Текст книги "Спустя годы"

Автор книги: Элис Детли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

12

Жизнь наполнилась ощущением бесконечного праздника, но стала еще суматошнее. Каждую свободную минуту Лина проводила с Энтони – зачастую их дежурства совпадали, и мимолетные свидания распаляли страсть, оставляя чувство ненасытного голода. Заведующий отделением хирургии ушел на три недели в отпуск, а больничное руководство, как всегда – из соображений экономии, – на замену никого приглашать не стало, и вся нагрузка свалилась на Энтони.

Когда ему сообщили «приятную» новость – эту миссию взял на себя Марк Стэнтон, – Энтони с трудом сдержался.

– Видела бы ты его довольную физиономию! – кипятился он, пересказывая неприятный разговор Лине. – Думаю, им руководили не столько производственные, сколько личные мотивы.

Они сидели за ужином в уютном итальянском ресторанчике, который считали теперь «своим», и пили кьянти.

– Ты серьезно?

Энтони пожал плечами.

– Абсолютно! Он наверняка знает, что мы с тобой встречаемся. Думаешь, он забыл тот вечер? Да он никогда нас не простит. Видела бы ты, как он смотрел на меня! – Он поморщился. – На редкость отвратный тип! И, кажется, мстительный… Знаешь, по-моему, у него крыша не в порядке.

– А по-моему, ты сам себя накручиваешь! – возразила Лина, но душа тревожно заныла при мысли, что в словах Энтони есть доля правды.

Между тем Лина ощущала враждебное отношение и к себе. Мэри Карбайд еще до появления Энтони ее не жаловала, а теперь стала откровенно агрессивной. Впрочем, в уме ей не откажешь! На людях старшая медсестра никогда не обнаруживала своих истинных чувств к Лине – напротив, была сама вежливость и предупредительность, но стоило им остаться наедине…

Лина не знала, как с этим справиться. Жаловаться начальству? А что, если ей не поверят? Ведь доказательств у нее нет. Только ее слово против слова Мэри. И вообще, это так унизительно – врачу-женщине жаловаться на медсестру, тем более что ни у одного из врачей-мужчин претензий к Мэри Карбайд нет. Но делать что-то надо: в конце концов это мешает нормальной работе! Вся больница – во всяком случае, женская часть персонала, – с упоением следила за развитием событий.

Лина поделилась своими тревогами с Энтони, но он отмахнулся – так же, как и она, когда он жаловался ей на Марка.

– Тебе осталось проработать тут всего четыре месяца, – резонно заметил Энтони. – Потерпи. Да и что она может тебе сделать? Ну разве что потреплет нервы.

Лина пока не решила, где будет отрабатывать очередную практику для сдачи экзамена на врача широкого профиля. Она собиралась обсудить это с Энтони… Он сумел-таки заронить в ее душу сомнение, и она подумывала, не взяться ли всерьез за хирургию.

Как-то раз Энтони задержался на вызове допоздна, вернее до утра – в ту ночь он вообще не ложился. Вернулся в пять часов, усталый, с темными полукружьями под глазами.

Лина сразу проснулась и распахнула объятия. Энтони, сев рядом, поцеловал ее и подавил зевок.

– Ну спасибо! – притворно возмутилась она. – Быстро же я тебе наскучила!

Вместо ответа Энтони поцеловал ее так, что больше сомнений относительно свежести его чувств у Лины не осталось.

– Иди ко мне! – жарким шепотом позвала она.

Энтони грустно покачал головой.

– Не могу. Через десять минут я должен снова быть в операционной.

– Черт!

Он многозначительно улыбнулся, но Лина видела, до какой степени он вымотан.

– Ничего! Сегодня пораньше поужинаем, вернемся сюда и придумаем, чем бы нам с тобой заняться, – скороговоркой закончил Энтони.

Лина состроила гримаску.

– Сегодня ничего не выйдет.

– Как это – не выйдет?

– Между прочим, я тоже работаю.

Энтони в сердцах выругался и тяжко вздохнул.

– Извини, забыл. – Помолчав, он добавил с хитрой улыбкой: – Я тут подумал, почему до сих пор никто не провел исследование уровня рождаемости в семьях, где оба супруга врачи. Полагаю, он значительно ниже, чем у всего прочего населения.

– Почему? – удивилась Лина.

– Какая ты все-таки у меня недогадливая! – поддразнил ее Энтони. – Да потому что у них не остается времени на занятия сексом. – Словно в подтверждение его словам зазвонил телефон. – Ну вот, пожалуйста! Вызывают в операционную. Пока, радость моя. Надеюсь, ты уделишь мне часок-другой?

Среди всей этой круговерти иной раз выпадали свободные дни. И Энтони взбрело в голову, что им следует познакомиться с родителями друг друга. Поначалу Лина встретила его затею в штыки.

– А это еще зачем?

– Как зачем? Не упрямься, Лина. Просто так делают, когда люди любят друг друга.

– Люди? Какие еще люди? – пыталась отшутиться она, но Энтони был неумолим.

Как-то вечером они приехали в поселок, где прошло ее детство, и, идя с Энтони под руку знакомой пыльной мостовой, Лина искоса бросала на него взгляды, пытаясь угадать его мнение и боясь услышать саркастические реплики.

Но все ее опасения оказались напрасными.

Энтони совершенно покорил миссис Нэвилл своими манерами. В честь визита Энтони в доме открыли лучшую комнату, которой обычно не пользовались. В ней царил музейный порядок и одуряюще пахло мебельной полиролью.

К превеликому удовольствию хозяйки, Энтони уплел целую тарелку сандвичей с яйцом и кресс-салатом, а потом воздал должное домашнему кексу с цукатами. Поначалу беседа не клеилась, но после прихода Молли, которая явилась поглазеть на знатного дружка своей сестры Лины, дело пошло на лад. Молли прихватила с собой двух сынишек-погодков – и все только и успевали утирать им носы и вызволять из их ручонок фарфоровые безделушки.

Как и следовало ожидать, Энтони очаровал всех, в том числе и малышей. Посадив их к себе на колени, он начал рассказывать им разные небылицы, и оба мальчугана заливались безудержным хохотом. Когда пришел отец Лины, Энтони выпил с хозяином за компанию стакан горького пива, даже миссис Нэвилл пропустила рюмочку хереса. Словом, визит прошел вполне успешно.

Если бы не одно обстоятельство.

Когда они вышли из дома, Лина заметила:

– Похоже, ты отлично поладил со всем моим семейством!

Энтони остановился и, повернув ее лицом к себе, ответил:

– А ты, похоже, этому не слишком рада!

Лина кляла себя за подозрительность и несдержанность, но неужели нельзя поделиться сомнениями с тем, кого любишь?

– Энтони, скажи мне, только откровенно. Ты вел себя так специально… чтобы их не унизить?

На миг его глаза потемнели от гнева, но он совладал с собой и спокойно ответил:

– Нет, Лина. Только, если откровенно, ты своим вопросом меня унизила. Надеюсь, не специально.

Это была их первая размолвка, и Лина сильно переживала. Она и так нервничала перед встречей с родителями Энтони, которые наконец-то нашли время принять их. Они только что вернулись из Штатов, куда ездили по делам фирмы, и вскоре собирались улетать на Мальдивы.

На фоне золота осени Элдридж-хаус показался Лине еще величественнее. Когда они подъехали к особняку, двое садовников убирали опавшие листья. День выдался ясный, в безоблачное небо поднимался дымок тлеющей листвы, распространяя горьковатый ностальгический аромат осени… Лине почудилось, будто ее занесло в прошлый век.

– Здесь совсем другой мир, – еле слышно произнесла она, но Энтони услышал и покрепче сжал ее ладонь.

– Согласен, радость моя. Другой. Но ведь у нас с тобой свой мир.

Рано или поздно Энтони придется стать частью этого мира, думала Лина, входя в парадную гостиную особняка, где их ждали Памела и Уильям Элдридж. В один прекрасный день Энтони унаследует и титул, и это поместье, и виллу на Лазурном берегу, и торговый комплекс в Бостоне.

Несмотря на преклонный возраст – на вид ей было под семьдесят – леди Памела оказалась миниатюрной красивой дамой. Ну прямо фарфоровая статуэтка! – пришло в голову Лине. Гордая осанка, тонкая кость, пышные седые волосы, ухоженная кожа – одним словом, породистая женщина, настоящая леди. Рядом с ней Лина внезапно почувствовала себя ломовой лошадью.

Оглядев Лину с головы до ног, леди Памела одарила ее равнодушно-любезной улыбкой и небрежно пригласила:

– Проходите, будем пить чай. – Помолчав, нахмурила бровки и спросила: – Вы умеете ездить верхом?

– Нет, – Лина смутилась, – к сожалению, не умею.

На миг родители Энтони растерялись – словно Лина призналась в чем-то неприличном.

– Какая жалость! – пробасил сэр Уильям, которому, судя по здоровому цвету лица и крепкому телосложению, годы не мешали вести активный образ жизни. – А наш Энтони сызмальства великолепно сидит в седле!

Леди Памела грациозно опустилась на диван и, хлопнув изящной сухонькой ладошкой возле себя, велела:

– Садитесь рядом со мной, Лина, и расскажите мне о себе. Все-все. – Она чуть заметно нахмурилась. – Энтони мне говорил что-то про ваших родных, но толком я так ничего и не знаю.

Это была сущая пытка! Лина диву давалась – и как только Энтони удалось при таких родителях стать на редкость уравновешенным человеком?!

Когда визит наконец подошел к концу, Лина и Энтони молча сели в машину и ехали до самой больницы в гробовом молчании. Поставив машину на стоянку, Энтони тихо спросил:

– Лина, может, скажешь что-нибудь?

– Ну, если ты настаиваешь… – Она отвела глаза.

– Лина, – терпеливо повторил он.

Она повернулась к нему лицом и смотрела не мигая – в полумраке глаза казались огромными и бездонными.

– В чем дело? – настаивал Энтони.

– А ты не знаешь? – с вызовом спросила Лина. – И даже не догадываешься?

– Дело в моих родителях?

– Да, в твоих родителях! Впрочем, нет. Дело во мне! Я им не понравилась.

– С чего ты взяла? Они тебя почти не знают. Просто…

– Просто что, Энтони? – перебила она его.

Он вздохнул.

– Просто ты оказалась не совсем такой, какой они тебя представляли.

– Скажи прямо – совсем не такой.

– Может, и так, – спокойно согласился Энтони. – Только какое это имеет значение? Ведь не они в тебя влюблены, а я. И замуж тебя выйти не они просят.

– Что?! – Лина не верила ушам.

– Я прошу, – подтвердил Энтони.

– Ты хочешь жениться? – переспросила она. – На мне?!

– Да, я хочу на тебе жениться! – Он начинал сердиться. – Нет, это черт знает что такое! Лина, может, хватит? До каких пор ты будешь приписывать мне все смертные грехи! Как, по-твоему, почему я провожу с тобой каждую свободную минуту? Не знаешь? Так я тебе скажу: потому что я тебя люблю. Если ты думаешь, что я сплю с тобой, а сам подыскиваю подходящую партию и, как только она найдется, тут же тебя брошу, то ты ошибаешься, Понятно?! – чуть ли не с угрозой спросил он. – Это в мои планы не входит. И никогда не входило. Чем быстрее ты вобьешь это себе в голову, тем лучше!

Лина еще ни разу не видела Энтони настолько взбешенным. Когда они пришли в его квартирку, Энтони почти грубо раздел ее и стал заниматься с ней любовью так, что Лина чуть не рыдала от исступления, а он доводил ее до края блаженства снова и снова, пока она, обессиленная, не затихла в его объятиях. Потом они долго лежали молча, и Лина задумчиво смотрела в потолок, а когда Энтони уснул, едва не расплакалась от угрызений совести: она знала, что каждое его слово – правда.

Открыв глаза, Энтони увидел, что Лина смотрит на него.

– Что случилось? – спросил он.

– Прости меня.

Энтони покачал головой и улыбнулся.

– Не извиняйся, глупышка! Мы любим друг друга, и это главное. – Он сел, поправил ей волосы и, хмурясь, заметил: – У тебя усталый вид.

– Работа такая! – Лина усмехнулась и провела пальцем под его глазом. – Кстати, об усталости. Ты тоже выглядишь далеко не блестяще.

– Это точно! – подтвердил Энтони, подавляя зевок. – Может, нам стоит немного поспать?

– Пожалуй.

Но его руки уже скользили по ее телу, и Лина, подрагивая от наслаждения, приникла к нему, а их губы слились в упоительном поцелуе. Спать расхотелось…

В течение следующих трех недель их пересменки почти не совпадали, и, хотя оба старались не ворчать по этому поводу, напряжение росло.

Как-то вечером за час до окончания дежурства Лине в отделение привезли на консультацию четырнадцатилетнего подростка с подозрением на менингит.

За исключением головной боли, никаких других классических симптомов менингита у мальчика не было, из чего Лина сделала вывод, что лечащий врач решил перестраховаться.

– Голова болит? – спросила она мальчика.

– Просто раскалывается.

– Ну-ка, подвигай шеей. Больно?

– Нет.

– Следов сыпи на теле нет. Светобоязнь, похоже, тоже отсутствует, – заметила Лина медбрату Бену. – Но я все равно вызову терапевта-диагноста. Может, он сочтет нужным взять пункцию спинномозговой жидкости, чтобы исключить…

Она не успела закончить фразу: внезапно мальчик потерял сознание. Пульс исчез прямо под рукой. Зрачки резко расширились. Остановка сердца!

Нажав на кнопку вызова экстренной бригады, Лина немедленно приступила к реанимации, вскоре подоспела экстренная бригада. После часа непрерывной работы им удалось вернуть маленького пациента к жизни, и мальчика перевели в отделение интенсивной терапии, но надежды на то, что он выкарабкается, было мало – организм крайне ослаб, вдобавок ко всему у мальчика оказалась септическая лихорадка.

Лина возвращалась с дежурства с тяжелым сердцем. Энтони еще не вернулся. Присев на край кровати, она сбросила туфли и сидела, тупо глядя в одну точку, – даже не было сил плакать.

Пришел Энтони и, сразу заметив ее понурый вид, спросил:

– В чем дело?

Лина пожала плечами.

– Просто сегодня тяжелый день. Сам знаешь, как это бывает…

Он присел рядом.

– Знаю, но тебе лучше выговориться. Расскажи мне, что случилось.

– Привезли на консультацию мальчика. Поначалу мне показалось, что его врач перестраховывается. Мальчик жаловался на сильную головную боль, больше никаких тревожных симптомов не было. А потом… – она тяжело вздохнула, – потом он вдруг отключился. Резко. Только что отвечал на мои вопросы, а в следующую секунду – раз, и остановка сердца. Провозились с ним битый час, отправили в интенсивную терапию.

– А что у него?

– Менингит. Терапевт-диагност считает, что шансов выжить у мальчика мало. Так и сказал его матери.

– Жаль, – сочувственно шепнул Энтони.

Она кивнула.

– Знаешь, чем мне не нравится работа в нашем отделении? Привозят больного, занимаешься им, выводишь из кризисной ситуации – и с концами, Что с ним потом, как он там – знать не знаешь.

– Ну так позвони и узнай, – посоветовал Энтони.

– Ты думаешь?

– А почему нет? Ведь он и твой пациент.

Лина помолчала.

– Завтра позвоню. Пока звонить рано. Будем надеяться, что лекарства начнут действовать.

На следующий день, когда она дозвонилась в отделение и поговорила с дежурной сестрой, Энтони сразу все понял по ее сияющему лицу.

Положив трубку, Лина порывисто обняла его.

– Как вижу, все в порядке? – спросил он.

– Пока состояние тяжелое, но угрозы жизни нет! У него хорошая реакция на лекарства.

Неожиданно внимание Лины привлекла большая картонная коробка на полу под окном.

– Что это? – с любопытством спросила она.

Энтони довольно ухмыльнулся.

– Ну наконец-то заметила! Я уже начал волноваться, что ты никогда не спросишь. – Подняв коробку, он вручил ее Лине. – Это тебе. Подарок.

– Мне?

– Кому же еще!

Лина смотрела на него во все глаза.

– А что там?

Энтони улыбнулся.

– Тебе не кажется, что мы разыгрываем сцену из кино? Отвечаю: дорогая, открой и посмотри!

Она сняла крышку. В коробке лежала пара добротных кожаных рыжих ботинок на толстой подошве.

– Спасибо. Очень… симпатичные. – Лина несколько растерялась.

Энтони рассмеялся.

– Симпатичными я бы их не назвал. Зато они очень удобные.

– Удобные для чего?

– Для прогулок пешком.

– Для прогулок пешком?!

– Именно так. Предлагаю на все выходные махнуть на природу. Побродим по горам. Скажем, в Котсуолд-Хиллз.

– Энтони! – Лина бросилась ему на шею.

– Надо понимать, ты не против?

Целых три дня вдвоем – и никаких больных! Да это просто рай земной!

– Боюсь, не доживу до субботы, – шепнула Лина.

– Я тоже, – согласился Энтони и не спеша начал расстегивать на ней платье.

На следующий день, когда они обсуждали предстоящую поездку, их разговор услышала Мэри Карбайд.

– Вы собрались в Котсуолд-Хиллз? – спросила она, прищурившись. – А куда именно, если не секрет?

Вечно эта особа сует нос не в свои дела! – возмутилась про себя Лина.

– В окрестности Челтнема, – неохотно ответил Энтони.

Сестра Карбайд тряхнула своими роскошными белокурыми волосами.

– Правда? Ну надо же! А у меня сестра работает в больнице неподалеку от Челтнема.

Энтони и Лина переглянулись.

– Сомневаюсь, что мы с ней встретимся, – сдержанно заметил Энтони. – Осмотр местной больницы в наши планы не входит.

Потом Лина не раз вспомнит эти слова, и они, словно наваждение, станут преследовать ее во сне и наяву…

13

– Все! Я валюсь с ног от усталости! – объявила Лина и, сняв ботинки, рухнула на уютный диван напротив камина, где Энтони уже разжигал огонь.

– А выглядишь отменно, – заметил он. – Щеки порозовели, глаза блестят…

– И проголодалась как волк! – добавила Лина и, протянув руку к вазе с фруктами, достала красное яблоко и откусила от него изрядный кусок. – Если бы ты не гонял меня целыми днями по горам и лесам, я не истребляла бы такое чудовищное количество пищи! – Она вздохнула. Перспектива возвращения на работу еще ни разу так ее не угнетала. – Здесь просто сказочно! Я с радостью осталась бы тут хоть на всю жизнь…

Дрова разгорелись, и Энтони, сидя на корточках, наблюдал за Линой, а на его лице играли отблески пламени.

– Я тоже. Еще ни разу так здорово не проводил выходные.

Вот уже третий день они жили в Котсуолд-Хиллз, в уютном домике в горах. И это действительно была сказка. Целыми днями они бродили по живописным местам, а ночами занимались любовью. И никаких экстренных вызовов! Впервые в жизни мысль о работе приводила Лину в ужас.

– Знаешь, а все-таки жаль, что мы с тобой оба врачи! – сказала она, словно продолжая размышлять вслух. – У нас никогда не будет нормальной жизни. Согласен?

Энтони пожал плечами.

– Кто знает, что такое нормальная жизнь? Да и что мы можем с этим поделать?

– Ничего! – Лина снова вздохнула. – Впрочем, я могу бросить работу.

Он подошел и сел рядом.

– Ты шутишь?

Внезапно мысль о том, что не надо будет работать по двенадцать часов в день, показалась Лине на удивление привлекательной.

– Вовсе нет. Можно уйти из больницы и работать неполный день. Многие женщины так делают.

– Многие, но только не ты, – твердо заявил он. – И зачем, скажи на милость, тебе вдруг понадобилось работать неполный день?

Она чмокнула его в кончик носа.

– Нет, все-таки мужчины туповаты! Просто я подумала, если мы поженимся…

– Не если, а когда, – строго поправил Энтони. – Только с какой стати тебе бросать работу, даже если мы создадим семью? Разве одно исключает другое?

Лина попробовала на миг представить, как это все будет, вспомнила разговор с одной знакомой докторшей, которая на своем горьком опыте убедилась, что все успеть невозможно. Не бывает так, чтобы и овцы целы, и волки сыты! Всегда приходится чем-то жертвовать…

– Кому-то из нас придется идти на компромисс, – заметила Лина. – Скорее всего мне.

– И какой же компромисс ты предлагаешь? – спокойно осведомился Энтони.

– Я же сказала: работать неполный день как врач широкого профиля.

– Если ты пойдешь на такой компромисс, Лина, ты никогда не получишь полного интеллектуального удовлетворения от работы, – уверенно заявил Энтони. – Таково мое мнение. Впервые мне пришло это в голову, когда ты сказала, что передумала заниматься хирургией.

– Может, ты и прав. Только разве в жизни нет ничего важнее интеллектуального удовлетворения? – возразила она.

– Для кого-нибудь, может, и есть, но не для тебя.

– Благодарю за доверие! – Она улыбнулась и бросила огрызок прямо в огонь. – Понимаешь, это так здорово проводить вместе время, а не урывать жалкие минуты… Мне ужасно не хочется возвращаться! Я… – Она сморщилась, побледнела и схватилась за живот.

Энтони нахмурился.

– Что с тобой?

– Ничего. Вдруг резануло. Уже прошло.

– Точно?

Лина кивнула.

– Не надо было набрасываться на кислые яблоки, – проворчал Энтони.

– Никакое оно не кислое, а спелое и сладкое!

– Ну прямо как ты! – шепнул он и привлек Лину к себе.

Они занимались любовью, а в камине пылал огонь…

Перед ужином Лине стало не по себе – ее бил озноб и острая боль в животе снова дала о себе знать, но Энтони она ничего не сказала. Зачем попусту беспокоить человека? Может, это всего лишь несварение…

Энтони приготовил спагетти. Заметив, как Лина вяло ковыряет вилкой в тарелке, нахмурился.

– Ну и куда же подевался твой волчий аппетит?

– Пропал. – Лина заметно побледнела.

– Вижу. – Он накрыл ее ладонь своей и с тревогой спросил: – Ты в порядке?

– Конечно.

Он выпил глоток вина и, склонив голову набок, прислушался.

– Как странно!

Новый приступ боли.

– Ты о чем?

– А ты прислушайся.

– К чему? – удивилась Лина. – Я ничего не слышу.

– Вот именно. И что это значит?

Она выдавила улыбку.

– Сдаюсь!

– А ты вспомни, что мы слышали в прошлые ночи.

Никакого гула машин – это точно. Тишина и покой, если не считать…

– Не слышно птиц? – догадалась Лина.

Энтони кивнул.

– Точно. Помнишь, мы с тобой обсуждали, как громко они щебечут, особенно по утрам. А сегодня их почему-то совсем не слышно.

– Не забывай, я – городской житель. – Лина улыбнулась. – Так что ничего вразумительного по этому поводу сказать не могу.

– Как-то подозрительно тихо! – заметил Энтони с легким беспокойством.

Когда разразилась буря, они уже спали, и Лина толком не поняла, от чего проснулась – от треска сломанного ветром дерева или от нестерпимой боли. Ей показалось, будто ее полоснули ножом по животу.

Открыв глаза, она увидела у окна Энтони, а за окном страшно завывал ветер и трещали ветви деревьев. Лина хотела встать и подойти к нему, но обессилела от боли.

– Энтони! – слабым голосом окликнула она. – Что там такое?

– Разыгралась буря. И нешуточная. В жизни такой не видел. Давай лучше пойдем спать вниз… – Он повернулся и, увидев ее побелевшее лицо, в два прыжка оказался у кровати. – Лина, что с тобой?!

Она вся дрожала, тело покрылось холодной испариной.

– Сама не знаю… Мне так больно… Энтони… я…

Он откинул в сторону одеяло.

– Успокойся, дорогая. Покажи, где болит.

Она показала рукой на правый бок живота и скорчилась от боли, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать. Энтони осторожно ощупал живот.

Приоткрыв веки, Лина взглянула ему в лицо и простонала:

– У меня аппендицит?

– Боюсь, ты права.

– Энтони! И что теперь делать? – Лина заплакала, прекрасно понимая, что ее нужно оперировать, и немедля – в противном случае ей грозит перитонит.

– Сейчас я отнесу тебя вниз на диван, и ты будешь лежать. Совершенно спокойно. Остальное предоставь мне. Понятно?

Лина чувствовала себя слабой и беспомощной.

– Да, Энтони, понятно, – смиренно поддакнула она, понимая, что если ей и может кто помочь, то только он один.

Пока он нес ее вниз, у нее закружилась голова и к горлу подступила тошнота. Положив Лину на диван, Энтони подошел к телефону и снял трубку.

– Так я и думал, – спокойно заметил он, положив трубку на рычаг. – Не работает.

– Что же делать? – испуганно выдохнула Лина.

– Будем ждать, пока буря не утихнет. Полчаса погоды не сделают. Не стоит рисковать и выходить из дома в разгар бури. А то еще, не дай Бог, придавит деревом. Как только станет потише, отвезу тебя в ближайшую больницу. Будем надеяться, что дорога не завалена упавшими деревьями.

– А что, если буря не утихнет?

– Тогда придется рискнуть, – хмуро ответил Энтони.

Но буря утихла, ветер перестал завывать, и за окном больше ничего не бухало и не скрипело.

Энтони завернул Лину в одеяло и отнес в машину.

Лина не помнила, долго ли они ехали и сколько раз Энтони пришлось останавливаться. Ее единственным ощущением стала боль – она росла и росла, пока не заслонила собой все.

Сквозь пелену забытья Лина услышала, как Энтони чертыхнулся, буркнул себе что-то под нос и коснулся ее щеки. С трудом приоткрыв глаза, она увидела, словно в тумане, светящуюся вывеску больницы.

– Слава Богу, что у них хотя бы есть электричество! – обрадовался Энтони. – Дорогая, подожди меня, я мигом!

– Не волнуйся – не убегу! – попыталась пошутить Лина и невольно вскрикнула от нового приступа боли.

Энтони тотчас вернулся, осторожно извлек ее из машины, и Лина, заметив его напряжение, слабым шепотом спросила:

– Все в порядке?

– Да. Все будет хорошо.

У Лины все поплыло перед глазами, боль вытеснила иные ощущения. Дальнейшее она помнила смутно и обрывками. Появилась медсестра. Лина взглянула на нее, и холодные светлые глаза медсестры показались ей знакомыми. Но боль снова вернулась, и Лине все стало безразлично. Сестра переодела ее в больничную рубашку, с помощью другой медсестры переложила на каталку и повезла по коридору.

– А где же санитары? – едва слышно спросила Лина.

– У них сегодня выходной.

Лина удивилась: как это нет санитаров? А кто тогда доставляет больных в операционную и потом отвозит в палаты? Ее привезли в какую-то комнату, и пожилой врач улыбнулся ей.

– Не волнуйтесь, милочка. Скоро вам станет лучше. Сейчас дадим вам наркоз.

Она почувствовала укол и заметила краем глаза, что в палату вошел высокий мужчина в операционной зеленой пижаме. Наверное, хирург, решила Лина.

Он был высоким и широкоплечим, что-то в его фигуре показалось Лине знакомым. Наркоз начал действовать, мужчина обернулся и подошел к каталке.

– А теперь, милочка, считайте в обратном порядке от ста до одного, – велел ей анестезиолог.

– Девяносто девять, девяносто восемь, девяносто… – начала она и вдруг запнулась, заметив над маской серые глаза хирурга.

Она уже видела эти глаза…

Нет! Не может быть!

Ведь это глаза Энтони!

Тяжелее операции у него не было.

Простое удаление аппендикса… Да он мог сделать это с закрытыми глазами! С такой операции начинают все студенты-хирурги. За годы работы Энтони проделал столько операций – и куда более сложных – но теперь чувствовал себя как новичок, которому предложили взяться за сосудистую хирургию.

– Все в порядке, доктор Элдридж? – спросила медсестра в халате и в маске.

– Да, – буркнул он, натягивая перчатки.

Энтони протянул руку, и медсестра вложила в его ладонь скальпель. Энтони перевел взгляд на анестезиолога и спросил:

– Пациентка готова?

– Готова.

Ножом по живому…

Энтони поднял скальпель, и лезвие сверкнуло в ярком свете операционной лампы. Он почувствовал, как на лбу выступают холодные бисеринки пота, – медсестра тут же их промокнула салфеткой.

Когда Энтони собрался делать первый надрез, рука его замерла и дрогнула. Он старался не думать о том, что на операционном столе лежит не кто-то ему неизвестный, а Лина. Лина! И сейчас только от его умения и собранности зависит ее жизнь.

Проглотив ком в горле, Энтони опустил скальпель и провел им по нежной коже живота Лины…

Это глаза Энтони! – не веря себе думала Лина, возвращаясь из небытия наркотического сна.

Приоткрыв веки, она увидела у больничной койки Энтони. Его лицо показалось ей странным, словно незнакомым. Он не похож на себя, удивилась она. Какой-то… отстраненный и неприступный…

Скользнув рукой под одеяло, нащупала повязку, прикрывавшую операционный шов.

– Как самочувствие? – спросил он голосом доктора.

– Все болит, – ответила Лина слабым голосом больной.

Энтони кивнул.

– Ничего удивительного. Так и должно быть после операции.

– Меня оперировал ты? – тихо спросила Лина, и он молча кивнул и нахмурился.

– Почему, Энтони?

– Дежурного хирурга не было, а до ближайшей больницы миль тридцать. Пока я тебя туда довез бы, потерял бы уйму времени. А тут еще завалы на дороге… И анестезиолога тоже не было. Пришлось пригласить одного пенсионера, благо он живет неподалеку от больницы. Кстати, классный специалист…

– Понятно…

– Лина, теперь тобой будет заниматься другой врач. – Энтони помолчал. – Мне пора возвращаться, а ты пока останешься тут. Понятно?

– Понятно, – эхом повторила она, хотя на самом деле ничего не могла понять. Почему Энтони не притронется к ней, почему не поцелует? Почему у него такое лицо, будто они едва знакомы?!

– Ну давай, поправляйся! Я обо всем договорился. Как только тебя выпишут, тебя отвезут домой.

– В этом нет необходимости, – вежливо ответила Лина, отметив про себя, что теперь они даже разговаривают как посторонние люди.

– Напротив, – возразил Энтони, – очень даже есть.

Он помедлил, словно не решаясь что-то сказать, но, когда заговорил, подтвердил только что шевельнувшийся в душе Лины липкий страх.

– До свидания, Лина.

– До свидания, Энтони.

Энтони сдержал слово, и через несколько дней Лину на «скорой» доставили в родительский дом.

Она не спала в своей комнате уже несколько лет, но скоро уснула – вдоволь наплакавшись в подушку, прямо как девять лет назад, и по тому же поводу. Только на этот раз Лина поняла безо всяких объяснений – между ней и Энтони все кончено. Она прочла это в глазах Энтони, когда он стоял возле ее кровати, и лицо у него было совсем чужим…

Он ни разу не приехал ее навестить, и Лина была бесконечно благодарна матери за то, что она не задавала лишних вопросов. Поправлялась Лина медленно – может, из-за угнетенного эмоционального состояния – во всяком случае, только через две недели она почувствовала желание приступить к работе.

Она уехала из родительского дома и вернулась в квартиру при больнице. Первым, кого она встретила, оказалась ее партнерша по сквошу Джудит.

– Ну как дела, Лина? Тебе получше?

– Гораздо! – солгала Лина.

– Слушай, а почему Энтони так внезапно уехал? – полюбопытствовала Джудит.

Лине показалось, будто свет померк.

– Уехал? – переспросила она, не веря и втайне надеясь, что просто не расслышала, а на самом деле Джудит сказала совсем другое.

Джудит кивнула.

– Ну да. Вся больница только об этом и говорила битую неделю. Ни с того ни с сего уволился и в тот же день уехал. Только не делай вид, будто ты об этом ничего не знаешь!

Лина покачала головой и, с трудом сдерживая слезы, выдавила:

– Я и в самом деле ничего не знаю. Во всяком случае, мне он ничего по этому поводу не говорил.

– Выходит, между вами… все кончено?

Лина кивнула, боясь расплакаться.

– А это правда, что он тебя оперировал?

– Правда. Джудит, извини, но я пойду к себе. Мне что-то нездоровится. Прилягу. Наверное, устала с дороги…

Войдя в комнату, Лина увидела на полу письмо, видимо, кто-то подсунул под дверь. И сразу узнала размашистый почерк на конверте. Господи, как бы ей хотелось быть сильной – разорвать письмо, не читая, и отправить в корзину для мусора! Но Лина схватила письмо и дрожащими пальцами вскрыла конверт.

На листке почтовой бумаги было написано всего несколько слов: «Я тебе потом все объясню. Энтони».

– Ну уж нет, Энтони Элдридж! Черта с два! – зло выкрикнула Лина и, разорвав записку в мелкие клочья, швырнула в мусорную корзину.