Текст книги "Герой мисс Дорнтон"
Автор книги: Элизабет Фэрчайлд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Глава шестнадцатая
– Мегги! Где твоя накидка?
Это была Селия. Она коснулась плеча Маргарет, и присутствие старшей сестры напомнило ей, что она не может больше стоять в темноте, подслушивая разговор лорда Дейда.
– А? – Она повернулась к сестре. Битва на арене шла к своей кульминации. Наполеон скакал впереди своего войска, а со всех сторон их окружали клубы дыма. – Мы уходим? – озадаченно спросила она. Это казалось бессмысленным, но все в ложе встали и сейчас надевали шляпы, натягивали перчатки, складывали веера и ридикюли. – Представление еще не закончено. – И действительно, самое интересное было еще впереди.
– Знаю. – Селия казалась встревоженной. – Это все из-за того, что продавщица апельсинов сказала дяде.
– Продавщица апельсинов?
– Да. Она перегнулась через разделительный барьер из соседней ложи и что-то прошептала дяде Гарольду, хотя он ее дважды предупредил, что его не интересует ее товар. Он на секунду замер от удивления, а потом попросил меня поменяться местами с Алланом. Я подчинилась. Он что-то сказал Аллану, отчего наш кузен побелел как полотно. Потом они оба спросили меня, где можешь быть ты. – Взгляд Селии на мгновение вернулся к шумной, заполненной дымом полутемной арене внизу. – Я видела, как ты встала со своего места. Тебя потревожил огонь, правда?
Маргарет кивнула. «Выше голову, – подумала она. – Никаких больше слез».
Селия обняла ее за талию.
– Мне от него тоже было плохо, – сказала она с таким сочувствием, что Маргарет, не сопротивляясь, позволила вывести себя из ложи в коридор, где стояли лорд Дейд и его друг.
– Это та самая девушка, которую зовут Жемчужина? – спросил однорукий мужчина достаточно громко, чтобы она услышала его. Глаза его светились любопытством.
Маргарет была шокирована. Этот человек, которого она видит впервые в своей жизни, называет ее Жемчужиной!
– Все в порядке? – спросил лорд Дейд. По выражению его лица Маргарет догадалась, что он слышал ее разговор с сестрой.
– Похоже, мы покидаем Астли, – спокойно сказала она.
– Понимаю. – Его взгляд скользнул мимо нее на лорда Дорнтона.
– Лорд Дейд, – очень серьезно и очень холодно произнес дядя, – вы не проводите мистера Соамса домой? Я бы не хотел его видеть в своей коляске.
Дейд кивнул.
– Да, и не окажете ли мне честь встретиться за завтраком в моем клубе? Есть кое-что, о чем бы я очень хотел поговорить с вами.
Маргарет подумала, что дядя выглядит очень расстроенным. Что же такого сообщила ему та девушка?
– Завтра в восемь. – Дейд бросил последний взгляд на Маргарет, и Дорнтоны быстро покинули цирк Астли.
Вечер неожиданно закончился, а причину тому знали лишь Господь Бог, ее дядя и продавщица апельсинов.
Судя по выражению, появившемуся на лице дяди Гарольда, как только дверца коляски закрылась за сестрами Дорнтон и их кузеном, поспешное отступление было каким-то образом связано с ней.
– Не думаю, что тебе будет приятно выслушать тот вопрос, который мне задала обычная продавщица апельсинов, Маргарет, – серьезно сказал он.
– И что это было? – Ее сердце сжалось.
– Она спросила, которую из юных леди зовут Жемчужина.
Маргарет пораженно уставилась на него, не предполагая, что последует за этим.
– Почему ее так волнует мое имя?
Лицо дяди потемнело. Маргарет взглянула на Аллана, ища хоть какой-нибудь намек на то, что так тревожит его отца, и увидела в его глазах тревогу и даже жалость.
– Затем она спросила меня, правда ли то, что ты любишь надевать мужскую одежду, – глухо продолжил лорд Дорнтон, – и правда ли, что ты в таком виде посещаешь фехтовальный салон. Она достоверно знала, что ты бросилась между двумя своими любовниками, прежде чем они успели проткнуть друг друга. Она даже осмелилась намекнуть, что я – один из этих любовников, так как ей сказали, что они оба сидят в ложе.
Маргарет поежилась. В основе этой пышно расцвеченной сплетни лежала правда. То, что от нее осталось, однако, казалось почти комичным в своей неправдоподобности. Она могла бы посмеяться над этим, если бы не суровое выражение лица дяди.
– Где она слышала подобную глупость? – вмешался Аллан.
Полный гнева взгляд лорда Дорнтона переместился на сына.
– Очевидно, эта история стала достоянием гласности именно сегодня вечером. Я бы только хотел знать ту крупицу правды, что дала жизнь всей этой чепухе, прежде чем ее узнал весь Лондон. Думаю, ты – та самая загадочная женщина, что прервала поединок Аллана с лордом Дейдом. Я прав?
Маргарет закусила губу и кивнула.
Селия и Селеста одновременно вскрикнули, а из груди сэра Гарольда вырвался презрительный вздох.
– Ты обманула меня, Маргарет, стараясь сохранить это в тайне. Так же, как и Аллан. Я жестоко разочарован в вас обоих!
С этим нельзя было спорить.
Объяснениям не нашлось места и на следующее утро, когда Дейд встретился с лордом Дорнтоном в его клубе. Сэр Гарольд начал разговор с неоспоримого заявления о том, что он серьезно разочарован в лорде Дейде. Затем он очень четко, тихо и вежливо запретил лорду Дейду видеться с его племянницами.
После этого невеселого завтрака Дейд немедленно отправился с визитом к мистеру Крейтону Соамсу. У дверей ему сообщили, что мистер Соамс еще в постели.
– Отлично, самое время ему проснуться. – С этими словами Дейд прошел мимо оцепеневшего от удивления слуги Крейтона.
Как оказалось, Крейтон уже встал, причиной чему явился неотложный визит к тазику, поставленному около постели в ожидании именно подобного случая. Когда к нему вошел Дейд, он скорчился около умывального столика, плеская себе в лицо водой. Услышав резкий стук в дверь, он застонал и чуть не упал, соскользнув рукой с края столика.
– Крейтон!
– Боже, Дейд. – Он поморщился. – Не стоит стучать. Входи, но как можно тише.
– Ты сегодня утром выглядишь слегка не в себе, – выдавил из себя Дейд, борясь с отчаянным желанием врезать кулаком прямо в безупречный греческий нос Соамса.
Крейтон сгорбился над столиком. Он обратил на Дейда полный муки взгляд покрасневших глаз, с трудом выпрямился и зажал руками уши.
– Не кричи, – прохрипел он. – Не говори ни слова… – Он опустил одну руку, безуспешно пытаясь дотянуться до сложенного рядом с умывальником полотенца. Он уронил полотенце на пол, немного покачался, глядя вниз, хмыкнул и поплелся к кровати, где использовал, чтобы вытереться, край простыни. – Моя голова не вынесет очередной взбучки, – всхлипнул он. – Будь другом, приходи, когда я окончательно протрезвею.
– Очередной взбучки?
Крейтон поморщился и накрыл подушкой голову.
– Да, прямо перед тобой здесь были и мистер Экхарт, и мистер Дорнтон.
– И что тебе сказали Уоллис и Аллан?
Крейтон тяжело опустился на кровать, все еще держа на голове подушку.
– Они оба заявились ни свет ни заря, в ужасном возбуждении, один за одним. – Он застонал. – Безжалостно орали на меня, оба. В результате у меня раскалывается голова.
– У тебя раскалывается голова после того количества бренди, что ты поглотил вчера. Но ты должен рассказать, чего от тебя хотели Уоллис и Аллан.
– Хотели? Они взвалили всю вину на мою и без того несчастную голову. Что еще они могли от меня хотеть? А разве ты не за этим пришел? – Он снова застонал в подушку.
– Разумеется. Но я не люблю повторяться. Скажи мне, в чем они тебя обвинили, и, если они сделали все как положено, я оставлю тебя с миром. Если же нет, тебе придется выслушать и меня. – Еле удерживаясь, чтобы не заткнуть себе нос – настолько тяжелым был воздух в комнате, – Дейд прошел к окну, отодвинул занавески и открыл раму.
– О! – Крейтон натянул на лицо одеяло. – Неужели это обязательно?
– Да, здесь воняет блевотиной.
Дейд прикрыл окно и пододвинул кресло поближе к оставшейся щелке, откуда задувал легкий ветерок.
– Просвети меня, Крей. Что тебе сказали Аллан и Уоллис? Понимаешь, если что-то важное в той небольшой головомойке осталось за сценой, я закончу за ними, да так, что ты не скоро забудешь.
Крейтон издал приглушенный стон и высунулся из-под одеяла.
– Все рассказывать? – Его покрасневшие глаза с тревогой уставились на Дейда.
– Каждое слово, – тихо сказал Дейд.
– Ты шутишь, – проквакал Крейтон.
– Чем скорее ты начнешь, тем быстрее от меня избавишься, – спокойно объявил Дейд. Вытащив из кармана часы, он засек время.
– Хорошо, – тяжело вздохнул Крейтон. Подложив подушку под голову, он уставился в потолок и начал монотонно перечислять: – Аллан сказал, что я невозможный грубиян и пустоголовый невежа, который не нашел ничего лучшего, как нализаться без памяти. Уоллис сказал, что мне место под столом в портовом кабаке, а не в ложе с дамами. Он назвал меня тупым как бык, глупым как курица, презренным червяком и…
– Оставь в стороне этот зоопарк, – прервал его Дейд. – Похоже, тебя оскорбили достаточно умело.
Крейтон кивнул:
– Я и не думал, что эти приличные молодые люди знают подобные выражения, но им удалось подобрать пару фраз, которые даже я не знаю.
– Довольно с этим. Что еще?
Крейтон капризно поднял глаза к потолку:
– Ты знаешь, о чем они говорили.
– Расскажи, – безжалостно приказал Дейд.
– Мой длинный язык. Похоже, он был неплохо смазан вчера. Я сказал им обоим, что не имею ни малейшего понятия, о чем они говорят. Уоллис выглядел так, словно сейчас ударит меня. Можешь себе представить? Он сказал, что я разрушил плоды вашей долгой работы. Сказал, чтобы я больше никогда не показывался рядом с Дорнтонами. Сказал, что это несложно, учитывая, что девушки собирают вещи, чтобы с позором покинуть Лондон, и из-за меня теперь будут заперты в деревне. Сказал, что, так как он собирается жениться на одной из сестер, я теперь вычеркнут из его списка друзей и не буду ли я так добр воздержаться от общения с ним на публике. Дорнтон повторил его речь слово в слово.
В голосе Крейтона звучала нотка сожаления, но Дейд обратил внимание только на его ссылку о намерении Уоллиса жениться. Он хочет жениться на одной из сестер Дорнтон?
– Уоллис решил спасти одну из девушек от позора? – Он должен был удостовериться в этом.
– Да. И не удивительно, я уже давно заметил, что к этому все идет.
– Неужели? – слабо переспросил Дейд. Вонь в комнате начала действовать ему на нервы. – Я не был столь наблюдательным.
Крейтон приподнялся, чтобы выпить отвар ревеня из стоящей на прикроватном столике чашки.
– Ну, я был поражен, когда услышал это, как ты можешь себе вообразить. Я бы не счел себя обязанным делать предложение только из-за глупой болтовни.
Дейд не слушал его. Он смотрел сквозь занавески на густой дым, стелющийся над крышами домов. Его надежды сейчас скрылись под такой же черной пеленой. Он мысленно встряхнулся, но черное облако не отпускало его.
– Ты говоришь, Дорнтоны собираются вернуться в деревню?
– Завтра, судя по словам Аллана.
– Так скоро. – Ивлин задернул занавески, скрывая уродливый пейзаж. – Ну, тогда я больше не стану тратить время в твоей компании, Крейтон. – Он пошел к двери.
Крейтон сел в кровати.
– Никаких больше лекций, Ив? Ну, я скажу, это очень порядочно с твоей стороны.
– Порядочно, мистер Соамс? – Дейд остановился в дверях и процедил сквозь стиснутые зубы: – Да ты не знаешь, что означает это слово.
Глава семнадцатая
– Ты должна вернуться к родителям, – объявил свое решение лорд Дорнтон в тот вечер, когда они вернулись из цирка Астли и он услышал всю правду о фехтовальном поединке. – На самом деле, будет лучше, если все мои племянницы окажутся под крылышком своей матери.
– Но, папа… – запротестовал Аллан.
– Тихо! – взревел лорд Дорнтон. – Этот вопрос не подлежит обсуждению.
Маргарет вопросительно посмотрела на свою тетю.
Шарлотта Дорнтон всплеснула руками, когда ее сын снова открыл рот.
– Нет, Аллан, – тихо сказала она, – не спорь. Я уверена, твой папа знает, что лучше. Лично я против того, чтобы девушки уезжали, но я должна поддержать решение твоего отца. Ты понимаешь меня, Маргарет?
Маргарет кивнула, чувствуя комок в горле. Во всем этом была ее вина, и только ее одной.
– А сейчас хватит грустить, – попыталась развеселить домочадцев тетя Шарлотта. У нас остался еще один вечер, и я не собираюсь сидеть в четырех стенах.
Ее муж, однако, не смягчил свой гнев.
– Неразумно показываться на людях, так как ужасающая волна сплетен испортит любое удовольствие.
– Но я решила провести вечер в Воксхолле, – не согласилась с ним Шарлотта, – чтобы посмотреть фейерверк.
Сэр Гарольд нахмурился:
– Ты пойдешь в Воксхолл, где соберется весь город, после того, что случилось прошлым вечером?
Его жена энергично закивала:
– Да, Гарольд, ты не должен возражать. Я не хочу, чтобы девочки уезжали отсюда с мыслью, что они никому не нужны. Я надеюсь хотя бы так выразить им свою любовь и поддержку.
– Из этой глупости не выйдет ничего хорошего! – предупредил лорд Дорнтон.
Прямо от Крейтона Дейд отправился навестить Аллана и встретил его на узкой улочке, где располагалась холостяцкая квартира мистера Дорнтона.
– Дорнтон! – окликнул его Дейд, когда кучер уже поворачивал коляску за угол. Лошади остановились. Аллан поздоровался, но лицо его выражало озабоченность и взгляд блуждал, как у человека, которого застали за незаконным занятием.
– Милорд, – с трудом выговорил он и наконец поднял на Дейда глаза. – Мне очень жаль, что все так вышло. Мой отец…
Дейд поднял руку:
– Ужасная неприятность, я согласен, но даже не столько для нас, сколько для ваших кузин. Я полагаю, они сегодня собираются покинуть Лондон?
– Да, отец считает, что так будет лучше.
– Уоллис поедет с ними?
– Да, сэр, и я тоже. Отец будет счастлив видеть, как мой зад скроется вдали. Хочу извиниться за отца, что он, не разобравшись, обвинил вас в том, что случилось с Маргарет.
Дейд облизнул губы и в нерешительности оперся о карету.
– Да, я бы предпочел расстаться с вашим семейством при более приятных обстоятельствах и особенно с вашей кузиной Маргарет. Передайте ей это, пожалуйста.
Аллан кивнул:
– Конечно. Жаль, что не могу сделать для вас чего-нибудь большего.
Дейд шагнул от коляски со странным чувством, что теряет что-то очень важное. Прежняя темнота наполнила его, и он ничего не мог с этим поделать. Дрожащим голосом он с трудом произнес:
– Счастливого пути, Дорнтон. Надеюсь, мы еще когда-нибудь встретимся при более счастливых обстоятельствах.
Он бы так и ушел без малейшей надежды увидеть Маргарет Дорнтон до ее отъезда из города, если бы Аллан не догнал его.
– Сэр! Милорд! – крикнул он. – Вы могли бы… Я хочу сказать…
Казалось, он не знал, как выразить словами то, что вертелось у него в голове.
Дейд отогнал заполнившую его черноту и ухватился за слабый лучик надежды.
– Что? Говорите же, Дорнтон!
Аллан улыбнулся:
– Мы собираемся сегодня вечером на прогулку. Все, кроме отца. В последний раз, видите ли, чтобы посмотреть фейерверк в Воксхолле.
У Дейда потеплело на душе. Волна надежды всколыхнулась у него в груди.
– У меня вдруг тоже возникло желание посмотреть фейерверк, – с улыбкой ответил он.
– В самом деле, сэр, – улыбнулся Аллан, – вы вполне можете себе это позволить.
В Воксхолл сестры Дорнтон отправились в сопровождении тети и кузена. Вечер, как и ожидалось, был организован на скорую руку и уже подходил к концу. Возле рощи, в тени, располагались ярко раскрашенные беседки, где подавали ужин, и, пока Уоллис и Аллан заказывали закуски, девушки вместе с тетей прогуливались под навесом большой колоннады, разглядывая развешанные в ней картины. В свою очередь, их тоже разглядывали. Не одно презрительное замечание было выслушано с гордо поднятым подбородком, включая колкость самой леди Сары Джерси, которую они встретили на Тропе Отшельника. «Мы и сами скоро станем отшельниками, – подумала Маргарет, – если все и дальше будут воротить от нас свои носы».
Вернувшись к беседке, они все же одолели несколько ломтиков дорогой ветчины, пару бокалов вина и оркестровую обработку арии Генделя, несмотря на несмолкаемый шепот и беспрестанные повороты голов, которые портили и аппетит, и музыку. Когда в девять часов удар колокола возвестил, что пора отправляться смотреть каскад водопадов на восхитительно выполненном макете горы, которые уже пятнадцать минут пенились над мельницей, красная от смущения тетя Шарлотта сделала отчаянную попытку привлечь своих друзей и знакомых, чтобы все увидели, что ее племянницы сохранили уважение в порядочном обществе. Тетя Шарлотта была неестественно весела уже четверть часа. Маргарет было больно смотреть на ее вымученную улыбку и терпеть чересчур громкий разговор.
Когда они вернулись в беседку, чтобы дослушать выступление оркестра. Селия прошептала Маргарет на ухо:
– Кажется, это самый отвратительный вечер в моей жизни. Спасибо тебе огромное.
Услышав ее слова, к столу подошла Селеста:
– Не говори так, Селия. Она и без того переживает, что приходится уезжать из Лондона. Мама не очень обрадуется, увидев нас в таком состоянии.
Маргарет знала, что мама совсем не обрадуется. Она и сама не была в восторге от того, что произошло. Все еще помня лекцию, которую ей пришлось выслушать прошлой ночью, и зная, что ее дядя утром завтракал вместе с лордом Дейдом с единственной целью: сообщить ему, что его общество нежелательно, Маргарет искренне сочувствовала сестрам. В этот вечер ей было трудно улыбаться, как трудно было представить их позорное возвращение в Шерборн. Как она объяснит неожиданное бегство из дядиного дома? Увидит ли она когда-нибудь лорда Дейда?
Только Аллан казался беззаботным, несмотря на то, что отец был разочарован его поведением. Он зашел настолько далеко, что даже отвел Маргарет в сторону и с таинственной улыбкой прошептал:
– Когда начнется фейерверк, предложи пойти со мной за напитками.
Маргарет недоверчиво разглядывала его таинственное лицо.
– Зачем? Какую еще гадость ты задумал? Лучше смотреть фейерверк, чем тащить кувшины с араком через толпу, чтобы все таращили на тебя глаза.
Он с заговорщической улыбкой приподнял одну бровь:
– Ты будешь очень жалеть, если не сделаешь, как я сказал.
Любопытство победило, и, в то время как тетя и сестры свернули на боковую дорожку, Маргарет последовала за Алланом по главной аллее. Украдкой глянув через плечо, Аллан направился к ларькам, где продавали вино и арак, но каким-то окольным путем, и вдруг свернул туда, куда Маргарет наказывали не ходить – на Тропу Влюбленных.
Маргарет запротестовала, следуя за кузеном:
– Тетя Шарлотта будет в бешенстве, если застанет меня здесь. Какую еще неприятность ты мне готовишь?
Аллан пожал плечами и поспешно потянул ее мимо кустов, откуда неслись томные вздохи.
– Здесь довольно опасно, но это, мне кажется, единственное место, где мама не станет нас искать и где ты, если захочешь, сможешь хоть ненадолго остаться одна.
– Но зачем? – Маргарет внезапно остановилась. Перед ними вырос силуэт мужчины. Лица было не разобрать, потому что он стоял спиной к свету, и без того еле пробивавшемуся сквозь густые деревья. У его ног сидела собака. Это был Герой.
– Лорд Дейд! – У нее перехватило дыхание.
– А кто же еще? – засмеялся Аллан, крайне довольный произведенным впечатлением, но Маргарет смотрела только на Ивлина Дейда.
– Я пришел, чтобы попрощаться с вами, Жемчужина.
Маргарет была тронута. Виконт тайком пришел пожелать ей доброго пути вопреки наказу ее дяди.
А она уже думала, что больше никогда не увидит ни Дейда, ни Героя. Забыв все, что ей говорили об этом человеке и об аллее, где они сейчас стояли, Маргарет бросилась к Дейду. Ей хотелось прижаться к его груди, но она сдержалась и вместо этого нагнулась и погладила Героя.
– Я так рада вас видеть! – сказала она. Так же проворно, как наклонилась к собаке, Маргарет выпрямилась и, залившись краской, взглянула на ее хозяина. – Я даже представить не могла, кого здесь встречу, Аллан сказал, что я очень пожалею, если не пойду с ним, правда, Аллан? А мне даже в голову не приходило. Я думала, это что-то связанное с фейерверком.
И словно в подтверждение ее слов над их головами раздался первый за этот вечер выстрел фейерверка.
– Ой, они уже начали. – Маргарет показала рукой на сверкающий след взметнувшейся в небеса ярко-синей ракеты, которая вдруг взорвалась водопадом голубых огоньков. – Смотрите! Словно полевые цветы в небе роняют на землю сверкающие семена.
Она вряд ли догадывалась, каким загадочным и прекрасным стало ее лицо, освещенное огнями фейерверка, или насколько странным кажется ее другу то, что она бросилась к нему из темноты печально известной Тропы Влюбленных.
Дейда бросило в дрожь, и задрожал он не столько от звука фейерверка, который так напоминал ружейный выстрел, сколько от слов Маргарет Дорнтон, запаха ее духов, который донес вечерний ветерок, от самого ее вида. Фейерверк напомнил ему не полевые цветы, а саму Маргарет Дорнтон. Она была для него ярким, чарующим взрывом света среди темноты. Она пробудила в нем надежды, счастье, благоговение – это был фейерверк его души. Он не мог избавиться от мысли, что они стоят на Тропе Влюбленных и что здесь нет ничего более естественного, чем заняться любовью с женщиной, которую он терял и которую, единственную из всех женщин, мечтал заключить в свои объятия.
Она обернулась сказать что-то Аллану, но ее кузен уже благоразумно удалялся прочь.
– О, Боже мой! – вздохнула она. – Боюсь, Аллан зря оставил нас одних. При нынешних обстоятельствах…! Что, если нас увидят?
Дейд взял ее за руку и потянул в тень ближайшего дерева. Они оказались совсем рядом. Она попробовала возразить, но он мягко остановил ее:
– Здесь, в тени, любой, кто нас увидит, решит, что мы всего лишь двое влюбленных, пришедших на свидание. И сделает вид, что ничего не видит, в надежде, что и мы поступим так же.
– О! – Ее грудь взволнованно вздымалась и опускалась. Дейд нежно обнял ее за талию. В глазах Маргарет, огромных, круглых, светящихся в темноте, затаилось ожидание. – Правда?
– Да. Но нужно тщательно выбирать, с кем идешь сюда, Жемчужина. – Это предостережение больше относилось к нему самому, нежели к ней. Он хотел, чтобы его руки перестали дрожать, а мысли стали чище и целомудреннее. Он вспомнил Уоллиса Экхарта. которого любил как брата и которому начинал завидовать. Потом он вспомнил Крейтона Соамса как пример того, чего он не должен делать здесь, в темноте. – Считается, что если человек пришел на Тропу Влюбленных, то это открытое приглашение к дальнейшим действиям.
Она рассмеялась – теплый, солнечный звук, таинственно прозвучавший в окружающей их темноте.
– Но вы же не считаете открытым приглашением то, что меня оставили здесь одну с вами?
Дейд пытался в темноте разглядеть выражение ее лица. Ее слова дразнили его.
– Почему мужчины стремятся очаровать каждую женщину, которую находят привлекательной? Это совершенно не вяжется с уважением, которое следует оказывать предмету обожания. – Она задала этот вопрос со всей серьезностью, по наивности не ведая, насколько смешно он звучит.
Он был изумлен и растроган.
– Неужели вам никогда не приходилось слушать ласковые слова, наслаждаться прикосновениями и поцелуями мужчины? Не могу представить, чтобы после этого вы задали такой вопрос.
– Вы ошибаетесь, сэр! Мне говорили ласковые слова и согревали прикосновениями. И однажды чуть не поцеловали. Тем не менее я все еще смущаюсь.
Темнота была врагом Дейда. Из-за нее он не мог разглядеть выражения лица Маргарет, а в это мгновение так важно было понять, о чем говорили ее глаза.
– Кто осмелился чуть было не поцеловать сияющую Жемчужину? – спросил он с обманчивой мягкостью в голосе. Он бы пронзил копьем голову этого мерзавца! – Это Крейтон, оказавший вам медвежью услугу, не закончил дела?
Ее голос чуть задрожал, когда она воскликнула:
– Мистер Соамс? Что за ерунда! Если бы я и позволила себе кое-какие вольности, то уж конечно не с таким мужчиной, как Крейтон Соамс.
– Тогда кто? – мрачно спросил он и придвинулся ближе, чтобы в короткие мгновения, когда в небе вспыхивали огни, видеть ее лицо. – Я натравлю на этого негодяя Героя. И не говорите мне, что это Уоллис…
– Нет, нет, – засмеялась она с чуть заметной хрипотцой – соблазнение без намерения соблазнить. – Пожалуй, сэр, мне даже следует обидеться, что вы не помните. Этот преступник не кто иной, как вы сами. Во время лихорадки вы во сне по ошибке приняли меня за кого-то другого.
Это был не сон! Ее золотая головка склонилась на его подушку! Дейд на мгновение онемел.
– Простите? – с трудом вымолвил он.
– Что? Вы мне не верите или собираетесь просить прощения… за то, что сказали… за то, что не закончили дело?
– Ни то, ни другое. Я прошу прощения за то, что после первого поцелуя вы так и не знаете, что это такое. Вы не можете осуждать меня. В том поцелуе виновата лихорадка.
Ее тихий смех был так восхитителен в темноте.
– Хорошо, не буду, потому что мне не с чем сравнить. Мои знания ограничиваются дружескими поцелуями на прощание.
– Полагаю, вам придется покинуть Лондон? – спросил он. Его губы горели от желания подарить ей настоящий поцелуй, но он снова сдержал себя из уважения к Уоллису.
Она вглядывалась в его лицо так же пристально, как он смотрел в ее лицо, пользуясь тем, что очередная вспышка огней выхватила их из темноты.
– К несчастью, да. Я чувствую себя так, словно должна просить прощения у многих людей за свое скандальное поведение, и в первую очередь у вас.
– У меня?
– Моя попытка стать героиней в конце концов обернулась против меня. Мне ужасно жаль, что дядя считает, будто в этом виноваты вы.
Он вздохнул и расстался с мыслью о прощальном поцелуе.
– Не имеет значения. Устроив встречу на Тропе Влюбленных, я превзошел любой ваш дурной поступок. Ваш дядя оторвет мне голову.
– Пожалуй, да, – с горечью произнесла девушка.
– Но меня гораздо меньше волнует мнение лорда Дорнтона, чем мнение его племянницы.
Казалось, она была очень рада его словам.
– Тогда вам не о чем беспокоиться. Для меня вы всегда будете героем, спасшим меня от бешеного пса.
Небо прорезала яркая вспышка, и, пока вновь не наступила темнота, Дейд протянул руку и убрал со лба Маргарет прядь волос, ощутив кончиками пальцев шелковистую теплоту ее кожи. Сейчас он был тем бешеным псом, от которого ее нужно было спасать. Он потянулся к ней всем телом.
Тихим от сдерживаемого желания голосом Дейд сказал:
– Вы должны понять своей наивной маленькой головкой, что я не герой. – Его голос дрожал. Ему страстно хотелось дотронуться до нее, прижать к себе, поцеловать.
Глядя во время коротких вспышек света в невинные глаза, смотревшие на него, он был готов убить себя за греховные мысли, которые роились у него в голове. Она видела не его, а некую личность, которую придумала и каким считала его.
– Я не герой, – мрачно произнес он. – Героев очень мало на свете. Большинство из нас пытаются пройти по жизни самым легким и удобным путем. Большинство из нас ведут себя как Крейтон, который при первом же удобном случае попытался воспользоваться вашей невинностью. Мы воруем нечто драгоценное, что нам не принадлежит и принадлежать не может.
– Не говорите так! – воскликнула она, делая шаг назад и высвобождаясь из его рук. – Вы совсем не такой, как Крейтон.
Он не мог удержаться, чтобы не взять ее за локоть.
– Нет, я скажу, а вам придется выслушать меня, иначе быть беде. Страна героев, в которую вы верите, – это выдумка. Мираж. Я не герой. Имя Капитан Мертвецов мне подходит больше. Видите ли, это правда, что я обрек своих людей на смерть только потому, что у нас не было экипировки, которую я не очень усердно искал. Нам нужны были подгубные цепочки для лошадей. Без них нечего было и пытаться в пылу сражения управлять лошадьми. Я пренебрег серьезностью положения, и это пренебрежение многим стоило жизни. Она взяла его руки в свои:
– Вот почему вы не смогли смотреть инсценировку сражения в цирке Астли? Теперь я понимаю… вы…
Он отнял руки.
– Что вы понимаете? – грубо прервал он ее. – Вы не имеете представления о чувствах, которые бушуют во мне. – Он зажал рукой рот, словно для того, чтобы более грубые слова не сорвались с его языка. – Может, действительно лучше, что вы уезжаете из города, – сухо произнес он.
«Лучше? – чуть не вскрикнула Маргарет. – Лучше бы вы сделали мне предложение!» Эти слова разорвали в клочья всякое ее уважение к нему. Она хотела большего, возможность чего дарила им сейчас волшебная темнота. Она жаждала доказательств его чувств, выражения дружбы, она хотела, чтобы он сожалел, что им приходится расставаться, она даже осмелилась мечтать о страсти… Слышать его «может, действительно лучше» было невыносимо.
Маргарет хотела, чтобы он обнял ее, прижал к себе, попытался поцеловать – что угодно, только бы не стоял перед ней, не сожалел о прошлом и не настаивал, что он не герой. Чем же будет лучше, если она уйдет из его жизни, его мыслей и чувств? Она надеялась, что он любит ее, поверила, что он, как было однажды, может сделать ей предложение, только на этот раз с реальными доказательствами любви.
Карминно-красная ракета окрасила небо. Как бы Маргарет хотелось бросить одну из искорок, парящих в небе, в черноту его глаз. Ей хотелось встряхнуть его, ошарашить, как тогда, когда она, одевшись в костюм своего кузена, бросилась между занесенными клинками. Она была почти в отчаянии, что за все это время не смогла достучаться до его души, изменить его отношения к ней, что в нем не зародилось того чувства, что сжигало ее душу. Одно из этих чувств, должно быть, отразилось на ее лице, потому что, когда небо осветилось в следующий раз, он сказал:
– У вас странный взгляд. О каких безумствах вы думаете, Жемчужина?
Огни фейерверка отразились в зрачках Жемчужины, и ее глаза опасно сверкнули. Дейд все еще считал, что эта невинная жемчужина, стоящая перед ним, была бы хорошей парой для человека попроще, чем он, проще и наивнее, человека неискушенного, как и она сама. Он все еще считал, что лучшей пары для Жемчужины, чем Уоллис, не найти.
– Если вы так твердо убеждены, что в вас нет ничего героического и что нам лучше больше никогда не встречаться, то я бы попросила вас, чтобы вы не называли меня Жемчужиной, – выпалила она.
Ее внезапная вспышка ошеломила Дейда.
– Но какое отношение имеет одно к другому?
Маргарет сделала шаг назад и вновь вернулась в спасительную тень дерева. Ее руки дрожали.
– Для меня имеет.
Смутившись, он удивленно покачал головой. Слишком простая логика.
– Простите, мисс Дорнтон, если мои слова показались вам оскорбительными. Я не хотел обидеть вас. Я всего лишь хотел сделать этот вечер приятным для вас и пожелать счастливого пути.
– А это очень приятно, когда вам говорят «до свидания»? – с жаром возразила она, не в силах больше сдерживать ярость и боль, которые огнем жгли ее. – А мне-то казалось, хотя, по-видимому, это была ошибка, что вы и я… что между нами особые отношения… что у вас ко мне какие-то чувства. – Слова словно разрывали ей горло. – Я была просто в отчаянии, что больше никогда вас не увижу. Я осмелилась надеяться, что вы испытываете то же самое. – Странный смех вырвался из ее груди, словно ее собственные слова показались ей забавными.
