Текст книги "Зима драконов"

Автор книги: Элизабет Линн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 23

Когда на следующее утро воины Атани выбрались из своих палаток, чтобы приветствовать встающее солнце, земля вокруг неузнаваемо изменилась.

Выходя под ослепительные лучи утреннего солнца, солдаты озирались по сторонам, не веря своим глазам. Сплошная белизна снега, еще вчера окружавшая со всех сторон лагерь, бесследно исчезла. Землю покрывал изумрудный ковер, усыпанный оранжевыми цветами мака и пронзительно голубыми лобелиями. Над степью поднималась светло-зеленая дымка. Лошади с жадностью щипали свежую траву.

– А куда делся лед? – спросил Эдраин.

– Не имеет значения! – радостно воскликнул Хью и поднял Шема на плечи. – Посмотри, малыш. Льда больше нет. Ты видишь чудесные цветы? Что ты про них думаешь? Красиво, правда?

– Касота, – прошептал Шем.

Соколица неподвижно сидела на своей постели в палатке, которую делила с Медведем. Ее друг отправился раздобыть что-нибудь поесть. Меняющие форму исцеляются быстро; раны на горле и на боку Медведя уже стали затягиваться. Голова у Соколицы болеть перестала, но ей было как-то не по себе. Она коротко подстригла волосы, и темные с серебром завитки торчали в разные стороны. Лучница постоянно сжимала и разжимала пальцы правой руки, как посоветовал Макаллан, чтобы рука сохранила силу. Ребра больше не болели. Впрочем, если она начинала двигаться быстро, боль возвращалась. Правая глазница, скрытая повязкой, ее почти не беспокоила. Макаллан смазал страшную рану одной из своих целебных мазей.

Однако душевная боль оставалась неподвластной его снадобьям.

Сейчас ей больше всего хотелось остаться одной – где-нибудь скрыться. Но как спрятаться в отряде солдат? Кто-то кашлянул возле палатки.

– Входите, – сказала она, ожидая увидеть целителя с его мазями.

Однако к ней пришел Хью.

– Я подумал, тебе что-нибудь нужно, – сказал он.

– Со мной все в порядке. – Соколица с сомнением посмотрела на него. – Твое лицо выглядит иначе. Он покраснел.

– Просто мне надоело каждый день его скрести. На его щеках проступала едва заметная темная щетина.

– Мне нравится. Ты выглядишь старше. – Он ухмыльнулся. – А где твой подопечный?

– С Драконом. Ты видела? – Хью помахал рукой. – Все так изменилось! – Нескрываемый восторг юноши тронул Соколицу.

Она вышла из палатки вслед за ним. Воздух, так долго остававшийся ледяным, полнился сладкими обещаниями весны. Вдалеке Соколица увидела тощего оленя, трусящего на запад. Его длинные ноги казались невероятно тонкими.

Над лагерем пролетела стая серых гусей.

– Первые гуси, которых я увидел в этих богом забытых землях, – вздохнул Хью.

Появился Медведь. Он принес два вертела с мясом и большую краюху хлеба, завернутую в чистую тряпицу. С довольным видом он протянул Соколице один из вертелов.

– Лось, – сказал он.

Соколица взяла вертел – управляться с ним одной левой рукой оказалось неожиданно трудно. Хыо смутился, что-то пробормотал под нос и ушел.

Медведь сунул в рот кусок теплого хлеба.

– Ты знаешь, что парень в тебя влюблен?

Она нахмурилась.

– Хью? Он почти ребенок.

– Да, он молод, – не стал спорить Медведь. – И что с того? Тем не менее, я сомневаюсь, что он девственник. Когда ты поправишься, можешь позволить себе немного развлечься. – Он ухмыльнулся, увидев выражение ее лица. – Хочешь хлеба? Или я съем все сам?

– Хочу, – улыбнулась Соколица, забирая остатки теплой краюхи.

Стоявший возле палатки офицеров Раудри поднес к губам рожок и сыграл позывной сниматься с лагеря. Солдаты тут же принялись разбирать палатки, стремясь побыстрее покинуть эти скорбные места. Совсем неподалеку лежали тела: слуги и солдаты Цитадели, убитые стрелами лучников Атани. Соколица вернулась в палатку, чтобы собрать вещи. Их было совсем немного: кожаный мешок, одолженная Ироком запасная рубашка, носки и постель. Медведь привязал скатку к мешку и помог ей надеть его на плечи. Он был готов отправиться в путь. Повязку на груди скрывал жилет.

– Ты можешь взять одну из запасных лошадей, – предложила Соколица.

– Я не поеду с вами, – покачал головой Медведь. – Сначала отправлюсь на восток, в Накаси, а потом, если потребуется, загляну в Камени. – Он показал Соколице ладонь, на которой лежал снежно-белый медведь, вырезанный из кварца. – Она была моей родственницей. Я нашел талисман на ее теле, – продолжал он. – Мне необходимо разыскать семью Медведицы и рассказать, как она умерла. А оттуда вернусь в Согду. Боюсь, Ариана начнет швырять в меня посудой, когда я войду в дом.

Соколица понимала, что спорить с ним бесполезно.

– Ты ранен, – только и произнесла она.

– Царапины. – Он хмуро посмотрел на Соколицу и осторожно положил руки ей на плечи, помня о ее потерях. Она прижалась щекой к его широкой груди. – Медведю все нипочем, забыла? Не стоит беспокоиться из-за меня.

Они вместе направились к Карадуру Атани сообщить, что Медведь не поедет вместе с отрядом на юг. Лорда-дракона они нашли рядом с лошадьми, с Шемом на руках. Мальчик гладил нос большого рыжего жеребца.

– Это Игрок, – объяснял Атани. – Он не так умен, как Дым, но очень хорошо воспитан. Сегодня мы поедем на нем – ты и я. – Игрок прижал уши. Лорд Карадур твердой рукой взял поводья.

– Что с тобой, мой красавец? – Он повернулся к меняющим форму. – Детеныш не забыл Соколицу? Я говорил тебе вчера, что она твой друг. – А этого человека зовут Медведь. Он тоже твой друг. – Лицо Карадура все еще оставалось замкнутым: от привычек трудно отказаться быстро, к тому же вокруг рта пролегли скорбные складки.

Однако благодаря установившейся между ними неразрывной связи Соколица чувствовала, как в сердце Дракона пульсирует радость.

Карие глаза Шема, так похожие на глаза Теа, заглянули в ее глаза.

– Соколица. – Вчера он держал ее за руку. – Соколица не летает.

Ей стало больно. Эта боль ее никогда не покинет. Лорд-дракон сказал, глядя на них:

– Вы выглядите лучше. Оба.

– Мои раны заживают, милорд, – отозвалась Террил.

– Как ты, Медведь Иниссон?

– Милорд, – вмешалась лучница, – он пришел попрощаться с вами.

Голубые глаза слегка потемнели.

– Ты уже покидаешь нас?

Рыжебородый великан объяснил причину. Карадур задумчиво кивнул.

– Я понимаю. Возьми все, что потребуется, из наших запасов. Тебе нужна лошадь?

Медведь покачал головой.

– У нас с лошадьми взаимная неприязнь. – Он посмотрел на маленького мальчика. – Шем, сын Волка, – нежно сказал он. – Я хорошо знал твоего отца. Надеюсь, мы с тобой еще встретимся. Счастливого пути.

– И тебе того же, – ответил лорд-дракон.

Вскоре отряд покинул Митлигунд. По требованию Макаллана они двигались медленно: черному жеребцу, хотя он и поправлялся, требовались частые остановки, а Соколица пока не могла выдержать быстрый шаг. Ее лошадь, словно чувствуя слабость всадницы, шагала по неровной земле с удивительной плавностью. Хью ехал справа от Соколицы. Молодой воин явно боялся, что она вывалится из седла, стоит ей шевельнуть поводьями. Террил мрачно посоветовала ему успокоиться.

– Я – лучник и умею ездить верхом без помощи рук.

Сразу вслед за ними мул тащил волокуши, на которых лежало тело Тенджиро Атани. Его сопровождали трое солдат: двое по бокам и третий – сзади.

– Жаль, нельзя сбросить эту штуку в канаву, – пробормотал себе под нос Эдраии. – У меня от нее мороз по коже.

Ехавший рядом Ирок молча кивнул. Однако Орм возразил:

– Лучше держите язык за зубами, если вам дорога собственная шкура. Эта штука прежде была братом-близнецом нашего лорда.

В течение двух дней войску попадались собственные следы: темные шрамы костров, похожие на клейма, оставленные на теле земли. Трава росла с поразительной быстротой. К утру второго дня она уже скрывала копыта лошадей. Часто встречались лоси, жадно щиплющие молодую зелень, и тощие, изголодавшиеся олени. На вторую ночь люди разбили лагерь рядом с небольшой рощей.

– Я помню это место, – сказал Хью. – Здесь мы убили варгов.

В эту ночь Соколице приснился сон. Она бежала через высокие сугробы. Ей не удавалось изменить форму. Во сне у нее было две здоровых руки, но это не имело значения, поскольку тот, кто ее преследовал, постепенно приближался. Она знала, ее поймают… жгучий воздух обжигал горло. Холод коснулся ее кожи, и, зарычав с яростью обреченной, женщина обернулась и увидела жуткое уродливое существо с кроваво-красными глазами.

–  О, сестрица, – проскрипело оно, – вот ты где… И метнулось к ее горлу.

Соколица проснулась в поту. Тело тряслось от пережитого ужаса. В палатке пахло дымом и солью. Она услышала голос Хью. Юноша шепотом, снова и снова, повторял ее имя. Он крепко держал ее, стараясь не задевать сломанную руку.

Почувствовав, что Соколица не спит, воин стал отодвигаться.

– Все в порядке, – сказала лучница. – Останься.

Утром четвертого дня Карадур их покинул. Он коротко поговорил с капитанами, затем отошел подальше от лагеря и изменил форму. По невообразимой дуге он взмыл в небо, трижды облетел лагерь, всякий раз поднимаясь все выше и выше, а потом скрылся на юге. Шем, сидевший на плечах у Хыо, поднял маленькое личико к солнцу.

– Дракон ушел, – серьезно промолвил ребенок. Весь день они посматривали на небо, но видели лишь серых гусей и куропаток, а однажды пару золотых орлов. Когда в полдень объявили привал, Соколица устроилась отдохнуть возле нагретого солнцем камня. Рядом послышались шаги, она подняла голову и увидела Азила Аумсона.

– Ты можешь его найти? – спросил певец.

Как и в тот раз, в темнице, Соколица открыла свой разум, стараясь найти росчерк далекого пламени. Ей попадались другие разумы, как людей, так и животных, но она не обращала на них внимания. Однажды ей показалось, что она коснулась разума Медведя… Соколица потерла виски.

– Нет, не могу. Наверное, он слишком далеко.

На закате армия остановилась. Шем, крепко вцепившись в пальцы Хью, ковылял по лагерю, показывая на юг.

– Дракон идет, – важно сообщил он.

– Ты уверен? – с любопытством спросил Хью. – Я его не вижу.

– Шем уверен, – торжественно заявил ребенок. – Дракон идет.

Все ждали. Огромная золотая птица парила над степью. Солнце, точно расплавленная медь, блестело в размахе могучих крыльев. Дракон приземлился и изменил форму. Воины приветствовали его с некоторым смущением, чувствуя присутствие чуждого существа, таящегося в мерцающих глазах.

Этой ночью большинство солдат предпочли спать под открытым небом. Карадур и Азил сидели рядом возле костра. Небо, чистое, как проточная вода, сияло множеством звезд.

Звук шагов заставил их повернуть головы. Появился Хью с Шемом на руках.

– Прошу меня простить, милорд, – сказал лучник. – Малыш чем-то встревожен. Никак не хочет спать, пока не увидит вас.

Карадур протянул свои большие руки, и Хью вложил в них Шема.

– Ну, детеныш, вот ты и снова со мной, – серьезно сказал лорд-дракон. – Что с тобой? Ты напуган? Или тебе холодно?

Ребенок покачал головой.

– Шему тепло. – Теперь он стал говорить охотнее, – Дракон ушел. Куда ушел?

– Дракон летал, детеныш, далеко-далеко. – Карадур провел пальцем по блестящим волосам мальчика, которые спадали почти до плеч. – Но дракон всегда будет возвращаться.

Маленький мальчик доверчиво прижался к плечу под темным плащом.

– Дракон, иди, – твердо сказал Шем. – Найди папу.

Трос мужчин обменялись быстрыми взглядами. Карадур тихо ответил:

– Мне очень жаль, Шем. Я не могу вернуть тебе отца. Он ушел туда, куда даже драконы не залетают. – Лицо мальчика побледнело. – Оставь его со мной, – сказал лучнику лорд-дракон и накрыл Шема полой своего плаща. – Послушай, детеныш. Хочешь, я расскажу тебе о том месте, куда мы направляемся? Это большой дом, дом Дракона. Ты его уже видел. Тогда ты подружился с поварами и даже слал в большом котле. Помнить? – Светлые глаза мальчика широко раскрылись, он неотрывно смотрел на лорда-дракона.

И Карадур неторопливо рассказал молчаливому ребенку о конюшнях, собаках, обеденном зале и высоком пламени, танцующем в камине, кухнях, где полно замечательно вкусных вещей… Глаза Шема закрылись, напряженное тело расслабилось.

Посреди ночи Шем проснулся. Под плащом было тепло, но еще больше тепла исходило от мужчины, лежащего рядом. От мужчины с низким голосом и руками, сияющими огнем: Дракон. Была ночь, и яркие костры горели совсем рядом. Звезды над головой образовали огромную белую дугу, похожую на лук Хью. Но внутри у малыша образовалось пустое пространство, и туда забрался холод. Мама ушла. Красноглазое чудовище, которое делало ему больно, обидело маму, сделало так, что она больше не встала с земли. Шем видел, как мама лежит на снегу. Его отец сражался с врагами, а он был сильный, очень сильный, сильнее любого чудовища… Отец тоже ушел. Шем чувствовал, как внутри у него разрастается пустота, пока ему не показалось, что он сейчас лопнет.

На следующее утро в полях солдаты увидели множество оранжевых бабочек.

– Посмотри, – сказал Карадур мальчику, в глазах которого застыло отчаяние.

Он посадил Шема на плечо и зашагал в сторону поля. Бабочки окружили мужчину и мальчика мерцающим оранжевым облаком. И они увидели тысячи белых цветов, укрывших землю, точно прекрасное кружево.

Весь день Шем оставался хмурым и молчаливым. Ему нужно поплакать, – сказал Азил.

Однако Шем не плакал.

В тот же день они наткнулись на место, где лежали тела троих детей. Карадур приказал остановиться и позвал солдат с лопатами. Они выкопали могилу и осторожно уложили в мягкую землю маленькие трупы.

На следующий день они въехали в сожженную деревню. Почерневшие стропила затягивала зелень: повсюду виднелись побеги василистника и иван-чая. Здесь им также пришлось копать могилы. К югу над равнинами вздымались горные кряжи, среди которых выделялись три пика: Белый Шип, Ежевичник и самый высокий – Глаз Дракона, вершина которого скрывалась за облаками. Наконец они остановились в Ашвике, деревне, где их дожидались очередные мертвецы. Трупы лошадей пострадали довольно сильно, но тела людей остались почти нетронутыми. Всадники Герагина взялись за лопаты. Их лица посуровели, но работали они дружно.

А после наступления сумерек Азил снова пел: но не погребальную песнь, а старую балладу, в которой рассказывалось про лучника Тириона, отправившегося на охоту в ночь Весенней Луны. Он повстречал могучего черного оленя – никогда прежде ему не доводилось видеть столь величественное животное. Он позвал собак и стал его преследовать, но всякий раз, когда охотнику казалось, что он заманил оленя в ловушку, тот ускользал от него.

 
И поклялся тогда Тирион:
«Я поймаю сто до рассвета».
Но прорвался олень,
Да, пробился олень
И умчался на волю, как ветер!
 

Тирион продолжал его преследовать. Он бежал все дальше и дальше, через поля, холмы и реки, и весна превратилась в лето, лето в осень, осень в зиму, но олень по-прежнему ускользал от Тириона. Однако сердце Тириона горело жаждой погони, и он не мог повернуть обратно. А в ночь Весенней Луны, ровно через год после того, как началась охота, собаки загнали черного оленя к краю скалы. И тогда Тирион выстрелил; но древко стрелы загорелось в полете, да и все остальные стрелы в колчане вспыхнули, а огромный олень превратился в гигантского рогатого человека, пристально смотревшего на лучника огненными глазами.

И Тирион упал на колени, он понял, что олень, которого он преследовал, на самом деле был Имарру Охотник, повелитель всех охотников. Имарру засмеялся и простил Тириона.

 
«Никогда так упорно не гнался за мной
Ни единый охотник на свете».
Но прорвался олень,
Да, пробился олень
И умчался на волю, как ветер!
 

На следующий день они перешли перевал, ведущий к Иппе.

Подъем был трудным; теперь он показался им куда более сложным, чем две недели назад, когда они только отправлялись в долгий путь. Стало тепло, но скалы покрылись влагой, безжалостные ветры норовили столкнуть зазевавшегося путника в пропасть.

– Хорошо еще, варгов нет, – рассудительно заметил Эдраин.

– Нагруженные куда меньше – не нужно было тащить дерево, без которого все замерзли бы холодными зимними ночами – кони легко шагали по узкому проходу. Люди двигались медленнее. Соколица ругалась себе под нос. Из палаточного шеста Хью вырезал для нее посох. Это помогло, но сломанная рука и нехватка обзора превращали дорогу через перевал в пытку.

Перед тем как преодолеть самую высокую точку перевала, Карадур подозвал к себе Герагина.

– Я хочу отдать моего брата ветрам, – спокойно сказал лорд-дракон. – Ты мне поможешь?

Они вдвоем подняли носилки, на которых лежало тело Тенджиро Атани. Узкая тропинка уходила в сторону от того места, где они разбили лагерь. Они двинулись по ней дальше. Тропинка уходила на восток, а потом вновь свернула на юг, пока не закончилась пятью широкими ступенями.

– Вверх, – коротко бросил Карадур. Они поднялись по лестнице, протиснулись между двумя огромными валунами и оказались на небольшом заросшем травой плато. – Хорошее место.

Он взял хрупкое тело близнеца, перенес его через небольшую лужайку и уложил в заросшую папоротником впадину.

Ветер, словно невидимый великан, ударил ладонями о скалу. Казалось, гора содрогнулась. Высоко над ними парил черный кондор, всадник смерти, описывая один круг за другим.

– Милорд, быть может, стоит насыпать курган? – почтительно спросил Герагин.

– Нет, – ответил Карадур и встал. – Кургана не будет. Пусть о нем позаботятся птицы и дождь, ветер и солнечный свет, пусть побелеют, очистившись, его кости.

Ночь воины провели на перевале.

Большая часть следующего дня ушла на спуск. Они добрались до замка Атани на закате. Часовые издалека заметили приближение армии: темная площадь перед замком была озарена огнями. Над стенами полыхали факелы, в каждом окне горели лампы и свечи. Звуки горна, протяжные и чистые, наполнили долину. Сидевший перед Карадуром в седле Шем, раздвинув полы плаща, осторожно выглянул наружу.

– Дом, – сказал мальчик. – Большой дом. Карадур потрепал ребенка по темным шелковистым волосам.

– Я же говорил тебе, детеныш, помнишь? Это дом Дракона.

Со стен на них смотрели люди: стражники, повара, служанки.

– Добро пожаловать, милорд! – крикнул кто-то с бастионов, и Карадур приветственно поднял руку.

Вновь заиграли горны, и звонкое эхо раскатилось по долине. С обнаженной головой и мечом на поясе появился Марек Гавринсоп – единственный воин, встретивший их у ворот. Он опустился на колени, а потом поднялся, чтобы подержать стремя Карадура. Тут только Марек увидел Шема. Его глаза широко раскрылись от удивления.

– Ну, Марек Гавринсон, – мрачно сказал Карадур, – как дела в моих владениях?

Вопрос был частью церемонии.

– Милорд, на вашей земле царит мир, как и в то время, когда вы ее покинули, – с поклоном ответил Марек. – Ваши подданные с радостью приветствуют вас. – Он подал знак, и к ним сразу же подбежал мальчишка-конюх, взявший поводья Игрока. – Ваш поход увенчался успехом, милорд?

Люди на стенах замолчали, стараясь услышать каждое слово своего лорда.

– Наша война закончилась, – возвысив голос, ответил Карадур. – Враги уничтожены.

И воздух моментально наполнился криками, обитатели замка поздравляли с победой лорда-дракона и его уставших, закаленных в боях спутников. Радостные вопли разнеслись над замком, эхом прозвучали над полями и долетели до деревушек, разместившихся в долине. Женщины с трудом сдерживали слезы, приветствуя мужей, братьев и сыновей. Карадур спешился. Люди – те, кого он оставил в замке, и многие другие, с соседних ферм и из деревень, – выбежали из ворот, чтобы помочь увести уставших лошадей в конюшни. Залаяли собаки, почуяв возвращение хозяев. Ревели мулы, лошади ржали, нетерпеливо натягивая поводья, – их окутывали знакомые запахи, означающие отдых, пищу, тепло и конец долгого путешествия.

Открылись подъемные ворота. Лиам Дабхейн вышел вперед и похлопал Лоримира по плечу. Маргейн подхватил Синнеа и закружил в воздухе. Скромная тихая женщина без возраста, на поясе у которой болталась огромная связка ключей, вышла из-за узкой двери. Азил Аумсон соскользнул с лошади, торопясь ее обнять. Шем, восседая у Карадура на руках, с интересом наблюдал за возбужденными людьми.

– Дракон идет, – невозмутимо сообщил мальчик.

Беззвучно, точно призрак, лишенный цвета и невесомый, как тень, из темно-серых стен возник дракон-тень. Призрачная голова возвышалась над воротами замка. Глаза сверкали, подобно осколкам радуги. Аум Найлсдеттер, мать Азила, ахнула от страха, удивления и восторга. С белым, как мел лицом, Марек отступил на шаг. Он открыл рот, но так ничего и не сумел сказать.

– Не нужно бояться. Никто не причинит тебе вреда, – сказал лорд-дракон и посадил ребенка себе на плечо. – Мы дома, детеныш. И он прошел в железные ворота.

Беззвучный, как звездный свет, дракон-тень склонил свою гордую шею и последовал за Карадуром в залитый светом факелов замок.