Текст книги "Повседневная жизнь англичан в эпоху Шекспира"

Автор книги: Элизабет Бартон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Хотя хлеба в Англии потребляли намного меньше, чем в Италии, он, тем не менее, был одним из трех главных продуктов питания того времени. Два других – говядина и пиво. Знать ела белый хлеб, который выпекали из пшеничной муки. Мука была нескольких сортов. Из первосортной муки выпекали плоский круглый каравай, который называли manchet. Он весил 8 унций перед тем, как его помещали в печь, и 6 после выпечки. Белый хлеб для королевы Елизаветы выпекали из пшеницы, которую выращивали в Хестоне в Мидлсексе, поскольку она считалась «лучшей во многих графствах»⁽⁵⁴⁾.

В сельских районах Англии ели в основном ржаной и ячменный хлеб, а в голодные годы хлеб выпекали из конского овса, гороха, бобов, вики, чечевицы и даже желудей. В то время бытовала поговорка: «Наступление голода первым увидишь у кормушки лошадей, когда бедняк принимается за лошадиный овес».

Следующим по значимости после хлеба шло мясо. Англия отличалась не только качеством своего мяса, но и способами его готовки. Правда, количество рецептов, которые советовали, как сделать съедобным испорченное мясо, вызывает подозрение, что желудок у подданных Елизаветы был особенно устойчивым к пищевым отравлениям. Естественно, специи помогали преодолеть мелкие последствия неправильного хранения мяса, по крайней мере, в том, что касалось его вкуса. По этой причине вырезку вымачивали в уксусе. Сэр Хью Платт предлагал верное средство спасти «позеленевшую оленину», не используя уксус и специи. Сначала нужно было удалить кости, завернуть мясо в старую ткань с крупнозернистой структурой, вырыть в земле яму глубиной 3 фута и поместить туда мясо на 12—20 часов в зависимости от степени испорченности. После этого оно становилось пригодным к еде.

Вкус некачественного мяса часто перебивали различными соусами, а так как елизаветинцы знали о вредном воздействии уксуса и других кислот на медную утварь, соусы готовили в серебряных мисках, а подавали в специальных «соусниках» – мелкой посуде из серебра, стекла или фарфора. Одной из самых любимых приправ была горчица. Ее подавали в небольшом соуснике, предварительно смешав с уксусом или неперебродившим виноградным соком.

Тем не менее англичане славились своим умением готовить мясо. Файнс Морисон, страстный любитель путешествий, вскоре после смерти Елизаветы составил записки о своих поездках, где заметил: «В сравнении с другими нациями англичане больше всего любят жареное мясо». Неутомимый Харрисон подает нам идею, позволяющую определить причину этого пристрастия. Он объясняет, что мясо жарили не на свином жире, а на нутряном сале быка или барана и во время готовки обильно поливали сладким или соленым маслом.

И тут мы узнаем очень любопытный факт: бедняки ели масло так же, как мы теперь, а богачи использовали его только для готовки. При этом масло не умели тщательно очищать и замораживать, поэтому оно очень быстро, особенно летом, превращалось в прогорклое жирное месиво и, должно быть, весьма напоминало топленое масло. Прогорклое масло часто рекомендовали принимать в качестве слабительного, полагая, что оно приобретает целебные свойства после того, как четырнадцать дней полежит на солнце, – за это время оно вполне успевало впитать витамин D. Такое «облученное» масло советовали принимать в качестве укрепляющего средства при болях в суставах, вызванных холодной и сырой зимой. Масло составляло часть ежедневного рациона королевы.

Питательные свойства молока ценились высоко, однако его не умели хранить. Молоко, а также сыворотка и пахта были скорее едой сельских жителей, чем горожан. Это касалось и сыра – зеленого и твердого. Зеленым был мягкий, только что свернувшийся сыр, похожий на прессованный творог. Его, как правило, готовили летом, тогда как твердый сыр можно было хранить всю зиму. Странно, но все молочные продукты, включая яйца, называли «белым мясом».

Среди рецептурных блюд нужно отметить «польские сосиски», ужасающий рецепт приготовления которых приводит Хью Платт, а пирог с олениной не встретишь ни в одной другой кухне мира. Супруги Пейдж пригласили судью Шеллоу и его племянника Слендера отведать «горячий паштет из оленьей печенки»⁽⁵⁵⁾.

Засоленная свинина была известна только в Англии. Ее ели с ноября по февраль – в связи с недостатком свежего мяса – и особенно на Рождество. Для ее приготовления использовали передние части годовалой или двухгодовалой свиньи, которую специально откармливали овсом и горохом. Мясо вымачивали, мариновали, обильно поливали пивом и сдабривали специями. Учитывая, каким должно было это блюдо получиться на вкус, непросто поверить в правдивость следующей истории, рассказанной с нескрываемым ликованием протестантским пастором из Редвинтера. Случилось так, что английский дворянин послал большой свиной окорок католику во Францию, «который, предположив, что это рыба, оставил ее на время Великого поста и ел крайне экономно каждый день». Этому несчастному католику так понравилась засоленная свинина, что он послал в Англию «за рыбой для следующего поста». По этому поводу Харрисон замечает с плохо скрываемым удовольствием и скептицизмом: «если бы он знал, что это мясо, он не притронулся бы к нему и за тысячу монет – осмелюсь сказать – без папского разрешения»^("56").

Рассказывали еще более печальную историю об одном англичанине, жившем в Испании, который подал солонину на обед своим еврейским гостям. Они также с наслаждением отведали предложенное блюдо, приняв его за какую-то неизвестную рыбу. Закончив обед, хозяин – обладавший весьма бесчувственной натурой – показал им свиную голову и со смехом объяснил, что это и есть то неизвестное животное, из которого была приготовлена эта «странная рыба». Несчастные евреи не задержались там ни минуты. Они устремились домой, чтобы извергнуть из своих желудков неподобающую пищу.

Утверждение, что свинина по вкусу напоминала рыбу, кажется еще более примечательным в свете того факта, что рыба составляла значительную часть рациона англичан того времени. Нам известно, что даже в самом захудалом домишке в Англии был небольшой садок или яма в земле, наполненная водой, где держали рыбу – линя, угря, леща, плотву и ельца⁽⁵⁷⁾. Сэр Хью Платт, главными интересами которого были улучшение почвы, советы по ведению хозяйства и консервирование еды, советовал заворачивать омаров и раков в смоченные соленой водой тряпки, а затем закапывать их в сырой песок «в подходящем месте». Устрицы можно было замариновать, как он утверждал, и хранить в течение долгого времени.

Подданные Елизаветы были просто вынуждены есть рыбу. В самом начале ее правления были изданы законы, запрещавшие есть мясо во время Великого поста и по пятницам. Эти постановления имели мало отношения к религиозным обрядам – они должны были поддержать мореплавание и оживить захудалые прибрежные городки, что было крайне существенно для сохранения и развития флота.

Хотя «рыбные» законы были, скорее, продиктованы политическими, чем религиозными, целями, они были призваны ограничить потребление говядины и баранины и в зимнее время. Принудительный характер этих постановлений доказывает тот факт, что в 1563 году в Лондоне хозяйка таверны была пригвождена к позорному столбу за то, что во время Великого поста у нее в таверне хранилось мясо. Более привычным наказанием был штраф в 3 фунта или три месяца тюрьмы. К 1585 году действие этого закона было прекращено – то ли флот стал достаточно сильным, то ли обеспечивать исполнение этого закона стало слишком сложно.

Сама королева строго соблюдала эти законы, что легко проследить по записям в ее домовых книгах. Например, в среду 22 ноября 1576 года, во время Рождественского поста (в День святого Мартина), обед королевы состоял из двух блюд, и оба были приготовлены из рыбы. Первое – щука, лосось, пикша, морской петух и линь, второе – осетр, морской угорь, сазан, миноги, филе лосося и окуня. За ужином мясо тоже не подавали. В пятницу на той же неделе для королевы вообще не было составлено никакого меню: либо она соблюдала строгий пост, либо была больна, либо уехала с визитом, – но ее слуги отобедали, хотя их трапеза состояла не только из рыбы.

Семья Анкастер запасалась белой сельдью по 23 шиллинга 4 пенса за бочку, а Бэсс Хардвикская была неравнодушна к креветкам – то и дело в ее домовых книгах появлялась запись: «наименование: креветки, 2 пенса», сделанная ее четким разборчивым почерком или более мелким, красивым и трудным для чтения почерком ее слуги.

Англичанам было известно множество видов рыбы. Она пользовалась спросом не только в прибрежных городах – ее солили и отправляли в глубь страны. Особенно были богаты рыбой отмели близ острова Ньюфаундленд^[82]82
  Отмели близ острова Ньюфаундленд – район богатейших рыбных промыслов в Северной Атлантике.


[Закрыть]. А копченые и спрессованные сардины из Корнуолла вывозили даже в Испанию!

Что касается птицы, как домашней, так и дичи, то здесь разнообразия было не меньше: цапли, дикие и домашние лебеди, казарки, жаворонки и ржанки, не говоря уже о перепелах, которых доставляли живьем в огромных количествах из Нидерландов. Кроме того, были чирки, дикие утки, селезни, утки-широконоски, чибисы, серые куропатки, перевозчики, нырки и фазаны. Возможно, что эти виды птиц ели не везде, но сэр Хью Платт приводит рецепт приготовления воробьев, а Бэсс Хардвикская заплатила 9 пенсов за «дюжину и одного воробья». За жаворонков ей приходилось отдавать от 8 до 10 пенсов за дюжину; как и креветки, эта статья расходов довольно часто встречалась в ее домовых книгах. Большим спросом пользовались голуби, и их разводили в таких количествах, что они начали наносить вред сельскому хозяйству⁽⁵⁸⁾. Кроме этого, в чести были петухи, курицы, гуси, утки, павлины и индейки. Петухов, индюков и павлинов кастрировали, что значительно улучшало вкус их мяса.

Харрисон, всегда готовый возносить хвалу Господу с энтузиазмом, сравнимым только с тем пылом, с которым он пел дифирамбы всему английскому, говорил: «Хвала Господу и нашему суверену, что мы не обедаем ножкой или крылом курицы и не закусываем хохолком петуха, как приходится делать жителям других стран; но если планируется важное событие, то мы подаем на стол целых каплунов, куриц, голубей и тому подобное в изобилии, и это помимо говядины, баранины, телятины и мяса молодых барашков, которые неизменно присутствуют на каждом английском застолье». Трудно представить, как их могли превзойти еще более прожорливые шотландцы.

В обычные дни, когда гостей не ждали, зажиточные семьи обходились куском говядины, филе телятины, двумя курицами, апельсинами и соусом на обед, а на ужин готовили лопатку барашка, двух кроликов, свиные ножки, закусывали холодной говядиной и сыром. Поистине для поддержания сил энергичным елизаветинцам требовалась богатая протеинами диета.

* * *

Во время правления Елизаветы цены на продукты питания постоянно росли. К 1572 году лондонские торговцы домашней птицей так взвинтили цены, что лорд-мэр и члены городского управления были вынуждены вмешаться и установить следующие расценки: лебеди высшего сорта – 6 шиллингов 8 пенсов, молодой лебедь – 6 шиллингов, аист – 4 шиллинга, пеликан – 2 шиллинга, гусь – 1 шиллинг 2 пенса, цыплята высшего сорта – 4 пенса, жаворонки – 8 пенсов за дюжину, черные дрозды – 1 шиллинг за дюжину. Масло за фунт вплоть до Дня Всех Святых – 3 пенса, яйца высшего сорта до среды на первой неделе Великого поста продавали четыре штуки на 1 пенни или 1 фартинг за штуку. В 60-е годы тридцать пять дюжин яиц стоили 5 шиллингов 10 пенсов. Учитывая новую цену, установленную на яйца, теперь то же количество обошлось бы уже в 8 шиллингов 9 пенсов. К концу правления Елизаветы яйца стоили уже пенни и фартинг за штуку, или 2 фунта стерлингов 3 шиллинга и 9 пенсов за тридцать пять дюжин – почти в восемь раз дороже, чем в начале.

Несмотря на рост цен, ремесленники, особенно в городах, жили хорошо. Как и фермеры, они ели три раза в день, начиная с завтрака в 6 или 7 утра, состоявшего из хлеба, соленой сельди, холодного мяса, похлебки, сыра и эля. В середине дня они, как правило, обедали в таверне или покупали еду в харчевне. В Лондоне и других городах подобных заведений было в избытке. Там подавали горячие бараньи ножки, скумбрию, супы, устриц, говяжьи ребрышки и мясные пирожки вместе с хлебом, фруктами и элем. Ужинали ремесленники дома холодным мясом, сыром и вином. Их рацион также был богат протеинами. Даже заключенные в исправительных домах питались тогда лучше, чем англичане во время Второй мировой войны. По мясным дням здесь на обед и ужин подавали восемь унций ржаного хлеба, пинту овсяной каши, четверть фунта мяса и пинту пива. В рыбные дни вместо мяса они в каждый прием пищи получали одну или две сельди и треть фунта сыра. Те, кто соглашался на дополнительную работу, получали еду сверх положенного, а тем, кто вообще отказывался работать, давали только пиво и хлеб.

Рацион деревенских работников был более разнообразным и здоровым, чем у городских ремесленников, поскольку помимо обычной телятины, бобов, рыбы, баранины и солонины в их рационе было «белое мясо», которого не хватало в городе. Они также ели овощи и травы, а в дополнение к пиву пили молоко, пахту и сыворотку.

В том, что касается еды, королева следовала рациону ремесленников. Двухразовое питание, введенное в моду привыкшими поздно вставать женщинами, было не для нее. Ее Величество вставала очень рано. Настолько рано, что предоставляя аудиенцию сэру Джеймсу Мелвилу, она назначила ему прийти в восемь утра, и он встретил ее на прогулке в парке. К тому времени она уже успела посвятить некоторое время молитвам, уделить внимание нескольким государственным делам и позавтракать. Завтрак королевы состоял из белого хлеба, эля, пива, вина и хорошей похлебки, сваренной из баранины с косточкой.

Обед 17 ноября 1576 года, хотя и был восемнадцатой годовщиной ее коронации, ничем не отличался от обычного. Надо отметить, что в течение многих лет рацион Елизаветы оставался неизменным. На первое ей подавали на выбор говядину, баранину, телятину, лебедя или гуся, каплунов, кроликов, фрукты, сладкий крем из яиц и молока и оладьи, а также белый и ржаной хлеб, эль и вино. На второе готовили ягненка или козленка, цаплю или фазана, петуха или веретенника, цыплят, голубей, жаворонков, а также фруктовый пирог, масло и оладьи. Ужин тоже состоял из двух блюд. На первое обычно была отварная баранина, жаркое из баранины, каплуны, цапли, запеченная курица, морской угорь, пиво, эль, белый и ржаной хлеб. Судя по всему, второе блюдо готовили из того, что оставалось от дневной трапезы, так как снова подавали мясо козленка или ягненка, петухов или веретенников, жаворонков и голубей, а в дополнение к этому – серых куропаток и ржанок.

Несмотря на то что угощение было обильным, многие авторитетные источники сообщают, что сама королева была очень умеренна в еде, пила мало вина, предпочитая пиво и эль, и то в небольших количествах. Но в то же время на столе должен был быть широкий выбор блюд, и ее фрейлинам тоже надо было есть, так что королевские повара готовили огромное количество еды. Королева предпочитала обедать в одиночестве или в компании нескольких друзей, но в конце дня она часто ужинала с друзьями и придворными, которых «ободряла увеселениями, беседами и любезностью»⁽⁵⁹⁾. Часто после или во время ужина она приглашала Тарлетона, великого комедианта и рассказчика, а также других артистов, призванных развлечь ее и ее гостей «городскими историями, грубыми шутками и несчастными происшествиями»⁽⁶⁰⁾!

Хенцнер оставил нам поразительный отчет о ритуалах, сопровождавших королевские обеды и ужины. Сначала в холле появляются два джентльмена: один несет жезл, а другой – покров. Они три раза преклоняют колени, потом расстилают на столе скатерть и уходят. Затем появляются два других джентльмена. Они приносят соль, блюдо и хлеб. Они также три раза преклоняют колени, ставят все это на стол и удаляются. Затем появляется незамужняя дама – графиня, по его словам, – и замужняя, которые приносят нож для дегустации. Они три раза приседают в реверансе, подходят к столу, натирают блюдо хлебом и солью «с таким рвением, как будто там присутствует сама королева». Эти дамы больше не покидают комнату. И наконец, появляются телохранители королевы с непокрытой головой и в красных ливреях. Они вносят двадцать четыре разных блюда, в основном в золотой посуде, и расставляют их на столе. Замужняя дама ножом для дегустации отрезает по кусочку от блюда, принесенного телохранителем, и дает тому попробовать, чтобы избежать отравления. (К тому времени было уже сделано несколько попыток отравить королеву.) А все это время двенадцать герольдов и два музыканта, играющих на литаврах, заставляют «холл звенеть». Затем блюда передают королеве, она выбирает, что ей по вкусу, а остальное достается фрейлинам.

* * *

Те, кто в опасных морских приключениях сколачивал состояние или терял жизнь, питались хуже, чем те, кто предпочел остаться дома. Изобретательный ум сэра Хью Платта обратился к проблеме хранения мяса во время морских путешествий. Ему пришла в голову идея поместить мясо в бочонок с отверстиями и опустить его за борт, чтобы холодная соленая морская вода не дала ему испортиться. Но подобное изобретение вряд ли могло помочь мореплавателям в южных морях, кишащих хищниками. Из провизии на корабле, который в 1576 году отправился в Россию на китобойный промысел, были только хлеб, кедровое масло, говядина, соленые бобы, горох, соленая рыба, вино и семена горчицы.

* * *

Нам мало известно об овощах и способах их приготовления в XVI веке. Сведения, которыми мы располагаем, большей частью получены из множества медицинских сборников и травников того времени. «Травой» тогда называли все зеленые растения – от травы на лугу до деревьев. Харрисон, у которого был собственный сад, сообщает нам, что травы, несмотря на то что они были хорошо известны и широко распространены во времена Эдуарда I, впоследствии утратили свое значение и до начала правления Генриха VIII почти не использовались. Считалось, что ими можно кормить только свиней и диких животных. Однако не стоит особо полагаться на мнение Харрисона относительно истории. Дело в том, что монахи были превосходными садовниками и до ликвидации монастырей славились своей кухней и лечебными травами. Возможно, что роспуск и раздел монастырских земель при Генрихе VIII оказал влияние на распространение садового искусства.

Среди овощей, которые, как нам известно, ели в то время, была разнообразная капуста, и хотя она вызывала метеоризм, бедняки Уэльса ели ее сырой, а те, кто был побогаче, варили или жарили. Англичанам было известно тринадцать видов кочанной и листовой капусты. Зелень отваривали или в сыром виде клали в салат. Морковь часто варили вместе с жирным мясом, а пастернак иногда клали в тесто вместе с мукой, яйцами, свежим молоком, солью, мускатным орехом и выпекали оладьи. Свекловица также была известна, но менее популярна, по крайней мере до конца правления. Она появилась в 1546 году, но некоторое время оставалась диковинкой, прежде чем получила широкое распространение. Козлобородник, который рос в изобилии на полях вокруг Лондона, Ислингтона и Патни, отваривали и ели с маслом. Артишоки ели отварными или сырыми с перцем и солью. Аспарагус или спаржу отваривали, солили и заправляли маслом или уксусом.

Горох и бобы были известны с давних времен и поедались в больших количествах. Садовые бобы, прародители наших кормовых бобов, и семь разновидностей фасоли обычно ели, отварив их вместе со стручками. Герард называл их windy meat, то есть пищей, вызывающей газы. В этом отношении более безопасными были римский или садовый горох, чечевица и даже зерна люпина.

Кервель, осот, маш-салат, листья шалфея и примулы использовали наряду со многими другими для приготовления салатов, которые были крайне популярны, к тому же их советовали есть врачи. В травниках упоминаются разнообразные салатные травы, только разновидностей салата-латука было огромное множество. Портулак, эстрагон, кресс-салат, цикорий, эндивий зимний, корни колокольчика-рапунцеля (в отваренном виде), огуречник и особенно цветы огуречника для «ясности ума»⁽⁶¹⁾ – все это клали в салаты, также как и редис. Лук был настолько популярен, что его импортировали из Фландрии. Лук-порей был известен уже не одно столетие, но что касается шнитт-лука, то считалось, что он вызывает похудение и «горячие и густые пары», а также вреден для глаз и мозга и является причиной беспокойного сна.

Тыкву отваривали, приправляли маслом, нарезали на куски и обжаривали или запекали с яблоками. Кроме того, существовали еще несколько разновидностей дыни и большое число видов огурцов, включая длинные, тонкие, отвратительные на вид «гадючие» огурцы. Чтобы огурец приобрел такой «змеиный» вид, его совсем маленьким помещали в полую трубку, чтобы он рос внутрь до противоположного конца. Герард заверял своих читателей, что если семена такого искусственно утонченного овоща сохранить и посадить, то плоды его будут иметь такой же вид, причем без всяких вспомогательных средств.

Чтобы разнообразить и по возможности облегчить довольно тяжелый рацион, англичане включали в него и многие другие овощи и фрукты – сахарную свеклу, хрен, тыкву, малину, клубнику, шелковицу, персики, абрикосы, кизил, смородину, изюм и привозимые из других стран апельсины, лимоны и оливки.

Елизаветинцы очень любили фрукты, и практически каждый сельский дом имел собственный фруктовый сад. Лорд Дарси привез из Италии новшество – обнесенные стеной сады, в которых рост деревьев направляли вдоль стены, чтобы добиться раннего появления плодов. Крыжовник, малоизвестный во времена Генриха VIII, в правление Елизаветы рос почти повсюду. Клубника была дикой и росла в лесистой местности, а ее усы собирали осенью, чтобы украсить кустиками клубники большие и маленькие сады. Малина также приобрела популярность в этот период. Она была известна и раньше, но ею пренебрегали, возможно, по причине «кисловатого вкуса», как заметил в 1548 году Уильям Тернер.

Но от кислоты можно было избавиться с помощью сахара, а у англичан его было предостаточно. Томас Тассер приводит список из двадцати семи видов фруктов, в том числе и ягод, которые следовало сажать или пересаживать в январе.

Фрукты заготавливали и на зиму. Яблоки, груши, вишни и сливы хранили в сушеном виде, виноград удавалось сохранить в течение нескольких недель, срезая его вместе с кусочком лозы. Конец лозы вставляли в большое яблоко, чтобы виноградинки питались его соком и оставались свежими. Фрукты часто привозили из Нидерландов, а изюм, чернослив и инжир ввозили из Португалии и Леванта.

Также в рацион англичан входил и картофель, причем обе его разновидности. Считается, что эти корнеплоды впервые были привезены в Англию Джоном Хоукинсом в 1564 году^("62"). Сладкую картошку, или батат, привезенную из Перу, запекали в золе, макали в вино или заправляли маслом и уксусом и даже варили со сливами. Из батата часто делали сладости не менее «приятные, полезные для здоровья и вкусные, чем мякоть айвы»⁽⁶³⁾. Сладкий картофель также использовали в качестве основы, из которой «умелые кондитеры могли приготовить множество изысканных джемов, варений и тонизирующих сладостей». А Хаклюйт утверждал, что сладкий картофель «более приятен на вкус, чем любое сладкое яблоко».

Несмотря на утешающее и укрепляющее свойство сладкого картофеля, а также его питательные свойства, у него были и побочные эффекты – он вызывал метеоризм и похоть. Очевидно, елизаветинцы страдали от обеих этих напастей. Тем не менее Герард утверждал, что ему удалось вырастить этот сладкий и опасный овощ в своем великолепном саду в Холборне. Возможно, это была правда, но, как известно, на его слова не следует слишком полагаться. Он был плагиатором (как и Хенцнер) и при составлении своего «Большого травника» использовал сведения из европейских источников.

Другой вид картофеля, которому Герард уделил намного меньше внимания, стал основным компонентом нашего современного рациона. Сначала его называли американской картошкой или «Норемберга», поскольку именно так называлось место, откуда ее привезли. Затем это название сменили на «Виржинию» в честь королевы-девственницы и с ее милостивого разрешения. Этот картофель также запекали в золе и ели с маслом, уксусом и перцем или «приправляли любым другим способом, придуманным кем-то искусным в готовке»⁽⁶⁴⁾, но он все же был редкостью.

О том, что картофель считался необычным и удивительным продуктом, свидетельствует замечание Фальстафа: «Пусть с неба вместо дождя сыплется картошка»^[83]83
  Шекспир В. Виндзорские насмешницы. Акт V. Сцена 5. Пер. С. Маршака, M. Морозова.


[Закрыть]. А в «Троиле и Крессиде» Терсит говорит, что у беса сладострастия «картофельные пальцы». Точно неизвестно, имеется ли здесь в виду сладкий картофель или картофель из Виржинии. Скорее всего, речь идет о батате, поскольку второй вид картофеля стал популярен только два века спустя. Впрочем, нет ничего удивительного в пристрастии елизаветинцев к батату, поскольку они вообще очень любили сладости.

Англичане были мастерами по части приготовления сладостей, особенно для больших празднеств. Их угощения отличались удивительным вкусом и необычным видом. Здесь были и желе всех видов, цветов и вкусов, приготовленные в виде цветов, фруктов, деревьев, животных, рыб и птиц. Миндальную пасту и марципан смешивали с желатином и сахаром, а затем придавали этой смеси форму кроликов, уток, гусей, посыпали их сверху корицей, и казалось, что это зажаренные туши настоящих животных. Часто сласти делали в виде геральдического щита, яркого и усыпанного «золотом».

Англичане подслащивали все, что только было можно. Фальстаф, в очередной раз прося силы природы о чем-то экстраординарном, выкрикивал: «Пусть... метет сахарная метель»^[84]84
  Шекспир В. Виндзорские насмешницы. Акт V. Сцена 5. Пер. С. Маршака, M. Морозова.


[Закрыть]. Розы, бархатцы, левкои, фиалки, розмарин, огуречник консервировали в сахарном сиропе целиком или только лепестки. Очень популярны были леденцы из стеблей салата-латука, апельсиновых косточек и зеленых грецких орехов. Ароматизированные «леденцы для поцелуев» предназначались для освежения дыхания. Само слово candy – конфетка – англичане заимствовали у арабов или персов.

Если мы снова обратимся к перечню преподносимых королеве новогодних подарков, то среди них обнаружится большое количество различных сладостей. Ревелл подарил ей восхитительно украшенный марципан в форме собора Святого Павла, даже со шпилем. Джон Хенингвэй преподнес горшочек с какой-то оранжевой приправой и засахаренные «ананасы» с запахом мускуса. Бакалейщик Лоуренс Шреф подарил голову сахару, коробку с имбирем и другими специями, а Джордж Вебстер, искусный повар, приготовил для королевы марципан в виде шахматной доски. Королева была без ума как от марципана, так и от шахмат. Миссис Морган подарила королеве коробочку с засахаренными вишнями и абрикосами. Другой повар изготовил еще один марципан – со святым Георгием в середине, и в тот же год один кондитер преподнес ей «прекрасный пирог из айвы с апельсинами».

Удивительно, но королевские врачи Хьюик, Джулио и Бейли подарили королеве один и тот же подарок – законсервированный зеленый имбирь. Неизвестно, то ли они сговорились заранее, то ли стали жертвой невероятного совпадения. Между тем их подарки все же немного различались. Доктор Джулио преподнес простой имбирь, доктор Хьюик – с цветками апельсина, а доктор Бейли – с лимонами.

Каждый год королеве дарили огромное количество коробочек с конфетами и леденцами. Леденцы делали практически из всего – от апельсиновых косточек до зеленых грецких орехов, погружая их в кипящий сироп, затем остужая и снова макая в сладкий раствор. Эту процедуру повторяли снова и снова, пока леденец густо не покрывался сахаром. Сахарным сиропом покрывали и апельсины, лимоны, мускатные орехи и имбирь. Иногда апельсины засахаривали целиком, а затем начиняли мармеладом.

Самым популярным видом мармелада из айвы был codinac. Судя по всему, мармелад хранили в ящиках, что было не слишком гигиенично. Помимо конфет и мармелада, существовало еще огромное количество кондитерских изделий и пирогов.

Мягкое шафрановое печенье ели с пивом, а для пирожков из слоеного теста использовали «твердое масло». Розовую воду использовали практически везде, в том числе и в приготовлении мармелада. Сахарные и имбирные пряники, открытые пироги с разнообразными начинками, в том числе и с сыром, пироги с семечками, не говоря уже о заварных кремах и кремах с добавлением муки, были обычным делом. Англичане очень любили сладкие пирожки с начинкой, во всяком случае, начинку для пирога из изюма, миндаля, сахара и цукатов производили в большом количестве и обильно сдабривали специями.

Вообще специи добавляли практически во все блюда. В частности, перец расходовали в огромных количествах, и в одно время за фунт перца приходилось платить от 2 до 2,5 шиллингов.

Сэр Френсис Дрейк во время своего кругосветного плавания, продолжавшегося тридцать четыре месяца, заключил договор с султаном Молуккских островов, или, как их еще называли, «островов пряностей», согласно которому англичане получали исключительное право торговать их товарами. Дрейк погрузил на судно первую партию товара – шесть тонн гвоздики. К сожалению, его корабль наткнулся на риф в Восточно-Индийском архипелаге, и ему пришлось выбросить за борт половину груза, чтобы облегчить судно. Учитывая цены на гвоздику, потерю трех тонн груза можно было считать крупной финансовой катастрофой.

Казалось, что елизаветинцы были просто сделаны из сахара и специй! Они использовали менее качественный сахар из Марокко, а обычный сахар ввозили головами весом по 100 фунтов, а затем разламывали их для продажи. В начале века 1 фунт сахара стоил от 4 до 10 пенсов, но к 1600 году цена выросла до 1 или 1,5 шиллинга за 1 фунт. Высококачественный белый сахар добавляли в вино – и большинство людей пили вино подслащенным. Это был любимый напиток Фальстафа, поэтому его друг Пойнс называл его sir John Sack and Sugar^[85]85
  Сэр Джон Вино и Сахар (англ.).


[Закрыть].

Мед – а английский мед, как и следовало ожидать, был самым лучшим из-за растущего в стране в изобилии тимьяна – использовали не только для подслащивания, но и для различных медицинских целей. Английский мед был белым как сахар, и не вызывал раздражения, как привозной. Местным врачам даже в голову не приходило использовать для своих снадобий импортный мед. Особенно остерегались меда, привозимого из Испании или с Черного моря, потому что считали: он «обладал естественно привитыми вредоносными качествами».