Текст книги "Гарри Поттер и методы рационального мышления"

Автор книги: Элиезер Юдковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 108 страниц) [доступный отрывок для чтения: 39 страниц]

Поэтому… относительно её гипотезы… когда же газировка… не исчезнет?

– Мне нужно провести эксперимент, – уверенно проговорила Гермиона. – Я хочу пролить газировку на пол и убедиться, что она не исчезнет. У тебя в кошеле есть какие-нибудь бумажные полотенца, чтобы я смогла вытереть лужу, если это не сработает?

– У меня есть салфетки, – ответил мальчик. Его лицо всё ещё ничего не выражало.

Гермиона взяла газировку и пролила несколько капель на пол.

Спустя пару секунд жидкость исчезла.

– Эврика,– прошептала девочка почти против собственной воли. Вообще-то, ей хотелось прокричать это слово, но она была слишком сдержанной. Гермиона вдруг всё поняла и мысленно пнула себя.

– Ну конечно! Ты дал мне газировку! Заколдована не мантия. Всё это время под чарами была газировка!

Мальчик встал, торжественно кивнул и расплылся в широкой улыбке:

– Что же… нужна ли тебе моя помощь в исследованиях, Гермиона Грейнджер?

– Я… эм… – она чувствовала эйфорию, но не была уверена, как ответить на это.

Их прервал слабый, неуверенный, лёгкий и даже неохотный стук в дверь.

Мальчик отвернулся к окну и произнёс:

– Я без шарфа. Ты не откроешь?

И тогда Гермиона наконец поняла, почему мальчик – нет, Мальчик-Который-Выжил, Гарри Поттер – ходил с шарфом, намотанным на голову, когда они встретились, и почувствовала себя немного глупо из-за того, что не догадалась раньше. Странно, до этого она полагала, что Гарри Поттер из тех, кто гордо демонстрирует себя всему миру. Но выходило, что он куда более застенчив, чем казался на первый взгляд.

За дверью Грейнджер увидела дрожащего мальчика, который выглядел точно так же, как стучался.

– Извините, – тонким голосом сказал он, – меня зовут Невилл Лонгботтом. Я потерял свою жабу. Я… я обыскал весь поезд… Вы её не видели?

– Нет, – покачала головой Гермиона, и тут её желание помогать другим включилось на полную. – Ты все купе здесь проверил?

– Да, – прошептал новый знакомый.

– Значит, нужно проверить остальные вагоны, – оживилась девочка, – я помогу тебе. Кстати, я Гермиона Грейнджер.

Мальчик был готов упасть в обморок от благодарности.

– Постойте, – подал голос другой мальчик – Гарри Поттер, – не уверен, что поступить нужно именно так.

Казалось, Невилл вот-вот зарыдает. Гермиона сердито развернулась. Неужели Гарри Поттер ради своего спокойствия мог бросить маленького мальчика в беде…

– Что? Почему нет?

– Видишь ли, – сказал Гарри Поттер, – тщательная проверка всего поезда займёт уйму времени, жаба может и не найтись до прибытия в Хогвартс, и тогда у неё будут проблемы. Так что гораздо правильнее направиться сразу в первый вагон к старостам и попросить помощи у них. Я так и поступил, когда пытался найти тебя, Гермиона, впрочем, они понятия не имели, где искать. Но полагаю, у старост есть заклинания или магические предметы, которые значительно упростят поиски жабы. Мы же только первогодки.

В этом определённо был смысл.

– Ты сможешь самостоятельно добраться до вагона старост? – поинтересовался у мальчика Гарри Поттер. – У меня есть причины не светить лицом без необходимости.

Внезапно Невилл открыл рот и отпрянул:

– Я помню этот голос! Ты один из Лордов Хаоса! Ты дал мне конфету!

Что? Что-что-что?

Гарри Поттер резко поднялся и повернулся к двери:

– Я? Никогда! Разве я похож на злодея, который даст ребёнку конфету?

Невилл вытаращил глаза:

– Ты – Гарри Поттер? Тот самый Гарри Поттер? Ты?

– Нет, вообще-то в этом поезде три Гарри Поттера, я лишь один из них.

Невилл тихо пискнул и выбежал из купе. Звук быстро удаляющихся шагов сменился звуком открывающейся и закрывающейся двери вагона.

Гермиона тяжело опустилась на скамью. Гарри Поттер закрыл дверь купе и сел рядом.

– Можешь объяснить мне, что происходит? – подала голос Гермиона. Неужели, находясь рядом с Гарри Поттером, она обречена постоянно попадать в неловкие ситуации?

– Ну, просто Фред, Джордж и я увидели на платформе этого несчастного маленького мальчика. Женщина, сопровождавшая его, на минуту отлучилась, и он был страшно напуган. Как будто на него сейчас нападут Пожиратели Смерти. Так вот, говорят, что страх часто хуже того, чего боятся. И я решил: парень только выиграет, если его худшие кошмары станут реальностью и выяснится, что они не так плохи, как ему казалось…

Гермиона ошеломлённо молчала.

– …Фред и Джордж заколдовали шарфы, которые мы намотали на головы, чтобы они казались тёмными и расплывчатыми, как будто мы короли-призраки в могильных саванах…

Ей совсем не нравилось то, к чему вёл рассказ.

– …мы отдали ему все купленные мной конфеты и закричали что-то вроде: «Давай дадим ему денег! Ха-ха-ха! Держи пару кнатов, парень! Вот тебе серебряный сикль!», принялись прыгать вокруг него, дьявольски хохотать и так далее. Поначалу я думал, что кто-нибудь из толпы вмешается, но эффект свидетеля удерживал всех на месте, пока до людей не дошло, что мы делаем, а потом, очевидно, они уже были слишком растеряны, чтобы как-то реагировать. В конце концов, он пролепетал: «Уходите». Мы взвыли и убежали прочь, голося, что солнечный свет жжёт нас. Надеюсь, после этого он будет меньше бояться, когда к нему будут приставать хулиганы. Кстати, этот приём называется «десенситизация».

Ладно, она не угадала, чем закончится эта история.

Несмотря на то, что часть её понимала его мотивы, пламя праведного гнева, свойственного натуре Гермионы, вырвалось наружу:

– Это ужасно! Ты ужасен! Бедный мальчик! То, что ты сделал, – гадко!

– Думаю, правильнее использовать слово «забавно». В любом случае, предлагаю посмотреть с другой стороны: причинило ли это больше вреда, чем пользы, или наоборот? Если у тебя есть аргументы в пользу одного из возможных ответов на этот вопрос, то я буду рад их выслушать. И я не приму во внимание остальную критику, пока мы не разберёмся с ним. Я, конечно, согласен, что мой поступок выглядит ужасным, унижающим, гадким, особенно раз он касается напуганного маленького мальчика, но суть в другом. Правильность поступка определяется не тем, как хорошо он выглядит или что он значит, а тем, каковы его последствия. Это, кстати, называется консеквенциализм.

Гермиона открыла рот, чтобы сказать что-нибудь очень резкое, но все мысли вдруг вылетели из головы, и она смогла лишь выдавить:

– А если у него будут кошмары?

– Думаю, он видел кошмары и без нашей помощи. Но теперь, если ему будут сниться страшные сны, в них будут фигурировать ужасные монстры, раздающие шоколадные конфеты. В этом, собственно, и заключён весь смысл.

Разум Гермионы икал в замешательстве всякий раз, когда она пыталась рассердиться.

– Твоя жизнь всегда такая необычная? – наконец выдавила она.

Лицо Гарри Поттера засияло от гордости:

– Я делаю её необычной. Перед тобой результат усердной и кропотливой работы.

– Итак… – начала Гермиона и неловко замолчала.

– Итак, – продолжил Гарри Поттер, – какие области науки тебе знакомы? Я изучал высшую математику, немного разбираюсь в теории вероятностей Байеса и теории принятия решений, достаточно хорошо знаю когнитивистику. Я читал первый том лекций Фейнмана, «Суждение при неопределённости: эвристика и предвзятость», «Язык в мысли и действии», «Психологию влияния», «Рациональный выбор в неопределённом мире», «Гёделя, Эшера, Баха», «Шаг в будущее»…

Взаимное исследование списка прочитанных книг продолжалось несколько минут, пока его не прервал робкий стук в дверь.

– Войдите, – голоса Гермионы и Гарри Поттера прозвучали в унисон. Дверь отворилась, открывая их взору Невилла Лонгботтома.

На этот раз он и впрямь плакал.

– Я пошёл к первому вагону и нашёл с-старосту, он с-сказал мне, что старосты не занимаются такой мелочью, как п-пропавшие жабы.

Лицо Мальчика-Который-Выжил изменилось. Его губы сжались в тонкую линию.

– И какие цвета он носил? Зелёный и серебряный? – мрачно и холодно спросил Гарри.

– Н-нет, у него был красно-золотой значок.

– Красный с золотом! – не удержалась Гермиона. – Но это цвета Гриффиндора!

Гарри Поттер издал звук, похожий на рассерженное шипение змеи, заставив её и Невилла вздрогнуть.

– Похоже, – Гарри цедил каждое слово, – поиск жабы, потерянной первокурсником, – недостаточно героическое действие для старосты Гриффиндора. Пошли, Невилл. На этот раз с тобой буду я. Может, Мальчику-Который-Выжил окажут больше внимания. Сначала мы поищем старосту, знающего подходящее заклинание. Если такого не найдётся, мы найдём старост, которые не побоятся запачкать руки. Если и это не удастся сделать, то я соберу своих поклонников, и мы вывернем поезд наизнанку.

Мальчик-Который-Выжил вскочил с места и схватил Невилла за руку. Гермиона внезапно осознала, что они одного роста (хотя часть её настаивала на том, что Гарри Поттер на один фут выше, а Невилл ниже, по меньшей мере, на шесть дюймов).

– Останься! – бросил он ей (нет, подождите – своему сундуку), вышел из купе и плотно закрыл за собой дверь.

Вероятно, Гермионе следовало пойти с ними, но на мгновение Гарри Поттер показался таким пугающим, что она была рада остаться.

В её голове всё так перемешалось, что даже "Хисторию Огвартса" она толком не понимала. Было ощущение, будто её переехал паровой каток и расплющил в блин. Она не знала, что думать, не понимала, что чувствовала и почему. Так что девочка просто села у окна и стала смотреть на проносившиеся мимо пейзажи.

Но, по крайней мере, она понимала причину лёгкой грусти внутри.

Возможно, Гриффиндор не так хорош, как она считала.

Глава 9. Название скрыто. Часть 1

All your base are belong to J. K. Rowling.

* * *

Нельзя быть абсолютно уверенным, что какое-нибудь маленькое событие не помешает осуществлению генерального плана.

– Аббот, Ханна!

Пауза.

– ПУФФЕНДУЙ!

– Боунс, Сьюзен!

Пауза.

– ПУФФЕНДУЙ!

– Бут, Терри!

Пауза.

– КОГТЕВРАН!

Гарри мельком глянул на своего нового товарища по факультету, только чтобы увидеть лицо, не более. Он всё ещё приходил в себя после встречи с привидениями. И самое печальное – у него понемногу получалось. Как-то слишком уж быстро. По идее, на это нужен был хотя бы день. А может быть, и вся жизнь. В идеале было бы не приходить в себя вовсе.

– Корнер, Майкл!

Длинная пауза.

– КОГТЕВРАН!

За кафедрой перед большим профессорским столом стояла профессор МакГонагалл. Она выглядела строгой и строго оглядывала зал, называя одно имя за другим, и улыбнулась только Гермионе и ещё нескольким ученикам. Позади неё в кресле с высокой спинкой, которое больше походило на золотой трон, сидел морщинистый старец в очках. Его седая борода казалась столь длинной, что наверняка почти касалась пола. Старик с благожелательным видом наблюдал за распределением. Он был практически воплощённым стереотипом “премудрого старца”, разве что без налёта восточной таинственности. (Впрочем, Гарри уже не торопился с выводами на основе стереотипной внешности, ведь, когда он в первый раз увидел МакГонагалл, то подумал, что она должна злобно хохотать.) Старый волшебник аплодировал каждому распределённому ученику с неизменной и на удивление радостной улыбкой.

Слева от золотого трона сидел мужчина с суровым лицом и пронзительным взглядом. Он никому не аплодировал, и всякий раз, когда Гарри смотрел на него, мужчина каким-то образом ловил его взгляд. Ещё левее располагался бледный волшебник, которого Гарри видел в “Дырявом котле”. Его глаза постоянно метались, словно он нервничал из-за присутствия такого количества людей вокруг. Иногда он вздрагивал и ёрзал на стуле, и, по какой-то причине, взгляд Гарри всё время возвращался к нему. Левее этого мужчины сидели три старые ведьмы, которых, судя по всему, ученики не слишком интересовали.

По правую сторону от золотого трона сидела круглолицая женщина среднего возраста в жёлтой шляпе. Она аплодировала всем ученикам, кроме слизеринцев. Рядом с ней на стуле стоял маленький человечек с пышной белой бородой, который аплодировал всем, но улыбался только когтевранцам. А на самом краю, занимая место как минимум трёх существ более скромных размеров, сидело гороподобное создание, которое встретило их после поезда и представилось как Хагрид, хранитель земель и ключей.

– Человек, который стоит на стуле – декан Когтеврана? – шёпотом спросил Гарри у Гермионы.

На этот раз она не ответила. Гермиона не отрывала взгляд от Распределяющей шляпы и переминалась с ноги на ногу так часто, что Гарри казалось, ещё немного – и она взлетит.

– Да, – ответила одна из старост, стоявших с ними – молодая девушка в синих цветах Когтеврана – мисс Клируотер, если Гарри ничего не перепутал. Она ответила тихо, но в её голосе была слышна нотка гордости. – Это профессор Заклинаний, Филиус Флитвик, лучший специалист по заклинаниям из ныне живущих и в прошлом чемпион дуэлей…

– Почему он такой маленький? – прошипел ученик, чьего имени Гарри не помнил. – Он что, полукровка?

Девушка-староста смерила спросившего холодным взглядом.

– Среди предков профессора, действительно, были и гоблины...

– Что?! – вырвалось у Гарри. Гермиона и ещё несколько учеников тут же шикнули на него.

Теперь и Гарри достался на удивление грозный взгляд старосты Когтеврана.

– В смысле… – зашептал Гарри. – Я не вижу в этом ничего плохого… просто… как это может быть? Если скрестить два разных вида, жизнеспособного потомства не будет! Генетические инструкции для каждого органа, в которых есть различия, перепутаются… Это всё равно, что попытаться построить… – Гарри не мог использовать аналогию с перепутавшимися чертежами двигателей, потому что у волшебников нет машин, – полуповозку-полулодку или что-то в этом духе...

Староста Когтеврана по-прежнему сурово смотрела на него.

– И почему же это нельзя сделать полуповозку-полулодку?

– Тс-с! – шикнул другой староста, хотя ведьма из Когтеврана спросила довольно тихо.

– Я хотел сказать… – Гарри пытался придумать, как спросить, произошли ли гоблины от людей или от какого-то общего с людьми предка, например, Homo erectus, или их каким-то образом создали из людей. Если они, скажем, генетически всё-таки люди с передаваемыми по наследству магическими изменениями, эффект которых снижается, если “гоблином” является лишь один из родителей, то это объясняло бы возможность межвидового скрещивания. И в этом случае гоблины не являются невероятно важным источником информации о развитии интеллекта у других видов, помимо Homo sapiens. Теперь, когда Гарри об этом задумался, он осознал, что гоблины в Гринготтсе нельзя сказать, что проявляли какое-то по-настоящему чуждое нечеловеческое мышление, в них не было ничего похожего на дирдиров или кукловодов. – В смысле, откуда же появились гоблины?

– Из Литвы, – отстранённо шепнула Гермиона, по-прежнему не сводя глаз с Распределяющей шляпы, и заработала улыбку от девушки-старосты.

– Ладно, забудьте, – сдался Гарри.

Стоявшая за трибуной профессор МакГонагалл объявила:

– Голдштейн, Энтони!

– КОГТЕВРАН!

Гермиона раскачивалась на носочках с такой силой, что фактически подпрыгивала.

– Гойл, Грегори!

Почти целую минуту в зале стояла напряжённая тишина.

– СЛИЗЕРИН!

– Грейнджер, Гермиона!

Гермиона сорвалась с места, ринулась вперёд, схватила с табурета старую залатанную шляпу и с силой нахлобучила её на голову. Гарри поморщился. Гермиона сама же рассказала ему про Распределяющую шляпу, однако сейчас вела себя явно неподобающим образом по отношению к незаменимому, жизненно необходимому артефакту, созданному восемьсот лет назад с помощью давно забытой магии, который прямо сейчас проникнет в её разум посредством сложной телепатии, находясь при этом далеко не в лучшей физической форме.

– КОГТЕВРАН!

Опять же, нашла о чём волноваться. В какой безумной альтернативной вселенной эта девочка могла не попасть в Когтевран? Если бы Гермиону Грейнджер не зачислили в Когтевран, то зачем тогда вообще было придумывать этот факультет?

Под вежливые приветствия Гермиона села за стол к когтевранцам. Интересно, были бы их поздравления громче или тише, если бы они понимали, с каким конкурентом в её лице они собираются разделить трапезу? Гарри знал число «Пи» до шестого знака после запятой, потому что более высокой точности для решения практических задач обычно не требовалось. Гермиона же помнила «Пи» до сотого знака просто потому, что оно было написано с такой точностью на задней обложке её учебника по математике.

К радости Гарри, Невилл Лонгботтом попал в Пуффендуй. Если верность и товарищество и правда отличительные черты этого факультета, то поступить туда и обрести целый факультет надёжных друзей – отличный вариант для Невилла. Умные дети – в Когтевране, хитрые – в Слизерине, искатели приключений – в Гриффиндоре, а те, кто по-настоящему работает – в Пуффендуе.

(Но Гарри не ошибся, в первую очередь обратившись за помощью в поисках жабы именно к старосте Когтеврана. Девушка читала книгу и, даже не посмотрев на него, ткнула палочкой в сторону Невилла и что-то пробормотала. После чего Невилл с застывшим лицом двинулся в пятый вагон и зашёл в четвёртое купе, в котором и правда нашёл свою жабу.)

Когда Драко оказался в Слизерине, Гарри с облегчением выдохнул. Так и должно было случиться, но нельзя быть абсолютно уверенным, что какое-нибудь маленькое событие не помешает осуществлению генерального плана.

Профессор МакГонагалл вызвала “Перкс, Салли-Энн”, и от группы детей отделилась бледная, очень худенькая девочка. Она казалась какой-то нематериальной, создавалось ощущение, будто она исчезнет, если перестать на неё смотреть, и больше увидеть или даже вспомнить её не удастся.

А затем (с лёгким трепетом, который она постаралась тщательно скрыть и который смогли бы заметить лишь те, кто очень хорошо её знал) Минерва МакГонагалл сделала глубокий вдох и произнесла:

– Поттер, Гарри!

В зале воцарилась полная тишина.

Все разговоры прекратились.

Все головы повернулись в его сторону.

Впервые в жизни Гарри почувствовал, что у него появилась возможность узнать, что такое страх сцены.

Гарри сразу же подавил это чувство. Если он хочет жить в магической Британии и при этом сделать что-нибудь стоящее, он должен привыкнуть к тому, что все вокруг на него смотрят. Приклеив уверенную фальшивую улыбку себе на лицо, он поднял ногу, чтобы шагнуть вперёд…

– Гарри Поттер! – закричал то ли Фред, то ли Джордж Уизли.

– Гарри Поттер! – выкрикнул второй близнец, и миг спустя уже весь гриффиндорский стол, а за ним и добрая часть столов Когтеврана и Пуффендуя скандировали:

– Гарри Поттер! Гарри Поттер! Гарри Поттер!

И Гарри двинулся вперёд. Слишком медленно, как он понял через мгновение, но было уже слишком поздно менять темп – это выглядело бы странно.

* * *

– Гарри Поттер! Гарри Поттер! ГАРРИ ПОТТЕР!

Слишком хорошо представляя, что она увидит, Минерва МакГонагалл обернулась и оглядела сидящих за профессорским столом.

Трелони лихорадочно обмахивалась веером, Флитвик взирал на происходящее с любопытством, Хагрид аплодировал в одиночестве, Спраут выглядела недовольной, Вектор и Синистра – ошеломлёнными, а Квиррелл смотрел в никуда пустым взглядом. Альбус доброжелательно улыбался. А Северус Снейп побелевшими от напряжения пальцами сжимал пустой серебряный кубок с такой силой, что уже успел слегка его погнуть.

Широко улыбаясь и слегка раскланиваясь в обе стороны, Гарри Поттер точно выверенным шагом шёл вперёд между факультетскими столами. Словно принц, вступающий во владение замком.

– Спаси нас от ещё каких-нибудь тёмных лордов! – крикнул один из блинецов Уизли.

– Особенно, если они есть среди профессоров! – поддержал его другой.

За всеми столами, кроме слизеринского, раздался смех.

Минерва плотно сжала губы. Она ещё поговорит с Ужасами Уизли по поводу последней части. Наверное, они думают, что в самый первый день снять баллы с Гриффиндора невозможно, и потому она не сможет ничего сделать. Но если им плевать на отработки, она придумает что-нибудь ещё.

Затем с внезапным испугом она посмотрела на Снейпа: ведь он же должен понимать, что этот Поттер не может знать, о ком шла речь…

Снейп уже спрятал гнев за маской безразличия. Неуловимая улыбка играла на его губах. Не обращая внимания на стол гриффиндорцев, он смотрел на Гарри Поттера. Его руки сжимали искорёженные останки серебряного кубка.

* * *

С застывшей улыбкой на лице Гарри шёл вперёд. Он был польщён подобным приёмом, но вместе с тем чувствовал себя ужасно.

Люди приветствовали его за то, что он совершил ещё лёжа в колыбели. И даже, по сути, не довёл до конца. Ведь неизвестно как, неизвестно где Тёмный Лорд продолжал жить. Встречали бы они его так же горячо, если б знали об этом?

Но однажды сила Тёмного Лорда уже была сломлена.

И Гарри снова защитит их. Раз уж существует пророчество на этот счёт. Нет, защитит, невзирая на предписания дурацких пророчеств.

Гарри Поттер не мог позволить себе подвести людей, которые верили в него и приветствовали его: блеснуть и раствориться во тьме, как это бывает со многими одарёнными детьми. Разочаровать всех. Оказаться недостойным своей репутации символа Света – не важно, как он её заработал. Нет. Он оправдает все их ожидания. Неважно, сколько времени это займёт, но, даже если ради этого ему придётся умереть, он оправдает их ожидания целиком и полностью. Более того, он превзойдёт эти ожидания, и люди, оглядываясь назад, будут удивляться тому, что ждали от него столь малого.

– ГАРРИ ПОТТЕР! ГАРРИ ПОТТЕР! ГАРРИ ПОТТЕР!

Гарри сделал последний шаг к Распределяющей шляпе. Он отвесил поклон Ордену Хаоса за гриффиндорским столом, затем повернулся, поклонился остальной части зала и подождал, пока стихнут смешки и аплодисменты.

На задворках его сознания мелькнул вопрос, обладает ли Распределяющая шляпа разумом, то есть осознает ли она себя мыслящим существом, и если так, не скучно ли ей общаться лишь с одиннадцатилетними детьми единственный раз в год? Да и её песня как бы намекала: «Я болтливая шляпа, и всё о’кей. Я сплю весь год, поработав день…» [1]

Когда в зале стало совсем тихо, Гарри уселся на табуретку и осторожно поместил телепатический артефакт, созданный восемьсот лет назад с помощью давно забытой магии, себе на голову.

Он изо всех сил подумал:

Подожди, не объявляй мой факультет! У меня есть к тебе вопросы! Применяли ли ко мне когда-нибудь заклинание Обливиэйт? Распределяла ли ты Тёмного Лорда, когда он был ребёнком, и можешь ли ты рассказать мне о его слабостях? Знаешь ли ты, почему я получил палочку – сестру палочки Тёмного Лорда? Связан ли дух Тёмного Лорда с моим шрамом, и является ли это причиной моих приступов злости? Это самые важные вопросы, но если у тебя есть ещё секунда, может, ты расскажешь мне что-нибудь о том, как снова открыть забытую магию, создавшую тебя?

В тишине души Гарри, где раньше никогда не было каких-либо голосов, кроме его собственного, появился второй, незнакомый, заметно обеспокоенный голос:

– Ох, ничего себе! Такое со мной впервые…

___________________________________________

[1] Пародия на песню из шоу «Летающий Цирк Монти Пайтона»: «I’m a lumberjack and I’m okay. I sleep all night and work all day.»