Текст книги "Секрет Джаспера Парло (ЛП)"

Автор книги: Элис Б. Эмерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

   Тетя Эльвира поймала ее руку, когда девушка проходила мимо. Старая леди поднесла маленькую ладонь к губам в немом сочувствии, но Рут вырвалась и побежала наверх, в свою комнату. Там она бросилась на кровать и, задыхаясь от рыданий, дала волю чувствам, раздиравшим ее сердце.

ГЛАВА XIII. МАСЛО И ЛЮТИКИ

   То, что осталось ей на память об отце и матери, – их фотографии, старинный браслет, обручальное кольцо матери и потертые серебряные часы отца, – к счастью, хранилось в сумке Рут. Эти вещи были слишком дороги ей, чтобы доверить их чемодану и багажному вагону. И теперь она радовалась, что они не пропали.

   Но потеря чемодана со всей ее одеждой, – хотя это и была обычная одежда, – казалась катастрофой, которую Рут было нелегко пережить. В ту ночь она плакала до тех пор, пока не уснула, а утром спустилась вниз с припухшим лицом. Дядя Джейбз этого не заметил, а тетя Эльвира, хоть и заметила, не сказала по этому поводу ни слова. Но при этом была к ней внимательнее, чем когда-либо прежде.

   Наступила суббота, день сбивания масла. У дяди Джейбза имелась корова, и с тех пор, как Рут стала жить на мельнице, ей приходилось два раза в неделю сбивать масло. Маслобойка представляла собой глиняный кувшин с деревянной ручкой, и Рут как раз наливала в него густые сливки, когда вбежала Хелен Кэмерон.

   – Ах, Рут! – воскликнула она. – Ты всегда занята, особенно если мне очень хочется тебя увидеть.

   – Если ты намерена быть трутнем, тебе следует подыскать себе соответствующую компанию, – рассмеялась Рут. – Что же это за причина, по которой тебе очень нужно повидаться со мной?

   – Мы собираемся украсить часовню к завтрашнему дню. Я уже говорила тебе, что мы украшаем часовню, и я решила сплести для нее большой венок из лютиков. В полях их полно. Том обещал помочь. Не хочешь ли присоединиться?

   – Если я и пойду собирать лютики, то только после того, как собью масло! – улыбнувшись, ответила Рут.

   Она начала крутить ручку, маленькие капли сливок брызнули через отверстие в крышке кувшина. Хелен с интересом смотрела.

   – Масло так и получается? – спросила она. – Капли почти белые. А наше масло – золотисто-желтое. Такое же, как лютики.

   – Не в это время года. Я помогала мисс Тру делать масло. У нее тоже была корова. Она говорила, что у меня хорошо получается. Хочешь подождать и посмотреть?

   – Мне нужно нарвать цветов, а Том ждет у моста.

   – Ничем не могу помочь. Сначала – масло, потом – лютики, – сказала Рут, продолжая крутить ручку. – Кроме того, тетя Эльвира может попросить меня еще с чем-нибудь помочь.

   – Ты можешь пообедать с нами. Бабетта дала нам с собой корзину.

   – Пикник! Это было бы здорово! – воскликнула Рут, вспыхнув от удовольствия. Этот визит заставил ее позабыть, – хотя бы на время, – ее ночные тревоги.

   – Я попрошу тетю Эльвиру отпустить тебя, – сказала Хелен и побежала искать маленькую старую леди, бывшую, несмотря на «ах, моя спина, мои кости», очень аккуратной хозяйкой. Она вернулась через несколько минут.

   – Она говорит, что ты можешь идти, как только собьешь масло. А теперь, поторопись, и давай поскорее отправимся в поле, которое намного лучше маслобойки и... Ой! Какой странный запах. Рут, кажется, эти сливки пахнут кислым!

   – Они и есть кислые, – засмеялась та. – Разве ты не знала, что сладкое масло сбивают из сметаны? И чтобы получить масло, приходится хорошенько поработать? Сладкое получают из кислого.

   – О Господи! Как философски мы настроены сегодня утром. Когда же, наконец, появится масло?

   – Терпение! Разве тебе никогда не приходилось ничего и никогда ждать?

   – Мне придется ждать до следующей осени, прежде чем я отправлюсь в Брайарвуд Холл. Эта фраза постоянно крутится у меня в голове вот уже несколько дней. Я собираюсь в школу-интернат. Это уже решено. А Том отправится в Военную школу на другой стороне озера Осаго. Это в десяти милях от Брайарвуда.

   Стоило Хелен произнести эти слова, лицо Рут помрачнело. Слово «школа» напомнило девушке о ее собственном положении и недоброжелательном отношении к ее учебе дяди Джейбза.

   – Надеюсь, ты прекрасно проведешь время в Брайарвуде, – мягко сказала Рут. – Думаю, что буду ужасно скучать по тебе.

   – А если твой людоед отправит тебя в ту же школу? – воскликнула Хелен, всплеснув руками. – Разве это не было бы здорово?

   – Это нечто за гранью воображения, – ответила Рут, покачивая головой. – И... не знаю, смогла бы я оставаться там до конца семестра.

   – Почему нет? – требовательно спросила Хелен. – Он тебе не позволит?

   – Он сказал, что я могу пойти в школу...

   Но продолжить Рут не смогла. Она отвернулась от подруги, делая вид, что маслобойка требует ее внимания. На ее рукоятке начали появляться маленькие кусочки масла.

   – Ой! – воскликнула Хелен. – Это масло!

   – Да, оно уже сбилось. Добавим немного холодной воды, чтобы помочь ему отделиться. Еще немного, и ты получишь стакан очень вкусной пахты.

   – Нет, спасибо, – тут же отказалась Хелен. – Говорят, она полезна. Но мне никогда не нравилось то, что считается полезным для меня.

   – Давай его мне, Рут, – раздался другой голос, и из-за угла выглянул Том. – Я подумал, что вы никогда не придете, мисс Черепаха, – сказал он сестре.

   – Сначала – масло, потом – лютики, молодой человек, – чопорно ответила Хелен. – Нам нужно подождать, пока Рут... э-э-э... вымоет масло, не так ли?

   – Да, – серьезно ответила подруга, открывая маслобойку и начиная выкладывать желтое масло в деревянную миску.

   – Я могу чем-нибудь помочь? – ухмыльнулся Том.

   – Да. Если сядешь и будешь просто смотреть, – сказала его сестра тоном, показывающим, что подобное легкомыслие неуместно.

   Рут закатала рукава выше локтей, продемонстрировав свои красивые пухленькие руки, и теперь обрабатывала масло в холодной воде так, словно замешивала тесто. Она налила Тому из кувшина целый стакан свежей пахты, после чего предложила Хелен также попробовать этот терпкий напиток.

   – Необычно, – сказала та с легкой гримасой, – но я предпочитаю сладкое молоко.

   Снова и снова Рут сливала воду и наливала свежую, продолжая «замешивать» масло, пока из желтого шарика совсем не перестали выделяться белые капельки. Вода осталась совершенно прозрачной.

   – Теперь я его посолю, – сказала она, – и отложу до вечера, после чего снова промою и положу в масленку. Когда я вырасту и разбогатею, то обзаведусь молочной фермой, с большим стадом коров, и буду производить вот такое масло.

   – А Том собирается разводить лошадей. Он хочет стать владельцем коневодческой фермы – по крайней мере, так говорит. Вам лучше объединиться, – сказала Хелен с легким презрением. – Я люблю ездить на лошади и есть масло, но... но сейчас предпочитаю лютики. Поторопитесь, мисс Черепаха! Иначе мы ничего не успеем.

   Рут умылась и глянула в зеркало, прежде чем отправиться с друзьями за цветами. Том посмотрел на нее с явным одобрением, а Хелен вскочила и снова обняла.

   – Неудивительно, что тетя Эльвира называет тебя «прелестным существом», – прошептала она на ухо Рут. – Потому что ты такая и есть. – После чего обратилась к Тому: – А теперь, молодой человек, где наша корзина с обедом?

   – То, что от него осталось, охраняет Рино около моста, – холодно ответил тот.

   Они нашли огромного мастифа лежащим на траве у воды, с покрытой салфеткой корзиной между передними лапами. Он предупреждающе зарычал и уставился на фигуру, облокотившуюся на перила моста.

   – Эта собака мне не нравится, – сказал Джаспер Парло, который и был этой самой фигурой. – Ему нечего бояться. Я бы не стал трогать корзину.

   – Вам вряд ли это удалось бы, пока ее охраняет Рино, – тихо ответил Том, а девушки быстро прошли мимо. Ни Рут, ни Хелен не хотели общаться с Парло. Когда Том поднял корзину, мастиф догнал Рут и ткнулся носом в ее ладонь.

   – Ты был на мельнице, так? – спросил Парло, внимательно глядя на Тома. – Тебе не следовало бы водить дружбу с Джейбом Поттером. Или ты уже все ему простил?

   – Послушайте, мистер Парло, – резко сказал Том, – каждый раз, когда я в последнее время вижу вас, вы говорите о мельнике какими-то намеками.

   – Только с тех пор, как ты упал с обрыва, разбил голову и вывихнул руку. До этого ничего подобного не случалось, – ответил Парло.

   Том вдруг покраснел и внимательно посмотрел на старика.

   – Что вы имеете в виду? – медленно произнес он.

   – Тебе это прекрасно известно. Твой отец, Том Кэмерон, очень зол из-за того, что с тобой случилось. Я слышал, он обещал десять долларов тому, кто назовет ему имя человека, проезжавшего в ту ночь по дороге, и из-за которого ты упал в канаву. Ты дал бы больше за то, чтобы этот человек остался неизвестным?

   – Что вы имеете в виду? – на этот раз сердито, воскликнул Том.

   – Я думаю, тебе нравится вон та девочка, которая будет жить у Джеба; прелестная девочка, правда? Она нравится тебе и твоей сестре, – прохрипел старый Парло. – Представь себе, что если между твоим отцом и мельником случится скандал, – назовем это так, – тогда тебе и твоей сестре не позволят общаться с ней, не так ли?

   – Я в этом не уверен, – упрямо сказал Том.

   – Можешь не сомневаться. Что касается старины Джеба, он сразу же запретит Рут встречаться с вами, – ты ведь его знаешь! Так вот, подумай хорошенько. У меня есть совесть, – продолжал Парло, потирая руки; его маленькие хитрые глазки сверкали. – У меня такое чувство, что я должен сказать твоему отцу, кто был тот человек, чуть не сбивший тебя.

   – Вы хотите сказать, что собираетесь таким образом подзаработать! – воскликнул Том.

   Парло ухмыльнулся и снова потер руки.

   – Для меня не имеет значения, чьи десять долларов окажутся в моих руках, – намекнул он. – Твои десять долларов будут для меня столь же желанными, что и твоего отца, мастер Кэмерон.

   – Десять долларов – большие деньги, – сказал Том.

   – Да, это правда. Но мне они не помешали бы; я бедный человек, и смог бы найти им хорошее применение, – ответил Парло.

   – У меня сейчас нет таких денег, – проворчал Том.

   – Не сомневаюсь, что ты сможешь их достать.

   – Полагаю, что смогу. – Том вытащил из кармана кошелек. – Здесь у меня три с половиной доллара. Остальное я принесу вам в понедельник.

   – Прекрасно! – сказал Джаспер Парло, жадно хватая деньги. – Я верю тебе... О, да! Я буду верить тебе... до понедельника.

ГЛАВА XIV. ПРОБЛЕМЫ С ОДЕЖДОЙ

   – Не понимаю, Томми Крэнстон, как ты можешь разговаривать с этим Джаспером Парло! – воскликнула Хелен, когда он догнал девушек и Рино, беззаботно размахивая корзиной.

   – Я тоже этого не понимаю, – пробормотал Том, замолчал и помрачнел, пока они не отошли достаточно далеко и разговор на мосту немного не подзабылся.

   Но день был таким чудесным, а лес и поле так прекрасны, что мальчик не мог долго оставаться мрачным. Кроме того, Том Кэмерон заверил сестру, что Рут Филдинг – «просто замечательная», и был полон решимости сделать все для того, чтобы она получила от прогулки максимум удовольствия.

   Он трудился не покладая рук, собирая лютики, а после того, как они пообедали тем, что приготовила для них старая Бабетта (это был самый вкусный обед, какой когда-либо пробовала Рут), велел девушкам посидеть на плоском камне, который отыскал для них, делая основу для венка, пока он продолжит собирать цветы.

   – Тебе наверняка понадобятся две телеги цветов, чтобы сделать венок такого размера, как ты задумала, Хел, – хмыкнул он. – Но если ты ей поможешь, Рут, возможно, ей это удастся. Она всегда пытается сделать что-нибудь грандиозное.

   – Ничего подобного, мистер Ворчун! – воскликнула его сестра.

   Том ушел, посмеиваясь, а девушки принялись за работу, выбирая цветы из той огромной охапки, которую уже собрали. Они были такими большими, розовыми и золотистыми, что едва ли можно было представить себе более красивый венок, чем тот, который начал приобретать очертания в ловких руках Хелен и Рут.

   – Как поживает твой людоед? – спросила Хелен. – Когда я пришла сегодня утром, мне показалось, что ты плохо выглядишь.

   – Я не очень счастлива здесь, – призналась Рут.

   – Это все из-за твоего людоеда! – воскликнула Хелен.

   – Нехорошо называть так дядю Джейбза, – тихо сказала Рут. – Мне кажется, его нужно пожалеть. И именно сейчас, особенно сейчас.

   – Ты имеешь в виду, из-за потери шкатулки?

   – Да.

   – Как ты думаешь, в ней было много денег?

   – Он сказал, что в ней было все его состояние до последнего цента, накопленное за последние годы.

   – Боже мой! – воскликнула Хелен. – Целое состояние! Говорят, он экономил на всем сорок лет.

   – Я ничего об этом не знаю, – продолжала Рут. – Он суров и... кажется очень эгоистичным. Но он... он сказал, что я могу ходить в школу.

   – Я надеялась на это!

   – Но я не знаю, смогу ли, – продолжала Рут, покачивая головой.

   – О Господи, почему – нет? – спросила подруга.

   Рут пришлось рассказать ей об утраченном чемодане. Она не могла сдержать слез, говоря о бессердечии дяди Джейбза.

   – Ах! – воскликнула Хелен, сама чуть не плача. – Вот ведь негодяй! Нет, я больше не буду называть его людоедом; людоед – это слишком мягко для него! Даже не знаю, какое слово подобрать!

   – Как ты его ни назовешь, это не вернет мой чемодан, Хелен, – всхлипнула Рут.

   – Это верно. Но я бы заставила его заплатить за это! Я бы заставила его купить мне платья взамен потерянных.

   – Я живу в его доме; думаю, он даст мне ту одежду, которая, по его мнению, будет мне нужна. Но мне придется носить ее в школу, и я не смогу пойти в ней куда-либо еще.

   – Это просто отвратительно! Я бы...

   Но Хелен не стала продолжать. Она прикусила губу, смотрела на подругу и кивала. Рут вытирала глаза, не замечая задумчивого выражения лица Хелен.

   – Осторожно, идет Том! – вдруг прошептала Хелен, и Рут, в последний раз промокнув глаза, поспешно убрала платок.

   – Интересно, ты когда-нибудь сделаешь эту штуку? – осведомился Том. – Мне кажется, с того времени, как я был здесь в последний раз, ничего не изменилось.

   Девушки принялись за работу, и вскоре венок был закончен. Они отправились домой далеко за полдень. Рут рассталась с Хелен и Томом, и пошла к Красной мельнице одна. Она подошла к мосту, находившемуся около фермы ее дяди, и поднялась по ступенькам, намереваясь выйти по тропинке через сад к задней двери дома, – по той самой тропинке, по которой вместе со своими друзьями некоторое время тому назад отправилась на прогулку.

   Ручей, впадавший в реку и огибавший дом мистера Поттера, скрывался в зарослях ивняка. Приблизившись, Рут почти сразу услышала грубый голос:

   – А я говорю тебе, убирайся! Иди на другую сторону ручья, Джаспер Парло, если хочешь порыбачить. Это не моя земля, но тебе лучше сделать так, как я говорю.

   – Не слишком ли наглое требование, Джеб? – ответил рычащий голос Парло, и Рут поняла, что первый голос принадлежал ее дяде. – Кто ты такой, чтобы прогонять меня?

   – В прошлый раз, когда ты был на мельнице, я кое-что потерял... больше, чем могу позволить себе потерять снова, – продолжал дядя Джейбз. – Я не утверждаю, что это дело твоих рук. Мне сказали, что ее унесла река. Но если я когда-нибудь узнаю, что это не так, и ты знаешь об этом больше, чем тебе следовало бы знать...

   – Что ты имеешь в виду, Джеб Поттер? – пронзительно воскликнул Парло. – Я потерял из-за тебя деньги; ты не заплатил мне за последний месяц, что я у тебя работал.

   – Ты заплатил за него себе сам, – язвительно сказал Джейбз. – А если ты украл один раз, значит, способен сделать это снова.

   – Заткнись, Джеб Поттер! – крикнул Парло; Рут поняла, что он придвинулся к дяде и говорит с дрожью в голосе. – Не смей меня ни в чем обвинять и наговаривать на меня, потому что, если ты будешь делать это, я отвечу тебе тем же. Ты утверждаешь, что я вор, а я шепну кое-что на ухо старому Кэмерону. Ха! Ты знаешь, что я имею в виду. Так что подумай, Джеб Поттер, крепко подумай!

   Наступила тишина. Дядя ничего не ответил, и Рут, боясь, что ее заметят, не желая, чтобы о ней подумали, будто она подслушивала намеренно (хотя этот разговор так удивил и напугал ее, что она и не заметила, как остановилась и стала слушать), легко побежала вверх по склону, оставив стариков спорить. Когда дядя Джейбз в тот вечер пришел к ужину, он хмурился сильнее обычного, если это вообще было возможно, и за весь вечер ни словом не обмолвился ни с Рут, ни с тетей Эльвирой.

ГЛАВА XV. В ШКОЛЕ

   Рут все обдумала и пришла к заключению: дядя Джейбз дал ей свое разрешение, пусть и со скрипом, и она пойдет в школу в понедельник. Черное суконное платье, потрепанное и, наверное, выглядящее очень странно по сравнению с платьями других девочек (она видела, как некоторые из них ходят в школу и из школы и уже знала, с кем из них можно подружиться), ей придется носить, по всей видимости, в течение всего семестра. Может быть, дядя Джейбз, наконец, заметит, какой потрепанной она выглядит, и даст ей что-нибудь более подходящее. Тем более что вся ее одежда пропала по его вине.

   Но как нелегко было ей оказаться лицом к лицу с классной комнатой, полной девочек и мальчиков, – и большинство из них были ей незнакомы, – в таком неряшливом виде. Рут очень любила красивые вещи. Она всегда гордилась своим внешним видом и ощущала огрехи в нем гораздо острее, чем большинство девочек в ее возрасте.

   Однако в понедельник, придя в школу, она обнаружила, что все не так плохо, как ей казалось. Мисс Крэмп любезно встретила ее и провела с ней длительную беседу, чтобы определить уровень ее знаний. Школа Дэрроутауна оказалась настолько хорошей, что в этой учительница посадила ее среди самых подготовленных учеников, хотя Рут была моложе некоторых из них.

   То, что Рут оказалась хорошо подготовленной по тем предметам, которые преподавали в этой школе, с самого начало создало для нее трудности. Но, естественно, она не могла знать этого заранее. Она знала только, что мисс Крэмп, рассаживая учеников по классам, отправила ее на свободное место рядом с одной из самых старших девочек, Джулией Сэмпл.

   Многие девочки смотрели на новенькую с любопытством, но Джулия тут же отвернулась от своей новой соседки. Рут поначалу не обратила на это внимания. Она была такая же застенчивая, как и большинство девочек ее возраста, и во время первого урока ее внимание привлекало множество других вещей. Однако на перемене Джулия ушла, не сказав ни слова, и многие девочки из класса, казалось, старались держаться от нее в стороне. Будучи в классе чужой, Рут не испытывала ни малейшего огорчения по поводу такого явного пренебрежения; но она была слишком горда, чтобы выказать свое разочарование. Зато она подружилась с младшими девочками и приняла участие в их играх и развлечениях.

   – Джулия на тебя злится, – призналась Рут одна из ее новых знакомых.

   – Злится? На меня? Почему? – удивилась та.

   – Потому что это место принадлежало Рози Болл. Рози уехала на свадьбу своей сестры, и завтра возвращается. Если бы не ты, Рози, конечно, снова посадили бы рядом с Джулией, хотя она и так здорово отстала от класса. Мисс Крэмп очень строгая.

   – Я этого не знала. Но ведь я в этом не виновата, – сказала Рут.

   – И все-таки, Джулия говорит, что ты ей не нравишься, и что ты – никто, что Джеб Поттер приютил тебя из милосердия. А Джулия в школе почти главная. Видишь ли, ее отец, мистер Сэмпл, является председателем школьного совета.

   Ее новая подруга, прямо говоря об этом, не понимала, как сильно ранит Рут, рассказывая ей об этом. Гордость мешала девочке продолжать попытки подружиться с одноклассницами. В первые дни пребывания в школе, она решила, что сделает все возможное, чтобы добиться успеха и заслужить похвалу учительницы. В Чеслоу была великолепная средняя школа, и она узнала, что ученицы мисс Крэмп могли поступать из ее школы, в высшую школу Чеслоу. Это было вполне возможно для Рут, как сказала учительница, если она покажет себя хорошо за оставшееся время и в осеннем семестре.

   Казалось, девочке никогда не удастся расположить к себе своего старого капризного дядю. Время шло, утрата шкатулки, казалось, все больше и больше удручала мельника. Он никогда больше об этом не заговаривал дома; сомнительно, чтобы он заговаривал об этом вне его стен. Но потеря денег еще увеличила (если это только было возможно) его мрачность. Он часто не разговаривал ни с Рут, ни с тетей Эльвирой, от восхода до заката.

   И хотя дядя Джейбз был так неприветлив по отношению к ней, в маленькой старушке, чья спина и кости доставляли ей столько хлопот, Рут нашла любящего и заботливого друга. Тетя Эльвира поначалу была так же обеспокоена отсутствием платьев у Рут, как и сама девушка. Однако не прошло и недели с того дня, как Рут начала ходить в школу, как та вдруг нашла решение проблемы.

   – Тебе не нужно беспокоиться об этом, дорогая, – сказала тетя Эльвира, покачивая головой. – Таким девочкам, как ты, нужны разные платья, Господь знает об этом и не оставит тебя без своей помощи. Если нам нужно что-нибудь придумать, мы это придумаем. Если я сама не могу сшить тебе красивое платье, из-за своей спины и костей, это может сделать кто-нибудь другой. Мы обратимся к мисс Крети Лок, и она все для нас сделает.

   – Но, – с удивлением спросила Рут, – где же мы возьмем ткань, бижутерию, и деньги, чтобы заплатить мисс Лок за ее работу?

   – Не беспокойся об этом. Поживем – увидим, – с таинственным видом ответила тетя Эльвира.

   Рут прекрасно знала, что у старушки нет за душой ни гроша. Дядя Джейбз никогда не дал бы ей ни цента, не узнав, зачем ей понадобились деньги и не поторговавшись о необходимых тратах. По его мнению, тетя Эльвира также была объектом его благотворительности, хотя та уже более десяти лет содержала дом в образцовом порядке, что позволяло ему не нанимать экономку.

   В тот день, по дороге из школы, Рут встретила доктора Дэвисона, возвращавшегося с Красной мельницы. Он, должно быть, приезжал к тете Эльвире.

   – Кажется, это та самая молодая леди, которая не осталась ночевать у меня, а пошла к Сэму Кертису, – сказал он, придержав лошадь. – И с тех пор ни разу не проходившая мимо ворот с зелеными глазами?

   – Нет, сэр, – робко ответила Рут. – С того времени я не была в городе.

   – Разумеется. Иначе ты не преминула бы снова навестить Кертисов. По крайней мере, я так думаю. Мерси только и говорит, что о тебе.

   – Та самая хромая девушка, сэр? – с изумлением воскликнула Рут. – Она встретила меня враждебно, и я подумала, что приглашение ее матери приходить в гости, всего лишь вежливая попытка сгладить ситуацию.

   – Нет, – серьезно сказал доктор, качая головой. – Никто не знает Мерси так, как ее мать. Такого нельзя было ожидать. Бедный, несчастный ребенок, страдающий судорогами. Я сделал все, что мог, для ее спины, – у нее проблема с позвоночником; но я мало могу повлиять на разум Мерси. Она говорит мне, что у нее судороги в спине и ногах, а я отвечаю, что у нее судороги в голове! Именно так! Ребенок, она знает больше, чем многие взрослые люди. Читает каждую книгу, какая только попадется ей в руки; в школе Чеслоу едва ли найдется хоть один ученик или ученица, кто смог бы соперничать с ней через месяц в любом предмете, за который она захотела бы взяться. Но, – доктор снова покачал головой, – на ее разум и восприятие мира сильное воздействие оказывает ее болезнь.

   – Я ее пожалела, – тихо сказала Рут.

   – Только не говори ей об этом. Просто навести ее еще раз, вот и все. И, смотри, появившись в городе, не забудь свернуть в ворота с зелеными глазами, – с этими словами он тронул лошадь с места и быстро уехал.

   Именно после этого посещения у тети Эльвиры появилась уверенность в том, что ей удастся найти способ достать для Рут платья, в которых она так нуждалась. На следующий день, вернувшись из школы, девушка застала старушку в сильном волнении.

   – Так вот, Рути, – прошептала она. – Ты не должна задавать слишком много вопросов, и тогда я открою тебе большой секрет, дитя мое.

   – Наверное, это что-то очень хорошее, тетя Эльвира, иначе бы ты так не волновалась. Что случилось?

   – Повторяю, Рути, ты не должна задавать слишком много вопросов. Не хочу делать из этого секрета, – не люблю секреты, – просто кое-кто сделал тебе подарок.

   – Мне? Подарок? – ахнула Рут.

   – Не задавай лишних вопросов, – снова предупредила ее тетя Эльвира. – Я говорила тебе, что найду способ раздобыть для тебя платья. Это правда. Я нашла этот способ.

   – Тетя! Новые платья!

   – Как новые. Кое-кто, кто видел тебя, дорогая, знает, как сильно ты хочешь учиться, и что тебе нужны платья. Он дал тебе целых три.

   – О Господи! – воскликнула Рут, всплеснув руками. – Целых три?

   – Да, дорогая. И они, как новенькие. Крети Лук не понадобится и пары дней, чтобы привести их в порядок. Ты ведь не будешь против того, чтобы носить платья, которые до тебя носила одна маленькая девочка... Тем более, она никогда больше не будет их носить.

   – Целых три платья! – воскликнула Рут. – И я не должна спрашивать, кто их мне подарил?

   – Вот именно. Ты не должна спрашивать об этом. Я их тебе покажу, о, моя спина, мои кости! – добавила старушка, поднялась со стула и заковыляла из комнаты.

   Рут была так поражена, что никак не могла прийти в себя. Однако, она подозревала, что дело не обошлось без доктора Дэвисона. Возможно, у него была дочь, которая умерла. Потому что Рут, вспомнив слова тети Эльвиры, решила, что девочки, которая раньше носила эти платья, больше нет.

ГЛАВА XVI. ЗА ЗЕЛЕНЫМИ ГЛАЗАМИ

   Тетя Эльвира вскоре вернулась с красивыми яркими платьями, так что Рут не смогла удержаться и ахнула от восторга. Все платья были хорошими, разных цветов, очень удобными, с красивой отделкой. Это были прочные, практичные платья, вполне подходящие в качестве школьной одежды.

   Когда Рут жила в Дэрроутауне, она носила в школу черно-белые платья, но если бы она осталась там, мисс Тру Петтис сшила бы ей платья других цветов. Грустно видеть ребенка в черном или черно-белом, а со времени смерти отца Рут прошло уже полгода.

   – Замечательные цвета, – сказала старая тетушка Эльвира. – Вот это, цвета лаванды, особенно прелестно. В первую очередь займемся им. Завтра придет Крети Лук, и мы начнем его перешивать.

   – Но что скажет дядя? – пробормотала Рут, которую просто распирало от вопросов, которые не могла задать.

   – Об этом не волнуйся. Это не его дело, – твердо заявила маленькая старушка. – И он ничего не скажет.

   Это была чистая правда. Дядя Джейбз теперь редко разговаривал со своей племянницей. Он все больше впадал в уныние. Вечерами, когда он сидел за кухонным столом над своими бесконечными вычислениями, девушка и старая леди едва осмеливались разговаривать друг с другом, разве что шепотом.

   Мисс Лук проработала на Красной мельнице, помогая тете Эльвире перешивать платья, три дня вместо двух. Как оплачивалась ее работа, Рут не знала, но боялась, что это были те гроши, которые тетя Эльвира откладывала на яйца и цыплят. Однако потрепанное черное платье было убрано, и Рут расцвела, превратившись в такую же хорошенькую девочку, как любая другая, посещавшая школу мисс Крэмп.

   Но друзей среди своих одноклассниц она так и не приобрела. Джулия Сэмпл обладала таким влиянием, что, казалось, настроила против Рут всех девочек из высшего класса окружной школы. Когда Джулия проходила мимо Рут, она вскидывала голову и надменно смотрела на нее; иногда она что-то шептала своим спутницам и бросала на девочку с Красной мельницы такие презрительные взгляды, что той невольно становилось не по себе.

   Если бы не Хелен и Том, Рут чувствовала бы себя совсем одинокой. Том не очень-то любил «играть с девочками», но на него всегда можно было положиться, и он делал все, что хотели Рут и Хелен. Хелен частенько заглядывала на Красную мельницу после уроков, и редко случалось, чтобы они не проводили субботы вместе. Тетя Эльвира сказала, что Рут может располагать субботними вечерами по своему желанию, и Хелен часто приезжала в маленькой коляске, запряженной пони, и они катались по окрестностям. Толстого старого пони звали Табби, и он любил неспешно трусить по проселочным дорогам.

   Однажды в субботу, после обеда, они отправились в город. Рут никогда не видела Чеслоу, кроме как в ночь своего приезда и на следующее утро, когда она сразу после завтрака покинула дом начальника станции, чтобы пешком добраться до Красной мельницы.

   – Тебе понравится Чеслоу, – с энтузиазмом заявила Хелен. – Он так красив, как только может быть – он тебе точно понравится! Я часто езжу в магазин, иногда со мной ездит миссис Мерчисон. Давай, Табби, пошевеливайся!

   Табби приходилось постоянно подгонять, он не любил сильно напрягаться. Он предпочитал плестить пешком, а не трусить рысцой; он предпочитал стоять, а не плестись; у него всегда был сонный вид, – за исключением случаев, когда он стоял в своих яслях.

   Рут вспомнила о предупреждении не проходить мимо «ворот с зелеными глазами», и рассказала Хелен о своем обещании, данном доктору Дэвисону.

   – Замечательно! – воскликнула ее подруга. – Не знаю никого в Чеслоу, к кому бы мне хотелось заглянуть больше, чем к доктору Дэвисону. Это почти так же здорово, как если бы он навещал тебя, когда ты болеешь.

   – Не думаю, – возразила Рут, – что это так уж забавно, когда врач приходит к тебе, потому что ты болеешь.

   – Ты же не возражаешь против того, чтобы, когда заболеешь, тебе вызвали доктора Дэвисона, – заявила Хелен с прежним энтузиазмом. – А тут тебя пригласили к нему! Ладно, – со вздохом заключила она, – скоро ты сама поймешь, что это значит. У него есть кухарка-негритянка, которая печет самые замечательные булочки и пирожные, какие ты когда-либо пробовала – они просто тают во рту!

   Рут, действительно, скоро сама смогла убедиться в том, что подруга сказала правду: доктор был дома, и едва девочки уселись в его приемной, как вошла маленькая девочка-негритянка с волосами, заплетенными в бесчисленные косички, похожие на крошечные рожки, торчащие во все стороны, с подносом, на котором стояла тарелка с горкой пирожных и два высоких бокала с желто-золотистым взбитым яйцом и молоком, в каждом на поверхности плавал мускатный орех.

   – Лиза сделала то, что вам... вы, может быть, голодны, – робко сказала девочка и выскочила из комнаты, прежде чем Рут и Хелен успели ее поблагодарить.

   Они жевали пирожные, когда в приемную, улыбаясь, вышел доктор Дэвисон.