Текст книги "Сбежавшая невеста для Грозного (СИ)"
Автор книги: Елизавета Найт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Даже когда узнал о предложении Амирова собирался пожертвовать своей свободой и предложил тайно расписаться. Стать его фиктивной женой, пока все не утрясется.
– Костя, не молчи, – прошу его и о плечо стараюсь стереть набегающие на глаза слезы. – Я...
– Ты все испортила! – он откидывает от себя стул и тот с грохотом влетает в стену.
Втягиваю голову в плечи и слабо понимаю причину его ярости.
Я сижу связанная. Не пойми гже. А Костя вместо помощи кричит на меня.
Что происходит?
– Отличный план. Ты вообще знаешь, на что мне пришлось пойти. Чтобы все подготовить?
– Я заплачу за машину и деньги верну все, до копейки... – шепчу испуганно.
– На хер деньги! И на хер тачку! Глашка, ты что реально не понимаешь? – он порывисто подходит ко мне.
Жесткими пальцами впивается в мой подбородок и тянет вверх.
Запрокидываю голову.
А Костя что-то ищет на моем лице блуждающим ярко-голубым взглядом. И на самом дне его глаз вспыхивает ледяная ярость, желание уничтожить меня. Унизить, растоптать.
Делаю судорожный вдох и давлюсь воздухом.
В том же безумии его взгляда успеваю различить что-то еще. Мелкие искры болезненной любви и жажды обладания.
Картина медленно начинает складываться.
С самого детства Костик упорно добивался моего внимания. Пытался стать нужным, полезным, самым лучшим. Он даже к Миле ревновал, пытался перетянуть на себя мое внимание.
В какой-то момент его советы реально стали мне очень важны. А сам он стал больше чем другом, скорее членом семьи.
Однажды перед моим школьным выпускным он попытался меня поцеловать, но я не позволила.
Едва не расплакалась.
Я считала его старшим братишкой. Милым, добрым и нежным, похожим на уютного плюшевого мишку. Объектом для первой любви я его никогда не рассматривала. Возможно проблема была именно в нашем тесном общении.
Как можно полюбить мужчину в родном брате? Нельзя. Невозможно.
В Костике я никогда не видела мужчину.
Только друга. Брата.
– Поняла, да? – уголки его губ ползут вверх. Только улыбка выходит не доброй и не радостной.
– Что ты здесь делаешь? – шепчу тихо. – И где Амиров?
– Анвар ждет меня у себя в кабинете. А я... я пришел спасти тебя. Примчался из самого Парижа, где был с рабочим визитом. Узнал, что моя любимая девушка попала в беду и сорвался на помощь. Ночью прилетел.
– Ты же был в Тюмени...
– Кроме тебя об этом никто не знает. План был безупречным, правда?
Моргаю удивленно и качаю головой.
План. У Костика всегда есть план.
– Мила знала, – выдыхаю в ответ.
– Ей бы никто не поверил. А возможно, она бы не успела ничего никому сказать. Выпила бы горстку таблеток от чувства вины за расстройство твоей свадьбы. Или шагнула с балкона. Вариантов много. Моим планам она не могла помешать!
Мои глаза распахиваются все шире и шире от удивления и прозрения. И этого монстра я считала одним из самых близких людей!
– Ты реально думала, что все это просто стечение обстоятельств? Глашка, какая же ты еще маленькая. И глупая, – добавляет он жестче. – Я пару последних лет и кожи вон лез ради тебя!
Чтобы ты заметила меня, поняла, что тебе нужен только я!
– Кость, зачем все это? – протягиваю вперед связанные руки.
– Чтобы ты была моей! Неужели не понимаешь?
– Не говори, что все это...
– Все это я! После того, как ты в очередной раз послала меня с моей любовью, я убедил твоего отца, что Амиров лучший кандидат в твои мужья.
– Ты??? – хриплю от возмущения. – Но ты же сам говорил, что он...
– А это я говорил тебе. Ты должна была бояться и ненавидеть его.
– Зачем?
– Чтобы согласиться на мое предложение. Тайный побег, сложное и опасное путешествие. И я твой герой, который тебя спас. Я все продумал. Ты должна была стать моей женой в Париже. Я все просчитал. Из чувства благодарности, долга. Плевать!
Его взгляд темнеет, ледяная ярость волнами окатывает меня, заставляя дрожать.
Такое знакомое и красивое лицо перекашивает судорога нечеловеческой боли.
– Но так нельзя! – всхлипываю. – Зачем?
_ Потому что я не могу без тебя! Слышишь? Я с ума по тебе схожу. Я перекупил часть охраны твоего отца, чтобы они отгоняли от тебя всех парней. У меня была твоя медицинская карта! Я знал. Что ты девственница и ты должна была ею остаться. ДЛЯ МЕНЯ!!! – рычит он. – Но ты!
Он надвигается на меня. Его безумный взгляд прожигает меня, пригвождает к местую
– ТЫ! Тебе хватило всего нескольких дней с ЭТИМ солдатиком, чтобы прыгнуть к нему в постель! АГЛАЯ!
Он подходит слишком близко. Я вжимаюсь в жесткую спинку стула.
А Костик наклоняется ниже.
– Почему? Что в нем было такого? А??? Почему ты трахалась с ним, а меня только френдзонила? А??? Я бы весь мир положил к твоим ногам. Одно твое слово и все могло быть иначе. Почему? ПОЧЕМУ он, а не я???
Его рык похож на стон раненного животного. Обезумевшего от боли и сметающего все на своем пути.
Гулко сглатываю и без страха и сожаления смотрю в абсолютно безумные глаза старого друга.
– Потому что он особенный. А ты ебанутый...
Глава 43
– Кх-кх, Турист, мне, пиздец, нужна твоя помощь! – отталкиваю от себя косорукого фельдшера со скорой. И сам поправляю повязку на груди.
– Ну чем могу, как говорится. Вываливай, – слышу в телефонной трубке сдержанную речь подполковника Медникова.
Когда-то мы служили в одном подразделении. И огонь на себя вызывали тоже вместе. И выжили в той мясоруюке вместе.
После расформирования нашего боевого отряда я пошел к Медникову под начало в контрразведку.
Сейчас наш отдел занимается торговлей людьми.
– Амиров, – говорю только одну фамилию и жду.
Я знаю, что в нашем отделе вели его разработку.
– И что?
Я и без оперативных разработок знаю, что он замешан в торговле наркотиками, людьми, организации проституции, незаконной торговле оружием. Там делишек на два пожизненных хватит. Или на «девять граммов» если не в сердце, то в висок точно.
– Мне нужно его достать.
– Всем нужно, – хмыкает он. Но за этой фразой стоит намного больше, чем может показаться.
– Когда? – я понимаю, что в ближайшее время его будут брать.
– Грозн, ты в отпуске по семейным обстоятельствам, если я не ошибаюсь. Вот и отдыхай дальше. Или решай там свои семейные проблемы. Я хз, чем ты там занимаешься.
Я чувствую, что он раздражен.
И это пиздец, как не похоже на Туриста. Он самый взрослый и серьезный из нас. После Бати, конечно.
Хмурной типонька, всегда хладнокровный и саркастичный гавнюк.
Но сейчас он взвинчен до предела. А я не могу припомнить, чтобы кто-то из нас мог его вывести из себя.
Значит, тут что-то еще.
– Давай, – собирается прощаться он.
А я в очередной раз отталкиваю от себя навязчивого фельдшера со скорой.
– Бессмертный что ли? – рычу на него.
– Ты охуел? – слышу привычную усмешку в голосе старого товарища. Все -таки не скинул вызов.
– Брат, – обращаюсь к нему не по уставу. – Мне реально нужна твоя помощь с Амировым.
– Что случилось? – его тон меняется. Прорезываются командирские нотки. Эту манеру он перенял от Бати. Может, когда-нибудь дорастет до «Бати» для своих птенчиков.
– Я провалил задание, – говорю сухие факты.
– Херово.
Я не вижу его, но знаю что он хмурится. Теперь он точно не положит трубку.
– Все еще хуже, чем ты можешь представить. Объект: Аглая Сереброва – дочь бывшего министра транспорта. И сбежавшая невеста Анвара Амирова.
– Пиздец, ты молодец!
– Знаю, – огрызаюсь.
– Ликвидирована?
– Похищена.
– И что ты хочешь?
– Аглаю забрали люди Амирова. Я уверен, что ее увезли в Москву к Анвару. Когда вы накрываете его?
На том конце трубки повисает напряжённое молчание.
Секунды тянутся непозволительно долго.
– Турист! – повышаю голос. Грудь отдаётся тупой болью. Только бы кровотечение опять не открылось.
– Завтра вечером... – он замолкает, видимо смотрит на часы, – уже сегодня вечером накрываем сеть его борделей.
– Впиши меня в приказ по формированию отряда...
– С хера ли?
– Турист!
– Для тебя товарищ подполковник! – рычит он. Ну точно взвинчен.
– Товарищ подполковник, впишите меня в приказ по формированию отряда, чеканю зло.
– Отклонено.
– С хера ли? – повторяю его любиму фразу.
– Ты по приказу в отпуске. Открой удостоверение личности офицера и посмотри на свое увольнительное. Вопросы еще есть?
– Бля! Турист, отзови приказ по отпуску! Мне тебя что, учить надо? Мне надо быть в отряде. И накрыть эту гниду!
– Грозный, ты же знаешь, я не люблю, когда мне пиздят. А ты мне сейчас пиздишь.
Я всего пару секунд раздумываю, а после выкладываю все, как есть.
– Мне нужно вытащить девчонку. Живой и невредимой.
– Звони ее бате. Он сам справиться. Где ты и где министр.
– Нет! Его служба безопасности полный отстой. А собрать нормальную команду он не успеет. Я сам ее достану!
– Что еще ты забыл сказать?
– Мы переспали.
– Бля, Грозн! Ебануться! Ты совсем охуел! Она твой объект.
– Я знаю! – обрываю его. – Но она особенная. Это не просто перепихон. И я должен ее достать. Сам! Если ты меня не включишь в отряд, я залезу туда в одиночку.
– Сука, – ругается сквозь стиснутые зубы Турист, – считай, что ты в отряде. Ты где сейчас сам?
– Я на трассе в трехстах километрах от Перми.
– И хули ты там все еще делаешь?
– Латаю себя, – отвечаю честно. Потому что Турист должен об этом знать. И весь отряд тоже. Мы должны доверять друг другу. Потому что от этого зависят наши жизни.
– Бля, Грозн! После этой ебаной операции я лично придушу тебя!
– Согласен, – киваю.
– У тебя пять часов добраться до отдела. Если тебя не будет на инструктаже – идешь на хуй. Понял?
– Понял.
– Помощь в транспортировке нужна?
– Нет. Сам справлюсь.
– Тогда отбой.
Он скидывает вызов. А я резко выдохнув воздух через сжатые зубы, пытаюсь подняться.
– Куда вы? – ко мне бросается все тот же фельдшер. Но я останавливаю его одним взглядом.
Упираюсь руками в грязный кафельный пол и осторожно поднимаюсь.
По руке растекается тупая боль. Грудь ноет.
На полу в луже крови и медицинских бинтов валяется тонкая кевларовая пластина.
Остановить пулю она не смогла. Но неплохо так ее задержала. По итогу пуля прошла по касательной, распоров мягкие ткани и не пробив грудь.
От силы удара меня вырубило ненадолго.
А Глашу увезли.
Сжимаю кулаки до хруста.
Держись, девочка моя, я тебя никому не отдам. Найду и вырву из лап Амирова.
Глава 44
– Ходу, ходу, ходу! – командует Яр.
Еще один старый и проверенный товарищ.
Выскакиваем по одному из броневика.
Поправляю на ходу шлем и проверяю исправность экшн-камеры.
В наушнике гремят приказы Яра.
– Первый на позицию, пятый на позицию. Твою мать...
Перепрыгиваю через бордюр и замираю за спиной пятого.
Мое место в середине отряда. После того, как врываемся внутрь у меня будет свое, персональное согласованное задание.
Для меня в приоритете – дочка бывшего министра транспорта. Найти. Вывести живой и невредимой.
Я на британский флаг порвался ради того, чтобы сейчас быть в отряде и идти за моей девочкой.
Сердце сжимается в груди. Замирает. И начинает биться медленно и тревожно.
Моя девочка. Я тебя проебал и я тебя верну.
Закину себе на плечо, вынесу из этого пиздеца и больше не отпущу от себя.
И мне плевать, что там скажет твой отец. Ты моя!
– Начали! – отрывисто командует Яр в наушнике.
Первый и второй выносят тараном бронированную дверь. Одновременно в этим раздается грохот со стороны черного входа.
Вторая группа работает синхронно с нами.
Врываемся в темный коридор. Включаем подствольные фонарики. Держу «вал» на изготовке.
Быстро перебежками продвигаемся вперед. Прикрываем друг друга.
Один через один. Один прошел, закрепился. Пошел второй.
Все четко и доведено годами тренировок до автоматизма.
Впереди коридор расширяется. В стороны уходят ответвления.
Десятки комнат по двум сторонам надо проверить.
Первый и второй замирают у первой двери, вышибают ее ногой и врываются внутрь.
Из комнаты слышится отборный мат и визг девчонок. Клиента накрыли и разложили на полу, девочек схватили под руки и потащили на улицу.
Со следующей комнатой все тоже самое.
Из глубины клуба раздается автоматная очередь. Вторая группа встретила сопротивление. Помощи не запрашивали – справляются.
У нас своя задача.
– Седьмой и восьмой, прием, как слышно?
– Седьмой на связи.
– Восьмой на связи, – рапортуем Яру в наушник.
– Проверить второй этаж. Как поняли? Прием.
– Приняли. Выдвигаемся к цели.
Синхронно киваем и отделяемся от основной группы.
Пригибаясь и продолжая держать «Вал» на изготовке осматриваю коридор.
Сканирую пространство.
От меня шарахаются полуголые девицы.
– Всем на пол, – рычу сквозь маску. Позади меня прикрывает восьмой. Еще через секунду девчонок уже пакуют наши бойцы.
Замираю перед лестницей на второй этаж. Делаю знак восьмому следовать за мной. Осторожно поднимаюсь по ступенькам.
Чем выше мы поднимаемся, тем тише становится. Здесь нет музыки и не визжат накачанные наркотой девки.
Тихо, слишком тихо.
Замираю и делаю знак восьмому остановиться.
– Выходите, мрази! – раздается истошный крик, а следом автоматная очередь.
Пули проходят выше. Мы с восьмым лишь переглядываемся и тут же отвечаем на атаку.
Вперед себя шумо-звуковую гранату. Следом слезоточивый газ.
На глаза маску, на уши защитные наушники и вперед.
Мага корчится на полу и брызжет слюной из перекошенного рта.
Что не нравится, тварь?
– Убью, убью, – шипит он и пытается дотянуться до автомата.
Вот только восьмой уже разобрала его, откинул части подальше друг от друга. А полный рожок запихала за пояс.
– Лежать! – придавливаю его ногой, чтобы не рыпался.
И в это момент совсем рядом, за одной из дверей раздается истошный визг.
Сердце срывается в галоп.
Этот голос я ни с чем не перепутаю.
– Где? – рычу я.
Но Мага только лыбится.
– А хуй его знает!
Это не по уставу. Не по правилам. Но на долю секунды я стягиваю защитную маску и криво ухмыляюсь поверженному бандиту.
Его лицо тут же перекашивает гримасса боли.
– Ты... ты... – в его глазах читаю первобытный страх.
Конечно, он же пристрелил меня. Только сегодня ночью. Там на трассе в сотнях километров отсюда. А сейчас я уже здесь, пакую его.
Возвращаю маску на место и повторяю вопрос:
– Где?
– Там, там! – он тычет в ближайшую дверь.
Перешагиваю через него и выбиваю дверь с ноги.
В крохотной комнате на грязном матрасе сидит моя девочка.
Ее волосы спутаны и висят сосульками. На щеке красуется кровоподтек. Красные заплаканные глаза не реагируют на свет. Она видит меня, но кажется, совсем не замечает.
В руках она сжимает ножницы. С их острия капает темно-бурая кровь.
– Твою мать! – бросаюсь к своей девочке. Что она еще придумала?
Неужели опять решила себя покалечить?
Я ей еще выходку с пистолетом не простил.
Когда понял, что она сибралась сделать, чуть собственными руками не придушил.
Дуреха! А если бы пистолет не дал осечки?
А сейчас она добралась до ножниц...
И только сейчас замечаю у ее ног скорчившегося от боли блондинчика.
– Сука! – визжит он. – Что ты наделала? Тварь! Я убью тебя!
Его голос срывается на фальцет.
– Глашка!!! Мразь!!! Я запихаю свой член тебе в глотку и буду трахать, пока ты не задохнешься, сука!
Он корчится на грязном полу и причитает.
– Лежать, – командует восьмой, прижав его ногой.
Быстро, отработынными движениями напарник одевает на этого долбоеба наручники.
Осторожно подхожу к моей девочке. Оцениваю ситуацию с блондином. Обездвижен. Надёжно зафиксирован.
Только после этого откладываю в сторону свой «вал».
– Глаша, – зову ее. Она вздрагивает и зажмуривается. – Посмотри на меня, девочка моя.
Окровавленными руками, с зажатыми в ладони ножницами она хватается за голову и трясет ей из стороны в сторону.
– Нет, нет, – причитает она и отказывается открывать глаза.
Моя малышка сидит на грязном матрасе и кажется, я догадываюсь о природе этих пятен.
Сжимаю зубы до скрежета.
Бегло осматриваю ее. Кофта порвана, но не критично. На запястьях запекшаяся кровь и следы от стяжек.
Протягиваю руку и убираю с ее лица пряди спутанных волос.
Жаль, я не могу почувствовать ее бархатистую кожу через перчатку.
Но я могу жадно вдыхать ее запах. Осторожно гладить ее плечи.
– Посмотри на меня, – приказываю я и стягиваю с лица маску.
Глава 45
Глаша подчиняется.
Совершенно безвольно, словно кукла, марионетка, она поднимает свои пустые глаза на меня и...
Ее зрачок вспыхивает узнаванием. В бездонных синих озерах перемешивается недоверие и почти животный ужас.
Не успеваю понять, что именно ее напугало, потому что Аглая вскрикивает и начинает опадать на матрац.
– Глаша, твою мать! – рычу я и подхватываю ее на руки.
Хрупкое девичье тело обмякает и безвольной куклой повисает на моих руках.
Через перчатки не могу почувствовать ее живого тепла. И это напрягает.
– Твою мать, – повторяю я.
– У нас гости, – слышу голос восьмого в наушнике.
Бросаю на него быстрый взгляд.
Напарник замер у двери. Оценивает обстановку в коридоре.
Из-за двери раздается топот.
– Сколько? – я вскидываю Глашу на руки и отношу в дальний угол комнаты.
Укладываю ее прямо на пол, опрокидываю перед ней кровать и приваливаю импровизированное укрытие грязным матрацем.
Восьмой показывает три пальца, тут же добавляет еще один, два...
Херово. Уже пятеро.
Стрельба раздается откуда-то с улицы.
– Леший, как слышно? – меняю частоту и вызываю командира подразделения. – Прием. Говорит седьмой. Прием.
– Леший на связи... – хрипло отзывается рация.
Эти твари включили глушилку?
– У нас гости. Прием.
– Сколько...
– Пять поросят... Как понял?
– Пять поросят. Корзинки есть?
– Одна, – смотрю с тревогой на мертвенно бледное лицо девушки. Держись, любимая. Я тебя вытащу.
– Принял. Где вы?
– Верх, прямо, прямо и точка, – отрывисто даю наши «координаты». Он все понимает.
– Принял, выдвигаемся.
Наушник затихает. Восьмой перезаряжает «вал» и кивает мне.
Приподнимаю мою девочку, прижимаю к груди и целую в висок.
– Все будет хорошо, – шепчу ей.
Следом раздается грохот в дверь, которую успел забаррикадировать восьмой.
– Ааа, твою мать! – визжит блондин на полу. – Мочите их, парни! Их всего двое!!!
Да блядь! Сука недобитая!
Подскакиваю к нему и вырубаю его ударом ботинка. Сука! Мразь! Надо было его сразу размазать по полу тонким слоем.
В дверь снова начинают ломиться.
Выкусите!
Мы с восьмым ощериваемся огнем из «валов».
За дверью раздаются крики и топот, которые тут же сменяет короткое затишье.
Этого хватает, чтобы перезарядить автомат.
Дверь с грохотом вылетает. Четенько сработала подкинутая мразями граната.
Маска, защитные очки и наушники хорошо защищают нас от последствий взрыва.
Чего не могу сказать о блондинчике. Дверное полотно накрывает его. Если он здесь сдохнет, я не расстроюсь.
Дверной проем загорается. Всполохи огня и дым стелятся по полу. Твою мать!
Бросаю быстрый взгляд в угол.
Дым еще не успел туда доползти. У нас есть пара минут. Может чуть больше.
Не дожидаясь пока «гости» ворвутся в комнату открываем с восьмым огонь на поражение. И получаем ответный огонь.
Ситуацию усугубляет разгорающийся после взрыва гранаты огонь и «корзинка».
Моя «корзинка» – заложница, что я пришел спасать.
О ней все мои мысли. Как ее вытащить отсюда?
Вдвоём с восьмым мы бы легко вышли. Но не с Глашей на руках. Это даже не риск.
Это чистое самоубийство. Ее ни прикрыть, ни спрятать. Просто вынести на руках под пули? Или закинуть на спину и прикрываться ей как щитом?
Мой мозг судорожно ищет варианты, но не находит.
Мой взгляд мечется к окну. Может, мы сможем уйти через него?
Ни хера! Решетка.
И слишком высоко. С этой стороны высокий фундамент, почти с целый этаж. Девушка такого падения не переживет.
Думай, Грозн!
Вражеский огонь продолжает бить по нам. В пять стволов они пытаются достать нас.
Их беда в том, что они палят вслепую, не целясь, целыми очередями.
Быстро истощают запасы патронов в рожке, а потом всей толпой начинают перезаряжать.
Дебилы.
Это наш шанс.
Знаками показываю восьмому на свето-шумовые.
Он кивает.
Срываем с себя по паре гранат и бросаем в дверной проем.
Почти сразу раздается жуткий грохот и яркая вспышка.
Ее отблески перекрывают огненное пламя.
Из коридора раздается отборный мат и крики, стоны пораженных. Зато ыыстрелы затихают.
Отлично.
А следом раздается уже привычное:
– Лицом в пол!
И хриплые приказы Лешего, кого крутить, а кого не брать.
Выдыхаю, жду несколько томительных секунд, пока в наушнике не раздаётся долгожданное.
– Периметр зачищен!
Отбрасываю автомат и одним прыжком преодолеваю разделяющее нас с Глашкой расстояние.
Рывком откидываю ржавую кровать с матрацем и падаю перед распростёртым на полу телом на колени.
Кровь тонкой струйкой бежит по ее щеке.
Скидываю маску.
Зубами сдираю перчатку.
Откидываю спутанные пряди волос с ее лица.
– Глаша! Девочка моя! – быстро ощупываю. По кончикам пальцев разливается ее слабое тепло.
На бледной шее нахожу сонную артерию и пытаюсь нащупать пульс.
Твою мать! Ничего не могу найти!
Свой собственный пульс, разогнанный адреналином, перекрывает все нахрен!
Прижимаю пальцы сильнее и, наконец, чувствую слабый толчок.
Жива!
Быстро обследую ее тело. Переломов нет. Пулевых тоже.
Кровь на щеке от царапины.
Сгребаю ее в охапку, прижимаю к себе и зарываюсь носом в пряди ее волос на самой макушке. Дышу и не могу надышаться запахом солнца и сладости от моей девочки.
Моя солнечная девочка! Моя! МОЯ!
Глава 46. Аглая
Сознание возвращается толчками, урывками с болью и страхом.
Страхом, что сейчас перед собой я увижу Костика. Его перекошенное безумием лицо и руки, пытающиеся облапать меня, стянуть с меня кофту и расстегнуть ширинку.
«Ты уже порченный товар, дорогая! Мне ты больше не нужна. Амирову подавно. Но я все равно трахну тебя! Чтобы ты могла сравнить, как ебут настоящие мужчины...» – всплывает мерзкое воспоминание.
Сглатываю и дергаюсь.
Руки и ноги путаются в чем-то. Неужели я связана?
Паника острыми когтями вспарывает грудь.
Я задыхаюсь. Горло раздирает от сухости и першения. Захожусь в удушающем кашле. Мое тело бьется на мокрой кровати.
Нет! Только не это! Я не хочу возвращаться в тот ад! Нет! Не надо!
– Дима! Дима, зови врача, – вплывает в сознание до боли родной голос мамы.
Кашель обрывается резкой болью в груди.
Медленно выдыхаю и открываю глаза.
Прямо передо мной, на краешке больничной кровати сидит она.
– Мама! – слезы брызжут из моих глаз. – Мамочка!
Хочу бросится ей на шею, обнять и поцеловать. Но сил совсем нет.
Всхлипываю. Я так по ней соскучилась! И по папе тоже.
Смотрю на нее сквозь призму своих слез и пережитого ужаса.
Я не видела ее всего несколько дней. Вряд ли больше недели. Но совсем не узнаю ее.
Ее ярко-синие глаза побледнели и налились тревожной печалью.
Между идеальных бровей залегла глубокая складка. Точно такие же обрисовали носогубный треугольник.
За прошедшие дни мама резко постарела. Теперь вместо роскошной ухоженной блондинки, которой не дашь больше пятидесяти, передо мной сидит женщина далеко за шестьдесят.
Тревоги и переживания вернули ей ее истинный возраст.
– Доченька! – она сжимает мою ладонь и плачет. – Родная, все хорошо! Все хорошо...
Она повторяет это снова и снова. Кажется, что она пытается успокоить не меня, а себя.
– Прости меня, мам! – всхлипываю. – Прости... Я не думала...
Слезы двумя ручьями стекают по щекам.
Я не пытаюсь их остановить.
Мне нужна сейчас эта истерика.
Я должна выплеснуть пережитый ужас. Слезами смыть болезненные воспоминания.
– Это был Костик, мам... это был наш Костик! – боль и отчаянье сплетаются воедино.
Я до сих пор не могу поверить, что мой лучший друг был способен на такое!
– Я знаю, – шепчет мама.
Ее слезы капают на наши переплетённые руки.
Следом за образом обезумевшего друга перед глазами встает другой образ.
Полная его противоположность. Высокий и поджарый мужчина. С прекрасно развитыми мышцами и плавными хищными движениями.
Грозный.
Алексей Перевалов.
Мой первый мужчина.
Мой мужчина!
Всхлипываю.
Нет!
Тогда, в горячечном бреду, мне показалось, что он пришел за мной, звал за собой и говорил, что я его.
И я была готова уйти за ним за грань. Лишь бы вместе. Лишь бы рядом.
Но я выжила... и это хорошо.
Сердце сжимается в груди. Обливается горячей кровью, но все-таки бьется.
Хорошо. Уговариваю саму себя. Хватит быть эгоисткой. Мои родители не заслужили такое отношение.
Достаточно посмотреть на всегда сдержанную маму, чтобы понять, как она волновалась обо мне. И все это далось ей нелегко.
Мечтать о смерти сейчас – подлость по отношению к родителям!
Дверь в мою палату распахивается.
На пороге появляется уже немолодой врач.
А следом за ним и папа.
– Папа!
Кругленький папа, словно воздушный шарик в несколько прыжков преодолевает расстояние до моей кровати и обнимает нас с мамой.
– Папочка! – новая волна истерики накатывает на меня. – Прости меня! Я так виновата!
– Нет!
– Не надо! – хором говорят родители.
– Я не думала, что все так получиться. Что Костя, что он... – спазм сжимает горло и я не могу продолжать.
– Все хорошо, родная! – они гладят меня по голове. Заглядывают в глаза и целуют мои руки.
Так мы и замираем, не разрывая объятий.
Дружно судорожно вздыхаем. Мы с мамой всхлипываем, отец фыркает.
Родительские руки дарят мне так необходимое тепло и поддержку.
Врач за нашими спинами откашливается и просит моих родителей оставить нас. Неохотно они соглашаются.
Осмотр не занимает много времени. Опрос отнимает последние силы и я откидываюсь на подушку и погружаюсь в тревожную серую дрему.
Весь ужас пережитого возвращается. Снова и снова я попадаю в узкий темный коридор дешевого мотеля. Грязные стены и рваный линолеум.
Звуки выстрелов и...
Грозный заваливается на бок. Из-под его тела расползается уродливое темно-алое пятно.
Оно растет и ширится, подходит к моим ногам, пачкает подошвы, поднимается все выше по моим джинсам.
Дергаюсь.
Слезы ручьями стекают по моим щекам, чувствую их через сон, через боль.
– Нет! Грозный! Не умирай! – кричу я во сне.
И тут он снова приходит ко мне.
Сильные и такие ласковые руки смахивают пряди моих волос и нежно обрисовывают овал лица. Подушечка большого пальца поглаживает меня по скуле. Кожа моментально вспыхивает. Это прикосновение невозможно спутать ни с чем.
Я едва наклоняю голову и пытаюсь потереться о его ладонь.
– Грозн... – шепчу я. – Ты вернулся... прости, я не могу уйти...
Слезы вытекают из-подмоих опущенных ресниц.
– Все хорошо, родная! Ты еще обязательно уйдешь со мной, но сначала ты должна поправиться, – шепчут его губы мне на ушко.
От горячего дыхания все волоски на моем теле приподнимаются. Сердце частит в груди.
– Нет, – качаю головой. – Я не могу бросить родителей... они не переживут...
– Все будет хорошо, девочка моя. Мы решим этот вопрос, – отвечает он уверенно. И я верю ему.
Я верю своему мужчине. Пускай это только его образ, призрак, воспоминание...
Я не могу и не хочу открывать глаза. Боюсь развеять его образ, потерять последние крохи его нежности.
– Что вы себе позволяете? Дима! Где охрана? – в сознание врывается напряжённый крик мамы.
– Ты что о себе возомнил, солдафон? – голос отца звенит от гнева.
– Я? – Леша ухмыляется. В его голосе нет страха или пиетета перед моим отцом. – Абсолютно ничего! Пришел навестить СВОЮ НЕВЕСТУ!
Мое сердце бьется все быстрее, тревожнее и радостнее.
Я слабо понимаю, что происходит вокруг меня. Тяжелые веки отказываются подниматься. Но если мама и папа видят Лешу, то...
То его лицо в том борделе это был не сон, не плод моего воспалённого воображения. И его ласковые прикосновения и горячий шепот не приснились мне. Это именно они вернули меня из-за грани!
И сейчас он рядом! Мой! Живой! Родной!
– Что? – охает мама.
– Охрана! – кричит папа. – Уволю!
– Вы должны уйти! – требует мама.
– Только вместе с моей Глашей! – легкая убылка звучит в его голосе. Его горячая ладонь сжимает мою.
Электрический ток проходится по моему телу. От наших переплетеных пальцев через сердце в кажлую клеточку.
Распахиваю глаза.
ОН!
ЖИВОЙ!
МОЙ!
Все такой же. Напряжённый взгляд серых глаз и неожиданно легкая улыбка. Она согревает меня, дарит покой и переполняет счастьем. Потому что он улыбается мне.
– Грозн! – слезы ручьями катятся по щекам. – Я...
– Тс, – указательным пальцем он касается моих губ. – Ничего не говори. Я все знаю сам.
– Убирайся! – рычит папа прямо перед нами.
– Жаль, что вы так быстро забыли, что именно я нашел Глашу и вернул вам, – голос Грозного становится злее и громче. А его объятия крепче и жарче. – И если она решит быть со мной, вы меня не остановите! Можете попробовать спрятать, но я ее из-под земли достану!
Сердце радостно подскакивает в груди. Бьется маленькой птичкой и ребра. Хочет выскочить наружу.
Он меня не отдаст ни черту, ни богу. Ни тем более моим родителям.
Он любит меня! Я ЕГО невеста. НЕВЕСТА!
– Да если бы не ты... – папа злится.
– Если бы не он, Дима, мы бы никогда не увидели больше дочь, – неожиданно прерывает ссору мама.
Эпилог
Легкий ветерок перебирает длинные пряди моих волос.
Подставляю под его ласковые касания свое лицо и откидываю голову на плечо любимого.
Мы сидим у входа в палатку на берегу реки Лены. Прямо перед нами заходящее солнце окрашивает Ленские столбы – высоченные монолитные скалы во все оттенки красного, розового и оранжевого. А следом широкой кистью наносит блики и на высокий вековой лес. Не могу оторвать взгляд. Никогда не думала, что в России есть настолько красивые места!
Леша горячими губами касается кожи у самого основания моей шеи.
Вдоль позвоночника словно ток пропустили.
Он целует легко и невесомо, поднимаясь все выше.
С каждым его поцелуем по телу пробегает волна потревоженных мурашек.
Внутри откликом рождается желание.
Возбуждение подогревает кровь и заводит сердце.
Оно маленькой потревоженной птичкой бьется в груди.
Леша заставляет меня откунить голову дальше, а сам впивается жадным страстным поцелуем в мои губы.
Его губы накрывают мои, жадно втягивают, посасывают. И я не в силах сопротивляться. Да и не хочу!
Все тело горит от этого поцелуя. Я ерзаю на его коленях и тихонько постанываю.
Вот так просто. Один поцелуй и я снова хочу моего мужчину. Хочу до слез, до боли, до дрожи.
Хочу прикоснуться обнаженной кожей к его коже.
Хочу почувствовать наполненность им до самых краев.
И он чувствует мое желание.
Его руки тут же проскальзывают под мою толстовку. Скользят по коже вверх, оставляя после себя россыпь мелких искорок.
Вздрагиваю. Промежность сжимается, выпуская горячую каплю моей смазки.
Горячие большие ладони обхватывают полушария моих грудей. Сжимают и тут же отпускают, отчего я выгибаюсь ему навстречу.
Ммм!
Он прикусывает мою нижнюю губу. И тут же жадно зализывает укус.
Его горячий язык проходится по кромке губ. Ласкает, гладит, увлажняет.
Распахиваю губы и пытаюсь поймать его. Но он играет со мной.
А его пальцы тем временем ловят мои вставшие сосочки и легонько их сжимают.
