Текст книги "Дева Озера"
Автор книги: Элизабет Мейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
– Не насмехайтесь надо мной, викинг. Не настолько уж я невежественна. И обитаю не только в лесу. У меня есть большой замок в Честере и такой прекрасный храм здесь, что ваш дом покажется рядом с ним лачугой. Мы, кельты, жили в мире и благополучии веками. Мы пережили римлян и вас, датчан, тоже переживем.
Эдон с жалостью посмотрел на ее решительное лицо – она действительно верила в то, что мир не меняется, хотя история доказала обратное. Что ж, ей же хуже. В его голосе она не услыхала снисходительности:
– Вы познакомитесь в Варвике с Эли, Рашидом и Ребеккой. Ребекка – это та самая женщина, чей ребенок родился в день нашего приезда. Она выросла в деревне на пустынном склоне горы в далекой стране под названием Сирия и молится богу Яхве. Ее народ первым поверил в единого бога и считается избранным.
– В единого бога? – Тала недоверчиво посмотрела на Эдона, словно он сошел с ума. – Это невозможно. Даже христиане не верят этому. Король Альфред всегда говорит о Троице.
Эдон усмехнулся.
– А Элойя с Рашидом из страны еще более дикой и враждебной – из Персии. Там море песка простирается так далеко, как только может охватить глаз. Их бога зовут Аллах, но это тот же самый бог, что и Яхве, могущественный и единственный.
– Очень странно. Зачем вам держать около себя таких людей? – Тала вгляделась в красивое лицо эрла, ища ответа на свой вопрос.
– Зачем? Чтобы ни один вечер за трапезой не проходил без ученых разговоров, где проявляются наши разум и опыт. Когда вы станете моей женой, то…
– Я никогда не стану вашей женой, викинг, – прервала его Тала. – Принцессам Лима запрещено вступать в брак.
Эдона не смутили ее слова. Он улыбнулся.
– Запреты существуют для того, чтобы нарушать их, Тала ап Гриффин. А куда вы дели ожерелье?
Его проницательность удивила Талу. Она прищурила глаза.
– Я подарила его… своей духовной наставнице. Владычице Озера.
Красивое лицо Эдона посерьезнело.
– Покажите мне озеро, Тала ап Гриффин. Принцессе очень хотелось это сделать.
Она с тревогой бросила взгляд на буковые деревья около русла реки. Ее стражники, за исключением Селвина, спешились. Она пристально посмотрела на эрла. Сарина бежала рядом.
– Я покажу вам озеро, если вы покажете мне всех ваших зверей.
Эдон круто осадил жеребца и повернулся лицом к Тале.
– Каких зверей вы желаете посмотреть?
– Всяких, больших и маленьких.
– Тогда я покажу вам весь зверинец – льва, обезьян и крокодила, кроликов и попугаев. И расскажу, откуда каждый из них у меня взялся и как верблюды спасли нам жизнь в пустынях Святой земли. Езжайте со мной в Варвик – там есть на что посмотреть.
Может, рискнуть? Дрожь пробежала у нее по телу. Тала посмотрела на Сарину, резво бегущую впереди.
– Удивительно, что волчица дружит с вами.
Впервые за вечер веселая улыбка заиграла на красивом лице Эдона.
– Сарина вовсе не волчица, а охотничья собака. Солнце заходит, Тала. Решайтесь.
– А как же озеро, милорд?
– Вода может подождать до завтра.
Глава восьмая
Тала решилась. Отбросив сомнения, она без охраны поскакала по опаленным солнцем полям в Варвик вместе с эрлом. Когда они въезжали в открытые ворота крепости, начало смеркаться. Возбужденная Тала спешилась у зверинца.
Из темноты исходили странные запахи, от которых у нее зачесалось в носу. В неясном свете виднелись кучи мякины и соломы, поблизости раздавались урчание и шарканье лап какого-то большого животного по сухому настилу.
Тала и Эдон подошли к клетке с огромным рыжевато-коричневым котом, но зверь, сидящий за крепкой железной решеткой, был раз в сто крупнее домашнего мышелова. Он лениво моргал золотистыми глазами.
– Ой, – благоговейно прошептала Тала, – да это лев.
– Да, – с гордостью подтвердил Эдон, – его зовут Рекс. Я не знаю, сколько ему лет. Рашид считает, что он уже старый – наверное, лет на десять старше меня.
Рекс мягко просеменил поближе к Эдону, затряс головой и зарычал. Тала отскочила назад. Эдон опустился на колено, просунул руки сквозь решетку и, схватив льва за голову, стал ерошить ему косматую гриву, что-то приговаривая на чужестранном языке. Судя по мирному поведению животного, оба хорошо понимали друг друга.
Зачарованная Тала опустилась на колени рядом с Эдоном.
– Вы с ним обращаетесь так, словно он домашнее животное, но ведь это – опасный хищник.
– Да, конечно, он дикий и опасный, но не для меня, – засмеялся Эдон. – Мы с Рексом друзья. Дело в том, Тала ап Гриффин, что я не мог больше видеть, как каждый вечер этот гордый зверь мучается на арене у александрийского паши на потеху зрителям. Поэтому я и вызволил его.
– Вызволили? – Тала не знала, что означает это слово.
– Освободил. – Эдон встал и сделал Тале знак следовать за ним. – Но Рекс, слишком долго пробыв в неволе, охотиться разучился. Да и вообще обычно охотятся львицы, а сильный лев жиреет на той добыче, которую ему поставляют самки. Но Рекс стар, у него почти нет зубов и сломаны когти. Если бы я вернул его на лоно природы, он не смог бы покорить ни одну львицу. Поэтому я привез его с собой в Британию… А это удивительное животное – верблюд…
Эдон с гордостью водил Талу по зверинцу.
Принцессу больше всего пленили птицы – золотистые зяблики издавали нежные трели, а зеленые попугаи повторяли человеческие слова. Наконец они подошли к клетке, где сидели такие же пушистые зверьки, каких нашли младшие сестры Талы.
– Это кролики, – со смехом пояснил Эдон. Он открыл клетку, вытащил зверька покрупнее и положил Тале на руки. – В Дании их пух очень ценится за мягкость и тепло. Мясо тоже очень вкусное. Но здесь они, по-моему, не водятся.
– Нет, – Тала погладила густую шерстку, – я их никогда не видела.
– Понятно. – Эдона позабавило то, с каким обожанием Тала глядела на кролика. Видимо, ее привлекали мягкие, нежные создания. – Значит, Сарине не придется охотиться на них в Арденнском лесу, а кролики – ее любимое лакомство. Эти остались от выводка, привезенного из Византии. Там кролики тоже редкость. Одна из клеток сломалась по пути в Варвик, и два-три десятка убежали. Они быстро размножаются. Того и гляди, ваш лес закишит кроликами.
– Кролики, – повторила Тала, стараясь запомнить название, чтобы потом рассказать сестрам. Она отдала зверька Эдону. – А что они едят?
– Да все, что растет. Но от них могут быть неприятности, если их выпустить на только что засеянное поле. – Эдон посадил кролика в клетку и плотно закрыл дверцу. Они с Талой вышли из зверинца.
Наступила полная темнота. На небе светили лишь звезды, луна еще не взошла. Во дворе за высокими стенами зажгли факелы. Окна на втором этаже приветливо светились.
– Вы ужинали, миледи? – Эдон взял Талу за руку и повел по темной дорожке к башне.
Она в ответ покачала головой, высматривая в темноте двора свою лошадь.
– Уже поздно. Мне пора ехать.
Тала ощутила на плечах руки Эдона, подталкивающие ее к дверям.
– Я приглашаю вас к трапезе. В моей зале светло, а за столом найдется место. Побудьте, пока не взошла луна.
Со второго этажа доносились звуки флейты и негромкий смех. Принцесса не хотела признаться самой себе, что окружение Эдона манило ее не меньше, чем диковинные животные. Эрл ничего от нее не требовал, и тем легче было согласиться на приглашение.
Ей очень хотелось остаться у него. Почему-то в его обществе она чувствовала себя… более живой.
Они вошли в залу рука об руку. Придворные встретили их приветливыми улыбками. Гостье освободили почетное место возле эрла.
На сей раз Тала отведала всего – лукового супа, угрей, плавающих в густом мятном соусе с изюмом, варенного на пару фазана, рыбы с перцем и хрустящей копченой оленины, такой сочной, что таяла во рту. Были еще маслины, фаршированные крабами, и мягкий белый хлеб. И ржаной. Тале он так понравился, что она съела полкаравая, намазывая ломти маслом.
Ужин сопровождался беседой. Придворные вспоминали забавные подробности прошедшего дня. Этим вечером все выглядели более оживленными, чем в прошлый раз.
– Принцесса, не хотите ли понянчить маленького Фому? – спросила Ребекка из Хеврона, заметив взгляды, которые Тала бросала на ее грудного сынишку. Гордая молодая мать сразу увидела, что на ее ребенка смотрят с восхищением. Ребекка с улыбкой осторожно передала Тале спящего младенца, а принцесса Лима умело взяла его на руки.
– Какой он легкий! – Тала, улыбаясь, смотрела то на молодую мать, то на ребенка. – А кудри какие густые! Прелестный малыш!
– Спасибо! – Ребекка засияла от приятных слов. – У вас любящие руки, значит, скоро вы будете держать собственных сыновей, миледи. Эрл Эдон хочет их завести побольше.
– Да? – пробормотала Тала, гладя нежную щечку малыша. Эта мысль не показалась ей неприятной – Тала любила детей.
– Да, – искренне ответила Ребекка. – Я рада, что король приказал ему жениться. Иначе он никогда не обзаведется собственным домом и женой.
Тала пригладила шелковистые кудряшки кончиками пальцев. Этот кроха был такой хрупкий и… красивый…
– Я бы очень хотела иметь своих детей, но это невозможно.
Эдон наклонился к ней и заверил:
– Вы зря сомневаетесь во мне, Тала. Я плодовит, как грек.
– В вашей плодовитости никто не сомневается, сэр. Но у меня есть долг перед своим народом, и я…
– Ваш долг – стать моей женой, – перебил ее Эдон. – Времена изменились, Тала. Лимской династии нет проку от девственных принцесс. Да и от династии остался один титул, вашего королевства больше не существует. Будет лучше, если вы свяжете свою судьбу с родом Варвиков: я сумею защитить то, что принадлежит мне.
– Лучше для кого, милорд? – многозначительно спросила Тала.
– Для вашего и моего народа. Выход только один: через брачный союз мы сможем перерасти в новый, более сильный народ, а наши дети унаследуют земли, которые сейчас являются предметом спора между нами.
– В ваших словах есть здравый смысл, тем не менее традиции нарушать опасно.
– Что это за традиции? – спросил Нельс из Ательни.
Тала повернулась к священнику. Она снова обратила внимание, что тот не снимает меча даже за столом господина, которому служит.
– Во-первых, приносить первые зерна в праздник урожая, чтобы весь урожай оказался обильным. Это моя обязанность.
– Этот языческий обряд принимается церковью и ничуть не мешает замужеству, – твердо заявил молодой епископ.
– Я много раз видел христианские церемонии благословения животных и урожая, – вставил Эдон.
– Выходит, – удивилась Тала, – что между язычниками и христианами нет никакой разницы?
– Есть, и очень большая, – ответил Нельс из Ательни. – Корни язычества – в многобожии, а существует только один Господь Бог.
Тала наморщила лоб и покачала головой.
– Священники моего родича, короля Альфреда, говорят о Троице. А вы заявляете, что есть только один Бог.
– И его имя Аллах, – торжественно произнес Рашид. – Эти неверные введут вас в заблуждение, принцесса. Если вы мне позволите, то я исправлю погрешности в вашем воспитании при дворе ученого родича.
– И обеспечите принцессе место в аду, – заметил Нельс из Ательни. – Эрл Эдон, я протестую. Мы должны окрестить местных людей, а не сбивать их с толку.
Эдон рассмеялся и сделал великодушный жест рукой.
– Я привык уважать веру других, Нельс. Терпимость – это главное в моем доме. Итак, миледи, когда вы жили в Винчестере у Альфреда, то придерживались его веры?
Ребенок на руках у Талы проснулся и заволновался. Ей пришлось передать младенца матери, прежде чем ответить на вопрос.
– Отвечайте правду, – не унимался Эдон.
Тала окинула взглядом стол. Ну и странных же людей собрал эрл под своей крышей!
– Я поступала согласно воле короля Уэссекса, – ответила она.
– Вы боялись наказания? – Эдон хотел знать более того, что она собиралась ему открыть.
– Нет, я не боюсь гнева родича. Он человек мудрый и терпимый. Я просто не хочу его обижать, – искренне призналась Тала.
– Вам это было выгодно? – Эдон приподнял бровь.
Тала не могла разобрать, подшучивает он над ней или нет.
– О чем вы?
– Вы бы стали креститься под страхом смерти?
– Конечно. Вы называете это выгодой?
– Во всяком случае, это не победа истинной веры, – громко произнес епископ Нельс, – а первый шаг на пути к ней, ибо семя взойдет. Вера может вырасти из одного зернышка. Дайте мне срок, принцесса, и я уверен, что смогу показать вам путь к спасению.
Тала отрицательно покачала головой.
– Мне не нужно вашего спасения – моя душа возродится в другой жизни. А пока что я ухаживаю за прудом с целебной водой. Мой долг – оберегать и охранять, и я…
– Кого вы оберегаете, принцесса? – спросил священник. – Друида, поклоняющегося деревьям?
– Она оберегает двенадцатилетнего мальчика, принца Лимского, – объяснил Эдон.
Тала бросила на него быстрый взгляд. Уж очень он сообразителен.
– Понятно, – задумчиво сказал епископ. Эдон встал из-за стола.
– Нам пора, миледи. Луна уже поднялась. Я отвезу вас к вашей охране.
Тала не заметила, как быстро пролетело время. Эрл был прав. На краю звездного неба повисла огромная янтарная луна. Попрощавшись, Тала спустилась следом за Эдоном на первый этаж башни. Эрл послал слугу за лошадьми, а сам вместе с гостьей задержался во дворе около колодца, закрытого досками. Рядом не было ни ведер, ни корыт – одна лишь засохшая грязь. Тала догадалась, что колодец закрыли из-за вони. В этом году во многих источниках вода оказалась испорченной, но Тала чувствовала, что в двадцати футах под скалой есть родник с вкусной и чистой водой.
Эрл пошел вперед по двору и остановился на возвышении, где гулял ветерок. Хотя в воздухе веяло прохладой, легкий туман не спустился даже над неторопливо текущим Эйвоном. Тала уже не помнила, когда видела свои земли окутанными туманом. Она соскучилась по пасмурной погоде, которая так нужна для благополучия Лима.
Они с Эдоном молча постояли, глядя на странного цвета луну.
– Для тихого летнего вечера у луны необычный цвет, – заметила Тала.
– Зловещий, – кивнул Эдон. – Мой прорицатель, не будь он слепым, назвал бы такую луну предвестником войны.
– Который из мужчин за столом ваш прорицатель?
– Тео, курчавый негодник. Он – отец ребенка, которым вы восхищались.
Пораженная, Тала повернулась к эрлу. Она считала, что отец ребенка – Эдон, а женщины в свите – его наложницы. Таковы были обычаи викингов.
Эдон правильно расценил ее взгляд и спокойно объяснил:
– Нет, малыш Фома не мой сын. – И добавил, решив сразу уладить возможные в будущем недоразумения: – Ни одна из женщин в доме не является моей рабыней или любовницей. Я не хочу усложнять себе жизнь в Варвике.
– Понятно. – Тала знала, что мужчины часто берут наложниц. Так поступали и жители в Лиме, и датчане. Языческая традиция очень не нравилась епископам при дворе короля Альфреда.
Эдон долго смотрел на Талу. С такой красавицей женой другая женщина ему не нужна. Интересно, знает ли принцесса Лима о своей неотразимости? Не долго думая, он протянул руку, взял ее за подбородок и приподнял лицо к мерцающему свету луны.
– Я хочу поцеловать вас, Тала ап Гриффин.
Откровенность эрла смутила Талу. Ей очень нравилось находиться рядом с ним, смотреть на него, ощущать прилив крови в жилах, когда он случайно касался ее или когда его пылкие глаза встречались с ее взглядом. Она согласилась задержаться у него допоздна, надеясь, что он ее поцелует. Но признаваться в этом даже себе самой ей не хотелось. Во дворе было так тихо, словно все живое вокруг них замерло в ожидании того, осмелится ли эрл Варвика поцеловать оберегаемую древним запретом лимскую принцессу.
Он провел пальцами по ее подбородку и обнял за спину, прижав к себе. Нагнув голову, Эдон припал ртом к ее губам; она не противилась, а приникла к нему так естественно, словно только этого и ждала. Он чувствовал мягкую грудь и теплые бедра. Рот Талы приоткрылся, словно лепестки цветка. Она не умела целоваться. Эдон был готов начать первый урок.
Тала вздрогнула: поцелуй делался затяжным. Руки Эдона окутывали ее, и она, заключенная в его крепкие объятия, чувствовала себя маленькой и слабой. Принцесса не знала, куда девать руки, но ее переполняло желание дотронуться до эрла, и она обняла его за талию. Эдон Варвикский был воплощением мужественности, сильным и крепким. И в ней заговорила женщина со своими желаниями и страстями. Тала чувствовала, как сильно пульсирует кровь в жилах.
– Пойдемте внутрь. Задержитесь немного – ведь еще рано. Я отвезу вас к матушке Врен до первых петухов, – хриплым голосом пообещал Эдон.
Тала почти согласилась – настолько сильно было желание, охватившее ее. Несмотря на то что она уже пять лет как перешагнула брачный возраст, ласки Эдона открыли ей неведомое дотоле наслаждение.
Вдруг ночную тишину пронзил крик. Тала отскочила от викинга, а он мгновенно выхватил меч.
Раздался второй крик, пронзительнее и отчаяннее первого. В нем слышалась мольба о помощи. Тала повернулась на этот звук.
– Оставайтесь здесь! – приказал Эдон и бросился в темноту к своему зверинцу. И тут начался сплошной кошмар.
– Вот мы и пришли, – взволнованно прошептала Гвинт.
– Тише! – Венн бросил отчаянный взгляд на темный двор Варвикской крепости. Наступила ночь. У закрытых ворот стоял дозор – пара свирепых на вид викингов, а еще двое – у входа в башню.
– Пожалуйста, Венн. Я тоже хочу такого пушистого. Найди его мне.
– Замолчи, я сказал. Ты что, хочешь, чтобы нас поймали?
Гвинт такое и в голову не приходило. Кто же посмеет дотронуться до нее? Девочка оглядела клетку с длинноухими зверьками. Она знала, что датчане называли их кроликами. Зверьки беззвучно и быстро прыгали по клетке, жуя набросанную траву. Их блестящие круглые глазки смотрели не мигая. Гвинт просунула пальцы за решетку.
– Они все разного цвета, Венн! Я хочу вон того, черненького, – повелительно заявила Гвинт. – Вытащи его из клетки.
Венн отвернулся от докучливой сестры и оглядел загоны и клетки. У него волосы зашевелились от страха: дикие животные рычали со всех сторон.
Что-то стукнуло, и Гвинт закричала:
– Ой! Он меня укусил!
– Замолчи! – В сердцах Венн был готов ударить глупую девчонку.
Гвинт стала сосать палец, а кролики выскочили из открытой дверцы и разбежались кто куда.
– Гвинт, что ты натворила! Скорее! Помогай! Они вылезают из клетки!
Венн смог поймать нескольких кроликов, но не успел засунуть их обратно, как на него прыгнули еще четыре, ударились о его грудь и упали на пол. Он захлопнул дверцу и набросил крючок.
– Что здесь происходит? – громовым голосом спросил викинг, появившийся на пороге зверинца с факелом в поднятой руке. – Эй, мальчик! Как ты здесь оказался?
Кругом в отблесках света носились кролики. Гвинт выскользнула во двор незамеченной, а Венн, ругая себя за любопытство, обежал вокруг стога сена.
Во дворе было темно, Венн шмыгнул за груду камней – огромных глыб, из которых викинги строили новую стену вместо деревянного частокола. Как раз через щель в этой куче Венн и Гвинт проникли во двор.
– Венн, я боюсь, – заплакала Гвинт.
– Тише! – Венн потерял терпение. Если бы не она со своими кроликами, он ни за что не полез бы сюда, рискуя жизнью.
Схватив сестру за руку, Венн помог ей перебраться через камни.
– Беги к Тэлайсину и скачи прочь.
Гвинт спрыгнула с довольно большой высоты вниз, не захныкав. Поднявшись с земли, она выжидательно смотрела на Венна.
– Я сказал, беги! – повторил тот. Он пытался пролезть в дырку, как это сделала Гвинт, но застрял. Куртка из оленьей кожи зацепилась за острый столб, и деревянный кол воткнулся ему в ребра.
– Беги, Гвинт! – закричал он сестре. Легкая, словно лисичка, Гвинт юркнула под кучу хвороста, сложенного вдоль высохшего рва, который опоясывал частокол.
Венн оторвал куртку от столба и прыгнул, но упал в кусты и подвернул щиколотку. Он хотел встать на ногу, но не смог и запрыгал по дорожке, словно кролик из зверинца эрла. В кромешной тьме по пути к устью реки он наткнулся на свою беду.
Эмбла Серебряная Шея поверить не могла такому счастью: наследный лимский принц сам шел ей в руки. Это называется – везение!
Глава девятая
Эрл подбежал к дыре в частоколе там, где деревянный забор примыкал к новой каменной кладке. Он влез наверх, привлеченный звуками борьбы. Балансируя на скользких серых камнях, Эдон ухватился за остроконечные колья и подтянулся.
Он увидел, кто так душераздирающе кричит.
У кромки рощицы Эмбла Серебряная Шея пыталась с кем-то разделаться. Она схватила противника за длинную прядь волос и занесла над ним меч.
– Остановись! – взревел Эдон и, прыгая с двенадцатифутовой стены, вытащил клинок из ножен. – Опусти меч! Ты слышишь меня? Что здесь происходит? Что ты делаешь за воротами, Эмбла?
– Вулф! – Эмбла Серебряная Шея обернулась, пораженная неожиданным появлением Эдона.
Мальчик упал в пыль, закрывая голову руками.
– Я спросил, что происходит, – потребовал ответа Эдон.
Быстро сообразив, Эмбла указала на кожаную сумку, лежащую на помятой траве, где она только что дралась с мальчиком. Задыхаясь, она приняла негодующий вид.
– Я увидела этого маленького шпиона у колодца! Я видела… как он пытается выбросить туда содержимое своего мешка. – Тяжело дыша, она опустила меч. – Ему не удалось этого сделать… лишь потому… что колодец был закрыт досками.
Эдон нагнулся и взял сумку. Она почти ничего не весила. Он раскрыл ее и обнаружил внутри корни, веточки и грязную траву.
– Он увидел меня и убежал, – продолжала Эмбла.
Венн попытался незаметно отползти в сторону, но Эмбла тут же пнула его ногой в бок.
Эдон, услыхав, как тот застонал от боли, встал между мальчиком и Эмблой. Подозрительно прищурившись, он спросил:
– А ты что делала за частоколом? Эмбла вытерла потный лоб.
– Никто не запрещал мне выходить за ворота, – ответила она. – Тревогу я поднимать не стала, решив поймать злодея сама. Думаю, он действует заодно с ведьмой, отравившей наш колодец.
Эдон поднес сумку к носу и понюхал ее содержимое. Чтобы отравить колодец, вовсе не нужны волшебные заклинания, достаточно ядовитых трав и корней. То, что находилось в сумке, едко пахло.
– Это яд, милорд? – с опаской спросила Эмбла.
– Похоже на то. – Эдон закрыл сумку. Отраву лучше рассматривать при более ярком свете. Он вложил меч в ножны и, схватив мальчика за куртку, поднял на ноги.
– Спаси нас Один! Да на нем татуировка! – воскликнула Эмбла и указала на замысловато раскрашенное плечо, с которого спустилась кожаная куртка. – Это кельт-убийца!
Тут впереди отряда вооруженных воинов, несущих над головами пылающие факелы, прибежал Риг. Теперь, при свете, можно было разглядеть мальчика. Самый обыкновенный мальчуган, но вытатуированный на плече дракон выглядел впечатляюще.
Эдон передал Ригу сумку с травами. Мальчик прижал руки к груди, пытаясь отдышаться. Эдон подтянул его за куртку, чтобы получше рассмотреть лицо.
– Тише, парень, – предупредил Эдон. – Удрать тебе не удастся.
– Отпустите меня! – потребовал Венн. – Я ничего не сделал! Это не моя сумка.
– Я видела, как он ее выбросил из-за частокола, а потом спрыгнул, – заявила Эмбла.
– Это ложь! – Венн чуть не задохнулся от ненависти к Эмбле Серебряной Шее. Она пыталась убить его!
Риг, которому передали сумку, осмотрел горсть корешков в ней.
– Лапчатка и паслен. В этой сумке достаточно отравы, чтобы извести целое графство.
– Это не моя сумка! – Венн вцепился ногтями в свою куртку, стараясь разорвать завязки. Эрл держал его так крепко, что мальчику не хватало воздуха. Венн перенес вес тела на левую ногу. Прошептав заклинание и попросив у бога Луга силы, он ударил кулаком в живот эрла и… вырвался.
Эдону не было больно, но удар застал его врасплох.
Эмбла была в ярости, но не растерялась. Она кинулась за мальчиком, крича:
– Отойдите, Вулф! Не марайте ваш меч кровью мальчишки из Мерсии.
Она с силой замахнулась мечом, собираясь одним мощным ударом отрубить голову убегающему мальчику. У Венна подвернулась нога, и он упал, чудом избежав меча Эмблы. Клинок воткнулся в землю, а эрл оттолкнул Эмблу в сторону, предотвратив следующий смертельный удар.
– Будь ты проклята! – закричал он, загородив собой Венна. – Хватит, я сказал. Пока здесь хозяин я, никто в Варвике не будет предан смерти без суда.
Венн свернулся в комочек и закрыл голову руками: он был уверен, что ему пришел конец. У него так сильно стучало сердце, что он не слышал, о чем кричали викинги.
Великан, который нюхал траву в сумке Эмблы, вырвал меч из ее рук, а она стала осыпать его проклятиями.
– Риг, иди сюда! – раздался голос Эдона.
– Я здесь, господин. – Риг кинулся к нему сквозь строй сердито кричащих викингов.
Эрл схватил мальчика за разукрашенное плечо и поставил на землю, затем бегло оглядел его с головы до ног. На лбу у него красовалась шишка, а вспухшие губы были в крови. Видимо, Эмбла успела сильно его избить до появления эрла. Чудо, что ей не удалось пощеголять отрубленной мальчишеской головой как трофеем.
– Позаботься об охране пленника. Утром мы займемся выяснением его вины, – сказал Эдон Ригу.
Эмбла вышла вперед.
– Стоит ли тратить на него время? – громко протестовала она. – Я поймала его на месте преступления у колодца и имею право лишить его жизни – это закон Одина. Говорю вам, отдайте мальчишку мне. Я закончу то, что начала.
Эдон пристально вгляделся в толпу викингов. Многие были согласны с Эмблой, хотя ее обвинение звучало не очень-то убедительно. Эдон чувствовал, что здесь все не так просто. Он повысил голос:
– Повторяю, отныне ни один человек в Варвике не будет убит без доказательств его преступления.
Риг, держа Венна за руку, встал рядом с Эдоном.
Один из викингов прокричал:
– Какие еще доказательства вам нужны?
– Эмбла Серебряная Шея рассказала, что она видела, – добавил другой.
– Мне этого достаточно, – сказал первый.
– А мне – нет, – уверенно произнес Эдон. – Здесь эрл я, а не ты и не Эмбла Серебряная Шея.
Эдон широко расставил ноги и уперся кулаками в бедра, свирепо глядя на двух смутьянов, поддержавших жену племянника. Для них Эмбла олицетворяла собой валькирию [23]23
Валькирии – в скандинавской мифологии воинственные девы, решающие по воле бога Одина исход сражения.
[Закрыть], принесшую им богатство и славу в каждодневных схватках с жителями Мерсии.
Среди множества любопытных рассредоточились хорошо вооруженные воины эрла, опытные и верные ему. Мейнард встал за спиной Эмблы Серебряной Шеи. Эдону стоило сделать едва заметный кивок головой в его сторону, и она окажется разрубленной надвое.
Эмбла презрительно усмехнулась, глядя на Эдона, затем плюнула под ноги Мейнарду. Высокомерно подняв голову, она перекинула золотистые косы на спину.
– О чем это вы толкуете, эрл? Мальчишка – мой пленник и раб, так как я одержала над ним верх! Отдайте его мне, любой эрл обязан отдать победителю в рабство пленника, захваченного в битве. Если желаете, прикажите не убивать его. Я согласна. Но я устрою ему такую жизнь, что он будет молить о смерти.
От этих слов мальчик дернулся в сторону от Рига. В лесу выла Сарина, а за частоколом рычал лев. Казалось, все кругом лаяло, выло, стонало. С реки поднялся ветер и зашуршал в ветвях деревьев. Эмбла сделала шаг назад. Ее бравые защитники тоже попятились. Они с тревогой озирались, боясь, что это шумят привидения и духи.
Эдону показалось, что мальчик и Эмбла знают друг друга и что они – враги.
Эрл шагнул вперед и встал перед мальчиком.
– Иди и бери его, племянница, – громким голосом предложил он. – Иди. Только сперва доложи всем, на какую битву я отправил тебя сегодня вечером. Тебе было велено заняться шитьем. Отчитывайся, что ты сшила?
Эмбла плюнула на пыльную землю.
– Я не занимаюсь женскими делами, Вулф Варвика. Я – валькирия Гутрума. Он так назвал меня, надевая мне на шею это ожерелье. Я – воительница и могу одолеть любого из ваших воинов.
Эрл открыто рассмеялся на подобное хвастовство.
– Даже меня, женщина? – Он нарочно подстрекал ее.
Многие из тех, кого она в прошлом одолела, смотрели на нее кто с почтением, а кто наоборот. Что ж, она и вправду была храброй, раз бросала ему вызов.
Расправив плечи, Эдон сделал еще шаг вперед и поднял правую руку, приглашая ее приблизиться.
– Я – хозяин Варвика, Эмбла Серебряная Шея, и у меня есть то, чего у тебя никогда не будет, – яйца в штанах. Иди сюда, и я уложу тебя поперек колена, оголю зад перед всеми мужчинами в Варвике и приложу плашмя мой меч туда, куда следует. Ты слишком долго строила из себя воина.
Раздался смех, чего Эдон и добивался. Эмблу Серебряную Шею следовало унизить. Хотя это не вернет жизни Харальду Йоргенсону, мрачно подумал Эдон.
– Давай, Серебряная Шея, – крикнул рослый викинг, стоящий около Мейнарда. – Проверь храбрость эрла!
– Не трусь, Эмбла! Подумаешь, ну выпорет он тебя… Твоя шкура пожестче, чем кабанья! – грубо расхохотался другой.
– Чего мешкаешь? – презрительно вопросил третий. – Всем хочется увидеть, как тебя поколотят. Ты этого давно заслужила, женщина!
– Женщина! – с сомнением произнес кто-то в толпе. – Интересно, что у нее под юбкой?
Хотя лунный свет был и не ярок, но вполне достаточен, чтобы увидеть, как обозлилась Эмбла. Эдон молчал, не присоединяясь к насмешкам. Он хотел, чтобы она уступила ему. Было ясно, что убеждениями ее не проймешь. Мир между ними невозможен. Оскорбление, нанесенное ей Эдоном, да к тому же перед мужчинами, которыми она управляла, было слишком сильным. Завтра он отошлет ее к Гутруму. Пусть судьбу Эмблы решит король.
Эрл приказал Ригу увести мальчика. Венну хотелось посмотреть, чем закончится препирательство, но светловолосый великан схватил его за руку и поволок из толпы.
Когда пленника увели, Эдон спокойно повернулся лицом к викингам и вытащил меч из ножен. Показывая свою мощь, он выпятил грудь, расправил плечи и воткнул длинное острие в землю у себя под ногами. Громко и отчетливо Эдон произнес:
– Пусть знают все! В Варвике есть только один хозяин! Вот мой меч. Тот, кто осмелится бросить вызов Вулфу Варвикскому, пусть возьмет его!
Лишь вчера викинги видели, как эрл снес голову Асгарту. Конечно, кто-то считал, что может биться не хуже, чем он. В толпе нарастало волнение, но ни один человек не вышел вперед и не попытался забрать меч у Эдона. Противоборство закончилось. Воины, качая головами и посмеиваясь, разошлись.
Осталась лишь горстка верных Эмбле танов, да она сама продолжала неподвижно стоять на месте, прерывисто дыша. Она поклялась Фрейе, что подлый эрл умрет медленной смертью. Глаза ее наполнились злыми слезами, но она изо всех сил старалась не заплакать. Ей это удалось, и ни одна слезинка не выкатилась из-под белесых ресниц. Это зрелище тронуло Эдона. Одно дело – видеть, куда завела Эмблу гордыня, и совсем иное – когда та же самая гордыня выставила ее беспомощной. Отчего так зачерствела ее душа? Любая другая женщина на ее месте разрыдалась бы, и дело с концом.
Холм окутала тишина, которую нарушали крики ночных птиц да рыскающие по лесам хищники. Эдон немного смягчился, но не смог преодолеть до конца неприязнь к жене племянника. Эрл вскинул голову – знак того, что он собирается говорить.
