Текст книги "Спустя годы"

Автор книги: Элис Детли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

7

На следующее утро ровно в пять Лину разбудил пронзительный звон будильника, и она, с трудом оторвав голову от подушки, села и покосилась в зеркало на прикроватном столике.

Бледная, с темными кругами под глазами, спутанные волосы разметались по голым плечам… Окончательно стряхнув сон, Лина вспомнила события вчерашнего вечера – и краска стыда залила лицо. Перед глазами стояла картина: ночной сад, поцелуи Энтони, ее реакция на его ласки… А в довершение всего жуткая сцена с Марком – он набросился на нее словно маньяк!

Ничего не поделаешь… Что было, то было! Надо обо всем поскорее забыть, вернее вести себя так, будто ничего и не произошло. Ведь ей предстоит с ними обоими работать. Больше всех пострадало самолюбие Марка – неудивительно, что он сделался таким агрессивным!.. Лина постаралась не думать о том, что могло бы случиться, не подоспей Энтони вовремя.

Надев свежий белый халат, она положила в карман стетоскоп и отправилась завтракать в столовую.

Первым, кого она там увидела, был Энтони. Сидя за столиком у окна, он читал книгу, пристроив ее на солонке и перечнице, а прямо перед ним стояла тарелка с огромной порцией яичницы с беконом. Волосы растрепаны, под глазами залегли тени…

Подняв на Лину глаза, Энтони едва заметно кивнул и снова погрузился в чтение.

Кивнув в ответ, Лина, сама не своя, пошла к столику с подносами. Он смотрит на нее как на пустое место!.. Аппетит тут же пропал, но уходить она не собиралась. Уйти – означает признать поражение.

Душе было больно.

Нестерпимо больно.

Но ведь она сама этого хотела! Не раз просила оставить ее в покое – и вот пожалуйста! – именно так он и сделал. Лина вдруг вспомнила, как Энтони вчера набросился на нее с упреками, узнав о ее решении бросить хирургию.

– Доброе утро, лапонька! – приветствовала ее буфетчица. – Что вам приготовить? Омлет или глазунью?

– Спасибо, не надо. Будьте добры, кофе и два тоста.

– Ну разве так можно! – Буфетчица неодобрительно покосилась на поднос Лины, где на тарелочке сиротливо лежали порционные масло и джем. – Доктор Нэвилл, так от вас и вовсе ничего не останется!

– Я ем достаточно! – возразила Лина.

Взяв поднос, она с гордым видом демонстративно прошествовала в противоположный конец зала, но Энтони даже не поднял глаз от книги.

Когда он встал из-за стола, Лина не удержалась и проводила взглядом его спину. И тут же пожалела об этом. Ну почему он так хорош собой?! Ни у кого больше нет таких широких плеч и гордой осанки…

Нет, это уже похоже на одержимость! Лина бросила на тарелку недоеденный тост и отправилась к себе в отделение.

Она сменяла на дежурстве Билла Смита. Только что привезли мужчину средних лет с острой болью в груди. Бледный, в холодном поту, он заметно нервничал, а его жена плакала, чем лишь усугубляла страхи больного.

– Скажите, доктор, ведь он не умрет?! – истерично вскрикнула она, цепляясь за руку Лины.

Осторожно, но твердо Лина высвободила руку и, бросив взгляд на медсестру-практикантку, как можно спокойнее сказала:

– Мы делаем все возможное. Сестра проводит вас в комнату ожидания, нальет вам чашку чаю, а потом вы снова сможете увидеться с мужем.

Вернувшись в бокс к больному, Лина спросила:

– Боль сильная, мистер Браун?

Кивнув, тот указал на верхнюю часть груди и, ловя ртом воздух, с трудом произнес:

– Да, доктор. Давит, будто на грудь вывалили тонну кирпичей. И отдает в руку.

– Инъекция морфина и аспирин, – отдала Лина распоряжение медсестре. – Это для начала. И как можно скорее!

Выполнив указания, медсестра измерила пульс, частоту дыхания и давление, а Лина приступила к снятию электрокардиограммы.

– Посмотрим хорошенько, что там у вас с сердцем, – обратилась она к больному, но анальгетик уже начал действовать, и мистер Браун постепенно проваливался в блаженное небытие.

– Все хорошо… – сонно пробормотал он.

Сняв кардиограмму, Лина вызвала дежурного регистратора. Когда он вошел, она изучала ленту самописца.

– Привет. Ну как он?

– Получше. Ввели морфин. Судя по кардиограмме, явно повышено систолическое давление.

Тот кивнул.

– Похоже на небольшой инфаркт. Положим его в кардиологию. – Сняв трубку, он набрал номер отделения кардиологии. – Привезли больного с инфарктом. Готовьте место.

– Отлично! – Лина велела медсестре присмотреть за мистером Брауном, пока того не переведут в отделение кардиологии.

Потом ее вызвали осмотреть пожилого мужчину, который жаловался на воспаление глаза.

– По-моему, классический конъюнктивит, – шепнула медсестра.

– Посмотрим, – уклончиво ответила Лина, читая карту больного.

Глаз и в самом деле имел характерное для конъюнктивита покраснение, и при осмотре на офтальмоскопе Лина не выявила никакого инородного тела, однако не спешила с выводами.

– Мистер Стоун, у вас никогда не было травмы глаза? – спросила она.

– Нет, доктор, вроде не было.

– А может, вам что-нибудь попало в глаз, но вы не сразу обратили на это внимание?

– Не припомню такого.

Лина обратила внимание на пластырь у больного на пальце.

– А что у вас с пальцем?

– Да натер мозоль. Молотком.

– Молотком?

– Ну да. Мастерил пристройку к кухне.

– Я дам вам направление на рентген глаза, – сказала Лина. – Как получите результат, покажете мне.

Через полчаса мистер Стоун вернулся вместе с хирургом-офтальмологом.

– Видите точку в задней части глаза? – Хирург поднес снимок к лампе. – Похоже на микроскопическую крошку металла. Вы приняли верное решение, Лина! А инородное тело придется извлекать под общим наркозом.

Услышав похвалу, Лина зарделась от удовольствия, а офтальмолог улыбнулся и шепнул ей на ухо:

– Браво, Лина! Вы спасли ему глаз. В медицине нет ничего ценнее сомнения.

Вот ради чего стоит быть врачом! – подумала Лина. В такие минуты понимаешь, что нет профессии лучше.

В первой половине дня в отделении было относительно спокойно, и Лина выкроила время на чтение медицинского журнала, вернее, на изучение колонки вакансий. Чтобы получить диплом врача широкого профиля, помимо отделения «скорой помощи» и травматологии ей предстояло пройти практику в терапии, психиатрии, акушерстве и гинекологии – по полгода в каждой из четырех специализаций. До неожиданного появления на ее горизонте Энтони Лина намеревалась отработать практику в больнице святого Варфоломея, где ее все вполне устраивало, но теперь стало очевидно, что работать здесь она больше не сможет. Два с лишним года бок о бок с Энтони? Нет, это невыносимо!

Ее невеселые размышления прервала старшая медсестра Карбайд, только что заступившая на дежурство. Войдя в ординаторскую, она окинула Лину неприязненным взглядом и не слишком любезно буркнула:

– А, это вы!

– Добрый день! – приветливо откликнулась Лина и даже выдавила улыбку.

– В четвертом боксе пациентка, – сообщила Мэри Карбайд, теребя на запястье часики.

– С чем?

Медсестра Карбайд положила перед ней на стол карточку учета и неохотно, словно делая одолжение, ответила:

– Отсечена верхняя фаланга пальца. Привезла ее с собой. В носовом платке. Мы поместили ее в лед.

– Кровотечение сильное? – уточнила Лина.

– Уже остановили.

– Хорошо.

– Вызвать хирурга? – предложила медсестра Карбайд, прищурив глаза и многозначительно улыбаясь.

– Вызову сама, – отрезала Лина. – Но сначала мне нужно осмотреть пациентку. – Она встала из-за стола.

– А я так и подумала, что вы позвоните ему сами, – заметила скороговоркой медсестра Карбайд и скривила губы.

– Что вы сказали? – нахмурясь, переспросила Лина.

– Я о докторе Элдридже, хирурге.

– Да, я знаю, что доктор Элдридж хирург, – раздраженно отозвалась Лина. – Только не могу понять, на что вы намекаете.

Мэри Карбайд многозначительно улыбнулась.

– Да ни на что я не намекаю. Просто вас видели с ним вчера на вечеринке у доктора Николса.

– Ну и что?

– Видели, как вы с ним целовались, вот что.

Засунув руки в карманы халата, Лина взглянула Мэри Карбайд в глаза, отчаянно надеясь, что не покраснеет как застигнутая врасплох школьница.

– А что в этом предосудительного?

– Да ничего, но ведь вы приехали туда с мистером Стэнтоном…

– Послушайте, сестра Карбайд, – оборвала сплетницу Лина, – я здесь работаю, и вы, если не ошибаюсь, тоже. Наша с вами работа состоит в том, чтобы заботиться о пациентах, а не разносить по больнице слухи. Итак, если вы намерены мне помочь, идемте в четвертый бокс.

– Разумеется, доктор Нэвилл. Идемте, – с притворным смирением согласилась Мэри.

Лина пыталась убедить себя, что медсестра Карбайд, как и всегда, показывает характер, но мириться с подобным нарушением субординации ей было нелегко. Интересно, а как бы на ее месте поступил Энтони?

Раздвинув шторки четвертого бокса, Лина спросила у пациентки, молодой женщины с посеревшим от страха лицом, как все случилось, и осторожно взяла ее левую руку с забинтованным указательным пальцем в свою.

– Резала огурец… Я работаю поваром. И случайно отрубила кончик пальца. Доктор, а вы пришьете его?

– А сколько времени прошло?

– Да всего минут десять. Хозяин ресторана сразу же привез меня сюда.

Лина взглянула на отрубленный кусок пальца.

– Хорошо, что вы привезли его с собой и так быстро приехали. Сейчас вызовем хирурга, и он вам все скажет.

Лина вышла в коридор и с дежурного телефона позвонила Энтони.

– Элдридж слушает, – раздался в трубке бархатный баритон.

Лина перевела дыхание.

– Привет, Энтони. Это Лина.

Последовала пауза.

– Привет, – небрежно бросил Энтони. – Чем могу служить?

– У меня в отделении молодая женщина. Отрубила себе кухонным ножом ногтевую фалангу. Думаю, ты сумеешь пришить ее на место. Может, посмотришь прямо сейчас?

– Хорошо. Я зайду и посмотрю, что можно сделать.

– Спасибо.

– Не за что, – буркнул он и положил трубку.

Когда Энтони зашел в кабинет за картой, Лина занималась документами. Подняв на него глаза, вежливо улыбнулась и опешила при виде его равнодушной физиономии. Да, она просила оставить ее в покое, но неужели обязательно выказывать ей откровенное безразличие?!

Лина злилась на себя, и все валилось у нее из рук. Она обрадовалась, когда ее вызвали осмотреть пятилетнего мальчика с глубоким порезом на предплечье.

Ребенок заорал во все горло еще до того, как Лина успела к нему прикоснуться.

– Успокойся, малыш! Как тебя зовут?

– Уходи! – завопил тот и попытался ударить Лину ногой в живот.

– Не надо пинаться, Дерек! – строго сказала она, прочитав его имя на карте. – Сестра, обработайте рану, пожалуйста. А потом я им займусь. – Она повернулась к бледной худой женщине, сидящей рядом с мальчиком. – Вы – мама Дерека?

– Да. Сестра, я вас умоляю! Будьте с ним поласковее! – заверещала мамаша, вторя воплям Дерека. – Ведь он у меня такой чувствительный! С ним нужно обращаться как можно нежнее!

– Медсестры умеют обращаться с детьми, – заметила Лина, – но немножко больно будет. Скажите, Дереку делали прививку от столбняка?

– Как можно! – возмутилась мамаша. – Разумеется, нет! Мы с мужем противники вакцинации. Любая прививка – травма для ребенка, а наш Дерек такой ранимый!

– Тем не менее прививку сделать придется! – твердо заявила Лина, осмотрев руку Дерека. – В рану попала грязь.

Дерек испустил очередной вопль.

– И придется накладывать швы, – невозмутимо продолжила Лина. – Не волнуйтесь, он ничего не почувствует. Сделаем местное обезболивание.

Услышав такие речи, противница вакцинации лишилась чувств. Падая, она приложилась головой о каталку, после чего ей пришлось сделать снимок черепа и поместить в соседний бокс, где ее осмотрел невропатолог. Лишь потом незадачливую мамашу отправили домой.

– Верно говорят, нет худа без добра, – смеясь, обратилась Лина к медсестре уже у себя в кабинете. – Как только мамочка выбыла из игры, Дерек тут же прекратил вопить и я преспокойно наложила ему швы. И, как видишь, мои барабанные перепонки остались целы.

Разговор прервал телефонный звонок.

– Доктор Нэвилл слушает.

– Лина…

Узнав голос Марка, она чуть не выронила трубку.

– Что? – осторожно спросила Лина.

– Я хотел бы с тобой увидеться.

– Зачем?

– Поговорить… о вчерашнем вечере.

Лина похолодела.

– Я не хочу говорить об этом.

– А ты собираешься… – он явно нервничал, – принимать какие-то меры?

Лина проглотила ком в горле.

– Нет, я решила ничего не предпринимать.

– Спасибо…

– Не надо меня благодарить, Марк! – взорвалась от возмущения Лина. – Я не о тебе забочусь! Просто не хочу обсуждать это с посторонними людьми. Но, будь уверен, я не забуду, что ты сделал. И Энтони тоже…

– Вот как! – Марк хмыкнул. – Надеюсь, он тебя утешил. И получил то, что хотел.

Лина едва не задохнулась от ярости.

– Послушай, что я тебе скажу, – тихо, с расстановкой произнесла она. – Если ты еще хоть раз позволишь себе нечто подобное – со мной или с любой другой женщиной, – я заявлю на тебя в полицию. Обещаю.

– Не волнуйся, такое больше не повторится, – чужим голосом заверил ее Марк. – Ты преподала мне отличный урок. Можешь быть уверена: я его никогда не забуду.

Положив трубку, Лина не почувствовала облегчения. У нее задрожали руки, а душа заныла от дурного предчувствия.

В шесть часов, сдав дежурство, Лина возвращалась к себе дальней дорогой через больничный сад. Ей хотелось отвлечься и расслабиться, но события последней ночи оставили горький привкус. Подняв глаза на безоблачное летнее небо, Лина вдруг поняла, что ноги отказываются нести ее в безликую казенную квартиру. Нужно хоть ненадолго уехать, оторваться от больничной обстановки!

Лина вышла на улицу и, дойдя до автобусной остановки, решила сесть в первый же автобус и ехать до конечной. В автобусе было людно, но она не замечала толкотни, думая о своем. На остановке у вокзала Лина, повинуясь внезапному импульсу, выскочила и, купив билет на поезд, поехала к родителям.

Час спустя она брела по пыльному тротуару к родительскому дому. В поселке мало что изменилось. Все те же припорошенные пылью домики – стена к стене – стояли вдоль дороги. Затянутые сеткой окна, горшками с геранями на подоконниках…

– Лина! – обрадовалась мать, открыв дверь, но тут же нахмурилась и с тревогой спросила: – Что случилось?

Лина покачала головой.

– Все в порядке, мама. Просто захотелось вас увидеть.

– Но ты никогда не приезжаешь без звонка.

– Мне уехать обратно? – пошутила Лина.

– Еще чего! Входи. А я как раз поставила чайник. Я так рада тебя видеть!

Лина вошла в тесный полумрак коридора.

– А где папа?

– Догадайся!

– В пабе? – предположила Лина, идя за матерью в маленькую кухню.

Мать кивнула и, сняв фартук, повесила его на спинку стула.

– Сейчас он получше, не то что раньше. Пропустит за вечер стаканчик-другой – и домой на боковую. Нипочем не догадаешься, что он сделал! – Она положила в нагретый заварочный чайник три ложки чая.

– Что?

– Бросил курить!

– Не может быть!

– А вот и может! Ты же сама его надоумила. Уверяет, что теперь чувствует себя намного лучше. – Мать протянула Лине чашку крепкого чаю. – А вот ты не больно хорошо выглядишь! Худая, бледная… Хочешь сандвич с ветчиной?

– Хочу! – Лина внезапно почувствовала, как сильно проголодалась, и вспомнила, что после завтрака за весь день ни крошки не съела.

Через пару минут Лина с удовольствием уплетала огромный сандвич с ветчиной. Пшеничный хлеб да еще и толстый слой масла! Страшный сон диетолога!.. – с усмешкой подумала она. И – мечта диетика!

– Спасибо, мама! – Лина со вздохом отодвинула пустую тарелку.

– На здоровье. – Мать пристально смотрела на нее. – А теперь скажи мне, что с тобой стряслось.

– А с чего ты взяла, что со мной что-то стряслось? – удивилась Лина.

– Вижу. По глазам. У тебя все в них написано. И так было всегда, даже когда ты была совсем маленькой. Дай-ка я угадаю. На этот раз дело не в работе? Или ты опять решила поменять специализацию?

Лина вздохнула.

– Ты права. Дело не в работе. Хотя и в работе тоже. – Заметив недоуменный взгляд матери, она снова вздохнула и призналась: – Дело в мужчине.

– В мужчине?!

Лина поморщилась.

– Мам, ну что тут удивительного! У многих женщин бывают нелады с мужчинами.

– Только не у тебя. Раньше ты мужчинами не больно интересовалась. Кроме…

Она запнулась, и Лина переспросила:

– Кроме кого?

– Ну, того студента… С которым ты познакомилась в летней школе. Я уж теперь и не припомню, как его звать.

– Энтони.

– Точно, Энтони. Помню, ты тогда вернулась зареванная и по ночам все плакала в подушку…

– Он вернулся, – тихо сказала Лина. – Энтони вернулся.

– И тебя к нему все так же тянет?

Лина некоторое время молчала, прислушиваясь к себе, потом беспомощно шепнула:

– Да, мама. Меня к нему по-прежнему тянет. Энтони значит для меня больше, чем любой другой мужчина.

– А он что? Или ты ему не нравишься?

Лина задумчиво прикусила губу, потом медленно ответила:

– Да нет… По-моему, нравлюсь.

– Так в чем тогда дело?

– Понимаешь, мама, раньше, девять лет назад, мы с Энтони были влюблены друг в друга, но накануне моего отъезда он… – Лина запнулась, сомневаясь, стоит ли рассказывать матери, насколько близкими стали ее отношения с Энтони, и пришла к выводу, что еще не время. – Он уехал. Просто взял и исчез из моей жизни. И с тех пор не звонил, не пытался со мной увидеться… А на днях мы с ним встретились в больнице. – Она поставила на стол пустую чашку. – Знаешь, мама, он меня сильно обидел.

– Понимаю.

– А где гарантия, что он не бросит меня снова?

Мать покачала головой.

– Какие уж тут гарантии! Жизнь – штука сложная… А в сердечных делах, дочка, так просто ошибиться! Сама решай, как поступить. Только я так тебе скажу: сердце само подскажет. А всю жизнь с оглядкой не проживешь!

Лину удивила мудрость материнских слов, и ей пришло в голову, что она впервые в жизни доверилась матери. Как же она была несправедлива, думая, что мать не сумеет ее понять!

– Мама, я тебе не все сказала…

– А ты скажи, дочка.

– Дело в том, что Энтони… – Господи, ну просто язык не поворачивается! – Знаешь, кто он? Он… сын лорда Элдриджа.

На миг мать опешила, а лотом кивнула и спросила:

– Ну и что?

Лина даже растерялась. Нет, сегодня просто день сюрпризов! Отец бросил курить, мать не моргнув глазом восприняла аристократическое происхождение Энтони, будто ее дочь с рождения вращается в высшем свете!..

– Мама, а тебе это не напоминает сказку про Золушку? Кто он и кто я?

– Ты – врач, и он – тоже врач. Так что вы ровня. Я так поняла, что вы друг другу нравитесь, а это самое главное.

Лина рассмеялась.

– А я думала, ты скажешь…

– Сапожнику следует заниматься своим делом? Думай я так, дочка, разве мы с отцом одобрили бы твою затею стать врачом? Мне бы твои способности… – Вздохнув, она подлила в чашки чаю. – В наше время все было иначе.

– Так ты тоже не хотела бросать учебу, когда тебе исполнилось четырнадцать?

– Еще бы! – Мать усмехнулась. – Но отец не мог один всех нас прокормить. Я была старшей, вот и пошла работать. А про гранты и стипендии мы в то время и не слыхали…

– Как же мне повезло! – пробормотала Лина, тронутая рассказом матери. Удивительно, что в юности все представляется либо черным, либо белым. Разве могла она представить, что мать в ее годы тоже мечтала учиться? – Мама, спасибо тебе за все.

Мать засветилась от радости.

– Мы с отцом очень тобой гордимся, Лина. Так что знай себе цену! Как я поняла, Энтони не волнует разница в вашем происхождении. Выходит, и тебе нечего беспокоиться! – Она помолчала. – Говоришь, вот так просто взял и ушел?

Лина кивнула.

– А ты его не спрашивала почему?

– Нет. – Лина упрямо тряхнула рыжеволосой головой.

– Ну так спроси!

Лина удивленно вытаращила глаза.

– Не могу!

– Выходит, ты не права, – вынесла вердикт миссис Нэвилл.

– По отношению к нему?

– Да не к нему! К себе!

– Может, и не права, – пробормотала Лина, думая о том, какое простое решение подсказала ей мать, и сомневаясь, хватит ли у нее духу напрямую спросить Энтони, почему он девять лет назад исчез из ее жизни.

Тогда она его об этом не спросила – ведь он уехал, даже не попрощавшись… И за все эти годы не удосужился разыскать ее. А теперь свалился как снег на голову и делает вид, будто в их отношениях ничего не изменилось! Наверное, полагает, что она все такая же уступчивая, а раз так – почему бы не затеять с ней интрижку?

Нет! Интрижка не принесет ей ничего, кроме страданий.

А что еще может их связывать? Смогут ли они похоронить страсть и стать если не друзьями, то, по крайней мере, добрыми знакомыми?

Но разве можно поддерживать дружеские отношения с человеком, который ведет себя нарочито вежливо, всем своим видом давая понять, что в его жизни больше нет места некой Лине Нэвилл!