Текст книги "Гарри Поттер и методы рационального мышления"
Автор книги: Элиезер Юдковский
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 108 страниц) [доступный отрывок для чтения: 39 страниц]
Гермиона кивнула. Да. Обед – это хорошая мысль. Сейчас – особенно.
Оперевшись о каменную стену, она начала медленно подниматься, морщась от боли в мышцах...
Гарри направил на неё палочку и произнёс:
– Вингардиум Левиоса!
Гермиона моргнула. Тяжесть в ногах уменьшилась до терпимой.
На лице Гарри мелькнула улыбка.
– Можно приподнять предмет, даже если не можешь его полностью левитировать. Помнишь тот эксперимент?
Гермиона беспомощно улыбнулась в ответ. Хотя и подумала, что ей стоило рассердиться.
И медленно пошла в сторону Большого Зала, чувствуя в ногах чудесную лёгкость. Гарри аккуратно удерживал палочку направленной на неё.
Его хватило только на пять минут, но за саму идею она была благодарна.
* * *
Минерва посмотрела на Дамблдора. В ответном взгляде тоже читался вопрос.
– Вы что-нибудь поняли? – смущённо спросил директор.
По её мнению, это была самая отборнейшая чушь, какую она когда-либо слышала. МакГонагалл чувствовала неловкость за то, что ей пришлось вызвать директора, пусть она и руководствовалась полученными заранее чёткими инструкциями.
– Боюсь, нет, – ответила она, поджав губы.
– Стало быть, – Дамблдор снова посмотрел куда-то в сторону и его седая борода отвернулась от Минервы, – ты полагаешь, что способен делать нечто, недоступное другим волшебникам, нечто, что мы считаем невозможным.
Они втроём стояли в личной директорской мастерской для трансфигурации. Сияющий феникс, патронус Дамблдора, попросил привести сюда Гарри, едва её собственный патронус успел доставить сообщение. Свет падал через окна на потолке, освещая семиконечную алхимическую диаграмму, нарисованную в центре круглой комнаты. Тонкий слой пыли на полу опечалил Минерву – исследования в области трансфигурации были одним из любимых занятий директора. Она знала, что в последнее время он крайне занят, но чтобы настолько...
И вот теперь Гарри собирается напрасно отнять у директора ещё больше времени. Впрочем, она не могла винить за это мальчика. Он всё сделал правильно, когда пришёл к ней и объявил, что у него появилась мысль по поводу такой трансфигурации, которая считается невозможной. В свою очередь, она поступила именно так, как ей сказали: велела Гарри замолчать и не обсуждать с ней ничего, пока она не проконсультируется с директором и пока они не попадут в защищённое место.
Если бы Гарри сразу рассказал, что именно он считает возможным сделать, она бы и пальцем не шевельнула.
– Понимаете, это непросто объяснить, – сконфуженно сообщил им Гарри. – Суммируя всё сказанное мною, ваши убеждения конфликтуют со взглядами учёных, причём в той области, где, как я искренне считаю, учёные разбираются лучше волшебников.
Минерва бы глубоко вздохнула, но, похоже, Дамблдор принял это со всей серьёзностью.
Идея Гарри происходила из банального незнания, ничего более. Если вы превращаете половину металлического шара в стекло, то весь шар меняется. Чтобы изменить часть, надо изменить весь предмет. Вы берёте некоторый объект и заменяете его другим объектом. Что бы могла значить трансфигурация лишь половины шара? Что металлический шар как целое никуда не делся, но половина шара теперь представляет собой другой объект?
– Мистер Поттер, – произнесла профессор МакГонагалл, – то, что вы хотите сделать, не просто невозможно, это нелогично. Если вы меняете часть чего-либо, вы неизбежно меняете целое.
– Действительно, – согласился Дамблдор. – Но ведь Гарри – герой, а герои могут делать даже логически невозможное.
Минерва бы закатила глаза, если б не привыкла к таким высказываниям ещё много лет назад.
– Допустим, это возможно, – сказал директор, – есть ли у вас какие-либо основания полагать, что эта трансфигурация будет отличаться от обычной?
Минерва нахмурилась. Тот факт, что сама идея была попросту невообразимой, представлял определённую трудность, но она постаралась принять это как данное. Трансфигурация, приложенная лишь к половине металлического шара...
– Что-то странное на стыке половинок? – предположила она. – Но тут не должно быть отличий по сравнению с обычной трансфигурацией целого объекта в объект из двух различных частей...
Дамблдор кивнул.
– Я тоже так думаю. Гарри, если твоя теория верна, подразумевается, что ты совершишь в точности такую же трансфигурацию, как и всегда, просто прилагая усилия к части предмета вместо целого? Больше никаких отличий?
– Да, – твёрдо ответил Гарри. – В этом вся суть.
Дамблдор вновь посмотрел на неё.
– Минерва, вы можете предположить, почему подобная трансфигурация может быть опасна?
– Нет, – ответила она, покопавшись в памяти.
– Я тоже, – заметил директор. – Хорошо, поскольку это превращение должно быть во всех отношениях полностью аналогично обычной трансфигурации и мы не можем предположить, почему оно может быть опасным, считаю, что второго уровня предосторожности будет достаточно.
Минерва была удивлена, но не стала возражать. Дамблдор значительно превосходил её в опыте трансфигураций, за его плечами были в буквальном смысле тысячи экспериментов, и он никогда не принимал недостаточных мер предосторожности. Он даже использовал трансфигурацию в бою и всё ещё был жив. Если директор считает, что второго уровня достаточно, значит достаточно.
В любом случае у Гарри ничего не получится.
Оба профессора занялись подготовкой защитных заклинаний и следящих плетений, наиболее важное из которых определяло утечку трансфигурированного материала в воздух. Гарри будет окружён отдельной силовой оболочкой со своим собственным запасом воздуха, и лишь палочке будет позволено её покинуть. Находясь внутри Хогвартса, они не могли автоматически аппарировать прочь материал в случае спонтанного возгорания, но могли почти так же быстро выбросить его из башни, именно поэтому все окна были открыты. Гарри, в свою очередь, при первых же признаках неприятностей должен будет вылететь в соседнее окно.
Мальчик с опаской наблюдал за их действиями.
– Не беспокойтесь, мистер Поттер, – заметила профессор МакГонагалл в середине инструктажа, – почти наверняка всё это не понадобится. Если бы мы ожидали, что что-то пойдёт не так, вам бы не разрешили попробовать. Всё это – просто обычные предосторожности для любой экспериментальной трансфигурации.
Гарри сглотнул и кивнул.
Несколько минут спустя, уже будучи пристёгнут ремнями к креслу-катапульте, он направил палочку на металлический шар – такого размера, что его полная трансфигурация заняла бы не менее тридцати минут, судя по текущим оценкам Гарри на уроках.
А ещё несколько минут спустя Минерва прислонилась к стене, чтобы не упасть.
На шаре, в том месте, где была прижата палочка Гарри, виднелся небольшой участок стекла.
Гарри не произнёс «Я ведь вам говорил!», но самодовольное выражение на его вспотевшем лице было вполне красноречивым.
Дамблдор начал исследовать шар с помощью аналитических заклинаний. Он выглядел всё более и более заинтригованным и, казалось, помолодел лет на тридцать.
– Поразительно, – сказал Дамблдор, – всё в точности как утверждал Гарри. Он просто трансфигурировал часть предмета, не трансфигурируя целое. Гарри, так ты говоришь, это просто мысленное ограничение?
– Да, – кивнул Гарри, – но довольно глубокое. Просто знать, что оно есть, недостаточно. Мне пришлось подавить ту часть своего разума, которая вносила искажения, и думать о реальности, открытой учёными, которая лежит в основе реальности обыденной.
– Воистину поразительно, – произнёс Дамблдор. – Полагаю, любому другому волшебнику понадобятся месяцы учёбы, чтобы достичь подобного результата, если удастся вообще, не так ли? Могу я попросить тебя частично трансфигурировать ещё несколько предметов?
– Полагаю, да и да, конечно, – ответил Гарри.
Ещё через полчаса Минерва по-прежнему чувствовала себя сбитой с толку, но значительно более уверенной в безопасности происходящего.
Если забыть про логическую невозможность, частичная трансфигурация ничем не отличалась от обычной.
– Думаю, на сегодня достаточно, директор, – наконец сказала она. – Подозреваю, частичная трансфигурация требует больше усилий по сравнению с обычной.
– C практикой разница становится менее существенной, – прошептал бледный измождённый мальчик, – но в целом, да, это вы верно заметили.
Ещё минута ушла на вытаскивание Гарри из защитных барьеров. Затем Минерва усадила его на гораздо более удобный стул, а Дамблдор вручил бокал газировки с мороженым.
– Мои поздравления, мистер Поттер! – искренне сказала профессор МакГонагалл. Она готова была спорить на что угодно, что ничего не получится.
– И в самом деле, поздравляю, – согласился Дамблдор. – Даже я первое оригинальное открытие в трансфигурации совершил только в четырнадцать лет. Со времён Доротеи Сенъяк ни один гений не расцветал так рано.
– Спасибо, – смущённо ответил Гарри.
– Однако, – задумчиво продолжил Дамблдор, – думаю, будет весьма разумно держать это счастливое событие в тайне, по крайней мере сейчас. Гарри, ты обсуждал с кем-нибудь свою идею, прежде чем рассказать профессору МакГонагалл?
Повисла тишина.
– Э-э-э, мне бы не хотелось никого отдавать в руки инквизиции, но я действительно рассказал одному ученику...
Слово сорвалось с губ МакГонагалл как взрыв:
– Что?! Вы обсуждали совершенно новый вид трансфигурации с учеником прежде, чем проконсультироваться с признанным авторитетом? Вы понимаете, насколько это безответственно?
– Извините, я не подумал, – прошептал Гарри.
Мальчик выглядел соответствующе испуганным, и Минерва немного расслабилась. По крайней мере он осознал, насколько был глуп.
– Ты должен взять с мисс Грейнджер клятву держать это в тайне, – серьёзно заявил Дамблдор, – и сам не говори никому, без серьёзной на то причины, а если расскажешь, то они тоже должны поклясться держать это в тайне.
– А... почему? – спросил Гарри.
Минерва задала себе тот же вопрос. Она в который раз не поспевала за мыслями директора.
– Ты способен делать то, чего никто от тебя не ждёт, – объяснил Дамблдор. – Что-то совершенно невообразимое. Возможно, это станет твоим решающим преимуществом, Гарри, и мы должны сохранить его в тайне. Пожалуйста, поверь мне.
Профессор МакГонагалл кивнула, её решительное лицо не выдавало внутреннего смущения.
– Пожалуйста, так и сделайте, мистер Поттер.
– Хорошо, – медленно проговорил Гарри.
– Как только мы закончим изучение твоих образцов, – добавил Дамблдор, – ты волен продолжить практиковаться с частичной трансфигурацией, но только из стекла в железо и из железа в стекло, с мисс Грейнджер в качестве наблюдателя. И немедленно обратитесь к профессору, если кто-то из вас заподозрит какие-либо симптомы трансфигурационной болезни.
На выходе из мастерской, уже поворачивая дверную ручку, Гарри обернулся и сказал:
– Пока мы не разошлись, хочу спросить, не замечали ли вы что-нибудь необычное в профессоре Снейпе?
– Необычное? – удивился директор.
Минерве удалось скрыть кривую улыбку. Конечно же, мальчик испытывал тревогу по поводу «злого профессора зельеварения», он ведь не мог знать, почему Северусу можно доверять. Было бы, мягко говоря, неловко объяснять Гарри, что Снейп всё ещё влюблён в его мать.
– Я имел в виду, не менялось ли его поведение в последние дни? – пояснил Гарри.
– Не замечал ничего такого... – медленно произнес директор. – А почему ты спрашиваешь?
Гарри помотал головой.
– Не хочу добавлять предвзятости вашим наблюдениям. Просто обратите внимание.
Никакие прямые обвинения в адрес Северуса не смогли бы породить той волны тревоги, которая охватила Минерву от этих слов.
Гарри с уважением поклонился им обоим и удалился.
* * *
– Альбус, – спросила Минерва, когда мальчик покинул комнату, – почему вы сразу отнеслись к словам Гарри серьёзно? Я считала его идею совершенно невозможной!
Старый волшебник помрачнел.
– По той же причине, по которой всё произошедшее надо держать в тайне, Минерва. По той же причине, по которой я попросил вас сразу же прийти ко мне, если Гарри сделает подобное заявление. Потому, что это сила, которая неведома Волдеморту.
Прошло несколько секунд, прежде чем до неё дошёл смысл этих слов.
И тогда холодная дрожь пронзила её, как пронзала каждый раз, когда она вспоминала.
Это начиналось как обычное собеседование по трудоустройству, Сибилла Трелони претендовала на должность профессора прорицания…
ГРЯДЁТ ТОТ, КТО НАДЕЛЁН МОГУЩЕСТВОМ ПОБЕДИТЬ ТЁМНОГО ЛОРДА,
РОЖДЁННЫЙ ТЕМИ, КТО ТРИЖДЫ БРОСАЛ ЕМУ ВЫЗОВ,
РОЖДЁННЫЙ НА ИСХОДЕ СЕДЬМОГО МЕСЯЦА,
И ТЁМНЫЙ ЛОРД ОТМЕТИТ ЕГО КАК РАВНОГО СЕБЕ,
НО ОН БУДЕТ ОБЛАДАТЬ СИЛОЙ, ЧТО НЕВЕДОМА ТЁМНОМУ ЛОРДУ,
И КАЖДОМУ ДОЛЖНО УНИЧТОЖИТЬ ДРУГОГО, ПОЧТИ НИЧЕГО НЕ ОСТАВИВ,
ИБО НЕ МОГУТ ИХ НЕСХОЖИЕ ДУШИ СУЩЕСТВОВАТЬ В ОДНОМ МИРЕ.
Эти жуткие слова, произнесённые тогда страшным гулким голосом, плохо ассоциировались с чем-то вроде частичной трансфигурации.
– Возможно, это и не оно, – ответил Дамблдор, когда Минерва попыталась объяснить свои сомнения. – Признаться, я надеялся на что-то, что поможет найти крестраж Волдеморта, где бы он ни был. Но... – Старый волшебник пожал плечами. – С пророчествами всё не так просто, Минерва, и нам лучше не упускать ни единого шанса. Любая неожиданная мелочь может оказаться решающей.
– Как вы думаете, что он имел в виду, говоря про Северуса? – сказала Минерва.
– Тут я могу только гадать, – вздохнул Дамблдор. – Возможно, Гарри имеет что-то против него и решил, что мы проигнорируем прямое обвинение, но всерьёз задумаемся над открытым вопросом. И если моя догадка верна, то Гарри правильно предположил, что я ему не поверю. Так что давайте просто наблюдать без предвзятости, как он и просил.
* * *
Послесловие № 1
– М-м-м, Гермиона? – осторожно начал Гарри. – Думаю, я должен перед тобой сильно-сильно-сильно извиниться.
* * *
Послесловие № 2
Алиса Корнфут с отсутствующим выражением лица глазела на профессора зельеварения. Северус держал в руке крошечный бронзовый боб и мрачно рассказывал классу что-то о кричащих лужах человеческой плоти. С самого начала этого года у неё были проблемы с концентрацией на уроках зельеварения. Алиса не могла оторвать глаз от их ужасного, противного профессора с сальными волосами. Перед её мысленным взором проносились картины весьма необычных отработок. Похоже, с ней что-то было не так, но она была просто не в состоянии это прекратить.
– Ой! – вскрикнула Алиса.
Снейп только что метнул бронзовый боб и попал ей точно в лоб.
– Мисс Корнфут, – язвительно произнёс профессор, – для приготовления этого зелья требуется особая аккуратность. Если вы не уделите этому процессу должное внимание, то пострадаете не только вы, но и ваши одноклассники. Останьтесь после урока.
Последние три слова никак не улучшили её концентрацию, но она очень старалась, и день удалось закончить, никого не растворив.
После урока Алиса подошла к столу профессора. Часть её хотела на всякий случай встать кротко, с руками, сцепленными за спиной, и смущённо опустить глаза, но какой-то глубокий инстинкт шепнул ей, что это может оказаться не самой лучшей идеей. Потому она просто встала с нейтральным лицом, в подобающую молодой леди позу и спросила:
– Профессор?
– Мисс Корнфут, – произнёс Снейп, не поднимая глаз от работ учеников. – Я не разделяю ваших чувств, ваши взгляды мне неприятны и впредь вы будете от них воздерживаться. Я понятно выражаюсь?
– Да, – сдавленно пропищала Алиса, и Снейп разрешил ей идти. Когда она выбежала из класса, её щёки горели как раскалённая лава.
* * *
*От автора:
Читатель Luosha заметил, что теория эмпатии из 27-й главы (вы используете мозг для моделирования поведения других людей) не является общепризнанным научным фактом. Пока что имеющиеся свидетельства указывают в этом направлении, но мы не в состоянии анализировать процессы внутри мозга настолько, чтобы это доказать. Аналогично, вневременная формулировка квантовой механики (упомянутая в этой главе) настолько элегантна, что я буду очень удивлён, если финальная версия теории будет использовать время. Но пока вневременная квантовая механика тоже не является общепризнанной.
Глава 29. Эффект эгоцентричности
К сожалению, никому нельзя объяснить кто такая Дж. К. Роулинг. Вы должны сами её увидеть.
* * *
В последнее время всякий раз, когда Гермиона слышала, как другие ученики обсуждают её и Гарри, ей становилось немного не по себе. И разговор Мораг и Падмы, подслушанный этим утром в душевой, стал последней каплей в и так уже полной чаше.
Она совершила ужасную ошибку, когда начала соревноваться с Гарри Поттером. Если бы она просто держалась от него подальше, то могла бы быть Гермионой Грейнджер, самой лучшей ученицей в Хогвартсе, которая зарабатывает больше всех баллов для Когтеврана. Конечно, славы Мальчика-Который-Выжил ей не достигнуть, но она была бы знаменита сама по себе.
Но вместо этого у Мальчика-Который-Выжил появилась соперница в учёбе, и так уж случилось, что зовут её Гермиона Грейнджер.
И, что ещё хуже, она пошла с ним на свидание.
Поначалу роман с Гарри казался ей прелестной идеей. Она читала о таком в книгах. И если уж в Хогвартсе был кто-то, достойный любви главной героини, то это, без вариантов, Гарри Поттер. Умный, смешной, популярный, иногда пугающий...
Так что она вынудила его пойти на свидание.
И теперь она стала его увлечением.
Или даже хуже: одним из блюд в его меню.
Утром в душе, когда она уже собиралась включить воду, до неё донеслось хихиканье. И она услышала, как Мораг сказала, что эта маглорождённая девчонка не сможет бороться наравне с Джиневрой Уизли, а Падма в ответ заметила, что Гарри Поттер может решить, что ему нужны обе.
Как будто они не понимали, что это у ДЕВОЧЕК есть варианты в меню, а МАЛЬЧИКИ должны за них бороться.
Но на самом деле куда больше её расстраивало другое. Когда на одном из тестов профессора МакГонагалл она получила 98 баллов, все обсуждали не то, что Гермиона Грейнджер получила высший балл в классе, а то, что соперница Поттера получила на семь баллов больше, чем он.
Подойдя слишком близко к Мальчику-Который-Выжил, становишься частью его истории.
Без шансов написать свою.
Сперва она думала бросить всё и уйти, но это было бы как-то уж слишком печально.
И всё же Гермиона, без сомнения, желала вернуть то, что случайно потеряла, став соперницей Гарри. Разве это много – хотеть быть отдельной личностью, а не третьей ногой Гарри Поттера?
Конечно, раз попав в такую ловушку, выбраться из неё уже очень непросто. И не важно, как хорошо ты учишься, и что иногда о твоих успехах делают объявление во время ужина. Всё это воспринимается как очередной раунд соперничества с Гарри Поттером.
Но сейчас она, похоже, нашла выход.
Надо сделать что-то, что не сможет послужить вящей славе Гарри Поттера.
Да, это будет непросто.
Ей придётся идти против собственных убеждений.
Сражаться с очень злым человеком.
И просить помощи у кого-то ещё более злого.
Гермиона подняла руку, чтобы постучать в эту жуткую дверь, и замерла в нерешительности.
Она почувствовала себя ужасно глупо, подняла руку чуть выше и попыталась постучать ещё раз, но так и не смогла.
И тогда дверь распахнулась сама.
– Ну и ну, мисс Грейнджер, неужели так сложно потерять один-единственный балл Квиррелла? – произнёс паук в центре паутины.
Гермиона стояла перед дверью с поднятой рукой, её щёки пылали. Да, это было так сложно.
– Мисс Грейнджер, я буду милосерден, – сказал ужасный профессор Квиррелл, – считайте, что вы его уже потеряли. Я сделал этот тяжкий выбор за вас. Разве вы не благодарны?
– Профессор Квиррелл, – её голос немного срывался, – у меня ведь много баллов Квиррелла?
– Много, – ответил тот. – Правда, уже на один меньше. Ужасно, не правда ли? Учтите, если мне не понравится причина вашего появления здесь, вы можете потерять ещё пятьдесят. Возможно, я буду отнимать их один за другим... один за другим...
Щёки Гермионы стали ещё краснее.
– Вы на самом деле злой, вам это когда-нибудь говорили?
– Мисс Грейнджер, – серьёзно произнёс профессор, – опасно делать людям подобные комплименты, особенно когда они их не заслуживают. Не исключено, что собеседник почувствует себя недостойным и в приступе застенчивости совершит что-нибудь соответствующее вашей похвале. Так о чём вы хотели со мной поговорить, мисс Грейнджер?
* * *
В четверг после обеда Гермиона и Гарри устроились в укромном уголке библиотеки. Благодаря полю Квиетуса они могли разговаривать, не мешая другим. Гарри лежал на животе на полу и болтал ногами. Гермиона же устроилась в мягком кресле, таком большом, что она была похожа на жемчужину в открытой раковине.
Гарри предложил в первую очередь прочитать названия всех книг в библиотеке, после чего Гермиона прочтёт все оглавления.
Гермиона подумала, что это блестящая идея. Такой подход к библиотекам был для неё внове.
К сожалению, в этом плане был небольшой изъян. Они оба были когтевранцами.
Гермиона читала книгу «Магическая мнемоника».
Гарри читал книгу «Волшебник-скептик».
Каждый полагал, что делает исключение лишь для этой книги. Оба не понимали, что они совершенно не в состоянии прочесть все оглавления книг в библиотеке, сколько бы ни пытались.
Тишину их укромного уголка нарушили два слова:
– О нет, — внезапно воскликнул Гарри. Судя по всему, эти слова вырвались у него невольно.
После этого тишина длилась недолго.
– Не может быть, – опять воскликнул Гарри.
Затем Гермиона услышала, как Гарри начал неудержимо хихикать.
Она оторвалась от своей книги:
– Ладно. В чём дело?
– Я только что обнаружил, почему нельзя спрашивать Уизли об их домашней крысе, – ответил Гарри. – Это очень ужасно, и я не должен над этим смеяться. Я отвратительный человек.
– Да, – строго сказала Гермиона. – Ты такой и есть. А теперь расскажи мне.
– Хорошо, сперва предыстория. Вся глава посвящена конспирологическим теориям по поводу Сириуса Блэка. Ты ведь помнишь, кто это?
– Конечно, – ответила Гермиона. Сириус Блэк был предателем, другом Джеймса Поттера, который выдал Волдеморту местоположение родителей Гарри.
– Итак, оказалось, что в том, как Блэк попал в Азкабан, есть много, так сказать, необычного. Его не судили, а дежурным помощником министра во время его ареста был не кто иной, как Корнелиус Фадж – нынешний министр магии.
Гермионе это показалось немного подозрительным, что она и озвучила.
Лёжа на полу и не отрывая глаз от книги, Гарри дёрнул плечами:
– Подозрительные вещи случаются постоянно, а если ты конспиролог – ты всегда найдёшь что-нибудь подозрительное.
– Но без суда? — произнесла Гермиона.
– Это было сразу же после победы над Тёмным Лордом, – уже более серьёзно ответил Гарри. – Повсюду царил хаос, и когда авроры выследили Блэка, он стоял на улице по щиколотку в крови и смеялся. Было двадцать свидетелей того, как он убил друга моего отца по имени Питер Петтигрю вместе с двенадцатью прохожими. Мне, конечно, не нравится, что Блэка посадили без суда, но для мира волшебников, похоже, это обычное дело, и уж не более подозрительно, чем, скажем, какие-нибудь мелкие несоответствия в убийстве Джона Кеннеди, о которых спорят маглы. В общем, Сириус Блэк – это Ли Харви Освальд мира волшебников. Есть множество конспирологических теорий по поводу того, кто на самом деле предал моих родителей, и одна из кандидатур – это Питер Петтигрю. И здесь начинаются сложности.
Гермиона заворожённо слушала.
– Но как это связано с домашней крысой Уизли?..
– Подожди. Сейчас объясню. После смерти Петтигрю выяснилось, что он был шпионом на стороне Света – не двойным агентом, просто парнем, который шнырял повсюду и добывал сведения. У него это здорово получалось ещё в подростковом возрасте, даже в Хогвартсе у него была репутация человека, который знает все секреты. В общем, конспирологическая теория утверждает, что ещё в Хогвартсе этот Петтигрю стал незарегистрированным анимагом, причём превращался он в кого-то очень маленького, кто мог легко подкрадываться и подслушивать разговоры. Основной недостаток теории заключается в том, что анимаги крайне редки, и очень маловероятно, чтобы какой-то подросток успешно стал анимагом. Поэтому, конечно, конспирологическая теория утверждает, что мой отец и Блэк тоже были незарегистрированными анимагами. Согласно этой теории, Петтигрю сам убил двенадцать прохожих, принял свою маленькую форму анимага и сбежал. Но Майкл Шермер упоминает ещё четыре недостатка. Во-первых, только Блэк знал, где скрываются мои родители. (Это Гарри произнёс довольно резко.) Во-вторых, у Блэка репутация гораздо хуже, чем у Петтигрю, ходили слухи, что ещё в Хогвартсе Блэк пытался подстроить убийство ученика, и к тому же он родился в очень неприятной чистокровной семье и Беллатриса Блэк его кузина. В-третьих, как боевой маг Блэк был в двадцать раз лучше Петтигрю, хоть и не настолько умён. Поединок между ними был бы похож на поединок профессора Квиррелла и профессора Спраут. Скорее всего, Петтигрю не успел бы даже достать палочку, не говоря уже о создании всех упомянутых поддельных свидетельств, необходимых для этой теории. И в-четвёртых, Блэк стоял на улице и смеялся.
– Ну а крыса?.. — не выдержала Гермиона.
– Ладно, рассказываю. Если вкратце, Билл Уизли решил, что ручная крыса его брата Перси – это анимагическая форма Петтигрю...
У Гермионы отвисла челюсть.
– Да, – продолжил Гарри, – конечно, сложно представить, что злодей Петтигрю влачил жалкое существование в роли домашней крысы во враждебной ему семье волшебников. На его месте кто угодно скорее отправился бы к Малфоям, или, что ещё вероятнее, сделал бы пластическую операцию и уехал на Карибы. Но тем не менее, Билл вырубил своего младшего брата Перси, схватил крысу, парализовал её и разослал с совами срочные сообщения...
– О нет! — вырвалось у Гермионы.
– …и каким-то образом умудрился созвать Дамблдора, министра магии и главу авроров...
– Не может быть! – воскликнула Гермиона.
– И конечно, собравшись вместе, они решили, что Билл – псих, но для полной уверенности применили на крысе Веритас Окулум. И что же они обнаружили?
Гермиона бы умерла на месте.
– Крысу.
– Возьми с полки пирожок! В общем, они отправили Билла Уизли в Святого Мунго, где выяснилось, что у бедняги вполне заурядный приступ шизофрении. Это иногда случается, особенно с молодыми людьми в позднем подростковом возрасте. Парень был убеждён, что ему девяносто семь лет, он умер и вернулся во времени к самому себе на поезде. Антипсихотические препараты на него прекрасно подействовали, он вернулся к нормальной жизни и теперь всё хорошо, за исключением того, что люди уже не обсуждают так часто конспирологические теории по поводу Сириуса Блэка и что никогда нельзя спрашивать Уизли об их домашней крысе.
Гермиона неудержимо хихикала. Это действительно было ужасно, но она не могла не смеяться, поэтому она – отвратительный человек.
– Единственное, чего я не понимаю, – сказал Гарри, когда они отсмеялись, – почему Блэк выслеживал Петтигрю, вместо того чтобы просто сбежать. Он же знал, что за ним будут охотиться авроры. Интересно, они разобрались в его мотивах, перед тем как отправить его в Азкабан? Видишь, вот почему даже те, чья вина бесспорно доказана, всё равно должны представать перед судом.
Гермиона согласилась.
Вскоре Гарри дочитал свою книгу. Гермиона за это время прочитала свою только до середины. Её книга была гораздо сложней, но тем не менее отставание от Гарри смущало. Гермиона поставила «Магическую мнемонику» обратно на полку и поплелась к выходу, поскольку наступало время самого ужасного урока в Хогвартсе – ПОЛЁТОВ НА МЕТЛЕ.
Гарри последовал за ней, хотя до его занятий оставалось ещё полтора часа. Будто реактивный истребитель, сопровождающий маленький винтовой самолёт на похороны.
Тихим сочувствующим голосом мальчик пожелал ей удачи, и она отправилась на зелёное Поле Ужаса.
Там было много визга, едва не случившихся падений, ужасные смертоносные кусты, земля совершенно не там где надо, бьющее в глаза солнце, суетящаяся вокруг неё Мораг, Мэнди, которая думала, что она незаметно подстраховывает Гермиону, на случай если та сорвётся с метлы. Гермиона знала, что остальные ученицы посмеиваются над ними обеими, но ничего не говорила Мэнди, потому что и в самом деле не хотела умирать.
Через десять миллионов лет урок закончился, и до следующего четверга она вернулась туда, где и положено быть человеку – на землю. Иногда у неё случались кошмары: ей снилось, что теперь каждый день – четверг.
Гермиона совершенно не понимала, зачем всех учат летать на метле, если став взрослыми они смогут просто аппарировать, пользоваться дымолётным порошком или порталами. Полёты на метле полезны примерно настолько же, как игра в вышибалы на физкультуре в обычной школе. Практически бессмысленное умение для взрослого волшебника.
Но по крайней мере Гарри любезно стыдится того, что хорошо справляется с этим занятием.
* * *
Несколько часов спустя она сидела в классе Пуффендуя с Ханной, Сьюзен, Лианной и Меган. Профессор Флитвик на удивление робко для учителя спросил, не могла бы она по возможности чуть-чуть помочь вон тем четырём девочкам с их домашней работой по Заклинаниям, пусть они и не из Когтеврана. Гермиона чуть не лопнула от гордости.
Она взяла лист пергамента, пролила на него немного чернил, порвала на кусочки, смяла их и рассыпала на столе. Хватило бы и просто смятого листа, но так это больше напоминало мусор, что облегчало новичкам изучение заклинания.
Гермиона приготовилась смотреть и слушать, а затем скомандовала:
– Итак, пробуем.
– Эверто.
– Эверто.
– Эверто.
– Эверто.
Гермионе показалось, что она заметила не все имеющиеся проблемы.
– Давайте ещё раз.
Через час она пришла к следующим выводам: 1) Лианна и Меган довольно невнимательные, но если их попросить сосредоточиться, то они будут стараться; 2) Ханна и Сьюзен настолько сильно стараются, что приходится просить их не спешить, расслабиться и думать, а не усердствовать – так странно было знать, что скоро эти двое будут в её распоряжении; и 3) ей понравилось помогать пуффендуйцам, во всём классе царила доброжелательная атмосфера.
Когда она пошла ужинать, то обнаружила ожидавший её эскорт – Мальчика-Который-Выжил, читающего книгу. Гермиона была польщена и слегка обеспокоена – ей начинало казаться, что Гарри не общается ни с кем, кроме неё.
– Ты знаешь, что в Пуффендуе есть девушка – метаморфомаг? – спросила Гермиона, когда они направились к главному залу. – Волосы у неё обычно ярко-красные, как знак светофора, а не как у Уизли. Так вот, сегодня она пролила на себя горячий чай, и на некоторое время превратилась в черноволосого мальчика – пока не взяла себя в руки.
– Правда? Круто, – рассеянно ответил Гарри. – Э-э-э, Гермиона, ты же в курсе, что завтра последний день для записи в учебные армии профессора Квиррелла?
