Текст книги "Гарри Поттер и методы рационального мышления"

Автор книги: Элиезер Юдковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 108 страниц) [доступный отрывок для чтения: 39 страниц]

Такой взгляд на вещи несколько отличался от того, с которым вырос Гарри. Он никогда не задумывался о том, что ядерным физикам следовало бы создать тайное общество, сохранив секрет ядерного оружия от тех, кто недостаточно умён, чтобы быть ядерным физиком. Эта мысль была по меньшей мере занимательной. Они бы использовали секретные пароли? Носили бы маски?

(Впрочем, вполне возможно, что физики скрывают целую кучу потенциально разрушительных открытий, и секрет ядерного оружия – единственный просочившийся на свободу. В любом случае мир для него выглядел бы одинаково.)

– Надо обдумать, – сказал Гарри профессору. – Для меня это новая мысль. Кстати, один из неочевидных секретов науки, которые редкие учителя передают своим лучшим ученикам, представляет собой умение не спускать в унитаз непонравившиеся идеи, в ту же секунду, как вы их услышали.

Профессор Квиррелл снова моргнул.

– Есть ли какая-то область науки, которую вы одобряете? – спросил Гарри. – Может быть, медицина?

– Космонавтика, – ответил профессор Квиррелл. – К сожалению, маглы тянут с тем единственным проектом, который позволил бы волшебникам сбежать с этой планеты прежде, чем её взорвут.

Гарри кивнул:

– Я тоже большой поклонник космической программы. По крайней мере, в этом мы схожи.

Профессор Квиррелл взглянул на Гарри, и что-то сверкнуло в его глазах.

– Мне требуется ваше слово, ваше обещание и ваша клятва держать в тайне то, что сейчас произойдёт.

– Они ваши, – немедленно ответил Гарри.

– Сдержите ваше обещание, или вам не понравится результат, – сказал профессор Квиррелл. – Сейчас я использую редкое и могущественное заклинание. Не на вас, а на помещении вокруг. Как только заклинание будет произнесено, стойте смирно. Не взаимодействуйте с магией, которую я буду поддерживать. Просто смотрите, иначе я остановлю заклинание. – Профессор на мгновение замолчал. – И постарайтесь не грохнуться в обморок.

Гарри озадаченно кивнул, приготовившись к чему-то невероятному.

Профессор Квиррелл поднял волшебную палочку и что-то произнёс, но Гарри не понял ни слова. Звуки минули сознание и канули в небытие.

Весь класс вдруг исчез вместе со стенами и потолком, лишь под ногами Гарри остался маленький островок мрамора, а вокруг теперь простирался в бесконечность океан пронзительно ярких, немигающих звёзд. Не было Земли, Луны и Солнца. Профессор Квиррелл тоже остался на своём месте, паря посреди бездонного космоса. Млечный Путь водоворотом звёздного света окутал их и, когда зрение Гарри привыкло к темноте, разгорелся ещё ярче.

Никакая другая картина ещё не трогала его так глубоко.

– Мы... в космосе?..

– Нет, – с грустью в голосе сказал профессор Квиррелл. – Но это настоящее изображение.

Из глаз Гарри брызнули слёзы, но он поспешно утёр их рукой. Какая-то жалкая влага не заставит его пропустить это зрелище!

Звёзды перестали быть малюсенькими алмазами на громадном бархатном небосводе, какими они виделись с Земли. Здесь над головой не было неба, только точки ясного, совершенного света в совершенной темноте, бесконечное и пустое ничто с бесчисленными крошечными дырочками, из которых сиял блеск чуждых невообразимых вселенных.

В космосе звёзды выглядели ужасно, ужасно, ужасно далёкими.

Гарри всё вытирал и вытирал слёзы, снова и снова.

– Иногда, – еле слышно сказал профессор Квиррелл, – когда мне становится особенно ненавистен этот испорченный мир, я задаюсь вопросом: может, где-то там, вдали, есть более подходящее для меня место? Я не могу даже представить, каким должен быть этот далёкий край, так как же я могу лелеять надежду, что он существует? И всё же вселенная столь невообразимо огромна – может, такое место всё-таки есть? Но звёзды так далеки. Это был бы очень долгий путь, даже если бы я знал верное направление. И какие бы сны я увидел, если бы спал так долго?..

Чувствуя всю неуместность своего вмешательства, Гарри нашёл в себе силы прошептать:

– Позвольте мне побыть здесь ещё.

Профессор Квиррелл кивнул и остался стоять посреди звёзд.

Гарри было легко забыть и про кружочек мрамора, на котором он стоял, и про его собственное тело – стать лишь осознающей себя точкой в пространстве, которая то ли зависла на месте, то ли несётся сквозь космос. Когда расстояния не поддаются счёту, понять невозможно.

Мгновения растянулись в вечность.

Наконец звёзды исчезли, а класс вернулся.

– Прошу простить, – сказал профессор Квиррелл, – но у нас гости.

– Ничего, – прошептал Гарри. – Этого было достаточно.

Он никогда не забудет сегодняшний день, и не из-за мелких неурядиц, которые случились раньше. Гарри пообещал себе научиться этому заклинанию, даже если больше никакой магии никогда не постигнет.

Тяжёлая дубовая дверь класса, с громким стоном сорвавшись с петель, прошуршала над мраморным полом.

– КВИРИНУС! КАК ТЫ ПОСМЕЛ!

Древний могучий волшебник необъятной грозовой тучей ворвался в комнату. В его глазах белым огнём пылала такая ярость, что строгий взгляд, которым он прежде наградил Гарри, казался теперь ничего не значащим пустяком.

Словно шестерёнка повернулась в душе Гарри: та его часть, которая желала с отчаянным криком убежать и спрятаться в сундуке, уступила место другой его части, которая умела держать удар.

Но ни одна из его составляющих не была довольна тем, что созерцание звёзд прервали.

– Директор Альбус Персиваль... – начал Гарри ледяным тоном.

ХЛОП! – грохнула об стол ладонь профессора Квиррелла.

– Мистер Поттер, – гаркнул он. – Это директор Хогвартса, а вы просто ученик! Обращайтесь к нему подобающим образом.

Гарри посмотрел на профессора Квиррелла.

Тот ответил строгим взглядом.

Ни тот, ни другой не улыбался.

Сделав несколько широких шагов, директор остановился перед Гарри и профессором Квирреллом и изумлённо воззрился на них.

– Простите, – с кроткой вежливостью сказал Гарри. – Директор, я благодарен вам за желание меня защитить, но профессор Квиррелл поступил правильно.

Выражение, которым можно превратить в пар сталь, постепенно сменилось на лице Дамблдора просто сердитым.

– Я слышал, что этот человек заставил тебя покорно сносить издевательства старшекурсников из Слизерина! И запретил тебе защищаться!

Гарри кивнул:

– Он точно указал мне на мой недостаток и объяснил, как его исправить.

– Гарри, о чём ты говоришь?

– Я учил его признавать поражение, – сухо произнёс профессор Квиррелл. – Это важное в жизни умение.

Очевидно, Дамблдор не разделял этого мнения, однако градус недовольства в его голосе снова понизился.

– Гарри, – медленно проговорил он. – Если профессор Защиты тебе чем-то пригрозил, чтобы ты не жаловался...

Да ты с катушек съехал, неужели после сегодняшнего ты думаешь, что я...

– Директор, – стараясь выглядеть смущённым, сказал Гарри, – среди моих недостатков не значится склонность молча сносить издевательства профессоров.

Профессор Квиррелл хмыкнул:

– Не идеально, мистер Поттер, но для первого дня сойдёт. Директор, вы дослушали до пятьдесят одного балла Когтеврану или понеслись метать громы и молнии сразу же, как услышали первую часть?

В глазах Дамблдора мелькнуло замешательство, а потом на его лице проступило удивление:

– Пятьдесят один балл Когтеврану?

Профессор Квиррелл кивнул.

– Он не ожидал награды, но мне это показалось уместным. Скажите профессору МакГонагалл, что передряга, через которую прошёл мистер Поттер, чтобы вернуть утраченные баллы, тоже неплохо подчеркнёт её позицию. Нет, директор, мистер Поттер мне ничего не говорил. Но в части сегодняшних событий ясно прослеживается её почерк, а в окончательном компромиссе видна ваша рука. Хотя мне остаётся только гадать, каким образом мистеру Поттеру удалось взять верх над вами и Снейпом, в то время как профессору МакГонагалл удалось взять верх над ним.

Гарри с трудом удалось сохранить невозмутимость. Неужели для настоящего слизеринца это так очевидно?

Дамблдор подошёл к Гарри и внимательно на него посмотрел.

– Что-то ты неважно выглядишь, Гарри, – сказал старый волшебник, пристально глядя ему в лицо. – Что ты сегодня ел за обедом?

– Чего? – в голове от неожиданного вопроса что-то покачнулось. Зачем Дамблдору спрашивать про жареную баранину и тонко нарезанную брокколи? Ведь это наименее вероятная причина...

Старый волшебник выпрямился.

– Что ж, не важно. Похоже, с тобой всё в порядке.

Профессор Квиррелл громко кашлянул. Гарри бросил на него взгляд: тот пристально смотрел на Дамблдора.

– Кхе-кхе! – снова прокашлялся Квиррелл.

Дамблдор и Квиррелл уставились друг другу в глаза, и что-то как будто промелькнуло между ними.

– Если вы ему не расскажете, – произнёс, наконец, профессор Квиррелл, – это сделаю я, даже если вы за это меня уволите.

Дамблдор вздохнул и повернулся к Гарри.

– Приношу извинения за непрошеное вторжение в ваше мысленное пространство, мистер Поттер, – официальным тоном произнёс директор. – Единственной моей целью было проверить, не делал ли профессор Квиррелл того же.

Что?

Замешательство длилось ровно столько, сколько потребовалось Гарри, чтобы осознать, что только что произошло.

– Вы!..

– Спокойно, мистер Поттер, – сказал профессор Квиррелл, продолжая пристально смотреть на Дамблдора.

– Легилименцию часто путают с проницательностью, – сказал директор, – но она оставляет следы, которые другой опытный легилимент может увидеть. Они и были моей целью, мистер Поттер. Я задал вам ничего не значащий вопрос, чтобы быть уверенным, что вы не думаете о чём-нибудь важном, пока я их искал.

— Сперва надо спрашивать разрешения!

Профессор Квиррелл покачал головой.

– Нет, мистер Поттер, у директора были основания для подозрений, а если бы он спросил у вас разрешения, то вы бы думали именно о том, что предпочитаете оставить в тайне. – Его голос стал резче. – Меня куда больше заботит, директор, что после проверки вы не посчитали нужным рассказать Гарри о своём поступке!

– Вы только что усложнили возможность проверки его ментальной неприкосновенности в будущем, – сказал Дамблдор, наградив Квиррелла холодным взглядом. – Может, этого вы и добивались?

Квиррелл продолжал стоять на своём:

– В этой школе слишком много легилиментов. Я настаиваю, чтобы мистер Поттер обучался окклюменции. Вы разрешите мне тренировать его?

– Исключено, – отрезал Дамблдор.

– Я так и полагал. Но раз вы лишаете его моих бесплатных услуг, то оплатить обучение мистера Поттера у профессионального преподавателя окклюменции придётся вам.

– Такое обучение обойдётся недёшево, – ответил Дамблдор, с некоторым удивлением глядя на Квиррелла. – Впрочем, у меня есть связи...

Профессор Защиты решительно покачал головой:

– Нет. Мистер Поттер попросит своего менеджера из Гринготтса порекомендовать стороннего инструктора. Со всем уважением, директор, после утренних событий я буду протестовать против вторжения вас и ваших друзей в разум мистера Поттера. Кроме того, я вынужден настаивать, чтобы преподаватель дал Нерушимый обет не разглашать никаких сведений и согласился на незамедлительное стирание памяти по окончании каждого занятия.

Дамблдор нахмурился:

– Как вам хорошо известно, подобные услуги чрезвычайно дороги, и я не могу не поинтересоваться причинами, по которым вы считаете их необходимыми.

– Если проблема в деньгах, – вставил Гарри, – хочу заметить, что я как раз собирался испробовать несколько быстрых способов получения больших сумм наличности...

– Спасибо, Квиринус, теперь мудрость ваших решений очевидна, и я сожалею, что подверг её сомнению. Забота о Гарри Поттере также говорит в вашу пользу.

– Не стоит благодарности, – ответил профессор Квиррелл. – Надеюсь лишь, вы не будете возражать, если и в дальнейшем я буду уделять ему особое внимание.

Его лицо было очень спокойным и серьёзным.

Дамблдор посмотрел на Гарри.

– Я тоже хотел бы этого, – сказал Гарри.

– Так вот, значит, как оно сложилось... – медленно сказал старый волшебник. Странное выражение пробежало по его лицу. – Гарри... ты должен осознавать, что если выберешь этого человека своим учителем, другом, первым наставником, то так или иначе потеряешь его, и, возможно, таким образом, что уже никогда не сможешь вернуть.

А ведь и впрямь: никто не отменял того проклятия, что лежит на должности профессора по Защите... и безупречно работает на протяжении не одного десятилетия...

– Возможно, – тихо сказал Квиррелл. – Но я буду к его услугам так долго, как смогу.

Дамблдор вздохнул:

– Что ж, полагаю, это по крайней мере экономно, ведь над должностью преподавателя по Защите уже висит злой рок.

Гарри с трудом сохранил спокойствие на лице, когда понял, о чём, собственно, Дамблдор ведёт речь.

– Я сообщу мадам Пинс, что мистеру Поттеру разрешено брать книги по окклюменции, – сказал Дамблдор.

– Потребуются предварительные упражнения, которые вы должны сделать самостоятельно, – пояснил Квиррелл для Гарри, – и вам лучше начать без промедления.

Мальчик кивнул.

– На этом я вас покину, – сказал Дамблдор. Он кивнул им обоим и медленно удалился.

– Вы можете повторить то заклинание? – спросил Гарри, как только директор покинул помещение.

– Не сегодня, – тихо сказал профессор Квиррелл, – да и, увы, не завтра. Поддерживать его намного легче, чем создать заново, поэтому я обычно удерживаю его как можно дольше. В этот раз я не планировал его сотворять – сделал это спонтанно. Если бы я подумал, что нас могут прервать...

Теперь для Гарри Дамблдор стал самым неприятным человеком на свете.

Они оба вздохнули.

– Даже если я это больше никогда не увижу, – сказал Гарри, – я останусь вам навсегда благодарен.

Квиррелл кивнул.

– Вы слышали о программе «Пионер»? – спросил Гарри. – О беспилотных аппаратах, которые запустили в космос делать фотографии? Два из них движутся по траектории, которая выведет их за пределы Солнечной системы в межзвёздное пространство. И на борту у них золотые пластины с изображением мужчины и женщины и инструкцией, как найти в галактике наше солнце.

Профессор Квиррелл секунду помедлил с ответом, а потом улыбнулся:

– Скажите мне, мистер Поттер. Можете ли вы угадать, какая мысль пришла мне в голову, когда я закончил список из тридцати семи вещей, которые я не стал бы делать, будучи Тёмным Лордом? Поставьте себя на моё место и попробуйте догадаться.

Гарри представил себе, что смотрит на этот список из тридцати семи пунктов.

– Вы решили, что лучше вообще не становиться Тёмным Лордом, чем жить, постоянно соблюдая такую уйму ограничений.

– Совершенно верно, – ухмыльнулся Квиррелл. – Так что я сейчас нарушу правило номер два – которое звучит просто: «Не хвастай» – и расскажу об одном своём поступке. Не думаю, что это знание может как-нибудь повредить. И почти уверен, что вы бы всё равно об этом догадались, так или иначе, когда мы лучше узнаем друг друга. Тем не менее... Мне от вас нужна клятва никогда не пересказывать эту историю.

– Клянусь! – сказал Гарри, приготовившись услышать что-то совершенно крышесносное.

– Я подписан на маггловский бюллетень, который держит меня в курсе событий космической программы. Я не слышал о Пионере-10 до его запуска. Но узнав, что Пионер-11 тоже навечно покинет Солнечную систему, – ухмылка профессора Квиррелла была широка как никогда, – я проник в NASA и наложил на ту замечательную золотую табличку одно замечательное незаметное заклинание, благодаря которому эта табличка теперь просуществует значительно дольше.

...

...

...

– Да, – сказал профессор Квиррелл, поднимаясь в глазах Гарри на недосягаемую высоту, – примерно такой реакции я и ожидал.

...

...

...

– Мистер Поттер?

– ...Не знаю что и сказать.

– «Вы победили», мне кажется, подойдёт, – сказал Квиррелл.

– Вы победили, – незамедлительно отозвался Гарри.

– Видите? – сказал профессор Квиррелл. – Можно только гадать, какой гигантской кучи неприятностей вы сейчас избежали, научившись так говорить.

Они оба рассмеялись.

Ещё одна мысль пришла Гарри в голову:

– А вы, случаем, не добавили на пластину какую-нибудь дополнительную информацию?

– Дополнительную информацию? – спросил Квиррелл. По его голосу можно было заключить, что такая мысль ему в голову не приходила и он был заинтригован.

Довольно подозрительно, учитывая, что у Гарри её появление заняло меньше минуты.

– Может, вы присоединили к ней голографическое послание, как в «Звёздных войнах»? – предположил Гарри. – Или... хм. Магические портреты, похоже, хранят в себе столько же информации, сколько человеческий мозг... вы не могли добавить в зонд лишний вес, но, возможно, смогли превратить какую-то его часть в свой портрет? Или вы нашли добровольца, умирающего от тяжёлой болезни, провели его в NASA и использовали магию так, чтобы его призрак был привязан к табличке...

– Мистер Поттер, – голос профессора вдруг стал резче, – любое заклинание, при котором необходима смерть человека, Министерство отнесёт к Тёмным искусствам, независимо от обстоятельств. Ученикам запрещено обсуждать подобные темы.

Удивительно, насколько правдоподобный предлог подобрал профессор для отрицания любых возможных обвинений.

Интонация его голоса ясно давала понять – он не хочет обсуждать подобные темы и желает, чтобы и студенты держались от них подальше. Хотя, может быть, профессор Квиррелл просто ждёт, когда Гарри научится защищать свой разум?

– Я понял, – сказал Гарри. – Я никому об этом не расскажу.

– Будьте осмотрительны, мистер Поттер, – предупредил профессор Квиррелл. – Я предпочитаю жить, не привлекая лишнего внимания. В газетах вы не найдёте упоминаний о Квиринусе Квиррелле до тех самых пор, пока я не решил преподавать защиту от Тёмных искусств в Хогвартсе.

Это было немного грустно, но Гарри всё понимал. Вдруг его озарило:

– Да вы же, наверно, столько удивительных поступков совершили, о которых никто не знает...

– Было дело, – признал профессор. – Но на сегодня уже хватит, мистер Поттер. Признаюсь, я немного устал...

– Я понимаю. И спасибо вам. За всё.

Профессор Квиррелл кивнул. Он уже сильнее опирался на стол.

Гарри торопливо вышел.

Глава 21. Самооправдание

Кто выполняет работу Роулинг – тот и Роулинг.

* * *

Гермиона Грейнджер боялась, что становится Плохой.

Обычно Гермиона с лёгкостью отделяла Плохое от Хорошего и не понимала, почему у других людей с этим так много проблем. В Хогвартсе «Хорошими» были профессора Флитвик, МакГонагалл и Спраут, а «Плохими» – профессора Снейп и Квиррелл, а также Драко Малфой. Гарри Поттер... оказался одним из тех особых случаев, когда с первого взгляда нельзя сказать наверняка. Она до сих пор не разобралась, куда же его определить.

Но когда Гермиона задумалась о себе самой...

Пожалуй, ей слишком нравилось побеждать Гарри Поттера.

Она обгоняла его по каждому предмету. (Кроме полётов на мётлах, но это всё равно что уроки физкультуры, так что не считается.) Почти каждый день она зарабатывала настоящие баллы силой своего ума, быстро осваивая заклинания и помогая другим ученикам, а не получала их за какие-то непонятные героические поступки. Она знала, что её способ лучше, и, что особенно грело душу, Гарри Поттер считал так же. Она видела это в его глазах всякий раз, когда её награждали очередным настоящим баллом для Когтеврана.

Хорошим девочкам нельзя так упиваться победой.

Всё началось ещё в поезде. Пусть в водовороте событий до неё не сразу дошло, но она тогда, фигурально выражаясь, позволила топтаться по себе как по грядке.

До знакомства с Гарри Поттером не существовало человека, которого Гермиона Грейнджер желала бы сокрушить. Если кто-то в её классе не успевал, она ставила себе задачей подтянуть бедолагу, а не сыпать ему соль на рану. Как и положено Хорошей девочке.

Но сейчас...

...сейчас она побеждала, а Гарри Поттер вздрагивал всякий раз, когда она зарабатывала очередной балл, и это было так весело. Родители предупреждали её остерегаться наркотиков, но Гермиона начинала подозревать, что подобные победы могут действовать похлеще любой химии.

Ей всегда нравилось, когда учителя с улыбкой одобряли её достижения. Ей всегда нравилось любоваться длинным столбиком галочек рядом с правильными ответами идеально написанного теста. Но теперь, когда она, получив отличную оценку, «случайно» оглядывалась на скрежещущего зубами Гарри Поттера, ей хотелось встать и запеть, словно в диснеевском мультике.

А это Плохо, да?

Гермиона было заволновалась, что становится Плохой девочкой.

И тут её озарила мысль, которая прогнала все страхи.

У них с Гарри был Роман, вот в чём дело! Конечно! Все знают, как это называется – когда мальчик и девочка начинают друг друга постоянно задирать. Они друг с другом заигрывают! А в этом ничего Плохого нет.

Разве могло быть так, что ей просто доставляет удовольствие оставлять самого знаменитого ученика школы далеко позади пылиться на обочине учебной магистрали? Ученика, который был в книгах и говорил как книга, который каким-то образом победил Тёмного Лорда и даже профессора Снейпа раздавил, словно жалкую букашку. Ученика, который, как сказал бы профессор Квиррелл, доминировал над всеми первокурсниками Когтеврана, кроме Гермионы Грейнджер, на сто шагов опережавшей Мальчика-Который-Выжил по всем предметам, кроме катания на метле.

Это было бы Плохо.

Нет. У них – Роман. Вот в чём дело. Вот в чём настоящий смысл их противостояния.

Гермиона была рада, что успела это понять к сегодняшнему дню, когда Гарри проиграет в их соревновании по чтению учебников, о котором знала уже вся школа. От избытка радости ей захотелось пуститься в пляс.

Суббота, 14:45, а у Гарри Поттера непрочитанной оставалась ещё целая половина «Истории магии» Батильды Бэгшот. Гермиона не отрывала взгляда от стрелок своих карманных часов, с кошмарной неохотой отсчитывающих время до 14:47.

За ними, затаив дыхание, наблюдала целая гостиная когтевранцев.

И не только первогодки. Весть о приближающемся финале, будто пролитое молоко, растеклась по всей башне, и теперь пол-Когтеврана набилось в комнату: ученики теснились на диванах, ёрзали на подлокотниках кресел, прижимались к книжным шкафам. Присутствовали все шесть старост, включая главную старосту Хогвартса. Кто-то наколдовал чары свежего воздуха, потому что кислорода стало не хватать. И чем ближе подходил срок, тем тише становился шум разговоров в комнате, пока, наконец, не воцарилось абсолютное молчание.

14:46.

Напряжение просто невыносимо. Будь это кто другой, кто угодно другой, проигрыш был бы уже предрешён.

Но это был Гарри Поттер, и нельзя было исключать вероятность того, что в следующий момент он поднимет руку и щёлкнет пальцами.

С внезапным ужасом Гермиона осознала, что с Гарри Поттера станется именно так и сделать. Это было бы на него похоже: заранее прочитать вторую половину книги...

У Гермионы всё поплыло перед глазами. Она попыталась сделать вдох, но ничего не вышло.

Осталось десять секунд, и он всё ещё не поднял руку.

Пять секунд.

14:47.

Гарри Поттер положил в книгу закладку, закрыл её и бережно отложил в сторону.

– Для будущих поколений хочу отметить, – ровным голосом начал Мальчик-Который-Выжил, – что у меня осталось только пол книги, к тому же я столкнулся с рядом непредвиденных препятствий...

– Ты проиграл! – завизжала Гермиона. – Да! Проиграл в соревновании!

Вздох облегчения пронёсся по комнате.

Гарри Поттер наградил Гермиону Взглядом Пылающего Огня, но её окружала аура чистого белого счастья, так что он не возымел никакого действия.

– Да ты представляешь себе, что у меня была за неделя?! – вскричал Гарри Поттер. – Любой другой не осилил бы даже восемь книг Доктора Сьюза!

– Срок назначал ты.

Взгляд Пылающего Огня стал ещё жарче.

– Я никакими логическими методами не мог предугадать, что мне придётся спасать всю школу от профессора Снейпа, что меня будут избивать на уроке Защиты, и если я тебе расскажу, каким образом потерял время между пятью вечера и ужином в четверг, ты подумаешь, что я спятил...

– Ай-ай-ай, похоже, кое-кто пал жертвой ошибки планирования.

Гарри Поттер на мгновение потрясённо замер.

– Ах да, кстати, я дочитала первую партию твоих книг, – Гермиона изобразила свой лучший невинный взгляд. Некоторые из них оказались довольно сложными. Интересно, сколько у него ушло времени на их прочтение?

– Однажды, когда потомки Homo sapiens, изучая историю галактики, задумаются, когда же всё пошло наперекосяк, они придут к выводу, что самой первой ошибкой было научить Гермиону Грейнджер читать.

– И всё равно ты проиграл. – Гермиона с задумчивым видом потёрла ладонью подбородок. – Интересно, а что конкретно ты проиграл?

– Что?!

– Ты проспорил, – пояснила Гермиона, – а значит, должен заплатить штраф.

– Не помню, чтобы я на такое соглашался!

– Да ну? – Гермиона изобразила задумчивость, а потом, словно идея только что пришла ей в голову, добавила: – А давайте проголосуем! Все, кто считает, что Гарри Поттер должен расплатиться, поднимите руку!

– Что?! – снова взвизгнул Гарри Поттер.

Он лихорадочно огляделся по сторонам и наткнулся на лес вздёрнутых рук.

Если бы Гарри Поттер посмотрел внимательнее, то заметил бы, что очень-очень многие из наблюдателей были девочками и что практически каждая особа прекрасного пола в комнате подняла руку.

– Стойте! – взвыл Гарри Поттер. – Вы же даже не знаете, что она потребует! Разве вы не понимаете, что она делает? Она берёт с вас предварительное обязательство согласиться со всем, что она предложит. Вам будет сложно отказаться!

– Не волнуйся, – сказала староста Пенелопа Клируотер. – Если это будет что-то чрезмерное, мы просто изменим своё решение. Все согласны?

Девочки, которым Пенелопа заранее рассказала о плане Гермионы, усиленно закивали.

* * *

Некто молчаливый тихо скользил по холодным коридорам подземелья Хогвартса. Он должен был встретиться кое с кем в некоторой комнате ровно в 6 вечера, и, чтобы показать уважение, явиться туда следовало раньше условленного времени.

Но, повернув дверную ручку и заглянув в тёмный и тихий заброшенный класс, он увидел между старых пыльных столов силуэт человека, который уже ожидал его. Человек держал палочку, от которой исходило бледное зеленоватое свечение – его едва хватало, чтобы разглядеть сам силуэт, не говоря уж об остальной комнате.

Свет коридора остался по другую сторону закрывшейся двери. Глаза Драко постепенно привыкали к темноте.

Тёмная фигура повернулась к нему – её лицо почти целиком оставалось скрыто во мраке, призрачный зелёный свет лишь обозначал его черты.

Драко уже нравилась эта встреча. Если оставить холодный зелёный свет, но сделать их самих выше, дать им капюшоны и маски и переместить из класса на кладбище... Половина историй про Пожирателей Смерти, которые он слышал от друзей отца, начиналась подобным образом.

– Хочу, чтобы ты знал, Драко Малфой, – произнес силуэт убийственно спокойным голосом, – я не виню тебя в моём недавнем поражении.

Драко ошарашенно открыл рот: каким образом его вообще можно было винить за произошедшее...

– В значительной степени это было обусловлено моей собственной глупостью, – продолжила тёмная фигура. – Существовало множество вариантов, и я мог бы свободно использовать любой из них. Ты не просил меня сделать именно то, что я сделал. Ты просто просил о помощи. Это я неразумно выбрал данный конкретный метод. Но факт остаётся фактом – я не успел прочитать половину книги и в итоге проиграл. Действия твоего ручного идиота, одолжение, о котором ты попросил, и, да, моя собственная глупость в разрешении той проблемы заставили меня потерять время. Больше времени, чем ты мог бы подумать. Времени, которое в итоге оказалось решающим. Факт остаётся фактом, Драко Малфой, если бы ты не попросил о том одолжении, я бы выиграл. Но... вместо этого, я... проиграл.

Драко уже слышал о поражении Гарри и о штрафе, который Грейнджер с него потребовала. Новость распространилась быстрее, чем совы смогли бы её принести.

– Я понимаю, – сказал Драко. – Прошу прощения. – Любой другой ответ не сделал бы его ближе к дружбе с Гарри Поттером.

– Мне не нужны понимание или сочувствие, – ответила тёмная фигура с прежним убийственным спокойствием. – Но я только что провёл два часа в присутствии Гермионы Грейнджер, я был одет в то, что мне принесли одеть, я посетил несколько очаровательнейших уголков Хогвартса. Например, крошечный журчащий водопад с чем-то похожим на сопли. И на протяжении всего пути нас сопровождала группа девочек, которые сочли необходимым, помимо прочего, устилать наш путь трансфигурированными лепестками роз. У меня было свидание, наследник Дома Малфоев. Моё первое свидание. И когда я попрошу вернуть мне долг за оказанную услугу, ты это сделаешь.

Драко кивнул. Перед встречей он мудро принял меры предосторожности, выяснив все доступные подробности о свидании Гарри и отсмеявшись до истерики. Непрерывное хихиканье до потери сознания во время их разговора было бы непростительной бестактностью.

– Как ты думаешь, – произнёс Драко, – если в скором времени с этой Грейнджер что-нибудь случится...

– Сообщи всем в Слизерине, что эта Грейнджер – моя. И останки любого, кто попробует вмешаться в мои дела, придётся собирать по территории десятка разных стран. Я не в Гриффиндоре, потому использую хитрость вместо немедленной лобовой атаки – пусть держат себя в руках, если увидят, что я ей улыбаюсь.

– Или если вас увидят на втором свидании? – спросил Драко, позволив себе лишь крошечную нотку скептицизма.

– Не будет никакого второго свидания, – произнёс освещенный зелёным светом силуэт. Интонации его голоса были в точности как у какого-нибудь Пожирателя Смерти или даже как у Амикуса Кэрроу в тот раз, когда отец велел ему замолчать и не имитировать Тёмного Лорда.

Но всё впечатление от сказанных слов сводил на нет высокий, детский, ещё не начавший ломаться голос. И если вдруг Гарри Поттер однажды станет Тёмным Лордом, то Драко нужно будет просто спрятать подальше Омут Памяти с воспоминанием об этой фразе, и Гарри никогда не посмеет предать его.

– Закроем эту неприятную тему, – сказала фигура в зелёных тенях. – Время говорить о знаниях и силе. Драко Малфой, время говорить о Науке.

– Да, – согласился Драко. – Время говорить.

Он задавался вопросом, насколько хорошо его было видно в этом жутком зелёном свете. Драко сохранял серьёзность на лице, но в сердце была улыбка.

Вот и пришло его время вести настоящие взрослые разговоры, наконец-то.

– Я предлагаю тебе силу, – заявила тёмная фигура, – и расскажу сейчас об этой силе и её цене. Познавая устройство реальности, ты получаешь власть над ней. И мера этой власти – глубина твоего понимания. Подчиняя реальность, ты обретёшь силу, достаточную, чтобы достичь Луны. Цена этой силы – необходимость научиться задавать вопросы Природе и, что гораздо труднее, принимать Её ответы. Ты будешь ставить эксперименты, проверять выводы и наблюдать, что происходит. И ты должен принимать результаты, даже когда они говорят тебе, что ты ошибаешься. Тебе придётся научиться проигрывать, не мне, но Природе. И если ты заметишь, что стал спорить с реальностью – позволь ей одержать верх. Ты обнаружишь, что это болезненно, Драко Малфой, и я не знаю, хватит ли у тебя сил. Зная цену, ты всё ещё желаешь познать силу человека?