Текст книги "Ледяное озеро"

Автор книги: Элизабет Эдмондсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава десятая

Большая северная дорога

Приехав на работу пораньше и отказавшись от обеденного перерыва, Майкл к середине дня сумел завершить все расчеты к проекту «Пегас». Пожелав веселого Рождества коллегам и Джайлзу Гибсону, он на велосипеде вернулся в свое логово с таким расчетом, чтобы собрать вещи и успеть на поезд, отходящий в четыре тридцать пять и прибывающий на лондонский вокзал Ватерлоо. Оттуда он взял такси до Мэрилебон-Хай-стрит, где находилась квартира Фредди.

– Как раз к обеду! – провозгласил друг, выстраивая чемоданы приятеля в один ряд со своими, тоже уже собранными и вместе со связкой книг ожидавшими отбытия в маленькой прихожей. – Я хотел взять билеты на спектакль, но не стал – вдруг какие-нибудь непредвиденные вычисления заставят тебя опоздать на поезд.

– Я сейчас в таком состоянии, что брать для меня билеты в театр – выбрасывать деньги на ветер, – промолвил Майкл, подавляя зевок. – Все равно бы проспал все шоу. Где будем обедать?

Они отправились в Сохо и там неспешно и с удовольствием съели итальянский обед в ресторане «У Берторелли».

– Завтра встаем рано, дружище, – предупредил Фредди, когда они вернулись домой. – Нам предстоит долгий переезд на машине, и я не надеюсь, что дороги по мере нашего продвижения на север улучшатся.

На следующее утро Майкл был безжалостно вырван из сладкого сна уже в семь часов и усажен за обильный завтрак из яичницы с беконом, приготовленный приходящим слугой.

– Да перестань ты смотреть на часы! – проворчал Майкл, когда Фредди, снова сверившись со своим хронометром, не позволил другу приняться за очередной кусок.

– Пора трогаться, нет смысла комкать путешествие, застряв в пробке в самом начале пути.

Фредди являлся ярым автомобилистом, и большой дорожный «бентли» был его гордостью. Поскольку он терпеть не мог езды в закрытой машине, друзья опустили крышу и оделись в кожаные куртки, шлемы, перчатки с крагами и обмотали шеи шарфами. Наконец, заслонив глаза защитными очками, они пустились сквозь плотное лондонское уличное движение, держа путь к Большой северной дороге.

Несмотря на многослойное обмундирование, путники основательно промерзли и были рады сделать привал и выпить кофе в Болдоке. Майкл заново наполнил большой термос, и вскоре они опять были в машине, на пути в Грэнтем.

– Не люблю Линкольншир, – сказал Фредди. – Всякий раз, когда я проезжаю через это графство, хочется поскорее оказаться среди северных утесов.

– Я сам не слишком люблю болотистую местность, – согласился друг. – Ничего, скоро увидим холмы, а завтра уже будем кататься по льду или с гор на санях.

– Говорят, шестнадцать лет прошло с тех пор, как озеро полностью замерзало в последний раз. Не могу дождаться, чтобы воочию увидеть эту картину и встать на коньки. Я хожу на каток в Лондоне, но ничто не сравнится с катанием под открытым деревенским небом.

– А я ведь был там шестнадцать лет назад.

– В Уэстморленде? Той зимой, когда озеро сковал лед?

– Да, той самой.

– Сколько же тебе было лет?

– Двенадцать. Каникулы тогда не слишком-то удались для нашей семьи, потому что я сильно простыл и заболел воспалением легких. После этого мы ни разу не ездили на озера. Моей матери совсем не улыбалось опять отправиться на север.

– Значит, ты не был здесь целых шестнадцать лет? Неудивительно, что ты не проявил энтузиазма, когда я позвонил тебе и изложил свой план. Ничего странного, если учесть, что мальчишкой ты пережил тут неприятные времена.

– Если я тотчас не ухватился за твое предложение, то только из-за беспокойства по поводу работы, вот и все. Рад, что мой шеф почти силком вытолкнул меня отдохнуть. Я намерен провести все отпускное время на льду или на снегу. Слишком долго был заперт, как в клетке, и мне необходимо восстановить форму.

Последние мили пути казались медленными и томительными: ехать пришлось по темной и обледенелой сельской дороге. Мощные фары выхватывали из мрака замысловатое ледяное кружево придорожной живой изгороди, выискивая сомнительные проходы среди стволов и ветвей. Приятели очень обрадовались, достигнув наконец отеля, где заботливый мистер Диксон проводил их в комнаты с низкими балочными потолками, поскрипывающими деревянными полами и стенами, обшитыми деревянными панелями. По стенам развешаны потускневшие от времени гравюры, оправленные в рамки географические карты и разнообразная медная утварь. В каминах потрескивал огонь, а внизу, где друзья дожидались обеда, в широком старинном каменном очаге, согревая пространство, пылало огромное бревно.

Отель был полон, и все беседы велись только об озере.

– Схватывается отменно! – воскликнул мужчина средних лет с кустистыми усами. – Вы привезли с собой коньки?

– А как же. Конечно, привезли, – ответил Фредди. – На лед – первым делом, это обязательно, верно, Майкл?

Майкл разомлел от тепла очага и почти уснул, но кивнул в знак согласия.

– Я где-то читал, что в прошлом году, когда озеро замерзало, прямо на льду устраивали большие костры, – сказал Фредди.

– Меня бесполезно спрашивать, – промолвил Майкл. – Я мало что помню о той зиме.

– Да, точно, так и было, – подтвердил хозяин отеля, подходя, чтобы позвать своих гостей к обеду. – Устанавливали жаровни, чтобы можно было поджарить каштаны и согреть руки. Ну и большой костер тоже. Были такие, которые катались, держа в руках пылающие факелы, – о, на это зрелище стоило посмотреть!

– Прямо какое-то аутодафе на льду, – пробормотал Фредди, вместе с другими постояльцами энергично приступая к супу.

Оказалось, что друзья сидят за одним столом с тем усатым мужчиной и двумя молодыми женщинами. Человек представился юрисконсультом из Манчестера; молодые женщины, улыбнувшись, назвались физкультурными тренерами. Одна из них сообщила, что любит зимние виды спорта, и высказала мнение, что замерзшее озеро – это лучшее, что может быть.

Милые, простые люди, думал Майкл, поедая суп и с рассеянно-ленивым удовольствием оглядывая маленькую столовую. За соседним столом сидела семья: отец, мать и двое темноволосых сыновей – примерно четырнадцати и шестнадцати лет. Белокурая младшая сестра сосредоточенно катала из хлеба шарики и бросала в суп, несмотря на протесты матери. Еще один человек – постарше, худой и высокий – сидел в одиночестве за маленьким столиком; в глазу у него был монокль, а рядом с тарелкой лежала раскрытая книга. Мирные, спокойные постояльцы, наслаждающиеся отдохновением от работы и повседневных забот – так же как и он сам.

Обычные люди, которые, вероятно, скоро будут втянуты в пламя войны, – если прав окажется в своих прогнозах Джайлз Гибсон. Майкл спрашивал себя, не предвосхищение ли близкой войны являлось причиной ощущения легкого беспокойства, которое он иначе не мог объяснить. Скорее все-таки просто усталость после долгого, холодного переезда в машине.

– Говорят, сюда, на озеро, прибыла какая-то ослепительная американка и сняла домик на весь праздничный сезон, – сообщила молодая женщина, сидевшая рядом с ним. – Ее никто не видел, но служащая на почте уверена, что это кинозвезда.

Юрисконсульт рассмеялся.

– Для людей в подобном месте всякая заезжая американка непременно кажется кинозвездой. Что здесь делать кинозвезде?

– Кататься на коньках!

– В Америке множество мест, где можно заняться зимними видами спорта, моя дорогая. Нет нужды ехать через всю Атлантику за льдом и снегом. Для нас это целое событие, ведь мы нечасто видим такую холодную погоду, но американцам это все нипочем, поверьте моему слову.

Женщина выглядела разочарованной.

– Я все-таки надеюсь, что она какая-нибудь знаменитость. Если так, я хотела бы взять у нее автограф.

– Если она знаменита и приехала в такое место – то, очевидно, путешествует инкогнито и не скажет вам спасибо за то, что вы станете просить у нее автограф, – заметил Фредди. – Мы увидим ее на льду в темных очках и с шарфом, закрывающим пол-лица, а также в какой-нибудь бесформенной одежде, чтобы не узнать ее по ногам. Вам же известно, что у всех кинозвезд красивые ноги.

Молодые женщины захихикали, услышав его замечание.

– Ее сопровождает мужчина – так сказала мне женщина с почты. Муж, я полагаю, но с этими киноартистами никогда нельзя знать наверняка, вы как считаете?

Женщина за соседним столом метнула в ее сторону нахмуренный взгляд, неодобрительно поджав губы. Ее сыновья жадно прислушивались к разговору об американской гостье, мать строго глянула на них и тут же завела весьма скучную беседу о том, достаточно ли теплым для такой морозной погоды окажется шарф, который она купила дядюшке Бобби.

После обеда юрисконсульт повлек Фредди в бар сыграть в полпенни [22]22
  Настольная азартная игра для двух игроков или команд; в ней используются пять монет в полпенни либо металлические предметы такого же размера.


[Закрыть].

– Я уже столько лет не играл, – признался Фредди.

– Отлично, тогда я у вас выиграю. Это лучше, чем сражаться с местными, они на полпенни собаку съели.

Майкл, с трубкой в руке, лениво побрел вслед за ними в комнату, служившую баром и гостиной, и заказал себе бренди.

– И что-нибудь для вас, – прибавил он, обращаясь к хозяину.

Он уселся подле огня, и через минуту-другую хозяин присоединился к нему с оловянной кружкой в руке. Они сидели в дружелюбном молчании, пока Майкл раскуривал трубку, а затем хозяин произнес:

– Мы очень довольны, что вы с доктором Керром смогли приехать, мистер Рексхем. Мы были в некотором роде поставлены в тупик насчет этих освободившихся комнат. Вы скажете, что в такую погоду, как нынче, нет проблем найти постояльцев, но дело в том, что мы уже отказали двум приезжим, и вышло бы нескладно, если бы вы не приехали и комнаты остались пустовать. Те двое твердо вознамерились их занять в этом случае, а я бы не хотел иметь их под своей крышей.

– И что же в них было не так? – лениво спросил Майкл, наблюдая, как дым от пламени, змеясь, втягивается в трубу.

– Если бы вы их видели… – Хозяин поморщился и покачал головой. – Как только они вошли сюда и стали меня спрашивать, я сразу подумал: эге, тут дело нечисто, есть над чем подумать, и если эти двое не сулят нам неприятностей, то я не Роберт Диксон. Уж очень короткие волосы у одного из них. Конечно, нет ничего плохого в коротких волосах, но вовсе не обязательно выглядеть так, будто собирался сам с себя бритвой снять скальп. Я бы назвал подобную шевелюру щетиной. Так выглядел тот, что повыше ростом. Но все разговоры вел не он, а другой. У того тоже короткие волосы, но он больше походил на джентльмена, если вы понимаете, что я имею в виду. И речь гладкая. Мне даже показалось, что раньше я его где-то видел, но жена говорит: нет, просто игра воображения.

Он сделал паузу, чтобы отхлебнуть пива, а Майкл, уже почти засыпая, пригубил бренди.

– Короче, я прямо так им и заявил – вежливо, конечно, заметьте, но твердо, – мол, все номера у нас сейчас заняты и так будет до конца рождественского сезона.

Майкл встряхнулся, отгоняя сон, чувствуя, что от него требуется выразить надлежащий интерес.

– Что же вам в них не понравилось, мистер Диксон?

– Я вам скажу, что мне не понравилось, а потом вы мне объясните, прав я или нет. На них, конечно, не было той формы, которая запрещена, но я считаю, вполне могла бы и быть.

– Формы? Вы о чем?

– Черные шорты – вот о чем. У них был такой вид, словно они за два пенни хоть сейчас бы вырядились в ту форму, которую любят носить эти мослеиты [23]23
  Члены Британского союза фашистов; по имени его главы, сэра Освальда Мосли, праворадикального члена парламента, почитателя Муссолини и Гитлера, который 1932 г. основал эту политическую группировку, занимавшуюся, в частности, еврейскими погромами в Лондоне.


[Закрыть].

– Господи помилуй! – воскликнул Майкл, полностью просыпаясь. – Вы полагаете, что это британские фашисты?

– Да, – ответил хозяин, довольный реакцией Майкла. – Мне довелось повидать этого народа в Манчестере, и у них такой облик, который мне не по нутру. А теперь скажите мне, мистер Рексхем, как бы вы поступили на моем месте?

– О, не думаю, что мне захотелось бы иметь под своей крышей парочку фашистских чернорубашечников, если, конечно, это они; а я уверен, что вы правы. Какого черта они здесь делают?

– Они сказали, что приехали ради зимнего спорта – коньки и прочее, – как и другие мои постояльцы. «Закалка силы и выносливости», – пояснил один. Ну так я вам скажу: они не похожи на людей, которым требуется дополнительная закалка, это факт, и у меня нет желания размышлять, по каким они тут причинам.

– Так вы им отказали?

– Отказал. Вот почему я так обрадовался, когда доктор Керр опять нам позвонил и сообщил, что берет номер.

– Интересно, куда они потом отправились?

– Сняли комнаты у миссис Маккехни, на краю города. Она не такая щепетильная – сдавала бы жилье самому дьяволу, лишь бы платил. Шотландка, знаете ли.

– Ну и ну, – продолжал дивиться Майкл. – Будем надеяться, они не станут выкидывать здесь никаких своих фортелей.

– В этом вы можете положиться на нашего молодого Джимми Огилви. Это наш полисмен, и здоровенный парень вдобавок. Я решил прогуляться завтра до его дома и сказать насчет этих двоих; может, ему захочется предупредить свое начальство. Так, на всякий случай.

Глава одиннадцатая

Лондон, Пимлико [24]24
  Район в центре Лондона, к югу от Вестминстера.


[Закрыть]

Миссис Сэкер сразу поняла, что перед ней полицейский. Она также догадалась, еще прежде чем человек предъявил визитную карточку, что он не из местного полицейского участка и не из уголовного розыска. Даже самым респектабельным квартирным хозяйкам Лондона приходилось общаться с полицией: расспросы о квартирантах, сведения о тех, кто проживал временно или постоянно в соседних домах и на соседних улицах. Квартирные хозяйки часто бывают дома. Они наблюдательны, постоянно в курсе дел. Им нужно уметь оценить человека быстро и точно, если хотят аккуратно получать арендную плату.

– Мои джентльмены платят две гинеи в неделю, – сообщила она человеку в темном пальто, впустив его через парадную дверь. Незачем держать его на крыльце, на радость бдительным соседям. «У кого-то из ваших жильцов неприятности – да, миссис Сэкер?»

Человек снял шляпу и прошел за ней вниз по лестнице, в просторную кухню с высоким потолком. Тут его встретили гостеприимное тепло и стул, пододвинутый поближе к плите, и была предложена чашка чаю.

– Только джентльмены? – уточнил он.

Миссис Сэкер поджала губы.

– Только джентльмены, – с нажимом произнесла она, подчеркивая слово «только». – Женщины, даже респектабельные, представляют собой неудобство. Для джентльмена естественно проживать в номерах, но для леди? Нет: если она леди, то живет дома. С родителями – если не замужем, либо с сестрой или теткой. Я не имею дел с женщинами, которые ходят на работу.

– Многим женщинам приходится зарабатывать себе на жизнь, миссис Сэкер.

– Отнимая хлеб у мужчин. Единственный приемлемый женский бизнес – как, например, для вдовы вроде меня – сдавать внаем комнаты и заботиться о проживающих джентльменах. Вот женская работа и единственное женское право. А вертеть хвостом на службе и получать за это, как мужчина, приличное жалованье – совсем иное дело.

– Уверен, вы осмотрительны в отношении тех, кому сдаете комнаты. Разумеется, вам приходится проявлять осмотрительность – учитывая ваш род занятий и репутацию, которую надо поддерживать. Осмелюсь предположить, ваши комнаты никогда подолгу не пустуют.

Миссис Сэкер было нелегко ввести в заблуждение. Этот полицейский пытается льстивыми речами выудить из нее полезную информацию. Что ж, она готова оказывать надлежащее содействие полиции, но дело полиции – ловить преступников, а не ходить и вынюхивать насчет ее постояльцев, которые, безусловно, преступниками не являются.

– Мои джентльмены имеют обыкновение проживать у меня подолгу. Они получают здесь хороший уход, так с какой стати им съезжать?

– Итак, как долго проживает у вас мистер Робертс?

Ага, значит, их мишенью является мистер Джаго? Ну есть жилец, о котором они не получат никаких сведений. А почему? Да потому что он приличный джентльмен и не вмешивается в чужие дела.

– Мистер Робертс весьма достойный господин, – проговорила она. – Он живет здесь более года. Человек, получивший хорошее воспитание – всегда можно отличить джентльмена, имевшего няню и обучавшегося в хороших школах. Все надлежащим образом, как полагается – вот таков мистер Робертс.

– Разве армия по-своему не приучает человека к аккуратности? – мягко промолвил полицейский.

– И да, и нет. Если люди служили в армии, то они, конечно, аккуратны, большинство из них – в смысле содержания одежды в порядке. Они любят начищенную обувь и чистые воротнички. Но человек типа мистера Робертса – по нему можно сразу сказать, что он учился в привилегированной школе. Взять хотя бы его щетки для волос. У него их две, они лежат у него аккуратно, на туалетном столике, вот так. Сверху проставлены его инициалы «Дж. Р.», а ниже – номер. Не армейский номер, а просто две цифры: «четыре», «четыре». Это школьный номер. В таких учебных заведениях все имеют номера. На гвоздях, которыми подбиты подошвы ботинок, и на именных ленточках. Хотя все это очевидно, как только заговоришь с ним: у него речь образованного человека. И прекрасные манеры – ему не приходится каждый раз задумываться, как повести себя; подобные манеры прививают с самого раннего детства. И они были ему привиты.

– Он англичанин?

– Ну разумеется, англичанин! – с негодованием отозвалась миссис Сэкер. – Такой же англичанин, как мы с вами.

Дэвид Притчард, валлиец, был достаточно подкован, чтобы держать подобную информацию при себе.

– Я слышал от людей, которые с ним знакомы, что его английский язык не всегда звучит современно, он употребляет старомодные обороты.

Миссис Сэкер улыбнулась. Если это единственное, о чем дальше пойдет речь…

– Такова его манера выражаться. Это то, что называют изысканностью. «Рука об руку с величественным прошлым» – так он мне говорит. Он придерживается старых традиций; почему бы нет?

– Значит, не иностранец. Не француз?

– Француз?! Я бы никогда не потерпела у себя в доме француза.

– У вас ведь бывали постояльцы из-за границы? По нашим сведениям, здесь останавливался голландец. А также мистер Шиллер из Вены. И один или два ирландца.

Вот вам Особый отдел, во всей его красе. Они подозревают опасность в каждом иностранце, а между тем позволяют коммунистам безнаказанно совершать убийства прямо у себя под носом. Однако если они охотятся за ирландцами, тогда мистеру Робертсу не о чем беспокоиться.

Инспектор Притчард заметил у нее на лице облегчение. Он промолчал и сделал еще глоток чаю.

– У вас нет права называть ирландцев иностранцами, – заявила миссис Сэкер. – Они говорят на том же языке, что мы с вами, и неправильно было бы относиться к ним как к итальянцам или французам. А мистер ван Хоек с его правильной английской речью вполне мог быть англичанином. Он был здесь по сыроварным делам, изучал наши методы – так он мне объяснил. Я сама очень расположена к кусочку голландского сыра – предпочитаю сыр, который всегда имеет один и тот же вкус.

Инспектор Притчард согласно кивнул, хотя сам при любой возможности был рад съесть кусок резинки под названием «Эдамский сыр».

– Вы уверены, что мистер Робертс не из Ирландии?

– Совершенно уверена, и в доказательство скажу, что видела его паспорт, который он держит у себя в верхнем ящике комода.

– Его ведь сейчас нет дома?

– Он проводит Рождество у друзей, как и миллионы других вполне респектабельных граждан.

– Нельзя ли мне взглянуть на его ящик? Проверить, на месте ли паспорт?

– Нет, нельзя. Без ордера на обыск – нет. Но вы можете быть спокойны на сей счет: паспорт на своем месте – я только сегодня принесла в комнату мистера Робертса стопку белья после стирки и убирала носовые платки в тот ящик. Паспорт лежал там. Мой жилец не сбежал из страны, скрываясь от властей.

– А почему вам пришло в голову, что мы подозреваем его в отъезде из страны?

Хозяйка встала из-за стола и подошла к плите, чтобы на дюйм передвинуть в сторону большой чайник. Ее осанка и движения были жестки и чопорны, эффект усугублялся прямым серым платьем, по-старомодному длинным. Инспектор Притчард подозревал, что под ним скрыт негнущийся корсет, хотя не понимал, зачем ей об этом беспокоиться: костлявым особам вроде миссис Сэкер вряд ли требуется запирать себя в клетку из китового уса, поскольку они и без того являются естественным образом закостеневшими.

– Если вы так не думаете, зачем же хотите знать, при нем ли паспорт?

– У вас есть нынешний адрес мистера Робертса?

– Нет.

– Вы не будете пересылать поступающую на его имя корреспонденцию?

– Нет, не буду.

Означало ли это, что она собирается хранить почту жильца до его возвращения, или же – что Робертс вообще не получает корреспонденцию?

– Мы располагаем сведениями, позволяющими предполагать, что мистер Робертс участвует в фашистском движении.

– Это не преступление – быть фашистом; во всяком случае, насколько я слышала.

– Политические взгляды человека – его личное дело, я с вами согласен. Но когда эти взгляды выливаются в насилие, это становится делом полиции.

– Насилие? Мистер Робертс?! Помилуйте! Я бы знала, если бы он был замешан в чем-то подобном, но он ни в коем случае не замешан.

– Я не обвиняю мистера Робертса в каком-либо акте насилия, но движение, к которому он принадлежит, для достижения своих целей не чурается никаких методов.

– Это ваши слова. Я не считаю, что энергичные действия, имеющие целью обуздать красных, причиняют какой-то ущерб. И именно люди, подобные вам, так много толкующие об Испании и Гитлере, и раздувают страсти. Гражданин любой страны, стремящийся не давать поблажек этим большевикам, заслуживает нашей поддержки.

Инспектор Притчард встал.

– И вы не можете назвать место, куда мистер Робертс отправился в гости? В город или в сельскую местность?

– Полагаю, он на южном побережье, – ответила она, вновь обретая безупречную учтивость речи. – Я провожу вас до двери.

Начальник инспектора Притчарда выслушал его отчет о визите и произнес:

– Это подтверждает то, что мы уже слышали о симпатиях миссис Сэкер. У нас есть на нее еще что-нибудь?

– Фамилия ее покойного мужа была Заклер, а не Сэкер, и он был натурализованным австрийцем.

– Ага! Как вы думаете, следует ли проводить в отношении Робертса дальнейшее расследование?

– Уверен, нам надо продолжать внимательно наблюдать за ним.

– Трудновато, если мы не знаем, куда он уехал. Вы верите, что он действительно на южном берегу?

– Нет. И не поверю, если только не было сильного снегопада в Гастингсе [25]25
  Город на юго-восточном побережье Англии.


[Закрыть], а я о нем не слышал. Я увидел у нее на кухне жестянку из-под воска – это сорт, которым мой младший сын смазывает ботинки для коньков, когда пускается в зимние развлечения. Ну а где можно кататься на коньках, не выезжая из страны? Исключая катки, конечно. Не думаю, что он проводит зимние праздники на катке.

– Этой зимой практически повсюду на севере страны, где есть озера.

– Да. Например, в Шотландии или на границе с ней, по эту сторону. Я заметил у миссис Сэкер над камином открытку с изображением Хелвеллина [26]26
  Живописная гора в Озерном краю.


[Закрыть]. Вероятно, от Робертса. Но я уверен, он где-то на севере Англии, нутром чувствую.

– Но он мог уехать и за границу. У него может оказаться второй паспорт.

Инспектор Притчард покачал головой:

– Вряд ли он станет рисковать без нужды. Я полагаю, все его документы в полном порядке, без фокусов. Мы имеем дело с настоящим профессионалом, не сомневаюсь.

– Тогда я оставляю это вам. Держите меня в курсе.