Текст книги "Убийство в доме с привидением"

Автор книги: Элизабет Ролле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Мисс Хендрон закрыла шкафчик и с подносом в руках величественно выплыла из комнаты, а Стентон, отложив газеты, устремил невидящий взор в окно.

Глава Х

Бэнвиллы действительно прибыли первыми, приехав на машине в полном составе: Линда, ее родители и дядя с супругой. Из своей комнаты Нильс слышал их голоса. Когда он вошел в гостиную, Стентон был уже там, так же как и все остальные, кроме задержавшейся Линды. Бэнвиллы окружили мисс Прайс, и начались шумные поздравления; раскатистый бас мистера Бэнвилла перекрывал все голоса. Впорхнувшая в гостиную последней, Линда была само очарование: элегантное светло-сиреневое платье выгодно оттеняло яркие краски ее лица и загорелую кожу обнаженных плеч. Нильс впервые увидел ее в настоящем вечернем платье и осознал, что Линда не просто миловидна, а ослепительно красива.

«Для женщины платье и прическа значат много больше, чем для мужчины, – думал Нильс, наблюдая за Бэнвиллами.– У Линды хороший вкус, и она прекрасно разбирается в том, что ей идет. И держится она отлично, хотя нервничает. Ещё бы, вряд ли ей приятно, что ее родственники явились разглядывать Стентона. Он не делал ей формального предложения, а то, что он предлагал, она, конечно, не довела до сведения родителей. Похоже, они рассматривают его как жениха и тем ставят ее в неловкое положение».

– ...рады познакомиться с вами,– здороваясь со Стентоном, говорил брат мистера Бэнвилла. Его жена стояла рядом с легкой светской улыбкой на губах. Стентон произвел на них приятное впечатление, и улыбка миссис Бэнвилл стала менее официальной и более дружелюбной, а ее муж многозначительно повторил: – Очень рады.

Через полчаса начали собираться другие гости. За это время Диллоны (ради дня рождения мисс Прайс они решили задержаться до завтра) вместе с Питером установили и опробовали привезенный Бэнвиллами магнитофон и пересмотрели кассеты. Нильс в этом участия не принимал. Устроившись в дальнем углу, он следил оттуда за Стентоном, который тоже держался особняком. Через час в доме было полно народа: мистер и миссис Дуглас – пожилая благообразная чета, миссис Уикер, доктор Макинтайр, мисс Мортон – длинная и тощая особа неопределенного возраста, супруги Роджерс, удивительно похожие друг на друга, так что все посторонние сначала принимали их за брата с сестрой, и семейство Уоткинс; отец, мать и две миловидные дочери – Клер и Джудит, которые прибыли с кислыми лицами, но, увидев Диллонов и Питера с Нильсом, разом оживились и весело защебетали. Деккер явился одним из последних. Нильса удивляло отсутствие мистера Диллона, но Майкл объяснил, что дела вынудили отца уехать на несколько дней. Дэн внешне почти полностью оправился от недавнего потрясения, лишь узкая полоска пластыря на щеке возле уха напоминала о ночном происшествии. Вместо рубашки он надел тонкий серый свитер с высоким воротом, то ли потому, что был слегка простужен и кутал больное горло, то ли чтобы скрыть оставленные цепью следы на шее.

С появлением Деккера внимание Нильса раздвоилось. Он старался не упускать его из виду и одновременно следить за Стентоном, что из-за большого количества народу в гостиной становилось довольно затруднительно. Нильс подосадовал на то, что не договорился распределить объекты наблюдения с Питером, который с подозрительным легкомыслием все свое внимание уделял Джудит Уоткинс. Стентон зачем-то добровольно взял на себя безрадостную обязанность развлекать мисс Мортон, но делал это очень рассеянно. У Нильса создалось впечатление, что он намеренно выбрал из всех гостей самую непривлекательную особу, чтобы избавиться от остальных. Заглядевшись на Стентона, он выпустил из-под надзора Деккера; поискав среди пестрого сборища, он обнаружил его разговаривающим возле двери с незаметно появившейся Алисой. Вместо обычного серого платья Алиса надела темно-коричневое, столь же нелепого покроя, наглухо закрытое, с воротничком-стойкой и узкими длинными рукавами; ее туфли представляли собой нечто среднее между галошами и домашними шлепанцами. Нильс махнул рукой на Стентона и постарался приблизиться к Деккеру с Алисой, однако почти тотчас девушка вышла. Проклиная возмутительное поведение болтающего с Джудит Питера, по вине которого он вынужден гоняться за двумя зайцами, Нильс повернулся к Стентону и увидел, что он вместе с Линдой направляется к выходу. Пойти следом было бы чересчур заметно. Сообразив это, Нильс опередил их и вышел первым, воспользовавшись тем, что стоял у самой двери. «Куда они направляются?» – лихорадочно раздумывал он.

– Розы у мисс Прайс очень колючие,– донесся сзади голос Линды,– Без ножниц нам не справиться.

«Она хочет приколоть цветок к платью,– сообразил Нильс. – Они пойдут к розам. Прекрасно!»

В саду рос один огромный розовый куст. Нильс неторопливой походкой вышел из дома, свернул на дорожку к беседке и, отойдя немного, стремглав бросился к нужному месту. Там он затаился среди рододендронов. Когда Стентон и Линда подошли к кусту, он испугался, что его обнаружат: девушка обошла вокруг куста и выбрала цветок с его стороны. Нильс боялся даже дышать.

– Мне нравится этот. – Линда указала на только что распустившийся крупный розовый цветок.

– Сейчас достанем.

Левой рукой Стентон притянул к себе ветку, а правой принялся обламывать стебель.

– Помочь?– спросила Линда.

– Не надо, еще уколетесь.

Линда положила руку на его плечо.

– Мне надо кое-что вам сказать...

– Сначала роза, – не оборачиваясь, быстро, почти перебив ее, сказал Стентон.

Оторвав цветок, он выпустил ветку, но не успел убрать руку – острый шип прочертил на кисти глубокую царапину.

– Вы поранились! – воскликнула Линда.– Я же говорила, что надо взять ножницы!

– Пустяки.

– Ничего не пустяки, кровь идет.– Она открыла свою миниатюрную серебристую сумочку и достала кружевной платок,– Надо перевязать, дайте руку.– Чуть наклонив голову, она перетянула ему кисть платком.– Так хорошо или слишком туго?

– В самый раз. Ваш платок останется мне на память.

– На память?

– Завтра я уезжаю, но если нам доведется когда-нибудь встретиться еще раз, я непременно вам его верну, – шутливым тоном сказал Стентон.

Линда, с застывшим лицом, на котором живыми оставались одни глаза, с минуту в упор смотрела на него, затем без всякого выражения сказала:

– Счастливого пути. Пожалуй, я еще немного погуляю здесь, а вы идите. Спасибо за розу.

Стентон направился к дому. Как только он отвернулся, лицо Линды исказилось, и взгляд, которым она посмотрела ему вслед, стал взглядом разъяренной тигрицы. Сорванную розу она швырнула под ноги и давила каблуком до тех пор, пока цветок не превратился в грязное, смешанное с землей месиво, затем, уронив сумочку, приложила обе ладони к пылающим щекам и некоторое время стояла неподвижно. Нильс подумал, что она сейчас разразится рыданиями, но до него доносилось лишь тяжелое, прерывистое дыхание. Потом Линда отняла руки от лица, подняла сумочку, постояла еще несколько минут, сосредоточенно глядя, как казалось Нильсу, прямо на него, затем пробормотала: «Какое мне теперь до этого дело» – и направилась к дому.

«Значит, она не согласилась уехать с ним, и он решил с ней расстаться, – думал Нильс, продолжая сидеть в засаде, хотя Линда уже ушла.– Бэнвиллы смотрят на него как на будущего зятя, а он тем временем распрощался с их дочерью. Судя по тому, как она на него смотрела, другого прощания у них не будет».

От сцены, свидетелем которой он был, у Нильса возникло чувство смутного беспокойства; что-то в этой сцене было не так, словно актеры, забыв свои роли, вдруг стали говорить от себя совсем не то, что им полагалось. Почему Стентон сказал ей, что уезжает, как бы между прочим, будто не это было главным? Здесь крылась какая-то фальшь, его поведение не вязалось с тем, что было раньше, словно это не он ночью, под дождем, совсем другим тоном говорил ей, что любит ее и что они будут счастливы. Нильс попал в тупик – чем больше он видел, тем меньше понимал.

– Нильс, Нильс! – вывел его из раздумий голос Питера.

– Не кричи, я здесь.

– А я уже начал беспокоиться,– с облегчением сказал Питер.– После того, что было с Дэном, чего только не лезет в голову! Где ты пропадаешь? Все уже садятся за стол.

Места были распределены заранее. Линда сидела рядом со Стентоном, оба держались так, словно между ними ничего не произошло. Между Нильсом и Питером расположилась Джудит Уоткинс, а между Диллонами – ее сестра Клер. Алиса, как всегда молча и потупив взор, сидела рядом с мисс Хендрон. В помощь кухарке на этот день были приглашены еще две женщины, которые подавали на стол.

После первых торжественных тостов, отдав дань вежливости мисс Прайс, гости почувствовали себя непринужденно и заговорили кто о чем. Доктор Макинтайр с удовольствием ухаживал за своей привлекательной соседкой миссис Уикер, вдовой, как стало ясно Нильсу, когда доктор упомянул ее покойного мужа. Супруги Уоткинс через стол переговаривались с мистером и миссис Роджерс; Дугласы обменивались замечаниями – в основном гастрономического характера – с хозяйкой дома и мисс Хендрон. Деккер сидел возле мисс Мортон. Поведение этих двоих резко выделялось на фоне общего довольства. Деккер был поглощен собственными мыслями и крайне рассеян, время от времени он поглядывал на Стентона. Мисс Мортон тоже посматривала на Стентона, очевидно досадуя, что сидит далеко от него. Общение с ним произвело на нее чрезвычайно приятное впечатление, его любезность не шла ни в какое сравнение с безразличным молчанием ее теперешнего соседа. Мисс Мортон сначала сердито косилась на Деккера, а затем застыла с кислой миной, обиженная на всех сразу; она принадлежала к людям, вечно чем-то недовольным.

«Деккер не говорит ничего, и это хорошо, потому что мне все равно не было бы слышно, – думал Нильс.– Стентон с Линдой уже все сказали друг другу, и то, что они говорят теперь, предназначено для окружающих, поэтому их тоже слушать нечего. Можно сделать передышку».

– Попробуйте вот это, вам обязательно понравится, – уговаривала мисс Прайс миссис Дуглас.

...непременно посмотрите, не пожалеете,– советовал брат мистера Бэнвилла Стентону.

...и все вышло так, как я предсказывал,– интимно склонившись к миссис Уикер, говорил доктор.– Вы понимаете, именно так, как я давно им предсказывал.

Миссис Уикер засмеялась и погрозила ему пальцем.

– А танцевать мы будем?– спросила Джудит.

– Конечно будем, – ответил Питер,– Для чего же здесь магнитофон?

– Вот здорово! – восхитилась девушка,– Обычно у мисс Прайс бывает очень тихо и скучно. Мы с сестрой вначале расстроились, что придется целый вечер скучать, а теперь очень даже рады. Ой, вы только не говорите мисс Прайс, что я тут наболтала, а то она обидится! Конечно, в ее возрасте какое веселье,– сказала Джудит с легкомыслием юности,– а мне с одними старичками было бы тоскливо.

– Льщу себя надеждой, что с нами вам будет веселее,  галантно сказал Питер.

Девушка хихикнула и уткнулась в тарелку, исподтишка бросая на Питера лукавые взгляды.

...прекрасно, поистине прекрасно! – восторгалась миссис Дуглас. – Если позволите, я возьму у вас рецепт.

– Я сама его готовила,– сказала мисс Прайс,– Все дело в приправах.

...эти акции. Вечно одна и та же история,– приглушенным басом вещал мистер Бэнвилл.

– Разумеется, дорогой,– соглашалась его жена.– Ты всегда прав, им не надо было покупать их.

– Где же ваш отец, Майкл?– зычно спросил мистер Бэнвилл.– Опять дела? В прошлый раз мы с ним поспорили насчет железных дорог. Сейчас я готов доказать, что он заблуждается.

– Он в отъезде.

– Понравилось вам здесь отдыхать? Верно, жалеете, что отец дом продал?

Майкл и Дэн переглянулись.

– Нет, мистер Бэнвилл, не жалеем. По правде говоря, старые уединенные дома кажутся нам малопривлекательными.

Если учесть, что братья считали каждый час, который им оставалось еще провести в доме, где они опасались за свою жизнь, ответ был правдив более чем на сто процентов.

– Опять тяжба с Тернером?

– Нет, дела по службе,– ответил Дэн.

– А тяжба? Не верится, что она когда-нибудь закончится.– Мистер Бэнвилл громко расхохотался, словно речь шла о чем-то чрезвычайно веселом.– Такие тяжбы длятся десятилетиями, пока есть чем платить. Уговорите своего отца бросить эту затею, иначе он окончательно разорится. Земель Тернера ему не получить, помяните мое слово. Зря деньги переводит.

Супруги Роджерс громко обсуждали с миссис Уикер прошлогоднего жильца «Сиреневого коттеджа» и пытались втянуть в это Деккера, но тот уклонился.

– Говорят, он оказался убийцей и фальшивомонетчиком,– закатывая глаза, сообщила миссис Роджерс.– Может, он и у нас собирался печатать фальшивые деньги, кто его знает.

– А я слышала, что он известный грабитель, обчистивший не менее десятка крупных банков,– сказала миссис Уикер.

– Вы заблуждаетесь,– вступил в разговор доктор Макинтайр,– на самом деле этот человек был связан с наркотиками, а к банкам и фальшивым деньгам не имел никакого отношения. Все это слухи, а я знаю совершенно точно, знакомые из Нью-Йорка прислали вырезку из газеты, где о нем написано. В своем роде он личность очень известная.

Чета Дугласов, продолжала разговаривать с мисс Прайс.

– У этого соуса какой-то особый, специфический привкус,– сказала миссис Дуглас.– Никак не пойму, из чего он приготовлен.

– Вам не нравится?– встревожилась мисс Прайс.

– Нет, что вы, просто вкус необычный.

– За всем не уследишь,– вздохнула мисс Прайс,– годы не те стали. Может, что и не так получилось, как надо. Кое-что делала Алиса.– Она доверительно наклонилась к мистеру Дугласу и понизила голос.– Под присмотром, конечно, но все равно... Вы же понимаете...

– Да-да, разумеется,– мистер Дуглас сочувственно закивал головой,– но вы напрасно беспокоитесь, соус превосходный.

Когда заговорили о соусе, Деккер как-то странно посмотрел на мисс Прайс, а затем перевел напряженный взгляд на Стентона. Взоры их встретились, и Нильс был уверен, что они без слов поняли друг друга. Потом оба посмотрели на уткнувшуюся в свою тарелку Алису. Вопреки обыкновению, на ее щеках вспыхнул яркий румянец. Нильс задумался над тем, что бы это могло означать. Реакция Деккера, Стентона и Алисы показалась ему подозрительной.

<<Как бы странный привкус приготовленного Алисой соуса не оказался такого же рода, как и торта,– пронеслось у него в голове.– Попробовал – и лапки вверх, как бедный спаниель».

Нильс во все глаза уставился на мистера Дугласа, ожидая с минуты на минуту увидеть роковые признаки. Хотя розовое лицо гостя дышало полнейшей безмятежностью и он с видимым удовольствием отдавал должное кулинарному искусству, у самого Нильса аппетит начисто пропал; теперь он перебирал в уме уже съеденные блюда, прикидывая, какие из них могли быть отравлены, если преступники не ограничились одним соусом. Он слышал когда-то, что сильные яды изменяют вкус и запах, поэтому в первую очередь следовало опасаться острых и пряных блюд. Едва Нильс пришел к выводу, что у него есть некоторые шансы уцелеть, как ничего не подозревавший Питер потянулся к злополучному соусу.

Его надо было во что бы то ни стало остановить.

– Ты что берешь?! – вскричал Нильс.– У тебя же больной желудок, такие вещи тебе противопоказаны.

– Больной желудок? – с недоумением переспросил Питер.

– Забыть о собственной язве,  это надо же! Врачи категорически запретили тебе есть острое. Не ешь этого, тебе нельзя, – с максимальной выразительностью сказал Нильс, глядя ему в глаза.

Питер заподозрил неладное и, хотя не понял, в чем дело, но последовал его совету.

– О, у вас язва желудка?– сказала Джудит. – Тогда надо соблюдать диету, при язве диета – самое главное. Давно она у вас?

– Нет, не очень,– промямлил Питер, заливаясь краской.

– Сколько лет?– допытывалась Джудит.– Мы как раз неделю назад проходили язву, я все помню.

К ужасу Питера выяснилось, что Джудит учится на курсах медсестер и теперь горит желанием проявить свои познания. Невзирая на малоподходящую обстановку, она пустилась в пространные рассуждения о язвенной болезни, причинах ее возникновения, особенностях и рекомендуемом лечении. Потом она принялась подробно выспрашивать Питера о его заболевании. Питер сидел красный, как перезревший помидор, не зная куда деваться. Хотя он был не склонен придавать особое значение условностям, но все же считал неуместным обсуждать за столом особенности болезни желудка, тем более якобы его собственной. Однако Джудит засыпала его вопросами и советами без малейших признаков смущения. Смятение его увеличивалось еще и тем, что к их разговору подключилась мисс Мортон, проявив большой интерес к затронутой теме. Сидела она от Питера через два человека и поэтому говорила громко, подкрепляя свою речь энергичными жестами. Питер в душе проклинал втравившего его в эту историю Нильса и был готов провалиться сквозь землю. Негодование его достигло предела, когда Нильс, желая подыграть ему, в свою очередь заметил, что язва часто передается по наследству и спросил, здоровы ли его родители. Питер ответил ему таким взглядом, что Нильс сильно усомнился в безопасности своего дальнейшего пребывания наедине с ним.

Мистер Дуглас вытащил большой клетчатый платок и вытер лоб. Питер с его язвой тотчас выскочили у Нильса из головы.

«Начинается! – подумал он.– У него уже испарина!»

Нильс внимательно оглядел прочих гостей, отыскивая признаки отравления: лица одних показались ему слишком раскрасневшимися, других – слишком бледными. Проанализировав собственное состояние, он пришел к заключению, что пульс у него учащенный, а в животе появились неприятные ощущения. Чем дольше он прислушивался к своим ощущениям, тем зловещее они ему казались. Через пять минут он уже не сомневался, что отравлен, а еще через пять решил, что вряд ли дотянет до утра.

– Нильс, вы больны?– воскликнула Джудит, ненароком посмотрев на него.– Вы ужасно выглядите! Что с вами?

– Уже очень заметно?– слабеющим голосом спросил Нильс, чувствуя, как кровь отливает от лица.

– Вы так побледнели! Вам нехорошо?

– Он тяжело болен,– опередив Нильса, сказал Питер.– У него хроническая почечная недостаточность, и печень тоже больная. Кроме того,– с упоением продолжал Питер,– он с детства страдает припадками эпилепсии.

– Похоже, у него сейчас начнется припадок,– боязливо сказала будущая медсестра.

– Несомненно,– подтвердил Питер.– Это всегда так начинается, уж я-то знаю.

– Эпилепсию мы еще не проходили. – Джудит растерялась.– Кажется, это что-то вроде судорог. Вы видели, как он?..

– Десятки раз,– небрежно сказал Питер,– Начинается с того, что он падает на пол и дергает руками и ногами.

Мисс Мортон достала очки, водрузила их на свой тонкий, длинный нос и воззрилась на Нильса с неподдельным интересом.

– А потом что?– нервно спросила Джудит, потихоньку отодвигаясь от опасного соседа.

– Потом? – Фантазия Питера, питаемая в основном воспоминанием о старинной гравюре, изображавшей изгнание беса из одержимой, была исчерпана.– Надо уложить его в постель, тогда потом ничего не будет. Он заснет.

– Он не сопротивляется?

– Иногда бывает, тогда приходится применять силу.

Джудит отодвинулась еще дальше и вплотную прижалась к Питеру. Во время этого диалога сам Нильс безмолвствовал, будучи абсолютно убежденным в том, что конец его близок. Правда, он подумал, что его последние минуты могли бы протекать в более дружелюбной атмосфере, однако стоит ли тратить последние мгновения на бесплодные препирательства? Пусть говорят что угодно. Однако минута шла за минутой, а он все еще был жив. Уяснив наконец, что зловещие симптомы были плодом разыгравшегося воображения, Нильс перевел дух и тут обнаружил, что является объектом всеобщего внимания. Если обсуждение язвы Питера протекало в узком кругу, то эпилепсия заинтересовала всех гостей без исключения.

– Все оттого, что он купается ночами, а затем обсыхает на ветру,– назидательно сказала мисс Хендрон.– Эти новые идеи до добра не доведут.

– От купания в холодной воде бывает насморк, в худшем случае пневмония, но не эпилепсия,– веско заявил доктор Макинтайр.– Вы путаете эпилепсию с простудой, мисс Хендрон.

Нильс не знал, как выкрутиться, и даже подумал, не упасть ли ему и в самом деле на пол, дав Питеру возможность унести его отсюда, чтобы избавиться от направленных на него взоров. Однако мисс Мортон авторитетно заявила, что надо приготовить побольше воды, чтобы облить его, когда начнется припадок, и тем самым отвратила Нильса от этого намерения. В критическую минуту раздался чей-то смех. Все повернули головы: смеялся Стентон. Поняв, что их разыграли, одни из гостей засмеялись, другие посмотрели на виновников с осуждением. Мисс Мортон восприняла отсутствие у Нильса эпилепсии как личное оскорбление, сердито сдернула очки и ледяным тоном заявила, что невоспитанность нынешней молодежи поистине перешла все границы; одарив Нильса исполненным презрения взглядом, она демонстративно отвернулась. Джудит, заподозрив, что язва Питера является такой же фикцией, решила, что они подшутили в первую очередь над ней, и надулась. Мысли Нильса вообще были заняты другим, а Питер после перенесенных по ее вине мучений не испытывал ни малейшего желания налаживать отношения.

Когда на веранде включили магнитофон, гости разделились на две группы: молодежь перебралась поближе к музыке, остальные расположились в гостиной. К постоянной компании – Диллоны, Питер, Нильс, Линда и Стентон – добавились сестры Уоткинс и мисс Мортон, которая, уловив возрастной принцип разделения гостей, поспешила отнести себя к более юной части и с независимым видом уселась на софе. Возможно, она рассчитывала на общество Стентона, однако тот пригласил танцевать сначала Клер Уоткинс, а затем Линду. Линда до конца играла принятую роль, и со стороны можно было подумать, что между ней и Стентоном все по-прежнему. На пятерых молодых людей приходилось четыре девушки, считая мисс Мортон, и Линда, и сестры Уоткинс не жаловались на недостаток внимания. Время от времени к ним присоединялись гости постарше, чаще других доктор Макинтайр с миссис Уикер. Нильс с удовольствием перешел бы в гостиную, чтобы держать под наблюдением Деккера, предоставив слежку за Стентоном Питеру, однако его присутствие среди пожилых гостей выглядело бы странно. К тому же глядя, как Питер шепчется с Клер, Нильс сомневался, разумно ли доверять ему надзор за самым энергичным из подозреваемых.

Алиса на веранде не показывалась, танцевать она наверняка не умела и поэтому делать ей там было нечего. Нильс был убежден, что она сидит возле мисс Прайс, однако когда он заглянул в гостиную, то обнаружил, что Алисы там нет, а Деккер спокойно беседует с отцом Линды. Нильс подождал, но Алиса не появлялась. Он вернулся на веранду – там ее тоже не было, хуже того: исчез и Стентон. Нильс выбежал в сад. Обогнув дом, он увидел их обоих возле самой стены и поспешно юркнул обратно за угол. Доносившаяся с веранды музыка заглушала разговор, а незаметно подойти ближе было невозможно, Нильсу оставалось только смотреть на них. Со стороны показалось, будто Стентон чего-то требует, а Алиса не соглашается. Он говорил, а она отрицательно качала головой, и это напомнило Нильсу похожую сцену между Стентоном и мисс Прайс. Однако дальнейшее развитие событий было иным. С нетерпеливым жестом Стентон что-то сказал, Алиса снова покачала головой, но уже менее решительно. Он заговорил, опять и даже взял ее за руку над локтем. Алиса молча слушала, больше не отказываясь, но и не соглашаясь. Стентон говорил долго, потом схватил ее и за вторую руку и рванул на себя, так что она едва не упала, затем так же резко отстранил ее, и тогда Алиса кивнула. Потом они разошлись, Алиса вернулась в гостиную, а Стентон на веранду.

Первыми уехали, как и приехали, Бэнвиллы. Магнитофон они оставили.

– Нам, к сожалению, пора,– сказала мать Линды, обращаясь к мисс Прайс.– Завтра у мужа дела в городе, ему рано вставать.

– Оставьте Линду ночевать у меня, – предложила мисс Прайс, не догадываясь, что Линде сегодня не до развлечений.– Ей ведь хочется еще повеселиться, а место для нее всегда найдется.

– Вы очень любезны, мисс Прайс. Действительно, ей было бы обидно сейчас уезжать с нами. У них там на веранде так весело! Если она вам не помешает...

– Конечно, нет,– сказала мисс Прайс, и вопрос был решен без участия самой Линды, которой вряд ли хотелось здесь оставаться.

Она, разумеется, могла сказать, что поедет вместе с ними, но это их удивило бы, вызвало вопросы, и Линда предпочла остаться. Кроме нее, ночевать остались доктор Макинтайр и Деккер. У машины Деккера, на которой они оба приехали, не заводился мотор; к тому времени, когда это обнаружилось, все гости с машинами уже разъехались, а доктор жил далеко. Правда, вначале Деккер сказал, что они с доктором пойдут к нему домой пешком, однако мисс Прайс заметила, что для доктора это будет непросто: мистер Макинтайр любил повеселиться и отдал должное наливкам и настойкам. В комнате рядом со Стентоном теперь жили Диллоны, а Линда заняла ту, где они помещались прежде. Последнюю пустую в этом крыле комнату, наспех освобожденную от всякого хлама и приведенную в порядок, доктор и Деккер долго уступали друг другу, соревнуясь в любезности: одному из них предстояло провести ночь в менее пригодном для жилья помещении по другую сторону башни; ночевать в самой башне мисс Прайс уже никому не предлагала. В конце концов туда отправился Деккер.