Текст книги "Поклон (ЛП)"

Автор книги: Элизабет Эльберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Всё вокруг меня кружится. Похоже, мне становится плохо. Это самый ответственный момент в моей жизни, а она кидает меня. И люди думают, что это я плохая подруга?

– Тебе она не нужна. – Аманда обнимает меня за плечи.

Я делаю глубокий вдох. Знаю, что смогу сделать это. Мне не нужна Эмма.

Называют моё имя, и я захожу в комнату. Хотелось бы исполнить другую песню. Не хочу быть чем-то обязанной Эмме. Потому что она ничего для меня не значит. Она использовала меня так же, как я её.

Остальное зависит от меня.

ИТАН

Экзамены закончились, прослушивания на второй семестр тоже.

Но прежде чем мы уйдём на зимние каникулы, предстоит сделать одну вещь.

Весь старший класс мы жили в ожидании нашей судьбы.

Хотелось бы просто посмотреть в список, но Д-р Паффорд любит нагонять драму.

Он поднялся на сцену и начал зачитывать список участников на Выпускное шоу. Ожидаемые имена были названы – Тревор Парсонс, Закари Давид, Сара Моффит – и я задерживаю дыхание. За группу особо не волнуюсь, но мне так хочется, чтобы у Эммы всё получилось. Её песня лучше, чем то, что я когда-либо писал.

Ненавистна сама мысль, как провал повлияет на её уверенность, особенно до прослушивания в Джулиард.

Я смотрю на Д-ра Паффорда, пытаясь заставить назвать его Эмму.

Мои руки сложены в кулак. Напряжен до предела. Я практически подпрыгиваю, когда Эмма дотрагивается до моих рук.

– Всё будет хорошо, Итан. – Она шепчет мне в ухо. – Правда. Я буду в порядке несмотря ни на что. – От её дыхания моя кожа на шее покрывается мурашками.

Д-р Паффорд прочищает горло:

– Осталось только одно место.

Только одно? Он не упомянул никого из группы или Эмму, или Софи.

Я потеряю всякую веру в человечество, если выберут Софи, а не Эмму.

Весь зал замер. Всякий раз, когда дело доходило до показательных выступлений, выбор падал всегда на Картера – тут без вопросов. А теперь, когда его нет, это место может уйти к любому. По правде говоря, я считал, что это место займёт группа. Думаю, все так считали.

Я хватаю руку Эммы. Знаю, как важно попасть на шоу для Бена и Джека, но мне хочется видеть её успех. Это должна быть Эмма.

Наконец-то Д-р Паффорд продолжает:

– В этом году мы решили сделать всё иначе. В финале будет звучать две песни. Первая – Эмма Коннели, Джек Комбс, Бенджамин МакУильямс и Итан Куин исполнят оригинальную песню мистера Куина, а затем мисс Коннели завершит вечер с её собственной композицией.

Звучат аплодисменты, большинство от тех, кто прошел отбор. Джек и Бен вскакивают и начинают поздравлять, но Эмма остаётся сидеть на месте.

– Рыжик! Иди сюда! – Джек подхватывает Эмму и обнимает её.

Она улыбается ему, но как будто делает усилие над собой.

Я хватаю Эмму и вывожу её из аудитории.

Джек очень счастлив принимать поздравления от лица всей группы.

– Эмма? Знаешь, меня убивает, когда ты впадаешь в такой ступор.

Она быстро моргает, как будто пытается проснуться.

– Это моя вина, что Софи не прошла.

Как же меня бесит, что в такой триумфальный для неё момент, которому завидует каждый выпускник, Эмма думает о Софи.

– Прости, – она делает глубокий вдох, – похоже, мне срочно нужно выпить кул-эйд. Она предельно ясно высказала то, что думает обо мне. Это ради…

Эмма выглядит словно призрак. Я поворачиваюсь и вижу, как к нам приближается злая и расстроенная Софи. Я встаю перед Эммой, готовый защитить её.

Софи практически бежит к нам и убирает меня с пути.

– Ты! – она встает прямо перед Эммой. – Ты разрушила мою жизнь! Счастлива?

Другие любопытствующие студенты начали собираться вокруг. Им стоит уйти – Эмме еще этого не хватало. Она этого не заслуживает.

Я мягко отталкиваю её, а сам встаю между ними.

– Это не её вина, Софи. Не перекладывай свой провал на её плечи.

– Закрой рот, Итан! Господи, ты сам жалок и безнадёжен. Она считает тебя только другом. Единственный человек, которого она хотела убрать с дороги – это я.

Её слова кусаются. Я стараюсь сразу выкинуть их из головы, но еще неделю назад, Эмма считала Софи лучшей подругой. Она видимо рассказала ей обо мне. Не то чтобы я действительно считал, что Эмма закроет глаза на мои ошибки и захочет быть со мной.

Напряжение в воздухе нарастает. Я судорожно пытаюсь найти, что сказать.

Я чувствую руку Эммы на пояснице, она обходит меня.

– Софи, – говорит она спокойным голосом, стараясь контролировать его. – Даже не смей так говорить с Итаном. Он мой настоящий друг, не то, что ты.

– Да, настоящий друг, который хочет залезть к тебе в трусы.

Послышались смешки. Не могу поверить, что она такое сказала практически перед всем выпускным классом.

Плюс, это не правда. Мне нужно большее от Эммы, чем просто секс.

Не то чтобы я совсем не думал, на что это было бы похоже... каждый момент при пробуждении (или сне).

Эмма встала во весь рост, но я вижу, как её тело подрагивает. Она глубоко вдыхает. Я видел её в таком состоянии лишь однажды, и то когда она была зла на меня, от чего до сих пор у меня остался горький осадок. Думал, что никогда не увижу снова эту её сторону.

Но Софи последняя, кто мог вызвать такую реакцию.

– Не могу поверить, что так долго не могла понять, какой ты человек на самом деле. Ну, раз ты решила постирать грязное белье перед всеми... – она указывает на почти сотню людей вокруг. – Знаешь что. Когда я пишу песни для тебя, то вынуждена ограничивать мелодию только десятью нотами, ведь только с ними ты справишься хорошо. У тебя нет широкого диапазона, в чем собственно и состоит твоя проблема. Уже несколько лет знаю об этом, но скрывала. Вот почему ты сияешь при исполнении моих песен, я пыталась помочь тебе... маскируя твой самый большой недостаток. Что ж, один из самых больших недостатков. Ты не можешь винить меня за свой маленький диапазон. Ты не можешь винить меня за то, что не прошла на шоу. Ты всегда хотела, чтобы всё крутилось вокруг тебя. Всякий раз, когда я приходила к тебе с проблемой, ты не хотела даже слышать, если только это напрямую не связано с тобой.

Лицо Эммы краснеет. Я вижу, как в её глазах застывают слезы.

– Что ж, поздравляю, Софи, ты наконец получила, что хотела. Потому что это, непопадание на шоу, в этом вся ты. Конкуренция в классе, в этом вся ты. Ты разрушила свои отношения ради этого момента. Наслаждайся. Ты заслужила всё, что получила. Правда.

Эмма берет меня под руку и направляет к выходу. Вокруг слышится шёпот и аплодисменты.

Я пытаюсь найти подходящие слова, но не могу. Опять теряю дар речи. И так всегда в самый неподходящий момент.

– Пожалуйста, ничего не говори – просто пойдем, – её голос дрожит, и она шмыгает носом.

Кажется, это тот редкий момент в моей жизни, когда дурацкое молчание работает на меня.

Эмма ведет меня в один из репетиционных классов, заводит в маленькую комнату и закрывает за нами дверь.

Она ничего не говорит. Просто смотрит на меня. Мы оба сидим в тишине, уставившись друг на друга. Я сопротивляюсь порыву схватить её, обнять её, поцеловать её.

Эмма открывает рот и издаёт мучительный всхлип. Она просто падает на пол.

Я подбегаю к ней, чтобы поддержать, и пытаюсь сказать что-то успокаивающее. Могу только прижимать её к себе и поглаживать по голове. Всё, что мне надо, – уже здесь, так близко ко мне, но, похоже, я так и не могу найти свой голос.

Эмма отталкивает меня и начинает вытерать слёзы.

– Прости, Итан, – ей становится трудно дышать. – Я устала плакать. Просто не могу поверить, что меня использовала и предала та, кого я считала подругой. – Она обхватывает руками ноги и начинает качаться взад-вперёд. – Мне так одиноко.

Эти слова, как кинжалы, вонзились мне в голову. Как она может чувствовать себя одиноко, когда я рядом? Всегда рядом. И всегда был.

В моей голове начинает кричать громкий голос: Так скажи ей об этом! Скажи, что чувствуешь! Скажи сейчас, недоумок!

– Словно, каждый человек, кому я решила поверить, предал меня.

Ты никогда не сделаешь ей больно! Открой рот и скажи ей это!

– Прости, прости, Итан... – Она смотрит на меня и понимает, что сказала. – Я знаю, ты бы никогда...

Мои глаза расширяются от осознания того, что она сравнила меня с Софи. Софи ударила Эмму в спину, манипулируя их предполагаемой дружбой для достижения собственных целей. А я... Что ж на моём счёту много ошибок и похоже Эмма не забыла о них и не простила мои проступки.

Ты изменился! Напомни ей об этом, не сиди и не давай продолжать думать о тебе худшее!

– Всё хорошо, Эмма. – Я отвечаю. – Ты через многое прошла. Тебе не за что извиняться. Не за что.

Что за чёрт! Серьёзно, чувак? Ты упустишь момент! Трус!

– Что ж, ты, вероятно, один из немногих, кто так считает. – Из её уст вылетает еле слышимый смешок.

Скажи, что любишь её! Скажи! Не отпускай её! Не упусти момент!

– Сомневаюсь.

Идиот!

– Уф, я растрёпанная. – Она встаёт и смотрит на свой вид в зеркало.

– Всё не так плохо.

ЧТО ТЫ ГОВОРИШЬ?

– Я так устала, просто хочется домой...

Она поворачивается и останавливается, когда видит меня. Секунду Эмма изучает меня:

– С тобой всё в порядке, Итан? Ты выглядишь, хм, не знаю. Всё хорошо?

Я замечаю, что не дышу. Вероятно, выгляжу так, словно готов сейчас лопнуть.

– Да, всё в порядке. – Мне остаётся только сказать, что в данный момент приходит в голову.

Боже, я ненавижу тебя.

Добро пожаловать в клуб.

ЭММА

Похоже у меня нервный срыв.

Я поражена не только тем, что на выпускном шоу сыграю песню, но тем, что вся группа запрыгнула в последний момент.

У меня даже не было возможности отпраздновать, потому что я практически отчитала Софи пред всей школой.

Так что предаюсь излюбленному в последнее время делу, бесконтрольно плачу.

А затем я оскорбила Итана.

Точно, со мной что-то не так.

Но Итан остался Итаном и не показал виду или был настолько вежлив, чтобы не высказать лишнего.

Понимаю только, что могу потерять ещё одного друга. Итан, в отличие от Софи, настоящий друг. Я знаю, что он изменяет своим подругам и совершает достаточно глупые вещи, но он всегда рядом.

И он нужен мне, как никогда прежде, ведь сейчас нам необходимо сфокусироваться на шоу и прослушиваниях в колледж.

– Время костюмов! – Джек врывается в двери с магазинными пакетами.

Мы сыграем последний концерт в этом году и собираемся спеть несколько рождественских песен, поэтому Джек подумал, нам стоит выглядеть насколько это возможно празднично. Он даёт Итану пальто Санты, Бену – эльфийские уши, мне – мишуру, а себе оставляет шапку Санты.

– Я что угодно сделаю сексуальным. – Он смотрит в зеркало.

Мы все стонем. Я оборачиваю вокруг себя мишуру.

– А ты преподнесла самый лучший подарок под дерево, Рыжик. – Джек подходит ко мне. – Не правда ли, Итан?

– Хм, да? – Итан замирает с полунадетой курткой Санты.

– Хм, да? – Джек ужасается. – Да что с тобой не так?

– Я пытаюсь понять, почему мы должны надевать нечто идиотское, а ты всего лишь шапку?

Бен пользуется моментом, чтобы вставить свои замечания по поводу эльфийских ушей. В дверь стучат, я не могу поверить, когда вижу, кто это.

– Картер! – я подбегаю к нему и обнимаю. – Я думала, ты еще недели две не вернёшься.

– Планы поменялись. Не хотелось пропустить Рождество в Нью-Йорке, – он крепко обнимает меня в ответ, а затем приветствует остальных.

– Классные уши, – говорит он Бену.

– Хватит, – он бросает уши в сторону. – Я не собираюсь быть эльфом.

Бен и Джек начинает спорить по поводу костюмов.

– Воу, не думал, что это его так встревожит. – Картер обращается ко мне.

– Для них двоих не так много и надо, чтобы вспыхнуть.

– Эй, чувак, – Итан пожимает руку Картеру, – ты слышал, кому посчастливится выступить с центральным номером?

– Ой, потрясающе! Поздравляю вас, ребят! – Глаза Картера расширяются.

Он подталкивает меня в бок.

– Нет, группа вторая по счёту. – Итан качает головой. – Это Эмма. Соло.

– Эмма, я так тобой горжусь. Расскажи мне обо всём. – Картер подхватывает меня.

Мы отошли в сторонку, я рассказала ему всё о случившемся с Софи.

– Ох, карма. Что посеешь, то и пожнёшь, – говорит Картер.

– Полагаю так... – не хочу больше думать о Софи. – Ты должен рассказать мне обо всём! Как там Италия?

– Потрясающе. – Картер восхищается. – Мы посещали все эти музеи искусств, я съел столько пасты. В этом была цель мамы и мне пришлось есть пасту и мороженое каждый день. Она уже записалась на курс очищения сразу после Рождества. Но, тем не менее, было здорово и мне понравилось, что нас никто не узнал. Впервые в жизни никому не было дело до меня. В фильмах, которые там показывались, я был слишком мал, так что выглядел простым парнем с его мамой. Никогда такого не было.

Картер выглядел таким расслабленным и счастливым. Он никогда не показывал отчаяние, но думается, раньше это было частью игры, а сейчас всё по-настоящему.

– Так что я привёз тонну книг об искусстве и очень вдохновился в стремлении рисовать. – Он продолжает. – Я собираюсь поработать с репетитором пару месяцев для сдачи общеобразовательного теста GED, а затем пойду в школу искусств.

– Здорово, Картер. Я так тобой горжусь.

– Спасибо. Я тоже. – Он кивает сам себе. – Не вериться, как за последние пару месяцев все поменялось. Кто знает, может, когда-нибудь ты придешь на открытие моей выставки. Всякие сумасшедшие вещи случаются!

Я засмеялась. Из всего того, что произошло, начиная с первого года в школе, открытие выставки Картера стало бы совершенно нормальным событием.

– Ребят! – Джек встает и начинает подпрыгивать. – У нас пять минут.

Картер понимает, что стоит попрощаться, а мы вчетвером встаём в круг.

Мы кладём руки на плечи друг друга, Джек наклоняется, чтобы сказать ободряющую речь, которая, как правило, заканчивается обидными для каждого словами:

– Ладно, наш последний рождественский концерт. Трезвый Итан, по сравнению с прошедшим годом, это уже прогресс... Рыжик собирается взорвать зал своим гитарным соло, хотя бы постарайся не выставить нас в плохом свете, О, Избранный Рыжик... Бен, ты замечательно выглядишь с ушами эльфа.

Мы складываем руки в центре.

– На счет три. Один, два! – Джек кричит.

– Джек отстой! – в ответ кричим мы.

– Ой, да ладно, а как же любовь?

– Забудьте о настоящем! – Джек напутствует , когда мы все выходим на сцену.

Просто не могло быть такого, чтобы мы не получили подарки от Джека.

После шоу мы вчетвером пошли к Итану домой, Джек хорошо поработал над нашими подарками. Мы открываем их и находим картонку с фоткой лица Джека в полный размер.

– Я знаю, вы будете скучать по мне... – улыбка расплывается на его лице при этих словах.

Остальные обмениваются подарками. Я получила от каждого персональную кожаную записную книжку с нотами.

– На тот случай, когда на тебя нахлынет вдохновение, а компьютера рядом не окажется.

– Ты так старомодна, Рыжик! – Джек целует меня в щечку.

– Эй, Эмма, твой подарок уже в пути. – Итан подходит ко мне. – Прости.

– Даже не беспокойся, – Итан всегда переусердствует с подарками. Меня обычно смущают мои подарки, если сравнивать их с другими, так что в этом случае я своего рода благодарна, что нет необходимости чувствовать себя виноватой.

Он отдаёт Джеку и Бену их подарки. Джек разворачивает барабанные палочки с именем и логотипом, придуманным Тревором, а Бен получает дизайнерский медиатор для гитары и подходящий ремень.

– Моя очередь, – Бен даёт нам квадратные коробки. Мы развязываем красно-зеленые ленты, чтобы обнаружить еще одну записную книжку. – Загляните внутрь.

Я переворачиваю переднюю обложку и вздыхаю.

– Это наша первая фотография. – Я начинаю листать дальше и нахожу флайеры, сет-листы, корешки билетов со всех наших концертов.

Я не хочу плакать... снова. Особенно перед ребятами. Ненавижу быть ходячим стереотипом в группе.

– Это здорово, – голос Джека надрывается. – Мне что-то попало в глаз. – Он вытирает слезу и крепко обнимает Бена.

Мы предаёмся воспоминаниям, пролистывая альбом. Площадки, на которых мы играли, технические трудности, единственная фанатка... не отказалась бы ни от одного момента.

– Что ж, дамы... и Итан, – Джек встаёт с дивана. – Меня ждет горячая девчонка.

– Я с тобой на такси, – Бен хватает пиджак.

– Похоже мне пора. – Я встаю.

– Эмма, торт относительно целый, – Итан указывает на половину съеденный шоколадный тор на кофейном столике.

– Ой, что ж...

Итан даёт мне вилку, а Бен с Джеком желают мне доброй ночи.

Я сажусь на мягкий ковёр и погружаю вилку в торт. Итан знает путь к моему сердцу – не то, чтобы он всегда так делает; он просто знает, что я люблю поесть.

Я рассматриваю огромную рождественскую ёлку в углу комнаты. Белые огоньки, украшающие дерево, наполняют комнату мягким блеском.

Итан подходит к елке и достаёт большую подарочную упаковку.

– Ладно, я солгал. У меня есть подарок для тебя, но не хотел, чтобы ты открывала его перед парнями.

Ой.

Он протягивает слишком большой подарок, точно знаю. Я начинаю разворачивать обёртку, и нахожу картонную коробку с маркировкой. Итан наклоняется, чтобы разрезать ленту вокруг коробки ножом.

Я приподнимаю подарочную бумагу и обнаруживаю гитарный футляр.

– Итан...

Мне страшно открыть его. Это гитара. И уверена она не от фирмы Target, которую я использую сейчас.

Я открываю сумку и нахожу красную электрогитару. Но не просто электрогитару, а гитару Fender Stratocaster 1964 года.

– Не могу...

Итан берёт гитару и протягивает её мне.

– Я знаю, что ты собираешься сказать. Но на днях увидел её и подумал, что тебе нужна эта гитара. Так что рассматривай этот подарок на Рождество, День Рождение, Выпускной, успех на шоу или попадание в Джулиард.

– И все же это слишком, – гитара прекрасна и я начинаю наигрывать на ней. Даже отключённая, она здорово звучит.

– Ладно, добавь к этому терпеливость со мной, поддержку в больнице, веру в меня и всё остальное.

Я качаю головой. Знаю, он не остановится, пока гитара не будет принята.

– Плюс, – продолжает Итан. – Представь, что ты сможешь сделать с этой гитарой.

Я провожу рукой вверх-вниз по ярко-красному покрытию. Держа её, я понимаю, что не смогу отдать гитару. Я хочу подключить её и сыграть.

– И не говоря о подарке в виде нашего поступления в Джулиард.

Я смотрю на него и наконец понимаю, что он имеет в виду. Итан всегда упоминает об этом, и говорит, что случится, если мы оба поступим.

– Итан, неужели ты думаешь, что я бы не хотела твоего поступления в Джулиард?

– Я не знаю. – Он пожимает плечами. – Иногда мне кажется, что возможно ты хочешь пойти в школу сама... начать заново, полагаю.

– Если честно, не могу думать после прослушивания. Знаю, что ты собрался поступать туда, и когда я думаю о Джулиарде, то сразу предполагаю, что мы поступим вместе. Но если нет, то останусь в Бостоне. Посмотри на меня, я уже допускаю, что Беркли примут меня. Мне необходимо, чтобы всё шло своим чередом. Сначала шоу, затем прослушивания. Ты же знаешь, я не смогу справиться со всем сразу. К тому же пообещала не превращаться в истеричку до конца семестра.

Становится поздно, так что собираюсь уходить. Но затем в голову ко мне приходит мысль: Эй, Итан? Если я напишу музыкальное сопровождение, как ты думаешь, ты с парнями сможешь присоединиться ко мне в песне?

– С удовольствием, сама знаешь.

Отсутствие их со мной при выступлении будет неправильным. Плюс ко всему, гитара и барабаны, сделают песню еще лучше. Я знаю, что мне станет грустно, когда они уйдут со сцены, да это наше последнее выступление. Мне хочется насладиться нашим взаимодействием до конца, насколько это возможно, пока мы не разошлись каждый по своему пути.

– В следующем году буду очень скучать по группе. – Я оборачиваюсь, не доходя до двери.

Но мы оба знаем, что всех нас четверых разбросает по стране, нам будет сложно вернуться к тому, на чем остановились. Конечно, вероятно, мы еще сыграем вместе, но это будет не то. Ничего не будет как прежде.

Я смотрю на Итана и знаю, он строг к себе куда больше, чем кто-либо предполагает. Он очень самокритичен и совершенно не помогает то, что Джек всё время дразнит его или то, что я накричала на него. Но после инцидента и травмы, Итан был спокойнее и не демонстрировал его обычное саморазрушительное поведение.

– Я так тобой горжусь, – говорю я.

Он выглядит удивленным.

– Правда. Я знаю, ты через многое прошел, вероятно, истязал себя больше, чем должен. Но когда я думаю о следующем годе, то становится грустно, если мы не будем вместе. Ты много для меня значишь. У меня не хватило бы смелости сделать соло, если бы не ты. Так что мне лучше больше попрактиковаться, чтобы поступить.

– Ты обязательно поступишь.

И его манера говорить отдаёт такой уверенностью. Как будто это решённое дело.

Но когда Итан говорит что-то подобное, я ему верю. Не то чтобы у меня раздутая самооценка, но когда он так говорит, мне хочется в это верить.

Мне хочется быть тем человеком, каким он меня считает.

ИТАН

Мне казалось, что до этого было плохо.

После зимних каникул, мы вернулись к цунами под названием Выпускное шоу. Напряжение ощущалось физически.

Мы вчетвером заключили пакт, что будем обсуждать прослушивания в колледж только после шоу. У нас даже не было концертов, которые бы отвлекали. Всё сосредоточено на шоу, всё время.

Я направляюсь в репетиционную, когда замечаю знакомую рыжую копну волос, две гитары, большой рюкзак и зимнее пальто.

– Эмма! – зову я.

Она оборачивается и случайно роняет одну из гитар. Я подбираю её.

– Так, давай и это сюда, – забираю у нее и рюкзак. – Ты пытаешься сделать себе больно?

Она улыбается мне... и моё сердце расплывается от умиления. И так всегда.

– Может, май уже наступит? – она берет другую гитару. – Я не уверена, какую гитару выбрать для песни – электрическую или акустику... Все еще в раздумьях, так что принесла обе. А может мне вообще сыграть на пианино?

– Ты не спрячешься за пианино на этот раз.

– Да, а куда вы денетесь? – Она кусает губу. – Потому что это не мой момент. – Она перестает ходить. – Можем мне перестать называть это моим моментом? Каждый раз, как думаю об этом, мой желудок переворачивается.

Я киваю. Могу согласиться со всем, что она говорит. Но это будет её моментом.

Мы заходим в комнату и начинаем распаковывать оборудование. Я достаю из кармана протеиновый батончик и протягиваю ей.

Она отказывается.

– Тебе надо что-то поесть.

Желудок начал беспокоить её неделю назад. Она едва ела и уже стала невозможно худой. Не то чтобы мне стоило это упоминать, но когда я нервничаю, то много ем. Видимо поэтому я набрал столько веса (кажется, это необходимость), с тех пор как я в СРА. Постоянно в волнении.

Как только она подключила гитару, я указываю ей на место.

Эмма смотрит на меня, словно ожидает большую лекцию.

– Пожалуйста, съешь что-нибудь. – Я открываю батончик и даю ей.

Она делает небольшой укус.

– Догадайтесь у кого сегодня ранний приём в Оберлин? – Джек заходит в комнату в обнимку с Беном.

Эмма кричит:

– Бен, это фантастика! – Она вскакивает и обнимает его.

– Только подумай. – Джек смеётся. – Год назад я был в солнечном Лос-Анджелесе и сражался за внимание дам в бикини из CalArts (Калифорнийский институт искусств – прим. пер.), пока вы прохлаждались, один на Среднем Западе, а вы два альбиноса тут.

Эмма делает еще один кусок протеинового батончика. Секунду она смотрит на него, а затем бежит к мусорной корзине, чтобы выплюнуть его.

– Что, Рыжик, у тебя начинает болеть живот от мысли, что ты далеко от меня? Я бы сказал, что тебе следует съездить в Лос-Анджелес, но думается, что сгоришь ненароком, ступив под лучи солнца.

Я игнорирую Джека и подбегаю к Эмме.

– Извини, батончик на вкус как мел.

– Все в порядке... – Она отдаёт его мне обратно. – Раз, хм, прослушивания закончились. Надеюсь. – Эмма вытаскивает бутылку воды и делает глубокий залп. Внимание её задерживается на Бене. – Бен, ты должен обо всём рассказать. Что было сказано в письме? Когда ты узнал?

– Мне пришлось сбегать в компьютерный класс, чтобы напечатать его. Всё это казалось шуткой. – Бен даёт нам копию электронного письма, который он получил несколько минут назад.

– Здорово, – я крепко его обнимаю.

Я не знаю, почему не взволнован также по поводу поступления в колледж, как остальные. То есть, давайте признаем, я никогда не бываю спокойным, хладнокровным, собранным. Полагаю, куда-нибудь поступлю, хотя на самом деле хочу остаться в Нью-Йорке и пойти в Джулиард с Эммой. Это моя мечта. Практически всё, включающее Эмму и будущее, – это моя мечта, единственное, что необязательно исполнится.

Знаю, что хочу писать песни и буду рад делать это либо в престижном колледже, либо для троих человек в магазине кофе. Не то, что бы мне нечему учиться в Джулиарде или в любом другом музыкальном колледже; просто это не так важно для меня, как для остальных.

Но выражение лица Бена заставило меня задуматься, что стоило относиться к этому более серьезно.

– Спасибо, – благодарит он. – Словно огромный груз слетел с плеч. Мне не надо волноваться о... – он прерывается. Потому что мы трое еще ждем прослушивания и нам есть о чем волноваться. – Что ж, нам все также надо выступить на шоу. Готовы?

Мы несколько раз проходимся по моей песне; мы уже некоторое время репетируем. Конечно, это не помешало мне ошибиться дважды в словах, но остальные ребята справились отлично.

Когда все удовлетворены работой, наше внимание переключается на песню Эммы. Я опустил стойку микрофона чуть ниже на несколько сантиметров, чтобы она доставала до неё.

Эмма поправляет микрофон и делает стойку длиннее, чем для неё требуется.

– Хм, ладно. – Наконец она поворачивается. – Полагаю, можно начинать. Я тут подумала, что мне стоит начать первой, – она проигрывает несколько аккордов и дает знак, чтобы мы присоединились к ней. Мы добрались до той части, где Эмма должна петь, но вместо этого просто также продолжает играть. – Очевидно, здесь я пою, – говорит она, подходя ближе к ударной установке и отходя дальше от микрофона.

– Рыжик, – Джек перестает играть, – ты должна присвоить песню и микрофон. Вообще исполнение "Beat it" должно достаться тебе.

– Не смущай меня.

– Если ты не можешь спеть перед нами, – Джек стонет, – как ты собираешься делать это на шоу?

– Не думаю, что смогу сделать это, – её голос едва слышен.

– Может, мы сделаем перерыв? – спрашиваю я. Джек и Бен покидают комнату. Эмма застывает на месте как вкопанная.

– Ты сможешь. – Я обнимаю её.

– Я вообще не понимаю, как согласилась на прослушивание.

– Очевидно, комиссия увидела что-то в тебе.

– Я не привыкла петь вне твоей студии. – Она несколько минут кивает.

– Ладно, закрой глаза.

Она смотрит на меня и это убивает, что она не доверяет мне настолько, чтобы закрыть глаза.

– Пожалуйста, доверься мне.

Эмма закрывает глаза.

– Ок, представь, что мы в студии. И пой.

– Чувствую себя глупо.

– Не настолько глупо, как если ты застынешь на сцене.

Она берет гитару и наигрывает, пока не доходит до первой строки. Эмма начинает играть и открывает рот. Её приятный голос звучит и разливается по комнате. Хорошо, что у неё не было столько лет практики, как у других студентов вокального отделения. Так что она технически не такая профессиональная певица. Но что делает её особенной – это душа. Она делает песни только своими. Нет необходимости в десяти октавах, чтобы исполнить композиции. Их следует просто почувствовать. Я загипнотизирован её пением. Тем временем Эмма теряется в своей песне.

Она заканчивает, я заставляю её начать заново. Она играет, а я пытаюсь извернуться своим неловким и неуклюжим телом так, чтобы незаметно вернуть в комнату Джека и Бена. Дверь издаёт легкий треск, но Эмма не останавливается. Ребята входят, Джек замирает как вкопанный, как только слышит пение Эммы. Его рот открывается и он изрекает:

– О, мой Рыжик!

Как только проигрывает финальный аккорд песни, она улыбается и открывает глаза. Эмма осматривается, её щеки начинают краснеть, когда она замечает Бена и Джека.

– Рыжик, – Джек начинает хлопать, – у тебя была какая-то причина, чтобы не петь всё это время? Мы могли бы быть группой с жаркой исполнительницей. Черт. Хоть на шоу приходили бы больше парней, так что полагаю, это стало бы хорошим моментом. А не только девочки, у которых ноги подкашиваются и о которых можно дома что-нибудь написать. – Он подмигивает мне.

Я не виню Джека, когда он говорит подобные вещи, но у меня внутри всё сжимается от того, что Эмма это слышит.

– Ок, давай повторим еще раз, теперь уже с открытыми глазами, а мы послушаем. Идёт?

– Ок. – Она сомневается.

На третий раз ей становится комфортнее в нашем присутствии. Я слышал бесчисленное количество песен Эммы. Но играя вместе с ней, я понял, насколько сложны аккорды, насколько глубоки слова. Это заставило меня захотеть снова прочитать все её песни. Также это заставило меня понять, я вполне уверен, что тут дело не только в моей увлеченности. Мне всегда говорили, что я лучший автор песен в классе, я верил в это.

До сих пор.

Если мои подсчеты правильны, то уже к середине шоу за кулисами мы имеем троих человек, которых рвёт, одного танцора в обмороке и одного актера, ушедшего со сцены в слезах.

Отличный способ показать таланты школы СРА.

Мои мысли роятся, я встаю и начинаю подпрыгивать. Любая физическая активность помогает мне отвлечься. Джек ведет себя как клоун, попутно отвлекает Эмму. Но если честно, я думаю, Джек изображает из себя клоуна, чтобы отвлечь себя перед грядущим выступлением.

Мне очень хочется найти повод быть рядом с Эммой, но волнуюсь, что скажу какую-нибудь ерунду... или что-то пойдет не так, а я буду виноват. Так что если понадоблюсь ей, то я рядом.

Лист выступающих постепенно сокращается. За кулисами мы слышим разные песни и выступления. Быть частью этого действительно вдохновляет, но пугающе выступать, закрывая шоу.

Мы понимаем, что идем следующие. Все вместе направляемся ближе к цели. Джек указывает нам, чтобы мы собрались в круг для мотивирующей речи.

– Итак... – Джек прочищает горло. – Мы...

Неужели у Джека Комбса не хватает слов? Полагаю, нам не стоит беспокоиться о выступлении, раз судя по всему наступает конец света.

– Ребята, – говорит Эмма. – Я хочу поблагодарить вас за то, что были рядом, не только сегодня, а все эти четыре года.

В воздухе застыла понимающая тишина. Джеку нравится думать, что он наш мотиватор, но именно Эмме удаётся до нас достучаться.

– Вся эта откровенность начинает меня выводить из себя. – Джек вздыхает.

– Отлично. – Эмма смеётся. – Джек, тебе следует научиться жевать закрытом ртом.

– Вот это другое дело!

– Бен, хм, считаю, что твои средства для волос ответственны за значительную потерю озонового слоя.

– Забавно. – Бен начинает смеяться.

– И правда, – Джек протягивает руку, пытаясь нарушить идеальную прическу Бена, но тот отталкивает её до того, как будет нанесён непоправимый ущерб.