Текст книги "Мне хочется сказки"

Автор книги: Элизабет Кейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Кейли Э. К33 Мне хочется сказки: Роман. – М.: Издательский Дом «Панорама», 2005. – 192 с. (Серия «Панорама романов о любви», 05-126)

Оригинал: Keily Elizabeth, 2005

ISBN 5-7024-1940-5

Мне хочется сказки

1

– Ричард! Только не говори мне, что ты еще даже не вставал! – громко воскликнула пораженная Эстель. Она распахнула шторы, и в комнату ворвался яркий свет полуденного солнца.

– Я уже проклял тот день, когда дал тебе ключи от моей квартиры, – проворчал Ричард. – Доброе утро, милая.

– Доброе утро! Только уже давно не утро, дело движется к обеду! – возмутилась Эстель.

– Кто когда просыпается, у того тогда и утро, – парировал Ричард.

– Ты будешь вставать или мне тебе помочь? – хитро прищурившись, спросила она.

– Буду! – Он быстро вскочил с кровати.

– Откуда такая поспешность? – весело поинтересовалась Эстель.

– В прошлый раз ты меня подняла с кровати с помощью струи ледяной воды. Очень не хочется испытать это ощущение снова.

Они весело рассмеялись.

– Когда мы будем жить вместе, ты быстро научишься вставать вовремя, – мечтательно произнесла она.

– Я прямо трепещу в ожидании этого дня, – себе под нос, так, чтобы она его не услышала, пробормотал Ричард.

– Ты что-то сказал? – поинтересовалась она.

– Да. Я требую, чтобы ты меня поцеловала.

– Это за какие такие заслуги? – Эстель нежно обвила его шею руками.

Они были примерно одного роста, и поэтому она могла смотреть ему прямо в глаза, читая на его лице как по книге. Хотя сейчас и без того было понятно, чего от нее хочет Ричард.

– А если я тебя не только поцелую? – загадочным шепотом, который так возбуждал Ричарда, поинтересовалась Эстель.

Ее губы призывно приоткрылись навстречу ему.

– Тогда я буду самым счастливым мужчиной на свете.

Через полчаса они без сил лежали, тесно прижавшись друг к другу. Ричард ласкал пальцами шелковые пряди каштановых волос Эстель. Она прижалась щекой к его щеке. Ее длинные тонкие пальцы рисовали какие-то цветы и травы на его щеках.

– Иногда мне даже нравится твоя щетина. – Она тихо рассмеялась. – Но только когда рядом больше никого нет!

– Я так сексуален небритый, что ты даже не можешь и мысли допустить, что рядом с моей щетиной появится другая женщина?

– Нет, я не настолько ревнива! Я не могу допустить, чтобы ты появился рядом с кем-то, когда у тебя небритое лицо.

– Утро начинается с курса хороших манер? – резко поинтересовался Ричард.

– Нет, твое утро началось с моей любви. А вот день неплохо бы начать с бритья.

Ричард отстранился от нее и резко встал. Не говоря ни слова, он пошел в ванную.

– И не надо на меня сердиться! – крикнула ему вдогонку Эстель, пытаясь как-то смягчить его обиду. – Мы же идем сегодня в гости к маме!

– Да?! – Ричард остановился на полпути. – И во сколько состоится торжественный прием?

– В пять часов пополудни.

– Интересно, а почему я об этом узнаю в двенадцать?

– Потому что много спишь.

– Эстель, о том, что мы сегодня идем знакомиться с твоей родней, я должен был узнать как минимум за два, а лучше за три дня. Чтобы подготовиться. Морально.

– Но, милый, к чему готовиться?!

– К смотринам, которые мне устроят богатеи Уэлчи.

– Прекрати! – Эстель недовольно поморщилась. – К тому же из родных у меня только мама. А она не из тех, кто устраивает, как ты выразился, смотрины. Мне кажется, что у тебя какой-то странный пунктик. Да, моя семья богата, ну и что с того?

– Только то, что я простой парень. Я не знаю, какую вилку когда брать и что говорить при встрече. А еще то, что я не пара для таких, как ты.

– Что ты хочешь этим сказать? – Эстель сердито прищурилась. Ричард почувствовал, что он сказал лишнее, но останавливаться не собирался.

– По поводу денежек твоей семьи, моей простоты или вилки? – ядовито поинтересовался он.

– По поводу таких, как я. Объясни, что со мной не так.

– Ну... например, ты уверена, что все в этой жизни для тебя.

– Я что-то тебя не понимаю. Если уж начал, говори прямо.

– То, что денежки твоей семьи проложили тебе прямую дорожку в этой жизни. Все, чего мне приходилось добиваться тяжелым трудом, тебе приносили на блюдечке. А что же забыли про жениха? Какой недосмотр!

– Прекрати паясничать! – Эстель вскочила с кровати и принялась судорожно одеваться. – Мне никто никогда ничего не приносил, как ты выразился, на блюдечке. Я тоже всего добивалась сама. И кому, как не тебе, это знать! Или ты забыл, кто был одной из лучших студенток потока, когда мы учились на втором курсе?! Кто тогда был делегирован на конгресс в Риме?! – Руки Эстель дрожали, когда она застегивала блузку.

– А разве репутация твоей семьи, точнее ее счета в банке, не поспособствовала тому, что на тебя с восторгом смотрели все преподаватели?

– А мне казалось, что ты мною гордишься... – растерянно произнесла Эстель. – Ты дурак, Ричард. И если боишься идти знакомиться с моей матерью, это твои проблемы. А я жить с трусом не собираюсь.

– Я не боюсь, – упрямо сказал он.

– Да? А тогда почему ты тут мне наговорил черт-те что?

– Потому что должен же был я тебе когда-то сказать все то, что у меня накипело в душе.

– Я думала, ты лучше всех знаешь, что ни один педагог не помог мне на экзамене. Ни разу мне не простили невыполненного домашнего задания. Как ты можешь говорить такие вещи?

– Прости, Эстель. – Он прислонился к дверному косяку и несколько раз провел руками по лицу. – Я действительно не имею никакого права тебе что-то говорить. Тем более будто ты ничего не стоишь. А я горжусь только тем, что добился тебя.

Она отвернулась к окну.

– Ты сделал мне больно.

– Прости, – тихо сказал Ричард. – Конечно, я пойду.

– Вот и хорошо. Не надо приходить ровно в пять, все равно все опоздают. Да и, я думаю, ты будешь чувствовать себя комфортнее, если вокруг будет много людей.

– Спасибо, милая, ты просто чудо. – Он поцеловал Эстель в нос.

– Хорошо. Давай я тебе объясню, как туда лучше проехать. Знаешь, где находится улица Ломбард?

– Кто же не знает самую кривую улицу города в самом дорогом квартале Сан-Франциско!

– Рич! – возмущенно воскликнула Эстель.

– Извини. Продолжай, пожалуйста.

– Так вот, наш дом номер двадцать восемь. Он из красного кирпича, а по ограде вьется плющ. Но машину придется оставить внизу. К нам не заехать.

– И мой скромный «фордик» восемьдесят третьего года выпуска наверняка затеряется там среди роскошных многоместных лимузинов...

– Я буду встречать гостей вместе с мамой, так что ты меня найдешь сразу.

Эстель решила не обращать внимания на комментарии Ричарда. Она прекрасно понимала, что это просто защитная реакция мальчишки, только-только вылезшего из нищеты.

– Кстати, Рич, у тебя есть костюм и галстук?

– Только не говори, что туда все приходят застегнутыми на все пуговицы! – взмолился он.

– Но это же званый ужин, – пожала плечами Эстель, мило ему улыбаясь, как будто объясняла маленькому ребенку прописные истины.

– Ради этой улыбки я готов на все. А вечеринка действительно обещает быть скучной.

– Ричард, это просто день рождения, и ничего больше. Познакомишься с моей мамой, я тебя представлю некоторым друзьям, и мы улизнем оттуда. Обещаю.

– Хорошо, – обреченно вздохнул он.

– Так у тебя есть костюм?

– Да. Он тебе очень понравится.

– А какого он цвета?

– Зачем тебе это знать?

– Чтобы одеться соответствующе. Это же первый наш выход в свет. И если ты будешь в синем, а я в красном, это будет отвратительно выглядеть.

– Костюм коричневого цвета. В основном, – тихо добавил он.

– Что значит – в основном? – с подозрением в голосе спросила Эстель.

– Ну есть же еще рубашка и галстук! – быстро нашелся Ричард.

– Мне пора бежать. Рич, не подведи меня, – попросила она.

– А когда я тебя подводил?

Эстель предпочла сделать вид, что не заметила вопроса. Ей не хотелось заводить новый бесконечный спор, особенно сейчас.

– В половине шестого я буду тебя ждать, – напомнила она.

– Я приду. Готов поспорить, мое присутствие тебя развеселит.

– Мне всегда хорошо, когда ты рядом! – Эстель поцеловала его.

– Вот это мне по вкусу! – воскликнул он и принялся осыпать ее поцелуями.

Она медленно отступала к входной двери. Наконец дверная ручка уперлась ей в спину.

– Рич, ручка давит мне в позвоночник, – успела сказать она в перерыве между поцелуями.

– Я ее откручу, – пообещал он.

– Ну все-все, мне пора. У нас с тобой вся ночь впереди. – Эстель удалось высвободиться из его объятий и выскользнуть на лестничную клетку. – До вечера! – Она послала Ричарду воздушный поцелуй.

– До вечера, – повторил он и, закрыв за ней дверь, добавил: – Я готов на все ради тебя. А ради твоего счастья...

Эстель заметно нервничала, стоя рядом с матерью. Сара с неодобрением посмотрела на дочь. Она прекрасно понимала ее волнение: Ричард опаздывал уже на полчаса. Но зачем же открыто демонстрировать всем, что ты волнуешься!

– Милая, прекрати дергаться, пожалуйста, – сказала она.

– Прости мама, что ты сказала? – переспросила Эстель.

– Прекрати дергаться, – повторила она. – Никуда не денется твой дорогой Ричард.

– О нет! Он может попасть в самую нелепую ситуацию. Уж я-то его знаю!

– Я вот до сих пор удивляюсь, как он столько времени умудрялся не попасться мне на глаза. Хотя, должна признать, я не подхожу под понятие «нелепая ситуация». – Сара улыбнулась.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась Эстель.

– Только то, что вы встречаетесь вот уже шесть лет, а я еще с ним не знакома.

– Он очень стеснительный.

– Ценное качество, особенно для практикующего юриста, – усмехнулась Сара.

– Он тебе понравится, обещаю.

– Я верю тебе, девочка, но мне уже не нравится то, что он так сильно опаздывает.

– Мало ли что могло случиться, а вообще-то он очень пунктуален, – пожала плечами Эстель.

– О! Уже подъехали Эдмондсы. А раз они тут, значит, больше никого не будет. Ты же знаешь, что они почему-то всегда приезжают последними. Милая, постарайся хотя бы улыбаться. Ради моего дня рождения. Я уж не требую от тебя слов приветствия. И не беспокойся так, просто твой Ричард еще не знает про Эдмондсов. – Сара попробовала подбодрить дочь.

– Хорошо, мам. – Эстель улыбнулась матери, но ту уже отвлекли прибывшие гости.

Пока Сара обменивалась любезностями с прибывшей четой, Эстель пыталась высмотреть знакомую машину Ричарда. Но на дороге, ведущей к дому, было пусто. Она вздохнула и, увлекаемая матерью, вошла в дом.

Прием был в разгаре. Эстель уже устала от слишком назойливого внимания отпрысков богатых семейств Сан-Франциско. Она была со всеми одинаково вежлива, но никого не выделяла. И так было всегда. Еще до встречи с Ричардом. Она не помнила того времени, когда их с матерью отказывались принимать почти во всех домах. И все из-за того, что Сара не захотела рассказать отцу, известному всей округе своим бешеным нравом, от кого родится ее ребенок. Слишком много лет они были изгоями, чтобы сейчас Эстель могла поверить этим улыбкам. Только влияние дедушки, который души не чаял в единственной внучке, заставило соседей по-другому отнестись к мисс Саре Уэлч и ее дочери.

И вот сейчас Эстель через силу улыбалась людям, для которых она была бы полным нулем, если бы не являлась наследницей всех капиталов покойного деда.

Уже несколько минут Эстель раздумывала над тем, не симулировать ли ей приступ мигрени, чтобы скрыться из дома матери. Когда она уже было решилась на этот шаг, в другом конце огромного холла послышались удивленные возгласы. Сердце Эстель сжалось в тревожном предчувствии.

Через живой коридор к ней пробирался человек, одетый в костюм гориллы. Он явно стремился к Эстель. Сара тоже заметила чудовище и цель его передвижения. Она подошла и встала рядом с дочерью, готовая оказать ей любую помощь или просто поддержку.

Горилла подошла к женщинам и низко поклонилась. В лапе был зажат огромный букет слегка увядших и помятых хризантем.

– Я всегда думал, что Эстель идеал женской красоты, но только сейчас понял, что у моего идеала есть прообраз, – услышала Эстель из-под маски до боли знакомый голос.

До этой минуты она надеялась, что это шутка кого-то постороннего. Ужасно неудачная шутка. Пока она пыталась собраться с мыслями, Сара взяла инициативу в свои руки. Она приняла букет и поблагодарила гориллу:

– Благодарю вас. Уже давно не слышала таких очаровательных комплиментов. Эстель, познакомь нас, пожалуйста.

– Мама, это Ричард Фейрлемб. Ричард, это моя мама, Сара Уэлч.

– Очень приятно, миссис Уэлч. – Ричард стянул с головы маску и наклонился к руке Сары.

– Мисс Уэлч, – напряженным голосом поправила та.

В неожиданно образовавшейся тишине ее слова прозвучали слишком громко. Все приглашенные с интересом смотрели в их сторону, ожидая, чем закончится это представление.

– О! – удивленно произнес Ричард. Но тут же осекся и покраснел. – Э... Я хотел бы попросить у присутствующих прощения за опоздание, – продолжил он.

– Что же тебя задержало? – Эстель была натянута как струна.

Ричарду показалось, что, если сейчас он ответит неверно, она порвется. О последствиях он даже думать боялся.

– Не хотел портить сюрприз тем, кто придет после меня.

– С этим ты справился! – довольно язвительно сказала Эстель.

Боясь, что молодые люди устроят отвратительную сцену, которая после выходки Ричарда была бы уж совершенно некстати, Сара поспешила вмешаться:

– Я так давно мечтала познакомиться с вами, Ричард. Что же вы до сих пор не приезжали к нам?

– Да, знаете ли, дела... – попробовал он уйти от неприятного вопроса.

– А чем вы занимаетесь? – Сара предприняла еще одну попытку поддержать разговор.

– Я изображаю разных мультипликационных персонажей на детских праздниках, – выпалил Ричард и только потом увидел в глазах Эстель ужас. Он понял, что вновь сделал что-то не то.

– Наверное, очень интересная работа? – неуверенно спросила у него Сара.

– Мне она очень нравится. Тут ведь что главное, мисс? Правильно, подход к детям. А если у вас, предположим, нет никакого подхода... – начал было объяснять Ричард, но тут же заметил, что его речь все больше становится похожей на речь отца, фермера из одной далекой деревушки в Северной Дакоте. Ему казалось, что он избавился от этого еще при поступлении в университет. Но сильное волнение с головой выдало его происхождение.

– Это просто замечательно, – вступила в разговор Эстель, – но нам пора ехать. До свидания, мама.

Сара поняла, что дочь просто больше не может находиться под пристальными взглядами полусотни людей, которые с огромным интересом наблюдают за ее позором.

– Я бы просила тебя, моя дорогая, остаться со мной. А раз Ричарду так уж необходимо ехать... Мы его проводим. – Сара решила пройтись с ними хотя бы до машины. Во-первых, для того, чтобы Эстель сразу же не набросилась на Ричарда с кулаками, а во-вторых, чтобы самой немного передохнуть.

Ричард продолжал стоять, тревожно озираясь по сторонам. Ему очень не нравилось, что все так странно смотрят на него и на его девушку.

– Но ведь я только что приехал, Эстель. Разве мисс Уэлч не обидится, если я сейчас уйду? – с невинным видом спросил он.

Этот его вид еще больше рассердил Эстель.

Сара вновь поспешила вмешаться.

– Думаю, это не последний праздник, на котором мы можем встретиться, раз уж у Ричарда так много дел! – не слишком оптимистично сказала Сара.

– Знаешь ли, тут очень душно, – проговорила Эстель, крепко цепляясь за его рукав. – Мне хочется на свежий воздух.

Но Ричард категорически не понимал, что от него требуется.

– Я могу составить тебе компанию, а потом мы вернемся и продолжим веселиться. Я знаю массу интересных конкурсов. Можно, например, передавать друг другу яблоко, но только держать его надо не руками, а ртом. А еще, если тут, конечно, нет маленьких детей... – Он не успел договорить, когда почувствовал, как в него с другой стороны вцепилась Сара и обе женщины тащат его к выходу.

– Как-нибудь в следующий раз, – с деланным весельем сказала Сара. – Прошу нас простить. Но мы покинем вас на несколько минут, обратилась она к гостям, которые наблюдали за этой сценой с неослабевающим вниманием.

Через вновь образованный живой коридор они поспешили к выходу. Уже почти у дверей Сара услышала, как кто-то сказал:

– Ну что вы! Одна мисс Уэлч чего стоит, а когда их две!

– Вы правы, я не удивлюсь, если Эстель тоже не будет знать, от кого у нее ребенок.

Ричард непонимающе посмотрел сначала на Сару, а потом на Эстель. Она никогда не рассказывала ему историю своей семьи. И вот теперь узнать такие шокирующие подробности о вроде бы благополучной во всех отношениях Эстель. Это было слишком для одного вечера!

– Мисс Уэлч, что они имеют в виду? – поинтересовался Ричард.

– Вы о чем? – Сара сделала вид, что не понимает смысл его вопроса.

– О том, что сказали эти две женщины – будто вы не знаете, кто отец Эстель.

– Не беспокойтесь, уж это-то я точно знаю, – довольно резко ответила Сара.

– Но... – начал было он, но Эстель больно ткнула его кулаком в бок.

– Ричард, по-моему, у нас с тобой есть что обсудить помимо прошлого моей матери, – остановила его она.

Они вышли на крыльцо дома. Стояла жаркая августовская ночь. Сара и Эстель тяжело дышали, будто только что сплавали через пролив к Беркли.

– Никогда, слышишь, Эстель, никогда я не стану терпеть то, что пережила, вынашивая тебя.

– Прости, мам, – тихо ответила она.

– Мне кажется, я что-то не то сделал? – робко спросил Ричард.

– Удивительная прозорливость, молодой человек, – зло ответила ему Сара.

– Я бы хотел объяснить...

– Ничего не нужно объяснять. Сейчас вы сядете в свою машину и поедете к себе домой. А мы с Эстель останемся расхлебывать то, что вы тут заварили.

– Эстель, – попробовал он найти поддержку у подружки.

– Ричард, я к тебе сегодня приеду. Но позже. Нам надо будет серьезно поговорить, – резко ответила она. – До встречи.

– Но я же... – Ричард вновь попытался оправдаться, но встретил лишь ледяное молчание.

– Поезжай домой, Ричард, – после затянувшейся паузы повторила Эстель.

Он развернулся и, опустив плечи, пошел к машине.

Женщины дождались, пока он выехал за ворота. Потом Сара несколько раз глубоко вздохнула.

– Эстель, я сейчас вернусь в дом. Ты придешь через пять минут. Не раньше. Поняла?

– Да, мама.

– Отлично. А потом, когда все наконец-то разойдутся, мы с тобой спокойно поговорим.

Эстель кивнула. Сара ободряюще похлопала ее по плечу и поспешила в дом. Что бы ни случилось, прием должен закончится как подобает.

Эстель стояла на крыльце, вдыхая теплый и влажный воздух позднего лета. Ей ужасно не хотелось возвращаться домой. Вновь видеть эти отвратительные лица, полные не слишком тщательно скрываемого торжества.

Может быть, Рич так испугался, что решил спрятаться за маской гориллы? Не надо было тащить его сюда. Здесь ему не место. Это я виновата, что мамин праздник оказался испорченным, подумала она. Но тут же возразила себе. Глупости. Если бы ему не стукнуло в голову так идиотски нарядиться, все было бы нормально. Ричард прекрасно вписывается в любую компанию. Уж я-то знаю. Он специально это сделал, чтобы доказать мне, что, когда я пытаюсь его контролировать, у меня в итоге ничего путного не получается. Как он мог так со мной поступить?!

Эстель огорченно покачала головой. Надо возвращаться, хотя бы ради матери. Она передернула плечами и вошла в дом.

В почему-то темном холле Эстель не сразу сориентировалась, куда ей идти. Она уже давно не жила в этом большом доме, да и когда жила, ту часть, которая предназначалась для парадных приемов, посещала крайне редко. А сейчас она предпочитала уютную квартирку поближе к работе.

Неожиданно на своем затылке Эстель ощутила чье-то тяжелое дыхание.

– Привет, крошка, вот уж не думал, что тебе нравятся такие волосатые мужланы.

– Привет, Эд. Я была бы тебе благодарна, если бы ты перестал дышать мне в ухо как паровоз.

Эстель чувствовала его руки на своих плечах. Она знала, что, если сейчас попытается высвободиться из его объятий, на ее нежной коже останутся следы от пальцев. А ей только этого не хватало.

Эд развернул ее и прижал к стене, навалившись всем телом.

Не думала, что стена так близко, поразилась Эстель.

Эд начал приставать к ней еще до того, как она пошла учиться в университет. Но Эстель давно подозревала, что его постепенно нищающую семейку интересует не она, а ее наследство. А так как все знали, что старый Уэлч, пока еще был жив, согласился бы на любую кандидатуру, лишь бы его внучке было хорошо, даже прыщавый Эд, отягощенный наследственным алкоголизмом и страстью к игре, мог рассчитывать на согласие старика. Но Эстель терпеть не могла Эда, а после того что он выкинул, когда она ездила в Рим, и подавно... Да его вообще убить было мало!

– Что тебе надо? – как можно спокойнее спросила она.

– Почему ты спишь с ним, а не со мной? Тебе нравятся такие... – он начал подбирать подходящее слово, – обезьяны. Тебе нравится, когда тебя крепко держат волосатые руки гориллы?

– Странные эротические фантазии, Эд, – ледяным голосом ответила Эстель. – Это алкоголь или наркотики?

– Почему эта обезьяна, это посмешище, а не я?!

– Хотя бы потому, что у него в штанах есть то, что у тебя не выросло. А у тебя будет сейчас глазунья с сосиской, если ты меня не отпустишь.

– Ты мне угрожаешь, сучка?!

Эстель изо всех сил ударила его коленкой в пах. От острой боли Эд согнулся почти пополам.

– Нет, просто предупреждала. Можешь не подходить ко мне прощаться. Пока, Эд.

Ей хотелось, чтобы этот отвратительный тип начал ее преследовать, хватать за руки, чтобы она могла вцепиться ногтями ему в лицо, разодрать его до крови, вырвать все волосы на его голове. Но давний претендент на ее наследство предпочел тихо поскуливать в темном углу холла.

Значит, придется все же Ричарду пострадать сегодня. Ну и поделом, решила она, распахивая двери в гостиную.

2

Эд действительно не подошел к ней попрощаться. Что, впрочем, ни в коей мере не обеспокоило Эстель. Но и не обрадовало. Она видела, как на нее смотрит мать, а гнева Сары она боялась больше всего на свете. Когда был жив дедушка, он мог укротить свою дочь и часто заступался за внучку. А кто теперь может ее спасти?

– Ты не знаешь, почему Эд не подошел попрощаться? – с плохо скрываемым подозрением в голосе спросила Сара дочь. Она уже давно заметила, что молодой человек совсем не против завязать отношения с ее дочерью. Эд Сару вполне устраивал, а вот почему Эстель не хотела даже слышать его имени, она не понимала, но, как женщина, могла догадываться. Ведь сердцу не прикажешь. И все же она постоянно боялась, что ее дочь выкинет что-нибудь этакое, что навсегда испортит ее отношения с Эдом.

– Мне кажется, у него надолго отпадет желание общаться с противоположным полом, – пожала Эстель плечами. Вот об этом инциденте матери совершенно знать не нужно. Хватит и того, что натворил Ричард.

– Эстель, ты вновь что-то от меня скрываешь. – Сара явно о чем-то догадывалась, а теперь обвиняла свою дочь в новом нарушении правил.

– Мам, давай поговорим обо всем потом. Когда гости разъедутся.

– Думаю, мы так и поступим.

Эстель передернула плечами от того холода, которым ее обдало презрение матери. Уж что-что, а показать свое отношение к происходящим событиям или человеку Сара умела, как никто другой.

Когда за последним гостем закрылась дверь, она повернулась к дочери и пристально посмотрела на нее.

– Ты заметила, что никто не сказал о моем вечере, будто он был восхитительным, очаровательным?

– Ну и что? Мне показалось, что все... э-э-э... – Эстель не сразу подобрала нужное выражение, – надолго его запомнят. Это ведь тоже неплохо.

Вместо ответа Сара бросила на нее еще один полный ледяного презрения взгляд, молча развернулась и пошла в кабинет. Эстель поняла, что ей сейчас придется туго. В те редкие дни, когда дедушка ее за что-то отчитывал, он всегда приглашал внучку в свой кабинет. После его смерти Сара переняла эту привычку. И чем старше становилась мать, тем больше она напоминала Эстель деда, особенно когда сердилась. А вот это Эстель совсем не нравилось. Ей не хотелось ссориться с матерью. Она прекрасно понимала, что эта ссора может стать последним разговором в их жизни. Уж слишком они обе были похожи на «бешеного старика Уэлча», как о нем говорили многие, кто хорошо знал его.

– Я в растерянности, – начала Сара. – Как ты могла?!

– Но... что я такого сделала?!

– Ты привела к нам человека, который совершенно не подозревает о том, как надо себя вести в обществе. Этим ты разрушила все, что я так тщательно, по крупицам, собирала все эти долгие годы. Ты разрушила честное и чистое имя Уэлч!

– А тебе не кажется, что уже одно мое существование бросило пятно на так тщательно охраняемое тобою имя? – зло поинтересовалась Эстель.

– Если ты хочешь сделать мне больно, чтобы отвести от себя мой гнев, зря стараешься. Все равно нам придется решить, как мы будем жить после того, что сегодня произошло. И запомни, Эстель, я уже сполна расплатилась за свою ошибку.

– Значит, ты считаешь меня ошибкой?

– Судя по тому, что у меня в итоге получилось, да.

– Очень мило. Кажется, мне тоже не помешает выпить, если родная мать говорит, что сожалеет о моем рождении.

– Прекрати! – крикнула Сара. Она несколько секунд молчала, пытаясь успокоиться. – Если ты настолько глупа, что не понимаешь, о чем я говорю, неудивительно, почему к тебе липнут одни недоумки.

– Я бы тоже просила тебя, мама, выбирать выражения. Ричард не недоумок. Просто он...

– Что он? Просто тупица?

Эстель почувствовала, что мать готова взорваться. Но уже не могла остановиться.

– Нет, он не тупица. Просто он очень боялся того, что должно было произойти. Он боялся встречи и с тобой, и с этой толпой чванливых баранов.

– Значит, люди, с которыми мы жили рядом столько лет, с которыми дружили, для тебя всего лишь чванливые бараны?! А я кто? Овца?!

– Не говори так, пожалуйста. Я всегда считала, что ты тоже не слишком высокого мнения о тех, кто нас окружает. И вообще, я не понимаю, зачем ты столько лет с маниакальным упорством билась за то, чтобы нас приняли в этом обществе.

– Я хотела, чтобы ты росла в той среде, в который была рождена. Чтобы ты получила соответствующее воспитание. Чтобы не думала, с кем твой ребенок будет играть, когда подрастет. Чтобы не мучилась тем, где тебе найти хорошего, умного и богатого мужа. Я не хотела, чтобы ты повторила мою ошибку, Эстель.

– Не бойся. Я записываю, с кем сплю.

Сара на несколько мгновений окаменела. Она смотрела на дочь, ужас и ненависть читались в ее глазах. Она резко поднялась с места и подошла к Эстель. Девушка сидела в кресле, гордо выпрямив спину. Сара замахнулась и ударила ее по щеке.

– Думай, что говоришь матери, – сказала она.

От неожиданности Эстель сжалась в комочек. Никогда до этого ни Сара, ни дед не поднимали на нее руку. Эстель поняла, что на этот раз она действительно перешла черту, на краю которой так часто балансировала.

– Очень бы хотелось, чтобы ты меня познакомила еще с кем-то, кто кувыркается с тобой в постели. Может быть, среди них найдется кто-то достойнее Ричарда. Хотя, судя по тому, что себе позволяешь, ты уже давно забыла, что значит встречаться с порядочным мужчиной. Все твои любовники надевают костюмы горилл или есть другие варианты? – Сара отвернулась к окну, за которым уже стояла непроглядная ночь.

Эстель поняла, что мать пытается скрыть слезы разочарования и обиды. Она встала с кресла, подошла к ней, обняла ее за плечи и тихо сказала:

– Прости, мама, я не хотела тебе говорить все эти гадости. Просто... В общем, не знаю, зачем я это сделала.

– Я тоже не знаю, зачем ты это сделала. Мне казалось, мы понимаем друг друга, – сердито ответила Сара. – И была бы тебе благодарна, если бы ты объяснила мне причину своего поведения. Можешь попытаться объяснить и поступок своего Ричарда.

– Я... Мне так не хотелось, чтобы ты на него злилась. Мне кажется, что если ты будешь сердиться на него, то и на меня тоже. Мы ведь одно целое.

– Я понимаю, что такое любовь, но все же... Зачем он напялил этот идиотский костюм!

– Понимаешь, он очень боялся. Он ведь из фермерской семьи. В большом городе совсем недавно, а тут еще мы со своими раутами, приемами... К тому же я ему сказала, что будет ужасно скучно. Я надеялась заставить его прийти хотя бы для того, чтобы поддержать меня. Он ведь очень любит меня, я это точно знаю.

– И его поддержка выразилась в том, что он выставил тебя в дурацком свете перед всеми?

– Нет, в том, что он, во-первых, пришел, а во-вторых, попытался сделать вечеринку не такой скучной. Мам, это все ради меня.

– Это очень мило, Эстель, но, может быть, было бы лучше, если бы он ради тебя взялся за ум?

– Мам, он обязательно станет серьезным и ответственным. Я в нем уверена, просто дай ему наиграться.

– Ох, Эстель, как бы ты не намучилась с его играми. – Сара обреченно покачала головой. Она прекрасно понимала, как сложно будет ее обычно спокойной и уравновешенной дочери рядом с человеком, который в двадцать восемь лет играет в детских шоу.

– Ладно, – наконец произнесла она, – я думаю, что смогу уладить эту проблему. Вот только, Эстель, я прошу тебя дать мне слово, что такое больше не повторится.

– Но я ведь не Ричард!

– Но вы же одно целое, – иронично усмехнулась Сара.

– Хорошо, мам. – Эстель улыбнулась. – Я обещаю, что Ричард, когда он будет рядом со мной, ничего подобного больше не сделает. Большего я пообещать не могу.

– Вот и хорошо, мне хватит и этого, – с облегчением произнесла Сара. – Останешься у меня ночевать?

– Нет. Мне еще надо поговорить с ним.

– Ты абсолютно уверена, что хочешь этого? Разговор с Ричардом будет нелегким.

– Я знаю, но должна же я убедить его больше так не поступать. И, в конце концов, должен же он когда-то повзрослеть!

– Не тебе, Эстель, решать, когда он станет взрослым. Это должен определить только сам Ричард.

– Но разве я не могу помочь ему? – Эстель поцеловала мать и выпорхнула за дверь. Она была рада, что уладила вопрос с Сарой. А уж с Ричардом она разберется как-нибудь. Он так сильно любит ее, что готов на все, даже повзрослеть раньше времени. Хотя, как же раньше времени, если ему уже двадцать восемь?

– Никогда не видела, чтобы женщина изменила мужчину и не осталась у разбитого корыта. – Сара недовольно покачала головой. Она бы очень хотела предостеречь свою дочь, но прекрасно понимала, что Эстель не послушается ее.

Девочка уверена, что может, если у нее возникнет таковое желание, перевернуть весь мир. Я не смогу переубедить ее, что даже одного человека ей не по силам изменить. Да и никто этого не может. Уж я-то знаю.

Ричард метался по своей квартире как дикий зверь, запертый в клетке. Он понял, что вел себя совсем не так, как того ожидала Эстель. А ведь на всех вечеринках его костюм гориллы воспринимали с восторгом. Что же случилось на этот раз? Где он допустил ошибку?