Текст книги "Зима драконов"

Автор книги: Элизабет Линн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Человек, в котором она обитала, хоть и был чародеем, не знал о ее присутствии. Люди отличались поразительной глупостью, когда речь шла о них самих. Этого чародея, очень молодого, переполняли зависть и гнев. Спрятавшись в глубинах его сознания, тьма питалась этими чувствами и незаметно подогревала их, как невидимые силы вскармливают огонь в чреве земли, и он горит, неразличимый для постороннего глаза.

Очень осторожно тьма давала ничего не ведающему чародею маленькую толику своего могущества, и он принимал его за свое собственное. Это было смертельно опасно, потому что взятая у тьмы сила разрушала человека. Если бы он попытался ее использовать, она неминуемо уничтожила бы его. Но именно разрушение было целью тьмы и одновременно ее наказанием. Тьма на протяжении многих веков пыталась вырваться из своей заколдованной темницы, чтобы обрести полное могущество, не ограниченное человеческими слабостями.

Впрочем, несмотря на жесткие рамки, тьма была способна на многое. Она обладала достаточной силой, чтобы призвать ледяных воинов и даже поднять из самого сердца земли свою древнюю крепость. Человек, в котором она жила, маленький чародей, чьей жизнью питалась, верил в то, что именно он создал жутких воинов и возродил замок. Пусть верит. Скоро он узнает правду. Он узнает ее слишком, поздно. Подольдом, окутывая сознание человека невидимыми путами, тьма размышляла о будущих предательствах и тихо, бесконечно, шепотом разговаривала сама с собой.

ГЛАВА 3

Впервые за двадцать лет в Слите не устроили пира, посвященного Новогодней Луне. Было слишком холодно.

В марте сильный снегопад завалил Слит и Чингару, а также все горные тропы. Но, в конце концов, началась оттепель. На реке Эстре растаял лед, осыпался снег с еловых ветвей, из своих теплых домов в Накаси и Иссхо вернулись птицы, и вскоре прозрачная пленка снега покрылась крошечными, похожими на диковинные письмена, следами. В конце марта, когда дорога между Слитом и высокогорным лугом снова стала проходимой, Волк и Теа отправились в деревню. Волк тащил большие сани, нагруженные предназначенными для продажи на рынке шкурами, а Теа – те, что поменьше, с четырьмя шерстяными одеялами. Три из них отправятся к Феррел, на продажу, а одно молодая хозяйка везла в подарок матери.

Супруги продвигались вперед довольно медленно, кое-где снега еще оставалось много. В деревне они разделились – Теа отправилась в гости к матери, а Волк в кузницу. Уно бил молотом по какому-то куску металла, а Корвин уверенно удерживал его щипцами. За зиму мальчик заметно вырос и окреп. Уно не изменился.

– Что привело тебя? – положив молот, спросил Уно.

– Мне нужно продать шкуры, а Теа хотела повидаться с матерью, – ответил Волк.

– У нее все в порядке?

– Да. У нас обоих все хорошо.

Вечером они ужинали в доме Серрет вместе с хозяйкой, ее младшей дочерью Марцией и матерью, Эа. Еще были Фелиция, ее муж Меррит и их сын, Кевин, родившийся в конце лета. Меррит достал его из колыбели и весело пронес по комнате, чтобы все могли им восхититься, словно он породистый поросенок. Спокойный и тихий Кевин все проспал.

После ужина они прошли через рыночную площадь в «Красный дуб», где Игейн, хозяин постоялого двора, подавал посетителям самый лучший красный эль, сваренный умелыми руками Серрет. Люди приходили и уходили, останавливались, чтобы поздороваться с Волком и Теа и сказать им одно и то же: «Рад вас видеть, длинная зима, поздняя оттепель, вы хорошо выглядите, на севере происходят странные вещи, вы что-нибудь слышали из замка, долгая зима». После нескольких месяцев одиночества и тишины большой зал, наполненный голосами и множеством лиц, немного действовал им на нервы. Впрочем, Волк переносил это легче, чем Теа, и, осушив свою кружку, прижался ногой к бедру жены под столом.

В другом углу зала сидела группа мужчин и утомленная женщина. Мужчины пили, женщина наполняла их кружки. Один из них, мускулистый, бородатый, со шрамом через все лицо и золотыми кольцами на пальцах, казалось, говорил больше всех.

Они не понравились Волку и, когда Игейн остановился около их стола справиться, не хотят ли они еще эля, негромко поинтересовался:

– А кто эти люди за столом у двери?

– Плутоватого парня зовут Туар, он сын Бриони и Ниррин Моу. Ниррин умер четыре года назад, а Бриони работает старшей прачкой в замке. Тот, что болтает, называет себя Рэнд. Он откуда-то из Накаси. Женщина, Лавия, живет с Туаром. У них маленькая дочь. Туар занимается мелкими работами по металлу, делает всякие штуки, в общем-то, чего Уно терпеть не может. Неплохо чинит, вот привел в порядок кое-какие из моих горшков.

– А Рэнд… чем он занимается?

Игейн поморщился.

– Думаю, всякими безобразиями. Говорит, будто он охотник и ставит капканы, только я ни разу не видел у него в руках шкур.

Мужчина со шрамом поднялся и что-то рявкнул своим спутникам, они тут же осушили кружки и последовали за ним. Туар и Лавия подошли к двери последними.

Меррит дал сыну попробовать эль, тот весело забулькал, а потом принялся икать.

Фелиция выхватила у него из рук ребенка.

– Хватит! Ему материнское молоко нужно пить, а не эль. Все, пора спать.

Волк встал и потянул за собой Теа.

– Мы пойдем с вами.

Ночь выдалась холодная и сухая, и было непохоже, что пойдет снег. По небу бежали тучи, из-за которых то и дело выглядывал месяц. Они прошли через площадь к дому Серрет, Фелиция вполголоса баюкала Кевина, Меррит брел позади. Неожиданно перед ними появился приземистый мужчина в меховом охотничьем плаще, и чуть не упал на Теа. Она удивленно вскрикнула, и Волк быстро встал перед ней. В следующее мгновение он увидел темное, искаженное гримасой лицо и полные боли глаза. Мужчина с трудом добрался до стены сарая, сполз на землю и остался лежать лицом вниз. Услышав крик Теа, их быстро догнал Меррит.

– Кто это? – спросил Волк.

– Чэри. Охотник из Ашавика, он ставит капканы. – Все стояли и смотрели на несчастного. – Он пришел этой зимой и остался.

Меррит говорил громко, но мужчина на земле, казалось, его не слышал.

– Я что, одна пойду? – спросила Фелиция. Они ее догнали, и Теа спросила:

– Он перебрал? От него не пахло элем.

– Нет, он спятил, – ответил Меррит. – Что-то видел на льду – никто не знает что – и теперь не желает возвращаться домой и не может спать.

– А что он видел? – поинтересовался Волк.

В этот момент заухала сова на крыше, и Фелиция принялась успокаивать сына, который перестал икать, но начал плакать.

– Да ну, чушь все это, пустая болтовня, – смущенно проговорил Меррит.

– Расскажи.

– Чэри говорит, что они с другом ставили капканы, когда перед ними из-за скалы выскочил огромный зверь с клыками, когтями и красными глазами. Чудовище убило его друга. Чэри отогнал его раскаленной головней, но, когда попытался его заколоть, нож сломался. Он хотел привезти назад тело друга, только его сани застряли во льдах. А когда он вернулся в Ашавик, он обнаружил, что деревня сгорела дотла, а его семья исчезла. Чэри искал их, но так и не смог найти.

В голосе Меррита прозвучал вопрос, обращенный к Полку, словно тот знал ответ, хотя он молчал.

– Плохая история, – сказал Волк.

Они провели в деревне три дня, ночевали у Серрет, к одной комнате с Серрет, Эа и Марцией. Теа сходила в храм и побывала в гостях у Фелиции. Волк пропадал на рынке, где поменял шкуры на припасы. Когда у него выдавалось свободное время, он заходил к Уно, а иногда заменял Корвина у наковальни. На третью ночь ветер разогнал тучи, и на небе засияли ослепительные звезды и месяц. Стало очень холодно. Пытаясь согреться под одеялами, Теа прошептала той ночью:

– Муж мой, давай вернемся домой. Следующей ночью, когда они лежали, прижимаясь друг к другу в собственной кровати, окруженные лишь звуками ночи, Теа сказала ему, что беременна.

– Сирэни говорит, что это мальчик, – проговорила она в темноту. – Сильный маленький волчонок.

Волк положил руку на ее гладкий, округлившийся животик, пытаясь уловить разницу.

– Когда?

– В октябре.

Весна, которая так долго не желала приходить, вдруг налетела, словно устала ждать, и растопила весь снег за три дня, оставив землю сырой и мягкой. Иван-чай и ревень пробились первыми, в ветвях берез и ольхи загомонили птицы, ссорясь за лучшие места для гнезд. Вода в реке поднялась, в ней появилась рыба, и сети никогда не бывали пустыми. Волк перекопал землю в Дальней части луга, чтобы разбить там сад. Однажды вечером он почувствовал запах дыма, который привел его чуть севернее и выше, на маленький луг, расположенный над его домом, где обнаружилась убогая хижина. Около нее щипал траву грязный коричневый мул. Туар, лудильщик, сидел перед хижиной рядом с жаровней, наполненной углями. На веревке недалеко от Дома висело белье и одеяло. Часть одежды была детской.

– Эй, – позвал Волк.

Туар резко вскинул голову и встал, подозрительно вглядываясь в гостя. Затем быстро подошел к нему, и Волк успел заметить какой-то металлический блеск на Земле.

– Кто вы?

– Меня зовут Волк. Мы с женой живем чуть ниже вас.

– Что вам нужно?

Дверь хижины раскрылась, и в проеме показалась та уставшая женщина, которую Волк видел на постоялом дворе.

– Иди в дом, – рявкнул на нее лудильщик.

– Я почувствовал запах дыма и решил посмотреть, кто тут, – ответил Волк.

– Ну, теперь ты увидел, – мрачно заявил лудильщик и вернулся на свое место около жаровни.

Волк рассказал жене про новых соседей.

– Бедняжка, – задумчиво проговорила Теа. – А ты ребенка видел?

– Одежду на веревке.

– Я знала Туара в детстве. Он вечно ныл.

– Не могу сказать, что мне нравится это соседство, – проговорил Волк.

Однако если не считать дыма, Туар, Лавия и их дочь вполне могли считаться невидимками. Время от времени Волк замечал, как мужчины, иногда двое или трое, приезжали на верхний луг, один раз он узнал Рэнда. И никогда не видел Туара с сетью, капканом или наминкой.

– Интересно, что они едят, – сказал он однажды Теа.

– Понятия не имею, – ответила она и убрала волосы, упавшие налицо. – Я знаю, что едим мы. Ты не принесешь мне пару луковиц?

В конце лета Волк уехал из дома, чтобы заняться строительством, поскольку около полудюжины людей нуждались в его услугах. Теа была уже на седьмом месяце, и у нее болела спина. Перед отъездом Волк позаботился о дровах и хорошенько смазал жиром ворот колодца. Она смеялась над ним и говорила, чтобы он не вел себя как дурак, она, мол, прекрасно себя чувствует. Он построил кладовую для Феррел и новые полки в винном погребе «Красного дуба». Игейн переживал, что кто-то ворует у его гостей.

– Как правило, мелочи, монеты и безделушки, но у одного человека пропал кинжал из Чайо, рукоять которого была украшена маленьким рубином – по крайней мере, он сам так говорит. Если пойдут слухи, что у нас завелся вор, никто не захочет снимать у меня комнаты!

Когда Волк вернулся домой, он обнаружил там Фелицию, малыша Кевина и Марцию, которые заняли спальню. Они хихикали и суетились, давая ему понять, что наверху для него нет места. Он спал внизу, завернувшись в одеяло. Ночью по нескольку раз просыпался, ему не хватало ровного дыхания Теа и потолка над головой.

Примерно за месяц до рождения ребенка Теа перестала с ним разговаривать. Ее прекрасные волосы были вечно спутаны, а лицо стало почти изможденным, хотя живот был огромным. Она даже не смотрела в сторону мужа.

– Это настроение, оно пройдет. Не трогай ее, – успокаивала Фелиция, однако поведение жены пугало Волка.

Он попытался с ней поговорить, но Теа молча отворачивалась. Он приносил ей игрушки, сделал колыбель для сына, но она не желала на них смотреть – да и на него тоже. Один раз в саду он накричал на нее, и из дома тут же выскочила Фелиция и велела ему уйти, заявив, что он только делает Теа хуже.

Волк отправился ловить рыбу, но в тот день форель от него пряталась, и ему ничего не удалось поймать. Тогда он отправился на охоту и убил жирного барсука. Позже развел на лугу костер и положил свою добычу в огонь.

Из дома вышла Фелиция и заявила:

– Теа говорит, что ее тошнит от этого запаха.

– Пусть сама мне скажет, – ответил Волк.

Стоя напротив него, по другую сторону костра, Фелиция уперла руки в бока и наградила его сердитым взглядом. В сиянии теплых сумерек она была очень похожа на Теа.

– Такое случается. Тебе нужно быть терпеливым. Все закончится, когда родится ребенок.

– Моя жена не хочет со мной разговаривать, а ты твердишь, что я должен быть терпеливым. – Он повернул барсука другим боком, жир закапал в огонь, который тут же зашипел. – А ну-ка, говори, что происходит.

Дым заставил Фелицию отойти на пару шагов, но она снова подошла к нему.

– Теа боится.

– Боится рожать?

– Она боится рожать твоего ребенка. – Фелиция искоса посмотрела на него. – Она сказала нам, что ты меняющий форму… Маме и мне. Меррит ничего не знает.

– И что ты думаешь по этому поводу?

– А что я должна думать? – резко спросила она. – В нашей семье до сих пор никто не выходил замуж за волка.

– А в моей семье это обычное дело.

Он хотел пошутить, но Фелиция разозлилась.

– Ты не из наших мест, ты не знаешь…

– В таком случае именем Богини, расскажи мне то, чего я не знаю!

Она как-то вся сникла и, помолчав, произнесла:

– Говорят, что Дракон, лорд Карадур, появился на свет не как человеческое дитя, а в виде дракона, с когтями и острыми зубами. Его мать умерла, а единоутробный брат, Тенджиро, был весь истерзан и тоже чуть не погиб. Теа боится, что твой ребенок родится волком, с зубами и когтями.

– Клянусь яйцами Имарру, почему ты мне ничего не сказала? – Волк отбросил в сторону вертел и направился к дому. Ворвавшись в спальню, он увидел, что Теа с осунувшимся лицом лежит на кровати, на боку. Марция зашипела на него, точно кошка.

– Вон отсюда, – рявкнул он, и она выскочила из комнаты.

Волк опустился на колени около кровати, и Теа отвернулась к стене.

– Любимая, сердце мое, послушай меня. Моя мать родила шестерых детей, четверо из них меняющие форму, и каждый появился на свет розовым, с бархатной кожей, как самые обычные малыши. Моя сестра Каяли, меняющая форму, она на двенадцать лет младше меня, я видел ее через десять минут после того, как она родилась. Она ничем не отличалась от тебя и меня, а вопила даже громче Кевина. Наш сын будет розовым, толстым и беззубым, как и должно быть. Я тебе обещаю, что так и будет, Теа, клянусь тебе.

Крепко обняв жену, Волк гладил ее по голове и повторял слова утешения. Теа молчала, но не вырывалась.

А ночью она спустилась к нему, когда все уснули, и села рядом в темноте, прижавшись к его плечу.

– Как ты хочешь его назвать? – спросила она.

– Сама решай. Мне все равно.

Через три дня Фелиция отправила Марцию в Слит. А к вечеру следующего появилась Рейн в сопровождении жрицы Сирэни.

– Уходи, – сказала Рейн и погладила Волка по плечу. – Отправляйся в деревню. И не волнуйся, если сосчитать всех детей, которых мы вместе приняли, их будет около сотни. Теа молодая и сильная. Ступай.

Волк не хотел идти в деревню и сидеть с другими мужчинами в «Красном дубе». Вместо этого он отправился в горы. Снег припорошил их вершины тонкой призрачной пылью. Он взобрался на скалу над Крепостью, стараясь держаться так, чтобы его не заметили стражники, которые наверняка подняли бы тревогу, если бы увидели волка так близко от замка. Он охотился на кроликов и белых куропаток и спал в пещере, которая когда-то была медвежьей берлогой.

Вечером третьего дня он вернулся домой. Сирэни и Рейн уже уехали; Фелиция спала внизу. В спальне пахло молоком. Теа дремала в уютном гнездышке из одеял. Она отвернула уголок одного из них и продемонстрировала Волку розовое личико и крошечные ручки с пальчиками, похожими на лепестки цветов. Голова сына показалась Волку какой-то слишком сморщенной и большой. Ее покрывал тонкий светлый пушок.

– Трудно тебе пришлось? – спросил он.

– Не очень.

Он поцеловал ее глаза и прикоснулся одним пальцем к щеке малыша, поражаясь тому, какая у него бархатистая кожа. Каким-то непостижимым образом они сотворили это чудо, его сына. Собственная рука казалась ему огромной и невероятно грубой.

Наступила зима. Снег засыпал горы и перекрыл дороги. Волк оставался дома. У него было полно работы: починить капканы и сети, вырезать из дерева крючки для ловли рыбы. Они сделали достаточно запасов на зиму – на специальных подставках сушилось мясо и рыба, в подвале хранилась картошка и яблоки, недостатка в дровах тоже не было. Снег принес тишину, которую нарушал лишь вой ветра да плач ребенка.

– У него легкие, как мехи Уно, – проговорила Теа, шагая по комнате и качая на руках покрасневшего от крика ребенка.

После темной февральской луны новый снег перестал падать, а старый превратился в жесткую ледяную корку. Волк начал выносить тепло укутанного малыша Шема на улицу. Он становился в два раза больше своего нормального размера и не мог даже пошевелиться, но с напряженным интересом изучал небо, снег, дым, идущий из трубы.

В самые сильные морозы около их дома появились двое мужчин с фургоном, запряженным мулом. Тот, что помоложе, выглядел так, словно он только что уехал с родной фермы, а второй, постарше, двигался легко и уверенно, как опытный солдат.

– Нас послал Дракон, – сказал он. – Вам что-нибудь нужно? У нас есть мясо, дрова, мука.

– Мука нам бы не помешала, – ответил Волк, вспомнив, как Теа жаловалась, что у них заканчивается мука и скоро не будет хлеба. Молодой человек отнес в кладовку два мешка. – Не выпьете эля? – предложил Волк.

– Мы бы с удовольствием, но нам нельзя задерживаться, если хотим добраться до замка засветло, – ответил солдат, на сапоги которого налипла толстая корка грязи. – Я о вас слышал: ты Волк, плотник, женился на ткачихе. У моей жены есть одеяло, которое она сделала. Меня зовут Марек Гавринсон. А это бесполезное существо называется Тоби. – Молодой солдат ухмыльнулся. Увидев Шема, Марек принялся издавать забавные звуки, – Большой. Сколько ему?

– Три с половиной месяца, – ответил Волк. – Он совсем не такой большой, просто сильно укутан.

– Привет, малыш. Как тебе наш мир? – Марек наклонился над ребенком, и тот принялся что-то лопотать, а потом потянулся ручкой к черной бороде. – У меня двое, только постарше. Они живут с матерью в замке.

– Вы знаете, что на верхнем лугу над нами живет семья? Их трое: лудильщик, его жена и ребенок.

Волк корил себя, что ни разу не навестил их: он сомневался, что Туар хороший охотник.

– Мы к ним заглянем, – пообещал Марек. – Ну, пока, малыш, мне пора.

Две недели спустя на закате солнца, возвращаясь с реки с уловом рыбы, Волк почувствовал запах дыма, и ему стало не по себе. Он принюхался, выпустив на свободу свои волчьи инстинкты. Ветер нес сильный запах с северо-запада, со стороны луга, на котором жил Туар со своей семьей. Волк бросился домой и, добравшись до своего порога, увидел, что над деревьями поднимается черный столб дыма. Он отдал Теа рыбу.

– Думаю, горит дом лудильщика. Будем надеяться, что он не поджег лес. Пойду посмотрю, что там случилось.

Она прикоснулась к его щеке рукой, словно поцеловала, и произнесла лишь одно слово:

– Иди.

Оказавшись среди деревьев, он превратился в волка и помчался по ледяной корке в сторону маленького луга. В темных тенях елей он снова обрел форму человек вышел на поляну. Дом лудильщика, вокруг которого стояли солдаты из Крепости Дракона, превратился в огромный костер. Они держали Туара и еще четырех мужчин, среди которых Волк заметил Рэнда. Лавия скорчилась неподалеку, прижимая к себе девочку. Перепуганная малышка жалобно плакала.

Рядом с Лавией лежала груда одеял, горшки, одежда, собачья сеть и маленькая кучка блестевших в лучах заходящего солнца предметов: кольца, заколки, ножны, отделанные золотом, и кинжал с красным камнем на ручке. Светловолосый мужчина в черном плаще стоял перед домом, откинув назад голову и наблюдая за тем, как он горит. На спине у него Волк разглядел меч. Мужчина был молод, но на его лице застыло суровое, даже безжалостное выражение человека, который может принять любой удар и не сломаться: лицо воина. Его руки, несмотря на холод, были без перчаток.

Волк подошел поближе и услышал, как человек в черном сказал:

– Туар Моу, ты дурак. Ты был лудильщиком, но стал вором. Ты знаешь, как в моих владениях наказывают воров. – Его голос прозвучал глухо. – Тебя отвезут в мой замок и прикуют за руки к стене.

Лавия с трудом поднялась на ноги, и только сейчас Волк увидел, какая у нее жалкая, старая одежда, а ноги, как и ноги малышки, обернуты тряпками.

– Милорд, умоляю вас. Он хотел продать эти вещи, чтобы купить нам еды.

Воин посмотрел на нее, и Волку показалось, что его суровый взгляд немного смягчился.

– Ты за него просишь? Он же тебя бьет.

– Он отец моего ребенка, – ответила женщина. – В нем нет зла, милорд, просто он слабый человек и легко поддается чужому влиянию. Он слушал этого человека… – она показала на Рэнда, и тот выругался, назвав ее сукой и шлюхой.

Солдат, державший Рэнда, ударил его по лицу; тот принялся вырываться с такой силой, что чуть не добился своего.

– Понятно. – Человек в черном нахмурился. – Хорошо. Я его пощажу. – Туар поднял голову. – Но он должен понести наказание. Туар Моу! Какую руку тебе отрубить? – Мужчина страшно побледнел. – Выбирай, или я сделаю это за тебя. – Но Туар не мог выдавить из себя ни звука, тогда воин достал свой меч, сверкавший в лучах солнца, точно ослепительное пламя. – Пусть будет левая. Протяни руку.

Четыре человека схватили Туара и повалили на землю. Волк разглядел среди них Марека. Солдат привязал веревку к левому запястью Туара и затянул ее. Лавия закрыла рукой глаза дочери и отвернулась. Меч быстро опустился и легко перерубил руку Туара около локтя. Затем человек в черном прижал клинок к обрубку. Туар закричал и упал на снег, а Волк почувствовал запах горелой плоти.

Воин опустился на колени, вытер о снег свой меч, а потом высушил его тряпкой. Поднявшись, он ласково сказал Лавии:

– Если ты поедешь с нами в замок, у тебя будет еда и постель. Тебе нет необходимости оставаться с ним.

Но она задрожала, окончательно лишившись сил, и лишь молча прижала к себе ребенка.

Неожиданно мужчина посмотрел прямо на Волка…

Снег вспыхнул пламенем. Его окружили синие языки огня, которые потянулись к деревьям, он был беспомощен, попал в ловушку, не мог бежать…

В следующее мгновение Волка окружили со всех сторон солдаты, крепко схватив его за руки, острие меча замерло в нескольких дюймах от горла. Он не мог отвернуться.

Дракон.

– Милорд, – прошептал Волк.

– Кто ты такой, чтобы называть меня «милорд»? – задумчиво произнес черный воин глубоким голосом. – Ты не давал мне клятвы верности.

Он обжег его взглядом, и тот не смог бы пошевелиться, даже имея такую возможность.

– Милорд, я Иллемар Дахрани, но меня называют Волком, – с трудом выдавил из себя он. – Я пришел из Уджо. Служил Леминиикаям девять лет. Кални Леминин отпустил меня два года назад. Я живу на лугу, чуть ниже, с женой. Теа ткачиха.

– Что ты здесь делаешь?

– Мне показалось, что горит дом, – просто ответил Волк. – Пришел помочь.

Ледяной взгляд синих глаз был таким пронзительным, что у Волка на лбу выступили капельки пота.

– Отпустите его, – приказал Карадур и убрал в ножны меч. Волка тут же освободили… – Заберите этих.

Он повернулся, и на белом снегу шевельнулась тень. Солдаты потащили за собой четверых пленников.

Когда они ушли, Волк шагнул вперед. Туар стонал, по кровь из обрубка не шла: меч Карадура прижег рану, как нож хирурга. Лавия молча смотрела на Волка, и он видел, что у нее пустые от потрясения глаза. Она была моложе, чем ему показалось вначале, чуть больше двадцати, и у него сжалось от жалости сердце.

– Идем в мой дом, – мягко позвал он се. – Все. Вы можете там переночевать.

Она покачала головой. Ему это не понравится.

Волк не сразу сообразил, что она имеет в виду Туара.

– Тебе и ребенку нужна крыша над головой. Скоро стемнеет.

Но женщина оставалась непреклонной в своем горе.

– Мы будем с ним.

Волк пытался ее переубедить, но она отказывалась сдвинуться с места. Девочка спрятала голову у нее в коленях.

На следующий день Волк написал письмо Соколице:

« Я повстречался с Драконом из Чингары. Случайно. Он меня едва не прирезал. Волосы у него точно солнце, глаза как синее пламя, а руками – так мне сказали – он может раскрошить камень. Он суров в своем правосудии. Но он дракон: я прикоснулся к его сознанию и уверен в этом также, как не сомневаюсь в собственной природе или в твоей и Медведя».

Месяц спустя, наведавшись в Слит, он рассказал Уно о случившемся.

– Да, я слыхал про это. Коджиро Черный наверняка привязал бы их всех голыми к стене замка, чтобы горным воронам было чем пообедать, – спокойно проговорил кузнец. – Но я видел ту женщину пару дней назад, в «Красном дубе». Когда привезешь в гости Теа и малыша?

Волк зашел в «Красный дуб», чтобы спросить про Туара и его семью, и Игейн сказал:

– Она чистит у меня горшки.

– А Туар?

– Работает на конюшне. У него неплохо получается с лошадьми, а им наплевать, как выглядит его рука.

– Ты добрый человек.

– А что может натворить конюх с одной рукой? К тому же я знал его мать.

– А тебе известно, что с Рэндом и остальными? Милорд поступил с ними так же, как поступил бы его отец: приковал к стене. Они умерли.

* * *

В далеком, холодном месте, в клетке изо льда, дрожа, лежал обнаженный человек. С ним говорил тихий, несущий зло голос. Казалось, он доносится сразу отовсюду: из воздуха, льда, его сознания. От него невозможно было укрыться – как и от холода.

«…ты не сможешь отсюда уйти, – шептал он. – Ты думаешь, это тебе удастся. Представляешь себе, что ты свободен, свободен ото льда и снега, свободен от боли, от кошмара и мучений… – Голос рассмеялся, и холодный пот потек по дрожащему телу человека, словно начал таять лед. – Ты не свободен, предатель. Ты в клетке. Твоя кожа примерзла к решетке. Твоя плоть рвется всякий раз, когда ты шевелишься. Ты замерзаешь и молишь о пощаде, но никто не придет, чтобы открыть дверь. Ты не можешь выбраться. Ты никогда не выйдешь отсюда. Лед бежит по твоим жилам, наполняет сердце.

Ты никогда не обретешь свободы. Ты никогда не согреешься…»