355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Элизабет Зухер Мун » Правила игры » Текст книги (страница 11)
Правила игры
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 12:06

Текст книги "Правила игры"


Автор книги: Элизабет Зухер Мун



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

Капитан-лейтенант Докери спускался им навстречу.

– Что случилось, энсин?

– Сэр, у нас ЧП. Разрешите доложить?

– Докладывайте… подождите, кто это с вами?

– Мастер Цукерман, сэр. Произошло несчастье…

– Я знаю, что вы вызывали группу безопасности. Вольно обоим. Рассказывайте, энсин.

Барин выложил все, ни на секунду не забывая о том, что вот он, Цукерман, старый, опытный, заслуженный, стоит и не знает, что делать.

Докери взглянул на Цукермана.

– Что скажете, мастер? Голос Цукермана дрожал:

– Командир, я… я не могу точно сказать, что произошло…

– Этот человек напал на вас?

– По-моему, да. Да, сэр, напал. Я, как сейчас, все это вижу.

Докери посмотрел на Барина странным долгим взглядом.

– Вы… что-нибудь делали с мастером, энсин?

– Нет, сэр.

– А сотрудники безопасности не ввели ему препарата успокоительного действия?

– Нет, сэр.

– Вы хотите сказать, что привели сюда человека, которого обвиняете в нападении на другого человека, без сопровождения? И никаким другим способом не обезвредили его?

– Сэр, он уже успокоился. Он не…

Докери нажал на кнопку на интеркоме, установленном на обшивке.

– Помощник капитана вызывает медчасть. Пришлите ко мне бригаду медиков.

Он повернулся к Барину:

– Энсин, мастер явно не в себе. Прежде всего следует провести медицинское освидетельствование.

– Я прекрасно себя чувствую, командир, – сказал Цукерман. Выглядел он действительно совсем молодцом. – Жаль, что я так обеспокоил энсина. Я не уверен, зачем нужно…

– Таковы правила, мастер, – перебил его Докери. – Обыкновенная проверка, мы должны убедиться, что с вами и в ближайшем будущем все будет в порядке.

В этот момент прибыла бригада медиков.

– В чем дело, командир?

– У старшего мастера Цукермана сегодня утром был нервный срыв. Отведите его в лазарет и проверьте там хорошенько. Возможно, ему понадобится успокоительное.

– Со мной все в порядке, – запротестовал Цукерман. Барин заметил, что шея у мастера опять побагровела. – Извините меня… адмирал? – Он уставился на Барина и вдруг отдал ему честь. Барин почувствовал внутренний холодок, но поднял руку к виску в военном приветствии, чтобы успокоить Цукермана.

– Как прикажете, адмирал! – продолжал Цукерман, хотя никто не произнес ни слова. Все были поражены тем, что он принял юнца-энсина за адмирала.

– Простая проверка, – повторил Барин, не глядя на Докери, потому что боялся встретиться с ним взглядом.

Цукерман смотрел на Барина со страхом и ужасом.

– Все будет в порядке, мастер, – успокоил его Барин, стараясь говорить с бабушкиными интонациями. Цукерман снова расслабился.

– Разрешите идти, сэр?

– Идите, – напутствовал его Барин.

Врачи увели мастера, они были готовы к любым действиям с его стороны.

– Что ж, энсин, – сказал наконец Докери. – Вы окончательно все запутали.

Барин не возражал, хотя знал, что его вины в этом деле нет.

– Я знаю, что что-то сделал неправильно, командир, но не знаю, как можно было поступить по-другому.

– Пойдемте, а по дороге я вам расскажу. Все произошло на общей строевой палубе, так? – Докери шел впереди, не дожидаясь Барина. Потом спросил через плечос – А что вы раньше знали о проблемах Цукермана?

– Я, сэр? Совсем немного… Один старшина кое-что рассказал мне, но он говорил, что другой старший офицер проверил все тогда, и ничего такого не обнаружили.

– Вы прислушались к словам старшины или не обратили на них внимание?

– Прислушался, сэр. Но я не знал, что делать. Когда я разговаривал с мастером Цукерманом, мне казалось, что с ним все в порядке. Однажды, правда… но это же совсем мелочь.

– И вы не сочли нужным доложить по инстанциям то, что рассказал вам тот старшина?

Барин начинал понимать, куда клонит Докери.

– Сэр, я не хотел тревожить вас простыми сплетнями.

Докери проворчал:

– Конечно, я не люблю, когда меня беспокоят по мелочам, энсин, как и любой человек. Но еще больше я не люблю, когда на меня сваливается большая проблема, которой могло бы и не быть, если бы ее вовремя решили.

– Я должен был сразу доложить вам, сэр.

– Именно. И если бы я отругал вас за то, что докладываете мне неподтвержденные факты, ничего страшного. Мало ли ругают энсинов. Они на то и энсины, чтобы сварливые старшие офицеры разминали с их помощью челюстные мускулы. Если бы вы или тот таинственный старшина, кстати, кто это был?

– Старшина Харкорт, сэр.

– Я всегда был о нем лучшего мнения. Кому еще он об этом рассказывал?

– Майору Серсею, которого потом перевели. Харкорт сказал мне, что тогда провели медицинское обследование и ничего не обнаружили.

– Помню-помню… Пит рассказывал мне об этом перед уходом. Говорил, что ничего определенного обнаружить не смог. Я тогда еще сказал ему, что буду иметь в виду. Я ведь не знал, что мои офицеры начнут действовать без моего ведома…

– Извините, сэр, – сказал Барин.

– Все вы, молодые люди, склонны делать ошибки, но ошибки страшны своими последствиями. В данном случае, если не ошибаюсь, закончилась карьера хорошего человека.

Они спустились на строевую палубу, и Докери, не задумываясь, прошел к нужной каюте.

Группа безопасности оцепила часть коридора. Одновременно с Докери подоспела и команда судебных экспертов.

– Командир, мы можем пройти внутрь и приступить к работе?

– Если все уже отсканировано, да. Пойдемте, энсин, посмотрите, как это делается.

Если бы Барин не чувствовал за собой вины, он с большим интересом воспринял бы все то, что происходило в последующий час. Но после этого он опять оказался в каюте Докери, и разговор принял малоприятный оборот.

– Запомните, энсин, выговор, который вы получите за то, что потревожили меня по пустяку, ничто по сравнению с тем, который получите за то, что не доложили мне о реальной проблеме.

– Да, сэр.

– Если врачи обнаружат у Цукермана какую-нибудь достаточно серьезную болезнь, то это объяснит подобное его поведение. В противном случае у него будут большие проблемы.

Вдруг Барин вспомнил. Болезнь? Он откашлялся:

– Разрешите, сэр?

– Да?

– Я кое-что вспомнил, сэр, об одном офицере, который работает в тренировочном центре Коппер-Маунтин.

– Это имеет связь с тем, что произошло?

– Возможно, сэр. Правда, я сам ничего не видел, просто, когда вы упомянули о болезни…

– Продолжайте, энсин.

Барин рассказал о старшем мастере, у которого наблюдались странные провалы памяти, и его коллеги, как могли, старались подстраховать его.

– А еще, сэр, на «Коскиуско» я слышал историю о другом старшем мастере, служившем на одном из складов. Говорили, после одного из сражений у него был срыв. Все очень удивились, потому что он и до этого принимал участие в боевых действиях, и к тому же в тот раз он толком и не видел врага.

– И вы думаете, что же такое могло произойти с этими тремя старшими мастерами? Вы представляете, сколько всего старших мастеров в Регулярной Космической службе?

– Нет, сэр. – Барин почувствовал себя полным идиотом.

– Конечно, ко времени, когда они дослуживаются до старших мастеров, проблем уже почти не остается. И все же странно. Я расскажу врачам, может, у кого-то возникнут какие-нибудь конкретные соображения на этот счет.

Но беды Барина на этом не кончились. Ему предстояло еще выслушать выговор от самого капитана.

– Энсин, коммандер Докери задал вам жару, теперь наступил мой черед. Но сначала скажите, понимаете ли вы, в чем ваша вина?

– Да, сэр. Я знал о существующей проблеме и не доложил о ней вам или коммандеру Докери.

– Почему?

– Я хотел собрать конкретные факты, данные, чтобы не быть голословным.

– Понятно, Серрано, мотивов тут могло быть несколько. Я хочу, чтобы вы были со мной честны. Вы хотели защитить репутацию мастера Цукермана или же мечтали прославиться, став героем, обнаружившим что-то неладное?

Барин ответил не сразу.

– Сэр, я думаю… сначала я просто растерялся. Я очень удивился, когда сержант рассказал мне о Цукермане. Я даже подумал, не хочет ли он отомстить мастеру за что-то. Но когда он рассказал, что уже докладывал об этом майору и тот вполне серьезно отнесся к проблеме… Тут я понял, что все это может быть правдой. Просто врачам не удалось ничего тогда обнаружить, неизвестно почему. Мне было не очень понятно, почему старшина рассказал все это мне. Я чувствовал себя очень неуютно. Поэтому и решил быть настороже и подмечать всякие странности…

– И что вам удалось заметить?

– Ничего особенного, сэр. Среди личного состава отношение к мастеру Цукерману было менее почтительным, чем можно было бы ожидать, но в общем это даже не так сильно бросалось в глаза. Я заметил, что он не вмешивался в некоторые ситуации, когда его авторитет, как мне казалось, мог бы решить дело. Он допустил только две существенные ошибки, но ведь ошибаются абсолютно все. Ходить и расспрашивать каждого мне не хотелось, этот человек заслуживал всяческого уважения.

– Подождите. Вы говорите, что, на ваш взгляд, Цукерман заслуживал большего уважения. Цукерман вам тоже симпатизировал, это было видно. Вы что, решили отблагодарить его за преданность вашему семейству или действовали искренне?

– Сэр, я могу сказать теперь, что действовал искренне, хотя в тот момент я об этом не задумывался.

– Понятно. Вы хотели сами понаблюдать за ним, а потом доложить… Кстати, кому именно хотели вы доложить о том, что вам удалось бы обнаружить?

Взгляд серых глаз капитана был холодным. Барин чуть было не растерялся. Помог опыт.

– Прямому начальнику мастера Цукермана, сэр. То есть капитан-лейтенанту Орстейну.

– Правильно. А что дальше?

– Я думал, коммандер Орстейн просмотрит мой доклад, может, сам кое-что проверит и примет соответствующие меры.

– А вы умоете руки?

– Да, сэр.

– А что, по-вашему, Орстейн должен был сделать с вами, щенком, который раздобыл такой незавидный трофей?

– Об этом я не думал, сэр.

– Трудно поверить.

– Сэр, кому приятно обнаружить, что старший мастер теряет… теряет сноровку? Старшие мастера – это особый разряд офицеров. – Он хотел сказать по-другому, но нужных слов подобрать не смог.

– Да, бесспорно. Но если я вас правильно понял, вы предполагали, что капитан-лейтенант Орстейн задаст вам нагоняй, а потом сам все проверит?

– Да, сэр.

– Скажите, Серрано, если бы вы еще что-нибудь обнаружили серьезное, рискнули бы вы все равно доложить об этом Орстейну?

– Да, сэр! – Барин не смог сдержать своего удивления.

– Ну что ж, интересно. Позвольте повторить то, что, я уверен, уже говорил вам Докери. Плохо, когда младший офицер безынициативен, плохо, когда он беспокоит старших офицеров по мелочам, но хуже, опаснее, а по большому счету иногда может расцениваться и как предательство, если младший офицер скрывает серьезную проблему от старших. Если бы вы доложили о мастере Цукермане раньше, можно было бы раньше решить эту проблему, и мне не пришлось бы сейчас все это вам выговаривать. Надеюсь, вы все поняли и никогда больше не повторите этих ошибок. Если же такое случится снова, то теперешний выговор можно назвать искоркой в сравнении с тем ядерным взрывом, который обрушится на вас. Понятно?

– Да, сэр.

– Тогда проваливайте и старайтесь больше впросак не попадать.

Глава 10

Корабль РКС «Джерфолкон»

Лейтенант Касия Ферради знала, что выглядит так, будто сошла с плаката, агитирующего в рекруты. Она внимательно следила за своей внешностью. Каждый волосок лежал там, где ему надлежало быть, фиалковые глаза из-под идеально изогнутых бровей светились интеллектом. Черты лица – высокие скулы, аккуратно очерченный подбородок, короткий прямой нос, красивые губы – соответствовали представлению любого человека об идеальной красоте.

Стоило в юности рискнуть и пройти процедуру биомоделирования. Она всегда хотела стать офицером Флота, а если совсем честно – капитаном. Родители рассказывали ей, что еще ребенком она представляла себя командиром космического корабля. Касия Ферради была рождена, чтобы стать героиней, чтобы доказать, что женщины Подлунных Миров тоже на что-то способны.

Первым ее несчастьем было то, что она родилась девочкой. Вторым несчастьем были лицо и фигура, столь типичные для жительниц колонии Подлунных Миров. Таких она никогда не видела среди женщин – офицеров Флота по видеоновостям. Тонкие черты лица, заостренный подбородок, покатые плечи и широкие бедра – все, что ценилось в мире, в котором она родилась, совершенно не соответствовало идеалу ее мечты.

Когда она сказала родителям, что собирается делать, они были шокированы. Но в десять лет даже девочки имели право голоса перед септом клана, не только перед родителями, особенно когда дело касалось серьезных решений, например будущего замужества. Она поведала о своих планах Тетушкиному Собранию, и ее решение отправиться покорять большой мир было полностью одобрено: не так-то легко выдать замуж девушку с развитым интеллектом. Что касается биомоделирования, то все решилось только благодаря поддержке со стороны матери ее отца.

– Если она изменит внешность, никто не догадается, откуда она родом, и тогда ее поведение, не достойное женщины нашего мира, не навлечет на нас позор.

Потом три года хирургических операций, страшные боли, которые она испытывала, привыкая к своему перекроенному телу. А потом она поехала сдавать экзамены в Академию, поступила и навсегда покинула родной дом.

Во время учебы в Академии Касия обнаружила, что окружающие считают ее новое тело женственным и сексуальным. Прямые, ровно подстриженные волосы были необычного цвета светлого меда, ни у кого в классе больше таких не было. У нее появилось много поклонников, к тому же она обнаружила, что молодые люди в классе легко попадались на небольшие хитрости, которым она научилась у своих старших сестер.

Всем учащимся Академии устанавливали стандартный контрацептивный имплантант, поэтому она беспрепятственно перешла от простой заинтересованности к практике, причем занималась ею с немалым энтузиазмом. Лекции по этике межличностных отношений не имели на нее никакого воздействия. Если все это так серьезно, то почему молодые отпрыски известных флотских семейств все время пытаются затащить ее к себе в постель и почему студенткам женского пола вживляют имплантанты? И вообще, молодые люди и девушки из самых достойных семейств никогда не скрывали своей сексуальной активности. Касия прекрасно это знала, стоило только посмотреть видеоновости.

И потому сильно рассердилась, когда обнаружила, что одноклассницы отпускают язвительные замечания по поводу ее поведения.

– Касия… о, если она увидит что-нибудь живое, тут же затащит к себе в постель, – услышала она однажды утром в душе. Но это ведь неправда, ее совсем не интересуют уроды и зануды.

– Она еще пострадает от этого, – сказала другая женщина, казалось, она искренне обеспокоена.

– Нет, с ней ничего не случится. Неужели ты думаешь, кто-нибудь обвинит ее в том, что она соблазняет этих парней?

Остальные женщины осуждали ее молча. Эсмей Суиэа, которая должна была бы стать ей настоящей подругой, ведь они были единственными представительницами своих планет в Академии, на деле оказалась бесполой лицемерной педанткой. К концу первого курса Касия поставила на Эсмей крест, у той недоставало нужных качеств, чтобы стать подругой популярной красавицы, а холодная сдержанность и серьезность Эсмей претили самой Касии.

Но после окончания Академии она немного сбавила темп, секс сам по себе уже не представлял для нее такого интереса, как вначале. Она теперь гораздо тщательнее выбирала партнеров. Происхождение научило ее получать удовольствие не только от физической близости, но и от самого романа Очень осторожно она обследовала скользкую область «личных взаимоотношений» во Флоте.

Во время службы на своем первом корабле Касия обнаружила, что, если держаться подальше от мужчин, которые считались уже «занятыми», можно действовать вполне свободно, не вызывая пересудов. Значит, вот в чем все дело! Она с презрением относилась к дурочкам, которым не приходило в голову сказать, что те мужчины, которых она выбирала, нравились им самим. Чтобы проверить, права ли она, Касия обратила свои фиалковые глаза на одинокого джига, который был счастлив, что на него обратила внимание красавица-энсин.

Но джига было недостаточно. Ей нужен кто-нибудь из командирского звена. А все джиги командирского направления на борту уже обзавелись подругами, один свободный молодой лейтенант ей совсем не нравился. Майор? Сможет ли она? Касия не сомневалась в том, что сумеет обольстить его, но, по правилам Флота, он должен был избегать близких отношений с молодыми офицерами, находившимися непосредственно в его подчинении.

Однако все прекрасно знали, что те, у кого хватает мозгов, легко могут обходить любые правила. Хотя, может, это все равно не лучший вариант… Вот, например, майор технической группы. Неплохо иметь приятеля среди связистов. На следующем месте службы у нее в друзьях ходил лейтенант командирского звена, а потом и майор, хотя расстаться с лейтенантом оказалось труднее, чем она предполагала. С каждой новой связью она все больше утверждалась в своих возможностях и понимала, какие выгоды может извлечь из таких близких отношений.

Теперь Касия решила покончить с мимолетными романами. Она нашла то, что искала. Можно представить, как удивятся ее бабушки и тетушки, ведь, несмотря ни на что, она встретила уважаемого, умного, очаровательного молодого человека. Даже ее отец согласится, что это подходящая партия. Какая разница, что она лейтенант, а он всего-навсего энсин, на две ступени ниже ее по званию. Он вполне зрелый человек, и он лучше всех на свете… Серрано. Происхождение значит все, так ее учили с самого детства. Одноглазый сын вождя клана лучше внебрачного сына разбойника, пусть тот и красавец. А что может быть лучше семейства Серрано, бабушка адмирал, сколько вообще в этой семье было адмиралов – не сосчитать.

Единственным препятствием могло служить то, что, как слышала Касия, он проявлял интерес к Эсмей Суизе. Хотя разве это препятствие! Эсмей не в счет, даже если бы она и не была педанткой. Что в ней особенного, обыкновенное лицо, разлетающиеся во все стороны волосы немыслимого каштанового цвета. Просто юноша боготворит героев. Суиза непонятным образом выбилась в героини, но это не может сделать ее красивой или обаятельной. А сейчас, болтали злые языки, она вообще попала в беду из-за того, что вела себя бестактно. Вот это похоже на нее. Если у нее и появится когда-нибудь любовник, хотя это весьма сомнительно, он будет таким же невзрачным, как она сама. Таким же пустым местом, таким же невоспитанным, обреченным на прозябание.

Однако то, что Эсмей попала в беду, в данном случае Касии на руку, она беспрепятственно сможет заняться Барином Серрано. И, конечно же, бабушка Серрано не захочет, чтобы ее внук связался с лейтенантом Суизой. Касия была уверена, что ей понадобится совсем мало времени, чтобы Барин навсегда забыл Эсмей Суизу.

«Элайас Мадеро»

Ей становилось все тяжелее подниматься с пола, чтобы сходить в туалет. Брюн понимала, что теряет силы не только из-за беременности, но и из-за недостатка движения. Но что делать? Каюта мала даже для одного человека, а им приходилось ютиться здесь вчетвером, взрослая женщина, девушка и двое детей. В любое время сюда мог заглянуть кто-нибудь из пиратов. Можно себе представить, какая будет реакция, если они застанут ее за физическими упражнениями. Она пробовала ходить вперед-назад по каюте, но быстро теряла дыхание. Девушка озабоченно следила за ней, но когда Брюн улыбалась ей, сразу же отворачивалась. Брюн помогала ей с работой, девушка принимала ее помощь, но вела себя очень сдержанно.

Ночью, когда пригасили яркий свет, девушка легла спать рядом с Брюн. Она свернулась калачиком за спиной Брюн, заботливо прикрыв ее тело своим.

Брюн проснулась от того, что кто-то дышал ей в ухо. Она хотела поднять голову, но кто-то тихонько погладил ее по волосам. Девушка?

– «Элайас Мадеро», – раздался тихий голос. – Торговое судно.

Брюн пошевелилась, словно пыталась лечь поудобнее. Торговое судно…. Значит, девушка с этого корабля. Ее охватило волнение… теперь она уже кое-что знает.

– Я – Хэйзел, – выдохнула девушка. И тоже повернулась, будто во сне, а потом отодвинулась от Брюн.

Всего пять слов, а сколько радости принесли они ей! Наверное, так же чувствовала себя леди Сесилия, когда вновь смогла общаться с миром.

На смену радости пришел стыд. Леди Сесилия была парализована и несколько месяцев пролежала в коме, потом еще месяцы тяжелого лечения, боль, и ей было намного больше лет. Брюн молода, здорова… «Я не сдалась. Я просто немного задержалась на пути к победе». Она может выносить детей этим животным, может месяцами, годами оставаться их пленницей, но она всегда останется сама собой, и ничто это не изменит.

Она с трудом перевернулась и сквозь полусомкнутые веки посмотрела на девушку… на Хэйзел. Она и раньше восхищалась терпеливостью этой девушки, тем, как она была постоянно нежна с маленькими девочками, как она бесконечно придумывала тихие игры и занятия, чтобы отвлечь и развлечь их. Но она и не надеялась уже на общение, ведь прошло так много дней, а девушка была так запугана. Теперь Брюн восхищалась еще и мужеством этой худенькой, забитой, слишком много работавшей девочки-девушки: она сама еще была почти ребенком, но заботилась о двух малышках и о самой Брюн. И осмелилась, несмотря на все угрозы, заговорить с ней, чтобы хоть немного успокоить. Она потеряла все, что имела, скорее всего даже родителей. Брюн не знала, кем приходятся ей эти маленькие девочки.

Может, они даже не родственники. Но кто бы мог сделать для малышек больше?

Брюн с трудом поднялась на ноги, чтобы пойти в туалет. На обратном пути она заметила, что Хэйзел снова перекатилась ближе к тому месту, где обычно спала она. Брюн легла на пол и притворилась, что спит, а сама осторожно протянула руку и дотронулась до Хэйзел. Очень аккуратно она написала пальцем на руке Хэйзел свое имя, потом убрала руку и отвернулась.

Хэйзел перевернулась и тихо, из-под упавших на лицо волос прошептала:

– Брюн?

Брюн кивнула. Ее снова охватило волнение, в животе зашевелился ребенок, словно он почувствовал ее состояние. Теперь не только пираты знают ее имя, у нее появился товарищ. Они общались – немного, конечно, но достаточно, чтобы глубоко внутри затеплилась надежда, впервые за много дней.

На следующий день Брюн снова потихоньку наблюдала за Хэйзел. Девушка вела себя так же, как всегда: все время занята, спокойна, терпелива, ласкова с детьми и сдержанна с Брюн. Когда Брэнди раскапризничалась, Хэйзел успокоила ее. Брюн невольно пришло на ум сравнение с норовистой молодой кобылой и опытным наездником. Теперь она немного понимала, что помогает держаться самой Хэйзел. Она знала, что она нужна детям, она отвечала за них и потому могла сама оставаться спокойной, могла выполнять бессмысленные требования.

А за кого отвечает Брюн? Она вспомнила слова капитан-лейтенанта Улиса. Если бы она была офицером Регулярной Космической службы, она бы точно знала, что обязана сделать. Бежать из плена или, если это невозможно, выжить, собирать информацию и ждать удобного момента. Но она не офицер РКС. А даже если бы и была, если бы представила, что таковой является, разве это помогло бы ей выжить в таких вот условиях? А что если возможности сбежать никогда не представится?

Ребенок снова зашевелился, казалось, он кувыркается. Трудно представить, чтобы один ребенок так много двигался. Кое-кто сказал бы, что вот за кого она в ответе, но она ничего не чувствовала по отношению к этому существу, которого зачала в плену. Она не чувствовала, что ребенок этот ее. Мужчины называли ее «мерзостью», она то же самое испытывала к этому ребенку.

Может, она отвечает за самое себя? Этого недостаточно, чтобы выжить в качестве рабыни этих людей. Она уже много часов обдумывала все возможности побега и способы покончить с жизнью, если побег окажется невозможным. Стоит им только ослабить надзор. А это когда-нибудь случится.

Но если существует шанс, пусть совсем небольшой, уберечь Хэйзел и девочек от такой же судьбы? Она была уверена, что отец ищет ее. Флот тоже. Возможно, пройдут годы, много лет, а возможно, и нет. Хэйэел терпеливо сносит все не только потому, что боится, она надеется – надеется, что придет помощь. Если бы она не надеялась, она бы никогда не осмелилась сообщить Брюн свое имя и название корабля. Значит, она сама, Шарлотта Брунгильда Мигер, может взять на себя ответственность за жизнь Хэйзел и маленьких девочек, она должна спасти их.

Она не стала думать о том, насколько это реально. Вместо этого она попробовала представить, что ей необходимо знать и как добыть эту информацию. Она больше не пыталась встретиться взглядом с Хэйзел, не пробовала общаться с ней. Она совсем не хотела навлечь новые неприятности на голову девушки.

Через несколько дней за ними пришли мужчины. Брюн вначале запаниковала. Неужели они поняли, что Хэйзел разговаривала с ней? А она написала свое имя на руке Хэйзел? Но на сей раз их вели и вели по коридорам, так далеко Брюн никогда не водили. Босые ноги болели, она с трудом переносила располневшее тело через пороги люков. К ее удивлению, мужчины не торопили ее, напротив, терпеливо ждали, пока она медленно одолевала порог за порогом, даже помогли ей спуститься по наклонному коридору. И вот они вошли в какое-то просторное помещение. Она с удивлением озиралась кругом, после стольких месяцев в замкнутом пространстве каюты она отвыкла от таких расстояний. Док прибытия орбитальной станции, скорее всего. Вокруг одни мужчины, только мужчины… Они с Хэйзел и девочками были единственными представительницами женского пола. Мужчины аккуратно подвели ее к коляске на воздушной подушке. Хэйзел шла рядом, мужчины подталкивали коляску с Брюн. Так они прошли довольно долго, через еще один док в шаттл. Теперь их окружало всего пять мужчин. По их приказу Хэйзел пристегнула девочек к сиденьям, потом пристегнулась сама. Мужчины закрепили коляску Брюн.

Когда люк шаттла открылся, Брюн уловила запахи настоящей планеты. Чистый воздух… растения-животные… В ней снова ожила надежда, здесь она найдет способ сбежать, спрячется, а потом вырвется на волю. Но тут она чуть не потеряла сознание от жары и непривычной силы тяжести.

Мужчины откатили коляску в сторону от шаттла, они прошли сквозь здание с низкими потолками, по форме напоминавшее коробку, зашли в большую машину, тоже похожую на коробку, здесь коляску опять крепко прикрепили к полу. В задней части машины окон не было, только спереди, но вскоре подняли перегородку, отделившую заднюю часть от передней, и она уже ничего не видела. Снова паника: ее оставили одну, совсем одну в этом заднем отсеке. Хэйзел, единственный близкий человек, неизвестно где. Хэйзел тоже не будет знать, куда ее отвезли, никто не будет знать. Она пропала навеки.

Сквозь полуопущенные веки Хэйзел наблюдала за тем, как увозили в машине беременную. Она не могла быть уверена, точно ли поняла имя женщины. Неужели правда «Брюн»? Что это за имя такое?

Скорее всего, прозвище или сокращение, но толком поговорить им не удалось. Золотистые волосы женщины так светились под лучами солнца.

– Я забираю детей, – сказал один из мужчин. Остальные кивнули и отошли.

– Пошли, девчонка, – это уже ей. Хэйзел пошла за ним. С непривычки она даже начала задыхаться, да еще жара такая. Брэнди держала ее за одну руку, Стасси за другую. Интересно, где сейчас мальчики, она их так давно не видела. И о Стинки она ничего не знает. Но об этом думать нельзя.

Мужчина провел их сквозь ворота и дальше по мостовой. Было так жарко, что они еле ступали по раскаленным камням. Малышки начали хныкать. Мужчина обернулся.

– Давай, – сказал он. – Я возьму их на руки. Он поднял девочек, те напряглись, обернулись к Хэйзел, но ничего не сказали.

– Еще немного, – успокоил их мужчина. Хэйзел старалась ступать как можно осторожнее.

Наконец мужчина остановился у вереницы машин. На мостовой у машин лежала какая-то мягкая ткань.

– Встань сюда, – сказал он Хэйзел. Та послушно подошла. Как приятно, когда под ногами такая прохлада. Она с шумом вздохнула. Мужчина опустил девочек, и те сразу же схватили Хэйзел за руки.

Мужчина нажал на какие-то кнопки на небольшом столбике, и двери одной из машин распахнулись. Мужчина сел в машину, нажал на кнопки внутри на панели управления, потом высунул голову наружу.

– Все садитесь на заднее сиденье, – сказал он им. Хэйзел посадила девочек. Внутри было уютно и прохладно, работала вентиляция. Потом она села сама, дверь закрылась автоматически. Она обратила внимание на то, что с внутренней стороны у дверей не было ручек.

– Сейчас едем домой, – сказал мужчина, и машина поехала.

Хэйзел пыталась посмотреть, где они едут, но стекла были матовые, и ничего не было видно. А между передними и задними сиденьями поднялась темная перегородка. Машина ехала плавно, без тряски. Через некоторое время она остановилась, и мужчина открыл дверь снаружи.

– Выходите, – сказал он. – Смотрите, ведите себя хорошо.

Они вышли на широкую мостовую. С обеих сторон возвышались каменные двухэтажные здания, дальше по улице было нечто вроде парка. Хэйзел заметила, что там посажены какие-то красивые яркие цветы, но рассматривать ничего не решалась. Она прошла вслед за мужчиной по выложенной камнем дорожке к ближайшему дому. Тяжелую резную дверь открыл мужчина небольшого роста в белых брюках и белой же рубашке.

Привезший их мужчина провел девочек в дом. Они прошли через холл, зашли в большую комнату с огромными окнами, открывавшимися в сад.

– Подождите здесь, – велел он Хэйзел и указал на место рядом с дверью. Она прижала к себе малышек. Мужчина прошел на другой конец зала и сел в кресло, обращенное к двери. В комнату быстро вошла девочка примерно того же возраста, что и Хэйзел, одетая в простое коричневое платье. В руках у нее был поднос, на котором стояли кувшин и высокая кружка. Хэйзел обратила внимание, что девочка даже не поднимала глаз, и двигалась короткими быстрыми шагами. Хэйзел не осмелилась посмотреть, как девочка подошла к креслу, на котором сидел мужчина, но услышала звук наливаемой жидкости, звон ложки о стенки кружки. Потом девочка ушла так же быстро, как и появилась. Интересно, посмотрела ли она на Хэйзел, когда проходила мимо? Малышки неотрывно наблюдали за девочкой. Хэйзел сжала их плечи.

В комнате было тихо, и поэтому она слышала, как пьет мужчина. Потом раздались торопливые шаги. Короткие, легкие, потом более тяжелые, и вот кто-то пробежал… мимо нее, обнаженные до колен ноги, обутые в сандалии. Мальчик.

– Папа! – Звонкий детский голосок, сколько радости. – Ты дома-а-а!

– Пард! – Впервые Хэйзел услышала мягкие нотки в голосе, который до этого только отдавал приказы. – Ты был хорошим мальчиком? Ты заботился о своей маме?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю