Текст книги "Достояние леди"
Автор книги: Элизабет Адлер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 40 страниц)
ГЛАВА 37
На радостях О'Хара купил четыре бутылки лучшего французского шампанского.
– Такое событие надо отметить! – восклицал он, изо всех сил похлопывая Дика по спине своей здоровенной ладонью. – Надо же! Такому парнишке, как ты, дать снимать такое кино, как «Шехеразада»! Классный мужик этот С. 3., коль скоро судит людей не по одежке, а по таланту. Ведь он, по сути дела, тебя на улице подобрал!
– Да, мистер О'Хара, – проговорил Дик, отстраняясь подальше от ирландца – от его ласк у Неверна уже трещало в затылке. – Мистер Эбрамс – удивительный человек. Он говорил мне, что в юности сам хлебнул много горя и поэтому хочет дать шанс всем талантливым, но бедным молодым людям.
– А какой он из себя? – с любопытством спросила Мисси.
– Среднего роста, густые черные волосы, большие темные глаза. Очень благообразный мужчина. Впрочем, я не большой специалист в мужской красоте – это надо у кого-нибудь из дам спросить. А вот одевается он очень красиво: даже в эту дикую жару он все время в чистейшей рубашке, при галстуке.
– Знаете, – продолжил Неверн после небольшой паузы, – у меня создалось впечатление, что мистер Эбрамс– человек-загадка: даже старые сотрудники «Мэджик-Муви» не могут до конца понять своего начальника. Известно, что он ни разу еще никого не обжулил, но и цену деньгам он знает – все финансовые вопросы решает лично. С. 3. невозможно провести – ему известно даже, сколько стоили на прошлой неделе почтовые марки. Но в скупости мистера Эбрамса обвинить трудно: он регулярно дарит своим звездам огромные букеты цветов и время от времени преподносит им поистине королевские подарки.
– Ну что ж, – сказал О'Хара, поднимая бокал шампанского, – раз Эбрамс такой славный парень, предлагаю выпить за его здоровье! А также за успех нашего юного друга Дика в постановке фильма века – «Шехеразады»!
– Теперь, когда у вас появились деньги, вы, наверное, уедете из нашего пансиона, мистер Неверн, – задумчиво проговорила Роза. Она привыкла смотреть на вещи трезво: как только у бедных жильцов заводились баксы, они начинали искать себе более комфортабельное жилье.
– Боюсь, что мне действительно придется перебраться в другое место, – признался Дик. – Дело в том, что мне придется уходить из дому очень рано, а возвращаться очень поздно, так что я просто вынужден поискать себе место для ночлега поближе к студии. Но если вы позволите, я все равно оставлю за собой комнату в «Розмонте». Мало ли что?
– Но ты уже никогда не вернешься сюда, – заплакала Азали. – Я знаю, я чувствую. Опять все будет не так, как раньше.
Хозяева и жильцы с тревогой посмотрели на девочку: она побледнела, по щекам катились крупные слезы.
– Ты ошибаешься, Азали, – веселым голосом проговорил Дик. – Все будет именно так, как раньше: комната останется за мной, я даже не стану забирать вещи. Как только у меня появится минутка свободного времени, я буду приходить к тебе в гости. И потом, – добавил он с улыбкой, – у меня есть к тебе деловое предложение. Я хотел бы предложить тебе маленькую роль в «Шехеразаде», если, конечно, ты будешь себя хорошо вести и не плакать по каждому пустяку.
– Правда?! – оживилась Азали. Глаза ее мгновенно высохли. – А можно, я исполню роль маленькой танцовщицы?
– А почему бы и нет? – улыбнулся Дик, обводя взглядом собравшихся за столом: Маршалла, Милли, Лилиан, Мэри, Бена, всех остальных. – Вы все получите роли в «Шехеразаде»! Если бы вы только знали, как благодарен я всем вам – особенно Розе и Мисси – за то, что вы поддержали меня в трудную минуту. Вы не дали мне впасть в отчаяние, и теперь я постараюсь сделать все, чтобы хоть как-то отблагодарить вас.
О'Хара наполнил бокалы и, встав во весь рост, произнес:
– Уважаемые дамы и господа, друзья! Прошу внимания! Мне надо сказать вам кое-что важное. Дело в том, что я уже много лет знаком с Розой Перельман и Мисси О'Брайен. Вот уже несколько лет я добиваюсь руки одной из них. До сих пор я получал весьма уклончивые ответы типа «Может быть» или «Поговорим через год». С тех пор много воды утекло, и вот, неделю назад, я вновь нашел ту, которую так любил все эти годы. Клянусь, что никого и никогда я не любил так, как ее!
Обернувшись к Мисси, он пристально посмотрел на нее и спокойным голосом произнес:
– Видишь, Мисси, я свидетельствую перед всеми собравшимися, что люблю тебя. И сейчас, в присутствии всех этих людей, я еще раз прошу тебя стать моей женой. На этот раз я убедительно прошу тебя дать мне ясный ответ.
Их взгляды встретились. Мисси смотрела на большое красивое лицо О'Хары, и ей казалось, что никого, кроме них, в комнате нет. Шемас с тревогой ждал ее ответа – Мисси еще раз поразилась его честности и благородству: он сохранил любовь, несмотря даже на то, что она побывала замужем за другим. Он не постеснялся признаться ей в любви при всех этих людях и сейчас ждал ее ответа, как приговора суда – обвинительного или оправдательного.
– Ах, О'Хара, – проговорила Мисси. – Как я сожалею о том, что не ответила тебе согласием еще тогда!
– Так значит… значит, ты согласна пойти за меня замуж?!
– Да, О'Хара, я согласна, – прошептала Мисси.
– Господи! – воскликнул О'Хара, бросаясь к Мисси и заключая ее в объятия. – Неужели сбылись мои мечты?! Неужели ты моя, Мисси О'Брайен?!
Горячо облобызав Мисси, О'Хара полез в карман пиджака и извлек оттуда небольшую коробочку.
– Перед отъездом из Нью-Йорка я зашел в лучший ювелирный магазин и – на всякий случай – приобрел для тебя вот это.
Он раскрыл коробочку, и собравшиеся увидели прекрасный бриллиант.
– А вот и обручальное кольцо, – добавил О'Хара, доставая из другого кармана замшевый футляр. – Я подбирал его специально к этому бриллианту. Тебе нравится, дорогая?
– Они просто великолепны, О'Хара, – прошептала Мисси. – Я недостойна таких подарков.
– Жена Короля О'Хары достойна всего самого лучшего! – воскликнул Шемас. – Да я и жизнь свою отдам ради тебя, Мисси О'Брайен! Будущая Мисси О'Хара.
Винона села за фортепиано и заиграла свадебный марш. Собравшиеся бросились к Шемасу и Мисси и начали от души поздравлять их. Никто поначалу и не заметил, что куда-то пропала Азали.
Девочка выбежала на крыльцо, кинулась к Виктору и, зарывшись лицом в его густую шерсть, громко расплакалась.
– Ах, Виктор, – причитала она, – опять все изменится. Я знаю… Они уедут из этого дома в другое место, в другой город. Но мы с тобой никуда не уедем, Виктор! Слышишь, никуда!
Ярко зажглись огни в пансионе «Розмонт», из распахнутых окон на улицу доносились звуки музыки, взрывы смеха, хлопание откупоривавшихся бутылок. Но маленькой Азали было не до веселья – она улеглась на деревянные доски крыльца, прижалась к верному псу и через некоторое время заснула.
Венчание было назначено на следующую субботу. Оно предполагалось в церкви на Голливудском бульваре. Молодые приглашали на торжество всех желающих. Азали была уготована роль подружки невесты, а Розе – посаженой матери.
– Ни разу в жизни не переступала порог церкви, – призналась она Мисси, – но, коль скоро Бог един, ничто не помешает мне принять участие в твоем торжестве.
Наскоро были куплены свадебные наряды, заказаны букеты; свадебный завтрак планировалось устроить в ресторане отеля «Голливуд».
В то утро О'Хара поднялся раньше обычного. Он надел серебристо-серый костюм и шелковый цилиндр, заколол галстук перламутровой заколкой, приколол к лацкану пурпурную гвоздику… В церковь он явился на полчаса раньше назначенного срока.
В пансионе «Розмонт» царила предпраздничная суета. Жильцы примеряли перед зеркалами свои лучшие костюмы, давали друг другу советы, какая шляпка лучше подходит к наряду. Наконец шумной толпой все вышли на улицу, прихватив с собой Розиных дочек.
– Ну, Азали, – проговорила Роза, внимательно глядя на девочку, – тебе уже говорили, что ты настоящая красавица? Будь я кинорежиссером, я давно уже предложила бы тебе лучшую роль.
Смущенная Азали, поправляя оборки желтой плиссированной юбки, подняла глаза на Розу и проговорила.
– Ты действительно думаешь, что из меня выйдет кинозвезда?
Роза прижала девочку к груди и крепко поцеловала ее в обе щеки.
– Если бы мистер С. 3. Эбрамс видел тебя сегодня, он тотчас же предложил бы тебе сниматься.
Девочка громко рассмеялась, и Роза облегченно вздохнула: в последние дни Азали была как-то непривычно спокойна, и она начала волноваться за ее состояние. Сначала Роза подумала, что девочка ревнует Мисси к О'Харе, но вскоре поняла, что дело не в этом. К сожалению, поговорить по душам с крошкой Азали так и не удалось: как только девочка понимала, что с ней хотят «серьезно побеседовать», она замыкалась в себе.
На пороге комнаты появилась Мисси в свадебном наряде – Роза и Азали ахнули от восторга. На Мисси было длинное гипюровое платье кремового цвета – с длинными рукавами, глубоким вырезом на груди и пышной юбкой. В волосах был цветок флердоранжа, в руках букет чайных роз. Но не роскошный свадебный наряд поразил Азали и Розу – их поразили глаза Мисси—веселые, светящиеся от счастья.
– Как я тебя люблю, Мисси! – воскликнула Азали, бросаясь ей на шею.
– Я тоже тебя очень люблю, – прошептала Роза, глядя, как Мисси обнимает Азали и что-то шепчет ей на ухо.
– Я тебя никогда не брошу, – шептала Мисси. – Запомни, ты всегда останешься моей маленькой девочкой. Знай, милая, ты для меня дороже всех на свете. Мне хочется лишь одного – чтобы ты была счастлива. Пожалуйста, будь счастлива.
– Хорошо, я очень постараюсь, – кивнула Азали. В комнату заглянул Дик Неверн.
– Роза, за вами приехала машина.
Азали стремглав выбежала на крыльцо и через какую-то минуту возвратилась, ведя на поводке Виктора – к его ошейнику была приколота роза.
– Виктор поедет с нами, – сказала девочка, с надеждой глядя на Мисси.
– Ну, конечно, конечно, – успокоила девочку Мисси. – Куда же мы без Виктора?
Дик внимательно посмотрел на Мисси, а потом, откашлявшись, произнес:
– Дерзну сказать, многоуважаемая Мисси, что ни разу в жизни мне не доводилось видеть таких красивых дам, как вы.
Мисси улыбнулась.
– Значит, вы просто никогда не влюблялись, Дик. Подождите немного – даю вам честное слово, что ваша невеста в день свадьбы будет выглядеть ничуть не хуже.
В этот момент Мисси с ужасом подумала, что она почти ровесница Дику – ей ведь было всего двадцать четыре года, но по сравнению с этим чистым и пылким юношей она ощущала себя многоопытной, видавшей виды женщиной.
При виде входящей в церковь невесты, О'Хара расплылся в блаженной улыбке. Мисси грациозно шла по центральному нефу – мерцали свечи, горели светильники, с потолка свисали гирлянды роз, скамьи были украшены цветами флердоранжа.
Служба была как-то по-особому торжественна, умилительно пел хор. Когда О'Хара взял ее руку в свою и надел на палец кольцо, Мисси со всей отчетливостью поняла, что наконец-то нашла истинное счастье с человеком, которого любила.
Свадебный завтрак в ресторане отеля «Голливуд» сопровождался таким шумом – музыкой, криками восторга, что в дверь ресторана стали заглядывать другие постояльцы отеля. Разумеется, всех их тоже пригласили к столу.
О'Хара подарил Азали рубиновый кулон в форме сердечка – девочка радостно завизжала и стала прыгать вокруг стола; Розе он преподнес бриллиантовый браслет, при виде которого «посаженая мать» лишилась дара речи.
Жених произнес небольшой спич, в котором сказал, что от всей души любит всех собравшихся и надеется, что никто не станет обижаться, если он похитит у них на недельку Мисси – молодые собирались в свадебное путешествие в Сан-Франциско.
Азали с улыбкой смотрела, как Мисси и О'Хара идут по ковру из риса и розовых лепестков. Она погладила Виктора и подумала, что, может быть, все будет совсем не так плохо: может быть, О'Харе так понравится Голливуд, что он сам не захочет никуда уезжать и навеки поселится в «Розмонте». Может быть, на этот раз обойдется без крутых перемен.
Если стараниями Эдди Арнхальдта у Мисси создалось превратное впечатление о медовом месяце, то в первую же ночь, проведенную с О'Харой, она наконец поняла, какую радость может испытывать женщина на брачном ложе.
О'Хара дал ей почувствовать, что такое настоящая нежность, что значат ласки. В отличие от грубого и эгоистичного Эдди, он обращался с ней, как с настоящей королевой, боясь даже невольно доставить ей малейшую неприятность.
Неделя пролетела на одном дыхании – молодожены почти не выходили из спальни.
Прежде чем Мисси успела осознать это, они уже были в купе экспресса, несшего их обратно в Лос-Анджелес.
– Как только приедем в «Розмонт» – начинай собираться, – сказал О'Хара, когда поезд стал замедлять ход. – Надо возвращаться в Нью-Йорк – у меня неотложные дела.
– В Нью-Йорк?! – переспросила ошарашенная Мисси. – А я-то думала, мы навсегда останемся здесь, в Голливуде. Азали здесь так хорошо.
Только сейчас Мисси поняла, как сильно ошибалась: конечно, О'Хара был настоящим бизнесменом и не мог бросить свое дело – даже ради любимой жены.
– За Азали можешь не волноваться, – постарался успокоить ее О'Хара. – Я сделаю все, чтобы девочка была счастлива. Она пойдет в лучшую школу Нью-Йорка. Азали будет настоящей маленькой принцессой – ведь теперь она дочь Короля О'Хары.
Азали будет жить, как принцесса. Если бы только Мисси могла рассказать О'Харе, какая кровь течет в жилах этой девочки. Увы, она знала, что делать этого не нужно: и так уже слишком много людей знали тайну семьи Ивановых. Как знать, может быть, с новыми документами, выписанными на имя Мисси и Азали О'Хара, им удастся скрыться от преследований большевиков и Арнхальдтов.
Нью-Йорк
Пентхауз на крыше отеля «Шерри Недерланд» показался О'Харе недостаточно вместительным для его новой семьи, и он принял решение переселиться в новую квартиру – она была расположена на верхнем этаже высоченной башни на Парк-авеню. Четыре спальни, столько же ванных комнат, библиотека, отделанная дубовыми панелями (на полках уже были расставлены книги), огромная гостиная с двумя мраморными каминами. За просторной кухней располагались комнаты для Бэлы и двух ее помощниц.
Вопреки ожиданиям, Азали не захотела брать с собой Виктора.
– Нет, – проговорила она, с трудом сдерживая слезы. – Пусть он лучше останется жить здесь, на этом уютном деревянном крылечке… Незачем тащить пса в этот вонючий Нью-Йорк.
Вспомнив о том, как весело выбегал в свое время Виктор на пожарную лестницу в доме на Ривингтон-стрит, Мисси подумала, что, может быть, и на Манхэттене псу будет не так уж плохо, но Азали была непреклонна в своем решении.
– Я буду часто навещать тебя, Виктор, – прошептала девочка, покрывая морду собаки горячими поцелуями и слезами.
Азали очень старалась выполнить обещание, данное Мисси – она старалась быть счастливой. В квартире на Парк-авеню у нее была отдельная комната, заставленная красивыми игрушками; она снова пошла учиться в школу Бидл, но после нескольких месяцев, проведенных в Голливуде, после ежедневных разговоров о кино жизнь в Нью-Йорке казалась девочке скучной и лишенной смысла.
Азали с тревогой думала, что стоит ей привыкнуть к какому-то одному месту, как судьба вырывает ее из родного окружения и перебрасывает за тридевять земель. С головокружительной скоростью менялись квартиры, друзья, развлечения: Ривингтон-стрит, Пятьдесят Третья улица, Хаус-Арнхальдт, Голливуд, наконец эта квартира на Парк-авеню. Но, судя по всему, и здесь Азали было не суждено пустить корни: О'Хара поговаривал о том, чтобы на несколько месяцев перебраться в Чикаго.
За все эти годы скитаний Азали не забыла, кто она и откуда родом. В детской памяти навсегда остались смутные воспоминания о России. Однажды, лежа в постели, девочка постаралась напрячь память и разложить все по полочкам. Да, в те далекие годы все вокруг казалось таким большим – и дома, и деревья, и люди, а она была такой маленькой. Азали никогда не заговаривала об этом с Мисси, но она навсегда запомнила своего настоящего отца – не могла забыть, как по утрам он приходил к ней в детскую и прижимался к ее щеке своим подбородком; она помнила аромат фиалок, который всегда исходил от матери. Мать нежно гладила ее по голове, но губы ее почему-то всегда были холодны. Она хорошо помнила старшего брата Алексея. Азали крепко зажмурила глаза и мысленно перенеслась в Варышню: она бежала вверх по высоким ступенькам, а Алексей гнался за ней. Она помнила его большие серые глаза, его голос. По утрам брат говорил только по-французски, а после обеда – по-английски. А какие чудные колыбельные пела на ночь няня!
Азали часто мечтала об этом счастливом мире, мире детства, где все ее любили и понимали, где можно было обратиться за помощью к любому человеку, где не было зла, болезней и смерти. Как хотелось ей надеяться, что рано или поздно она снова окажется в этом волшебном мире…
А пока что Азали ходила в школу Бидл, принося домой весьма нелестные отзывы учителей: девочка невнимательна на уроках, предается мечтаниям и плохо справляется с заданиями. Чуть ли не каждый день она разговаривала по телефону с Розой и ее дочками, засыпая их вопросами о судьбе жильцов «Розмонта» – все ли уже снялись в «Шехеразаде», как успехи Дика на режиссерском поприще. И, конечно же, очень переживала Азали за Виктора: она дотошно выпытывала у Сони, Рэчел и Ханны, сильно ли скучает по ней верный пес.
Каждый раз, перед тем как положить телефонную трубку, Азали обещала Перельманам, что скоро приедет в Голливуд, но со времени их расставания прошел уже целый год, а ей так и не удавалось выполнить это обещание.
Однажды вечером они сидели втроем за большим столом на кухне: Азали доедала ужин, а Мисси и Бэла обсуждали меню на следующую неделю. Вдруг дверь распахнулась настежь, и на пороге появился О'Хара – он улыбался во весь рот.
– Готовьте ваши лучшие платья, девочки, – прогремел он. – Завтра мы уезжаем в Чикаго.
– В Чикаго? – воскликнули Мисси и Азали.
– Обустройство «Розовой орхидеи» близится к концу, – пояснил Шемас. – Я планирую торжественное открытие на середину следующей недели. По-моему, надо побывать на этом мероприятии всем вместе – как вам кажется, красавицы мои?
Шемас подошел к Мисси и крепко обнял ее.
– Представляешь! – рассмеялся он. – Король О'Хара открывает свой третий ночной клуб! Не так уж плохо для бывшего содержателя пивной на Деланси-стрит.
– Ты просто молодец, О'Хара, – улыбнулась Мисси. – Но ведь за весь этот год ты ни разу не брал меня с собой в твои клубы. Так что, честно говоря, мне довольно трудно судить о том, насколько ты преуспел.
О'Хара нахмурился.
– Ты не должна обижаться, Мисси. Ты же знаешь, как я отношусь к ночным клубам: это не место для порядочных женщин. – Он запнулся и густо покраснел. Мисси громко расхохоталась.
– Что я слышу, Шемас? – воскликнула она. – Выходит, Король О'Хара содержит такие заведения, в которые стыдно пойти порядочной женщине. Интересно, что бы сказали на это наши соседи? Насколько мне известно, у многих из них сыновья и дочери – завсегдатаи «Королевского клуба» и «Пурпурной орхидеи».
– Это совсем другое дело, – резко перебил ее О'Хара. – Бизнес есть бизнес. И потом, Мисси, я ведь только что пригласил тебя на открытие «Розовой орхидеи». Я лично составлял списки приглашенных – там будут только сливки общества. Светские львы и львицы смогут увидеть мой новый клуб и познакомиться с моей женой.
– А чем ты их будешь поить – джином, приготовленным в собственной ванне? – язвительно спросила Мисси.
– Ну и шуточки у тебя! – обиделся О'Хара. – Да я получаю самый отборный джин прямо с Бермудских островов!
Мисси с удивлением посмотрела на О'Хару.
– С Бермудских островов? А я-то думала, ты покупаешь все спиртное у твоих друзей – этих… как бишь их… братьев Ориконне.
– У Ориконне? – О'Хара закашлялся. – У меня с братьями Ориконне диаметрально противоположные взгляды на стоимость оптовых поставок. Так что я приобретаю у них лишь половину спиртного – по старой дружбе. Ладно, хватит болтать об этих итальяшках – надо собираться в дорогу! Наш поезд отправляется завтра утром.
При виде Азали, сидевшей с понурым видом над недопитым стаканом молока, О'Хара подошел к девочке и, погладив ее по голове, проговорил:
– А для тебя у меня есть один маленький сюрприз, детка. Из Чикаго мы отправимся прямо в Голливуд – в гости к твоей любимой тете Розе.
Личико Азали вмиг порозовело, глаза заблестели от восторга: неужели она наконец увидится с Виктором, Розой и ее дочерьми?!
– Ах, Король О'Хара! – воскликнула девочка, бросаясь ему на шею. – Спасибо, огромное тебе спасибо!
– Ну что ты, что ты, – улыбнулся О'Хара. – Для меня ведь главное – счастье моих девочек.
– На вашем месте, мистер О'Хара, – заметила Бэла, – я бы требовала, чтобы Азали называла вас «папа», а не «король».
Мисси покачала головой: она слишком хорошо понимала, что при всей своей любви к О'Харе Азали никогда не сможет называть его папой. Девочка помнила, что у нее есть другой, настоящий отец, и не теряла надежды, что когда-нибудь, в один прекрасный день он найдет ее – ведь именно так заканчивались все счастливые сказки, которые читала Азали перед сном Бэла.
Чикаго
Семья О'Хара остановилась в старом чикагском отеле «Палмер Хаус»: Шемасу нравилось это роскошное заведение с высокой ротондой, египетским салоном, французской мебелью и итальянскими фресками на стенах.
– Мои девочки имеют право жить в самых лучших отелях! – с важным видом заявил Король, делая очередную затяжку.
Немного отдохнув с дороги, они отправились ужинать в банкетный зал. По периметру комнаты стояли стройные мраморные колонны, с расписанного лучшими европейскими мастерами потолка свисали тяжелые хрустальные люстры; возле стола замерло пять официантов в белоснежных костюмах – они дожидались распоряжений Короля.
О'Хара подмигнул Мисси.
– Помнишь, как я впервые пригласил тебя на обед в ресторанчик Ориконне в Нью-Джерси?
Мисси кивнула.
– В тот день ты сказала, что вся эта обстановка для тебя слишком роскошна. Если помнишь, я с тобой не согласился. Так вот и сейчас, сидя в этом роскошном зале, я со всей ответственностью утверждаю, что все это богатство не стоит и твоего мизинца.
О'Хара с любовью посмотрел на Мисси и положил на стол перед ней какую-то коробочку.
– Какая красота! – воскликнула она, открывая крышку и любуясь платиновой орхидеей с розоватыми бриллиантами. – Ах, Шемас, это просто чудесный подарок!
О'Хара улыбнулся.
– Что это с тобой случилось, дорогая? Раньше ты всегда звала меня по фамилии, и вдруг – «Шемас»!
– Я люблю тебя, дорогой, – тихим голосом проговорила Мисси. – Я люблю тебя, Шемас О'Хара. Спасибо тебе за все!
Густо покраснев, О'Хара повернулся к Азали.
– А теперь твоя очередь получать подарок! А ну-ка открой эту коробочку!
Сгорая от любопытства, Азали подняла крышку. – Надо же! – воскликнула она. – У меня тоже орхидея!
– Почти как у твоей мамы, но с небольшой поправкой на возраст, – прокомментировал Шемас.
Действительно, орхидея Азали была сделана из розового кварца, и лишь в самом центре красовались розовые же бриллианты.
Широко улыбаясь, О'Хара протянул руки к Мисси и Азали.
– Если бы вы только знали, как я сейчас счастлив! – проговорил он.
«Розовая орхидея» располагалась на бойком месте – как раз между Стейт-стрит и Кэльюмет-Авеню, в самой гуще подобного же рода заведений: кафе «Сансет», «Дримленд», «Панама», «Новый Орлеан».
Вечернее небо пронзили лучи десятков прожекторов. Оператор с большой камерой, укрепленной на штативе, снимал прибытие почетных гостей. Столы в ночном клубе были заставлены бутылками лучшего французского шампанского. Мисси была неотразима в своем темно-розовом шифоновом платье, с приколотым к груди букетом розовых орхидей. Да и сам Шемас смотрелся весьма неплохо: белый галстук, фрак, розовая орхидея в петлице. А как очаровательна была Азали в платьице из нежно-розовой кисеи! О'Хара так расчувствовался, что крепко обнял девочку и со слезами на глазах заявил, что он страшно горд иметь такую дочурку и ни за что не бросит ее.
Азали подняла глазки и проговорила: – Я очень рада, что теперь ты мой папа, О'Хара. Услышав эти слова, Шемас зарычал от восторга и, подняв девочку на руки, стал осыпать ее жаркими поцелуями.
С видом радушного хозяина О'Хара стал показывать «своим девочкам» новый ночной клуб. Темно-синий сводчатый потолок был усеян розовыми звездами, такие же звезды были вкраплены в пол танцевального пятачка; на покрытых розовыми скатертями столах стояли серебряные кубки и розовые канделябры; по стенам зала выстроились официанты в ярко-розовых пиджаках и продавщицы сигарет в коротеньких розовых юбочках, едва прикрывавших их очаровательные ножки в розовых колготках.
На каждом столе стояла ваза с одной-единственной розовой орхидеей.
На небольшой сцене расположился джаз-банд: Шемас специально консультировался по этому поводу со знатоками музыки и подписывал контракт только с джазменами, имевшими солидные рекомендации.
Но в день открытия развлекательная программа не ограничивалась выступлениями джаз-банда. Ожидались знаменитые артисты и танцовщики, увидеть которых так мечтала Азали.
В этот вечер к дверям «Розовой орхидеи» собрался чуть ли весь Чикаго. Те, кому не посчастливилось получить пригласительные билеты, с завистью смотрели на выходивших из своих роскошных лимузинов гостей. Небрежно помахивая перед носом швейцаров розовыми пригласительными билетами, разодетая публика устремлялась в широкие двери клуба, из-за которых на улицу доносились звуки джаза, смех, звон бокалов. О'Хара знал, чем порадовать гостей – спиртное в этот день подавалось самое изысканное.
Шемас представлял каждому новому гостю Мисси и Азали, а когда все приглашенные собрались и началась праздничная программа, он отвел Мисси в сторону и шепнул ей на ухо:
– Время уже позднее – по-моему, девочка устала. Отвези ее в отель, уложи спать, а потом, если есть силы, возвращайся обратно.
Мисси, Азали и О'Хара вышли на улицу и, встав прямо под вывеской, стал ждать лимузин. Шофер почему-то задерживался, и О'Хара стал нервно ходить взад-вперед вдоль фасада здания, то и дело поглядывая на часы.
Сначала никто не обратил внимания на медленно ехавший по противоположной стороне улицы черный автомобиль, но вдруг, поравнявшись с входом в ночной клуб, машина резко развернулась и затормозила прямо напротив дверей. В свете розовых лампочек вывески блеснуло короткое дуло ручного пулемета.
Прежде чем Мисси успела что-то понять, О'Хара с диким криком бросился вперед, прикрывая своим телом ее и Азали – через долю секунды раздалась оглушительная очередь, и, обливаясь кровью, огромный ирландец рухнул на тротуар.
Азали знала, что она плачет, но, странное дело, ей казалось, что она находится не на одной из улиц Чикаго, а в холодном зимнем лесу под Варышней. Две страшные ночи слились воедино – перед ней лежал человек, которого она так любила, которого всего за несколько часов до этого впервые назвала папой. Как сквозь сон слышала она истошные крики Мисси, шум мотора уезжающей с места преступления машины убийц, топот чьих-то ног.
Девочка стояла, прижавшись в ужасе к стене, и во весь голос рыдала: в этот миг вышли наружу все страхи и кошмары, сидевшие в ее подсознании на протяжении стольких лет. Она плакала и плакала, понимая, что этому плачу никогда не будет конца.
