Текст книги "Зима драконов"
Автор книги: Элизабет Линн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)
Когда я поправился и начал выходить из дома, Хана гуляла со мной в саду, потом мы стали совершать более длительные прогулки по полям и к старому колодцу. То, что видели камни, осталось тайной.
Наконец мое плечо окончательно зажило, и я вернулся к службе.
Вскоре Хана Атани обнаружила, что беременна. Она боялась – такая возможность существовала – что это мой ребенок, и умоляла меня уехать. Но я не мог оставить ее одну. Кроме того, если бы после рождения ребенка стало известно, что его отец я, во всей Риоке не нашлось бы места, где бы я мог укрыться. Дракон из Чингары отыщет меня повсюду. И я остался.
Потом родились вы с братом, а Хана умерла.
Меня переполняла скорбь, и казалось: нужно вернуться домой, ничто меня здесь не держит. Однако я принес клятву верности вашему отцу и поэтому не уехал. И вновь выполнял свою работу. Прошло время, мне встретилась девушка. Она жила в Чингарс, ее звали Миранда. Мы, правда, так и не поженились, хотя неплохо ладили друг с другом…
– Я помню, – заметил Карадур. – Она умерла от легочной лихорадки, пока я был в Мако.
– Да, но в то время у нее все было в порядке, а ее доброта и улыбка напоминали мне Хану.
Одним холодным утром в январе, когда вам было четыре года, Коджиро Атани призвал меня к себе. Я вычистил сапоги и оружие и отправился к нему. Он приказал своему пажу выйти, пригласил меня сесть и сам налил нам вина. Черный Дракон сказал, что хочет сделать меня мастером-мечником, поскольку Дюрач все еще болеет, да и возраст не позволяет ему исполнять свои обязанности в полной мере.
Я согласился. Тогда он спросил меня, не скучаю ли я по дому. Я ответил, что прежде скучал, но теперь мой дом в Иппе и мне не хочется ее покидать.
Лорд проговорил: «Мне известно, как тебе было трудно жить так далеко от дома и служить столь суровому хозяину. Я уважаю твое мужество».
В моей голове пронеслась мысль: на самом деле я служил не вам. Вслух же прозвучали другие слова, но они также были правдивыми: «Милорд, вы всегда были щедры ко мне».
Он улыбнулся, и его улыбка сверкнула подобно проблеску солнца на клинке, стремительно покидающем ножны. Она пронзила меня до самых костей. Никогда прежде Черный Дракон так не смотрел. Мне вдруг стало ясно, что он знал: Хана и я любили Друг друга, и мы его предали. Быть может, он догадывался о наших чувствах с самого начала или сумел понять только сейчас, в это мгновение.
Однако он ничего не сказал, лишь продолжал смотреть на меня. Я сидел и дрожал.
Потом Коджиро добавил: «Я буду и дальше щедр к тебе. Но ты должен обещать мне одну вещь, Лоримир Лесе. Поклянись служить моим сыновьям, когда я умру».
Я дал клятву, Иначе поступить не мог. Через семь месяцев вашего отца не стало. Меня часто посещали мысли о том, не было ли у Черного Дракона предчувствия скорой смерти. Ведь он мог тогда меня убить: он был моим господином, а я предал его доверие, нарушил клятву. Однако Коджиро лишь улыбнулся – и отпустил меня.
Лицо Лоримира было мокро. Он вытер его рукой в перчатке, испытывая горькую радость от того, что после стольких лет все еще способен плакать о Хане.
– Прошу меня простить, милорд, – произнес Лоримир Несс, вставая.
И, не дожидаясь разрешения, вышел из шатра.
* * *
Соколица сидела внутри Цитадели, опираясь на прутья своей темницы и дожидаясь рассвета.
Она потеряла счет времени. В ее клетку не проникал естественный свет, лишь отблески факела; боль в голове и руке притупляла все чувства. От плеча до локтя рука распухла и горела. Соколица попыталась сделать жесткую повязку из своего плаща, чтобы зафиксировать руку. Но у нее ничего не получилось. Она ощущала, как разум Карадура пытается отыскать ее сквозь бурю, но ядовитые испарения, заполнявшие все трещины Цитадели, не позволяли ей откликнуться. Террил Чернико сидела, погрузившись в полудрему, иногда ей снились жуткие сны. Когда она просыпалась, усиливалась боль. Прошло уже некоторое время с тех пор, как какой-то человек – наверное, раб – принес ей чашку с водой и кусок черствого темного хлеба. Она заставила себя съесть хлеб.
– Сейчас день или ночь? – спросила Соколица.
Он пожал плечами и открыл рот, чтобы показать обрубок языка.
– Это сделал Гортас? – ужаснулась лучница и продолжила. – К замку подошла армия. Скоро Гортас умрет.
Раб посмотрел на нее неверящими глазами, а потом отошел, словно ее слова несли в себе опасность. От мерцающего света мучительно болела голова, и женщина прикрыла глаза рукой. На мгновение ею овладело отчаяние. Она не может изменить форму. Не может изменить форму.
Соколица стала методично ощупывать ледяные прутья клетки здоровой рукой в том месте, где они входили в мерзлую землю. Они казались прочными. Тогда она несколько раз ударила ногой по двери клетки – безрезультатно. Лишь боль в сломанной руке усилилась. Лучница мечтала о железном пруте или хотя бы о крепком посохе.
В ее сознании возник образ Медведя. Она видела его огромное мохнатое тело, маленькие глазки горели ненавистью. Он прятался среди скал, неподалеку от замка. Правда или иллюзия? Соколица не знала.
«Медведь, я здесь, – послала она зов в уходящую ночь. – …Я здесь, найди меня».
Он ничего не ответил. Волк ее бы услышал, но Медведь оставался глух к ее зову. Он не придет на помощь, а Дахрани мертв. Меняющая форму оперлась на прутья, сопротивляясь подступившему отчаянию.
Из наполненного болью сна се вырвал стук сапог.
Гортас заглянул в клетку.
– Доброе утро, сестричка.
Дверь распахнулась, и трос мужчин выволокли Соколицу наружу. Она умудрилась ударить одного из них локтем в горло и лягнуть другого в колено, но общими усилиями они справились с ней. Отвратительное лицо Гортаса сияло злобной радостью. Один из его подручных также улыбался, остальные равнодушно исполняли приказы оборотня. Они потащили женщину в зал, где стоял трон.
Червь слегка раскачивался в сумрачном свете факелов. Шем, свернувшись калачиком, лежал на грязном одеяле в ногах у тропа.
– Милорд, я привел по вашему приказу меняющую форму, – заявил Гортас.
– Превос-с-с-ходно, – ответил змей. – С-с-связать се. – И в тот же миг черты его лица изменились: юный светлокожий мужчина с голубыми глазами превратился в нечто ужасно старое и мало напоминающее человека.
Грязные солдаты быстро привязали руки и ноги Соколицы к каменной колонне. Она уловила запах дыма.
– Хорош-ш-шо, – прошипел червь. – Ты ощ-щущ-щаешь боль, маленькая птичка? – Она увидела жаровню, наполненную тлеющими углями, и раскаленный металлический прут. – Тебе не с-с-спас-с-стись. И не рассчитывай, что твой командир тебе помож-ж-жет. Он с-с-считает тебя предательницей. Он полагает, что ты с-с-сбежала от него, как и его друг Азил, его обож-ж-жа-емый друг-предатель.
Ненависть стекала, точно кислота, по стенам его разума. Червь закинул свою изменчивую голову назад и захохотал жутким шипящим смехом.
– «Медведь», – передразнил он. – «Медведь, найди меня». Твой Друг не может тебя с-с-с-лышать, маленькая птичка. Он лежит в с-с-снегу, истекая кровью, его тело пронзила с-с-стрела.
– Ты лжешь, – прошептала Соколица.
– Откуда ты знаешь? – осведомился червь. – У тебя не может быть уверенности. Ты лишилась своей с-с-силы. Я ее с-осожрал. – Он зевнул, показав алую глотку. – Ну, давай, – кивнул он Гортасу.
Гортас надел перчатки.
– Милорд, выжечь ей оба глаза?
– Нет, – ответил червь и склонился над Соколицей. – Пока нет. Выжги один. И с-с-с-делай это медленно.
– Держите ее голову, – приказал Гортас солдатам.
Они схватили женщину за волосы и прижали ее голову к колонке. Гортас вытащил из жаровни прут. Соколица ощутила жар у щеки. Она начала отчаянно сопротивляться, пытаясь повернуть голову, но солдаты крепко ее держали.
– Кричи, сестричка, – прохрипел Гортас. – Говорят, крик помогает.
Тупой, раскаленный кончик прута прикоснулся к ее правому веку и тут же отодвинулся. А потом снова. И снова.
Разум вопил от боли, но она не раскрыла рта.
Мучители так и не дождались ее крика, когда раскаленный докрасна прут прожег веко и вошел в правый глаз Соколицы.
ГЛАВА 21
Перед рассветом Медведь Иниссон оказался возле небольшой впадины в западной стене замка.
Дорогу ему преградила узкая деревянная дверь. Замок был сломан, дверь едва держалась на нижней петле. Стена, издалека казавшаяся нерушимой преградой, вблизи была хлипкой, как деревянный забор. Она легко крошилась под его руками.
По другую сторону двери стоял часовой. Сначала Медведь слышал его шаги, а потом до него донесся храп. На бастионах часовых не было. Сидевшие на башнях вороны спали, спрятав голову под крыло. Далеко в небе, на немыслимой высоте сияли звезды, образующие удивительные узоры на лике ночи.
Медведь слегка поскреб кончиком своей дубины по деревянным планкам двери. Храп прекратился. Медведь ждал. Дверь приоткрылась. Медведь не шелохнулся. Дверь открылась пошире. Солдат выглянул в темноту. Рыжебородый великан концом дубинки нанес безжалостный удар сначала в грудь солдата, а потом в лицо. Тот бесшумно повалился на землю. Медведь перешагнул через неподвижное тело и аккуратно закрыл за собой бесполезную дверь. Коридор был таким низким, что ему приходилось наклонять голову. Тусклый зеленоватый свет едва освещал шершавые холодные стены.
Медведь услышал какие-то слова, но смысла ему разобрать не удалось. Он даже не сумел понять, откуда они доносятся и сколько человек участвует в разговоре. Ярость вела его вперед, точно страсть. Он ненавидел всех. Медведь хотел охотиться на этих людей, неожиданно напасть и убить одного за другим. Однако он пришел за чародеем. Сжимая дубинку, великан бесшумно двигался по узкому вонючему коридору.
У него за спиной в луже собственной крови остался лежать вражеский солдат.
* * *
Отряд проснулся еще до рассвета.
Азил оставался в своей палатке в полном одиночестве. Свеча давно догорела: он сидел в холоде и темноте. Лагерь просыпался. Доносилось негромкое ржание лошадей; было слышно шипение полозьев по насту. Постукивали мечи в ножнах. Азил ощутил запах дыма и навоза, запах человеческих экскрементов и собственного грязного тела.
Сведенные судорогой пальцы мучительно болели. Ему пришлось несколько раз согнуть и разогнуть их, чтобы судорога прошла. Бывший певец всю ночь просидел, не снимая одежды. Ему ничего не снилось; впрочем, он и не засыпал.
За ним пришли Олав и Ирок. Олав помог ему надеть сапоги. Они принесли воду, чтобы Азил умылся, а потом отвели в отхожее место. Небо было жемчужно-серым, как внутренняя поверхность раковины. Ртутная полоска света дрожала на восточном горизонте. Азил с отстраненной улыбкой отметил тех солдат, что смотрели на него, и тех, кто отводил глаза в сторону. На их лицах он многое мог прочесть. Вернувшись в центр лагеря, он услышал шум крыльев. Над головой пронеслось белое пятно. Неужели волшебница провела всю ночь в форме орлицы, и если да, то где же она спала? Поблизости не было ни деревьев, ни скал. Впрочем, маг способен принимать любые формы. Он может стать камнем, огнем или даже ветром.
– Я бы хотел немного света, – попросил Азил, и солдаты принесли ему свечу, а потом – хотя он об этом не просил – жаровню.
Протянув искалеченные руки к теплу, бывший лютнист услышал звук шагов, которые уже давно ждал, и низкий голос. Он обернулся. Полог палатки был отброшен в сторону. Пламя свечи вспыхнуло ярче.
Карадур Атани завязал волосы золотым шнуром. Меч висел на спине. На нем была кольчуга; стальные кольца поблескивали под темным плащом.
– Я отпустил охрану, – сказал лорд-дракон. – Ты можешь идти, куда пожелаешь. – Карадур протянул какой-то предмет, и Азил машинально его взял.
Это был нож.
У певца пересохло в горле. Теперь, когда он так нуждался в голосе, тот оставил его.
– Благодарю, – с трудом проговорил Азил и спрятал нож под рубашку. А потом, поскольку следовало что-то сказать, спросил: – Я буду наказан?
– Зато, что тебе снились сны? – сказал лорд-дракон.
Он шагнул вперед, и свет озарил его лицо – морщины стали глубже – Карадур также не спал всю ночь.
– А кому удалось бы заснуть?
Их разделяли четыре шага. Только четыре шага. Снаружи раздался голос Лоримира Несса.
– Милорд, уже почти время.
– Сейчас, – негромко сказал лорд-Дракон и сделал шаг вперед. – Азия, я никогда тебя об этом не спрашивал. Возможно, потом уже не будет такой возможности. Ты знал, как сильно мой брат меня ненавидел. Почему ты согласился ему помочь?
– Он сказал, что тебе грозит опасность. Он сказал… – Азилу было очень трудно произнести эти слова… – что перед тем, как изменить форму, тебе необходимо стать отцом, чтобы сохранить линию наследования.
К удивлению Азила, на лице лорда-дракона промелькнула короткая улыбка.
– Да. Он говорил мне об этом. Наверное, он был прав. Что-нибудь еще?
Азил, опустив голову, молчал. Однако до рассвета оставалось совсем немного; армия ждала. Существо в замке, снедаемое ненавистью, когда-то бывшее человеком по имени Тенджиро Атани, может одержать победу в предстоящей битве. Возможно, это их последний разговор.
И он продолжил, несмотря на громовые удары собственного сердца.
– Тенджиро сказал, что ты изменишься. После того как ты в первый раз превратишься в дракона, ты станешь совсем другим и мы даже не будем узнавать друг друга. И еще он предупредил, что ты можешь сойти с ума, как Черный Дракон; или улететь к солнцу, как король-дракон Лир. Я ему поверил.
Лорд-дракон склонил голову.
– Если бы я знал, что ты жив, я бы попытался тебя найти, – ровным голосом произнес он. Пламя свечи ярко вспыхнуло, озарив его лицо. По щекам Карадура текли слезы. – Он сказал мне, когда уходил: «Я накажу его за тебя. Я буду обращаться с ним с такой же нежностью, с какой ты обращался со мной». И я решил, что ты мертв.
– Я это знал, – ответил Азил.
– Я бы узнал тебя даже из сердца солнца. Даже если бы сошел с ума. Я узнаю тебя, какую бы форму ни принял. Клянусь.
– Милорд, – вновь позвал Лоримир. Понимание, как прибойная волна, прокатилось по лицу Карадура.
– Твои руки – их изуродовал Тенджиро, а вовсе не Гортас. – Азил кивнул. – Он хотел уничтожить твою музыку. Зачем он так поступил?
– Мне кажется, из мести. Он хотел, чтобы я молил его о пощаде. Но я не стал.
– Ты ни о чем его не просил?
– Я молчал три года. Больше я ничего не мог сделать.
– Расскажи мне.
Азил не смог стоя рассказывать эту историю. Он сел и переплел пальцы, чтобы они не дрожали.
– Я был очень слаб, когда второй раз сбежал из Митлигунда. Мне не удалось уйти далеко от замка. Варги без особого труда нашли меня и удерживали до тех пор, пока не подоспели люди из замка и не вернули обратно.
Гортас меня уже ждал. На этот раз он не стал меня бить. Вместо этого он обещал меня ослепить. Он в красках описал, как глазное яблоко шипит и растворяется, когда в него входит раскаленное железо. Человека привязывают к колонне, приносят жаровню и железный прут. Потом на глазах у жертвы прут раскаляют докрасна.
Вскоре пришел Тенджиро и остановил Гортаса. Он сказал, что я глупец; если бы мне даже и удалось добраться до твоих владений, он бы сумел выследить меня, как животное. Чародей сказал, что сейчас покажет, что такое справедливость Дракона. Потом вышел и вернулся с черной шкатулкой. Там лежал твой талисман; он совершенно не изменился, оставаясь жарким, как звезда. Мне казалось, что он потускнеет, но я ошибся. Тенджиро приказал Гортасу развязать мне руки и предложил вытащить талисман из шкатулки. Я попытался сопротивляться. Однако мои руки двигались вопреки моему желанию. Я получил сильные ожоги, но он не давал мне потерять сознание. Тенджиро заставил меня держать талисман обеими руками, пока огонь не сжег плоть и не добрался до кости. С тех пор я уже ничего не могу удержать в руках. Гортас отволок меня обратно в темницу.
Снаружи воины дожидались лорда-дракона. Дерри стоял перед входом в палатку. Он прижимал к груди шлем из позолоченной блестящей стали. Боковины имели форму крыльев. Рогис держал поводья черного жеребца. Толстые кожаные пластины прикрывали грудь и морду Дыма. Упряжь была начищена до блеска. Отряд выстроился в форме полумесяца, офицеры стояли в центре. Карадур вскочил в седло и развернул жеребца так, что оказался лицом к своим воинам.
– Друзья мои, мы прошли вместе долгий путь. – Он говорил негромко, но сто прекрасно слышали все солдаты, даже стоящие во второй шеренге. – Совсем непросто за пять дней пересечь ледник, отделяющий Крепость Дракона от Митлигунда, вопреки воле волшебника. Никто не посмеет сказать, что воины Дракона опоздали на битву…
Теперь вам предстоит самое трудное, Я знаю, что могу рассчитывать на ваши мечи. – Сухой сучок хрустнул под копытами Дыма; жеребец прянул в сторону, по Карадур легко удержал его на месте. – Поклянитесь всем сердцем, что вы будете соблюдать данную мной клятву. Вы должны стоять и наблюдать за схваткой, не вмешиваясь, до тех пор, пока не получите приказ своих капитанов. – Он посмотрел на Лоримира. – Ты даешь мне слово?
Солдаты не стали кричать и стучать по щитам. Они лишь молча кивнули и крепче сжали рукояти мечей. Раудри, играй наступление. – Карадур развернул жеребца на восток.
– Раудри, находившийся рядом с Лоримиром, поднес рожок к губам, и воздух наполнился пронзительными звуками. Знамя Дракона затрепетало на ветру. Отряд медленно двинулся вперед по изрытой земле. Орел парил над ними. Небо стало менять цвет – от бледно-серого к фиолетовому и розовато-лиловому. Всадники образовали полукруг напротив железных ворот замка. Карадур взял шлем у Дерри и положил его на седельную луку. Раудри заиграл вызов.
Железные ворота начали со скрежетом подниматься вверх. Гортас не торопясь вышел вперед. За ним семенил Шем, в ошейнике и на цепочке. Шестеро солдат, отстав на несколько шагов, следовали за ними. Один из них нес флаг: белая спираль на темном фоне. Оборотень был в доспехах, украшенных таким же гербом.
– Вы пунктуальны, милорд. Мой повелитель вновь вас приветствует. Он выражает сожаление по поводу вашей неизбежной смерти. – Гортас оглядел ряд застывших в молчании солдат. – У меня есть сообщение для вашего отряда. Лорд Кориуджи поручил мне сказать: если кто-то из вас хочет уцелеть, ему следует сложить оружие здесь и сейчас и преклонить перед ним колени. Он милосерден и оставит вам жизнь – всем, за исключением маленького предателя Азила. Он мой.
Небо начало светлеть. Карадур поднял шлем и водрузил его на голову. Туча воронов с криком поднялась над стенами замка. Солнечный свет коснулся шпилей Цитадели.
И в этот момент массивная тень возникла над крышей замка. Черные крылья расправились, словно шелковые паруса. Их нижняя часть сверкнула в утренних лучах солнца. Рогатая голова с клыками триумфально вскинулась, и огромный зверь взлетел в небо. Его когти сияли, точно сталь бритвы. От огромной клыкастой головы до похожего на хлыст хвоста было никак не меньше двадцати пяти футов.
Чудовище помчалось к человеку, сидевшему на черном жеребце. Несмотря на прекрасную выучку, лошади начали отчаянно грызть удила и в ужасе шарахаться в стороны.
– Клянусь матерью, Дракон! – воскликнул Лоримир.
Карадур резко увел жеребца в сторону, уходя от смертельной атаки дракона, обнажил меч и нанес удар, пытаясь отсечь коготь. Дракон взмыл в небо, а потом вновь устремился вниз. Его черные фасетчатые глаза величиной с человеческий кулак сияли пульсирующим чуждым светом.
И вновь Карадур увел жеребца с его пути, одновременно обрушив длинный острый меч на передние ноги чудовища. Во время третьей атаки дракон взвыл – Ледяная жидкость брызнула с неба. Она обжигала все, к чему прикасалась, словно кислота. Чудовище кружило, как борец, выбирающий подходящий момент для нападения. И вновь устремилось вниз, в последний момент ускользнув от клинка Карадура. Дым встал на дыбы, отчаянно заржав от боли. Коготь дракона рассек бок жеребца до самого хвоста. Карадур соскочил на землю. Кончик когтя задел клинок, и меч со звоном упал на землю.
Герагин схватил поводья Дыма. Эдраин поднял меч. Карадур развернулся и протянул руку в перчатке.
– Рогис! – Рогис бросился вперед и, точно бегун эстафетную палочку, вложил копье в руку Карадура.
Как зрители на соревнованиях, солдаты радостно закричали. С яростным воплем дракон понесся в атаку, подняв когтистые лапы, чтобы разорвать всех, кто встанет у него на пути. Упершись ногами в землю, Карадур нанес удар длинным копьем в незащищенное место между передней лапой и туловищем. Зверь рванулся в сторону и вновь начал набирать высоту. Левая передняя лапа бессильно свисала под необычным углом. Из раны текла белая кровь. Сделав небольшой круг, дракон бросился на врага. С ошеломляющей быстротой Карадур ускользнул от вытянутых когтей и ударил копьем по черному крылу. Поврежденная мембрана сжалась.
С пронзительным криком дракон упал на землю. Ему удалось приземлиться на три лапы, огромные мышцы напряглись. Открыв черную пасть, он заревел, не в силах справиться с переполнявшей его яростью. Зловонный дым вырвался из его горла. Он прыгнул вперед, пытаясь достать лорда-дракона клыками. Карадур уклонился и ударил копьем, но острие не сумело пробить чешую. Чудовище попыталось укусить Карадура, а в ответ лорд-дракон нанес удар в его шею. На сей раз острие глубоко вошло в плоть.
Чудовище содрогнулось и завыло. Глаза спазматически закрывались и открывались. Карадур прыгнул вперед. Точно гигантская кошка, он вскарабкался по чешуйчатому боку дракона и оказался за его огромной, похожей на купол головой. Блеснул кинжал, и его клинок по рукоять вошел в горло дракона.
Брызнула бледная кровь. Вырвав кинжал, Карадур нанес второй и третий удары. Рогатая обсидиановая голова дернулась в агонии. Длинное тело содрогнулось и рухнуло на землю. Солдаты едва успели отвести лошадей назад, спасаясь от ударов огромного хвоста.
Карадур соскочил на землю, держа копье наготове. Он ждал, собираясь продолжить схватку. Усеянный шипами хвост дракона несколько раз дернулся. Дрожь волной прошла по длинному телу. Затем шкура дракона треснула и распалась на две части, словно половинки кокона.
Огромный белый червь выбрался наружу, и воздух наполнился отвратительным зловонием. Червь бросился вперед, пытаясь нанести удар клыками, но Карадур встретил его ударом кулака, затянутого в латную рукавицу. Червь отпрянул, но затем его голова вновь метнулась вперед – на сей раз клыки оставили рваную рану на правом предплечье Карадура. По рукаву потекла алая кровь. Червь зашипел, как гадюка.
– Лучники, цельтесь, – негромко приказал Лоримир.
Сорок лучников натянули луки. Трехгранные наконечники засверкали на солнце. Герагин, стоявший рядом с Лоримиром, хрипло сказал:
– Капитан. Не делай этого.
– Ты позволишь ему умереть? – спросил Лоримир. Червь вновь бросился вперед. Карадур отступил.
Когда длинное тело червя вытянулось, лорд-дракон вонзил острое как бритва острие копья в мягкий живот, одновременно подняв копье над головой и вложив в удар всю свою силу. Копье проткнуло червя насквозь, и Карадур навалился на него всем весом. Яд потек по белым клыкам червя; он заметался, бессильно кусая воздух. Бледная кровь – такая же, как у дракона – хлынула из зияющей раны.
И тут блестящая оболочка червя стала сходить длинными прозрачными лентами. На месте червя появился пронзенный копьем светловолосый мужчина, стонущий от боли.
Карадур снял шлем. Его волосы пропитались потом. Лорд-дракон опустился на колени. Лицо Тенджиро было искажено болью. Он поднял ослабевшую руку и вцепился в древко копья.
– Каджи. Вытащи его.
– Если я это сделаю, ты умрешь, – ответил Карадур.
– Нет, я не умру. Он не даст мне умереть. Ты увидишь. Вытащи копье.
– Нет.
Искаженное болью лицо изменилось. Словно кувшин, в который налили воду, оно наполнилось злобой. Пустые нечеловеческие глаза уставились в лицо Карадура.
– Тогда проклинаю тебя, брат-дракон. Пусть твоя победа обратится в прах и пыль. – Он попытался дотянуться рукой до горла Карадура, – Ты никогда не будешь свободен от меня. Мой дух будет жить, будет следовать за тобой и приведет к гибели. Я обещаю.
– Твои угрозы пусты, Анкоку. Когда это тело умрет, ты уснешь.
И вновь послышался шепот Тенджиро Атани:
– Вытащи его. Вытащи копье.
– Нет. – Карадур прикоснулся ко лбу брата затянутыми в перчатку пальцами. – Тенджо, все могло быть иначе.
– Ты лжешь. Ты всегда меня ненавидел. Ты пытался убить меня в утробе матери. Карадур наклонился вперед.
– Скажи, где мой талисман.
Тенджиро Атани улыбнулся.
– Ах, вот ты о чем. Интересно, а можешь ты попросить меня, дорогой? Нет, не станешь. Талисман спрятан. Тебе никогда его не найти. Будь ты проклят, Каджи. Я должен был стать повелителем страны. Мне следовало быть Драконом. – Его тело изогнулось от боли. – О, как больно!
– Ты был драконом, – мягко сказал Карадур.
На злобном, измученном лице промелькнула умиротворенная улыбка. Карадур убрал руку. А потом они скорее почувствовали, чем услышали, глухой звук удара.
Башни Цитадели завибрировали, словно дым на ветру. Камни издали низкий глухой стон. Гортас и Шем куда-то исчезли. Солдаты, выстроившиеся у ворот замка, выглядели ошеломленными. Карадур вытащил копье из тела, встал, не выпуская копья, а потом метнул его во вражеских солдат. Они бросились бежать.
– Убейте их! – приказал лорд-дракон.
Сорок лучников выпустили стрелы. Враги падали один за другим. Земля, на которой стоял замок, дрожала; со стен посыпались камни, и воздух наполнился пылью. Решетка ворот заскрипела, завизжала, точно живое существо, и рухнула, железные пики глубоко вошли в землю.
Склонив голову, Карадур стоял у тела брата. К лорду-дракону подбежал Герагин.
– Милорд, – сказал он, – нужно уходить. Замок рушится.
Карадур не пошевелился.
– Я знаю. Но мы должны взять его с собой. Рухнула южная стена замка.
– У нас нет времени, – сказал Герагин. Карадур продолжал молчать, и воин положил руку ему на плечо. – Милорд, люди отойдут в безопасное место только вместе с вами.
Дракон медленно поднял голову. Казалось, он услышал какие-то слова. Восточная стена замка начала разваливаться. Карадур сделал шаг к своим солдатам. Под золотыми лучами солнца поплыли чистые и холодные звуки рожка. Отряд Атани отступал, а стены Черной Цитадели рушились прямо у них на глазах. Вооруженные мужчины вместе с другими, одетыми в грязное тряпье, разбегались во все стороны.
– Милорд, мы их пощадим? – спросил Герагин. Лорд-дракон покачал головой.
– Нет!
Финле, Орм и Эдраин начали выпускать одну стрелу за другой.
– Придержите стрелы! – неожиданно закричал Лоримир.
Огромный бородатый человек, одетый в темную кожу, кашляя, вышел из облака пыли. Он нес кого-то на руках. Вскоре он уже подходил к Карадуру. В желтых глазах Медведя светилась ярость.
Хъю расстелил на земле плащ. Макаллан убрал длинные волосы с бледного лица Соколицы, на котором выделялись разбитые губы. Правая глазница была пуста, остался лишь след от глубокого ожога.
– Я нашел ее в клетке, когда пытался добраться до чародея, – сказал Медведь.
Целитель осторожно ощупал правую руку и бок Соколицы. Она дернулась и застонала. Он осторожно повернул ее голову. Лучница поморщилась.
– Тебя били?
– Да.
– Ты можешь сказать, как давно это произошло?
– Точно не знаю. В клетке. – Левый глаз Соколицы открылся. – Чародей мертв?
– Да, – сказал Азил. – Его убил Дракон.
Соколица улыбнулась.
– Пить, – прошептала она. – Воды.
– Дайте ей воды, – приказал целитель. – Только немного.
Медведь осторожно приподнял голову Соколицы. К ним подошел Азил Аумсон, державший мех с водой двумя руками без перчаток. Он осторожно поднес мех к распухшим губам Соколицы, и она сделала несколько глотков.
– Сколько времени ты провел в клетке? – прошептала она.
– Три года.
Она закрыла глаз.
– Шем. Я видела его в замке. Он в безопасности?
– Прячется, – сказал певец. – Не беспокойся. Мы его найдем.
– Тебе лучше поменьше говорить, – заметил Макаллан. Карадур опустился на колени рядом с ним. – Правый локоть сломан, – пробормотал целитель. – А также рука и два ребра.
Лорд-дракон положил ладонь на здоровое плечо Соколицы.
– Кто сделал это с тобой, Охотница?
– Гортас.
Белый орел беззвучно спустился с небес и приземлился в пыль. Он склонил птичью голову набок, а потом превратился в волшебницу. Она стояла, опираясь на свой посох.
– Лоримир, выстави охрану вокруг замка, – приказал Карадур, поднимаясь на ноги. – Одни только боги знают, что здесь спрятано. Но если между камнями пробежит мышь, я хочу об этом знать.
– Здесь не может быть ничего живого, – с сомнением проговорил Лоримир.
Ветер нес пыль над развалинами замка. Оставался лишь шпиль, над которым развевался флаг.
– Тогда принесите мне тела Гортаса и ребенка.
– Мы обыщем развалины.
– Приступайте. Все, что найдут солдаты – пуговицы, старые башмаки, засохшие кости, – я хочу видеть все.
– И еще: скажите солдатам, чтобы были осторожны, – предупредила волшебница. – В этом месте живет древнее зло. Если они найдут какие-нибудь книги, их не следует открывать, а если увидят неразбившееся зеркало, пусть накроют его куском ткани, прежде чем к нему прикасаться.
– А если солдаты отыщут черную шкатулку, маленькую и холодную, – лорд-дракон показал размеры обеими руками, – ее вообще не следует трогать. Разъясните это нашим людям.
– Обязательно, – обещал Лоримир. Карадур посмотрел на Соколицу.
– Макаллан, что ты можешь для нее сделать?
– Перевязать ребра. Зафиксировать руку. Приложить целебную мазь к глазнице. Чтобы ослабить боль, я обычно даю опий, но боюсь, сейчас ей нельзя засыпать. Возможно, она получила серьезные ушибы головы. Кто-то должен постоянно находиться рядом.
– Я останусь с ней, – сказал Медведь.
– Нет, – неожиданно сказала Соколица. – Не хочу. Ты останься со мной. – Она схватила здоровой рукой рукав Азила Аумсона.
С громким треском обрушился шпиль замка. Воздух вновь наполнился, тучами пыли. Изящно, словно падающая веревка, башня плавно сложилась и рухнула на землю.
Наконец, когда пыль немного осела, Герагин и Орм вытащили тело Тенджиро Атани из сухой оболочки червя положили на носилки из наскоро сколоченных шестов и понесли к лагерю. Дракон, чьи подобные парусам крылья окостенели под солнечными лучами, остался лежать на том же месте.
По приказу Лоримира солдаты, разбившиеся на группы по три и четыре человека, начали обыскивать развалины замка. Солнце поднималось все выше в чистом голубом небе.
Через час к Карадуру, который сидел возле палатки целителя, подошел хромающий Маргейн.
– Милорд, мы дважды осмотрели развалины, но не нашли следов Гортаса и Шема. Ржавые кастрюли, жаровня, сломанный нож, деревянная миска – мы все сложили в кучу. Но черной шкатулки среди найденных вещей нет.
