Текст книги "Убийство в доме с привидением"

Автор книги: Элизабет Ролле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Элизабет Ролле
Убийство в доме с привидением

Глава I

Пинком распахнув дверь, Нильс закричал с порога:

– Пит! Эй, где ты, Пит? Я сдал, слышишь? Где ты там?

Он заглянул на кухню – она была пуста, зато из ванной слышался звук льющейся воды. Нильс швырнул в угол сумку и стукнул кулаком по двери.

– Вылезай, довольно плескаться.

– Это ты? – раздалось оттуда.– Сейчас.

Через минуту дверь открылась, и из ванной вышел высокий сероглазый юноша в полосатом махровом халате с полотенцем в руках, которым он тер свои рыжеватые вихры.

– Сдал? – сразу спросил он.

– Конечно, сдал,– самодовольно ответил Нильс, развалившись в огромном кресле в своей излюбленной позе: свесив ноги через один подлокотник и упершись спиной в другой.

Его густые вьющиеся волосы цвета спелой пшеницы были взлохмачены так, словно он только что участвовал в ожесточенных спортивных состязаниях, а не сдавал экзамен по химии в одном из самых престижных университетов Англии – Кембридже. Несмотря на бессонную ночь, голубые глаза задорно блестели на густо усеянном веснушками открытом лице со слегка вздернутым носом.

– Долго он тебя мучил? – поинтересовался Питер.

– По всему курсу гонял, а все из-за тебя. Не дружи я с тобой, отделался бы вдвое быстрее. Всю душу из меня вытряс, чтобы не подумали, будто профессор Мортаг делает скидку друзьям своего племянника. Из-за его нелепой щепетильности я угробил на органику вдвое больше времени, чем следовало,– сказал Нильс, пытаясь носком левой туфли стащить правую.

– Ты зачем туфли снимаешь? – спросил Питер, заметив его манипуляции. – Кто, по-твоему, пойдет в магазин?

– Разве моя очередь? – притворно удивился Нильс.

– А чья же? Прошлый раз я ходил, и раньше тоже я. Теперь твоя очередь. Надо было зайти по дороге.

– Я думал, в холодильнике что-нибудь еще есть.– Нильс с унылым видом опустил ноги на пол.– Вчера там оставались ветчина и банка крабов.

– Ты же сам их съел, забыл? И джем ты прикончил, целую банку! Когда это ты успел?

– Не могу же я зубрить всю ночь без перерыва! А в перерывах надо чем-то заняться, чтобы не заснуть,– объяснил Нильс.– Ладно, я пошел.

Он вышел в прихожую, взял большую коричневую сумку и захлопнул за собой входную дверь.

Нильс с Питером жили очень дружно, все недоразумения между ними сводились к препирательствам по поводу того, чья очередь заниматься хозяйством или кто засунул неизвестно куда какую-нибудь вещь. Вселились они сюда шесть месяцев назад, до этого Нильс жил один, а Питер – с дядей, профессором Мортагом, преподававшим органическую химию. Отец Питера состоял на дипломатической службе и последние двенадцать лет вместе с семьей жил в Вашингтоне; полагая, что старший сын должен получить образование на родине, он отправил ничего не имеющего против Питера в Англию, сделав выбор в пользу Кембриджа из-за профессора Мортага. Профессор относился к племяннику с искренней симпатией, но, будучи старым холостяком, никогда не имевшим своих детей, чересчур серьезно, по мнению Питера, воспринимал возложенную на него обязанность присматривать за юным родственником. Оставив родителей на другом континенте и обретя свободу, Питер вовсе не желал вновь попасть под опеку и потому уговорил дядю разрешить ему поселиться вместе с Нильсом, объяснив, что вместе им будет удобнее заниматься. Профессор Мортаг воспринял этот аргумент весьма скептически, однако на переезд согласился.

В ожидании возвращения Нильса из магазина Питер улегся на диван и раскрыл кулинарную книгу, доставшуюся им в наследство от прежних жильцов. Когда они въехали, Нильс собрался ее выбросить, однако Питер заинтересовался иллюстрациями и, к удивлению Нильса, внимательно изучил ее, а затем задумчиво сказал, что было бы любопытно проверить, действительно ли все получается так, как здесь написано. Нильс счел его слова пустой болтовней и поэтому был потрясен, когда, придя однажды домой, застал его за приготовлением торта. Любивший вкусно поесть, Нильс, доедая последний кусок, заявил, что Питер подошел к вопросу не как простая домашняя хозяйка,  а как настоящий ученый-химик. Успех и похвалы вдохновили Питера, и с тех пор он время от времени принимался сооружать очередной затейливо украшенный торт (специализировался он исключительно на тортах и достиг завидного совершенства); при этом он любил рисковать и питал склонность к смелым комбинациям. Нильс оставался стойким приверженцем его творений, несмотря на то, что раза два эксперименты Питера приведи к прискорбным последствиям для их желудков.

Вернувшийся Нильс, кроме сумки, принес еще объемистый мешок, доверху чем-то набитый. Зайдя на кухню, он рассовал по полкам свои приобретения, поставил опустевшую сумку возле вешалки и с мешком в руках вошел в гостиную. Усевшись в кресло напротив Питера, Нильс поставил мешок рядом с собой на пол, достал оттуда гроздь бананов, оторвал один, очистил и начал есть.

– Сладкие,– сказал он, покончив с одним и принимаясь за следующий.– Надо было больше взять.– Бананы были его слабостью.

Питер смерил мешок оценивающим взглядом:

– Куда уж больше!

– Бананы – это не еда. Так, одна видимость.

– Какой смысл тебя кормить? – заметил Питер, откладывая книгу.– Глядя на тебя, трудно понять, куда все девается.

Несмотря на то, что Нильс любил хорошо поесть, фигура у него была худощавая, он был ниже Питера и у́же в плечах.

– А ты хочешь, чтобы я растолстел? Тогда вставай и принимайся за торт.  Я и ром купил для пропитки.

– С чего ты решил, что я собираюсь делать торт?

– Как это с чего? Надо же отметить тот факт, что, несмотря на происки твоего дяди, с экзаменами покончено. Сделай «Вавилонскую башню». Сливки я тоже купил. Вставай, довольно валяться! – Из них двоих Нильс был более подвижным и инициативным.

К радости Нильса,  Питер не требовал, чтобы тот помогал ему, считая, что вреда от его помощи будет больше, чем пользы. Нильс включил магнитофон, великодушно поставил запись, которая особенно нравилась Питеру, и занялся уборкой: вся его комната была завалена лежавшими где попало учебниками по химии, конспектами и отдельными листками с формулами. Нильс дошел даже до того, что вынес в прихожую теннисные туфли и повесил на крючок ракетки (такой порядок обычно наводится лишь по большим праздникам), после чего заглянул на кухню и спросил:

– Сегодня в теннис будем играть?

Неугомонный Нильс вечно куда-нибудь тащил приятеля, сидеть на месте он не любил, а сейчас, после нескольких проведенных в четырех стенах дней, когда он готовился к последнему и самому трудному экзамену, его прямо распирало желание двигаться.

– Или торт, или теннис,– коротко ответил Питер,– что-нибудь одно.

– Лучше торт,– сделал выбор Нильс.

– Сними трубку, кажется, звонят!

– Тебя,– сказал Нильс, выключая магнитофон. – Твой отец.

Чем дольше Питер слушал, тем больше мрачнел, а когда положил трубку, вид у него был столь понурый, что Нильс отложил тряпку,  которой вытирал пыль с книжного шкафа, и обеспокоенно спросил:

– У тебя дома что-то случилось?

– Дома – ничего, это со мной кое-что случилось, – скорбно сказал Питер. Нильс внимательно оглядел его с ног до головы, но не заметил никаких роковых изменений. – Вместо Флориды мне придется поехать в Шотландию. Отец решил, что кто-то из нашей семьи должен навестить мисс Прайс.

– Кто это?

– Наша очень дальняя престарелая родственница. Она регулярно пишет пространные письма, а отец имеет обыкновение читать их всем нам вслух. Пока я жил с родителями, мне иногда казалось, что она тоже живет вместе с нами.

– С какой стати тебе к ней ехать?

– Спроси моего отца! Ему, видите ли, взбрело в голову, что это будет ей приятно, а будет ли это приятно мне, его не интересует. Она написала, что была бы рада увидеть кого-нибудь из нас, вот он и решил, что я должен навестить старушку и пожить там.

Нильс был расстроен не меньше приятеля. Ему хотелось поскорее оказаться в Майами у своего американского родственника и опекуна Крэга. Нильс был с ним в прекрасных отношениях и охотно проводил там все каникулы; на этот раз он собирался ехать к Крэгу вместе с Питером.

– Мы же договорились! На тебя нельзя положиться! – воскликнул он с досадой.

– Я же не виноват, что так получилось, – удрученно сказал Питер. – Думаешь, мне очень хочется провести полмесяца в деревенском захолустье? Никуда не денешься, с отцом спорить бесполезно. Кстати, он сказал, что ты тоже можешь поехать, только ты ведь не захочешь...

– Удовольствие ниже среднего,– протянул Нильс. – Старушка, наверно, занудная. Раз она обожает сочинять длинные письма, значит, и поговорить любит.

– Может, все не так уж и плохо! Отец сказал, там еще много народу будет: два ее племянника – студенты из Эдинбурга и еще американец, который прошлым летом снимал у нее комнату. Сейчас он тоже собирается приехать.

– Она сдает комнаты?

– Нет, это в виде исключения. В прошлом году она писала, что один американец уговорил пустить его на пиру недель. Он увлекается археологией и заинтересовался старинными развалинами поблизости от ее дома. От города далековато и дороги плохие, а гостиницы там нет, вот она его и пустила.

– От него там веселее не будет, – ворчливо сказал Нильс, – Если он второй раз по доброй воле проводит летнее время в такой глуши, значит, он из тех ненормальных, которые восхищаются всяким старьем только потому, что ему много лет. По мне, камни не становятся привлекательнее оттого, что их приволокли римские легионеры. Он настоящий археолог или любитель?

– Понятия не имею. Его зовут Рональд Стентон, это все, что я знаю.

На унылом лице Нильса появилось некоторое оживление.

– Я знаю одного человека с таким именем! Но это вряд ли он,– добавил Нильс, поразмыслив.

– Почему?

– Тот, кого я имею в виду, не поедет в захолустье, он вовсе не археолог, а один из знакомых Крэга.  Любит путешествовать, но по более интересным местам. Когда я видел его в последний раз перед Рождеством, он рассказывал о своей поездке по Египту и о египетских храмах.

– Видишь, интересуется стариной  –  может, это все-таки он и есть? Вдруг он обнаружил в развалинах следы древних сокровищ? – сказал Питер, улыбаясь, однако Нильс воспринял его слова серьезно.

– Ерунда!  Стентон не станет тратить время на поиски сундука со старыми монетами. Он слишком богат, чтобы они интересовали его как деньги, а как историческая реликвия –  тоже вряд ли. Во всяком случае, не настолько, чтобы он поехал в сельскую глушь во второй раз. Он же не профессиональный археолог! Нет, это не он, – заключил Нильс,– но я все же спрошу у Крэга. Крэг, должно быть, знает, где Стентон собирается провести это лето. Сейчас позвоню и все выясню.

Телефонный разговор с Крэгом длился довольно долго. Нильс начал с красочного описания своих успехов (он был не прочь похвастаться) и лишь потом, когда Крэг спросил, приедут ли они к нему, задал вопрос про Стентона.

– Похоже, это он,– сказал Нильс, когда разговор был окончен.– Стентон недавно уехал в Шотландию, куда именно, Крэг не знает. Вероятно, там не такая уж скучища, как нам кажется.

Питер воспрянул духом.

– Ты поедешь со мной?

– Так и быть, поеду,– милостиво согласился Нильс.– В худшем случае я могу в любой момент сбежать оттуда. Твоя старушка одна живет?

– С племянницей, дочерью покойной сестры. Ее родители умерли, когда она была совсем маленькой.

– Сколько ей лет?

Питер задумался, что-то подсчитывая в уме, затем сказал:

– Лет семнадцать.

– Надеюсь, она не считает, что все должны за ней ухаживать?

Питер выглядел несколько смущенным.

– Лучше я сразу тебе скажу... Девчонка не совсем... – Он запнулся, подыскивая выражение.– Как бы сказать... не то чтобы вовсе ненормальная, но немного отсталая. Замедленного развития, так про нее говорят. Туповатая, но тихая.

Нильс присвистнул.

– Болтливая старушка и сумасшедшая девчонка – отличная компания!

Питеру пришлось пустить в ход все свое красноречие и воззвать к дружеским чувствам Нильса, прежде чем тот нехотя повторил свое первоначальное согласие поехать к мисс Прайс. Питер просиял, а Нильс, отнюдь не разделявший его радости, протянул руку к тряпке, чтобы закончить уборку, но вдруг застыл, принюхиваясь, затем коротко, но очень выразительно произнес:

– Торт!

Питер ринулся на кухню, Нильс – следом с воплем:

– Сгорел?!

– Нет, в самый раз. Не мешай, я тебя позову, когда будет готово. Куда ты ром поставил?

– Вон там, сзади, за тобой.

Когда Питер отвернулся, Нильс быстро запустил ложку в снежно-белую массу, которой предстояло увенчать многослойное сооружение.

– Совесть надо иметь! – Питер отобрал у него ложку и вытолкал из кухни.– Иди отсюда. Ты собирался сходить постричься, как раз успеешь.

Нильс стал разглядывать себя в висевшее в прихожей большое овальное зеркало, прикидывая, надо ли стричься или можно еще подождать. Придя к выводу, что постричься необходимо, он направился в парикмахерскую, оповестив об этом Питера и потребовав, чтобы к его возвращению торт был готов.

Вечером, съев бо́льшую часть творения Питера, приятели занялись сборами.

Глава II

Нильс прищурился, потом прикрыл ладонью глаза, глядя против солнца на движущуюся по дорожке фигуру.

– Пит, иди сюда,– позвал он, узнав приятеля.

– А, вот ты где! – Питер расстелил плед рядом с шезлонгом Нильса. – Диллоны все купаются?

– Обещали прийти к ленчу. Спрашивали, будем ли мы сегодня играть в теннис.

– Будем?

– Лично я не буду.– Нильс передвинул свой шезлонг поглубже в тень.– Слишком жарко.

– Я бы сыграл,– сказал Питер, лениво пережевывая травинку.

– Предложи Стентону. Я видел, как он играл с Крэгом; если он будет в паре с тобой, Диллонам не поздоровится.

– Бесполезно, он же всегда отказывается.

– Сегодня согласится,– уверенно заявил Нильс,– Вчера Линда говорила, что к ним приезжают гости и ей надо будет развлекать их – значит, сегодня она здесь не появится и Стентону делать нечего.

Нильс и Питер жили у мисс Прайс пятый день. Когда они приехали, братья Диллоны и Рональд Стентон были уже здесь. С Диллонами они быстро подружились и обычно проводили время вчетвером. Стентон иногда тоже присоединялся к ним, но большей частью он гулял где-то, с Линдой Бэнвилл, чьи родители жили в доме за развалинами древней крепости, которую предание относило ко временам римлян. Мисс Бэнвилл оказалась страстной любительницей старины и целыми днями бродила там в обществе Стентона. Двадцатидвухлетняя Линда Бэнвилл обладала фигурой, позволяющей демонстрировать изделия самых взыскательных модельеров или красоваться на журнальных обложках; черноволосая, с блестящими карими глазами и здоровым румянцем, она привлекала свежими, яркими красками, а улыбка, от которой на щеках появлялись ямочки, делала ее еще очаровательнее. К тому же она держалась с подкупающей простотой, равно свободной и от кокетства, и от чрезмерной наивности. Впрочем, для того, чтобы нравиться, Линда Бэнвилл не нуждалась ни в каких ухищрениях. Когда приятели узнали, что Стентон познакомился с ней в свой прошлый приезд, они многозначительно переглянулись и Нильс с ехидной ухмылкой изрек: «Теперь ясно, за какими древностями он сюда явился».

Питер перевернулся на живот, подставляя солнцу голую спину.

– Смотри, кто-то приехал.– Нильс указал на остановившуюся возле дома машину.

– Наверно, брат мисс Прайс, мистер Диллон.

– Отец Майкла и Дэна?

– Да.

– Почему у нее другая фамилия? Они не родные?

– От разных отцов, их мать дважды была замужем. От первого брака родились мисс Прайс с сестрой, а мистер Диллон – от второго. Странно, что он приехал.– Питер махнул рукой, отгоняя назойливую муху.– Отец говорил, взаимоотношения у них довольно прохладные. Хотя, раз она пригласила Майкла с Дэном, она, должно быть, с ним помирилась.

– По-моему, мисс Прайс – безобидная старушка. Чего они не поделили?

– Недоразумение вышло из-за дома.

– Этого? – Нильс кивнул на большой старый дом.

– Да, этого. Он достался Диллону от его отца, а мисс Прайс после смерти своей сестры захотела уехать из города и купить какой-нибудь сельский дом. Диллону дом не нужен, он постоянно живет в городе и потому был не прочь избавиться от него. В результате она купила эту развалину, а потом была недовольна, что дом оказался менее приспособленным для жилья, чем казалось вначале. Сетовала, что благоустройство обойдется чересчур дорого. Она нам очень пространно писала про это, каждый год вспоминала свою неудачную покупку.

– Словом, братец ее надул?

Питер пожал плечами.

– Она же видела, что покупала. Очевидно, думала  что ремонт будет стоить дешевле, но расчеты не оправдались. Она расстроилась и предъявила брату претензии.

– Можно было найти что-нибудь поменьше,– сказал Нильс, бросая взгляд на увитые плющом стены.– Зачем ей такая громадина? Одна башня чего стоит!

– Башня – самая старая часть дома. Сначала тут был настоящий замок, но его разрушили во время набега. Владельцы замка были воинственным родом и нажили множество врагов. Во время одного из сражений замку пришел конец, только башня уцелела. Остальное значительно позже достраивали, то ли отец Диллона, то ли дед.

– Откуда ты все это знаешь?

– Майкл вчера рассказывал.

Следующие четверть часа приятели лежали молча, затем Нильс, изнемогая от жары, предложил перебраться к дому, в тень высоких стен, в надежде, что там будет прохладнее. Едва они устроились на новом месте, как из открытых окон донесся мужской голос:

– ...как она всегда утверждала, но никто не верил, что она когда-нибудь уедет.

– Ты думаешь, ее родственники будут рады? – Это был голос мисс Прайс.

– Наоборот. – В голосе мужчины явственно прозвучала ирония.– Миссис О’Рорк можно выносить очень ограниченное время, лично у меня в голове начинает гудеть после получаса.

– Ты несправедлив к ней,– осуждающе заметила мисс Прайс.– Она чересчур шумлива, это верно, но в общем довольно милая женщина... А как поживают супруги Грей?

– В очередной раз ждут прибавления семейства. Ричарду это уже не в радость, он едва справляется со всей оравой, а тут еще один. Когда я видел его на прошлой неделе, он был настроен очень мрачно.

– А Мэри?

– С ней я не встречался, но Ричард говорил, что она довольна и чувствует себя прекрасно. По сути, ему забот прибавится значительно больше, чем ей. Ты же ее знаешь... Ричард уже подумывает, не пора ли подыскивать новый дом, побольше, в прежнем им будет тесно. Кстати, насчет жилья: ты, помнится, была недовольна этим домом,– с некоторым смущением сказал мужчина.– Мне очень неприятно, что тогда так получилось.

– Не стоит без толку ворошить старое,– суховато ответила мисс Прайс.

– Видишь ли, тогда я находился в стесненных обстоятельствах и мне было бы трудно вернуть тебе деньги, но крайне неприятно, что ты раскаиваешься в покупке. Сейчас мои дела улучшились, и я готов возвратить тебе всю сумму.

– Ты предлагаешь выкупить дом обратно? – В тоне мисс Прайс сквозило удивление.– Зачем он тебе?

– Не то чтобы он был мне нужен, просто я хочу уладить это недоразумение, ведь ты недовольна покупкой. Если тут все как следует отремонтировать, дом вполне можно продать кому-нибудь, хотя бы Ричарду. Для такой большой семьи он будет в самый раз.

– Прошло столько лет...

–  Извини. Мне следовало вернуть деньги сразу, однако, как я уже говорил, тогда у меня были серьезные затруднения.

– Я уже привыкла жить здесь,– после паузы сказала мисс Прайс,– хотя, конечно, это совсем не то, на что я рассчитывала.

– Я помогу тебе найти что-нибудь подходящее в городе. Ни к чему тебе жить в такой глуши, с больным сердцем лучше иметь врача под рукой, и содержать в порядке большой дом тебе тяжело.

– Мне помогает Урсула.

– Одной мисс Хендрон на такой дом маловато, тут трем-четырем служанкам дело найдется.

– Держать столько прислуги мне не по средствам.

– Вот я и говорю... Подыскать тебе дом поменьше? Или квартиру в городе? И Алисе была бы польза, а то она здесь все больше дичает.

За окнами все стихло, и Питер, перед этим выразительным жестом показавший Нильсу, что надо отсюда уйти, чтобы не подслушивать чужой разговор, лег на прежнее место.

– Именно из-за Алисы я никуда отсюда не поеду,– снова раздался голос мисс Прайс. Вопреки предположению Питера, решившего, что собеседники вышли из комнаты, они никуда не ушли, просто мисс Прайс долго обдумывала свой ответ.– Алисе лучше жить в уединении. В городе, среди людей, ей будет плохо. Ты же знаешь, Джон, бедная девочка не слишком сообразительна... Как бы не стали над ней посмеиваться, люди-то всякие бывают. Нет, никуда я не буду переезжать, доживу свой век здесь, недолго уж осталось.

– Дело твое, однако зря ты отказываешься. Мне было бы спокойней, если бы ты поселилась в городе. Слышала про Уайлдера? Тот, который прошлой весной снимал коттедж за домом Деккера. Оказалось, никакой он не Уайлдер, а известный контрабандист, занимающийся наркотиками. Полиция давно за ним охотилась, едва он вернулся в Штаты, как его арестовали.

– Надо же, а на вид вполне приличный джентльмен! Два сезона «Сиреневый коттедж» пустовал, и Джозеф был очень доволен, что у него появился сосед. По вечерам они играли в карты.

– Этот партнер доставил бы Деккеру мало удовольствия, если б он знал, что тот собой представляет. Такому прикончить человека все равно что комара раздавить.

– А казался очень обходительным джентльменом... Он и Линдой интересовался, она произвела на него сильное впечатление. Хорошо, что он пробыл у нас недолго.

– Потому я и говорю, что...

Продолжения фразы Нильс и Питер не слышали: покинув лужайку возле окон, они перебрались на другое место.

* * *

К ленчу за столом собрались девять человек: Майкл, Дэн, их отец, Нильс, Питер, Рональд Стентон, мисс Прайс, ее компаньонка мисс Хендрон и племянница Алиса Кэрол. Алиса сидела между тетей и мисс Хендрон – высокой, ширококостной особой лет пятидесяти с одутловатым лицом и рядом с ней выглядела особенно маленькой и невзрачной. Она по обыкновению уткнулась в свою чашку и сидела тихо как мышь, ни на кого не глядя и не произнося ни слова. Глаза ее постоянно были опущены, и Нильс не смог бы сказать, какого они цвета, хотя провел под одной крышей с этим созданием пять дней. Ее присутствие смущало Нильса, словно присутствие тяжелобольного, и он, в свою очередь, избегал смотреть на нее, заметив, что чужие взгляды приводят ее в замешательство; казалось,  ей было хорошо только тогда, когда никто не обращал на нее никакого внимания. Худенькая, маленького роста, с неловкими, лишенными женской грации движениями, Алиса походила на нескладного подростка. Лицо ее отличалось болезненной бледностью, словно она совсем не бывала на свежем воздухе, губы тоже были очень бледными и часто подрагивали, будто она собиралась что-то сказать, но не решалась. В довершение всего она была начисто лишена вкуса и не умела использовать даже то немногое, чем наделила ее природа. У нее были длинные и густые русые волосы красивого оттенка, которые она заплетала в косу и укладывала на затылке, очень низко; эта прическа совсем не подходила к ее худенькому личику. Одевалась она постоянно в серые, наглухо закрытые платья с беленькими воротничками. Когда Нильс впервые увидел ее в этом нелепом наряде, а в такую жару странном вдвойне, то весьма удивился, но потом понял, что она ходит так и зимой, и летом. В первый же день мисс Прайс удрученным тоном сказала новоприбывшим, что чем меньше они будут обращать внимания на Алису, тем для бедняжки будет лучше. Приятели последовали совету. Нильс первое время чувствовал себя очень неловко, а затем привык; Диллоны не замечали ее вовсе. При виде этого тихого создания, бесшумно скользившего вдоль стен с вечно опущенным взором, у Нильса возникало ощущение, что она живет в каком-то своем мире, наглухо отгородившись от окружающего, с которым связана лишь через мисс Прайс. Несмотря на свой почтенный возраст, мисс Прайс сохранила живость движений, и ее румяное лицо выглядело намного здоровее, чем у племянницы. По меткому замечанию Питера, мисс Прайс олицетворяла собой домашний уют, сдобные булочки и длительные чаепития со словоохотливыми соседками.

Разговор за столом не клеился. Вероятно, мистер Диллон испытывал неловкость оттого, что его попытка исправить старое недоразумение потерпела неудачу. Майклу и Дэну, похоже, передалось подавленное настроение отца, и они, вопреки обыкновению, молчали. Братья были похожи друг на друга как два варианта – один погрубее, другой поизящнее – одной модели, выполненные в разных тонах: Майкл, старший, – темных, а Дэн – в светлых. Майкл был выше и массивнее, Дэн явно уступал брату в физической силе, однако более четкие и выразительные черты лица отражали живой, острый ум, и потому было трудно определить, кому из них принадлежит роль лидера. Рональд Стентон, высокий шатен с бронзовым загаром, полученным явно в других краях, был не в духе, очевидно, из-за отсутствия Линды Бэнвилл. Привлекательная внешность сочеталась в нем с умением говорить и слушать: в свои тридцать два года он многое успел повидать и обычно был приятным и интересным собеседником, однако сегодня держался замкнуто и был на редкость молчалив.

После ленча мистер Диллон уехал. Питер предложил Стентону сыграть в теннис, тот согласился. Стентон играл великолепно, и, как предсказывал Нильс, Диллоны проиграли. Середину дня все провели в доме, спасаясь от жары.

– Такого лета я не помню. Можно подумать, что мы находимся в Сахаре,– бормотал Нильс, слоняясь по комнате в поисках уголка попрохладнее.– Если так будет продолжаться и дальше, мне грозит тепловой удар.

Вечером все выбрались, из дома и расположились снаружи. Настроение у Стентона, судя по всему, улучшилось, и за ужином он охотно участвовал в общем разговоре. Ужинали в беседке впятером: Диллоны, Питер, Нильс и Стентон. Мисс Прайс считала, что вечером есть вредно, и пятичасовым чаем трапезы в ее доме заканчивались, исключение делалось только для гостей, ради которых она временно наняла кухарку, толстую и добродушную женщину, редко появлявшуюся за пределами кухни. Стол в беседке накрывали мисс Хендрон и Алиса. Глядя на тонкие запястья Алисы, Нильс подумал, что поднос с тарелками слишком тяжел для нее, и хотел было помочь, но вовремя вспомнил, как неудачно закончилась на днях подобная попытка (Алиса сильно смутилась и уронила все, что держала в руках), и сел обратно. За посудой Алиса пришла потом одна – мисс Хендрон, пока они ужинали, легла спать.

– Позвольте, я вам помогу,– сказал Стентон, когда она сложила все на поднос.

Рука Алисы дрогнула, однако на сей раз ронять было нечего, она уже поставила на поднос последнюю, тарелку.

– Не надо,– сказала она едва слышно, потом, словно спохватившись, заученно добавила: – Благодарю вас.

Стентон, очевидно, решил, что его помощь все же принята, взял поднос и направился на кухню, а Алиса пошла за ним следом. После ее ухода четверо молодых людей несколько минут молчали, охваченные каким-то тягостным чувством. Стентон вернулся – похоже, настроение у него снова испортилось – и заявил, что пойдет спать; за ним разошлись и остальные.

Спал Нильс плохо, часто просыпался, вертелся с одного бока на другой, вставал пить воду, открывал то окно, то дверь, которые от сквозняка закрывались, пока он не подпер дверь чемоданом, а окно – книгой.

День с утра обещал быть таким же жарким, как и накануне. Диллоны и Нильс с Питером пошли на реку, а Стентон остался дома. К обеду в доме мисс Прайс появилась Линда Бэнвилл.

– Как ваши гости, дорогая? – спросила ее мисс Прайс.

Линда скорчила забавную гримаску.

– К счастью, вчера вечером они уехали. Невероятно скучные люди. Я просто умирала от скуки.

– У нас интереснее, не правда ли? – с улыбкой заметила мисс Прайс.

– О, вне всякого сомнения!– воскликнула Линда.– Боюсь только, что я вам изрядно надоела.

– Что вы, Линда, я всегда вам рада. Так приятно видеть вокруг молодые и веселые лица.– Старушка вздохнула.– Глядя на вас, я и сама молодею.

– Спасибо, мисс Прайс, вы очень добры ко мне. Мама приглашает вас и мисс Хендрон сегодня на чашку чая. Она говорит, что вам, верно, будет, приятно посидеть в тишине и покое, она ведь думает, что гости превратили ваш дом Бог знает во что.

– Нет-нет, я очень довольна, что у меня столько гостей. А к вам я приду непременно. Да, Линда, раз мы с Урсулой уйдем, вам вечером придется быть тут за хозяйку. Вы знаете, что где лежит, а если нет, спросите у Алисы, на это бедняжка еще способна. Справитесь?

– Конечно, не беспокойтесь.– Щеки Линды раскраснелись, белые зубы блеснули в задорной улыбке.– Мы будем вести себя примерно, ничего не разобьем и вымоем всю посуду. Да, чуть не забыла!  – Линда повернулась к стоявшему чуть поодаль Стентону. – Дайте, пожалуйста, мою сумку. – Порывшись в ней, она вытащила три мотка темно-серой шерсти, – Вот, мама вчера привезла из города. Вам такой цвет подойдет?

– Именно то, что надо. – Мисс Прайс взяла шерсть и поднесла к окну, чтобы лучше оценить цвет. —Я вам очень благодарна, Линда, и миссис Бэнвилл тоже. В мои годы самой выбраться в магазин становится проблемой. К зиме я свяжу Алисе кофту.

– Доктор Макинтайр как-то говорил маме, что вязать очень полезно для нервной системы – вам надо научить Алису вязать самой.

Старушка горестно покачала головой.

– Что вы, Линда, разве она сумеет! Я уже не раз пробовала, да куда там. Она с трудом освоила самую простую вязку, и то может вязать лишь прямое полотно. Сама свяжу, а она пусть носит. Долго ли связать кофту! Как раз к октябрю управлюсь, а то и раньше. Это у вас, молодых, время быстро летит, а для стариков оно медленно тянется, особенно вечером, вот я и повяжу на досуге, все веселее будет, чем сидеть сложа руки. Читать долго мне уже тяжело, глаза не те стали, а вязать – пожалуйста.

– Для глаз вам лучше что-нибудь посветлее вязать,– сказала Линда.

– Что ж поделать, если Алиса любит серый цвет. Свяжу, чтобы ей понравилось.– Мисс Прайс поправила очки.– Кто-то к нам идет! Не разгляжу, кто это. Линда, посмотрите, пожалуйста, кто там.

Линда выглянула в распахнутое настежь окно.

– Это мистер Деккер.

– Взгляну, как обстоят дела с обедом, – озабоченно сказала мисс Прайс. – Линда, если вас не затруднит, скажите Урсуле, чтобы поставила еще один прибор.

Мисс Прайс удалилась на кухню, а Линда отправилась разыскивать мисс Хендрон. Стентон остался в гостиной.

– Идем, пора обедать. – Нильс отложил журнал и повернулся к двери, соединяющей его комнату с комнатой Питера. – Пит, ты идешь?

Ответа не последовало. Нильс заглянул в комнату приятеля – его там не было. Полчаса назад они обсуждали конные состязания, которые на днях смотрели по телевизору, и Нильс удивился, что не слышал, когда Питер ушел, – дверь между своими комнатами они обычно держали открытой. Бросив взгляд на часы, он заторопился: мисс Хендрон не любила, когда к столу опаздывали, и встречала опоздавших весьма недружелюбно. В тот момент, когда Нильс уже протянул руку, чтобы открыть дверь столовой, там раздался пронзительный женский крик.