Текст книги "Признания на стеклянной крыше"

Автор книги: Элис Хоффман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Дэниел сделал ей предложение, но она отвечала, что ей нужно время.

– У нас с тобой со времени все и началось, – сказал Дэниел. – Ты полагала, что человек так прочно может быть привязан ко времени, что разорвать эту связь бессильна даже смерть. Ты что, серьезно веришь, что если сейчас не знаешь ответа, то он придет к тебе со временем?

– Возможно. Либо да, либо нет.

Дэвид подарил ей кольцо с бриллиантом, оправленным в платину. Колечко было старинное и раньше принадлежало его матери.

– Носить буду, – сказала Мередит. – Но это меня ни к чему не обязывает.

И все же, помогая Джону и Синтии с организацией их праздника, она нет-нет да и задумывалась, как вела бы себя, если б речь шла не о юбилее супругов Муди, а о ее собственной свадьбе. Начать с того, что не собирала бы такую уйму народа. Никого, кроме тех, кто ей действительно дорог. Ни толп подвыпивших гостей, ни танцев до утра.

– Вы хотя бы сознаете, что наприглашали к себе весь город? – спросила она, когда посидеть с нею рядом вышла Синтия.

Весна в тот год выдалась на славу. В меру дождей. В меру комаров. Следом за Синтией явился, наступая себе же на уши, и Шустрик. Пес был предан Синтии безраздельно. Стоило ей отлучиться из дому без него, как он провожал ее воем, и никакими силами не удавалось Джону Муди отвадить пса от привычки располагаться на ночь в их спальне – спасибо хоть, что короткие ноги не позволяли ему прыгнуть в супружескую постель!

– Миленький мой! – Синтия сгребла Шустрика в объятия. – Не бойся, не заброшу тебя, когда родится ребеночек. Буду по-прежнему угощать тебя гамбургерами. – Она пробежала глазами ответы на разосланные приглашения. – Вообще-то я позвала не всех. Начиная с того же Джорджа Сноу.

Мередит на мгновение оторвалась от своих карточек.

– Джон, может быть, и слеп, – продолжала Синтия. – Я – нет. Когда Арлин умирала, Джордж здесь дневал и ночевал. Мы с вами обе знаем правду. Достаточно только бросить взгляд на Бланку. В ней ничегошеньки нет от Джона.

– Есть хорошая голова и способности. В этом они похожи… А Элин и Арта Джеффризов вы пригласили?

Владельцы «Орлиного гнезда» всегда рассчитывали быть приглашенными на мероприятие, которое обслуживают.

– Вот хорошо, что напомнили! Сегодня же позвоню им вечером! И что я без вас буду делать?

Они с Синтией никогда не питали друг к другу большой симпатии и тем не менее сработались совсем недурно.

– Наймете кого-нибудь другого. Не пропадете.

– В решающий день приезжайте на всякий случай пораньше, – сказала Синтия. – Мало ли что – вдруг Сэм выкинет коленце.

Сэм за последнее время еще больше отгородился от окружающих. Живя с ними под одной крышей, существовал отдельно. Его не трогали – и он их не трогал. Это устраивало обе стороны. Меньше стычек, меньше скандалов. Живи и дай жить другим. Но постоянно оставалась тревога, как бы все это вдруг не сорвалось. Как бы он не учинил чего-то, что вдребезги разобьет налаженную жизнь, оставив их барахтаться во тьме и мраке.

– Еще, не дай бог, свекровь расстроится по его милости, – прибавила Синтия.

Дианы Муди хватило на то, чтобы приехать по такому случаю из Флориды, но со здоровьем у нее обстояло неважно. Заметно убавилось сил после инсульта, а ко всему недавно обнаружился и диабет.

– Мы-то подумывали отправить его на реабилитацию еще до юбилея – как раз получилось бы вовремя, да это каким-то образом дошло до Дианы и всполошило ее невероятно. Она все принимает его за ребенка.

– Не знаю, что будет, если не начнете его срочно лечить, – сказала Мередит. – Исполнится ему восемнадцать, и вы лишаетесь права решать это за него.

– Дайте только отпраздновать спокойно юбилей, и мы сразу же начнем думать, что делать дальше.

– Я все надеялась, что смогу его спасти, – сказала Мередит.

– Никто не может, – вздохнула Синтия. – Но вы, по крайней мере, пытались…

Сказать об этом позвонила Бланка – сказать про этот срыв, этот сбой в размеренном течении их жизни. Естественно, в день праздника, в субботу. Мередит с Дэниелом еще не вставали. Рассчитывали поспать подольше, пока Мередит не придет время собираться и ехать к Муди помогать с приемом гостей. Телефон зазвонил в шесть тридцать утра.

– Не отвечай, – сказал Дэниел.

Мередит все-таки взяла трубку.

– А вдруг кто-нибудь умер?

– Ну так узнаем немного позже. Или завтра.

Но Мередит сказала, Слушаю.В трубке кто-то дышал. Да – видно, Дэниел был прав.

Оказалось, что это Бланка. Очень тихая, подавленная.

– Он исчез.

Мередит смотрела, как пробивается сквозь ставни солнце. В воздухе, кружась, роились пылинки.

– С ним такое бывает, Би. Не первый раз, ты же знаешь, – успокоила она Бланку. – Он вернется.

– Сейчас – не то. Синтия нашла наркотики и спустила их в унитаз. Сэм взвился до небес. В такое бешенство пришел, просто страшно. Кричал, что она не смеет трогать то, что принадлежит ему. Что нарушает его права. Толкнул ее, она упала. Он не нарочно, не думай. Просто хотел пройти мимо. А она стала в дверях и не дает, загородила ему проход. Мне он сказал, что уезжает в Нью-Йорк. Назад больше не вернется. Настала пора улетать. Так ему на роду написано.

– Ах, блин, – сказала Мередит.

– Бабушка так расстроилась, что к ней пришлось вызывать врача. Говорила, что Синтия никогда не понимала Сэма, даже и не старалась. Они теперь не разговаривают. И Конни остался один. Чем его кормить, не представляю.

– Нарежь попугаю яблочка и дай зерен из пакета, что на кухне.

Дэниел к этому времени проснулся окончательно. Сэм?проговорил он одними губами и, когда Мередит кивнула, продолжал:

– Скажи, пусть Бланка нажмет на «повтор» на телефоне в его комнате – узнает, кому он последнему звонил.

Вскоре Бланка перезвонила и назвала этот последний номер.

– Твой папа уже занят розысками? – спросила ее Мередит.

– Ты шутишь? Когда Сэм толкнул Синтию, папа его ударил!

Бланка говорила сквозь слезы. Она старалась это скрыть, но Мередит слышала, как девочка хлюпает носом.

– Бланка, успокойся. Я с этим разберусь.

– Вряд ли у тебя получится…

– До того как начну искать его, заеду поговорить с твоим отцом. Обещаю.

Мередит положила трубку и пошла одеваться.

– Может, пора уже подключить полицию, – предположил Дэниел. – Для его же пользы.

– Он не совершал никаких преступлений. И потом, надо знать Сэма – чем упорнее за ним гоняться, тем дальше он убежит.

– Тогда звони по этому телефону, который дала Бланка.

На первый звонок никто не отозвался. Что, впрочем, неудивительно, когда звонишь кому-то раньше семи утра. Мередит попробовала еще раз.

Ответил молодой женский голос. Сонным: «Алло».

– Сэма, будьте добры.

Тишина. Отдаленное бормотание. Потом:

– Какого Сэма?

– Сэма из племени коннектикутцев, которые умеют летать.

– Умеют, говорите. Ну хорошо.

Невнятные звуки на заднем плане, потом Сэм взял трубку.

– Я туда больше не вернусь.

Ни «Здравствуйте»,разумеется. Ни «Кто говорит?» —и уж конечно, никаких извинений, что вызвал такой переполох.

– Понятно. Но можно, по крайней мере, я привезу тебе вещи? А Конни? Ты же его не бросишь?

Он, что ни говори, действительно любил попугая, а ей нужно было пробиться к нему – не важно, каким способом.

– Ишь ты, какая хитрая…

Голос Сэма звучал словно откуда-то издалека. Из наркотического тумана.

– А что это за девушка подходила к телефону?

– …и нос сует, куда не просят. Неугомонная Мерри, которая все норовит исправить этот мир… Ну хорошо, везите – но с условием не задавать дурацких вопросов. И не сообщать моему папочке, где я нахожусь.

Мередит записала адрес. Манхэттен. Девятнадцатая улица. Квартира 4В.

Она оделась, стараясь не шуметь.

– Вообразила, что я тебя отпущу одну? – Дэниел уже встал и натягивал на себя брюки. – Не пойму, честно говоря, чего ты с такой силой вмешиваешься в чужую жизнь.

– Я знаю, что бывает, когда не вмешиваешься.

– Ну извини. – Дэниел подошел и привлек ее к себе. Она даже не нашла минуты причесаться. Так рвалась скорее ехать на помощь. – Понимаешь, необязательно во всем, что происходит в мире скверного, должна быть твоя вина.

– Как знать.

– А я вот знаю, – сказал он.

Они подъехали к дому Муди. Во дворе уже поставили шатры, и они желтыми и белыми облаками полоскались на ветру. Но только маковку каждого шатра покрывала сажа, а обслуга из ресторана громко возмущалась, что завезенная с вечера посуда вся перебита. Плюс к этому, в шалаши залетели с десяток птиц, и их никак не удавалось выгнать оттуда.

– Птицы, копоть, битая посуда, – сказал Дэниел. – Похоже, с праздником дело швах…

Из дома вышла Синтия, белая как мел. За нею по пятам следовал Шустрик.

– Я не пущу его обратно, и Джон со мной согласен, – сказала она. – Толкнуть беременную женщину! Чего от него ждать дальше?

– Ну что ж, – сказала Мередит. – Вас можно понять.

Оставив Дэниела на улице, Мередит зашла в дом. У Сэма в комнате, на кровати, сидела Бланка со своей бабушкой. Бланка уже нарядилась в морозно-голубое платье, заплела волосы в длинную косу. Она заметно вытянулась за последнее время. Диана Муди сидела все еще в халате. Она и раньше ждала этого праздника без особого восторга, а теперь и вовсе решила, что скажется больной и проведет день в постели – хоть и приехала ради него в такую даль.

– Это все Синтия, мерзавка, – сказала Диана Муди. – И надо же было Джону на ней жениться!..

Покуда у Дианы не пошатнулось здоровье, Джон обычно посылал к ней детей на пасхальные каникулы. Как ни странно, Сэм никогда этому не противился. Диана до сих пор видела в нем мальчика, которого недолюбливала, пока он не завоевал ее сердце во время поездки на кладбище. Она негодовала, что с ним так обошлись, в чем бы он там ни провинился.

В Диане вообще с некоторых пор до смешного развилась чувствительность. Любая малость, связанная с внуками, трогала ее за живое. Ей было жаль, что слишком уж рано ушла из жизни Арлин. Вновь и вновь ей снился тот день, когда она застала Сэма на заднем сиденье своей машины. Снилось, что она смотрит, как мальчик лезет на высокое дерево, а дома в это время умирает его мать.

– Пойду соберу Сэму угощенье, – сказала она. – Я знаю, что он любит.

Пока Диана ходила на кухню, Мередит с Бланкой складывали в дорожную сумку его вещи.

– Не хочу здесь жить без Сэма, – сказала Бланка. – Я сбегу.

– Сэм уже почти взрослый человек. Ему нужно жить отдельно. Как знать, быть может, он и выровняется в другой обстановке. – Попугай тем временем без умолку орал дурным скрипучим голосом. – Заткнись ты! – прикрикнула на него Мередит.

– Вон отсюда! – ответил ей попугай.

Голос Конни наводил мрак на окружающих – птица привыкла, что ее не балуют вниманием; общался с нею только Сэм. Словарный запас у попугая обогатился незначительно: все те же немногие слова, Одно говнода Вон отсюда!Пес Шустрик очень печалился, что у попугая такой неуживчивый нрав.

Мередит хватала все подряд: кроссовки, джинсы, теплое пальто, не забыв присоединить ко всему этому акварель и цветные мелки. Взяла со стола бумажник Сэма, взяла электрическую зубную щетку. Кинула в другую сумку причиндалы и корм попугая. Бланка, опустив голову, возилась в стенном шкафу. Все равно видно было, что она плачет. Мередит как-то внезапно обессилела. Она не успела хотя бы выпить кофе с утра, и у нее дрожали руки.

– Сэм есть Сэм, – сказала она Бланке. – Он будет поступать по-своему, а мы – все-таки любить его. Как было всегда.

Бланка кивнула. У нее еще вздрагивали плечи. Она отерла глаза подолом платья. Опротивело ей это платье. Не в первый раз подумалось – вот остричь бы себе косу или хоть взять другое имя. Надоело все время быть примерной девочкой. Надоело, что ей двенадцать лет.

– Надо взять вот что. – Она вынула из шкафа старую, стянутую крест-накрест скотчем коробку из-под обуви и сунула ее в сумку. – Сэм говорил, что держит здесь все самое дорогое.

В последнюю минуту Мередит захватила для Сэма и подушку с одеялом. Вдруг он там зябнет…

– Хорошая мысль, – одобрила Бланка.

Обе взглянули на набор старинных ножей.

– А вот без них обойдемся, – сказала Мередит, и у них даже хватило духу обменяться по этому поводу улыбками.

Внизу их ждала Диана с корзинкой продуктов.

– Передайте, что я люблю его…

Она приготовила для Сэма пару сандвичей с арахисовым маслом, любимых им с детских лет. Положила коробку печенья с шоколадной крошкой, банки фасоли, банки супа, упаковку рулета и увесистую головку сыра, конфискованную у присланной рестораном обслуги.

Бланка помогла Дэниелу сложить вещи в машину. Мередит заметила в отдалении, за плавательным бассейном, Джона Муди.

– Погодите, я сейчас.

Она прошла мимо шатров, мимо танцевальной площадки на газоне. Джон Муди был в сером щегольском костюме. Почти два года прожила Мередит в этой семье, а Джон так и остался для нее совсем чужим. Даже Арлин казалась ей как-то ближе, хотя Арлин двенадцать лет как не было в живых.

– Я еду отвезти Сэму кой-какие пожитки. Ему сейчас нужно время. Что до материальной стороны – думаю, вам следует оказать ему поддержку. От безденежья с ним может стать только хуже.

– Да-да, конечно, – сказал Джон Муди.

– Едва ли он толкнул Синтию намеренно. На Сэма это не похоже.

– Мне не поехать с вами?

– Учитывая ваше вчерашнее столкновение, видимо, лучше ехать мне одной.

Джон не настаивал. Он был в смятении. До сих пор ему не приходилось пускать в ход руки, а Сэма он ударил, и больно. Когда умирала Арлин, он тоже терялся в сумбуре своих чувств. Вышел из дома и плакал, стоя на этом самом месте, – при том, что у постели его жены сидел в эти минуты Джордж Сноу. И вот стоит здесь опять, потерянный, как и прежде.

– Просто не знаю, как мне быть, – признался он.

– Да, положение трудное.

Мередит посмотрела на деревья вдалеке. Там смутно проступали очертания женской фигуры.

– Вы ее видите, ведь правда? – сказал Джон Муди.

– Думаю, вижу потому, что ее видите вы. Не знаю, понятно ли я выразилась. То есть как бы вижу вашу тоску о ней.

– Я даже не гадал, что так случится. С первого дня лишь тяготился этой женитьбой.

– Что ее держит здесь, вы полагаете? Время, место, человек?

– Это вопрос не ко мне. Я представления не имею. Чего только не делал, откровенно говоря, чтобы избавиться от нее, – так нет же, не уходит. Это все, что мне известно. Я знаю, Сэм не стал бы таким, будь она еще жива. Если увидитесь с ним, скажите, что я не хотел его ударить…

Мередит пошла обратно к машине. Подойдя, обнаружила, что на заднем сиденье, с раскрытой книжкой в руках, сидит Бланка. В клетке рядом с ней исходил хриплым криком попугай.

– Ты куда собралась? – спросила Мередит.

Взгляд Бланки упал на ее бриллиантовое кольцо.

– Ух ты!

– Это не то, что ты думаешь, – сказала Мередит. – Мы не обручены. Просто – знак дружеского внимания. И сделай милость, накинь на эту клетку платок, хватит уж Конни надрываться! А после – ступай домой. И платье побереги, а то погубишь.

– Я должна убедиться, что с Сэмом все в порядке.

Бланка вытянула из сумки с вещами рубашку и набросила на птичью клетку; Конни умолк.

Мередит оглянулась на Дэниела.

– Почему ты разрешил ей сесть в машину?

– Я не разрешал. Это она сама, незаметно.

– Я тоже еду, – настаивала Бланка. – И между прочим, наша мама сказала бы, что правильно делаю.

– Хороший ход, – ответила Мередит. – И все-таки ты не едешь.

– А вот она бы позволила! Любая мать поняла бы меня!

– И ведь не возразишь, – заметил Дэниел.

Мередит села на переднее сиденье.

– Ну хорошо, сдаюсь. Но если окажется, что это трущоба, ты остаешься сидеть в машине.

До Нью-Йорка они доехали в молчании, слушали радио. В городе, по счастью, с движением обстояло нормально. На Двадцать третьей улице им ни разу не встретился красный свет; Дэниел гнал с такой скоростью, что Мередит не успела разглядеть, есть ли еще на прежнем месте кафе, где ей впервые встретился Джон Муди. Улица, на которой нашел себе пристанище Сэм, выглядела вполне прилично, хотя как раз его дом был довольно обшарпанным.

– И никакая не трущоба, – заметила Бланка.

– Может быть, мне на всякий случай пойти вперед, проверить? – вызвался Дэниел, найдя место для стоянки.

– Да ладно, – сказала Мередит. – Мы же все равно туда войдем.

Забрав весь скарб, привезенный Сэму, они пошли к обветшалому особняку. Парадная дверь была незаперта, и они поднялись к квартире 4В. Позвонили несколько раз. Открыла девушка – примерно тех лет, что и Сэм. В джинсах и свитере, с черными, коротко стриженными, взъерошенными волосами. Впустила их, не спрашивая, кто они и зачем, – наверняка и так было ясно. Родственники привезли вещи. К тому же и попугай был при них, его бормотание слышалось из-под Сэмовой рубашки.

В квартире царил беспорядок – тарелки с остатками еды, чашки, которыми пользовались вместо пепельниц, разбросанные повсюду одежда и газеты – но само помещение было совсем неплохое. В гостиной, завернувшись в одеяла, спали двое. Определить их возраст, пол или хотя бы живы ли они, было невозможно. В комнате застоялся дух марихуаны и пота.

– Как вам хватает денег снимать такие хоромы? – спросил Дэниел у девушки, которая им открыла. Квартира была намного лучше, чем его собственное нью-хейвенское жилье.

– Когда-то эту квартиру снимала моя бабушка. С несменяемой квартплатой. А я, когда понадобилось за ней ухаживать, жила у нее. Потом она умерла, и квартира перешла ко мне.

Сэма они застали в спальне, у телевизора. Он сидел на кровати, прислонясь спиной к стене, – уже заранее взвинченный, дерганый.

– Вы что, в уме? – бросил он им при виде Бланки. – С какого перепуга притащили ее в это логово?

– Может, сперва скажешь спасибо, что притащили сюда твое имущество? – отозвалась Мередит.

Бланка, положив на кровать аккуратную стопку глаженой одежды, забралась к брату. Сэм запустил руки в сумку с вещами.

– А, и электрощеточка здесь! – сказал он одобрительно.

– Это твоя девушка, да? – спросила Бланка.

– Ее звать Эми, – сказал Сэм.

Черноволосая Эми подошла и стала в дверях.

– Вот спасаю его…

Мередит обернулась, чтоб рассмотреть ее внимательнее. Худенькая, в тяжелых черных ботинках, у свитера – дырки на локтях. Слегка асимметричное лицо. Серьезная. Хорошенькой не назовешь, но зато внушает доверие.

– Изменить меня задумала, – насмешливо сказал Сэм. – Не поймет, что я – человек конченый.

– А Мередит выходит замуж, – объявила Бланка. – Смотри, какое кольцо!

– Подарок друга, и только, – поправила ее Мередит.

Сэм все же взял ее за руку, глянул и вынес свое суждение:

– Невидное какое-то.

Мередит заметила ссадину на его лице. След, оставленный разъяренным отцом. Состязание в обоюдных пинках обречено было чем-то разрешиться, и на беду разрешилось вот чем.

– Плохо без тебя дома… – сказала брату Бланка.

– У тебя скоро появится новый родич. Вполне возможно, тоже единокровный братец. С легкостью заменит меня.

– Не важно, кто будет – брат или сестра, – угрюмо сказала Бланка. – Мне никто на фиг не нужен.

– Это ты от меня такого набралась. Перестань… Ага! – Сэм вынул из сумки старую коробку из-под обуви. – Умница, что привезла! Могу теперь отдать одну вещь, предназначенную тебе. Полагалось бы отдать, когда ты вырастешь, но ты и так уже совсем большая.

Бланка прижалась плечом к плечу брата, глядя, как он открывает коробку своих сокровищ. Она всегда мечтала посмотреть, что там хранится. Оказалось – всякая всячина: письма, фотографии, мелкие косточки.

– А это – мой бельчонок, – сказал Сэм. – Уильям.

– Бр-р, – поморщилась Бланка.

Была там и фотография их матери. Бланка подняла ее к свету. В доме у них не водилось фотографий. Не таков был дом…

– Смотри, какие веснушки!

– На лице – семьдесят четыре. Это она мне сказала. Она считала их.

Сэм вынул какой-то сверток в папиросной бумаге и протянул его Бланке.

– Опять беличьи косточки?

– Скелет дракона. Я как-то ночью на крыше убил дракона, а кости у него были сделаны из звезд!

– Очень остроумно, – фыркнула Бланка. – Чего ты, в самом деле!

Мередит тем временем обследовала помещение. На комоде лежала трубка и щепоть марихуаны, валялись порожние бутылки из-под виски. Она открыла ящик. Нижнее белье. Шприцы… Мередит мысленно пожелала девушке Эми больше удачи в спасении Сэма, чем выдалось им самим.

– Кончайте с этим, Мерри, – сказал Сэм, заметив, как она учиняет свою негласную проверку. – Данная территория – уже не в вашем подчинении.

Бланка развернула папиросную бумагу. В ней оказалась нитка черных бус, похожих на стеклянные шарики, какими играют дети. Бус, неожиданно теплых на ощупь, как она убедилась, взяв их в руки.

– Мамин жемчуг, – сказал Сэм. – Только он запылился.

Бланка поднесла ожерелье к лицу и дунула. Черная короста отделилась и рассыпалась в прах, подобно слою сажи.

– Какая прелесть! – воскликнула Мередит. – Смотри, они совсем другие!

Жемчужины были сливочной белизны – белизны облаков и снега.

– Только не реветь, – предупредил сестру Сэм.

– И не собираюсь. – Бланка скорчила ему рожу и высунула язык.

Правда, когда пришло время уезжать, она все-таки расплакалась. Дэниел незаметно сунул Сэму бумажку в сто долларов.

– Не на наркотики. На еду.

– Да я не наркоман, – сказал Сэм. – Это – так, способ расслабиться.

Мередит между тем перестилала постель, положив Сэму подушку и стеганое одеяло. Девушка Эми наблюдала.

– А говорил, у него нет матери, – заметила она.

– Вы это про меня? Я ему не мать. Его мать давным-давно умерла. Я ему никто.

– Получается – все же кто-то.

– Доброжелатель, – сказала Мередит.

В квартире было темно, но света сквозь опущенные шторы им хватало, чтобы видеть друг друга.

– Вот и я тоже, – сказала Эми.

Пора было прощаться. Мередит так и не удалось спасти Сэма, но она сделала все, что могла. С чем ей и предстояло жить дальше. Дэниел уже дожидался в машине. Сэм – босиком, в футболке и джинсах – стоял на тротуаре, всклокоченный, озябший. Рядом, обхватив его обеими руками, стояла Бланка.

– Надо ехать, – сказала ей Мередит.

– А если я не хочу?

– Хочешь, не хочешь, а придется, – сказал ей Сэм. – Здесь по ночам выходят на улицу чудовища.

– Опять остроумно. – Бланка на всякий случай украдкой огляделась по сторонам.

– И пожирают девочек.

– Брось, Сэм, это не смешно!

Сэм крепко стиснул ее и проводил взглядом, когда она пошла садиться в машину.

– Отец не хотел тебя ударить, – сказала ему напоследок Мередит.

– Да знаю. Он и вообще-то, должно быть, никогда ничего не хотел. Все получалось само собой, без злого умысла, верно?

Мередит вынула деньги, посланные ему Джоном Муди.

– Вот, просил передать.

– Лишнее, Мерри. Дэниел дал мне немного денег. Отец ничего мне не должен, а я – ему. Вот так-то. Верните ему назад.

Впервые Сэм говорил как взрослый человек.

– Значит, ты все-таки остаешься? Уверен?

Сэм кивнул головой. Когда он задумал что-нибудь, его нелегко было сдвинуть с места. Он отличался этим с детских лет.

– Что ж, а я вынуждена принять твое решение. – Господи, чего бы она ни отдала ради его спасенья!.. – Нравится оно мне или нет.

– Какова вероятность, что я выживу?

Мередит знала, что Сэм терпеть не может, когда его трогают руками, и все-таки обняла его. Не ожидала, что у него, при такой худобе, есть мускулы – пожалуй, он был крепче, чем ей казалось. Он не ответил на ее объятие, но хоть по крайней мере не отстранился.

– Я буду скучать по тебе.

Сэм усмехнулся.

– Вопрос был задан не о том. Я серьезно. Каков шанс, по-вашему, – только честно?

Она дала свою оценку по максимуму:

– Пятьдесят на пятьдесят. Что, вероятно, справедливо для каждого из нас.

Сэм снова кивнул, с довольным видом.

– Принято. Это меня устраивает.

Обратно они поехали не прямо домой. По пути через Бронкс у Мередит созрело решение. Доехав до Гринвича, они при первой возможности свернули с шоссе. Измученная Бланка спала на заднем сиденье так крепко, что не шелохнулась, пока Мередит не тряхнула ее за плечо.

– Би, я хочу взять тебя в свидетели.

Бланка протерла глаза, ощущая на своей шее тепло ожерелья. На жемчужинах проступило мягкое коралловое свечение.

– Ладно. В какие свидетели?

– Надо, чтобы при нашей женитьбе присутствовал близкий нам человек.

– Да, тогда это я, – сказала Бланка.

Они постучались в дверь к городскому нотариусу, одновременно – мировому судье. Тот сошел вниз, полагая, что в городе кто-то скончался. Жена уже доставала ему из стенного шкафа черный костюм.

– Примите мои соболезнования… – начал мировой судья.

– Нет-нет, – виновато перебил его Дэниел. – Мы хотим пожениться.

Вид у посетителей был встрепанный, в глазах читалась отчаянность – короче, судья предпочел согласиться. Звали судью Том Смит, и проводить обряд бракосочетания ему доводилось столько раз, что нужный текст он мог бы произнести хоть во сне. Порою, кстати, так и случалось – и жена его, лежа рядом, должна была выслушивать весь текст с начала до конца, утешаясь сознанием, что выучены наизусть все же слова любви.

По окончании церемонии они отправились отметить втроем это событие в ресторанчике «Обеды», где круглые сутки подавали завтраки. Бланка позвонила домой извиниться перед отцом и Синтией, что так задержалась, и сказать, что скоро будет.

– Там у них все еще дым коромыслом. – У Бланки, умаявшейся за день, слипались глаза, но и не улеглось возбуждение от доверенной ей роли свидетеля. – У меня теперь есть особые обязанности? – спросила она у Мередит, когда Дэниел пошел расплачиваться.

– Никаких. От свидетеля требуется лишь присутствовать и потом запомнить.

– Хорошо, – сказала Бланка. – Я запомню.

Они вышли в сгущающиеся сумерки. Чувствовалось, что собирается дождь. Он уже принимался накрапывать, судя по каплям влаги на листьях и на асфальте. Но то будет позже, а пока небо было бескрайним и ясным. Бланка, несмотря на перевозбуждение и данное себе слово не спать весь вечер, вырубилась, едва машина тронулась с места. Ей снились устрицы и жемчужины. Снились люди, умеющие летать. Снилось, будто она идет по проселку с незнакомой женщиной, которая хочет сказать ей что-то важное, но говорит на незнакомом языке. Когда они доехали до дому, юбилейное торжество уже сворачивалось. Час был поздний. Кое-кому из гостей, в подпитии, пришла фантазия при полном параде, не раздеваясь, бултыхнуться в бассейн.

– Просыпайся, – послышался Бланке чей-то голос.

Она открыла глаза и несколько мгновений не могла понять, где она.