Текст книги "Айседора (ЛП)"
Автор книги: Элла Франк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
– Почему? Почему оно для нас вредно? Почему не говоришь?
Незнакомец уставился себе под ноги и через несколько секунд снова посмотрел на Василиоса.
– Тебе ещё рано знать.
Василиос приблизился и взял его ладони.
– Почему не скажешь? Ты же говорил, что то, что мы есть, – это дар. И это правда. Я стал как никогда быстрее, сильнее, осознаннее…
– Да. Но у всего есть своя цена… – ответил мужчина, и его голос стих.
– Если это дано в дар, почему за него нужно платить?
«Потому что это не дар, —подумал Лео. – И никогда им не был. Это проклятие. Мужчина солгал».
Лео вспомнил записи, на которые наткнулся во время исследования мифов. Священные книги из Дельфы, сказание о мужчине Амброджо, которого прокляли греческие боги Аполлон, Артемида и Аид.
Аполлон… бог солнца.
При появлении этой тревожной мысли воспоминание исчезло, и Василиос отстранился.
– И вправду, тревожно.
В висках запульсировало. Чтобы не упасть, Лео положил руку на грудь Василиоса.
– Я не… – начал он.
Василиос рассмеялся так, что его крепкое тело задрожало.
– О, я знаю, что ты не он. Но каким-то образом вы связаны. В воспоминаниях Аласдэра я видел, какой обжигающей была твоя кровь. Вполне вероятно, что она также подействует на всех нас, будто ты само солнце. Свет, который я видел в тот день в храме вместе с Аласдэром, стал для меня путеводной звездой. А твоё необъяснимое сходство – последний кусочек этой изумительной маленькой тайны.
Лео от удивления распахнул глаза. Он не совсем понимал, о чём говорил Василиос.
– Не пугайся, agóri, но проклятие, о котором ты читал… Полагаю, тебя с твоими маленькими друзьями, запертыми сейчас в Судебном зале, послали сюда его сломать, проклятие. И единственный способ сделать это – убить нас всех. Тебе же так велели? Ты сам себе признался.
– Но… но… что? Греческие боги – миф.
– Как и вампиры, – заметил Василиос, потянув за наручник. – В своё время я представлю тебя на Показе и сделаю своим всеми возможными способами. И если твой бог наблюдает сверху, уверен, скоро он себя проявит. Потому что отныне его пешка станет моим ферзём.
ГЛАВА 12
Элиас мерил шагами деревянный пол странной комнаты, в которой их с Парисом бросили, наверняка ещё немного, и он дыру в полу протрёт. Помещение вроде называли Судебным залом. Элиас внимательно осмотрел чёрные стены, утыканные пуговицами в каретной стяжке, и подумал, что же здесь на самом деле происходит.
С момента, когда их запер этот придурок Аласдэр, Элиас, в отличие от Париса, сохранял бдительность и осознанность – однажды давным-давно ему сказали, что созерцание поможет, «когда придёт время».
Элиасу очень хотелось призвать голос из прошлого, из снов, когда всё только начиналось. Но это было непросто. Они должны были идти своим путём, следуя вере предков, заповедям их богов. И пророческим видениям, которые появлялись по милости высших.
Однако с тех пор представления Элиаса изменились. Он чувствовал… неуверенность. Видения появились после ухода Айседоры, и тогда он ощущал воодушевление. Элиас верил, что ему предназначена особая миссия, в которой заключается его жизненный путь. Эти мысли помогали справиться с расставанием. Когда же Элиас познакомился с Лео и Парисом, сны начали сбываться, и он получил своё подтверждение. Путь Элиаса, его судьба, – всё уже предопределено. Вот только он не осознавал, что ключевой фигурой, запустившей всю череду событий, была Иса.
Элиас прикрыл глаза и задумался, чем же всё закончится. Его смертью? Смертью Париса? Подобный исход наиболее вероятен. Но так быть не должно. Он сделал всё, что велено. Годами тренировался, проводил исследования и ждал. Элиас был очень терпелив, но сейчас считал, что ему рассказали не всю историю.
Какой будет награда за то, что он настроил против себя одного своего друга, что позволил схватить второго и что пытал Айседору? Смерть?
Элиас прижал пальцами веки.
«Неужели просить ответа – слишком много?»
«Нет, не много. Но, Элиас, всё не так просто. И ты это знаешь…».
Элиас открыл глаза и, пытаясь найти источник голоса, огляделся, но он был один, не считая Париса.
– О-ох… – послышался стон с чёрного ковра в центре, где растянувшись лежал Парис.
Господи. Полный провал!
Элиас не мог поверить, что всего лишь за последний час всё пошло наперекосяк. Грёбаный Лео. Наверное, вампиры его контролировали. Это единственное логическое объяснение. Возможно, ещё то, что у Элиаса не было ни единого шанса всё объяснить. Когда ситуация начала развиваться стремительно, он выглядел как полный псих.
«Если бы только меня соблаговолили предупредить, что Лео столкнётся с вампиром, который был моей целью…».
– Элиас…
Он обернулся на звук слабого голоса и увидел, как Парис пытается сесть.
– Быстро не двигайся, а то снова увидишь свой завтрак.
Парис подтянул колени к груди и, заправив длинные волосы за уши, опустил голову.
– Чувствую себя дерьмово.
– Да, знаю. Это скоро пройдёт.
В поисках ответов Парис поднял на него свои полные удивления глаза.
– Элиас, какого чёрта происходит? – Он оглядел странную комнату. – Где мы?
Элиас тоже окинул взглядом помещение уже, наверное, в сотый раз. Похоже, здесь была своего рода пыточная, но говорить об этом другу не стоило.
– Рискну предположить, что нас заключили в камеру.
Парис покосился:
– К-камеру?
Элиас подошёл к мягкой стене и прижал к ней ладонь. Как и ожидалось: кожаная и звуконепроницаемая. Или может… криконепроницаемая?
– Да. Здесь есть туалетная комната, но больше никаких дверей.
Проводя пальцами по стене, взгляд Элиаса зацепился за пуговицу. Монета Архаической Греции? Господи, только одна эта монета стоила от пяти до двадцати тысяч. Взглянув вниз, Элиас обнаружил, что монет на стене великое множество.
Кто украшает стены древними артефактами? Хвастливые ублюдки.
– Элиас? Где Лео? Кажется, я его видел, до того как… – голос Париса стих.
«До того как… что?», – наверняка подумал он.
– Видел. Но с ним кое-что случилось.
Элиас услышал, как Парис зашевелился, и, обернувшись, увидел того уже на ногах.
– Что? Что с ним случилось?
Элиас вздохнул от досады, ведь на самом деле он ничего не знал. Но что-то определённо должно было случиться. Иначе Лео не стал бы жертвовать друзьями, если бы имел другой выбор. Но судя по произошедшему выбора не было. В памяти всплыли слова друга: «Я сделал выбор. Единственно возможный. Я выбрал жизнь».
Пока их куда-то тащили два ублюдка, которые явно собирались убить Элиаса, он быстро понял, что Лео «продал» себя, выторговав взамен их жизни. Но рассматривая свисающий с потолка металлический крюк, который зловеще напоминал, что они находятся во вражеском логове, Элиас тем не менее подумал, что Лео, похоже, обманули. По текущему положению дел, вряд ли есть гарантии, что им с Парисом сохранят жизнь.
Парис чувствовал себя, будто попал в торнадо. Выжить удалось, но в голове царил хаос.
Они находились в незнакомой комнате. Элиас стоял поодаль, уставившись в потолок. Парис проследил его взгляд и ужаснулся – от увиденного даже волосы на голове зашевелились. Парис пытался разогнать туман в голове и вспомнить события до того, как попал в это чёртово место. Но в памяти то и дело всплывали две вещи. Заявление Элиаса, что женщина в его кабинете —…вампир. И Лео, появившийся из ниоткуда со своим новым парнем, а ещё слова, которые друг прошептал, глядя на Париса честными глазами: «Парис, прости. Мне очень жаль».
– Элиас, где женщина?
Элиас встретился пристальным взглядом с Парисом, который вздёрнул подбородок, отказываясь отступать.
Элиас Фонтана внушал страх. И внешность его была обманчивой. Он напоминал привлекательного интеллектуала. Тёмные волосы с серебристыми прядями на висках и интересный цвет глаз привлекали внимание. Когда люди видели очки, безупречные костюмы и узнавали о его профессии, то думали, что Элиас – педантичный учёный. Ботаник в душе, которым он и был. Но под приятной внешностью скрывался жестокий и безжалостный мужчина. Мужчина, который любил контроль. Парис с Лео поняли это, как только оказались на его первом уроке.
Парис и Лео подружились сразу: учились вместе, тусовались и развлекались в местном гей-баре на выходных. Чтобы скоротать время, они занимались ещё кое-чем: постоянно фантазировали о своём университетском профессоре. Ровно до тех пор, пока не повзрослели и не узнали его лучше. Тогда и выяснилось, что Элиасу нравились женщины. Парни, – в тайне – конечно, расстроились, ведь оба считали Элиаса очень сексуальным.
– Она не женщина. Я тебе уже говорил.
Парис сунул руки в карманы своих чёрных узких джинсов и попытался не обращать внимание на сжавшийся при словах Элиаса желудок.
– Элиас, прекрати нести чушь. Пора уже объяснить, не думаешь? Это не смешно. Дело принимает серьёзный оборот.
Элиас убрал руку со стены и направился в сторону друга. Парис невольно быстро попятился и врезался спиной в стену.
– Парис… – позвал Элиас.
– Стой на месте.
– Ты меня боишься?
Парис не мог точно ответить. Хотя… нет. Он был напуган до чёртиков.
– Ты же не давал мне повода, верно?
– Нет, думаю, не давал. Я и вправду не хотел говорить тебе вот так.
– Говорить мне о чём? – выкрикнул Парис.
Глаза Элиаса округлились, и Парис понял, что впервые повысил голос в присутствии этого мужчины.
– Хорошо, – протянул Элиас очень медленно, будто предупреждая.
Но о чём? О том, что на самом деле Элиас сумасшедший, который мучит женщин? Или том, что Элиас начал злиться? В любом случае Парис не планировал извиняться, он защищал себя.
– Ты помнишь, когда мы впервые встретились?
Парис кивнул.
– Да. Я опаздывал на занятия, мама тогда заблудилась по дороге. Мы только переехали. Я едва успел – ты чуть не захлопнул передо мной дверь.
Элиас поморщился, а Парис подумал: «С чего бы?». Конечно, нельзя сказать, что тот день был самым ярким воспоминанием, но с тех пор они прошли долгий путь. Парис стал лучшим учеником Элиаса, как и Лео, и оба преуспели на спецкурсах, чтобы получить дополнительные баллы. Теперь, повзрослев, все трое работали вместе над одной из самых необыкновенных выставок страны.
– Именно. В тот день я тоже опаздывал, потому что мы должны были встретиться. Как и ты с Лео. Все трое. Это было предопределено. Мы просто не знали.
Совершенно сбитый с толку, Парис только и смог произнести:
– А-а?
– Ночью, после нашего первого дня. Мне приснился сон о вас.
– Да ладно тебе, Элиас, – недоверчиво фыркнул Парис.
– Это правда. А за день до начала занятий женщина… хм-м, вампирша, которую ты встретил… Она со мной порвала.
Парис вытащил руки из карманов и потёр лицо.
– Ты похитил ту женщину, потому что она порвала с тобой больше десяти лет назад?
Элиас шагнул вперёд и упрямо тряхнул головой:
– Ты меня не слушаешь.
Парис оттолкнулся от стены и подошёл вплотную.
– Я слушаю. Ты сказал, что встречался с вампиршей. Я понял. И что тебе приснился сон обо мне и Лео в ночь после нашей первой встречи, потому что мы должны были встретиться. Звучит как бред, тебе не кажется?
– Кажется. Но самое плохое не это.
– Не это?
– Нет, – ответил Элиас упавшим голосом. – Всё так запуталось. Я должен был лучше тебя подготовить. Вас обоих. Это не должно было случиться до твоего дня рождения.
Парис попытался набраться терпения, которого обычно у него было с лихвой.
– Моего дня рождения?
– Да, это… ген, наверное. До твоего двадцать седьмого дня рождения он спит. Как некоторые болезни. Но он есть… и его нужно просто разбудить.
– Боже, Элиас, ты вообще о чём?
Элиас резко развернулся, и Парис сжал кулаки. Хотелось наорать и заставить рассказать правду. Слова уже были готовы сорваться с языка, как Элиас снова заговорил.
– Первым был я. Мне приснилось, что вы стоите рядом со мной в огромном зале. И, Парис, сегодня это произошло. – Он резко повернулся к другу, в глазах бушевала дикость. – Всё было не так, как в моём сне, но комната та же. Там были вы и… и…
– И что?
– И двое из трёх, что во сне сидели за алтарём. Они тоже там были. Но одного не хватало. Того, который с короткими светлыми волосами. Его не было.
Парис подошёл и взял друга за руку. Похоже, у Элиаса было что-то типа нервного срыва. Он стоял с опущенной головой, будто внимательно рассматривал свою обувь. Парис мягко сжал его плечо.
– Элиас, думаю, тебе лучше присесть.
– Всё должно быть совсем иначе, – повторил он.
Парис решил подыграть.
– Что именно?
– Всё. Мы. Мы должны быть сильнее, могущественнее, чем они. Почему всё иначе?
Элиас поднял голову, и Парис натолкнулся на глубокий пронзительный взгляд, от которого потерял дар речи. Серебристые радужки глаз Элиаса светились.
– Ты пока не понял, но поймёшь. Скоро всё случится, и ты увидишь, что я говорю правду.
От нервного напряжения на лбу Париса блеснули капельки пота. Ему стало очень тревожно.
– Элиас, я до сих пор не знаю, что это «всё». Ты не сказал.
Элиас крепко схватил Париса за запястье. С блуждающим по лицу друга взглядом Элиас напоминал безумца.
– Ты, Лео, я… мы их потомки.
Парис прищурился:
– Чьи потомки?
Элиас облизал нижнюю губу, заговорил… Парис никогда не забудет сказанное.
– Богов, Парис. Аполлона, Артемиды и Аида. Мы их потомки, а значит мы…
Элиасу необязательно было продолжать – Парис получил отличное образование. Он знал всё, что касалось Древней Греции: и богов, и мифы. Когда мужчины встретились глазами, Парис недоверчиво пробормотал:
– …полубоги.
ГЛАВА 13
Диомед нежно погладил атласную кожу женщины, лежащей рядом в безмолвном спокойствии. Его кровь, струившаяся по венам Айседоры, обезвреживала токсины и восстанавливала силы. Тени под глазами Исы исчезали – к утру она должна поправиться
Длинные ресницы неподвижно лежали на щеках – Айседора мирно спала впервые с тех пор, как вернулась в логово. Диомед с удовольствием забрал бы у неё воспоминания о последних часах, но прекрасно знал, что она не позволит. Он очень давно понял: его Иса далеко не пугливая лань и не нежная фиалка.
В дверь покоев отрывисто постучали костяшками пальцев. Диомед закрыл глаза и почувствовал измученного и уставшего Итона. С быстрым исцелением Исы к старшему вампиру возвращалась прежняя сила, но восстановление Таноса займёт, похоже, куда больше времени.
Диомед перекатился на край матраса, стараясь не потревожить подопечную. Потом встал и подошёл к двери. Открыв, он попытался скрыть реакцию на стоявшего за порогом мужчину. Итон был мрачен. Больше, чем раньше, если такое вообще возможно. Диомед быстро схватил старейшину за руку.
– Что случилось? Таносу стало хуже?
Точёные скулы Итона, которые раньше придавали ему молодой и задорный вид, теперь болезненно выступали под натянутой кожей.
– Нет. Ему лучше.
– Тогда не понимаю, – произнёс Диомед, подводя брата к одному из кресел в покоях. – Почему ты такой усталый, такой измученный? Тебе же тоже должно становиться лучше.
Итон провёл пальцами по волнам блестящих светлых волос, спадающих на лоб, и вздохнул.
– Он проснулся.
Итон сел, а Диомед, облегчённо вздохнув, выпрямился.
– По-моему, это хорошая новость.
– Я тоже так думал. Но, Диомед, он злится. Он очень сильно злится.
– Ну, это понятно. То, что с ним случилось, любого бы…
– Нет. Он злится не на то, что сделал человек. Он злится, что его спас я.
Диомед опустился у кресла на колени и положил руку на ногу брата.
– А что ты ещё мог сделать?
Посмотрев на Диомеда устало, Итон поморщился.
– Умереть.
– Нет, – не согласился тот. – Танос понимает, что этот вариант никогда не будет приемлем. Он умрёт – умрёшь ты. Естественно, он не ждёт от тебя такой жертвы.
Итон сжал пальцами виски.
– Как я уже сказал, он очень зол.
– Дай мне с ним поговорить. Может, я смогу объяснить твои действия.
Итон невесело рассмеялся.
– О, он знает. Но как только увидел своё лицо… – Левый глаз Итона начал подёргиваться. – Или то, что от него осталось, все мои слова оказались впустую – он ничего не слышал.
Диомед встал и отвернулся. Итон был подавлен. Диомед же прекрасно знал, каково пережить такую травму. Прийти в себя после ужаса и осознать, что никогда уже не будешь прежним. Диомед никогда не говорил о том, что с ним случилось. Никому, кроме Айседоры. Василиос знал только в общих чертах. Но если это поможет Таносу и исцелит Итона, он готов обнажить свою душу.
– Возможно, будет разумным позволить мне поговорить с твоим первообращённым. Я был в… подобной ситуации.
Итон нахмурился и поднял глаза.
– Что ты имеешь в виду?
Диомед отвёл взгляд от того, которого знал дольше, чем просуществовало большинство цивилизаций, и прошептал:
– Я тоже прошёл через подобный кошмар. Только мои шрамы там, где никто не видит.
Итон окинул взглядом одетую фигуру Диомеда, но тот больше ничего не сказал.
– Ты сделаешь это для меня? Выдашь настолько личную тайну, что даже я о ней не знаю?
Диомед быстро кивнул.
– Это нужно, что помочь тебе, Таносу и, в конце концов, всем нам. Поэтому, да, сделаю.
Итон поднялся с кресла и, подойдя к Диомеду, сжал его плечо.
– В глубине души ты не такой уж и темпераментный, правда, брат?
Диомед усмехнулся, искренне с этим не соглашаясь.
– Думаю, Айседора считает иначе. У меня из головы не выходит, как эта троица безрассудно отправилась на поиски. Я так разозлился на Ису, что она пошла на поводу у вспыльчивого Аласдэра, и наказал её. Возможно, не следовало быть таким жестоким.
Итон с трудом улыбнулся. Казалось, улыбка причиняла ему боль.
– Твоя Иса прекрасно знает, кто ты, Диомед. Пожалуй, лучше всех остальных в пределах этих стен. Если ты её наказал, значит, она заслужила и поняла, что натворила. Эта женщина целует землю, по которой ты ходишь. Как бы ты ни поступил, ты всё делаешь правильно.
– Возможно.
– Определённо.
Диомед оглянулся на укрытую балдахином кровать, потом снова посмотрел на Итона.
– Я навещу твоего Таноса, когда она проснётся и когда мы разберёмся с пленниками.
Итон подошёл к двери и взялся за ручку.
– Я ценю твою помощь. Хоть и не уверен, что это принесёт пользу.
Вновь пережить ужас из прошлого все равно, что вытащить со дна моря сгнивший труп, но если это поможет брату и Таносу, Диомед готов воскресить своих демонов… хотя бы для того, чтобы убить их снова.
Озеро Копаида
250 г. до н. э.
Отдалённый звук барабана задавал тяжёлый и зловещий ритм. В такт с нервным биением сердца Диомеда, которого волокли рядом с лошадью палача.
Когда прошлой ночью Диомеду вынесли приговор, он не совсем понял, что происходит. Только когда его бросили в подвалах дворца дожидаться смерти в кишевшую крысами камеру, Диомед осознал, что его жизнь кончена.
Две ночи назад принц Алексиос, наконец, разоблачил чудовище, которое скрывалось под личиной человека – по крайней мере, так он утверждал. Презренный сын повелителя долгие годы искал способ избавиться от Диомеда. С тех самых пор, как пригласил его, простого лакея, в свою постель, а тот отказался. И вот теперь Диомеда судили за то, что он подсматривал за принцем в его постели. Смешно, правда?
На устроенном в спешке слушании смысл каждого слова был искажён, перекручен, только чтобы доказать вину лакея в отвратительных извращениях.
Но Диомед был виновен лишь в том, что привлёк нежелательное внимание принца. По словам Алексиоса, его пленили необычного цвета волосы Диомеда. Таких волос он не видел никогда, поэтому желал к ним прикоснуться. Единственная проблема заключалась в том, что Диомеда это не интересовало. Нет, секс ему нравился, предпочтительно с женщинами, но в такое затруднительное положение он попал благодаря нездоровой одержимости наблюдать за любым сексуальным актом. Слишком поздно Диомед понял, что те, за кем он подсматривал, были принц и один из сыновей члена совета, а к таким вещам Алексиос относился, мягко говоря, не слишком благосклонно. Правда, конечно же, осталась за пределами процесса слушания.
– Пошевеливайся!
Вместо того чтобы ускорить шаг, Диомед споткнулся и выругался – острый камень рассёк его босую ступню. Чёрный капюшон, наброшенный на голову, не позволял рассмотреть ничего вокруг, кроме грязной дороги, что вела в сторону озера.
Озера Копаида. В обычные дни – умиротворённое место. Но сегодня – иначе.
Сквозь решётку окна в подземелье заглянуло серое утро, и Диомед подумал, что, возможно, оно предвестник событий, ожидавших его на закате солнца, в сумерках. Уготованная молодому мужчине смерть не была ни быстрой, ни безболезненной. Говорили, что она походила на настоящий ад на земле, и Диомед подумал, что, возможно, он её заслужил, раз его привлекали извращения.
Верёвку, которая стягивала руки, дёрнули влево, и когда лошадь повернула в том же направлении, Диомеду ничего не оставалось, как пойти следом. Обречённо ступая шаг за шагом, он уловил впереди приглушённые голоса.
Толпа. Конечно же, принц устроит из казни представление.
Лошадь остановилась. Шёпот начал набирать силу и превращаться в возмущённый, но ещё тихий рокот. Волнение. Извращённое возбуждение в преддверии публичной казни. Диомед никогда этого не понимал.
Волны с хлюпающим звуком набегали на берег. Сидевший верхом на лошади мужчина стянул с головы Диомеда капюшон, и толпа, как по команде, ахнула. После ночи в заточении его длинные серебристые волосы были грязными и спутанными, а одежда свободно болталась на высокой худощавой фигуре.
До ноздрей донёсся сладкий аромат мёда с молоком. Натолкнувшись взглядом на несколько бочек, привязанных сзади к телеге, Диомед понял, откуда он исходил. От тошнотворного запаха скрутило желудок – пленник знал, для чего использовали эту смесь.
– Тихо-о-о! Помните, мы собрались тут не для веселья, – прозвучал за спиной до боли знакомый голос.
Похоже, принц Алексиос ни за что не пропустил бы именно сегодняшнее представление. Казалось, что в его правлении это был единственный поступок, которым можно было бы гордиться. Печально, особенно если учесть, что в целом, Диомед был никем, просто угрозой конкретно для этого мужчины.
– Слушайте приказ повелителя! За развратное и порочащее поведение Диомед Романос приговаривается сегодня к смертной казни через скафизм. С наступлением сумерек его привяжут к лодке и обмажут мёдом с молоком, привезёнными в бочках на телеге. Затем второй лодкой накроют так, чтобы снаружи остались только голова, руки и ноги. Потом лодки спустят на озеро, и его тело будет плавать, пока насекомые, паразиты и прочее дьявольское отродье, как наш приговорённый, не заползут через отверстия и не съедят его, или он не умрёт раньше.
В толпе тут и там послышались одобрительные возгласы, а Диомед не мигая уставился на ненавистного мужчину, который оглашал столь кошмарное наказание.
Они знали друг друга много лет, и хотя принц был очень привлекательным, этого оказалось мало, чтобы убедить Диомеда перейти в другой лагерь. И вот к чему они пришли – к злобной вражде, грозившей теперь самой смертью.
Принц Алексиос накинул на плечи красный плащ и неторопливым шагом пошёл к Диомеду. Остановившись рядом, он буднично произнёс:
– Я слышал, это самая мучительная смерть. Жаль, Диомед, у меня нет времени посмотреть, как будут пожирать твоё тело.
Диомед тоже слышал, что эта смерть отвратительна. Но он ни за что на свете не покажет перед Алексиосом своего страха. Поэтому молодой мужчина повернул голову, и встретившись взглядом с принцем, сказал:
– Не более, чем твоя смерть в своё время. В этом я уверен.
Алексиос криво усмехнулся:
– О моей смерти ты никогда не узнаешь, разве только тебе известно то, чего не ведаю я.
– Верно. Но жить твоей жизнью, жизнью лжеца, уже подобно аду. Скажи, ты грозил парням смертью до того, как заставлял лечь под себя, или только когда нагибал над кроватью без единого шанса, кроме как подчиниться?
Принц Алексиос выхватил меч и приставил остриё к подбородку Диомеда. Тот злобно ухмыльнулся и с вызовом кинул:
– Давай, ну же.
Алексиос в ответ только рыкнул и полоснул мечом по одежде. Ткань распахнулась и обнажила смертника. Несмотря на своё презрение, принц жадным взглядом блуждал по телу Диомеда, – худощавой фигуре с мускулами, отточенными многолетним физическим трудом, – пока не глянул на державшего верёвки.
– Когда привяжите его к лодке, сделайте ещё одно отверстие над пахом. И хорошенько обмажьте ему член. Полагаю, если эту часть сожрут первой, наказание будет воистину достойным.
Диомеду не дали возможности ответить – дёрнули за связанные руки и потащили к первой лодке. Поняв, что это конец, он судорожно вдохнул и посмотрел вдаль на полосу воды. Как настолько спокойное и тихое место буквально за ночь могло превратиться в сами глубины ада? Через несколько часов он узнает.
С плеч стянули одежду и наклонили вперёд. Двое мужчин облили мёдом спину и ягодицы, а затем вымазали тело спереди. Потом подвели к лодке, уложили, привязали, обмазали мёдом член и полили молоком. С трудом сдержав рвотный позыв, Диомед услышал вдали звук топора, рубившего дерево, – готовили вторую лодку.
Толпа зловеще молчала. Единственным звуком был стук-стук-стук топора. Потом появились шестеро мужчин и опустили сверху вторую лодку. Когда её установили, Диомед подумал, что конструкция очень напоминает гроб, в каком-то смысле так и было.
Молодой мужчина лежал внутри раздетый, привязанный и облитый сладким. Насекомые садились сверху и уже не могли выбраться из липкой смеси, которая их и привлекла. Тем временем лодку дотащили до кромки воды, и когда всё было готово, чтобы столкнуть её в водяную могилу, у головы Диомеда появился принц.
Он наклонился низко, почти соприкасаясь носом, и тихо прошептал:
– Может, наблюдая сегодня вечером за звёздами, ты поймёшь, что любопытствовать нехорошо. И что подглядывать за чужой частной жизнью – большой грех. Надеюсь, жуки преподадут тебе урок и выедят глаза первыми.
Оса ужалила в бедро, и Диомед вздрогнул от боли. Потом сцепил зубы и произнёс:
– Возможно, не в этой жизни, но клянусь, однажды я тебя найду и заставлю за всё заплатить.
Зубы принца сверкнули в злобной усмешке. В этот момент несколько мужчин резко толкнули лодку и та, оказавшись на водной глади и какое-то время подрейфовав, выплыла на середину спокойного озера.
Диомед начал ждать своей смерти.
Айседора проснулась от знакомого мучительного вскрика господина, протянула руку на его обычное место, но наткнулась на пустоту. Иса села в широкой и пустой кровати: в голове шумело, а внутри поднималась паника.
Где он?
Тело, будто налитое свинцом, не слушалось, и она с трудом спустила ноги на холодный деревянный пол. Снова послышался страдальческий стон, и, откинув тяжёлое одеяло, Айседора в отчаянии обвела взглядом комнату в поисках мужчины.
У дальней стены на кушетке она заметила долговязую фигуру. Диомед спал: стиснутые кулаки прижаты к бокам, глаза плотно закрыты, будто он терпел сильную боль.
Айседора знала, что ему снилось – не нужно даже заглядывать в мысли. Повторяющиеся ужасы из прошлого. Мучительное наказание, дарованное разгневанным мужчиной, которому не хватило смелости признаться в собственных чувствах к другому мужчине, например, к лежавшему перед ней красавцу. В отместку он приговорил его к смерти.
Но в ту ночь смерть не пришла к Диомеду. Потому что Василиос нашёл его раньше. Он отвёл молодого мужчину к Амброджо, который превратил его во второго представителя их вида. Во второго по могуществу старейшину и её господина. Того, кто никогда по-настоящему не избавился от кошмара, оставившего после себя на теле шрамы. Того, кто постоянно страдал от ран, несмотря на вечную жизнь.
Айседора быстро приблизилась и, опустившись возле кушетки на колени, мягко, чтобы не испугать, положила ладонь на бедро Диомеда. Только она и Василиос знали о прошлом её господина, об адском мучении, через которое ему суждено было пройти и от которого не смогла исцелить даже кровь Амброджо.
– Диомед, – шёпотом позвала Айседора.
Тот не пошевелился.
– Диомед, – попробовала она снова.
Когда старейшина не проснулся, Айседора слегка сжала его ногу. До этого покоившаяся на груди ладонь стремительно переместилась вниз и запястье Исы крепко сжали длинные пальцы. Веки Диомеда открылись, и на Айседору, прищурившись, смотрели чернильно-чёрные глаза. Когда пылавшая в них ярость угасла, хватка ослабла, и лицо господина смягчилось.
– Иса?
– Да, это я. Тебе опять снился сон.
Диомед отпустил её руку и потянулся к лицу. С величайшей осторожностью он погладил Ису по щеке и быстро кивнул.
– Да. Сон. Спасибо, что разбудила.
Айседора слабо улыбнулась – как бы ей хотелось сделать что-то ещё, чтобы облегчить ношу своего господина. Но когда пальцы очертили овал лица от скулы к подбородку, Иса поняла, что это не в её власти. Она поднялась с колен и, улёгшись рядом, нырнула в его объятия. Диомед прижал свою подопечную крепче, всем существом впитывая молчаливую поддержку, излучаемую каждый раз, когда они оставались наедине.
– Почему ты вспомнил об этом сегодня? Из-за моего похищения? – спросила Айседора.
Диомед коснулся губами её лба, и от сквозившей в этом жесте нежности Иса прикрыла глаза.
– Немного, – ответил он. – Ещё я говорил с Итоном, пока ты спала. Танос проснулся, и он не слишком доволен тем, что с ним стало.
Упершись ладонью в грудь Диомеда, Айседора поднялась и посмотрела на мужчину в упор. – Неужели всё так плохо?
Залёгшие у глаз мелкие складки и сморщенный нос стали лучшим ответом, чем произнесённое «да».
– Бедный Танос.
– Да. Он останется изувеченным до конца своих дней. И поскольку Танос понимает, что это навсегда, то пытается смириться, что придётся быть… можно сказать, чудовищем.
Айседора нахмурилась, размышляя, насколько большой вред нанёс Элиас её кузену.
– Думаю, тот факт, что он жив, должен в конце концов облегчить его страдания.
Диомед пожал плечами.
– Мысль о вечной жизни внушает страх, даже когда ты здоров и способен искать себе компанию. Мысль о вечной жизни в одиночестве приносит гораздо меньше удовольствия. Я знаю это не понаслышке, моя Иса. Как ты помнишь, я находился в таком же положении.
– Да. Возможно. Но ты же нашёл, кого искал, верно? Уверена, что Танос тоже сможет. К тому же у него есть Итон.
Лицо Диомеда осветила улыбка, от которой внутри всё потеплело. У господина и вправду было самое доброе сердце среди всех известных Айседоре мужчин.
– Ах, моя Иса. Их узы единственные в своём роде. Но ты права. Я действительно обрёл того, кого искал. Прошло много лет, о такой, как ты, я даже и не мечтал. Но всё равно нашёл.
Айседора подняла голову и поцеловала Диомеда в щёку. Затем мягко произнесла:
– Вот в такие самые драгоценные минуты ты даришь мне больше радости, чем любой мужчина или женщина в нашей постели.
Их отношения с Диомедом были крайне необычными. Айседора прекрасно об этом знала. Но их всё устраивало. Оба получали то, чего каждому не хватало, и Айседора ничего не изменила бы даже за все сокровища мира.
