на длинные ноги, вытянувшиеся в ее сторону. – Совершенная рухлядь.

– Ты любишь чинить вещи, я заметил.

Она взяла со стола свою чашку и сжала в ладонях.

– Это оскорбление или комплимент?

– Давай посмотрим, сколько времени это кресло меня выдержит, а там решим, согласна?

Рон говорил почти насмешливо.

– Ты прав.

Показалось ли Джейн, или так было на самом деле, но тот и другой сдерживали дружескую непринужденность, не давая ей проявиться. Джейн играла с дерзкой мыслью все же выпустить ее на свободу.

– Представляешь, я чувствую себя так, будто не была дома несколько недель, а не часов.

Она отпила кофе, продолжая держать чашку в ладонях, и откинула голову на спинку кушетки. Ее шею, нежную и белую, так удобно было бы сейчас поцеловать! Рон поспешно схватил свою чашку и сделал два больших глотка. Горячий кофе чуть не обжег ему внутренности. К счастью, это его отрезвило.

– А как ты? – Джейн приоткрыла глаза. – Ты чувствуешь то же самое, когда возвращаешься домой?

– Нет. Еще гонщиком я привык везде быть как дома.

Что-то в нем изменилось, подумала Джейн, но что – трудно уловить. Он был по-прежнему серьезен, по-прежнему сдержан и непроницаем, даже когда смотрел на нее. Его глаза все видели и столько же скрывали. И все же…

Джейн улыбнулась и бросила пробный шар.

– Я слушаю тебя, – тихо промолвила она.

– Что, прости?

– Ты сказал, что будешь говорить, а я буду слушать. Помнишь?

Рон обычно получал удовольствие от словесной дуэли в суде, потому что заранее тщательно продумывал линию поведения. И чем труднее доставалась защита обвиняемого, тем больше он увлекался.

Но Джейн Сандерс вовсе не обвиняемая и не свидетель обвинения. Она – женщина, которую он уважал, которая при всей своей занятости сумела выкроить время для помощи совершенно незнакомой ей Марии просто потому, что он попросил ее об этом.

Рон осторожно поставил чашку на стол и выпрямился на неудобном сиденье.

– Послушай, нам обоим небезразлична судьба Габи, это ясно. – Мысль о девочке заставила его улыбнуться и придала сил. – И я чувствую себя, по крайней мере, ответственным за то, чтоб выполнить предсмертную просьбу Марии.

– Как ни странно, но и я тоже.

– Я все думаю о ее последних словах. О том, что она хочет лучшей жизни для своей девочки. Если суд доверит мне опеку, ты знаешь, я сделаю все, чтобы быть ей хорошим отцом.

– Знаю.

– Но маленькая девочка… У меня были одни братья. Мне не известно о девочках даже самое элементарное, а идея с няней кажется слишком абстрактной.

Джейн нетерпеливо вздернула подбородок.

– В конце концов скажи мне ясно, Рон, чего ты хочешь?

– Черт побери, Джейн, я всегда думал, что у женщин на этот случай есть шестое чувство.

– На какой случай?

Рон глубоко вздохнул. Его рука стала влажной от пота, а в горле пересохло.

– Я уже говорил тебе. Я хочу, чтобы ты переехала ко мне.

– И стала няней Габи?

– Ну… не совсем. Ты могла бы стать ей матерью.

– Я… Ты?

– Именно. Я и ты. Ты сама внушала мне, что браки нынче в большой цене.

Рон чувствовал себя глупо. Он полагал, что действует прямо и открыто, но Джейн наверняка прочла в его глазах иное. Да, он представлял себе дом, полный детей с волосами красно-рыжего цвета, с зелеными глазами и улыбкой точь-в-точь, как у нее. В основном, мальчишек, которые, конечно, избалуют свою старшую сестру.

– Я понимаю, что должен многое тебе объяснить. – Он откашлялся, внезапно ощутив волнение гораздо более сильное, чем на всех судебных заседаниях, вместе взятых. – Мне почти сорок шесть, у меня прочное финансовое положение и отличное здоровье. Я неприхотлив, и у меня не слишком много вредных привычек, во всяком случае, противозаконных.

– Это радует.

Рон, увидев улыбку в ее глазах, позволил и себе улыбнуться в ответ. Пока все шло хорошо.

– Я буду оплачивать все расходы, но, по правде говоря, теперь, когда увидел твой дом, думаю, что лучше мне переехать к тебе. Здесь вдвое больше места и есть двор. А также уют и тепло, которые не смог дать Рону даже дорогой декоратор.

– И дерево для качелей.

– Да, верно. Качели.

– И, наверное, песочница.

– В любой момент, как только ты захочешь.

– Ты имеешь в виду, в любой момент, когда это будет нужно ребенку? – Голос Джейн дрожал от скрытой улыбки.

– Вне сомнений. Хочешь я внесу все эти условия в контракт?

Взгляд темных глаз Рона был очень напряженным. Посмотрев на него, Джейн почувствовала, как ее невольно затягивает в их глубокий омут. Опасный мужчина, в который раз подумала она. Боли и тревоги с ним не избежать, но что-то подсказывало Джейн, что риск будет оправданным и этот сильный мужественный человек подарит ей счастье.

– Ты имеешь в виду брачный контракт?

– Да, можешь назвать и так.

– Нотариально заверенный?

Джейн явно собиралась заставить его идти до конца.

– Большинство людей, которых я знаю, верят мне на слово.

– А ты поверишь на слово мне?

– Да.

Его глаза предупреждающе вспыхнули. Но Рон не из тех, кто теряет контроль над собой, подумала Джейн. Он не будет добрым или нежным, если это не в его интересах. Но он будет честен и постарается сделать женщину счастливой. Как любовник, напомнил ей слабый голос рассудка. Но не как муж.

– Неужели? – Легкая улыбка тронула губы Джейн. – Контракт по всей форме, свернутый в трубочку, с сургучной печатью и лентой. Остается только подписать?

– Да. Только скажи – и я подготовлю все бумаги.

Джейн оперлась обеими руками о кушетку и стала болтать перед собой ногами. У нее были маленькие узкие ступни, а ногти на ногах покрыты ярко-розовым лаком, пожалуй, слишком ярким для детского психолога.

Рон перевел взгляд с тонких лодыжек на лицо Джейн. Она задумчиво надула губки, опустив глаза.

– Ну что ж, это не самое… романтическое предложение из тех, которые я получала, – сказала она, пока Рон рассматривал ее.

– Я не очень-то гож для бокалов с вином и канделябров. Тебе это известно.

Она опустила ноги.

– Итак, я знаю, что получаю?

– Точно.

Джейн почудилась усмешка в его голосе. Она посмотрела на него, но губы Рона были сжаты так крепко, что превратились в одну жесткую линию.

– А почему обязательно свадьба? – спросила она равнодушным тоном. – Почему не просто соглашение о совместной опеке над Габи? Разве для нее это не все равно?

– Я думал, но это не подойдет.

Его плечи напряглись, а голос стал резким.

– Нет?

– Нет. Что если ты, например, встретишь кого-нибудь и захочешь выйти замуж? Кто тогда будет папой Габи?

– Да, понимаю.

Джейн внимательно изучала вены на тыльной стороне своих рук. Она носила обручальное кольцо почти пять лет и два года оплакивала того, кто подарил его ей.

После этого она пару раз подумывала о том, чтобы снова выйти замуж. Однажды это почти случилось, даже была объявлена дата свадьбы с человеком, обещавшим наполнить ее старый дом детьми. Но в последний момент Джейн решила, что не любит его, и все отменила.

– И ты, конечно, тоже можешь встретить кого-нибудь и влюбиться, – добавила она, когда наступило молчание. – Кого-нибудь, кого ты захочешь сделать матерью Габи.

– Вряд ли.

Джейн подняла голову, и их глаза встретились.

– Значит, если говорить откровенно, – произнесла она холодно, – это будет брак по разумному расчету и согласию сторон с главной целью – заботиться о ребенке.

Рон удивился тому, как сухо прозвучали ее слова, хотя Джейн всего лишь перефразировала его собственные.

– Совершенно верно.

– Ну, а как насчет супружеских отношений? Как насчет секса?

Рон потер руку о бедро, затем сжал в кулак. Он чувствовал, как струйка пота медленно потекла по спине, и его бросило в жар. Когда-то он уже испытал такое – когда надо было сделать выбор, единственный из возможных, за который он расплачивается до сих пор.

– Это зависит от тебя, и решать тебе. – Рон словно подчеркивал, что лично ему абсолютно все равно. – Я не фанат секса и не заставлю тебя делать то, чего ты не захочешь.

– Необычайно великодушно с твоей стороны. – Джейн неожиданно встала. – Я подумаю об этом. – И допила кофе.

Рон тоже вскочил. Хотя говорила Джейн неестественно спокойным тоном, ее лицо побледнело. Его лицо, наоборот, пылало.

– Я и не жду немедленного ответа, – сказал он, когда молчание стало тягостным.

– Очень хорошо, – сухо молвила Джейн, – потому что я все еще в шоке.

– Думай сколько хочешь, только дай ответ не позднее вечера четверга.

– Почему именно четверга?

– Потому что в пятницу у меня первая встреча с Викторией О'Коннел. Если бы я мог сказать ей, что мы с тобой помолвлены, это очень помогло бы делу.

Джейн дрожащей рукой поправила волосы.

– Да, конечно, – пробормотала она, чувствуя, что выдержка вот-вот покинет ее. – Это вполне разумно.

Рон следил, как солнечный луч проник через оконное стекло и распался на десятки золотых и красных бликов в ее волосах. Ему всегда нравилась небрежная прическа Джейн и то, как нежные завитки подчеркивали изящную линию щек.

Она разгладила брюки на бедрах. Ее плечи были напряжены, а улыбка получалась натянутой.

– Слушать тебя было одно удовольствие, Рон, – сказала она деланно бодрым тоном.

Она протянула ему руку, и пожатие ее было, как всегда, крепким. Тонкие пальцы слегка задержались в мужской ладони.

– Рон? Что-нибудь не так?

– О, черт, – пробормотал он и в следующую секунду уже целовал ее, нежно и чуть неуверенно, словно прошло много-много времени с тех пор, как он целовал женщину.

Джейн была тронута, ее глаза увлажнились, но жалость к Рону мгновенно вспугнули нарастающие настойчивость и страстность его поцелуя. Теперь он целовал ее по-мужски нетерпеливо, с трудом сдерживая охватившее его волнение.

Джейн уперлась руками в грудь Рона, стараясь оттолкнуть его, но он не отпускал ее, ибо вдруг почувствовал себя полным сил и радостного предвкушения счастья.

Ладонь Рона скользнула вниз по изгибу ее спины. Мягко, но настойчиво, он наклонил Джейн так, что она почти полностью откинулась на его руку. Тело женщины было гибким и податливым, от него исходило нежное тепло.

Стараясь держать себя в руках, Рон оставался неподвижным, и, не отрываясь от ее губ, с наслаждением пил их сладость до тех пор, пока у обоих не прервалось дыхание.

Почувствовав, что через секунду будет слишком поздно, Рон неохотно отпустил Джейн, но продолжал поддерживать ее, пока она наконец не открыла глаза и не обрела равновесия.

– Это тоже было в интересах ребенка?

Она спросила как бы небрежно, хотя во влажно блестевших глазах почти бушевало смятение.

– Нет, – огрызнулся Рон. – Просто я чертовски устал от этого отказываться.

Как человек, который уже жалеет о своем поступке, он резко повернулся и вышел.