Текст книги "Сбежавшая невеста для Грозного (СИ)"

Автор книги: Елизавета Найт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Не мог бы ты меня уже отпустить.

Выдержка и равновесие подводят меня.

Теперь единственной точкой опоры для меня является сам Грозный. Я больше не трясу его за футболку в безнадёжном желании оторвать мужчину от своей ноги и спасти котёнка.

Теперь я двумя руками оперлась о его плечи, стараясь не рухнуть на него всем телом.

Следом за недавним ознобом и дрожью, вызванной страхом перед этим мужчиной и откатом от пережитого, тело вспыхивает.

Мои ладошки плавятся, ощущая сквозь тонкий трикотаж слишком горячее мужское тело, икра сгорает в огне от его слишком цепкой хватки.

А сердце так неожиданно сбивается с ритма и частит на запредельной скорости.

Не понимаю, что со мной твориться. И мне это совсем не нравится. Может, он чем-то накачал меня?

Мысли одна странее другой крутятся в мозгу. Иначе как еще объяснить такую реакцию моего организма.

– Отлично, – он разжимает руку и выпускает мою ногу. – По-твоему я монстр? Который пожирает маленьких котят на завтрак?

Его взгляд в очередной раз обливает меня презрением. Пускай. Плевать я на него хотела.

– А что я должна была подумать? – осторожно наклоняюсь и отцепляю котейку от своеих джинсом. Маленький хулиган тут же цепляется за кофту. Осторожно глажу его между ушек. В ответ этот маленький комочек начинает необыкновенно громко мурчать и щуриться.

– Ты реально? – хрипит Грозный. – Думала, я раздавлю этого котенка или зашвырну его обратно в кусты?

– Да, – поднимаю взгляд и смотрю прямо в его глаза. Серые и бездонные. – Ты разметал тех троих у моего подъезда, угрозой заставил сесть в твою машину, постоянно запугиваешь, применяешь силу и обещаешь связать и бросить в багажник. Про тех, на заправке я вообще молчу. Что я еще могу о тебе подумать? Что ты бросишься в магазин покупать этой крохе молока?

– Кошкам нельзя молоко, – выдыхает он сквозь стиснутые зубы. А его взгляд все так же прожигает меня. Черный провал зрачка пульсирует, затягивая меня все глубже.

– Что? – смысл его слов не сразу доходит до меня.

– Идем, – Грозный снова по собственически подхватывает меня под локоть и заталкивает в магазин. – У кошек непереносимость лактозы. Коровье молоко вызывает у них диарею.

– Но...

– Сразу видно, что кошек у тебя никогда не было.

Только киваю в ответ.

Мама любит маленьких собачек, у нее два йорика и три тоя. Кошкам в наш дом вход воспрещен.

К тому же почти до университета считалась. Что у меня астма. Поэтому животные мне были противопоказаны.

– Не важно, – вскидываю голову. – Его надо чем-то накормить. И еще...

Делаю глубокий вдох для храбрости.

– Я его тут не оставлю, – выдыхаю и втягиваю голову в плечи.

Вот сейчас меня точно закинут в багажник и не надут даже в туалет сходить до самой Москвы.

Глава 18. Аглая

– Когда свою машину вернешь, тогда и будешь котят в ней возить, – усмехается он и пропускает меня вперед себя в магазин.

Что это сейчас было? Юмор?

Смотрю на Грозного, но он не собирается мне ничего пояснять.

Делаю шаг внутрь и меня окутывает спертый удушливый воздух.

Морщусь.

Света явно недостаточно, чтобы осветить этот магазин. По углам клубятся тени. За стойкой скучает уже немолодая женщина с посеревшей от времени и стирок блузке и нейлоновом фартуке.

Над видавшими лучшие времена фруктами витает облако мошек. На свисающих с потолка липких лентах сотни дохлых мух. Отворачиваюсь и стараюсь дышать ртом.

Не удивлюсь, если эти ленты здесь с прошлого года, как вот та пыльная мишура.

–Кхм, кхм! – громко «покашливает» Грозный, привлекая мое внимание. – Тебе что-то было нужно. Или я ошибаюсь?

Его секунду назад насмешливый взгляд вновь становится ледяным и подозрительным. Он словно пытается проникнуть в мою голову и понять вру я или нет.

Обойдешься!

– Простите, – поворачиваюсь к продавщице. – У вас есть...

С опаской оборачиваюсь на Грозного и еще понижаю голос.

– ... корм для кошек?

– Ага, – кивает женщина и с размаху плюхает на прилавок пакетик влажного кошачьего корма незнакомой мне марки.

– Спасибо, – улыбаюсь ей и Бусинке одновременно. Эта маленькая мохнатая подружка необыкновенным образом поднимает мне настроение и вселяет уверенность в том, что все будет хорошо. У меня отличный план. Пускай он родился спонтанно. Но ведь что-то выданное экспромтом бывает гораздо лучше четко отрепетированного номера.

– И пачку прокладок, – рычит над моих ухом Грозный.

Вздрагиваю испуганно.

Я думала, он все так же стоит у самой двери. Но он уже успел подойти почти вплотную ко мне.

Продавщица собирается что-то сказать или спросить, но посмотрев на моего конвоира захлопывает рот и брякает на прилавок огромную пачку с длинными ночными прокладками да еще и без крылышек. Нет, это не прокладки, а бревна какие-то.

– Сто пятнадцать рублей, – бурчит она, выбивая чек.

Тянусь в карман, где лежат мятые пятитысячные купюры.

– Картой, – Грозный отодвигает меня от прилавка и расплачивается.

Я только и могу, что хлопать глазами.

Они оба серьезно? Эти прокладки? Мне?

Конечно, у меня нет сейчас никаких месячных. И придут они не скоро. Это был только предлог. Но ЭТО! Кто вообще в здравом уме может купить такое?

И что за враги всех женщин додумались выпускать эти бревна вместо нормальных средств гигиены. Двадцать первый век на дворе. В конце концов есть менструальные чаши. Да тампоны, в конце концов!

Это же просто за гранью. Огромные, неудобные, и я уверена, ни фига не держаться на белье без крылышек. Скорее всего еще и протекают.

– Простите, – сгребаю пачку прокладок вместе с кормом, – а можно у вас в туалет сходить, мне очень надо!

Вот оно! Час икс! Сейчас главное действовать быстро и четко.

– Конечно, – кивает продавщица и достает мне из кармана маленький ключик. – За магазином, только ключ не забудь вернуть!

Киваю и вылетаю из этого душного магазинчика ужасов.

Вырываюсь на улицу и вдыхаю полной грудью свежий ночной воздух.

Уличные фонари ярко освещают укатанную грунтовую площадку перед маленьким магазинчиком. Полированные бока машины Грозного отражают нашу троицу. Испуганную меня с пригревшимся котенком на руках и самого Грозного.

– Давай сюда своего пассажира, – мой конвоир не спрашивает меня. Он хозяйским жестом снимает с меня Бусинку и забирает из моих рук корм. – Пошли.

– Куда? – моргаю удивлённо.

– В туалет, – он смотрит с подозрением.

Вот дура! Точно! Чуть не прокололась.

Сжимаю пачку прокладок и бойко топаю за угол.

Сейчас или никогда. Жалко только Бусю оставлять. Пропадёт малышка. Но бежать с ней я точно не смогу. Сейчас мне надо потянуть время, вылезти из окна магазинного туалета и бежать...

Не успеваю додумать свою мысль о побеге, как сам план разваливается.

Внутри меня истерично хохочет мое сознание.

Господи, на что ты расчитывала, Глашка?! Какая же ты дура!

Истеричный громкий смех перерастает в рыдания и визг внутреннего отчаянья.

Прямо передо мной стоит будка деревенского туалета.

Почерневшее дерево, накренившаяся крыша и выпиленная в дверце дырка в виде полумесяца.

А за этим сооружением поле. До ближайших деревенских домов метров пятьдесят, если не больше.

Вылазить просто неоткуда. В этом туалете нет окна. Да я вообще сомневаюсь, что это сооружение можно назвать туалетом.

– Ну, идешь? – насмешливо звучит мужской голос у меня за спиной.

А я не могу ступить ни шагу. Мой план провалился. Признаться в этом я не могу. Но и зайти в это «сооружение» я тоже не могу. Я... я никогда не была в деревенском туалете... и если честно, не хочу там бывать.

Позади раздается едва слышный смех.

Внутри вспыхивает злость. Он с самого начала знал! Он все понял и просчитал меня! А я дура...

Глава 19 Аглая

– Я туда не пойду, – судорожно прижимаю прокладки к груди и делаю шаг назад.

– Почему? – он насмехается надо мной уже в открытую. – Извини, в эту деревню не завезли столичных туалетов.

– Я потерплю да следующей заправки, – едва сдерживаю рыдания разочарования. Чувствую, как дрожат губы и на глаза наворачиваются слезы.

– Как хочешь, – пожимает плечами мой конвоир.

– Это кошмар, – шепчу себе под нос.

– Половина страны в такие ходят, – зачем-то добавляет он.

– Что? – я чувствую, как выкатываются мои глаза от удивления. – Не может быть!

– Может, – добавляет он жестко. – Не все родились с золотой ложкой во рту, как ты!

– Да при чем тут?... – хочу возмутиться, но он снова обрывает меня.

– При том! Многие люди всю жизнь живут вот в таких деревнях, – он разводит руки в стороны, словно собирается обнять все дома позади нас. – И срут в таких туалетах!

Морщусь от его грубых слов.

– Ты видела магазин?

Неуверенно киваю.

– Так вот он может быть один на три деревни. И люди сюда приезжают за пять или десять километров за хлебом, спичками и сахаром. А еще есть те, у кого нет газа в доме, представь! И они до сих пор топятся дровами! А у кого-то даже воды нет!

Мои глаза округляются еще больше. Нет, такого не может быть! Что он говорит? Какие дрова? На улице двадцать первый век. Я могу любую умную лампочку в доме включить или выключить через смартфон из любой точки, лишь бы интернет был. А он говорит, что у кого-то нет воды! Как тогда они живут?

– Ооо, – он зло усмехается. – А ты не в курсе, золотая девочка, что так бывает? Что люди до сих пор носят воду из колонок? Или из речки? Собирают дождевую?

– Ты говоришь ерунду! – вспыхиваю. – Тебе просто нравится строить из себя знатока. Ты знаешь, как я жила и поэтому рассказываешь мне разные байки. Ты пытаешься запугать меня! Унизить! Показать, что я ни на что не способная мажорка! Хватит нме врать!

– Врать? – он смеется. – Ты прожила пару дней в квартире у своей подруги. Много у нее было роскоши в квартире? Роботы-пылесосы? Сушильная машина? Может, посудомоечная машина? Кофемашина? А? Может, к ней приходила горничная наводить порядок? Или целая клининговая служба? И повар впридачу?

Я закусываю губу.

Светлая и чистая квартира Алины уже к вечеру первого дня наводила на меня тоску. Простые старенькие вещи. Многое такое ветхое, кажется, тронь и рассыпется. Даже относительно новая мебель была слишком дешевой и неудобной.

Я не сноб! По крайней мере никогда себя такой не считала, но...

– Такие чиновники, как твой отец живут в отрыве от простых людей. Они не знают и не понимает их нужд. Ежедневно они получают лживые доклады и верят им, потому что тупое не знают, что люди могут жить по другому.

– Не говори так! – вспыхиваю. – Мой отец своей работе отдавал всего себя!

– Ага! Поэтому ты живешь во дворце с двадцатью спальнями и ездишь на премиальной тачке, а вот та продавщица на ужин заваривает бомж-пакет! – его голос отдает сталью. Ноздри яростно раздуваются.

– Мой отец был хорошим министром! – выступаю вперед и расправляю плечи. Какое бы недопонимание не возникло между мной и родителями, но унижать я их не дам.

– Перестань, золотая девочка! Просто посмотри на себя! Когда у тебя угнали тачку, ты тупо сидела на автобусной остановке и даже не знала куда тебе идти! Если бы не твоя подружка, ты бы там и ночевать осталась. Потому что вся эта жизнь, настоящая жизнь тебе не знакома. Ты привыкла ходить по избранным улочкам в столице, заходить только в проверенные магазины и кафе. Ты скорее всего и зимой из дома выходишь в туфельках на каблуках!

– А что в этом плохого? – приходит время взрываться мне.

– А-ха-ха!!! – он запрокидывает голову и смеется. Его громкий раскатистый смех проносится надо всей деревней. Но так же резко смех обрывается, а в меня впивается яростный взгляд серых глаз. – Ничего! Только зимой даже в столице обычные женщины не ходят в туфлях, а многие не ходят на каблуках. Потому что можно шею свернуть, поскользнувшись на льду, а в большинстве городов России провалиться по колено в сугроб. Но тебе, конечно, этого не понять. Идем!

Он резко разворачивается и идет к машине.

А я стараюсь переварить услышанное. Конечно, я не хожу в туфлях зимой, ну если это не какой-нибудь важный благотворительный вечер или поход в театр. Для поездок в город у меня есть ботильоны. И кроссовки тоже есть.

Фыркаю раздраженно. Опять он меня «причесал» под свое представление о моем мире.

– Если я кажусь тебе таким монстром, и мой отец тоже, зачем ты поехал за мной в погоню? – бросаю ему в спину свои обвинения. – Что, деньги не пахнут? Или тоже захотел значков отличия на свою парадную форму?

Грозный замирает как вкопанный. Медленно. Слишком медленно опускает Бусю на землю и разворачивается.

Я не успеваю понять, как он так быстро снова оказывается передо мной.

Серые, как грозовое небо глаза темнеют и мечут молнии. Они пронзают меня и заставляю мелко задрожать.

Он возвышается надо мной мощный и слишком злой. Кажется, еще секунда и вокруг него будут искрить разряды, словно маленькие молнии.

– Знаков отличия на моей парадке хватает и без тебя, – рычит он мне в лицо. – И я бы никогда не подписался на это занятие. Потому что считаю позорно гоняться за избалованной девчонкой, которую перебесившие с жиру родаки продали богатенькому женишку!

Его слова бьют похлеще пощеченны. Перед глазами темнеет. А в ушах звенит, от такой оплеухи.

– Замолчи! – кричу я.

– Почему? Хотела правды – слушай! Бабки твоих родителей совсем не главное в жизни! Значки тем более. Найти тебя и вернуть родителям меня попросил Батя.

Батя! При чем тут его отец? В голове какая-то мысль. Но я никак не могу ее ухватить за хвост.

– И это единственный человек во всем мире, ко мнению которого я прислушиваюсь, а просьбы не могу проигнорировать. Если бы не он, ты бы уже ехала с Магой и его дружками в Москву. Возможно. По частям. Так что хватит меня бесить! Заткнулась и села в машину! Выдвигаемся!

Глава 20. Алексей

Внутри клокочет ярость.

Едва сдерживаюсь, чтобы не схватить эту дуреху за руку и реально не закинуть в багажник.

Мое терпение на пределе.

Она бесит. Каждую минуту. Своей тупизной, наглостью, «наивным взглядом на жизнь». Но это не наивность, нет!

Я не заблуждаюсь на ее счет.

Ей просто срать на всех. Кто не такой, как она. Она в принципе не считает их за людей. Или вообще не задумывается об их существовании.

Стоит вспомнить ее ошарашенный взгляд, когда она уличный толчок увидела. Хорошо, что вообще поняла, что это такое. Значит, хоть на картинках видела.

Девчонка отвечает мне яростным взглядом. Что-то шипит в ответ, но спорить открыто не решается.

Отлично!

Распахиваю перед ней дверцу, жду, когда она усядется и с грохотом захлопываю.

Ебать!

Это надо же, как она меня взбесила.

До сих пор не могу успокоится. Сжимаю кулаки и медленно выдыхаю.

Сейчас бы в зал, скинуть напряжение на татами. Выбить всю дурь из себя и противника.

Закрываю глаза и снова выдыхаю.

Или отжаться раз сто...

Не успеваю подойти к водительской дверце, как слышу щелчки замка закрывания двери.

Эта дуреха нажала на клавишу на панели и теперь безуспешно дергает ручку своей двери.

Да, блядь! За что мне такое наказание! Там у пацанов разработка, а я тут играю в няньку для тупой курицы.

Нахожу в кармане брелок и открываю дверь, сажусь и завожу мотор.

На девчонку даже не смотрю. Иначе урою ее на месте.

Обхватываю руль двумя руками. Поглаживаю тонкою матовую кожу. Снова закрываю глаза.

– Еще раз... – едва сдерживаю свой гнев, – ты попытаешься сбежать или что-то сделать с машиной, я тебя свяжу и повезу до Москвы вообще без остановок. Ты поняла?

Открываю глаза и перевожу взгляд на девчонку.

Она замирает на сиденье. Хрупкая, тонкая и... такая испуганная.

Она сжимается на сиденье, обхватывает себя двумя руками и смотрит на меня маленькой волчицей.

Страх не парализует ее, он дает ей силы. Если я сейчас протяну к ней руку. Она без раздумий вцепится в нее.

Я это вижу.

Я это чувствую.

По салону тонкими нотками тянется ее решимость и злость.

О, как интересно, девчонка в ярости. Ее колотит не меньше моего.

Неужели, она реально такая «наиваная»? Правда верит, что ее папочка святой?

Встряхиваю головой, а она вздрагивает.

Вот только ее безумный и сердитый взгляд все также прожигает меня, наблюдает, ждет.

Ярко синие глаза полны решимости.

Соблазнительно пухлые губы упрямо сжимаются.

О, я не сомневаюсь, что она еще не раз попытается сбежать. Надо что-то с этим делать. Может, ее пристегнуть наручниками?

Мой взгляд против воли соскальзывает на ее тонкие запястья, что выступают из безразмерных рукавов модной кофточки.

Сквозь бледную кожу просвечивают синие венки. Внутри неожиданно вспыхивает желание схватить ее руку и прижаться к ней губами...

Сдурел?

Яростно растираю лицо руками. Пизда рулю! О чем я думаю?

Молча отворачиваюсь от девчонки и втыкаю передачу. Нам пора валить отсюда.

Выворачиваю на трассу и выжимаю газ до упора.

Мы и так отстаём от графика. Пора нагонять.

Как безумный пытаюсь выжать из тачки все, до последнего. Ловко обгоняю медлительных попутчиков и стараюсь прогнать от себя лишние мысли.

Слава богу, девчонка сидит молча.

Удается абстрагироваться от нее.

Батя, за что ты подкинул мне эту работенку? Я что был плохим мальчиком?

Не знаю, сколько мне удается так продержаться. Гнать на предельной скорости и не обращать внимания на девчонку. Наконец, я понимаю, что ярость внутри меня больше не рвется наружу и не пытается сжечь меня самого.

Скидываю скорость до разрешенной и поворачиваюсь к Аглае.

Девчонка спит.

Приподнимаю в удивлении брови.

Она реально спит, все так же свернувшись клубочком. Поджала под себя длинные ноги, обхватила тонкие озябшие плечи и свесила светлую голову на грудь.

Такая хрупкая и такая сильная, нежная и яростная, наивная и живая.

Да блядь! Снова встряхиваю головой. Я скоро привыкну и буду ходить как паралитик и трясти головой.

Я видимо с пацанами переобщался. Давно пора было найти себя телку для перепихона.

А то я стал уже на эту заглядываться! Она вообще не в моем вкусе. Слишком худая и тупая!

Я люблю, когда есть за что подержаться и есть о чем поговорить.

Знаки на дороге предупреждают, что впереди резкий поворот.

Стараюсь войти в него мягко. Но ее голова все равно дергается.

Жду, что девчонка проснется. Но нет. Лишь длинные серебристые волосы рассыпаются по плечам и закрывают от меня ее бледное и спокойное лицо.

На секунду отвлекаюсь от дороги, тянусь к ней и согнутым пальцем стараюсь убрать шелковистые локоны. Кончиком пальца касаюсь ее мягкой кожи.

Вздрагиваю. Через тело словно ток пропустили. Мощный разряд проходится по позвоночнику. Из позвонка в позвонок. Заставляет вспыхнуть кожу и отдёрнуть руку.

Что это было, твою мать?

Глава 21. Аглая

Просыпаюсь резко. Словно из воды вынырнула.

Еще секунду назад плыла в сером мареве без звуков и образов. А сейчас часто моргаю и стараюсь понять, где я.

За тонированными стеклами ярко светит солнце.

Мимо пролетают деревья и указатели.

– Далеко нам еще?

– Завтра к вечеру будешь дома.

Странно, мне казалось, что до Перми я долетела очень быстро. Да, я ведь гнала местами под сто шестьдесят. Так мне не хотелось, чтобы родители вернули меня обратно.

Я реально надеялась сбежать от них.

Отворачиваюсь к окну.

– Сколько времени?

Грозный молчит.

– Сколько времени? – повторяю громче.

Мои смарт-часы сели вчера вечером. Телефона нет. На приборной панели я тоже не вижу часов.

– двенадцать.

– Что?

Я что проспала двенадцать часов? Реально?

Грозный не утруждает себя ответом. Только обливает меня холодным раздражённым голосом.

– Нам надо заправиться, – бросает он в пустоту, сверяясь со стрелкой на панели приборов.

Пожимаю плечами. Ему вряд ли нужно мое благословение.

– Сейчас мы заедем на заправку, и ты будешь вести себя как пай-девочка. Тебе ясно? – его голос наливается свинцом.

Упрямо молчу, поджимаю губы.

Катись ты...

– Ясно? – рычит он на пределе и хватает мою руку.

Его длинные пальцы впиваются в ме запястье.

В ответ на его прикосновение кожа вспыхивает, горит и плавится, причиняя мне ощутимую боль. Словно меня не человек схватил, а киборг-убийца раскаленным титановым кселетом...

– Ясно, – морщусь от боли.

– Отлично, – грозный отпускает мое запястье и включает поворотник.

Небольшая заправка, несколько машин на колонках и пара скучающих путешественников в минимаркете.

– Идем, – Грозный распахивает передо мной дверцу.

Только вчера ночью я поняла, что на моей двери стоит защита от детей – открыть ее изнутри невозможно.

Послушно выхожу и следую за своим конвоиром.

Оглядываюсь по сторонам, но ничего подходящего для побега не нахожу.

И как бы я не любила родителей. Как бы не соскучилась по ним за эти дни, от побега я не отказалась. Хотя бы потому, что Костик сделал для этого просто невозможное. И сдаться сейчас – предать его и растоптать все его старания.

В минимаркете пусто. Только скучающая оператор заправки у кассы с интересом разглядывает... Грозного???

Я оборачиваюсь, может за нами зашел кто-то еще.

Но нет. В мини-маркете только мы.

Девушка отлипает от стойки, кокетливо поправляет волосы и расправляет на груди фирменную футболку.

– Могу я вам что-то предложить?

– Пятая колонка, девяносто пятый до полного.

– Нужен залог две тысячи, – с придыханием отвечает она и прикусывает губу. Фу, как пошло.

К горлу подкатывает тошнота от такого...

А Горозный словно не замечает ничего. Быстрым уверенным движением прикладывает смартфон к терминалу.

– Чай? Кофе? У нас замечательные свежие пирожные, – не унимается девушка.

– Только бензин, – чеканит Грозный.

Смотрю на него и не понимаю, он что реально не видит, как она перед ним стелится? Или она не в его вкусе? А может, он по мальчикам?

Перевожу взгляд на девушку. Высокая, стройная, с округлой грудью. Темные волосы собраны в тугую косу и частично спрятаны под фирменную кепку. Такая мало кого оставит равнодушным. А как стреляет глазками. И кому?

Грозному! Да на ее зов любой пойдет, а она выбрала этого...

Снова смотрю на Грозного и внутри что-то вздрагивает.

А почему нет? – шепчет разум. Почему бы ей не стелиться перед ним?

То, что я его презираю не делает его уродом. Наоборот, мой конвоир очень и очень выдающийся мужчина. Высокий рост, широкие тренированные плечи. Обтянутые черной трикотажной футболкой. Господи, да тут даже простора для фантазии нет. Тонкая ткань плотно облепляет мускулистое тело. Можно каждую мышцу огладить взглядом.

Спускаюсь ниже... узкаю талия, подчеркнутая широким армейским ремнем, узкие бедра, длинные ноги...

– Простите, – кто-то тянет меня за рукав. – Вы не могли бы мне помочь...

Оборачиваюсь.

Позади меня стоит женщина.

Ее дрожащая ладонь лежит на моей руке, на сморщенном от солнца и возраста лице блестят слезы.

– Что случилось? – шепчу испуганно. – Вам плохо?

Она накрывает мою второю руку своей ладошкой и доверчиво заглядывает мне в глаза.

– Пойдем, дочка, там... мой... – она всхлипывает.

– Ваш муж?

Она трясет головой.

– Сын? Дочь?

– Мой котейка, его машина сбила, – подвывает бабка. – Помоги, дочка...

Закрываю на секунду глаза и перед моим внутренним взором стоит ужасная картина. Маленькое черное тельце, как у Бусинки лежит на асфальте...

Я очень люблю кошек. И когда родители отказали мне в просьбе завести котенка, я стала навещать один приют...

Видео об этом я не снимала – знала, что большинство моих подписчиков этого не поймут. Да и родителям говорить об этом не хотела.

Так вот в приюте я насмотрелась на таких кошечек и котиков. Которых сбили или переехали машины. Я знаю, что помощь им нужна срочно. Поэтому не раздумывая киваю.

– Идемте!

Глава 22. Аглая

Женщина с удивительной для ее возраста прытью выскакивает из магазинчика и тянет меня за собой.

Я быстро иду следом. Но она практически бежит за угол.

– Но трасса там...

В этот момент ее хватка на моей руке становиться сильнее и жестче.

Из мягких старческих объятий она превращается в болезненные тиски.

– Простите, – морщусь я, – но я...

– Зактнись, сука! – неожиданно зло и хрипло отвечает мне «милая» женщина.

От шока я замедляюсь, но женщина, как на буксире тащит меня дальше.

Ее длинные тонкие пальцы до боль впиваются в мое запястье.

Свободной рукой она скидывает платок с головы и отбрасывает его в сторону. Фыркает.

Я пытаюсь вырвать руку. Но у этой уже далеко немолодой женщины просто нереальные силы.

Тело сковывает от страха.

Да, девочка, куда ты опять влипла?

Прямо перед нами с визгом тормозит тачка.

Из нее выскакивает здоровенный мужик.

– Быстрее! – командует женщина.

Мужик распахивает перед нами дверцу.

– нет! Не надо! – пытаюсь скинуть женскую руку. Но тут ко мне подлетает мужик.

Его пальцы больно впиваются мне в руку, словно лапа коршуна. Он давит и сжимает так, что я падаю на колени от боли.

– Отпустите! Я вам ничего не сделала! Нет! – я кричу, но понимаю, что на пустой заправке меня вряд ли кто-то услышит.

– Заткнись! – шипит женщина. И ее хриплый прокуренный голос совсем не похож на слабый старушачий.

Она достает из кармана наручники и пытается защелкнуть бораслет на моей руке.

Я дергаюсь, подскакиваю на ноги и лягаю мужика.

Он рычит от боли и ловит меня за щиколотку.

Сжимает так. Что у меня в глазах темнеет.

Я не знаю, кто они и зачем пытаются запихать меня в тачку. Но точно знаю, что ничем хорошим это не закончится.

Поэтому вырываюсь еще яростнее.

Я не дам просто так себя увезти.

В отличие от Грозного от этих двоих пахнет не опасностью, от них смердит выгребной ямой и смертью.

Его я боюсь.

А эти двое вызывают меня стойкое чувство отвращения и панику.

Нет, ехать с ними мне нельзя.

В этот мометн мужик умудряется схватить мои ноги.

Женщина что-то шипит сквозь сжатые зубы и продолжает безуспешные попотки защелкнуть наручники.

– Стоять! – слышу низкий хриплый голос.

Вздрагиваю. Сквозь слезы я пытаюсь рассмотреть того, кто в очередной раз спасает меня.

Выйдя из-за мусорных контейнеров, стоит Грозный. Привычная обманчиво расслабленная поза, зажатый в руках ствол. Брови сведены на переносице.

Сердце заходится в трепете. Я очень рада его видеть.

– Хрена лысого, парень, – выплёвывает мужик.

Я успеваю уловить, как он дергается, словно тоже собирается достать ствол. Но мои ноги в его руках ему явно мешают.

Пока мужик и женщина молча играют в гляделки с Грозным, я судорожно пытаюсь освободиться от смертоносной хватки.

– Отпустите ее, – Грозный делает шаг в нашу сторону. Оружия он не убирает.

– А если я скажу нет? – скалится мужик.

Пытаюсь дышать как можно тише. Сердце громыхает, пульс стучит в висках.

– Не советую спорить со мной.

Я дергаюсь и мне удается вырвать ноги из мужской хватки. Или он позволяет мне это?

Но в этот момент женщине удается защелкнуть на одном из моих запястьев обжигающе холодный браслет наручников.

– Ну хорошо, хорошо, – одной рукой, выставленной вперед, мужик пытается отвлечь внимание. Вторая тянется за пояс за своим пистолетом.

Все это происходит прямо перед моими глазами. Так быстро и так медленно одновременно.

– У него пушка! – успеваю выкрикнуть я почти одновременно с тем, как мужик выхватывает оружие.

Раздается выстрел и дикий крик.

Мужик падает рядом со мной на колени и качает поврежденную руку. Сквозь его пальцы бежит алая кровь. Он тихо подвывает, вращая бешенными глазами.

– Ты пожалеешь, – сквозь зубы шипит женщина.

– Аглая, быстро сюда! – слышу четкий приказ Грозного.

Его стлов смотрит прямо в лоб женщине. Она дергается, но в ответ раздает звук взведенного курка.

Женщина сердито сплевывает и замирает, подняв руки.

Я поднимаюсь и на негнущихся ногах плетусь к Грозному.

– В машину, – командует он.

Я ничего не спрашиваю. И ничего не говорю. Просто исчезаю за баками, сажусь в его тачку и пристегиваю ремень.

– Ты труп. Ты же понимаешь? – визжит женщина, что еще несколько минут назад казалось милой старушкой.

– Это мы еще посмотрим, – Грозный морщится.

– Как только Амиров узнает, что ты натворил, за твою жизнь не дадут ничего.

– Я бы на твоем месте думал о своей жизни! – жестко говорит Грозный и наводит пистолет.

Я вжимаюсь в сиденье, зажимаю руками уши. Зажмуриваю глаза.

Слышу глухие выстрелы. Хлопок дверцы рядом со мной.

Мягкая вибрация мотора передается мне. Осторожно открываю один глаз, за ним второй.

Грозный вжимает педаль газа в пол и разворотом вылетает с заправки на трассу.

Его словно высеченный из камня профиль пугает.

А я... я выдыхаю с облегчением. Только сейчас до меня начинает доходить, что могло произойти. Если бы не Грозный.

Рядом с ним чувствую свою беспомощность и защищенность. Страх и трепет.

Глава 23. Алексей

Захлопываю за Аглаей дверцу, перекатываюсь через капот и запрыгиваю за руль.

Завожу мотор и срываюсь с места.

От нуля до сотни за двенадцать секунд. Не самый лучший результат, но тоже не плохо.

Бросаю напряжённый взгляд в зеркало заднего вида.

Дорогая пустая. Погони нет. Уже хорошо.

Что это были за клоуны? У Амирова что, нормальных людей нет?

Опускаю взгляд на панель приборов. Лампочка бензобака ярко горит красным.

– Блядь! – ругаюсь сквозь зубы.

– Прости, – шепчет Аглая. – Я не хотела...

Бросаю на нее взгляд.

Девчонка сжалась на сиденье. По ее бледному лицу катятся слезы. Огромные голубые глаза полны страха и отчаянья.

– Я не хотела, – повторяет она едва слышно, – чтобы все так...

– Какого черта ты поперлась с ней? – выплёскиваю я напряжение.

– Она... – Аглая всхлипывает, – она сказала, что ее котика сбила машина... ему нужна помощь...

– И ты пошла?

Она кивает, не в силах выдавить из себя и пары слов.

– Ты, блядь, как маленькая девочка! На котика пошла! А за леденцом тоже бы пошла? – взрываюсь я.

А Аглаю накрывает настоящая истерика.

– Я волонтерю в приюте, – рыдания душат ее. – Я на такое насмотрелась... я не могу... не могу пройти мимо... они же... страдают.... а у меня нет... я так хотела... но мне нельзя котика...

Ее слова превращаются в бессвязный поток, из которого сложно вычленить смысл. Не сразу, но мне удаётся.

Я еще раз бросаю взгляд в зеркало заднего вида, включаю поворотник и съезжаю на просёлочную дорогу.

– Все уже хорошо, – касаюсь ее руки. – Успокойся...

Она вздрагивает. Вместе с ее рукой вздрагивают и наручнки.

Сволочи!

Я отстёгиваю девчонку и собираюсь заняться ее запястьем с этим «украшением». Но неожиданно девчонка бросается мне на шею.

Не успеваю даже засечь, как она перелетает со своего сидения мне на колени и прячет лицо у меня на груди.

Ее тонкое хрупкое тело сотрясают рыдания, она вздрагивает снова и снова. Жмется ко мне, ища защиты и тепла.

Сквозь тонкий трикотаж футболки я чувствую, как дрожит ее тело. Чувствую, как мурашки рассыпаются по ее бархатистой коже. Чувствую ее сердцебиение непозволительно близко от своего. А я...

Я как дурак сижу и не знаю, что делать.

– Я... не могла пройти мимо... им же некому помочь... они же десятками гибнут и всем плевать, понимаешь?

Она поднимает свое заплаканное лицо и смотрит на меня своими огромными голубыми глазами. Кажется, в них можно увидеть вселенскую печаль. Настоящую, не поддельную. Такое не сыграешь.