Текст книги "Дела любовные (СИ)"
Автор книги: Елизавета Никонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)
Я приподнялась на руках и смахнула со лба налипшие окровавленные пряди. Меня вдруг захлестнула злоба – почему никто не дает судить мне, почему меня никто не слушает?! Почему никто не спрашивает, чего хочу я, почему это никого не интересует?!
– Лео, ты врешь сам себе, ты сам себя обманываешь! Признайся, что любишь меня! Скажи! – Я дрожала от ярости и еще – от страха, что оказалась не права.
– Бред… – Прошептал он пораженно. – Я не умею… не могу…Никогда! Да ты рехнулась! – Он издевательски расхохотался. – Рехнулась…
Во мне что-то оборвалось, гулко упало и разбилось, и лишь спустя секунду я догадалась – то было мое сердце… Это ложь, ложь, как я могла так обмануться?! Душа затрепетала и треснула, разливая пустоту. Он меня не любит. И никогда не любил. Никогда.
– Тогда… – Мой голос был глух и страшен. – Плевать. На все плевать. – Я, шатаясь, поднялась на ноги. Пустота, меня окружала пустота – так бывает, когда становится по-настоящему все равно. Я различила блеск в луже крови подле мешковатого мертвого тела. Кажется, это был один из «капюшонов». Который из тысяч? Я, проскользив туда и с трудом наклонившись, с удивлением и каким-то мрачным юмором отметила, что ритуальный кинжал несколько не затупился – хватит еще для одной жертвы. Ха, ха…
Я обернулась к Лео, поглаживая лезвие. Его глаза распахнулись, кажется, от понял…
– Ну что, вампир? В своей проповеди ты упоминал будущее. Что ты в нем видишь? – Какая-то холодная решимость и полная опустошенность. Мне даже стало смешно.
– Мия, успокойся.
– Успокоиться? Зачем? Какой в этом смысл? Прости, Нек, но нашему ребенку (ты ведь о нем говорил, да, Лео?) не суждено родиться. Каждый сам выбирает свой путь, так, наставник? Я не смогу жить без тебя и не хочу больше мучаться. Прощай.
– МИЯ!!! – Он бросился ко мне, но поздно – ритуальный кинжал разорвал ткани, вспорол внутренности и бросил снопы крови на некогда белоснежный подол. Я захрипела, от боли помутилось в глазах. Может быть, я упала… Я умерла.
ЭПИЛОГ
Первой мыслью было – я в Раю. Второй – я в Аду. А третьей и самой грустной – я жива…
Не было ни боли, не мыслей, только пустота. Я не могла остаться в живых, просто не могла! Я ничего не помню. Так тяжело открывать глаза… Так хочется пить… Но где я? Как я умудрилась выжить? И главное – почему?
Я приоткрыла глаза, ожидая увидеть смеющиеся рожи нежити и демонов, но вместо этого уперлась взглядом в нежно-белую занавесочку и длинную капельницу. Вена на левой руке была вспорота и аккуратно втравлена в длинную иглу. Та-ак… я в больнице. Час от часу не легче.
– Эй! – Робко позвала я.
Тот час же шторка всколыхнулась, явив моему взору сухонькую старушку в чепце и халатике – сиделку.
– Очнулась, миленькая?
– Д…да. – Неуверенно кивнула я, мысленно отмечая ощущения – боли нет, слабости нет, я совершенно здорова! Но тогда…
Словно прочитав мои мысли (впрочем я сейчас бы ничему не удивилась) старушка бойко пошла в пояснения:
– Ох, доченька, ну и намучились же мы с тобой! Обескровленная, рваная, чуть живая… И в чем хоть душа-то держится? Девонька, кто ж тебя так, а? Ужо волки какие погрызли? Рану-то наши доктора залатали, переливание свершили, намаялись, уж не думали, что вылезешь. Ан нет! Видно, Боженька тебя бережет.
– Может быть. – Пожала плечами я.
– Девонька, я вот чего не пойму – как ты в приемной-то оказалась? Сидели мы с Патрикеешной, чаи пили, а тут вдруг… Ой, страх один, даже пугать тебя не буду! У тебя родни-то нема?
– Ес…Нет. – Грустно поправилась я. – Никого нет.
– Бедненькая ты моя, кровиночка! – Запричитала добрая старушка. – На что тебе такие напасти-то, несчастненькая, кому ж ты так не угодила? Не иначе порча это, порча. У меня сестра, помнится, была, так ей один колдун предсказал…
– Извините, но я устала. – Раздраженно оборвала я своохотливую сиделку.
– Да, да, конечно, деточка. Как скажешь, милая. – Старушка сокрушенно задернула занавеску и, вздыхая, отошла.
Я откинулась на подушки и неожиданно всхлипнула. Одернула себя – что за глупости? Ты жива… Радуйся! Нет причин для горя, жизнь продолжается, есть в мире счастье…
Слезы брызнули из глаз, горячие слезы. Я рыдала, билась в истерике, звала… Звала в надеже на возвращение… Он не пришел.
Сколько дней прошло – десять, пятнадцать, тридцать? Мне все равно. Я рыдала. Я смотрела на пламя огня в камине, я вдыхала аромат его некогда присутствия, целовала его одежду и ждала – может он вернется? Может быть придет? И ждала напрасно…
Из больницы меня выпустили несколько дней спустя – дураки! – они не верили, что столь быстрое исцеление возможно. Я брела по улице, запахиваясь в больничный халат, чувствуя, как слезы леденеют на морозе и боль пронзает щеки. Мне было все равно. Его нет.
Куда пойти я не знала и поэтому завернула к дому, к нашему бывшему дому. Квартира оказалась цела, невредима и тиха, как склеп. Где погромы, где кровь, где Лео? Я упала на кровать, и, понимая, что все кончено, крепко уснула.
Летели дни, а я все сидела. Сидела в его любимом кресле, прижимая к груди его пальто, и плакала. Я не хотела есть, изредка спала. Я хотела умереть, но не могла, потому что надеялась. А надежда, как говориться, умирает последней.
Едва я засыпала, как меня мучили сны, мне снился Лео. Я вновь слышала его смех, вновь смотрела в его глаза и сердце мое рвалось от счастья. Тем больнее были мои пробуждения в темноте и одиночестве.
Я слышала стук в дверь. Я знала, что приходил Нек – он рыдал под дверью, просил прощения и грозил мне расправой – я молчала. Мне было все равно. Я зарывалась головой в спинку кресла и молчала, боялась дышать.
Я перестала различать дни и ночи, умом понимая, что это всего лишь этап, что это надо пережить, но сердцем мучительно страдая. Часы над камином остановились, темные занавески отрицали существование мира и сейчас я была этому рада. На что мне мир, если его нет? Да, он спас меня, добавил своей крови, обрек на жизнь, но зачем?! Я хотела умереть. Ах, как же я устала!
Я заснула и увидела странный сон…
…Я понимала, что больше так продолжаться не может. Я сойду с ума или же отыщу его. Плевать – прогонит он меня, обругает, обольет грязью – плевать. Я увижу его и только, я услышу его голос и это искупит все. Я люблю его.
Я обогнула кресло, откинула одеяла, распахнула двери и выбежала на улицу. Темная ночь – три, два часа? Не важно. Я бежала, не ощущая ни страха, ни холода, мои босые ноги летели над землей, ночная сорочка из тончайшего бархата развевалась по ветру. Я была похожа на призрак – исхудавшая, лихорадочно бледная, ненормальная.
Куда я бежала? Не важно. Ночь окрыляла меня, дарила свободу, я плакала от счастья, ибо знала – я найду его, где бы он не был. Мое сознание не было моим, я летела по зову сердца, насколько банально бы это не звучало.
Темный домик, старые доски, прогнившая дверь. От моего удара она разлетелась в щепки. Я оказалась в кромешной темноте. В ней сиял лишь один ночник – Лео.
Он вскочил стремительно, отлетел к стене, боясь приближаться. Мы молча взирали друг на друга. Я боялась разрушить иллюзию, боялась разбить хрупкий сон, боялась очнуться опять в темной огромной зале, где давным-давно потух камин. Я смотрела…
Он едва стоял на ногах, его щечки нездорово алели, глаза сияли лихорадкой и темнели изнуренными кругами. Интересно, я была такая же «красивая»?
– Ты… – Он выставил перед собой руку.
– Я. – Я не делала попыток приближаться.
– Ты мне снишься.
– А ты мне.
Мы вновь замолчали.
– Лео, что с тобой? – Нарушила я хрупкую тишину. Он рыкнул – ожесточенно, раздраженно и, в то же время, радостно.
– Это все ты, мерзкая девчонка! Ты меня заколдовала! Я тебя вижу… Я потерял сон, мне противна ночь… Что ты со мной сделала?! – Он в мгновение переместился, сжал мои запястья и хорошенько встряхнул. Я послушно улыбнулась – никогда еще мои сны не были столь реальными! Пусть делает все, что хочет, пусть убьет, только чтобы этот сон не кончался. Никогда. – Твои руки! Они теплые! – Он пораженно отшатнулся. – Ты не можешь…
– Лео, молчи. – Я приложила пальчик к его губам. – Это же наш сон! Давай не будем ругаться. Просто обними меня…
Он не приблизился, не шагнул вперед, он молчал, пристально вглядываясь в мое лицо некогда шоколадными – сейчас – смолянисто черными глазами. Я потупила взгляд. Какой прекрасный сон! Как бы мне хотелось, чтобы он никогда не кончался…
– М… Мия? – Его голос! Он дрогнул!
Я радостно вскинула голову:
– Лео, это я! Ты меня не узнал?
– Мия ты… реальна! Я схожу с ума! Что ты здесь делаешь?!
Я задорно рассмеялась – какие странные вопросы задает мне мой сон!
– Ты в моем сне, Лео, ты мне снишься!
Он отрешенно покачал головой:
– Не может быть, просто не может быть!
– Чего не может быть, Лео? – Я шагнула ему навстречу, а он рванул в сторону, стараясь от меня отпрянуть. Я даже слегка обиделась: – Ты мне не рад?
– Мия, девчонка, глупая малышка, дурочка… – Его глаза расширились, внезапно он закинул голову и громко расхохотался. – Мия!
Я покачала головой. Этот сон удивлял меня. Он был так реален, так правдив, я словно и вправду очутилась там, где… Где Лео смеется… Где Лео… Лео…
Не может быть! Я прижала руку к груди – сердце возопило нестерпной болью. Это не может быть правдой, это издевательство, я не верю! Я не верю… Я вижу Лео!
– Лео? – Он молчал. Тишина окутывала маленькую темную комнатку, тишина и удивление. Я ущипнула себя за руку, чувствуя, как радость прорывается сквозь завесу отрешенности. Это правда… Я оперлась на стену, понимая, что еще чуть-чуть и ноги мне откажут. Как все это было знакомо!
– Мия? – Его голос пребольно резанул по барабанным перепонкам. Он незаметно приблизился. Я вжалась спиной в стену. Он не может быть реален, не должен! Я так привыкла к страданиям, что теперь боялась положить им конец. – Мия… Ты?
– Лео…Ты здесь? – Я не узнала свой голос. Такой… больной.
– Я вижу тебя.
– Я тоже.
Мы замолчали, пожирая друг друга взглядами. Я впитывала его запах, я съедала его внешность, я пила его эмоции – удивление, гнев, радость.
– Лео, ты не исчезнешь? – Я коснулась кончиками пальцев его щеки. Он вздрогнул, как от ожога. Я отдернула руку, кусая губы, чтобы не разреветься.
– Я боюсь, что исчезнешь ты.
Тишина… Мы стояли так близко, что дыхание металось между нами, и боялись прикосновений. Это могло разрушить наши сны. Я боялась его потерять. Текли минуты, может, пролетали часы, а мы молчали. Нас сковали тишина и оцепенение.
– Ты… – Чей голос послужил сигналом?
Он вдруг шагнул вперед, сминая меня в объятиях, а я прыгнула ему на шею, зарываясь носом в локоны, мою спину сдавило, кости заныли, но я рассмеялась. Он, его руки… Я вжималась в его грудь, рвала пальцами куртку, кричала от счастья. Только он… Его рык разнесся по дому, пролетел над городом, вспугнул стайки птичек в парках, а мой крик усох в горле. Я целовала его лоб, щеки, виски, кусала треугольные ушки, он урчал от удовольствия. Его губы взлетели по мой шее, с безумным рыком он осыпал поцелуями мое лицо…
Прошло около полу часа, прежде чем до нас дошло понимание – тот поцелуй, поцелуй, что нужен был нам, как воздух, будет длиться бесконечно. Вечно.
И в наступившем затишье, когда только стоны и сопение расстегиваемых молний окутывали маленький домик, редкий прохожий мог расслышать сумасшедший шепот:
– Ты глупый старик! Все вампиры просто дураки! Что за штаны ты напялил?!
– Глупая девчонка! Ах, бесы! Как же снимется эта штука?! И все же думаю, я тебя лю… Ммм… Мия!!
