Текст книги "Королевства Доблести (ЛП)"

Автор книги: Элейн Каннингем

Соавторы: Кристи Голден,Эд Гринвуд,Марк Энтони,Дуглас Найлз,Трой Деннинг,Дэвид Ч. Кук,Роберт Сальваторе
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Они попали на корабль работорговцев, перевозящий не только рабов, но и огромное количество болезней и грязи. Тали не пережила этой поездки, а Тиверис стал человеком, скованным кандалами и изредка получавшим меч в свои руки. Нефритовая статуэтка было единственной вещью, оставшейся с Тиверисом с прошлой жизни. Яркие глаза его сестры, её смелая улыбка…теперь всё это было лишь далёким воспоминанием.

“Не все души можно спасти”. Слова патриарха подобно яду засели в сознании Тивериса.

– Видимо, смертей будет только больше. Да, Тали? – прошептал Тиверис.

Ответом ему была лишь тишина.

Это был мрачный осенний день, когда незнакомец в плаще позвонила в гостевой колокол Эверардского аббатства.

Тиверис находился в главном зале и ремонтировал створки окон, дабы наступающая зима не смогла пробраться внутрь зала.  Он услышал звон колокола и посмотрел в окно, выходящее во внутренний дор, к главным воротам. Там он увидел незнакомца в тяжёлом синем плаще, верхом на чёрном жеребце. Потом он увидел как Мать Мелисенде и Патриарх Аламрик вышли поприветствовать гостя, а тот отбросил назад свой капюшон.

Она была красива. Волосы, черные как и жеребец, красиво ниспадали на синий плащ, а бледная кожа была настолько экзотична для жителей этой местности, что казалась практически совершенной. Тиверис подумал, что, должно быть, это была девушка знатного происхождения.

Слухи в Эверардском аббатстве были явлением таким же частым, как вечерняя молитва, и Тиверис уже к следующему утру узнал, что эту женщину зовут Кельшара, и она является крупным меценатом аббатства, и вот решила совершить паломничество.

На самом деле, она хотела увидеть самую ценную реликвию аббатства – Слезу Эверарда. Кристально чистый камень хранился в маленькой, хорошо защищенной, камере, позади часовни, и, как говорили легенды, была слезой древнего короля, которая под действием магии превратилась в камень. Эта “слеза” попала в руки основателя Эверардского аббатства многие столетия назад, и с тех пор многие паломники съезжаются со всех Королевств сюда, дабы посмотреть на древнюю реликвию и воздать почести великому Огму.

Только-только закончилась полуденная молитва, как поступил приказ о подготовке праздника. Тиверис и ещё несколько братьев-монахов подмели пол в главной зале и достали длинные дубовые столы. Монахини приготовили еду и разнесли посуду, и после вечерней молитвы началось празднование.

Когда люди послушники собрались в главной зале, столы ломились от жареных гусей, изысканных рагу и различных фруктов. Весь вечер Тиверис пытался держаться подальше от всех, и просто сидел на месте и наблюдал за окружающими, до тех пор, пока его не окликнул мастер, сидящий по левую руку от него, и не попросил передать поднос с хлебом.

Когда все наполнили свои тарелки, Мать Мелисенде встала и представила всем присутствующим таинственного мецената – леди Кельшару. Мать настоятельница объявила, что этот благодетель пришёл в аббатство с целью увидеть священную Слезу Эверарда. Тогда, черноволосая женщина стала и заговорила:

– Друзья мои, благодарю вас за этот тёплый приём, – начала говорить она мягким голосом, – Я бесконечно благодарна вам и жажду увидеть реликвию, которую вы неизменно охраняете, – одна подняла бокал, наполненный вином, – Так давайте же выпьем в честь великого Огма, и пусть он дарует нам все знания этого мира.

Тиверис взял свой бокал и встал вместе с остальными, но тут резко остановился – он разглядел в улыбки Кельшары что-то более глубокое и личное.

 Когда Тиверис был рабом, он научился читать мысли своих оппонентов по выражению лица – он мог узнать, когда человек лжёт, или когда собирается атаковать. Он не знал, чем так сильно его задела улыбка Кельшары, но по его позвоночнику пробежал пронзительный холодок.

Весь оставшийся вечер Тиверис сидел без еды, краем глаза поглядывая на Кельшару – женщина весь вечер беседовала с патриархом Аламриком. Патриарх был на удивление оживленным, и Тиверис не сомневался, что тот рассказывает Кельшаре о своих планах превратить церковь Огма в военизированный орден. Мать Мелисенде, сидящая между ними, слушала их в пол уха и с кислой миной. Кельшара же, напротив, была заинтересована – её улыбка изменилась на улыбку триумфатора, хотя она иногда отводила глаза от оживленного патриарха и разглядывала лица остальных присутствующих.

Вроде бы, она уже знала, где хранится Слеза Эверарда, но, всё же, продолжала что-то высматривать. Не зная почему, Тиверис съежился на своём стуле, пытаясь спрятаться за людей, сидящих справа от него.

Вскоре, Мать Мелисенде поднялась со своего стула, пожелала всем спокойной ночи и отправилась в свои покои, но остановилась рядом с Тиверисом.

– В последнее время ты стал более незаметным, чем обычно.

Тиверис усмехнулся.

– Когда я был воином, то слово “незаметный” при мне применяли только тогда, когда говорили об убийстве кинжалом, а не топором.

Он слегка улыбнулась, затем вздохнула и сказала.

– Ты хорошо держишься. Даже мастер Орвен успокоился. Завтра я проведу собрание по поводу твоего обучения. Я хочу предложить мастерам начать обучать тебя подобно другим послушникам, и у меня есть основания полагать, что они согласятся.

– Спасибо вам, Мать Мелисенде, – ответил он с широкой улыбкой на лице.

– Это случилось только благодаря тебе. Не благодари.

Она развернулась и ушла, однако Тиверис встал со стула и догнал Мать Настоятельницу.

– Эта Кельшара. Она не нравится вам, не так ли?

– Не знаю, – колеблясь ответила она, – Но, кажется, она подружилась с патриархом.

– Должно быть, он хочет, чтобы она спонсировала его идею о создании военного ордена, который будет нести “Истину” по всему Сердцеземью.

Неожиданно, обычно тёплое выражение лица Матери Мелисенде стало холодным как айсберг.

– Держись подальше от патриарха, Тиверис. Возможно, ты понадобишься ему для осуществления этих планов, но ты, безусловно, слишком мудр, чтобы помогать ему, – с этими словами мать настоятельница быстро удалилась.

Тиверис посмотрел в главный зал. Аламрик продолжал рассказывать Кельшаре о своих идеях, но она больше не смотрела на него. Её улыбка стало ещё более триумфально, а взгляд фиолетовых глаз проносился сквозь весь зал и был прикован прямо к Тиверису.

После праздника Тиверис направился в конюшни, дабы забыться сном на своей кровати. Но, несмотря на усталость, когда луна заняла место солнца, Тиверис всё ещё не мог уснуть.

“Я не знаю, позволят ли мне остаться здесь, Тали”, – думал он, – “но я чувствую, что моё место здесь”.

Он поставил нефритовую статуэтку на перевернутый ящик, который служил столом в этой небольшой комнате, надел очки в оправе из проволоки и начал читать книгу. Её содержание описывало падение древней империи, центр которой находился в регионе, который сейчас занимает пустыня Анаурох, что далеко на севере.

Через пару часов, когда Тиверис отложил книгу, его воображение начало рисовать ему великое воинство боевых монахов патриарха Аламрика, спонсированное золотом Кельшары. Тиверис представлял себя во главе этого воинства. Он мечом нес правду в дома людей, восседая на своём чёрном жеребце. Что если Аламрик был прав? Что если путь насилия – единственный верный путь? Тогда он, Тиверис, лично мог оказать большую помощь патриарху. Но если эта истина была лишь мнением самого Аламрика…

– Нет, – прошептал Тиверис, – Я больше никогда не буду пешкой.

Он встал с кровати и быстро спустился по лестнице. Раз уж он не мог спать, то должен был отвлечь свои мысли другой книгой. Пройдя через внутренний двор, Тиверис проскользнул в аббатство. Тихо, насколько он мог, Тиверис передвигался по коридорам аббатства, и тут он заметил мерцание свечи. Он аккуратно заглянул в дверной проём.

Внутри часовни на коленях стоял патриарх Аламрик и что-то яростно причитал. Безусловно, он возносил молитвы Огму. Тиверис спешно отошел от часовни и пошёл в сторону библиотеки. Ему было не по себе, что он застал Аламрика за молитвой.

Проходя мимо комнаты Аламрика, он увидел оранжевый свет, просачивающийся через щель, между дверью и полом. Должно быть, патриарх просто не загасил свечу перед уходом в часовню. Но было что-то странное в этом румяном, оранжевом свечении, так сильно напоминавшем…

– Огонь, – прошептал он. В его воображении тут же появилась картина, как прогоревшая настольная свеча роняет огонь на иссушенные временем пергаменты. Огонь моментально разгорается и начинает лизать потолок…Сначала Тиверис хотел побежать в часовню, за патриархом, но это было лишь вопросом времени – когда огонь выйдет из под контроля. Тиверис выбил дверь и остановился, совершенно ошарашенный.

Ему в глаза тут же бросились две вещи. Во-первых, в комнате не было огня, а оранжевый свет исходил от банки, внутри которой было оранжевое…нечто, омываемое головокружительными газовыми волнами.

Во-вторых, в комнате был человек. Кельшара, сидевшая в стуле, обитом фиолетовым бархатом, казалось, не заметила Тивериса, и тот сделал шаг назад. Женщина казалась мёртвой – её бледное лицо не выражало никаких эмоций, и было абсолютно неподвижно. Если бы не постоянное колебание сиреневой мантии Кельшары, вызванное дыханием, Тиверис решил бы, что женщина действительно умерла.

Тиверис почувствовал холодок, пробежавший по его спине, и инстинктивно опустил руку к бедру, но не нащупал там меча.

– Магия, – прошептал он, – Безусловно, это магия…

Но что это значит? Неужели, Аламрик был магом и, используя заклинание очарования, он убедил Кельшару одарить его золотом. Не зная, что и думать, Тиверис решил как можно быстрее найти Мать Мелисенду.

Но он не мог оторвать взгляда от стеклянной банки. Он пытался разглядеть, что же было внутри.

И у него получилось. Тиверис разглядел оранжевый силуэт человека, который яростно колотил по чему-то, а его глаза были широко раскрыты от дикого страха. Хуже всего было то, что Тиверис узнал человека, силуэт которого был заключен в банке. Это был патриарх Аламрик.

– Что ж, ты наконец-то пришёл, – сказал жёсткий мужской голос, – Я ожидала этого. Карты Тоза никогда не лгут.

Развернувшись на пятках, Тиверис поднял кулаки и увидел перед собой Аламрика.

Но это был не патриарх. Несмотря на то, что перед ним стояло тело Аламрика, душа его была заключена в банке. Видимо, кто-то контролировал тело патриарха, о чём свидетельствовала его самодовольная улыбка.

– Кельшара, – прошептал Тиверис. Несмотря на то, что женщина всё еще неподвижно сидела в кресле, он знал, что она каким-то образом контролирует тело патриарха.

– Проницательный, – ответила колдунья голосом Аламрика, – Хоть на что-то хватило твоего ума. Видишь ли, кое-кто предсказал мне, что ты будешь стоять на моём пути, и поэтому ты падёшь.

Неожиданно, из мантии патриарха выскользнул изогнутый кинжал, и старик бросился на Тивериса.

Рефлексы Тивериса сработали безотказно. В два движения он увернулся от кинжала и перехватил руку патриарха. Но, поддавшись охватившему его куражу, Тиверис вывернул руку старика и вонзил нож ему под рёбра. В одно мгновение Тиверис осознал, что он сделал. Красное пятно на белых одеяниях патриарха разрасталось слишком быстро.

Тиверис попытался вытащить кинжал из тела Аламрика, но тот, с обезумевшими глазами и триумфальной улыбкой, обхватил руку Тивериса своей второй рукой и ещё глубже вонзил кинжал в своё тело.

– И я уже победила, – с этими словами банка разбилась, озарив комнату ослепляющим оранжевым светом.

Когда Тиверис проморгался, он увидел серые глаза патриарха, которые с ужасом смотрели на кинжал, вонзенный глубоко под рёбра старика. Издав последний вздох, Аламрик умер, а Тиверис позволил телу соскользнуть на холодный каменный пол. Струйки крови потекли по каменной плитке, растекаясь всё дальше и дальше.

– Что ж, спасибо тебе, – проговорила женщина, вставая со стула и поглаживая своё платье, – Я с ним закончила, и очень мило с твоей стороны, так помочь мне. Тоз, иди сюда.

Парализованный ужасом, Тиверис наблюдал, как маленькое существо запрыгнуло на подоконник, спрыгнуло на пол и неуклюже поковыляло к колдунье.

 Это был кобольд. Он внимательно рассматривал Тивериса своими маленькими красными глазками.

– Видишь, Тоз, священник, который вовсе не священник, – она достала из кармана карту, на которой был изображен перевернутый священник, – Он был умён, но его постигла бесславная кончина, – женщина скомкала карту и бросила её на пол. Та превратилась в пепел раньше, чем опустилась на каменную плитку.

– И воин, который не воин, – прохрипел кобольд.

– Именно, – кивнула Кельшара, – В его сердце воинского духа больше, чем он готов признать – он убивает быстро и легко. Как и я.

Тиверис слишком поздно среагировал. Он прыгнул в сторону колдуньи, но та быстро достала из кармана карту с изображением перевернутого воина, и разорвала её.

Тиверис закричал.

Никогда в жизни он не кричал. Он терпел раны, которые убили бы многих. Он стерпел пытки раскалённым железом и наказания кнутом, но так и не подарил своим мучителям возможности услышать его крик. Но сейчас Тиверис кричал. Ему казалось, будто ужасающий коготь проткнул его горло и теперь пытался вытащить сердце через горло.

Но тут пришёл холод.

Тиверис повалился на пол. Его конечности судорожно подёргивались. Кельшара подошла к трупу Аламрика и достала маленький драгоценный камешек из кармана патриарха. Слеза Эверарда.

– Что ж, я получила то, за чем пришла. Не бойся, воин. Ты проживешь до тех пор, пока твои братья монах не посчитают тебя виновным в убийстве патриарха и не свершат суд. А мне пора идти.

С этими словами черноволосая колдунья подошла к распахнутому окну и произнесла несколько слов на гортанном, неизвестном Тиверису языке. Огромное чёрное нечто спустилось с небес и зависло над окном.

При жизни это, вероятно, был грифон. Благородное существо с телом льва и крыльями и головой орла, но это существо было созданием некромантии. Гнилая плоть свисала с пожелтевших костей, а глаза горели яростным, неописуемым цветом. Существо издало непонятный звук, заглушённый неизвестной чёрной жидкостью, наполнявшей его рот.

Кельшара взобралась на мёртвого грифона. Кобольд вскарабкался за ней. Разрезав воздух взмахом крыльев, грифон унёс свою хозяйку в ночь, оставляя Тивериса совсем одного.

    Ближе к утру мастер Орвен наткнулся на спящего воина, сжимавшего окровавленный кинжал и мёртвого патриарха.

И всего через несколько мгновений звук колоколов разбил утреннюю тишину.

Это было холодное серое утро. Воздух был холодным из-за первого выпавшего снега. Тиверис стоял перед закрытыми воротами Эверардского аббатства. Никто не вышел, чтобы попрощаться с ним. А кто захочет? Ведь все в аббатстве считали его убийцей. Тиверис думал, что отчасти они правы.

Он поправил свой старый дорожный плащ, подтянул порванный коричневый рюкзак и опустил свою руку к бедру. На поясе Тивериса теперь покоился плоский меч, который приятно упирался в бедро.

Совет мастеров не поверил в историю Тивериса и принял решение выгнать молодого человека из аббатства.

– Мне не нужна никакая магия, чтобы разглядеть в тебе преступника, Тиверис, – сказал тогда мастер Орвен, – Очевидно, что вы сговорились с Кельшарой украсть Слезу Эверарда и убить патриарха Аламрика, дабы замести следы. Но когда колдунья получила то, что хотела, ты был ей  больше не нужен. Ты не только убийца, но ещё и дурак, – остальные согласились. Они всегда видели в Тиверисе только источник насилия.

Только вмешательство Матери Мелисенды спасло его от смертного приговора, однако окончательное решение мастеров было не лучше – изгнание из аббатства.

Тиверис посмотрел на горизонт. Мир за пределами аббатства казался ему совсем пустым. Но ему ничего не оставалось. Еще раз поправив рюкзак, он пошёл в сторону от аббатства.

Через десять минут стук копыт заставил Тивериса повернуться, а увиденное вызвало улыбку на  лице мужчины, несмотря на его плохое настроение.

– Я думал, ты предпочитаешь передвигаться верхом, – сказала Мелисенда своим жёстким голосом. Она сидела верхом на чёрном жеребце Кельшары.

– Я хотела предложить тебе взять его. В конце концов, он не виноват в грехах своей хозяйки, – сказала женщина, поглаживая гриву животного.

– Спасибо вам, – сказал Тиверис, принимая поводья. Некоторое время он стоял в оцепенение, не зная, что ещё нужно сказать.

– Прости, что я не смогла сделать большего, – устало сказала она, – Но если бы я защищала тебя сильнее, они подумали бы, что и я была в сговоре с Кельшарой. Прости, Тиверис, но люди могут быть такими слепыми…Даже если они служители бога знаний.

Тиверис медленно покачал головой.

– Я не думаю, что есть кто-то мудрее вас, Мать Мелисенда.

 Мелисенда усмехнулась.

– И почему я так сильно сомневаюсь в этом. Вот, возьми это, – сказала настоятельница аббатства, протягивая Тиверису какую-то вещь, завёрнутую в ткань.

– Что это? – спросил Тиверис.

– Это очень древняя реликвия, принадлежащая основателю аббатства. В тёмные времена она защитит тебя. И направит.

– Направит?

– К слезе Эверарда, – настоятельница тяжело вздохнула, – Видишь ли, я только что была у мастера Антиры. Она говорит, что звёзды предзнаменуют падение аббатства. Видишь ли, Слеза Эверарда защищала наши стены от тёмных сил, но, как только Кельшара получила Слезу, тёмные существа, которых ты описывал, смогли приблизиться к стенам аббатства. Мастер Антира говорит, что аббатству Эверарда наступит конец через год. И именно поэтому ты должен найти Кельшару, забрать у неё слезу Эверарда и доказать всем то, что я и так уже знаю о тебе.

– Но как мне сделать это? Все мои воинские навыки ничего не стоят перед её магией.

– Но у тебя есть то, чего никогда не будет у неё, – таинственно сказала Мелисенда.

– И вы не собираетесь говорить мне, что это, так?

– Я думаю, со временем ты сам это поймёшь. Запомни, – сказала она, вкладываю свёрнутый пучок в руки Тивериса, – Запомни, это защитит и направит тебя.

Без слов, Мелисенда развернулась и пешком отправилась в сторону аббатства. И снова Тиверис остался один, хотя ощущение одиночества оставило его. Он медленно развернул ткань. Тиверис увидел старое пожелтевшее перо, на котором ещё остались следы застывших чернил.

Взглянув в сторону аббатства, Тиверис оседлал чёрного жеребца и отправился в путь.

Спустя три дня путешествия на север, Тиверис увидел чёрную башню, красующуюся меж гор подобно языку какого-нибудь ужасного существа, высунутому из разинутой пасти. Солнце опустилось за горизонт, и в этот же момент посыпались хлопья снега, которые подобно осколкам стекла жалили щёки Тивериса. Он достал из-за пазухи перо опоясанное  проволокой, как он делал уже дюжину раз за эти три дня. Взявшись за конец проволоки и подняв перо на уровень глаз, Тиверис увидел, что, несмотря на бушующий ветер, перо повернулось так, что его кончик указывал прямо на башню. Кивнув, воин хлестнул своего чёрного жеребца, чтобы тот перешёл на неспешный галоп.

Поднявшись на ближайший к башне холм, Тиверис решил отправиться дальше пешком. Оставив чёрного жеребца в укромном месте, он спешился и двинулся дальше, вверх по холму. Его мускулы напряглись от ожидания битвы и холода, но тут, внезапно, ветер затих, будто сам Цирик задержал дыхание в ожидании следующего хода воина.

При приближении к строению, Тиверис смог лучше разглядеть его: это была не башня, а небольшой крытый двор, из середины которого к небесам устремилась чёрная башня.

Подойдя к четырёхметровой дубовой двери, Тиверис толкнул её, и та, на удивление, легко отворилась. Внутри двора было несколько небольших строений и вход в саму башню. Дверей там не было, а Тивериса и вход в башню отделяла только чёрная арка, за которой была непроглядная темнота.

Пройдя сквозь арку, Тиверис оказался поглощённый непроглядной тьмой. Он только  проклял свою глупость, ведь у него не было ни факела, ни фонаря, как тут же из его кармана показалось слабое свечение. Перо.

– Спасибо, Мать Мелисенде, – прошептал воин, нежно улыбаясь. Казалось, сам Огм освещает путь для него.

Первое что он увидел, когда в вестибюле появился источник света, были кости. Несчётное количество костей было разбросано по полу, а черепа тупо смотрели в разные стороны. Запах гниения, который Тиверис почувствовал, когда Кельшара вызвала своего грифона, был в сотни раз терпче. Но Тиверис многие годы нёс смерть, так что ни кости, ни запах не напугали его, и он, зажав нос, двинулся к двери в конце вестибюля. Кости крошились в пыль под его ногами, но Тиверис не обращал на это никакого внимания, как и на башенки, сложенные из черепов по бокам от двери в следующую комнату.

Это была ошибка. При приближении к дверям, глазницы одного из черепов загорелись малиновым светом, и каждый череп в ужасной башенке начал дико вопить. В этот же момент Тиверис с размаху ударил мечом костяную башенку, и та разлетелась на мелкие осколки. Тиверис читал, что это было специальной сигнальной защитой, придуманной королём Кетерилом с Островов Муншаез. Эти башенки были лишь малой долей того, что создал ужасный Дворец Черепов короля Кетерила. Если Кельшара умела создавать такие, то она была могущественнее, чем думал Тиверис.

И хуже всего было то, что хозяйка башни теперь знала о том, что в её дом кто-то проник.

Пройдя в дверь, Тиверис оказался в помещении с высоким потолком. Холла была абсолютно пустая, за исключением винтовой лестницы, поднимающейся наверх. Тиверис медленно пошёл к ней, и на полпути услышала странный звук.

 Сначала раздался какой-то щелчок, после чего Тиверис ощутил кровь, стекающую по его спине. Развернувшись, воин застыл в изумлении – десятки летучих мышей спускались на него с потолка, издавая ужасные трещащие звуки. Нетопыри не были живыми – в их полусгнивших глазницах мерцал малиновый свет, подобно тому, что источал череп-наблюдатель.

Стая немёртвых нетопырей налетели на воина, обнажая свои клыки. С омерзение Тиверис отмахивался от  мерзких существ, однако одно из них добралось до предплечья Тивериса и вонзило в него свои кривые клыки. Вскрикнув, мужчина оторвал от себя тварь и с размаха бросил её об стену.

С яростным криком Тиверис размахивал своим мечом, круша немёртвых летучих мышей в костяную пыль. Кровь из десяток маленьких укусов и царапин струилась по телу воина, а костяная пыль мешала ему дышать, но меч продолжал вертеться всё так же энергично.

Наконец, комната была зачищена от мерзких существ, за исключением одной твари, которая барахталась на полу. Она превратилась в кучу осколков, когда Тиверис яростно наступил на неё.

Закончив со всеми делами, Тивериса бросился к лестнице. Его разрывало желание кричать и ругаться, но в этом не было необходимости – Кельшара уже нала о его присутствии. Быстро поднявшись наверх, Тиверис оказался в коридоре, заканчивающимся деревянной дверью.

Вдоль всего коридора стояли древние саркофаги. Лица, высеченные на них, были, судя по всему, прямой копией лиц людей, покоящихся в саркофагах. Их изумрудные глаза угрожающе смотрели на гостя, а издевательские улыбки казались отражение сущности хозяйки. Ухмыльнувшись, Тиверис медленно пошёл вперед.

Как только Тиверис прошёл первые две пары саркофагов, он услышал какой-то щелчок и понял, что механизм сработал.

К чести Тивериса, он не потерял самообладания и успел пригнуться, когда лезвия, появившиеся из ртов стоящих друг напротив друга саркофагов, с лязгом сомкнулись. Побежав вперёд, Тиверис продолжал уврачеваться  от лезвий, и даже смогу прыгнуть, когда лезвия из предпоследней пары саркофагов выскочили не из ртов, а из скрытых отверстий в области коленей. Болезненно упав на каменный пол, Тиверис со страхом ждал, когда лезвия из последней пары саркофагов проткнут его. Но воин услышал только скрежетание железа о камень. Видимо, ловушка застряла.

Лёжа на полу и смотря на саркофаги и острые лезвия, которые торчали из ухмыляющихся улыбок, Тиверис благодарил Огма за то, что последняя ловушка не сработала. Решив не испытывать судьбу, Тиверис тут же откатился из зоны поражение несработавшей ловушки. Он размышлял о том, что сделала бы Кельшара с его мёртвым телом, если бы одно из этих острых лезвий всё-таки проткнуло бы его.

Отогнав эти мысли. Воин встал и прошёл сквозь деревянные двери.

– Знаешь, я думала, что ты умрёшь.

Кельшара стояла в центре комнаты, освещённая лунным светом, льющимся сквозь окна. На её лице застыла торжествующая улыбка.

– Когда я разорвала карту судьбы, твоё сердце должно было остановиться. По крайней мере, это работало со всеми остальными.

– Твоё волшебство меня не берёт, – яростно ответил Тиверис, – Я тут, чтобы забрать Слезу Эверарда.

Несмотря на внешнее спокойствие женщины, её взгляд скользнул к мечу и выразил некую тревогу.

– Что ж, я так и думала. Тоз! Принеси мне Слезу.

Через мгновение кобольд выбежал из тени и подал своей хозяйке костяную коробочку.

– Ты медлишь, как и всегда, – сказала женщина. Забрав маленькую коробочку, она направила палец в сторону кобольда и испустила тонкую красную молнию, которая отбросила мелкое существо к стене. Кобольд со стоном повалился на пол. Его глаза буквально источали боль.

Некромант достала их коробочки драгоценный камень и сжала его.

– Слеза Эверарда. Знаешь, воин, сегодня ты умрёшь, а я буду жить вечно.

Тиверис не стал ждать и бросился на колдунью.

Крикнув от ужаса, Кельшара даже не попыталась уклониться от удара. Она направила руку к сердцу Тивериса, и воин почувствовал, как оно сжалось под давлением невидимой руки.

Упав на колени, он судорожно закашлял и увидел, как искры вылетают из его тела и вливаются в тело смеющейся колдуньи. Бледные щёки Кельшары в момент стали румяными, а бледно-розовые губы наполнились чувственным красным цветом. Судя по всему, Кельшара выкачивала жизненную силу Тивериса и забирала её себе.

Тиверис попытался закричать, но у него получилось издать лишь сдавленный вопль.

– Это был последний раз, когда ты ударила меня, – послышался писклявый голос.

Тиверис и Кельшара посмотрели на медленно встающего кобольда. Рука Кельшары всё ещё была направленна на Тивериса, продолжая выкачивать из воина жизненную силу.

– Когда то я был красивым и сильным как он, но потом ты превратила меня в…в это, – глаза кобольда вспыхнули бесчисленными годами гнева и страданий, которым он дал выход, – Но я больше не буду терпеть этого, Кельшара. Я больше не буду терпеть тебя, – из домотканой туники кобольда появился зазубренный кинжал, и маленькое существо сделало угрожающий шаг в сторону колдуньи.

– Стой! – крикнула некромант, направляя вторую руку на кобольда.

Маленькое существо тут же застыло на месте. Он простонал, пытаясь дёрнуть рукой, но его тело не слушалось его. Оно просто застыло на месте.

– Глупый Тоз. Неужели ты забыл, что ты обязан повиноваться мне, – с этими словами Кельшара сделала рубящее движение своей рукой, и кобольд застонал, вонзив кинжал в свою собственную грудь.

Тоз застонал в агонии и медленно повалился на пол, в растекающуюся лужу крови. Кельшара с удовлетворением и яростью посмотрела на труп кобольда, а этого хватило, чтобы её магия, сковывающая Тивериса, дрогнула.

Искры перестали вылетать из тела Тивериса. Он чувствовал себя ослабевшим и пустым, но он был жив. Колдунья с удивлением и отчаяньем посмотрела на Тивериса, и собиралась заново начать своё заклинание, но в этот раз воин был быстрее.

Он вскочил, толкнул женщину, прижал её к стене и приставил лезвие своего меча к её горлу.

– Отдай мне слезу, – потребовал он.

Ярость, исказившая её лицо, тут же сменилась лёгкой насмешливой улыбкой.

– Хорошо, – ответила она, перевернула одну руку ладонью кверху и разжала кулак. Тиверис выругался, когда вместо драгоценного камня он увидел чёрного, покрытого жёлтыми пятнами, жука, который ужалил воина в руку. Тиверис сбил жука, но не успел раздавить его, и тот выбежал из комнаты.

– Отдай мне камень! – взревел мужчина.

– Никогда, – плюнула Кельшара. Из её рукава появился изогнутый кинжал, обмазанный ядом. Колдунья хотела ударить им Тивериса, но тот с лёгкостью выбил оружие из её рук, попутно оставив на её руке длинный порез. В этот же момент Тиверис ощутил жгучую боль на руки и, посмотрев на неё, обнаружил на неё точно такой же порез, какой он нанёс Кельшаре.

Слова заклинания сорвались с губ волшебницы, но Тиверис снова был первым. Он прижал Кельшару к стене, проткнув её плечо своим мечом. Его лицо искривилось от боли, когда подобная рана появилась и на его теле. Капли крови бежали по его торсу, заставляя мурашки бежать по всему телу.

Её лицо исказила агония, но насмешливая улыбка оставалась на месте.

Тиверис без сил опустил руки и отошёл от колдуньи на пару шагов.

– Да, воин, – торжествующе начала она, – теперь ты понимаешь. Жук сделал своё дело. Давай, ударь меня ещё раз. Но помни, сейчас я сильнее тебя. Ты уже истощён. Ну же, ударь меня.

Тиверис не мог поднять руки. Ему казалось, будто его мышцы растворяются. Он всю жизнь боролся мечом, но сейчас у воина не было сил, чтобы даже поднять его. Сила это всё, чем он владел. Теперь же у него не осталось ничего.

“Нет” – сказал он себе, – “Начни уже думать, Тиверис. О чём говорила Мать Мелисенде. Что есть у тебя, чего нет у неё”.

И тут осознание накрыло его сознание, заставив сердце колотиться быстрее.

Он выронил меч, который с бренчанием повалился на каменный пол. Воин упал на колени перед колдуньей.

– Карты не врут, – высокомерно сказала она, – Ты не воин. Ты ничто.

Тиверис не смотрел на неё. Ом лишь опустил руку в карман и дотронулся до слабо светящегося пера, и начал молиться. Он слышал молитвы жрецов в аббатстве, и знал, что надо говорить, однако он не был жрецом и не обладал священной силой. Тем не менее, он надеялся, что Огм услышит его.

Кельшара подняла меч здоровой рукой.

– Все умирают, воин.

В этот момент Тиверис прошептал:

– О великий Огм. Услышь и защити меня от тьмы.

В этот же момент Кельшара нанесла удар. Но внезапно появившееся синее магическое поле, обволокшее Тивериса подобно коже, отразило удар и выбило меч из рук колдуньи. Воин почувствовал вернувшуюся силу и приобретённое могущество. Он быстро встал и выпрямился.

– Всё кончено, Кельшара. Я победил. Отдай мне Слезу и я…

Неожиданно, из синего поля начал вытягиваться длинный ус, который с каждой секундой всё ближе приближался к женщине.

Та попятилась, но, встретившись спиной со стеной, он прикрыла лицо руками.

– Нет, этого не может быть. Жук должен был связать нас только болью.

Она попятилась вбок, но ус неуклонно следовал за ней.

Наконец, он настиг её, вмиг окружив и её синим полем.

– Нет. Помогите! У меня всё горит! Помогите! – кричала колдунья, всё сильнее прижимаясь к окну.