Текст книги "Герой мисс Дорнтон"
Автор книги: Элизабет Фэрчайлд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
Крейтон следил за ее попытками с веселым равнодушием и при малейшей же возможности подходил к ней. С известной сдержанностью относясь к своему красивому спутнику, Маргарет сразу же переводила разговор на другое, если тот начинал обсуждать ее отношения с его другом Ивлином Дейдом. Увы, ей это не всегда удавалось.
– Он снова смотрит на нас, – заметил ей как-то Крейтон. Он имел в виду лорда Дейда, бросавшего на них хмурые взгляды. – Что за проклятье вы наложили на старого бедолагу? – Вопрос был задан самым игривым тоном.
– Как вы можете называть его старым? – вспыхнула Маргарет. – Он старше вас всего на год или два.
Красиво очерченные губы Крейтона растянулись в ухмылке. Он наклонился поближе и прошептал:
– Он слишком стар для вас, мисс Дорнтон. Возможно, не столько по годам, сколько по жизненному опыту. Мне кажется чрезвычайно интересным, что его тянет к вам так же сильно, как к мраку и смерти.
– Что вы имеете в виду? – с дрожью в голосе спросила Маргарет, думая, что мистер Соамс, как ее предупреждал капитан Дейд, намекает на ее пребывание в спальне виконта.
– Вы сами знаете, что я имею в виду, очаровательная малышка. Не думайте, будто можете одурачить меня. Вас выдают глаза. Вы считаете, что справитесь с необузданностью его характера и высветлите черноту в его душе. Предупреждаю вас, это опасное заблуждение.
Маргарет покоробили его слова. Она инстинктивно отшатнулась:
– Мне не нравится ваш тон, мистер Соамс. Пожалуйста, не дразните меня своими намеками и предположениями. Я не понимаю их.
Крейтон расхохотался:
– Значит, вы не знаете, что Дейд, который каждый день ни свет ни заря гуляет с вами по парку, отговаривается усталостью, чтобы не развлекаться с друзьями по вечерам?
Ее удивление было столь явным, что Крейтон решил не останавливаться на достигнутом.
– Сейчас вы мне скажете, что не имеете никакого отношения к тому, что Дейд пропустил последнюю казнь в Ньюгейте?
Маргарет упорно смотрела на него, гадая, не шутит ли он.
– Он больше не ходит на казни?
– Никаких больше любований веревкой, – проговорил Крейтон с показным равнодушием, стряхивая пылинку с лацкана. – Его кресло в морге также пустует.
Маргарет поморщилась от этого вульгарного замечания.
– Рада слышать это. – Она не могла не посмотреть на Дейда, который в этот момент болтал с Алланом и Селией. Почему, ради всех святых, он вообще посещал подобные места?
– В последнее время он стал настоящей звездой на небосклоне вашего дяди. Интересно только почему?
И снова Маргарет задержала дыхание, боясь, что он сошлется на ее глупую выходку. Когда же Крейтон лишь посмотрел на нее, ожидая ответа, она попыталась говорить как можно более спокойно:
– Лорд Дейд выказал интерес к искусству дипломатии.
– Неужели? – протянул Крейтон. – Моя дорогая мисс Дорнтон, виконт возвращается в свет, и, кажется, благодаря вам.
Маргарет нахмурилась. Он был прав, хотя неверно толковал причины поведения лорда Дейда. Дейд вернулся в светское общество с помощью дяди Гарольда ради того, чтобы уберечь ее от глупых слухов, а не из-за какого-то особого отношения к ней.
– Вы приписываете мне заслуги, которых нет, – сказала она с едва заметной ноткой грусти.
– Ну-ну, вы слишком скромны! У него нет других причин, чтобы так резко измениться. Как наивна наша скромница, перевернувшая жизнь хмурого Капитана Мертвецов! Мне, наверно, стоит предупредить, что покоренная вами бездонная тьма может в один прекрасный момент поглотить вас? Впрочем, это во мне говорит ревность. Вы даже не пытались воспользоваться своими необыкновенными женскими чарами, чтобы повлиять на меня, а я, позвольте вам сказать, крайне нуждаюсь в перевоспитании.
Маргарет смущенно улыбнулась, отметив, что все разговоры Крейтона заканчивались одним и тем же – его собственной персоной. В последнее время он все чаще намекал на свою привязанность к ней. И так отшлифованы были выражения его любви, что Маргарет ни на мгновение не верила им. Она обычно встречала его заверения в вечной любви смехом и покачиванием головы. Он же, ничуть не смущаясь, просто горестно вздыхал и говорил, что когда-нибудь ей придется поверить, потому что он так же постоянен, как летняя погода.
Маргарет была равнодушна к нему. Она только молила Бога, чтобы хотя бы ради своего хорошего к ней отношения Крейтон Соамс ничего не рассказывал о ее пребывании в спальне лорда Дейда.
Глава одиннадцатая
В заново отделанном особняке на Парк-стрит Маргарет заинтересовали только мраморные скульптуры лорда Элджина – да еще слова Уоллиса.
– Дейд приедет попозже, – объявил он задыхаясь, когда сам, чуть опоздав, присоединился к Дорнтонам. – Если вообще приедет. К сожалению, у него очень важная встреча с лордом Кастлиреа.
Маргарет была слегка разочарована. Она ожидала этой встречи, хотя и не знала, о чем ей говорить с человеком, чье предложение руки и сердца она отклонила. Но это разочарование быстро померкло перед красотой статуй.
Ее тетя повернулась к сопровождающему, который объяснял тот сложный процесс, в результате которого скульптуры были вывезены из Парфенона и переправлены в Лондон.
– Пора идти. Мы уже бродили среди мрамора почти четверть часа, а я хочу посмотреть на последние приобретения для египетской коллекции.
– Вы не против, если я задержусь здесь ненадолго? – спросила Маргарет, не отрывая глаз от изогнутой шеи лошади с напряженными мышцами, которая возвышалась над полом, словно прорвавшись из другого мира. – Я еще не насмотрелась на скульптуры.
Остальные не возражали и пообещали зайти за ней позже, как только закончат осмотр других залов. Притихшая Маргарет осталась одна среди холодных прекрасных мраморных богов и богинь. Она испытывала благоговение перед этими поблекшими шедеврами, что когда-то были неописуемо прекрасны. Даже сейчас, хотя время не пощадило их, они потрясали душу.
То, что человек способен воплощать в камне богов, только подчеркивало величие скульптур. Она остановилась, глядя на лучшее создание среди этой красоты. Камень превратился в складки одежды столь тонкой, что под ней угадывались очертания груди. Мраморная туника Афродиты ниспадала с необыкновенным изяществом. Не менее совершенны были линии лежащей фигуры Диониса.
Это была ее любимая статуя, которая полностью захватила ее воображение. Могучий и стройный даже в момент отдыха, когда тяжесть тела была перенесена на локоть, бог вина и виноделия, выточенный из камня, приковал ее взгляд.
В замешательстве, чуть виновато, она подумала, что статуя напоминает ей лорда Дейда в тот момент, когда он слегка приподнялся в постели и потянулся за ней. Эта фигура, превосходящая по размеру реальных людей, соответствовала тому самому значительному событию в ее жизни. Казалось, в камне воплотилась душа Ивелина Дейда, и если она будет изучать мрамор достаточно долго, то сможет увидеть ее.
Очень медленно, ни на секунду не отрывая взгляда от камня, Маргарет обошла фигуру Диониса. Время было безжалостно к лицу бога, но не оно вызвало воспоминания о лорде Дейде, а форма подбородка, шеи и мускулистые плечи. Руки и ноги скульптуры были повреждены, и Маргарет в воображении дорисовала их. Здесь были, несомненно, уместны мускулистые ноги лорда Дейда, что были так быстры во время фехтовального поединка. Она медленно обошла великую скульптуру, восхищаясь линией могучей спины, которая поднималась из искусно вырезанных складок одежды.
Маргарет хотелось дотронуться до мрамора, погладить плоский живот Диониса, положить ладонь на бугры мышц на плече. Но она не могла. Было что-то неуважительное как в том, чтобы касаться бога, так и в том, чтобы трогать шедевр невероятной красоты. Человек не может удержать в руках совершенство, так же как не может вернуть прошлое.
Маргарет медленно ходила вокруг скульптуры, изучая мужскую фигуру, сопоставляя ее со своими воспоминаниями. Она радовалась, что ее оставили одну. Подобное внимание к обнаженному мужскому телу могло быть неправильно понято. На третьем круге, однако, она испытала неприятное ощущение, почувствовав, что сама стала объектом наблюдения.
Она обернулась. В дверях стоял не кто иной, как тот самый джентльмен, мысли о котором занимали ее последние пятнадцать минут, даже более того – оживший мраморный бог с проницательным взглядом, но только одетый. Маргарет поежилась.
– Милорд! – Она кивнула, вспыхнув при мысли, что он обнаружил ее глазеющей на обнаженного мужчину. Она гадала, как долго он следил за ней. – Я не ждала вас, – выговорила она, слегка заикаясь.
– Я так и понял. – Напряженная улыбка приподняла кончики его тонких черных усов, на мгновение осветила темные мрачные глаза и исчезла. Он понял причину ее замешательства – Маргарет видела это по выражению его лица, – и его наблюдательность вызвала у нее чувство неловкости. – Опять в одиночестве, Жемчужина?
Его слова заставили ее приподнять голову и расправить плечи. Он снова собирается выговаривать ей? Маргарет бросила осторожный взгляд на лорда Дейда. В его глазах горел темный огонь, какого она ни разу не видела во время их прогулок по парку. В памяти всплыло предупреждение Крейтона, и она впервые задумалась, не опасно ли юной девушке находиться в обществе джентльмена с сомнительной репутацией – особенно когда он не лежит в бреду.
– Я считал, что вас будет сопровождать Уоллис.
Что-то в его голосе насторожило Маргарет. Она откашлялась, кивнула и отвернулась от всепоглощающей мужской красоты Диониса, глядя на фрагмент не менее вызывающего барельефа, где юноша, слегка похожий на вышеупомянутого Уоллиса, в одной тунике стоял в окружении пасущихся лошадей.
– Здесь нас целая толпа, галопом бегающая по залам, – сказала она. – Остальные пошли посмотреть на египетские диковины и греческие амфоры на втором этаже.
– Вас не интересуют подобные вещи? Или, скорее, вы не любите быть частью стада? – Его, казалось, распирала какая-то неспокойная энергия. Ей подумалось, что он предпочел бы сейчас не стоять на месте, а двигаться.
Маргарет сделала широкий жест рукой:
– Наш милый Уоллис не вызвал у меня интереса, когда предоставилась возможность погулять среди богов Древней Греции. Вам они не кажутся необыкновенными?
Дейд облизал губы и огляделся. Выражение его глаз, беспокойно оглядывающих мраморные статуи, было почти страдальческим.
– Я равнодушен к ним.
Маргарет не поняла причину его беспокойства и разочарованно посмотрела на него.
– Мне очень жаль слышать это от вас. Во всем собрании они мои самые любимые экспонаты. Подумайте, как скульптору удалось передать в камне живую плоть и фактуру ткани. Что касается сходства с живой природой – эти каменные образы людей и животных неподражаемы.
Дейд кивнул:
– Они очень похожи на живых. Слишком похожи, чтобы я чувствовал себя уютно среди них. На мой вкус, слишком много отсутствующих голов и конечностей.
– О! – Маргарет понимающе вздохнула и повернулась к нему с прояснившимся взором. – Я понимаю. Жаль, что я задержала вас здесь, где все напоминает…
– Неважно, – прервал он ее.
Но Маргарет должна была извиниться, заставить его понять ее.
– Нет-нет, дело в том, что я восхищалась скульптурами, не думая о том, что они выглядят искалеченными. – Она вновь окинула взглядом изуродованные временем мраморные тела. На ее лицо набежала тень. – Неужели Ватерлоо было столь ужасно? – спросила она, немного помолчав.
Дейд прокашлялся:
– Я не люблю говорить об этом. – Его лицо застыло как маска.
Смущенная, Маргарет кивнула и опустила глаза. Она-то считала, что Дейд достаточно доверяет ей, чтобы говорить о том, что, очевидно, причиняло ему боль. Оправившись от его мягкого выговора, она попыталась развеселить собеседника.
– Вы не говорите об этом за исключением тех случаев, когда кричите о происшедшем в бреду? – спросила она.
Он бросил на нее болезненный взгляд, который, казалось, мгновенно увеличил разделяющую их пропасть. На секунду его глаза застыли как лед: холодные, темные и суровые. В этот момент он показался ей чужим.
Маргарет не собиралась причинять ему боль, но его взгляд напугал ее. Она вцепилась в его рукав:
– Я не хотела показаться бесчувственной или легкомысленной, но, видите ли, я не вполне понимаю, что пережили вы и другие молодые джентльмены. Наверно, многие ваши товарищи тоже страдают от ночных кошмаров.
Его взгляд вернулся к ней словно издалека. Его рот был сжат, в голосе чувствовалось раздражение, глаза потускнели. Стена между ними стала еще выше.
– Не знаю. Как я уже сказал, я не люблю обсуждать это. Может быть, мы пройдем в комнату, где выставлена египетская коллекция? – напряженно спросил он, предлагая ей руку. Его слова и жест заставили ее замолчать. Казалось, он вновь повторил: «Я не хочу говорить об этом».
Маргарет приняла его руку, понимая, как важно, чтобы в этот момент между ними был физический контакт, чтобы он понял, как ей жаль, что она, не желая того, напомнила ему об ужасах войны.
– Да, мы можем идти, милорд. – Она заставила себя говорить весело. – Чтобы поменять тему разговора, давайте обсудим шахматы. Мой следующий ход – пешка на эф три. Но, пожалуйста, сэр… – ее улыбка погасла, – не отталкивайте меня. Я понимаю ваши чувства, возможно, лучше, чем вы думаете. Но если вам неприятно говорить о войне со мной, найдите себе того, кто вас поймет и снимет тяжесть с вашего сердца.
Ее слова не всколыхнули ничего в черной глубине его зрачков. Маргарет никогда еще не видела его таким непроницаемым, и это пугало ее.
– Я больше не стану поддразнивать вас, – храбро проговорила она, – если вы только скажете мне… Вас не обидели те, кто соединяет Ватерлоо с мраморными скульптурами мистера Элджина? Я читала в газетах, что после победы над Францией, которую Наполеон объявил третьим Римом, Лондон стали рассматривать как новые Афины.
Дейд рассеянно пожал плечами:
– Слишком слабая связь.
Маргарет остановилась у входа в египетский зал.
– Вовсе нет. Если бы Наполеон не вторгся в Египет, экспедиции лорда Элджина в Константинополе никогда бы не разрешили вывезти эти скульптуры из Греции. Скорее всего, они бы до сих пор жарились под средиземноморским солнышком, теряя ноги и руки под воздействием непогоды и времени. Я бы тогда никогда их не увидела.
Дейд рассмеялся. Маргарет не ждала подобной реакции и была польщена тем, что ее слова подняли его настроение.
– Крейтон только сегодня сказал мне, что даже в самых дьявольских событиях есть немного хорошего. Вы на это намекаете? – Его глаза вновь ожили.
Маргарет, просияв, улыбнулась ему:
– Да. Ваши действия на Ватерлоо имели намного больше значения для искусства, чем вы и любой из ваших погибших друзей могли предположить. Как камни, брошенные в озеро времени, ваши поступки затронули силы, которые большинство даже не распознали.
Он постоял немного, глядя на нее с каким-то мрачным вниманием. В глубине его глаз зажглись золотистые искорки, словно ее слова коснулись его потаенных мыслей так, как она и не предполагала.
Слегка встревоженная его молчанием, Маргарет отняла руку с его локтя, но он схватил ее, поднес к губам и поцеловал с таким пылом, который поразил ее не меньше, чем его прежняя холодность.
– Надеюсь, вы всегда будете откровенны со мной, мисс Дорнтон. Ваши мысли и поступки иногда нарушают мое спокойствие и противоречат моим убеждениям, но, подобно крупицам песка в раковине моллюска, превращаются в жемчужины мудрости.
На мгновение его глаза встретили ее взгляд с чувственной силой, что превосходила тот поцелуй в его спальне. Она была тронута и одновременно странно напугана. Стены в глубине его каре-золотистых глаз, что так часто удерживали ее, пали, и в растущем тепле его взгляда отчетливо читались его чувства к ней. Маргарет они смущали, так же как смущали и резкие перепады его настроения.
И все же, когда они стояли в дверях зала – на пороге между двумя древними мирами, – она не сомневалась, что Дейд хочет поцеловать ее. Как иначе можно было объяснить вспыхнувший огонь в его глазах и еле уловимый наклон головы? Пространство между ними, казалось, пронзали молнии. Его глаза молили о разрешении, горя от еле сдерживаемой страсти. Маргарет знала, что это неприлично, но не могла не желать его. Она не отвернулась и не отвела глаз.
Его черные зрачки расширились, горячее дыхание обожгло ее щеку. Словно повинуясь невидимому сигналу, Маргарет закрыла глаза. Вздрогнув, она качнулась к нему, ожидая встретить его губы, готовясь к этой встрече, желая, чтобы его тепло согрело ее. Сердце Маргарет болезненно сжалось, настолько неожиданным, неприличным и даже опасным было ее желание.
Но Дейд не поцеловал ее. На лестнице раздались голоса и топот ног. Они резко отпрянули друг от друга. Ее лицо и шея горели от смущения и понимания того, что чуть было не произошло. Маргарет осмелилась поднять глаза.
Стена вновь высилась между ними, и она не смогла ничего прочитать в темных озерах его глаз. Может быть, он сердится на нее?
– Думаю, к лучшему, что нас прервали, – хрипло сказал лорд Дейд. – Пора присоединиться к остальным.
Маргарет не привыкла к лицемерию. Она смогла только кивнуть, пытаясь унять неровное биение сердца.
Дейд кивнул в ответ и повел ее в египетский зал, говоря достаточно громко, чтобы его могли услышать находящиеся поблизости:
– Не хотите посмотреть на камень Розетты? Мне говорили, это что-то необыкновенное. Ключ к пониманию давно забытого языка.
Маргарет опять кивнула. Голос не слушался ее. Губы, лишенные возможности изучить новый для нее язык, отказывались размыкаться.
Глава двенадцатая
– Из земли показались гиацинты, – было первое, что сказала Маргарет лорду Дейду в следующий раз, когда они отправились в парк Сент-Джеймс. – Весна пришла. Только взгляните!
Он огляделся. Ветерок весело играл локонами ее прически, окрасив щеки девушки нежным румянцем. Она перекидывала из руки в руку кожаный мячик. Ее серые глаза изъяснялись на языке столь же древнем и таинственном, что и на камне Розетты. Когда они встречались в последний раз, она ждала от него поцелуя и все еще думала об этом. Он видел доказательство тому в ее взглядах, что метались к нему словно птицы, которые ищут, где свить гнездо.
Дейд смотрел и смотрел на Маргарет Дорнтон, завороженный мыслью, что эта яркая и красивая девушка тянется к нему, опьяненный тем, как близки они были к поцелуям украдкой среди мраморных богов. И это понимание придавало взрослую таинственность улыбке, которую Жемчужина таила от остального мира и которая заставляла сердце Дейда биться с таким жаром страсти, что это удивило его самого. Призраки прошлого, казалось, отступили перед солнечным светом улыбки Маргарет Дорнтон. Ивлин Дейд чувствовал себя так, словно тяжесть на его сердце и темнота в душе начали таять.
– Позвольте мне.
Ивлин потянулся к мячу. Когда девушка отдала ему мяч, с озадаченным выражением, что перерезало ее лоб маленькими морщинками, он ловким движением руки сделал так, что тот исчез. Маргарет подошла ближе и коснулась его руки в поисках маленького шара. Ее прикосновение, так же как и свет в ее жемчужно-серых глазах, наполнили сердце лорда Дейда уверенностью: это невинное создание так же увлечено им, как и он ею. Она сожалела о несостоявшемся поцелуе не меньше, чем он сам! Эта мысль овеяла его теплом.
– Магия, – тихо сказала она. – Вы не повторите это еще раз, сэр?
Что-то в том, как она произнесла эти слова, как наклонилась к нему, заставило Дейда подумать, не ждет ли она, что он поцелует ее? Улыбнувшись так, что Маргарет покраснела, он заставил мяч исчезнуть у нее за ухом. Ее щеки казались ярче, чем это можно было объяснить прохладным ветерком, когда он провел пальцем по ее волосам, а потом по шелковистой мочке ушка. Это было нежное, изящное ушко.
Она не возмутилась его вольностью, только покраснела, застенчиво опустила голову и попросила показать, в чем секрет этого фокуса. Он заставил мяч снова исчезнуть из его ладоней. А потом достал из-за другого ее уха, но не мяч, а фигурку пешки.
– Мой конь съел вашу пешку, – тихонько произнес он с тоской в голосе. Он бы наклонился и поцеловал ее прямо здесь, в парке, при свете дня, если бы над их головами не пролетела вспугнутая кем-то стайка птиц.
– Несправедливо, если твой король использовал магию, чтобы взять ее пешку, – прервал их тет-а-тет слегка гнусавый голос Крейтона. Это он напугал птиц. – Какую хитрость ты задумал, Ив? Думаешь соблазнить невинное дитя?
Дейд что-то горестно пробормотал и повернулся к Соамсу.
– Волшебство дается не каждому, – сказал он напряженно. Волшебство, о котором он думал, не устояло бы перед личностью Крейтона Соамса. Под его пронизывающим взглядом нежный бутон их зарождающихся отношений казался чем-то грязным и неуместным.
Крейтон весело подмигнул:
– Зависит от того, какое оно, Ив.
Они действительно были окружены волшебством, должен был признать Дейд. Вокруг бушевала весна. Серый туманный Лондон стал неожиданно приятным городом – полным удивления и чудес. Самые темные, тревожные воспоминания, казалось, исчезли навсегда. Молодые люди, встречаясь почти каждый день под одетыми в белое кружево вишневыми деревьями парка Сент-Джеймс, становились ближе друг другу. Дейд пользовался каждым мгновением, чтобы провести время с Маргарет Дорнтон. Они разговаривали все более откровенно и обо всем на свете. Обо всем, за исключением одного.
Маргарет однажды попыталась заговорить о войне. День выдался ясным и солнечным, и, словно сбросив вместе с зимним пальто и свою застенчивость, невинная девушка с непокрытой головой осмелилась попросить его рассказать о Ватерлоо.
Ее глаза, самое ее лицо были нежными, сладкими и свежими, словно барвинок, который она ему только что показала. Ее волосы, причесанные в греческом стиле, блестели в солнечных лучах как хрупкая узорчатая корона. Но она не понимала, что просит его выразить словами в этот светлый и нежный день в парке, где тишину нарушали только пронзительные крики соек и цоканье белок.
– Расскажите мне о сражении, которое вы вновь переживаете в своих снах. Было что-то трогательное в том, как Маргарет просила его – словно была готова к тому, что ей предстояло услышать.
Дейд нахмурился и отвернулся, глядя на шуточную битву, затеянную двумя гулявшими по дорожкам малышами. Шпагами им служили два ивовых прутика, и мальчуганы лупили ими друг друга.
«Неужели мужчины готовятся к войне с самого раннего возраста, – гадал Дейд. Есть ли у них какая-то врожденная склонность к насилию, которой лишены их сестры? Нечасто доводится видеть маленьких девочек, которые бьют друг друга палками, в то время как у мальчишек это любимое занятие».
Его молчание тревожило Маргарет. Он знал это с такой же уверенностью, словно она сама сказала ему. Ивлин выдавил улыбку. Обращенное к нему девичье лицо требовало улыбок. Она цвела, словно только что распустившийся бутон в солнечных лучах. Он не станет давить что-то столь нежное, столь хрупкое, столь отрадное для его сердца. Он не погасит свет дня.
– Прочему я выбрал армию? – пробормотал он. – Самая простая причина. Военная служба давала мне цель и обещание чего-то неизвестного. Я жаждал побед, медалей и повышения по службе. Я искал смысл жизни.
– И вы нашли все это?
Дейд опустил голову:
– Я обнаружил, что все это не то, чего я хотел на самом деле.
– Нет? И чего вы хотите?
Он взглянул на нее, удивленный вопросом. Со времени возвращения из Франции, со времени смерти Гевина он ни разу не спрашивал себя, чего он хочет от жизни.
– Не знаю.
– Тогда вы, может быть, знаете, чего вы не хотите?
Перед его глазами мелькнули черные тени: образы, которые он не хотел бы вспоминать. Дейд отвернулся и тряхнул головой, гоня их прочь.
– Да.
Маргарет кивнула. На ее губах играла слабая улыбка.
– Тогда вы уже на полпути, чтобы решить, каковы ваши желания.
Желания. Слетевшее с ее губ слово обволокло его со всех сторон. Он желал ее. Ее губы, ее руки, взгляд, который она иногда бросала на него, очевидно не понимая, что подобный взгляд может перевернуть душу мужчины. Он не мог больше отрицать: он хотел ее. Он хотел лежать ночами в постели с этой красивой, очаровательной, сверкающей Жемчужиной в объятиях. Рядом с таким невинным существом его больше не будут мучить ночные кошмары.
Однако он не смел сказать об этом ей, когда она так серьезно смотрит ему в глаза, ожидая ответа. Есть ли хоть что-то хорошее в том, что человек, подобный ему, завоевал это небесное создание? Хочет ли он чего-то большего, чем просто соблазнить ее, как намекнул Крейтон? Она заслуживала лучшей доли. Намного лучшей. В душе Ивлина Дейда таился страх, что каким-то образом Капитан Мертвецов может наложить проклятие на нежную чистоту мисс Маргарет Дорнтон. Он не хотел, чтобы его терзало чувство вины еще и за это.
– Вы правы, – сказал он. – Когда знаешь, чего ты не хочешь, легко понять свои будущие действия. Я хочу… – Он хотел спокойствия, что так ясно светилось в глубине ее красивых глаз. – Я хочу, чтобы перенесенный мною ужас обрел смысл, каким-то образом включился в мою жизнь. – Дейд боялся говорить откровеннее, боялся, что сглазит будущее, если произнесет вслух свои желания.
Молчание повисло между ними – уютное, сочувственное молчание, в котором ее сверкающие глаза продолжали серьезно изучать его лицо, а уголки губ приподняла понимающая и довольная улыбка. И, глядя на эту юную женщину, которая так легко проникла в глубину его души, Дейд подумал, что рядом с этим созданием света он не чувствует темноты внутри себя.
– Что касается сражений: единственное, которое я бы хотел обсуждать с вами, Жемчужина, – это битва на шахматной доске. Вы уже придумали свой следующий ход?
Маргарет кивнула:
– Да. Ладья берет ферзя.
И таким образом со всем доступным ему умением и тактом лорд Дейд перевел тревожащий его разговор в другое русло. Маргарет же больше не беспокоила его расспросами о войне.
Игра в шахматы шла своим чередом. Каждый день они обсуждали следующий ход. Гиацинты и нарциссы радовали глаз яркими красками. Его ладья взяла ее пешку. Малиновки, зяблики, скворцы и трясогузки закончили вить гнезда и начали высиживать птенцов. Ее король двинулся по направлению к его королю.
Порывы ветра и холодные дожди прогнали из парка всех, кроме капитана Дейда. Он пришел, невзирая на погоду, в сопровождении мокрого Героя. У него были важные новости. Во-первых, его безголовый конь объявил шах и мат ее королю. Во-вторых, лорд Кастлиреа предложил ему место, и Дейд собирался сказать Жемчужине, что их игра закончена и, возможно, навсегда.
Пустота в парке удивила его. Дождь был слишком частым явлением для английской погоды, чтобы испугать любителей прогулок. Под укрытием широких полей своей шляпы Дейд прошелся по тропинкам, что стали ему так хорошо знакомы за последнее время. Но сейчас они казались ему чужими. Он внимательно осмотрел весь парк, столь дорогой его сердцу. Без Жемчужины и ее собак он выглядел пустым и заброшенным. Листва на деревьях мокро шелестела, птицы лениво и молча перелетали с ветки на ветку; даже цветы, казалось, спрятались от него. Краски поблекли, формы размылись, и все же ни разу в этом парке тяжелые воспоминания не мучали Дейда.
Насквозь промокший Герой неохотно следовал за Дейдом, явно недоумевая, почему его хозяин изъявил желание оказаться на улице в такую сырость. Дейд приподнял шляпу и на мгновение подставил лицо падающим сверху каплям. Он представил, как все темное в его душе вымывается этим дождем, освобождая его от боли. Дейд наслаждался холодной влагой, почти неуловимым весом каждой капельки, когда они падали на его волосы и кожу, очищая его. Он провел рукой по усам, потом по голове.
И, вдыхая полной грудью эту свежесть, Ивлин Дейд понял, что только благодаря Жемчужине и их совместным прогулкам по парку он сейчас так уверен, что всего лишь одна капля дождя может принести ему освобождение, радость и облегчение. Он также понял, что, если он примет должность, которую ему предложил лорд Кастлиреа, ему останется провести с Маргарет не так много дней.
Единственное, что радовало его, – это то, что Крейтон Соамс никогда не сможет завоевать Жемчужину, обвести ее вокруг пальца, как он грозился. Как и надеялся Ивлин Дейд, Маргарет тянулась к Экхарту, а не Соамсу. Он постоянно видел ее в обществе своего светловолосого друга и прикладывал все усилия, чтобы их отношения развивались и дальше. Сейчас эта мысль принесла ему только боль, потому что он осознал, что в глубине души уже давно безнадежно и отчаянно влюблен в мисс Маргарет Дорнтон.
Прежде чем мысли Дейда успели стать слишком сентиментальными, стоящий неподалеку Герой шумно встряхнулся, осыпая хозяина каскадом брызг. Дейд рассмеялся.
– Пошли, несчастное ты существо. Пора выбираться из этой сырости. Мне нужен парикмахер – пора менять свое лицо.
Пока вода потоками стекала по окнам, гости собрались в уютной гостиной Дорнтонов за чашкой чая с тостами. В камине потрескивало большое полено, а гончие носились по полу за маленьким мячом, который Крейтон Соамс бросал для них в самые труднодоступные места.
– Это должно быть какое-то очень яркое, живое и защищенное от непогоды место, – диктовала свои условия Селия.
– Сады Воксхолл, – предложил Уоллис. – Вы еще не видела фейерверк.
– Воксхолл? – простонал Крейтон. Они так экономят на ветчине! Кроме того, они совсем не защищены от дождя. Нет, мы должны отправиться в цирк Астли. Во всем Лондоне нет более яркого и веселого места.
Аллан наклонился, чтобы достать мячик из-под лакированного китайского шкафчика.
– Я тоже за это предложение. У них сейчас новая программа: изображение битвы при Ватерлоо. Я бы очень хотел посмотреть ее.
– Ватерлоо? – эхом отозвалась Маргарет. – Как интересно!
Она сильно смутилась, когда Крейтон расхохотался и подмигнул ей:
– И почему же это так интересно, мисс Дорнтон?
Маргарет покраснела.
– Интересно, согласится ли Ивлин пойти с нами? – спросил со своего места Уоллис.
– Ты думаешь, он найдет это зрелище слишком болезненным? – тихо спросила Маргарет.
Селия даже не стала делать вид, что не слышала ее слов.
– Ему достаточно будет всего лишь сказать «нет», если мысль об этом слишком затронет его чувства.
Разумность этого предположения была очевидна. Они выбрали день, решили попросить дядю Гарольда сопровождать их и договорились снять ложу, достаточно большую для всей их компании.
Три дня спустя дождь прекратился, деревья зазеленели, воздух стал свежее, а цветочные клумбы запестрели еще более яркими красками. Когда вся компания вновь очутилась в парке Сент-Джеймс, вишневые деревья были полны птиц.
– Я скучала по тебе, – так Маргарет приветствовала появившегося с хозяином Героя и почесала его за ухом. – Но кто этот незнакомец рядом с тобой? Не верю собственным глазам. – Она отпустила руку Уоллиса, на которую опиралась, и прошла вокруг Дейда, оглядывая его со всех сторон.
