Текст книги "Третий ангел"
Автор книги: Элис Хоффман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
– Вы слышали, что в здешнем отеле остановился Джон Леннон? – авторитетно заявил он, явно надеясь произвести на нее впечатление.
– Ошибаетесь. Джон Леннон в жизни не стал бы останавливаться в такой дыре.
Войти в вестибюль ей удалось, лишь локтями проложив себе дорогу сквозь толпу девчонок. Двери отеля охранял Джек Генри.
– Полный психоз, – радостно объявил он, предвкушая, как подцепит одну из этих полоумных, пообещав показать комнату, в которой, по слухам, остановился Леннон.
Фрида вспомнила, как накануне вечером этот тип обчищал бумажник пьяного посетителя, и ей не понравилось, как он осмотрел ее черное платье. Другое дело, если бы так смотрел Мик Джаггер, но этот тип вовсе не он.
Фрида поднялась к себе, достала листки со стихотворением и снова переписала его, заменяя кое-какие слова. Теперь оно выглядело ну совершенно классным. В этот раз она написала его чернилами и ручкой, позаимствованной со стойки. Когда она закончила, с дежурства вернулась Ленни, донельзя измочаленная. Они с сестрой поссорились, и теперь Мег старалась отплатить ей, назначая на самые тяжелые дежурства. Накануне Ленни работала на кухне, где ее заставили выскрести все духовки, а нынче ей пришлось убирать номер, в котором накануне происходила холостяцкая пирушка. Войдя в комнату, девушка едва нашла силы сбросить рабочий халат и повалилась на кровать.
– Какие люди все-таки свиньи, – проговорила жалобно Ленни. Она лежала на спине, закрыв глаза руками. – Почему они не могут быть хоть чуточку поаккуратнее? Например, немного за собой прибрать. Вместо этого они бросают на пол свои поганые презервативы и даже не потрудятся подобрать их. Заметь, использованные. И ведь знают, что несчастной горничной придется разгребать после них весь этот мусор. Как только могут существовать такие эгоистичные натуры?
– Забудь. – Фрида приподнялась на локте и повернулась к подруге. – Выбрось из головы эту гадость. Хочешь, я тебе что-то прочту? Закрой глаза и слушай.
В другой жизни Ленни и Фрида никогда бы не встретились. У Фриды, наверное, были бы университетские друзья, но ни один из них никогда не научился бы понимать ее так, как понимала Ленни. В комнате стояла духота, но из окна доносились дыхание легкого ветра и крики девчонок на улице.
– Заткнулись бы лучше, идиотки, – процедила Ленни, не открывая глаз. – Никакого Леннона здесь нет. Я узнала у сестры, фамилия того парня, который вчера въехал, Лемминг.
– Плюнь ты на них и послушай меня.
Фрида опустила жалюзи, в комнате настали полутень и прохлада, крики с улицы перестали казаться назойливыми. Она стала читать вслух свое стихотворение. «Призрак Майкла Маклина». Она читала его так медленно и старательно, будто от этого зависела ее жизнь. Закончив чтение, она перекатилась на спину и уставилась в потолок. Рядом тихо лежала Ленни.
– Это ты сама написала? – наконец спросила та. Глаза у Ленни были широко распахнуты.
– Я. Сама.
– Потрясающе. Господи, Фрида, что ты за человек в самом деле? Поэт в изгнании?
– Это всего только текст песни.
– И кто догадается, что это не стихотворение? Ты меня поражаешь прямо. Какой-то каприз природы, а не человек, если хочешь знать. И что ты только не можешь делать! Никогда не перестану удивляться, что ты пошла в горничные, когда у тебя такие способности.
– Ты и вправду думаешь, что это хорошо?
– Да это лучше, чем «Желтая подводная лодка», вот что я тебе скажу. Просто отлично. Твое стихотворение мне что-то напоминает, только я не могу вспомнить, что именно. Не словами, конечно, а по чувству.
Конечно, «Пластинку в зеленом конверте». Фрида не сомневалась, что подруга говорит об этой песне. Именно этого она и добивалась, чтобы звучало, как та песня, так же брало за душу.
– Если у нас и вправду остановится когда-нибудь Джон Леннон, – продолжала болтать Ленни, – я подойду к нему и скажу: «Мистер Леннон, у меня есть подруга, которая написала совершенно обалденную песню. Как раз для вас. Она притворяется горничной, но на самом деле она настоящий поэт. Вы должны спасти ее из "Лайон-парка", мистер Леннон».
Вскоре она уже спала. Фрида не собиралась рассказывать Ленни о том, что она вовсе не хочет быть спасенной. В крайнем случае для этого есть другие пути. Все-таки в том, что дело касается жизни и смерти, она по-прежнему дочь своего отца. Людям никогда не узнать, кто на самом деле кого спасает.
В тот день ей предстояло ночное дежурство, поэтому она оставила Ленни спать, а сама отправилась обедать на кухню. Пять раз в неделю персоналу отеля представляли возможность питаться там блюдами, не распроданными в ресторане накануне. Фрида опять надела свое любимое платье, правда накинув поверх него рабочий халат, и подкрасила глаза под Клеопатру. Вымыла и уложила получше волосы. Проходя коридором, бросила на себя взгляд в зеркало высокого шкафа. Она и вправду отлично выглядит. Совсем не похожа на девушку, которая не боится ни мышей, ни болезней, ни смерти.
– Куда вырядилась? – таким вопросом встретила ее Викки, известная сплетница. – Намылилась подцепить знаменитого музыканта?
– Леннон тут вовсе и не живет, ты, кретинка, – приветливо проинформировала она ее. – У нас остановился парень по фамилии Лемминг.
На самом-то деле именно музыканта она и надеялась подцепить. Ну, пусть и не подцепить, просто она интересуется Джеми. После обеда она прошла мимо его номера и постучала. Никто не отозвался. Тогда она спустилась в вестибюль и подошла к стойке, чтобы спросить у сестры Ленни, не выписался ли тот.
– Тебе, кажется, прекрасно известно, что мы не отвечаем на такие вопросы, – процедила Мег. – Безопасность клиентов – наша главная забота. Нас поставили в известность о таком требовании.
– Поставили. И мистер Лемминг, наверное, возлагает на это надежды. Вообрази, что будет, если все эти фанатки нагрянут к нему, а он остановился у нас для тайного любовного свидания или собираясь покрасоваться перед зеркалом в дамском платье.
Мег заинтересованно приподняла бровь. Если б она не стояла сейчас за стойкой, она бы, наверное, расхохоталась.
– Что тебя интересует относительно семьсот восьмого?
– У меня к нему интерес сугубо личный.
– Сугубо личное всегда сугубо излишнее. Поверь мне.
Тем не менее Мег оставила журнал регистрации раскрытым и отправилась в соседнее помещение проверить счета постояльцев. Чем Фрида тут же и воспользовалась. Быстро пробежав глазами по списку фамилий, она наткнулась на его имя. В номере 708 зарегистрирован прежний постоялец. Значит, он не уехал из отеля.
Этой ночью Фрида работала неимоверно быстро, правда значительно снизив качество уборки. Но, откровенно говоря, она сомневалась, что кто-либо из постояльцев «Лайон-парка» это заметит. Их гораздо больше заботили тайна их пребывания и сохранность имущества. Она мгновенно перестлала постели и вытряхнула пепельницы. Если она не пропылесосит, ничего страшного не произойдет.
Им бы только чтобы полотенца были чистые и никто посторонний не заглядывал.
Покончив с делами, девушка отправилась в номер Джеми. От волнения у нее подкашивались ноги, пульс бился совершенно лихорадочно, и чувствовала она себя донельзя глупо. Постояла в холле седьмого этажа, напряженно размышляя над тем, что собиралась сделать. Почему личное обязательно излишнее? Разве она для него значит не больше, чем просто горничная из отеля? В холле было жутко холодно, у Фриды побежали мурашки по коже. Не успела она прийти к окончательному решению, как вдруг дверь номера Джеми отворилась и на пороге показался он собственной персоной. Джеми спешил на свидание к Стелле и уже опаздывал. Теперь он кололся практически каждый день, все увеличивая дозы. Никогда не думал, что так прочно сядет на иглу, ну а если и так – кому какое дело? Чувствовал он себя все время сонным и как-то так тревожно, будто с ним должно случиться что-то неожиданное. Сейчас на нем были замшевая куртка, джинсы, белая рубаха и любимые ковбойские сапоги, которые он купил на Четвертой Западной, когда в последний раз был в Нью-Йорке. Им владело чувство, что он полный неудачник и карьера его погибла, не успев начаться.
– Эй, привет, – воскликнул он, увидев в холле горничную.
Героин гулял в его крови, напоминая постель в доме Стеллы – что-то белое и подстерегающее.
– Привет, – отозвалась Фрида. И только сейчас вспомнила, что забыла снять этот уродский халат. – Это опять я.
– Я ужасно спешу. Опаздываю.
– Понимаю.
Фрида на секунду отвела взгляд и тут же снова взглянула прямо ему в глаза. Эта девушка умела смотреть как-то так, как не умел смотреть никто из других девчонок. Очень, даже до странности открыто. Без тени смущения. И вела себя так, будто что-то значила для него. У Джеми такое отношение вызывало небольшое замешательство.
– Но выпить мы с тобой найдем время.
В конце концов, не так уж он и опаздывал. И вообще гораздо с большим удовольствием он бы сейчас остался в постели, наполовину присутствуя здесь, а наполовину унесшись куда-то за миллион миль. В этом мире так трудно сделать что-нибудь толковое, мешает так много препятствий. Но эта девушка никакое не препятствие, наоборот, она – словно зов в другую жизнь. Джеми видал таких людей раньше, разве что в детстве некоторые из нянечек, что работали в больницах, были примерно такими. Они словно приоткрывали перед ним другие времена и пространства и уводили из круга, сотканного болью. По-своему они были настоящими колдуньями и когда исчезали, оставляя его наедине с опостылевшей больничной койкой, казенным бельем и горевшей, как в огне, от приступа боли ногой, он пытался понять, как они умудряются заставить его забыть об этом кошмаре даже на минуту. Джеми так долго избегал «здесь и сейчас», что и теперь стремился отыскать для себя какой-либо выход, а эта девушка поможет ему.
Они вошли. Сегодня Джеми даже не пришло в голову извиниться за беспорядок в номере. Она же видела это в прошлый раз, да и какая вообще разница? Все равно он скоро уберется отсюда.
В комнате стоял такой жуткий запах, что Фрида поторопилась поскорей распахнуть окно.
– Боже правый, да тут пахнет как после пожара, – сказала она и рассмеялась.
Творческие люди всегда такие неорганизованные, они терпеть не могут скучной аккуратности, потому что в их головах бродят разные идеи. Фрида ничуть не удивилась тому, что пепельница переполнена обгорелыми листками бумаги, ковер на полу не только засыпан пеплом, а даже прожжен в нескольких местах. И тут же подумала, что если немного передвинуть шкаф, то он прикроет почерневшие места и никто ничего не заметит.
– Это моя песня, – объяснил ей Джеми, увидев, что она разглядывает сожженные листы. Некоторые из них к тому же были мокрыми, что никак не делало их более привлекательными. – Вернее, то, что от нее осталось.
– Ничего не вышло?
Этот парень выглядел таким несчастным, а Фриду всегда влекло к разбитым вещам. Она заметила, что из пепельницы торчит несколько игл для инъекций. Отец всегда учил ее осторожно обращаться с острыми предметами, заворачивать их, например в бумагу, чтобы не поранился кто-нибудь другой. Она взглянула на Джеми, в этот момент наливавшего в два стакана виски, чуть пристальнее. Как сильно у него дрожат руки! То, что этот парень наркоман, отец ее понял бы мгновенно, едва взглянув на Джеми. Все признаки налицо: расширенные зрачки, следы инъекций на венах в сгибах локтей, бледность кожи. Но Фрида прежде никогда не видела наркоманов и потому ни о чем не догадалась. Хотя, как правило, умела видеть суть вещей. Но сейчас она все внимание отдавала деталям, а потому упустила главное.
– Мне ее не написать, – признался Джеми. – И надоела она мне ужасно.
– В таком случае считай, что мне повезло.
Фрида сама удивлялась, с чего она набралась такой наглости. Что с ней? Она едва удерживалась от того, чтобы не раскрыть ящики письменного стола или заглянуть в шкаф. Она хотела знать про него все.
– Ты теперь мой должник.
Джеми смотрел на нее, не понимая.
– Мы же с тобой поспорили. Ты обещал отдать мне свою замшевую куртку, если не напишешь песню. По-моему, ты проиграл.
– Ты права.
Ему очень не хотелось расставаться с такой отличной вещью, он снял ее и протянул девушке. Она не пошевелилась, тогда он положил куртку ей на колени. Купил он ее после своего первого концерта в Америке. Не считая гитары, это была его самая любимая вещь. И еще ковбойские сапоги. Без них-то он уж точно не смог бы жить. И определенно не собирается с ними расставаться.
– Приходится отвечать за свои поступки.
– Ты можешь не отдавать ее, – неуверенно ответила Фрида.
Ей отчаянно хотелось иметь эту куртку, девчонки просто перемрут от зависти. Она осторожным движением пробежала пальцами по кайме на рукаве.
Джеми поклонился и с важностью произнес:
– Она ваша, сударыня. Настоящий мужчина всегда платит свои долги.
Фрида мигом скинула рабочий халат и набросила на плечи замшевую куртку. Даже взобралась на стул, чтобы разглядеть себя в небольшом стенном зеркале. Неужели это и вправду она? Та самая горничная, которая приехала из какого-то несчастного Рединга? Она ведь одета как куколка. Если б она встретила такую девицу на улице, она бы подумала, что место той на обложке журнала рядом с Джин Шримптон. [8]8
Британская актриса, в 60-е годы была топ-моделью.
[Закрыть]Девушка счастливо рассмеялась, этот смех словно разбудил что-то в сердце Джеми. И он тут же пригласил ее пойти в клуб с его друзьями.
– Мы просто собираемся там повеселиться. Тебе там может и не понравиться.
Вообще-то это был частный ночной клуб, членами в котором состояли Стелла и ее сестра. Располагался он позади какого-то отеля в самом центре Лондона. Вы бы сроду не догадались, что это клуб, если вам его не показать. Ни номера на двери, ни таблички с названием. На самом деле это заведение называлось «Египетский клуб», и каждый стакан спиртного тут стоил в два раза дороже, чем где бы то ни было.
– Мне это уже нравится, – весело отозвалась Фрида.
Может быть, дело было в ее замшевой куртке, может, в чем-то другом, но ей ужасно не хотелось отпускать Джеми. Они выбежали на улицу и нашли такси. Положительно, тот стаканчик спиртного, что она выпила сейчас у него в номере, вызвал в ней какое-то волшебное изменение. Она словно стала другим человеком. Джек Генри и Мег, стоявшие за стойкой, даже не узнали ее. Несмотря на то что она была в том самом черном платье, которое Джек так пристально разглядывал, когда днем пропустил ее в вестибюль мимо толпы крикливых девчонок. Когда эти бешеные фанатки увидели Джеми, то тут же подняли громкий визг. Наверное, из-за того, что у него были длинные волосы, а сама Фрида сильно накрашена, девчонки и подумали, что эти двое что-то из себя представляют. В тот вечер они определенно выглядели как знаменитости.
Джеми быстро усадил девушку в такси, прыгнул следом, и машина помчалась вперед. Они смеялись и никак не могли остановиться. Фрида немножко чувствовала себя самозванкой, но ей это было безразлично.
– Вряд ли хоть одна из них знает меня, – озадаченно произнес Джеми.
Он дал несколько концертов здесь, в Лондоне, но ни один из них не имел успеха. Посетители все время болтали между собой, аплодисменты были жиденькими. Публика хотела чего-то оглушительного, хотела, чтобы он потряс их души.
– Я ведь ни одной пластинки еще не записал. Так что они не знают меня. Непонятно даже.
Фрида улыбалась. Эти девчонки собрались, поджидая Джона Леннона, но охотно пошумят и по другому поводу. Рядом с Джеми она и сама могла что-то значить. Сейчас она была счастлива тем, что оказалась здесь, далеко от проселочных дорог Рединга и пациентов отца. Далеко от дома. Как раз в тот день она получила письмо от матери. Жутко длинное, даже не письмо, а целый список. Мама и назвала его соответствующе: «Если вы надумали расстаться». Там шли сплошь практические советы, как, например, помириться или, наоборот, аккуратно отделить свои вещи от его и уложить по разным коробкам, вернуть его подарки или выгодно продать их.
Жизнь не была особенно щедра к матери Фриды. Она не могла забыть мужа, хоть он давно уже жил в маленьком домике у моста с ивами вдоль реки. Он объяснил дочери, что жизнь вообще сложная штука. И что именно она, одна из всех людей, должна понять, что жить нужно на полную катушку. Она ведь видела, чем он занимался так много лег. Как он отправлялся к больным, а ангел смерти сопровождал его в этих поездках. Видела темные деревенские дороги. Теперь ему требуется некоторое время побыть одному, чтобы переосмыслить прожитое. Именно эта фраза навела Фриду на мысль, что он живет не один, а, наверное, у той женщины, которая так плакала однажды ночью. Что ж, Фрида тоже будет эгоистично жить для себя. Может, ей тоже понадобилось переосмыслить жизнь. Она только надеялась, что отец вспомнит свои слова, когда будет тревожиться о ней. Ведь это ее жизнь, и только ее.
В клубе, куда они приехали, посетители и их гости должны были называть при входе свои имена. Джеми так и сделал и добавил: «Меня ждут друзья». Их пропустили, и он потянул ее за собой, так что никто не стал спрашивать, что она здесь делает. Ладонь у него была большая и жесткая, и рука Фриды умещалась в ней так замечательно. Ей казалось, что она вся горит как в огне, что от одного его прикосновения какое-то пламя прожигает ее точно так же, как оно прожгло ковер в номере у Джеми.
В «Египетском клубе» было полно народу, и у Фриды даже не было времени на то, чтобы почувствовать неловкость и смущение. Она определенно не была так красива, как большинство женщин здесь, и, конечно, не так богата. Ничего особенного, обыкновенная девушка. Но она знала про ангела смерти и, наверное, потому была смелее их всех. Чужая этим людям, она не терялась, даже оказавшись здесь. Когда они подошли к столику, за которым сидели друзья Джеми, он обменялся рукопожатием с молодым парнем, затем наклонился и поцеловал какую-то девушку. Та не отстранилась, но внимательно осмотрела Фриду. Поджала недовольно губы, поглубже затянулась сигаретой.
– Куртка-то твоя, – бросила она Джеми.
– Была. Я ее проиграл. Садись, – предложил он Фриде, и та опустилась на ближайший стул.
«Не слишком ли коротко мое черное платье?» – мелькнула у нее быстрая мысль.
– Стелла, эту девушку зовут Фрида. Она моя муза. – Так Джеми представил ее.
– Ты что, шутишь? – недовольно осведомилась та. – Это я твоя чертова муза, а не какая-то чужая девчонка.
Волосы у этой Стеллы были почти белого цвета, и одета она была в синее платье из чего-то блестящего. На соседнем стуле небрежно лежало пальто из кожи питона. Но на лице ее застыло обиженное выражение.
– Музу нельзя выбрать, как выбираешь подружку, – объяснил Джеми. – Она может появиться внезапно. А может не появиться. Это же искусство, Стелла.
Фрида почувствовала, что краснеет. И подумала, что похожа на того третьего ангела, о котором говорил отец, того, который бродит среди мужчин и женщин. И подумала, что и вправду обязана бродить по этому миру или остаться с Джеми и вдохновлять его.
– Эту девушку зовут Стелла, а это Марианна и Ник, – пояснил Джеми.
Подозвал официанта и заказал две бутылки шампанского. «Моэт». Оно будет оплачено Стеллой, но она обычно не возражала, ей даже нравилось, что он транжирит ее деньги. В конце концов, они даже не были ее деньгами, а принадлежали отцу. Надо же от них как-нибудь избавляться. Но сегодня его невеста повела себя неожиданным образом.
– Ты лучше держись подальше от своей музы.
На шее у Стеллы было ожерелье из крупных камней, и выглядели они очень похоже на сапфиры и бриллианты. Цепочка из двадцатидвухкаратного золота. Стелла наклонилась и взяла руку Фриды в свои. Ладони ее были холодными-прехолодными. Зрачки тоже казались расширенными, как у Джеми. Перламутрово-белые ногти напоминали льдинки.
– А чем ты занимаешься, когда не работаешь музой и не отбираешь под этим предлогом у людей куртки?
И она сжала пальцы Фриды так сильно, что той стало больно. Эта Стелла определенно была опасна, как бывает опасен раненый зверек.
– Я служу в отеле. – Девушка выдернула руку.
У нее было такое чувство, будто ее укусила змея, и в ней проснулась злость. Ей хотелось сказать: «Да, я мою унитазы, убираю мусор и меняю грязное постельное белье». Но вместо этого она выдавила из себя улыбку. Могла бы и сама догадаться, что у Джеми есть подружка. И нечего тут злиться или удивляться, тем более испытывать обиду и разочарование. Подружка это все-таки не жена и может быть ненадолго. В том письме, что прислала ей мама, про это тоже было написано: «Ничто не длится вечно».
Марианна прислонилась к плечу своего дружка и потихоньку подремывала. Ее длинные темные волосы доставали почти до талии. И на каждой руке красовалось по нескольку золотых браслетов. Густая челка падала на глаза. Кожа была такой же бледной, как у Стеллы, и Фрида видела голубоватые ручейки вен на руках обеих сестер. И абсцессы на сгибах локтей у обеих. Внезапно Марианна открыла глаза удивительно зеленого цвета и с усилием произнесла, обращаясь к Фриде:
– Даже не пытайся сражаться со Стеллой. Она гораздо умнее, чем ты думаешь. И в сто раз умнее, чем я. По крайней мере, была умнее вчера вечером.
И обе сестры рассмеялись. У них было не меньше сотни шуточек, понятных лишь им двоим.
– А ты сама? Чем занимаешься ты? – поинтересовалась Фрида у девушки Джеми.
– Да тем, о чем меня он попросит, – равнодушно процедила Стелла. – Если, конечно, не ведет себя как распоследняя задница.
Официанту, который принес шампанское, Фрида заказала пиво – она уже немного опьянела от виски и понимала, что шампанское в такой ситуации может оказаться опасным. Оно слишком приятно на вкус, можно набраться и наделать такого, о чем потом пожалеешь. Пиво в этом смысле надежно и непритязательно.
Многие танцевали, музыка играла так громко, что шум стоял в ушах. Один из друзей Джеми, которого тот представил как сотрудника фирмы грамзаписи, пригласил Фриду на танец. Первым ее импульсом было сказать «нет»: мужчина казался почти стариком, к тому же она не любила танцевать в тесноте. И потом: а как же Джеми? Ей определенно не хотелось оставлять его в когтях этой тигрицы Стеллы.
– Иди-иди, – бросила та Фриде. – Нам не требуется, чтобы ты чувствовала себя одинокой. Ничего нет хуже, чем быть пятым колесом.
Девушки оценили взаимную опасность.
– Я понимаю, что ты пытаешься сделать, – заметила Фрида.
– Рада за тебя. Люблю честную борьбу, если ты это имеешь в виду. – Стелла просто сверлила ее взглядом, ее голубые глаза имели самое мрачное выражение. – Хочу, чтобы ты знала: мы с тобой находимся на разных полюсах.
Фриду внезапно обожгла правота этих слов – действительно, эта Стелла – существо иного порядка, Фриде не выиграть боя с ней.
Джеми был занят разговором с типом из студии грамзаписи. Потом наклонился к Фриде и прошептал:
– Этот парень хочет записать мою пластинку.
– Отлично, – тихо отозвалась она. – Обязательно скажу ему, что ты отличный певец.
Оказавшись на танцполе, Фрида на мгновение растерялась, в голове забухало от грома музыки. Огромное скопище людей топталось вокруг, прожектора то и дело меняли цвета, а этот пластиночник оказался ужасным танцором. Она просто стеснялась его, он был чуть ли не такого же возраста, как ее отец. Танец еще не кончился, когда Фрида увидела, что Стелла и Джеми встают из-за стола. Наверное, ей лучше уйти отсюда, пойти разыскать Ленни и вместе отправиться выпить куда-нибудь в привычный паб, где они отлично повеселятся. Здесь она не на своем месте и, что главное, даже не хочет, чтобы ей здесь понравилось. Но она осталась. И даже отправилась в бар выпить со своим партнером, работавшим в студии грамзаписи в Штатах. Он затянул скучный рассказ о своем разводе, должно быть, думал, Фриде очень интересно, что его жена не уделяла ему внимания, когда он в этом нуждался, а вместо этого занималась детьми. Наверное, считал это жутко увлекательной темой. Но затем он заговорил о том, что было действительно интересным, – о Джеми. Рассказал, что записывать Джеми начнут на следующей неделе. Вообще-то они искали певца, который бы исполнял свои песни, кого-нибудь вроде Боба Дилана. Сообщил, что Джеми необходима собственная группа и что пока его выступления нельзя назвать удачными. Но он думает, это только потому, что он выступает с чужим материалом. Как только выйдет пластинка с его песнями, все сразу обязательно изменится.
В общем, они почти уверены, что Джеми обладает индивидуальностью.
– Точно, обладает, – торопливо согласилась девушка. – Вполне может написать такую песню которая сразу окажется популярной. Вы же не согласитесь упустить подобный шанс только потому, что не ценили Джеми и не заплатили ему как следует.
Мужчина бросил на нее испытующий взгляд. Эта девчонка не так глупа, несмотря на свой идиотский макияж под Клеопатру. И даже напоминает некоторых агентов, из тех, с кем ему доводилось работать, – вы думаете, что пришли повеселиться, а с вами ведут цепкие беседы согласно точному регламенту.
– Насчет этого можете не беспокоиться. У Джеми подружка – ходячий мешок с деньгами. Думаю, для него не важно, что она прочно сидит на игле.
– Мне пора, – прервала его Фрида. – Утром на работу. Рада была познакомиться.
Старикан из грамзаписи сунул ей свою визитку, но она ее выбросила, когда пробиралась через толпу. Ей пришлось спросить у трех человек, где находится дамский туалет, пока она отыскала его. А попав туда, обнаружила очередь.
– Интересно, почему некоторые люди не могут заняться своими делами в другом месте, чтобы другие могли спокойно пописать? – сердито ворчала девушка, стоявшая впереди нее.
Очередь была человек в двадцать. Наконец дверь туалетной комнаты открылась, и оттуда вышли Джеми и Стелла. Он поддерживал девушку, помогая ей идти, а она казалась искалеченной куклой. Прекрасной и беспомощной тряпичной куклой.
Фрида ощутила, как в ней поднимается ненависть, чувство, которого она до сих пор почти никогда не испытывала. Но сейчас она ненавидела даже себя саму за то, что так ревнует Джеми, словно сразу съежилась и стала почти никем. Стоя в очереди, она провожала глазами эту пару, медленно прокладывавшую дорогу сквозь толпу. Вот они добрались до столика и теперь стояли возле него, обнявшись так крепко, что даже трудно было различить, где один и где другой. Хрупкое тело Стеллы обвило плющом Джеми, рядом они выглядели замечательно. И очень подходили друг другу. Честное слово.
– Я не собираюсь торчать здесь всю ночь, – сказала Фрида девушке впереди.
– Иди и писай где хочешь, – отозвалась та, – если, конечно, найдешь возможность сделать это спокойно.
Фрида вышла из клуба и решила, что пойдет пешком. Денег на такси у нее, конечно, не было, она чувствовала себя разгоряченной, вспоминала, как глупо вела себя сегодня вечером. Подумала о письме матери. «Всегда помни о том, что именно принадлежит тебе, а что – ему. Не теряй независимости. Держи свои деньги на отдельном счету. Если он ушел от тебя, немедленно сделай генеральную уборку. Беспорядок еще никогда никому не помогал».
Центром их прежней семьи всегда был отец, именно к его словам дочка прислушивалась и только им восхищалась. Мать же вечно ныла и приставала со своими хлопотами. Но сейчас Фриде неожиданно пришло в голову, что если бы она прислушивалась к словам матери хотя бы изредка, то могла бы научиться чему-нибудь стоящему.
Фрида была уже у ограды парка и, сказав себе, что не станет бояться темноты, пошла прямо через парк. Хорошо, что она не стала пить шампанское. По крайней мере, сейчас она абсолютно трезва. Ей не было дела до того, что в такой поздний час парк может быть неподходящим местом для прогулок, настроение у нее было самое бесшабашное. Девушка ускорила шаги и перешла на бег. В школе она занималась легкой атлетикой, причем успешно. Сейчас она чувствовала, как на бегу вечер выдувает из волос сигаретный дым и очищает легкие. Она бежала мимо небольших сборищ подозрительных личностей, время от времени до нее доносился запах гашиша, но все равно ей казалось, что сейчас она одна на земле. Джеми унесло куда-то прочь, он так далек от нее, что она даже не сумеет разузнать, где он, чтобы добраться до него.
Сначала она бежала прямо по лужайкам, чувствуя под ногами упругую мягкую траву, потом перешла на дорожку для верховой езды. Как хорошо быть лошадью! Паслась бы она сейчас на молчаливом ночном лугу, посредине которого растет старая кряжистая яблоня. Слишком много времени она провела рядом с ангелом смерти и узнала то, что не должна была знать. Но все равно она плохо понимала людей. Они лгали и жульничали, воровали и любили никудышных людей. Разве был способ помочь им жить счастливо?.. Почему не изобрели такую маленькую таблетку, чтобы ваш возлюбленный, выпив это лекарство, полюбил вас так, как вы любите его?
Когда она добежала до отеля, ей пришлось прислониться к стене, чтобы отдышаться. Давно она уже не бегала на такие расстояния. Вдруг рядом послышался кашель, и она оглянулась. Тедди Хили сидел на тротуаре, прислонившись спиной к стене. Конечно, он был пьян.
– Это опять вы? – сердито спросила Фрида.
Тот молча смотрел на нее. Затем отвернулся и опять судорожно закашлялся.
«Не эмфизема ли у него начинается?» – задала себе вопрос девушка.
Конечно, он не узнал ее.
– Вы помните, вчера вас вышвырнули отсюда, и я помогла вам найти такси? Забыли уже?
– Вроде бы помню, – нахмурился тот. – По крайней мере, сегодня я убрался оттуда по собственной воле и на своих двоих. Это я уж потом так расслабился…
– Что заставляет вас напиваться?
– Вам не кажется, что молоды вы еще задавать такие вопросы? Ладно, попробую объяснить. Напиваясь, я оказываюсь настолько близок к мертвым, насколько это возможно для еще живого существа. Трусость своего рода. Понятно, надеюсь? Я лишился многого, почти всего, и ничего из утраченного не могу вернуть.
– Может, вам следует прекратить думать только о себе и начать делать что-то для других? Это помогло бы вам выбраться из ямы.
Тедди от души расхохотался.
– Вы пытаетесь спасти мою жизнь?
– Нет. Пытаюсь научить вас спасать чужие жизни.
Фрида продолжала думать о собственных словах, входя в отель. Это были рассуждения примерно того же толка, что и принадлежавшие ее отцу. Да, тут он явно прав. Чем больше вы даете, тем больше получаете в ответ, она убеждена в этом. И нынешняя ночь стала казаться ей кошмаром, после которого она только что проснулась. Если бы у нее были такие сапфиры, как у той девушки, она бы не носила их так напоказ. Если бы Джеми принадлежал ей, она не обращалась бы с ним так небрежно.
У себя в комнате она быстро сменила черное платье на джинсы и старую футболку. Ленни не было. Немножко подумав о причинах этого явления, она взяла ключи и поднялась на седьмой этаж. Полная тишина и безлюдье. Фрида достала из хозяйственного шкафа чистые простыни и корзину и пошла вдоль длинного холодного коридора. Она не принадлежит к тому типу людей, которые бросают начатое. Отперла дверь номера Джеми, вошла внутрь и заперла ее за собой. Там стояла такая темнотища, что в первую минуту она ровно ничего не видела и постояла, вспоминая слова матери о том, что надо разгрести беспорядок вокруг себя, чтобы увидеть яснее, что тебя окружает.
