Текст книги "Спустя годы"
Автор книги: Элис Детли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
9
– Черт!!! – взорвался Энтони и, подойдя к телефону, снял трубку, не сводя с Лины разочарованного взгляда.
Откинув на спину разметавшиеся волосы, она молча смотрела на него – и сердце щемило от сладкой боли. Господи! Как же она его любит!
– Элдридж слушает.
По его помрачневшему лицу Лина поняла, что дело серьезное. Положив трубку на рычаг, Энтони заспешил к двери, бросив на ходу:
– Прости, дорогая! Я в травматологию. Везут пострадавших в дорожно-транспортном происшествии.
– Случай тяжелый? – спросила Лина.
Он кивнул.
– Похоже на то. Пострадали четыре подростка. Их сейчас извлекают из машины.
– Какой ужас!
Перехватив взгляд Энтони, Лина вспомнила о беспорядке в своей одежде и, торопливо натянув топ на обнаженную грудь, нахмурилась. Судя по всему, ночь предстоит напряженная. В будни дежурит только один травматолог, и, поскольку случай тяжелый, в отделении наверняка будет запарка.
– Ты иди, – сказала она, – а я сбегаю к себе за халатом и приду помочь.
– Отлично.
Энтони улыбнулся и вышел, а Лина, выскочив в коридор, поспешила к себе, переоделась и, на ходу натягивая халат, побежала в отделение «скорой помощи».
В отделении было необычно тихо. Дежурил – а значит, и был за старшего – Билл Смит.
– Пришла на подмогу, – сказала Лина.
Билл кивнул.
– Энтони меня предупредил.
– Что делать?
– «Скорые» вот-вот подъедут. Посмотри, пожалуйста, пришла ли ночная сестра, и попроси ее вызвать еще несколько сестер. Придется иметь дело с родственниками. Ну а потом возвращайся в отделение.
– Ладно.
Лина разыскала ночную сестру, только что заступившую на дежурство.
– Сейчас привезут четыре ДТП. Случай тяжелый. Проследите, чтобы родственников не пускали в отделение. И вот еще что: передайте в приемное, пусть объявят, что больным с небольшими травмами придется немного подождать.
– Передам. Хотя больным с небольшими травмами это вряд ли понравится.
Лина побежала встречать машину к дверям, где уже стояла группка врачей, и среди них Энтони, а увидев водителя, поняла – дела очень плохи. Бледное, с землистым оттенком лицо, в глазах – ужас. И ведь не новичок… Работает на «скорой» лет десять. Говорят, их трудно удивить – ведь иной раз они за одну ночь насмотрятся такого, что другой на их месте потерял бы сон на целый месяц!
– Кто дежурный из отделения «скорой»? – спросил водитель через силу.
Билл шагнул вперед.
– Я.
– Тут… – Водитель проглотил ком в горле. – Тут у меня… летальный исход. Засвидетельствуйте смерть, доктор, и я сразу отвезу тело в морг. Должен предупредить вас, что у нее… – Он замолчал и оглянулся, будто боясь, что его могут услышать родственники, хотя знал, что им сюда вход заказан. – Ей… ей отрезало голову. – Голос у него дрогнул. – На вид совсем девчонка, от силы лет шестнадцать…
Билл полез в машину, а Лина инстинктивно положила руку на плечо водителя и, заметив, что того трясет нервная дрожь, властно распорядилась:
– Отвезете тело в морг и сразу сюда. Попьете чаю и примите успокоительное. Не вздумайте в таком состоянии выезжать на вызов. Вы меня поняли?
– Да, доктор, – пробормотал он, словно послушный мальчик, и вернулся в машину.
Раздался вой сирен – подъехали сразу еще три «неотложки», и началось такое, что потом Лина с трудом припоминала лишь обрывки той страшной ночи.
В коридор одну за другой ввозили каталки, прикрытые окровавленными простынями, – и все забегали, засуетились, выкрикивая короткие команды…
Человеку непосвященному вся эта лихорадочная активность показалась бы беспорядочной, но на самом деле медики работали организованно и дружно, как отлаженный механизм, – каждый на своем месте, движения выверены, ни одного лишнего слова.
По дороге в отделение реанимации Лина заметила в коридоре двух мрачных полицейских, которые терпеливо дожидались, пока врачи разрешат им опросить потерпевших.
Лина взглянула на носилки, пытаясь визуально определить тяжесть ранения еще до осмотра. У нее сжалось сердце. Девочка лет пятнадцати… Спутанные волосы, запекшаяся кровь на белом как мел лице, глаза закрыты – по тому, как опущены веки, Лина поняла, что она в сознании. На белой простыне прямо на глазах росло зловеще алое пятно.
Едва успели закатить каталку в палату, как привезли следующую.
– Давайте ее вон туда! – велела Лина санитару, и они вдвоем водворили каталку на свободное место.
Тем временем Энтони осматривал третьего пострадавшего, хирург-стажер и операционная сестра стояли рядом, ожидая указаний. Пришла дежурная ночная сестра и сразу направилась к Лине за распоряжениями.
– Будьте добры, помогите мне снять у нее показатели! – скомандовала Лина, кивая на каталку с девочкой, а сама, как автомат, натягивала перчатки.
Ситуация была тяжелая, но предельно простая. В подобных экстренных случаях работа медиков ограничивается лишь первостепенными мерами спасения жизни – обеспечить дыхание, остановить кровотечение и восстановить потерянную жидкость.
– Экстренную бригаду вызвали? – спросила Лина.
– Скоро будут.
Первым появился анестезиолог из экстренной бригады.
– Остальные на подходе. Кому нужна моя помощь?
– Мне! – отозвалась Лина. – Девочку нужно интубировать.
Она пропустила его к голове больной, а сама отвернула простыню, чтобы выявить источник кровотечения. Это оказалось совсем несложно. Из глубокой раны на руке струилась кровь – судя по интенсивности и ярко-алому цвету, явно из артерии.
– Отсос и артериальный зажим! – скомандовала Лина. – Найдите вену и введите катетер.
Прибыла бригада экстренной помощи, а вслед за ними и бригада ортопедов. В палате становилось все теснее.
– Переломы есть? – спросил ортопед-диагност.
Сестра, работавшая в паре с Линой, кивнула.
– Осмотрите ее ногу, доктор. Как-то странно согнута.
Ортопед был опытным и с первого взгляда определил:
– Классический сложный перелом большой берцовой. Как общее состояние?
– Не очень, – ответила Лина. – Потеряла много жидкости и… Готово! Зажим на месте. Дадим физраствор, а потом ее осмотрит невропатолог.
– У нашего больного внутреннее кровотечение, – сказал Энтони хирургу-стажеру Артуру. – Позвони в операционную. Нужно срочно оперировать.
– Хорошо.
– И свяжись с отделением интенсивной терапии. Пусть готовят как минимум два места. Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить! – мрачно добавил Энтони.
Лина потеряла счет времени. Двух пострадавших отвезли на операцию, третьего в палату. А одна уже лежит в больничном морге… Сестры начали наводить порядок – убирали окровавленные простыни, использованные иглы, пустые шприцы и упаковки из-под емкостей для внутривенного вливания.
Усталая, Лина побрела в раздевалку, вымыла руки, всполоснула лицо и постаралась выбросить из головы тягостные воспоминания.
Но как? Одна умерла, другого еле-еле откачали… У девочки, которой она занималась, сломана нога и серьезная рана на руке, но, похоже, она выкарабкается. Что касается мальчика с внутренним кровотечением, то установить точный диагноз, пока его не прооперируют, довольно сложно.
Выходя из раздевалки, она столкнулась с Биллом.
– Я тебя жду, – мрачно сообщил он.
– Зачем?
– Хотел поблагодарить. Ведь ты не обязана выходить до начала смены.
Лина покачала головой.
– Ну что ты! Я рада помочь.
– Лина… – Он осекся и отвел глаза.
– Что?
– Можно попросить тебя об… одолжении?
– Смотря о каком.
– Иди сюда. – Билл провел ее в пустой кабинет и плотно затворил дверь. – Та девочка, которую привезли после ДТП мертвой… Я засвидетельствовал смерть… – Он судорожно проглотил ком в горле. – В комнате ожиданий сидят ее родители. – Билл умолк, а потом, словно его прорвало, на одном дыхании выпалил: – Лина, ты не могла бы сообщить им о смерти дочери?
Она отчаянно замотала головой.
– Даже не проси, Билли. Ни за что на свете!
– Лина, я тебя очень прошу! – настаивал он. – Понимаю, ты думаешь, я прошу тебя об этом, потому что ты женщина и считается, будто бы узнать такое известие от женщины легче. Но дело совсем не в этом! Я никогда не увиливаю от своих обязанностей, но на этот раз я действительно не могу! Лина, будь другом, помоги! Я не смогу посмотреть им в лицо. А ты сможешь. Ведь ты… ты ее не видела… – Его трясло. – А я видел. И не хочу, чтобы они поняли, как… какой это ужас! – закончил Билл, едва не плача.
Лина опустила голову, не зная, что сказать. Да, ей повезло – она не видела несчастную девочку… Значит, на ее лице родители не увидят ничего такого, что умножит их страдания. Не секрет, что от того, как преподнесена страшная новость, во многом зависит и то, как родные воспримут боль утраты.
Скрепя сердце она кивнула, мысленно уже готовя себя к самому тяжелому, что было в ее профессии.
– Ну ладно. Я поговорю с ними.
Лина вернулась к себе в квартиру после полуночи. Проходя мимо двери Энтони, она обратила внимание, что полоски света под ней не видно – значит, он все еще в оперблоке. Налив себе немного коньяку, залпом выпила, и по телу разлилось приятное тепло.
Ничего тяжелее у нее в жизни не было… Как сказать родителям, что их единственная дочь, которой едва исполнилось шестнадцать, погибла? Вот как трагически закончилась для нее прогулка с приятелями на шикарном автомобиле, который ее дружок взял без спроса у родителей! Парень гнал машину по узкому переулку, будто по гоночной трассе. Как показали анализы, он был изрядно пьян. Само собой разумеется, такие подробности Лина несчастным родителям не рассказывала. Слава Богу, это в ее обязанности не входит. Это – дело полиции.
Лине еще не доводилось сообщать родственникам о смерти близкого. Она постаралась подобрать нужные слова, но ведь слова не меняют сути. Оборвалась жизнь. Глупо, по нелепой случайности… Она вздрогнула, вспомнив, как мать девочки неверяще смотрела на нее, а потом пронзительно вскрикнула и лишилась чувств.
Лина приняла душ, высушила волосы и, зевая, покосилась на часы. Начало второго… Давно пора спать, но прежде ей непременно нужно увидеть Энтони.
Надев палевую шелковую пижаму и бархатные китайские шлепанцы, она выскользнула в коридор и поспешила к Энтони. В его квартирке было по-прежнему темно, но дверь оказалась незапертой. Лина вспомнила: он вышел первым, а ей не пришло в голову запирать дверь, поскольку надо было спешить на экстренный вызов.
Кто знает, когда Энтони вернется? Может, через пять минут, а может, через час. Зевнув, Лина рассудила – раз ждать придется долго, стоит расположиться поуютнее. Она забралась в постель, поворочалась с боку на бок и уткнулась носом в подушку – как собака, с нетерпением ждущая прихода хозяина. Вдохнула запах – холодноватый тонкий аромат лимонного мыла и мужской запах, запах Энтони, – который она давно забыла, а сегодня ощутила вновь.
Что же ты не идешь, Энтони? – думала Лина, а веки становились все тяжелее и тяжелее. Она закроет их всего на одну минутку…
10
Когда Лина проснулась, уже светало. Приоткрыв глаза, она увидела Энтони. Он стоял у раковины и брился. На нем были только брюки, и зеркало отражало мускулистую грудь с завитками черных волос. Бронзовая от загара спина, широкие плечи – Лина могла бы пролежать в кровати целый год, просто любуясь им.
– Привет! – не оборачиваясь, поздоровался Энтони.
Лина села и улыбнулась: кошмарная ночь закончилась, наступает новый день.
– А как ты узнал, что я проснулась?
Он обернулся и посмотрел на нее с такой нежностью, что у Лины перехватило дыхание.
– Догадался. Ты стала по-другому дышать, и я сразу заметил. Знаешь, во сне у тебя такое нежное лицо… А еще, я заметил, у тебя длинные ресницы… И какие пушистые! – Энтони произнес это таким тоном, будто сделал удивительное открытие.
– Который час?
– Пять.
Пять часов! – всполошилась Лина. Через час мне на дежурство!
– А в шесть я должна быть в отделении, – упавшим голосом сообщила она.
– Знаю.
Энтони присел на край кровати, но не рядом с Линой, и она подумала: может, то, что произошло между нами вчера, мне всего лишь приснилось?
– Как твой больной?
Энтони болезненно поморщился.
– Умер на операционном столе два часа назад.
– Жаль…
– Мне тоже.
Внезапно Лина ощутила неловкость. Ну действительно: явилась в квартиру Энтони, залезла в его постель, а он даже не сделал попытки поцеловать ее!
– Когда ты вернулся?
– В начале четвертого.
Лина вспыхнула. Выходит, он давным-давно вернулся и даже не подумал… лечь с ней рядом?!
– Нет, я не ложился, – с улыбкой сказал Энтони, словно читая ее мысли. – Я сидел и смотрел на тебя.
– Смотрел?!
– Угу.
После девяти лет разлуки с любимым человеком застенчивость – непозволительная роскошь.
– И тебе не хотелось лечь рядом? – не в силах скрыть разочарования спросила Лина.
– Еще как хотелось, глупышка! Но мне совсем не хотелось, чтобы в самый неподходящий момент меня снова вызвали. Я ждал тебя целых девять лет, Лина. Подожду еще чуть-чуть. И тогда мы не станем спешить.
Ничего хуже она и представить не могла! Отбросив с лица непокорную рыжую прядь, Лина упавшим голосом спросила:
– И что теперь?
– Вставай, тебе пора на дежурство. А я, пожалуй, выйду! – Глаза Энтони лукаво блеснули. – Я за себя не ручаюсь. Вечером у нас будет романтический ужин при свечах и все такое прочее.
– Ну ладно! – с притворным смирением проронила Лина и отбросила покрывало в сторону.
Тонкий шелк пижамы обрисовывал все соблазнительные округлости и изгибы ее тела, и глаза Энтони вспыхнули желанием.
– Впрочем, я передумал, – севшим от возбуждения голосом пробормотал он. – Иди ко мне.
– Зачем? – невинно осведомилась она.
– А ты сама как думаешь? – простонал Энтони и, схватив ее в охапку, усадил к себе на колени и прильнул губами к ее губам.
Поцелуй вытеснил все неприятные мысли, а когда Энтони опустил ее на кровать и лег рядом, голова у Лины пошла кругом от пьянящего восторга.
Забыв о времени, они целовались с таким исступлением, словно хотели наверстать упущенное за годы разлуки… Оторвавшись от его губ, Лина перевела дыхание и, сгорая от нетерпения, приникла к Энтони всем телом и ощутила его напряженную плоть.
– Может, залезем ненадолго под покрывало? – шепнул он.
– Да! – выдохнула она, сама не своя от страсти.
Энтони пуговку за пуговкой расстегнул на ней пижаму, не переставая ласкать грудь до тех пор, пока Лина не застонала от сладостного изнеможения. Потом он принялся неспешно стягивать пижамные брюки, а руки Лины сами потянулись к ремню и дернули вниз молнию на брюках. Через миг вся одежда полетела на пол, и Энтони, великолепный в своей наготе, глядя на Лину жадными глазами, простонал:
– Ты – ведьма! Красивая, соблазнительная и…
Он не договорил, но Лина все равно поняла его: любовь, которую подарил ей Энтони, была красноречивее всех слов и прекраснее, чем представлялось ей в мечтах.
11
– Просыпайся, любовь моя! – пробился сквозь блаженное забытье голос Энтони.
Лина с трудом разомкнула веки и, окончательно проснувшись, увидела над собой любимое лицо.
– Привет! – Энтони слегка прикоснулся губами к ее губам.
– Привет!
Лина расплылась в улыбке – широкой, беспричинной, а может, даже глупой – ну и пусть! Она чувствовала внутри себя непривычную, удивительно приятную боль, которую ее тело, казалось, ждало всю жизнь.
– У тебя десять минут, чтобы одеться и дойти до отделения, – предупредил Энтони.
– Кошмар!
Чмокнув его в губы, Лина спрыгнула с кровати, подобрала с пола пижаму и быстро ее натянула. Энтони с довольным видом наблюдал за ней.
– Знаешь, Лина, – с ухмылкой сообщил он, – пожалуй, я возьму за правило будить тебя минут за десять до начала дежурства. Мне понравилось смотреть, как ты, слегка одетая, носишься по комнате.
Лина метнула на него притворно-гневный взгляд.
– Ты заплатишь мне за это, Энтони Элдридж!
– Непременно! – Он расхохотался.
– Мне пора, – сказала она уже у двери.
– Лина?
– Что?
– Чем бы ты хотела заняться сегодня вечером?
Она лукаво улыбнулась.
– Думаю, тем же, чем и ты.
Он снова расхохотался, а у Лины от звука его голоса на душе стало радостно и тепло. Господи! Неужели все женщины так глупеют, когда влюбляются?
– Пока, – тихо попрощалась она и открыла дверь.
– Лина, постой!
Она обернулась.
– Что?
– Ты знаешь, как я тебя люблю?
– Пожалуй, знаю, – просияв, шепнула она, и ее щеки зарумянились от удовольствия. – Я тоже тебя люблю. Ну, мне пора, – твердо добавила Лина, ужасаясь мысли, что ей хочется лишь одного – вернуться в объятия Энтони и провести с ним в постели целый день.
Наскоро одевшись, она умудрилась прийти в отделение ровно в шесть – к превеликому удивлению Билла.
– Я думал, ты придешь позже. Готов отработать за тебя пару часов. – Он помолчал. – После вчерашнего я твой должник.
– Спасибо, что не сказал мне об этом вчера, – упавшим голосом ответила Лина, огорчившись, что упустила возможность провести с Энтони если не целый день, то хотя бы пару часов.
Ее щеки залила краска, когда Лина вспомнила реакцию Энтони на ее признание, что он ее первый мужчина.
– Жаль, что мы потеряли столько времени… – сказал он.
– А мне не жаль! – шепнула она. – Кто знает, может, ты не стал бы таким замечательным любовником.
Вместо ответа Энтони ее поцеловал, но потом Лина все-таки не удержалась и немного всплакнула, сожалея о долгих прожитых порознь годах.
Ее грёзы наяву прервал медбрат.
– В первом боксе травма спины, – сообщил он, просунув голову в приоткрытую дверь.
Лина усилием воли заставила себя сосредоточиться на работе. На каталке лежал навзничь парень лет семнадцати, в его широко распахнутых карих глазах застыл испуг.
Лина подошла поближе, наклонилась – чтобы ему было удобнее с ней разговаривать – и улыбнулась.
– Привет. Как тебя зовут?
– Дик. Дик Грин.
– Ну давай, Дик, рассказывай, – пальцы Лины нащупали его пульс, – что же с тобой случилось.
Он поморщился.
– Мы с приятелями играли в бадминтон. А волан угодил на крышу сарая. Ну я полез туда, чтобы его достать. Достал, начал спускаться, но подвернул ногу и свалился.
– А какой высоты сарай?
– Не знаю. Вроде, ярда четыре.
Лина кивнула.
– Когда упал, головой ударился?
– Угу. Я успел выставить руку, но все равно стукнулся головой.
– Сознание терял?
– Нет.
– Хорошо. Тебя двигали с места?
– Нет. Сэм сказал, что, пока не приедет «скорая», лучше лежать и не двигаться. Ну я и лежал.
Лина улыбнулась.
– Похоже, твой приятель – толковый парень.
– Доктор, меня парализует? – со страхом спросил Дик.
На такой вопрос всегда трудно ответить, тем более до осмотра, поэтому Лина честно призналась:
– Не знаю. Сначала надо сделать снимки и провести обследование, чтобы знать наверняка, есть ли повреждения и какие именно.
Он поморщился.
– Дайте мне что-нибудь от боли!
– Пока, дружок, придется потерпеть. Сначала проведем обследование. Понимаешь, хотя ты и не терял сознание, мы должны убедиться, нет ли опухоли и не поврежден ли череп. Для начала сделаем тебе рентген головы и позвоночника. – Лина достала из кармашка халата иглу и показала ее парню. – А сейчас я проверю кое-что сама. Уколю тебе подошву ноги, а ты скажешь, больно тебе или нет. Договорились?
– Договорились.
Лина улыбнулась, когда парень на проведенный ею несложный тест отреагировал громким: «Ой!»
– Больно? Хороший признак!
Она достала из кармана молоточек, провела заостренным концом по всей длине стопы Дика. С удовлетворением Лина отметила, что большой палец шевельнулся – значит, скорее всего спинной мозг не поврежден. Но для полной ясности необходима рентгенография.
Лина выписала направление на рентген и, вручив его медсестре, снова склонилась над Диком.
– Скоро тебя отвезут на рентген, а пока обещай мне, что будешь лежать и не двигаться. Договорились?
– Заметано! – Парень улыбнулся, приободренный доверительной манерой молоденькой докторши.
Когда сестра принесла результаты рентгенографии черепа и позвоночника Дика, Лина, взглянув, вздохнула с облегчением. В боксе, где стояла каталка Дика, она застала его мать и подружку, до крайности взволнованных.
– Хорошие новости! – поспешила обрадовать их Лина. – Считай, что легко отделался, Дик. В шейном позвонке микротрещина. Скажи спасибо Сэму, что не позволил тебя двигать. Спинной мозг не поврежден.
Дик расплылся в улыбке.
– Доктор, значит, мне можно идти домой?
Лина покачала головой.
– Извини, дружок, но придется тебе полежать в больнице. В лучшем случае, месяц строгого постельного режима.
Дик застонал.
– Еще одна хорошая новость – рентген черепа прекрасный…
– Вы хотите сказать, на снимке видно, что у моего драгоценного чада в черепной коробке ничего нет? – пошутила миссис Грин, видимо острая на язык.
Лина рассмеялась и снова склонилась над каталкой.
– Дик, хочу кое-что тебе сказать.
– Да, доктор?
– Постарайся поменьше гулять по крышам! – И, пожав ему на прощание руку, отправилась на осмотр малыша, который умудрился засунуть себе в нос бусинку.
Мать ребенка страшно нервничала.
– Сколько раз я ему говорила: не смей ничего совать в нос и уши! Что за бестолковый мальчишка!
– Поверьте мне, с детьми его возраста такое случается сплошь и рядом, – успокаивала ее Лина. – Как его зовут?
– Шон.
– Привет, Шон! – Лина улыбнулась большеглазому малышу, заметив, что из правой ноздри у него сочится слизь с кровью.
– Привет! – с важным видом отозвался он.
– Скажи-ка мне, что ты засунул себе в нос?
– Бусинку Мэгги.
– Мэгги – его старшая сестра, – пояснила мать.
– Шон, ты засунул только одну бусинку?
– Одну. Потому что мама стала кричать.
– Понятно! – Лина рассмеялась. – Шон, а можно я ее вытащу?
Малыш кивнул.
– Можно. Шон не боится.
– Молодец! – подбодрила его Лина. – Сейчас мы ее достанем. Быстро-быстро. Сестра, принесите нам, пожалуйста, носовой лоток. – Сестра вышла, а Лина достала из кармана халата маленького игрушечного медвежонка и протянула Шону. – Познакомься, это Тедди. Однажды он тоже засунул себе в нос бусинку и знает, как это неприятно. А потом я ее вынула. Подержишь Тедди? А то ему в кармане скучно одному.
Шон с готовностью кивнул и схватил пухлой ручонкой игрушку.
Когда сестра вернулась, Лина вставила в ноздрю носовой расширитель и, обнаружив бусинку, с помощью пинцета осторожно извлекла ее.
Мать ребенка с облегчением вздохнула.
– Спасибо, доктор! Огромное вам спасибо!
– Ну что, Шон, теперь все в порядке? – спросила Лина, кивнув на ярко-желтую бусину в лотке.
– Шон берет Тедди с собой! – заявил малыш, прижимая игрушку к груди.
– Как тебе не стыдно, Шон! Отдай сейчас же! – возмутилась его мать.
– Пусть оставит себе, – понизив голос, сказала ей Лина. – У меня целый арсенал игрушек специально для таких пациентов!
– А свои у вас есть, доктор?
– Простите? – не поняла ее Лина.
– Дети. Вы так хорошо с ними обращаетесь!
Лина смутилась.
– Я еще не замужем.
И она с ужасом почувствовала, что краснеет, но не осмелилась задуматься почему.
