Текст книги "Ловушка для дикого сердца"

Автор книги: Элизабет Хой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Глава 14

Остаток вечера она провела, играя в шахматы с дедом. Он был сильным противником, и ей все время приходилось думать, чтобы с позором не проиграть ему.

Утром она решила сходить в порт и попрощаться с братьями Тумулти, так как ей не хотелось, чтобы миссис Тумулти сочла ее невежливой. Ведь вчера Эйлин так и не пришла к ним в гости.

Перед уходом она заглянула на кухню к Энни, чтобы узнать, не нужно ли ей что-нибудь купить в магазине у Келлеханов. За рабочим столом сидела Нора Рейли и пила чай, ее лицо выглядело бледным и заплаканным.

– Я зашла попрощаться, мисс Эйлин, – объяснила она. – Я уезжаю на той же лодке, на которой едут и братья Тумулти. Мне нужно возвращаться в Лондон на работу.

– Но ведь ты, наверное, скоро вернешься. Тебя дома будут ждать, – многозначительно проговорила Эйлин.

Нора покачала головой:

– Нет, мисс Эйлин. Ничто не заставит меня вернуться назад. У меня здесь только мать, да и ее я собираюсь забрать отсюда. Скоро я получу место районной медицинской сестры, и тогда у меня будет свой маленький домик.

– Ну разве это не здорово! – громко воскликнула Энни, но в ее голосе не слышалось энтузиазма. – Бедняжка! – тихо добавила Энни, когда дверь за Норой закрылась, и пояснила: – Она очень переживает!

– Они с Джонни все равно не смогут пожениться. Что их ждет на этом острове? Нора хочет работать медсестрой, и кто может обвинить ее в том, что она ищет лучшей жизни для себя? Мы только что говорили с ней об этом. Они уже не раз обсуждали все это с Джонни, но так и не пришли к какому-нибудь решению. Если Джонни сможет сохранить свои деньги и поехать в Корк или Голуэй и там найти работу в какой-нибудь крупной рыболовецкой компании, то тогда она попыталась бы устроиться медицинской сестрой недалеко от него. Тогда они, возможно, смогли бы пожениться. Но Джонни связан по рукам и ногам заботой о своей матери. Он никуда не поедет без нее, а она уже не в том возрасте, чтобы трогаться с места.

– Но ей все равно придется куда-нибудь переезжать, если мистер О'Финнерти приведет в исполнение свой план о переселении жителей острова на материк.

– Именно об этом и я ей говорила. – Энни одобрительно кивнула. – Это у них единственная надежда.

Бедняжки!

Эйлин думала о своем разговоре с Энни, глядя на качающуюся на волнах лодку. В этой сцене было что-то волнующее, от чего щемило в груди и на глаза наворачивались слезы. Здесь, рядом с Эйлин, собралась толпа бедно одетых людей, которые пришли проводить братьев Тумулти и Нору Рейли. Брайан и Шамус стояли на палубе, два молодых гиганта со спокойными лицами. Чуть дальше на одной из бочек сидела Нора Рейли, а рядом с ней – Джонни. Он хотел оставаться с ней до самой последней минуты, хотя раньше никогда не показывал своего отношения к этой девушке на публике.

Затем Эйлин увидела бегущих по дороге Дерена и Теда Рейли, который нес в руках портативную камеру.

– Собираются сделать еще несколько кадров к тому, что отсняли прошлой ночью, – объяснил Бартли Келлехан. Только что он погрузил на лодку пустые пивные бочки и теперь, увидев Эйлин, решил немного поболтать с ней. Жители всего острова уже знали о том, что Эйлин не пришла вчера к Тумулти на прощальную вечеринку. И причина, по которой девушка отказалась прийти туда, тоже ни для кого не являлась секретом. Будучи большим охотником до всяких шуток и проказ, Бартли Келлехан собрался немного подразнить Эйлин и подлить масла в огонь.

– Вечер вчера удался на славу, – бодро проговорил он. – Старики Тумулти были вне себя от радости и остались весьма довольны тем, что мистер Дерен организовал такой пышный праздник. Он истратил не один фунт на покупку табака, чая, бутербродов с ветчиной и всяких там пирожных для детей. О, он очень щедрый человек!

– Танцы были? – с некоторым раздражением спросила она, озадаченная таким поворотом событий.

– Нет, этого не было. Все прошло тихо, мирно, только Макдара спел пару песен. Когда он затянул «Старый дом» и дошел до того места, где говорится о детях, покинувших родительский дом и навсегда забывших дорогу назад, то все, естественно, немного всплакнули. А старая Мэгги уткнулась в свой передник и принялась рыдать, как на поминках.

– И мистер Дерен, без сомнения, запечатлел все это на пленку! – зло прокомментировала Эйлин.

В это время Дерен уже успел установить камеру на берегу и начал снимать группу людей в готовящейся к отплытию почтовой лодке. Присутствия Эйлин он, казалось, просто не замечал. Она тоже не испытывала ни малейшего желания вступать с ним сейчас в разговор.

– Я не знаю, удалось ли ему снять, как Мэгги плакала, – проговорил Бартли сухо и поджал губы. – Но я хочу сказать, что, несмотря на то что мистер Дерен снимал все это, он был так же тронут этой сценой, как и все остальные. Мне даже показалось, что я видел у него на глазах слезы.

– Я не верю этому, – сердито пробормотала Эйлин. – Я никогда не видела его даже просто расстроенным.

– А в самом конце, – продолжал Бартли, словно и не слышал замечания Эйлин, – Розари с Брайаном и Шамусом встали на колени перед Мэгги.

– Они снимали это? – ужаснулась она.

– Нет, ведь они тоже имеют понятия, – с упреком проговорил Бартли. – Операторы вообще вышли из дома, а мистер Дерен, как и все мы, просто отвернулся. Было так тихо, что все хорошо слышали, как молилась Мэгги. И только вдалеке плескалось море, словно этой молитве вторили эхом все людские печали.

Эйлин была растрогана, эта картина живо предстала перед ее мысленным взором. Вслух она сказала:

– Вы настоящий поэт, Бартли! Вы так красиво говорите! Что это они, интересно, снимают сейчас?

– Это Джонни будто бы собирается уехать в Америку вместе с Брайаном и Шамусом, – ответил он. – Но на самом деле он доедет с ними только до пирса, а там сойдет на берег.

Эйлин взглянула на Джонни, его загорелое лицо выглядело болезненным и очень грустным. Он страдал. И его горе так оказалось на руку Дерену, что все выглядело необыкновенно правдоподобно. Девушка видела, как торопился Дерен запечатлеть эту сцену в мельчайших подробностях. Казалось, от нетерпения у него дрожат руки. Но на самом деле уезжал вовсе не Джонни. Это Нора уплывала в неизвестность. Дерен хотел снять одного из братьев Тумулти. В лице этого молодого парня и во всем его облике чувствовались отчаяние, страх, предчувствие чего-то нового, незнакомого. Только нищета и голод могут заставить человека покинуть свой дом.

– Пожалуйста, мисс Рейли, отойдите в сторону! – крикнул в мегафон Дерен. – Мне надо снять троих парней вместе.

Нора встала с бочки и, чуть прихрамывая, отошла назад.

– Держитесь, парни! – снова крикнул Дерен, когда трос забросили в лодку и она, качнувшись, поплыла. – Смотрите на берег и постарайтесь изобразить на лицах то, что чувствуете внутри.

Эйлин, не выдержав, бросилась вперед. Невозможно было равнодушно смотреть, как сотрясается в рыданиях старая Мэгги Тумулти. Лодка еще не вышла из тихих вод гавани, когда вдруг старый мотор начал кашлять и глохнуть. Еще есть немного времени решила девушка.

– Джонни! – закричала она. – Немедленно вылезай из лодки. Ты слышишь меня? Мне стыдно, что ты участвуешь в этом. Пусть они делают свой бессердечный фильм без тебя! – Эйлин стояла на самом краю пирса и умоляюще протягивала вперед руки.

– Снимай быстрее! – услышала она возбужденный крик Дерена.

Руки Эйлин безвольно опустились. Лодка снова поплыла, трое мужчин в замешательстве застыли на палубе.

Чувствуя, что не в состоянии ничего сделать, Эйлин пришла в ярость. И только немного успокоившись, поняла, какую великолепную возможность она предоставила Дерену.

– Спасибо, моя дорогая, – спокойно поблагодарил ее Дерен. – Сейчас мы сняли изумительную сцену, о которой я и мечтать не смел!

Эйлин не могла вымолвить ни слова. Все, с ним кончено! Невозможно заделать эту огромную брешь, образовавшуюся между ними.

Пройдя мимо Дерена, словно его не существовало, она подошла к Мэгги и обняла ее за плечи.

Позже, провожая домой миссис Тумулти, она столкнулась с Рилой, которая была в превосходном настроении. Она взяла Эйлин за руку и быстро выпалила:

– Мне жаль, что Дерен так обошелся сегодня с тобой! Он просто бессовестно поступил! Заставлял тебя сниматься в эпизоде, который тебе не нравился! Я уже сказала ему все, что думаю по этому поводу. С его стороны это просто неэтично!

– Это еще слишком мягко сказано, – пробормотала Эйлин.

Она еще не пришла в себя от потрясения, которое только что пережила. Ей ни с кем не хотелось обсуждать свои чувства, а уж меньше всего с Рилой. Но сочувствие всегда обезоруживает.

– Ты правильно поступишь, – продолжала Рила изображать негодование, – если пойдешь сейчас в студию и прямо у него на глазах уничтожишь ту ленту, которая тебе так не нравится!

– Мне бы хотелось сделать это больше всего на свете! – сердито проворчала Эйлин.

Рила засмеялась и со счастливой улыбкой на лице пожала ей руку.

– О, моя дорогая! Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь! Дери всегда и со всеми обращается подобным образом, мы так страдаем от его властного характера. Иногда я просто удивляюсь, как только мне удается все это сносить. Но никто не в состоянии противостоять ему, и я очень рада, что ты подняла, так сказать, «мятеж на корабле». Это послужит ему хорошим уроком.

Эйлин осторожно высвободила свою руку из ладоней Рилы. Кажется, ее сочувствие не столь уж бескорыстно! «Она рада, что мы с Дери поссорились, и постарается сделать все возможное, чтобы образовавшаяся трещина в наших отношениях переросла в пропасть», – рассуждала девушка.

Позже, когда Рила удалилась к себе в комнату, Солнышко, помощник одного из операторов, принес Эйлин письмо от Дерена. Молодой человек вручил это послание ей с таким видом, словно был хорошо осведомлен о его содержании. Как и все остальные члены съемочной группы, он с интересом следил за развитием этой ссоры, толчком к которой послужила прощальная вечеринка у Тумулти.

Эйлин тут же на крыльце оранжереи, за стеклом которой бушевала белая, розовая и красная герань, принялась читать письмо.

Эйлин впервые получила письмо от Дерена. Оно начиналось с «Эйлин, дорогая, прости!». Далее следовало:

«Не знаю, что на меня нашло. Возможно, это просто реакция охотника, чьим оружием является камера. Именно поэтому я стал снимать ту сцену, где ты просила Джонни вернуться. Все получилось великолепно. Гораздо лучше, чем если бы мы это репетировали. Разумеется, мне не стоило снимать эту сцену. Надеюсь, ты простишь меня, дорогая! Я не стану вставлять эту сцену в фильм, если ты этого не захочешь. Приходи, пожалуйста, завтра взглянуть на то, что мы отсняли в последние дни. Если тебе что-то не понравится из того материала, который мы сделали в доме Тумулти, скажи мне, и я подумаю, как это можно исправить. Что мне хотелось бы сказать тебе еще? Приходи обязательно завтра в студию, Эйлин Ог. Я не смогу теперь обходиться без тебя.

С любовью, Дери».

Облокотившись о перила, она закрыла глаза и с облегчением вздохнула, ее ноги сделались словно ватными. Он не только просил прощения за эту безобразную сцену на берегу, но еще и обещал, что внесет изменения в эпизод, снятый в доме Тумулти, если она, Эйлин, сочтет это необходимым. Дерен шел на невероятные уступки. Такое даже невозможно было представить, особенно если учесть его фанатичную преданность работе. Он позволяет ей вмешиваться в процесс создания фильма! Получается, ее мнение имеет для него большее значение, чем его работа!

Весь оставшийся день она бродила по дому, постоянно думая о письме Дерена.

Во время обеда Эйлин выглядела счастливой, но рассеянной. На вопросы деда отвечала невпопад, продолжая думать о письме Дерена и витать в облаках. Рила отправилась к миссис Мак-Гинти, предупредив Эйлин и ее деда, что вернется в Карриг-Лодж только к ужину. По дороге она собиралась перекусить в баре миссис Келлехан вместе с членами съемочной группы. Эйлин рассказала ей вкратце о полученном от Дери послании, о чем позже ей пришлось пожалеть.

– Значит, у тебя теперь нет причины сердиться на него, – сделала вывод Рила, – раз он не станет использовать в фильме ту сцену, которая тебе так не нравится.

Уже довольно поздно вечером, когда Эйлин доигрывала с дедом партию в шахматы, вернулась Рила. Она прихрамывала и выглядела уставшей, но на ее лице сияла радостная улыбка.

– Тед только что проявил ту часть, что сняли у Тумулти, – сообщила она, садясь в кресло. – Дери просил передать тебе это. Похоже, ему хочется просмотреть этот эпизод с тобой прямо сейчас, если ты, конечно, не думаешь, что уже слишком поздно. На твоем месте я бегом побежала бы. Он сейчас весь в раздумьях, и никто не знает, что он решит к завтрашнему утру. Ты можешь найти его в лаборатории на «Уиндраше».

Глава 15

Позже, оглядываясь назад, Эйлин поняла, что глупо поступила, так быстро откликнувшись на приглашение Дерена. Но в ту минуту ей казалось вполне естественным, что он хотел немедленно узнать ее мнение по поводу отснятого материала.

Эйлин, словно вихрь, помчалась в порт по каменистой тропке. Трудно было даже представить, что скоро в конце пирса она больше не увидит «Уиндраш». Но сейчас корабль был на месте и в лаборатории ее ждал Дерен.

На палубе никого не было видно, Эйлин быстро спустилась по ступенькам в темный трюм корабля. Там в длинном коридоре светила всего одна-единственная лампочка. Девушка распахнула знакомую дверь, и ей сразу бросился в глаза низкий стол, заваленный всевозможными бутылочками с химикатами и длинные мелкие корытца для проявки пленки.

На полках стояли запечатанные металлические коробки с уже готовыми лентами, на столе Эйлин тоже увидела пару коробок с этикетками. Без сомнения, там лежали пленки с только что отснятыми эпизодами. Но ее внимание тут же привлекла красная лампочка, горящая над плотной темной шторой, – там, за этой шторой, по всей видимости, находился Дерен. Лампочка предупреждала входящих в комнату, что сейчас идет проявка пленки и следует быть осторожнее.

– Дери? – позвала Эйлин. – Ты там?

Но никто не отозвался. Похоже, его вообще нет на корабле, разочарованно подумала Эйлин. Впрочем, Дери ведь не знал, придет ли она. Скорее всего, он закончил в лаборатории свои дела и пошел в бар к Келлеханам. Что ж, она пойдет туда и найдет его.

Когда она вышла в коридор, ее кто-то неожиданно окликнул. Это оказался Тед Рейли.

– Что ты здесь, черт возьми, делаешь? – грубо спросил он.

Эйлин, слегка испугавшись, виновато пролепетала в ответ, что она ищет Дерена.

– Разве ты не знаешь, что только техническому персоналу позволено входить в лабораторию? – продолжал полыхать гневом Тед.

– Да, но я была уверена, что там Дери. Я хотела поговорить с ним. Он послал за мной, – робко пробормотала Эйлин, видя, что Тед никак не может успокоиться.

– Он не мог послать за тобой, – возразил Рейли. – Дерен давным-давно ушел к Макдаре на обед и, по-моему, вовсе не собирался возвращаться обратно до ночи.

В это мгновение Эйлин даже не пришло в голову, что Тед Рейли просто не поверил ее объяснениям. Чувствуя себя обиженной, девушка холодно сказала:

– Похоже, это какое-то недоразумение. Что ж, встречусь с Дери утром, – просто сказала она, не сославшись на участие в этом «недоразумении» Рилы. Скорее всего, это только усложнило бы все дело. Кроме того, Эйлин хотелось поскорее расстаться с Тедом, который так сердился на нее, словно она совершила какое-то преступление.

Выйдя на воздух, она с облегчением вздохнула.

На следующее утро Рила встала необычайно рано и после завтрака сразу же отправилась в студию. Она заметно нервничала и избегала смотреть Эйлин в глаза. Быстро пробормотав извинения, Рила покинула Карриг-Лодж. И Эйлин просто не успела рассказать ей о результатах своего вчерашнего визита на «Уиндраш». Впрочем, подумала девушка, допивая кофе, это не имело такого уж большого значения. Она непременно увидится сейчас с Дери, и недоразумение прояснится.

Эйлин казалось, что сегодняшняя встреча с Дери очень важна, и ей хотелось хорошо выглядеть. Порывшись в ящике комода, она вытащила оттуда кое-какие вещи, что остались от прекрасных дней, проведенных в замке Мелдун. С того времени она не снимала с себя своего старого, удобного свитера и потертых голубых джинсов. Ведь нельзя же разгуливать по острову в развевающемся на ветру кринолиновом платье, сшитом итальянскими модельерами для модниц с Пятой авеню! Но с некоторых пор она стала уделять больше внимания своей внешности. Каждый вечер, ложась спать, она тщательно и долго расчесывала волосы, так как считалось, что от этого они становятся более блестящими. Эйлин теперь часто ходила в модной беретке, которая ей очень шла. Ее нежная кожа на лице быстро загорела, приобретя приятный оттенок спелого абрикоса. Она стала красить губы помадой, которую подарила ей мать.

Кроме того, Эйлин начала пользоваться тушью для ресниц – она едва заметно подкрашивала кончики своих длинных ресниц. И сегодня ее зеленые глаза сияли как никогда ярко. Посмотрев на свое отражение в зеркале, девушка осталась довольной.

Эйлин шла, радуясь окружающей ее красоте, и не представляла себе, каким именно образом они помирятся с Дери. Впрочем, эта мысль о том, как именно все произойдет, не слишком беспокоила ее. Она шла к нему и знала, что темное облако ссоры, неожиданно возникшее между ними, обязательно рассеется.

Когда Эйлин наконец вошла в студию, ее глаза были настолько ослеплены ярким солнечным светом, что в первые мгновения она просто никого не могла рассмотреть в полумраке. Но ее вдруг поразила странная, какая-то зловещая тишина, которая, как ей показалось, повисла в студии, как только она там появилась. Ее глаза привыкли к темноте, и она увидела, что все присутствующие в студии старательно делают вид, что не замечают ее. Даже Дерен, примостившийся за краешком стола, глядел куда-то в сторону. Рила, растянувшись в кресле, затянулась сигаретой. Выпустив дым, она отстранение смотрела на сизое кольцо, медленно тающее в воздухе. На одной ее щеке лежало теплое солнечное пятно, и сейчас в этом нереальном свете Рила казалась невероятно красивой. Но эта красота была какой-то неестественной, фантастической, театральной. Тед Рейли сидел, засунув руки в карманы, в его позе ощущалась неловкость. Рядом с Дереном за столом сидел Стрелиц и бездумно скручивал кончик веревки в кольцо, а затем раскручивал его. Так съемочная группа в полном молчании встретила сегодня Эйлин.

Наконец, это затянувшееся молчание нарушил Дерен, продолжая все так же смотреть на коробку с фильмом.

– Случилось нечто очень неприятное, Эйлин, – мрачно проговорил он. – Кто-то вошел вчера в лабораторию и испортил отснятый за день материал. Все полностью уничтожено.

– Саботаж! – подбросила идею Рила с неуместной веселостью.

– Испорчен эпизод с отплытием почтовой лодки, – проговорил Дерен.

– Испорчен? – беспомощно, словно эхо, отозвалась Эйлин.

– Да, испорчен. Кто-то засветил пленку. И все выглядит так, будто это было сделано намеренно. Печать сорвана, крышка чуть приоткрыта. Помнится, – продолжил он, – позавчера я показывал тебе тот стол, где мы обычно проявляем пленки, и говорил, что эти коробки ни при каких условиях нельзя трогать.

Эйлин еще не совсем осознавала, какой именно смысл заключается в его словах, но она ощутила, как по ее спине пробежал холодок. Девушка в ужасе посмотрела на Дерена.

– Да, я была в лаборатории прошлой ночью, – пролепетала она.

Тед с вызовом взглянул на Эйлин.

– Да уж, какой смысл отпираться, если я видел тебя там! – грубо бросил он.

Ее щеки вспыхнули.

– Но неужели вы и правда думаете, что это я вскрыла коробку?! – крикнула она.

– На коробке стояла дата, – с убийственным спокойствием проговорил Дерен. – И в ней лежала пленка с той сценой, против которой ты так возражала.

– Но, Дери! Как ты мог подумать, что я могу испортить твой фильм? Даже если мне что-то и не нравилось, я бы никогда этого не сделала! – На какую-то долю секунды их глаза встретились, ее взгляд призывал его поверить в то, что она говорит правду.

– Что же ты делала в лаборатории? – мягко спросил он.

– Рила сказала мне, что ты хочешь меня видеть и что я найду тебя в лаборатории.

Рила зашевелилась в своем кресле.

– Прошу прощения. Маленькая неточность, – вмешалась она. – Я просто сказала, что Дери как раз работает над тем эпизодом, из-за которого ты подняла такой шум.

– Но, Рила, ведь ты же сказала, что он будет рад, если я приду на «Уиндраш»! – Эйлин показалось, что свой голос она слышит как бы со стороны. Ее вдруг охватило сомнение. Уклончивые фразы Рилы вызвали у Эйлин подозрение. Может, Рила специально сказала, что на «Уиндраше» ее ждет Дерен? И вполне возможно, она уже знала о том, что коробка с пленкой вскрыта. А вдруг это именно она, Рила, и испортила негатив? «Рила, скорее всего, решила, что вину за испорченную пленку спишут именно на меня», – лихорадочно размышляла Эйлин. Это предположение казалось просто фантастическим. Пребывая даже в самом скверном расположении духа, Рила никогда не опустилась бы до такой низости!

– Я очень сожалею, что вообще заговорила с тобой о фильме, – проговорила Рила голосом оскорбленной невинности. – Мне и в голову-то не пришло, что мои слова о том, что Дери проявляет пленку, только подольют масла в огонь. Я должна была вести себя более благоразумно. Ведь ты, Эйлин, сама мне сказала, что обязательно испортила бы пленку, если бы у тебя был шанс это сделать. Твои угрозы звучали достаточно убедительно, и мне пришлось предупредить об этом Дери. Он, разумеется, мне не поверил, сказал, что я все преувеличиваю.

Повернувшись к Дерену, Эйлин прошептала побелевшими губами:

– И ты веришь всему этому? Неужели ты думаешь, что вчера ночью я прокралась в лабораторию и открыла коробку?

– А что я еще должен думать? – мрачно откликнулся он и с грустью посмотрел на девушку.

Эйлин отвернулась, не в силах выдержать этот взгляд. Ему казалось все таким очевидным, что он даже не усомнился в ее вине!

– Тебе лучше честно признаться во всем, – устало проговорил Дерен. – Зачем отпираться и придумывать себе всякие невероятные оправдания? Глупо и недостойно. В той ленте была большая часть материала, отснятого в доме Тумулти, – сказал он. – Теперь ты знаешь, что ты сделала. Испортила без всякой возможности восстановить лучшие эпизоды фильма. Если ты хотела сделать мне больно, то можешь считать, что тебе это удалось.

Не отрывая взгляда, Эйлин смотрела на Дерена, и из ее глаз текли слезы. Ее унизили, а она даже не могла и слова сказать в свою защиту.

– Ничего, – проговорил Солнышко, словно подслушав мысли Эйлин, – он справится с этим.

Рила потянулась в своем кресле и закурила еще одну сигарету.

– Мы все справимся с этим, – легко сказала она. – Такие вещи случаются в нашем несовершенном мире. И фильм от этого не станет хуже, просто он не будет таким слезливо-приторным. Впрочем, если бы спросили меня, то я бы сказала, что фильм получился препаршивый. Флери вряд ли придет в восторг, увидев его! – Рила протянула свой серебряный портсигар Эйлин. – Возьми, дорогая, сигарету и выброси все из головы. Ничего страшного не произошло. Не стоит делать такое трагическое лицо.

Не обращая внимания на протянутый ей портсигар, Эйлин внимательно посмотрела на Рилу. Просто невозможно больше терпеть ее наглое поведение! Эйлин почувствовала, как ее начинает трясти от приступа гнева.

– Ты! Меня просто тошнит от тебя! Я никогда не встречала таких двуличных людей. Таких ужасных! Я даже не подозревала, что такие существуют!

Резко повернувшись, Эйлин направилась к выходу. За ее спиной послышался легкий, издевательский смех. В это время стоявший у двери Дерен сделал шаг к Эйлин, и они чуть не столкнулись. Она остановилась и подняла на него глаза.

– Дери, дорогой! – просто сказала Эйлин, будучи не в состоянии подыскивать какие-то правильные, нужные слова, которые могли бы убедить его. – На самом деле ты знаешь, что я не сделала этой ужасной вещи. Ты не можешь этому верить!

Его серо-голубые холодные глаза бесстрастно взглянули на нее.

– А чего же ты ожидаешь от меня, Эйлин? – В его тоне вдруг послышалась неуверенность. – Ты ведь говорила Риле, что собираешься испортить негативы?

– Нет, Дери, нет! – Она умоляюще протянула руку и коснулась его плеча. – Я действительно очень рассердилась, что ты снял тот момент, когда я просила Джонни вернуться. И я на самом деле не справилась со своими чувствами, когда ты сказал, что станешь снимать прощальную вечеринку в доме Тумулти. Но как бы я ни была сердита, что бы я ни чувствовала, я никогда не сделала бы тебе ничего плохого. Я никогда не испортила бы твою работу. Я слишком уважаю тебя и твой труд.

– Но Инишбаун значит для тебя гораздо больше, – мрачно заметил он. – И ты ни перед чем не остановилась бы, чтобы спасти свой любимый остров от выставления его в невыгодном, по твоему мнению, свете. Все это, как я уже говорил, вполне понятно. Единственное, чего я не могу понять, – почему ты так упорно не хочешь признать свою вину. Я всегда считал тебя смелой и очень честной. – Уголок его рта печально приподнялся вверх.

– Но, Дери, я и сейчас с тобой честна. Так же как и всегда! – умоляюще вскрикнула Эйлин.

Он снова посмотрел на девушку. Но теперь, в его взгляде сквозили холодность и отвращение.

– Ты не против, – ледяным голосом проговорил Дерен, – если мы не станем больше возвращаться к этому? У меня сегодня много работы, а кроме того, мне нечего добавить.

Его холодный, равнодушный тон Эйлин восприняла словно пощечину.

– Мы уезжаем в конце недели, – сказал он.

Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Эйлин старалась держаться из последних сил. Он не должен увидеть ее слез, не должен видеть, как она страдает. И дело вовсе не в гордости. Она уже давно перешла ту черту, за которой гордость не имеет больше никакого значения. Ее боль была слишком сильна, чтобы думать об ущемленном самолюбии. Ничего не видя, не слыша никаких звуков, Эйлин вежливо попрощалась с ним и медленно, едва передвигая ноги, вышла из павильона.

Рила Верной уехала с острова на следующий день. Почему? Эйлин не знала. Может, в ней заговорил остаток какого-то приличия, совести или что-то еще, что не позволило ей дольше оставаться в Карриг-Лодж. Или все дело в том, что ей просто наскучил остров. Рила могла позволить себе уехать раньше, чем все остальные члены группы, так как ее участия в съемках больше не требовалось.

– Я сказала Дери о моем отъезде, – сообщила Рила, – но он на это никак не прореагировал. Он просто в ужасном настроении сегодня. Бродит по «Уиндрашу» мрачный и небритый. Или всю ночь пил, или сидел в лаборатории и работал, как сумасшедший. Вырезал, склеивал куски, а потом прогонял все это в просмотровой. Пытался как-то залатать дыры, которые образовались из-за испорченной пленки.

Эйлин пришлось выслушать Рилу, так как та просто перегородила ей дорогу в коридоре и не дала пройти мимо. Девушка почувствовала, как глухо ухнуло в груди ее сердце. С того момента, когда Дерен при всех попрощался с ней, Эйлин ни с кем из членов съемочной группы больше не виделась и не разговаривала. С Рилой она не перемолвилась ни единым словом даже за столом. Только Энни продолжала прислуживать Риле, так как мисс Верной, несмотря ни на что, являлась их гостьей. Но теперь, стоя в коридоре напротив нее и глядя ей в глаза, она думала о том: как Рила может притворяться, что ничего не произошло? Делать вид, что Эйлин не говорила тех обидных слов? На губах Рилы играла насмешливая, самодовольная улыбка.

– Кто бы это ни сделал, – набросилась Эйлин на актрису, – ты хотела, чтобы обвинили именно меня. И ты очень хитро все подстроила. Ты сделала больно мне, ты сделала больно Дери, который с несчастным видом бродит сейчас по «Уиндрашу» не только потому, что он потерял часть своего фильма, но еще и потому, что потерял друга. – Голос Эйлин дрогнул. – Он доверял мне, а ты заставила его поверить в то, что я предала его. Надеюсь, ты довольна теперь? – Не попрощавшись, Эйлин отвернулась и пошла к себе в комнату. Там подошла к кровати и, зарывшись лицом в подушку, заплакала.