Текст книги "Парижское приключение"

Автор книги: Элизабет Эштон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Он бросил в ее сторону озорной взгляд и помрачнел, заметив выражение отвращения на ее лице.

– Вы думаете, мужчинам не пристало работать манекенщиками? – предположил он. – В основном этим занимаются безработные актеры. А может, вы считаете, что и я занимаюсь немужским делом, разрабатывая женскую одежду? Но в школе я играл в футбол, и я служил в армии.

– Нет! – воскликнула Рени. – Я считаю вас великим художником!

– Чтобы оправдать меня? – сухо сказал он. – Но сами продолжаете думать, что это немужское занятие? Ma chere, в прежние времена мужчины чванились своими шелковыми рубашками и атласными панталонами гораздо больше, чем женщины. Вы, женщины, вторгаетесь в наши сферы, так что и вам не стоит обижаться, когда мы захватываем ваши. А кроме того, лучшими портными, поварами и модельерами всегда были мужчины.

– Да, – согласилась Рени. – Боюсь, что мы, бедные, навсегда останемся существами второго сорта.

– О нет, не нужно так говорить. Вы просто другие. Вы несете в жизнь изящество и нежность, и ни один мужчина не может в этом соперничать с вами. Вы учите нас терпению и бескорыстию, без которых не смог бы существовать ни один мужчина. Должен вам признаться, Рени, что если бы я создавал одежду для молодых мужчин, я не получил бы того удовлетворения, какое получаю сейчас, создавая ее для вас… и для Юланды, для остальных девушек, – запоздало добавил он.

К этому времени они выехали из города и оказались в пригородах с многочисленными оптовыми рынками, которые словно напоминали о том, что Париж – это еще и деловой центр, а вскоре их обступили деревья Венсенского леса.

– Куда мы едем? – спросила Рени, хотя это было совершенно несущественным, если рядом был Леон.

– В Фонтенбло. Это довольно далеко, но для моей машины лишние километры пустяк. Сейчас мы едем не по главной дороге, но этот путь мне больше нравится. Сейчас мы проезжаем Марне.

Он говорил, а его кадиллак мчался вперед, пожирая расстояние. Рени сидела рядом, глядя на тонкие загорелые кисти его рук на руле автомобиля; ее охватило то же упоительное чувство свободы, как и во время их прогулки в Круизик. Ей вдруг вспомнилось, что то путешествие привело ее к обещанию приехать в Париж, но куда заведет ее сегодняшняя поездка, она не могла и представить – ведь Леону больше не о чем просить ее.

– Это лес Сенар, – Леон порвал повисшую между ними пелену молчания. Рени встрепенулась и посмотрела на дорогу: с обеих сторон простирались леса. – Именно здесь Людовик XV впервые встретил мадам де Помпадур. Эта дама оказалась очень изобретательной, она ухитрилась во время прогулки попасться ему на глаза в одном из своих самых ослепительных охотничьих костюмов. Как видите, она понимала значение haute couture. Нет свидетельств о том, что они говорили на эту тему, но своего она добилась.

– Что, любовь с первого взгляда? – предположила Рени, стараясь придать своему голосу как можно больше непринужденности. – Неужели вы считаете, что такое бывает?

– Не просто считаю. Я знаю, – многозначительно сказал Леон.

Рени вздохнула. Должно быть, в Антуанетту он влюбился именно с первого взгляда. Они миновали Мелун, который все еще не оправился после войны и где продолжались восстановительные работы. Древнейшая часть этого города располагалась на острове, и так же, как на острове Ситэ, здесь был свой Нотр-Дам.

– Скоро мы будем в Фонтенбло, – сказал Леон, – но сначала нам нужно перекусить. А то вы умрете от голода.

Рени была слишком взволнована и не чувствовала голода, но подумала, что ему нужно поесть, и изобразила отсутствующий аппетит.

– В этих местах масса ресторанов, и они очень популярны, по я предпочел бы что-нибудь, где не так людно. Дальше будет небольшая гостиница.

Они куда-то свернули и поехали проселочной дорогой, которая тянулась вдоль края леса. После довольно продолжительной тряски они приехали в маленькую деревушку, состоявшую из белых коттеджей и незатейливого постоялого двора.

– Здесь хорошая хозяйка, я ее знаю, – сказал Леон. – У нее нет особых развлечений для туристов, но кормят здесь хорошо, хотя и просто.

Крепкая женщина, вышедшая им навстречу, восторженно приветствовала Леона, похоже, она действительно хорошо знала его.

– Monsieur, с'est un plaisir de vous voir; comment allez vous? Et Madame aussi?

– Oui, Madame va bien. [26]26
  Месье, рада вас видеть. Как вы поживаете? Как мадам? – Мадам хорошо, (франц.).


[Закрыть]

– Мадам? О ком они говорят? – Рени вопросительно смотрела на Леона, но он увлеченно обсуждал с хозяйкой меню.

Она подала им жареную форель, бараньи отбивные, отдельным блюдом вкуснейший зеленый горошек в масле, несколько видов сыра и большую чашу, наполненную свежими фруктами. Из вин Леон выбрал белый искрящийся мускат.

– Это вам понравится больше, чем vin ordinaire, которым я поил вас в Круизике, – сказал он, улыбаясь.

Рени, вспомнив этот исторический случай и все, что в тот день последовало за ним, покраснела и тут же рассердилась на себя за это. Ведь только в присутствии Леона она была подвержена этой досадной слабости.

– А как Пьер? Вы им довольны? – поспешно спросила она.

– Он выполняет все, что ему поручают. – Но Леона больше заинтересовало разрумянившееся лицо Рени, нежели разговор о Пьере. – Вы единственная из знакомых мне девушек, которая не разучилась краснеть, – сказал он, с восхищением глядя на нежный румянец, охвативший ее щеки.

– Это не очень приятное достоинство. Надеюсь, что с возрастом это пройдет.

– Но это же так очаровательно! Не спешите взрослеть, cherie.

Эти ласковые слова заставили ее покраснеть еще больше.

– Но я уже взрослая, – заспорила Рени. – Моя сестра вообще считает, что мои лучшие годы позади.

– Она младше вас? Возраст зависит не от количества прожитых лет, а от опыта. А у вас, как мне кажется, жизненный опыт невелик.

Ей очень хотелось возразить ему, но она решила, что будет разумнее пропустить это замечание мимо ушей. Ведь это именно он открыл ей огромный мир чувств, о котором она прежде ничего не знала.

Они ехали по лесу; солнце рассыпало длинные лучи золотого света между деревьев. Они были здесь не одни: встречались пешеходы, и Рени заметила, что многие юноши и девушки несли альпинистское снаряжение. Она спросила об этом Леона.

– В этих лесах есть скалы и ущелья, – объяснил ей Леон. Теперь они проезжали долину, вдоль которой то там, то тут попадались группы людей, выехавших на пикник.

– Сам город Фонтенбло расположен среди леса. Это очень интересное место, там есть королевский дворец, но туризм погубил его. Я не собирался сегодня туда ехать.

Казалось, он хорошо знал этот лес, все дальше и дальше углубляясь в него, сворачивая то туда, то сюда, чтобы объехать стороной дома или деревушки. В конце концов Леон поставил машину на обочине узкой дорожки.

– Я думаю, нам пора подышать свежим воздухом, за которым мы ехали так далеко.

Он открыл ее дверцу и сказал.

– Оставьте пальто и шляпу, они вам не понадобятся.

Выйдя из машины, Рени встала рядом с ним, и он с удовольствием посмотрел на ее стройную фигуру, четко очерченную простым платьем, на блики солнца, запутавшиеся в ее волосах.

– Вы сейчас похожи на Мелисанду или на лесную нимфу, – сказал он.

– Это всего лишь ваши фантазии, месье.

– Почему бы не пофантазировать в такой вечер?

Они медленно шли по дорожке, круто уходившей вверх.

– Давайте наперегонки до вершины, – вдруг предложил Леон, и его глаза озорно блеснули, – или ваши преклонные годы уже не позволяют бегать?

– Ничуть! – бросила Рени, принимая его вызов. С веселым смехом они карабкались по крутому каменистому склону, поросшему вереском. В Леоне сейчас было невозможно признать парижского кутюрье, он скорее походил на школьника, а Рени – на его младшую сестренку. Она не уступала ему в проворстве, и они финишировали одновременно. Ступив на травянистую вершину они оба плюхнулись на траву.

– Вот здесь-то мы и остынем! – воскликнула Рени.

– Да, здесь ветерок. А вы бегаете как лань, – восхищенно сказал Леон. – Вот перед вами наш таинственный лес.

Он пружинисто поднялся на ноги и взмахом руки указал ей на открывшийся вид. Рени приподнялась и, опершись локтями о землю, огляделась вокруг. Она находились на островке посреди буйно зеленеющего моря, из которого то здесь, то там выступали устремленные вверх красные неровные скалы. Сейчас, в лучах заходящего солнца, вся эта картина походила на край света. Запах хвои поднимался к самому небу, а прямо снизу, из гущи деревьев, доносилось любовное воркование голубей.

– Да, вы правы. Это сказочный лес, – медленно проговорила Рени.

– А вы – Спящая красавица. Вы лежите в своем заколдованном Дормантском лесу и ждете Принца, который поцелует вас и снимет заклятье.

Он улыбался, глядя на нее сверху. Она торопливо встала.

– Я не красавица, и я не сплю, а вот мой нос, похоже, блестит.

– Вы красивая, и вы пока еще спите. Я все думаю, могу я сыграть этого Принца?

Он стоял вплотную к ней, и ее сердце, казалось, было готово выпрыгнуть из груди. Каждый нерв ее тела откликался на его близость; от волнения Рени побледнела, а ее глаза потемнели. Он спокойно стоял, испытующе глядя ей в глаза. Испугавшись, что он прочтет в них все, Рени резко отвернулась.

– Похоже, еще не время, – загадочно сказал он. – Спи дальше, малышка.

Рени поднесла руки к груди, тщетно пытаясь унять бешеный стук сердца, и острый лучик света блеснул и заиграл в камешках обручального кольца. Леон резко схватил ее левую руку и поднес к глазам, разглядывая бриллианты.

– Знак вашей помолвки? – спросил он. И не дожидаясь ответа, добавил: – Думаю, что это кольцо – обман.

Рени, застигнутая врасплох, не знала, что ответить.

– Просто… Нет, это не так. Она лихорадочно пыталась совладать с собой. Да, он угадал, но никак нельзя допускать, чтобы он узнал правду. У него в кабинете она едва не выдала себя, а ей ни за что не хотелось, чтобы в его глазах она стала одной из многих, кто не устоял перед его обаянием. Миф о Барри был спасительным убежищем, в котором она могла спрятаться от него. Да и от себя тоже.

Радуясь тому, что ей удается говорить бесстрастно, она спросила.

– Что же заставило вас так подумать?

Он все еще держал ее руку и, словно завороженный сиянием камней, поворачивал ее. Он бросил на Рени быстрый насмешливый взгляд.

– Ваш любимый, должно быть, очень самоуверен, если согласился отпустить вас одну в Париж на такое долгое время.

– Но он вовсе не… – запротестовала Рени, но тут же сконфуженно замолчала. Он не должен знать о том, как отреагировал Барри на эту поездку. Рени пришла в голову мысль: может, стоит сказать ему, что ее жених как будто скоро приезжает. Но пока она холодно сказала: – Не думаю, чтобы вас это как-то касалось.

– Нет? – Он выпустил ее руку. – Рени, поверьте, это не дерзость. Но для вашего будущего важно, чтобы я хорошо понимал ситуацию. Мне кажется, вы не любите этого молодого человека, – ваши глаза оставались холодными, когда вы говорили о нем. Я заметил это и в Ла Боле. – Рени была потрясена его проницательностью; этот человек видел ее насквозь. – Наверное, о вашем браке договорились родители?

Несмотря на страх, Рени развеселилась при мысли о том, как ее мать устраивает ее личную жизнь.

– Все совсем не так, – сказала она Леону, – У нас в Англии нет обычая, чтобы родители сговаривались о женитьбе детей. Но если мы не показываем своих чувств, как вы, французы, это не значит, что мы не умеем любить.

Она замолчала и покраснела до корней волос. Она поняла, что заставить Леона поверить в несуществующую любовь будет трудно, и ей мешало ощущение, что он не верит ей.

– То есть, вы полагаете, что это французы придумали такую l’amour и носят ее на голове вроде шляпки? – весело спросил он.

– Они считают себя знатоками в любви, разве не так? – резко спросила Рени. – Они постоянно пытаются доказать что это самое важное.

И тут Леон набросился на нее.

– Так вы думаете, что любовь – это ерунда?

– Она… Она очень часто лжет. Для брака более надежным основанием служат дружба и взаимопонимание.

В это она действительно верила когда-то, до тех пор пока не узнала любви; но сейчас эти слова звучали банально и неубедительно даже для нее самой, а Леона они, похоже, раздражали, так как он был вне себя.

– Могу заверить вас, что как бы мои соотечественники-мужчины ни превозносили l’amour, большинство из них рассматривают брак как деловую сделку, – жестко сказал он.

Слезы навернулись ей на глаза, и она, чтобы скрыть их, отвернулась от Леона и смотрела на горизонт за лесом. Очарование этого вечера безвозвратно ушло. Леон разбил его своими настойчивыми бессмысленными вопросами, которые были ей неприятны. А его последние слова больно ударили ее.

– Срок вашего контракта истекает в следующем месяце. Мне не удается продлить разрешение на ваше пребывание во Франции.

Она резко повернулась к нему, в ее глазах стоял ужас. Одно дело – уехать добровольно, и совершенно другое – быть выдворенной из страны, а если у нее не будет разрешения на работу во Франции, то разлука с Леоном будет неминуемой и безвозвратной.

– Мне очень жаль, – небрежно заговорил он, не сводя с нее глаз, – поскольку вы подавали надежды и могли бы иметь большой успех.

– Если это и так, то только благодаря моему сходству с Туанет.

– Ха, Туанет!

Как только было произнесено это имя, казалось, что-то встало между ними, – Леон помрачнел, и его лицо сделалось непроницаемым. Он словно постарел сразу на несколько лет.

– Вы все смотрите на меня как на Туанет, – в отчаянии закричала Рени, – но я не Туанет. И вы все равно рано или поздно разочаруетесь во мне.

– Не думаю, – спокойно сказал он. – Если говорить о вашем сходстве с ней, то оно чисто внешнее. У вас есть то, чего она была начисто лишена.

Рени озадаченно смотрела на него. В устах Леона такая характеристика его возлюбленной звучала странно. Но тут Рени осенила мысль. Может, его любовь не была взаимной? Обычно в таких случаях мужчины склонны считать женщину бессердечной, и уж кто-кто, а Рени знала, какие страдания доставляет безответная любовь.

– И успеха, я уверен, вы добьетесь, – продолжал он. – Проблема лишь в том, как оставить вас в Париже. Я не вынесу, если вы уедете, Рени.

Его голос дрогнул, а темные глаза смотрели с мольбой. Итак, он по-прежнему черпает в ней свое вдохновение. Она вспомнила тот случай с Пьером, когда он опустился до шантажа, чтобы добиться ее согласия, но сейчас он, похоже, был в растерянности.

– Тут, наверное, ничего не поделаешь, – уныло сказала Рени.

– Ну почему же? Вы… вы что-то придумали?

– Есть один выход, – нерешительно заговорил он. – Но в этом случае вам придется выбросить свое кольцо.

Рени обомлела, не зная, чего ждать дальше.

– Вы что, с ума сошли?

Он покачал головой и озорно улыбнулся.

– Если бы вы стали моей невестой, то мне удалось бы провести наши власти. Ведь когда моя невеста станет женой, она примет французское гражданство, просто нужно немного подождать.

– Ох! – Рени закрыла руками лицо. – Но это же… чересчур!

– Вовсе нет, это всего лишь деловое соглашение, – решительно сказал Леон.

– Но… ведь наша помолвка не может длиться вечно, – возразила Рени. – Власти будут ждать, что мы в конце концов поженимся.

– Alors! [27]27
  Ну и что! (франц.).


[Закрыть]– Он пожал плечами и как-то загадочно посмотрел на псе. – Мы и поженимся. Брак – это пустая формальность, и его можно расторгнуть, как только он станет не нужен.

Сейчас Рени поняла все. Эта поездка была задумана для того, чтобы смягчить ее, – ту же самую тактику он использовал в Ла Боле, добиваясь ее согласия на работу. Расспросы о Барри – все это являлось лишь подготовкой почвы для задуманного им делового брака. Потеряв Туанет, он думает только о своем деле, а Рени по нелепой прихоти судьбы стала деталькой этого механизма, и, значит, он пойдет на все, чтобы оставить ее здесь, даже на женитьбу. Она задумчиво крутила на пальце кольцо, пытаясь Осмыслить это дикое предложение. Кольцо соскользнуло с пальца и упало в траву. Леон стремительно, как коршун, бросился к нему.

– Это не случайно?

– Нет… Оно просто соскользнуло.

– В таком случае, это был знак. – Он бросил его с обрыва в раскинувшийся под ними лес, и прощально блеснув на солнце, оно скрылось в верхушках деревьев. Рени без всякого сожаления проводила его взглядом.

– Оно ничего не значило, – призналась она.

– Выходит, ничто не мешает нашей сделке?

– Я не знаю, хочу ли я принять французское гражданство, – неуверенно сказала Рени.

Он рассмеялся.

– А почему бы нет? Ведь вы любите Париж? Многие женщины принимают гражданство своих мужей и не жалеют об этом.

– Потому что они любят друг друга, – резко возразила Рени.

– А это имеет значение?

– Еще какое. – Она вновь отвернулась от него: он не чувствовал ее боли. Если бы Леон любил ее, она бы не колеблясь осталась во Франции. Но тут ей в голову пришла другая мысль, и она посмотрела на него.

– А в салоне будут знать об этом?

– Не обязательно. В первую очередь нам нужно показать коллекцию, а на следующей неделе и потом у всех нас будет слишком много дел, чтобы думать еще о чем-то.

Рени облегченно вздохнула – ей предоставлялась отсрочка.

– Я скажу вам о своем решении, когда все закончится. Леона, похоже, это не удовлетворило.

– Это слишком долго… – начал было он.

– По контракту я нахожусь во Франции до завершения коллекции, – напомнила Рени. – И может так случиться, что вы в конце концов решите, что не стоит задерживать меня здесь.

Он что-то воскликнул и бросился к ней. На один какой-то безумный миг ей почудилось, что он хочет заключить ее в объятия, она попятилась и замерла, наткнувшись Спиной на огромный валун сзади. Тут же его лицо сделалось бесстрастным, он отошел от нее.

– Не нужно пугаться, – глухо проговорил он. – Я больше не потревожу вас… Никогда. – Он посмотрел на свои часы, а потом бросил взгляд в сторону заходящего солнца. – Tiens [28]28
  Однако (франц.).


[Закрыть], уже поздно. Нам пора возвращаться.

В полном молчании Рени спускалась по крутой тропинке, по которой они совсем недавно так весело бежали наперегонки, позади нее шел Леон. Ее охватило смятение, когда она вновь задумалась о его сумасшедшем предложении, – безусловно, идея была абсолютно нелепой, но она хорошо знала, что Леон, какими бы абсурдными ни были его идеи, умел, если брался за что-то, довести дело до конца. И похоже, что он не сомневается в ее согласии, – вот он открывает для нее дверцу машины и говорит:

– Я должен купить вам другое кольцо взамен потерянного.

– Вы хотите сказать, взамен того, которое вы выбросили, – возмущенно возразила Рени. – А вы, кажется, нисколько не сомневаетесь в моем ответе.

– С вашей стороны было бы глупо отказаться от великолепного и счастливого будущего, – ответил он и захлопнул за ней дверцу.

Ей нечего было возразить ему. Если она потерпит неудачу и не сможет произвести того впечатления, какого от нее ждет Леон, все будет ясно, – потерпевшая крах Рени окажется по другую сторону Ла-Манша, и сердце ее будет разбито; и это, подумала Рени, самый вероятный исход.

В сгущающихся сумерках они ехали по Рю Насьональ, где аромат роз заглушал даже запах бензина. Последние отблески заходящего солнца умирали на остывающем пурпуре неба, и прямо над головой повис месяц. Леон ехал молча; нахмурившись, он гнал вперед мощную машину; время от времени Рени с опаской поглядывала на его неподвижный профиль. Этот человек по-прежнему оставался для нее загадкой.

Они вернулись в город, когда фланирующие толпы на улицах стали редеть, люди расходились по домам, только в ночных заведениях Монпарнаса и Монмартра продолжалось веселье. В ярком свете прожекторов над городом возвышался Сакрэ Кёр, – словно белый пароход, плывущий по морю огней. Город романтики! Город любви! Ах, в отчаянии подумала Рени, все было бы совсем иначе, если бы Леон любил ее, Рени Торнтон, а не свое воспоминание об Антуанетте в лице Рени, в ее волосах и фигуре.

Было уже очень поздно, когда они подъехали к пансиону.

– Надеюсь, мадам Дюбонне еще не заперла дверь, – сказала Рени, нарушив молчание, которое будто пропасть разделило их. – Все время, что я живу здесь, я всегда возвращалась домой рано.

– Тогда нам придется разбудить ее.

Но остановившись у пансиона, они увидели, что в нижнем этаже еще горит свет.

– Благодарю вас за чудесный вечер, monsieur, – чинно сказала Рени, выходя из машины.

Она встретила долгий взгляд его темных глаз – они были мрачными и вопрошающими, – и тут Леон вздохнул и отвернулся. Рени хорошо знала этот взгляд. «Он смотрит так, когда пытается разглядеть во мне Туанет», – решила она однажды. И тоже вздохнула.

– Alors, мы слегка отдохнули. Будущее потребует от нас полной отдачи, – бодро сказал он. – Вы должны хорошенько выспаться, Рени. Спокойной ночи.

На пороге ее встретила обеспокоенная мадам Дюбонне. Она чувствовала ответственность за эту красивую девушку, которая была на ее попечении. Но тут она увидела разворачивающийся на дороге кадиллак, и ее лицо прояснилось.

– А! Месье Себастьен! Он привез вас домой? Вы работаете так поздно для коллекции? Да? Он очень добрый к работникам, этот человек.

– Да, он очень добр, – согласилась Рени. – Спокойной ночи, мадам.

Ей хотелось поскорее добраться до своей комнаты и остаться одной. Она легла, но сон не шел к ней. Она вновь и вновь беспокойно возвращалась в мыслях к предложению Леона. Понимает ли он все сложности, которые обязательно возникнут, если она согласится с его планом? Может ли она вступить в брак с мужчиной, который не любит ее, хотя и нуждается в ней? Если он все еще видит в ней вторую Антуанетту, не разочаруется ли он в ней в конце концов? Конечно, он не ждет от нее любви и все это может его устраивать, но что же будет с ней? Для него это деловое соглашение, но она-то не найдет в этом счастья. Есть еще один путь – уехать и никогда больше не видеть его, но эта мысль была невыносимой: чем чаще она виделась с ним, тем сильнее прикипала к нему сердцем.

Рени утомленно повернула голову на подушке. Ночь была жаркой, и в комнате стояла страшная духота. Все-таки сначала нужно пережить этот показ, а когда все будет позади, она решит, как поступить, еще не известно, как там все повернется, он и сам сто раз передумает…