Текст книги "Синтия"
Автор книги: Элейн Каннингем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
Глава V
Я смутно надеялся, что в десять утра в понедельник она будет пусть с похмелья, но трезвой. Но мне не повезло. Не знаю уж, сколько успела выпить Алиса Брендон, но надралась она изрядно. Поскольку она пила водку, разило от нее не так уж сильно, но вот с равновесием дела были плохи. Увидев меня, она сказала, медленно и тщательно выговаривая слова:
– Дорогой мистер Крим. Как мило с вашей стороны снова меня навестить! Знаете, после вашего ухода, я решила, что вы похожи на Лоренса Харви, хотя он, пожалуй, будет покрасивее. Правда все дело, возможно, в том, что его тоже зовут Харви…
– Я Харви Крим, миссис Брендон, – напомнил я.
На ней было нечто розово-красно-фиолетовое. Она стала усиленно приглашать меня с ней позавтракать.
– Я уже завтракал. Но кофе выпью с удовольствием.
– А может, апельсиновый сок пополам с водкой, а? Дорогой мистер Крим, не заставляйте меня пить в одиночестве с утра.
Комната, где она завтракала, представляла собой застекленную и отапливаемую веранду, с которой открывался ландшафт – крыши и башни. Пол был выложен изразцовой плиткой, а на столике из стекла и алюминия стоял завтрак. Комната была украшена белыми и розовыми розами. Я сказал себе, что без особых усилий мог бы перенять привычки богатых людей. Я удивился вслух, почему миссис Брендон не получает от всего этого никакого удовольствия.
– Потому что мой муж – вошь, мистер Крим, – последовал ответ. – Еще вопросы будут?
Тем временем дворецкий Джонас подал ей завтрак – кофе, яичницу с беконом, колбасу – все, кроме кофе, я отклонил. Она же невозмутимо попивала свой водочно-апельсиновый напиток, ее комментарии по поводу хозяина дворецкого ничуть не смутили.
– Будут.
– Тогда придержите их, пока эта тварь не уберется отсюда. Я имею в виду дворецкого Джонаса Биддла. Не выношу дворецких вообще, а этого особенно. Это разведслужба Брендона, хотя и отличается удивительной тупостью. Ну проваливай, Джонас, да поживее.
Дворецкий удалился с непроницаемым лицом.
– Почему он это терпит? – поинтересовался я.
– Потому что ему платят, чтобы он это терпел, Харви, – заметила миссис Брендон. – Я была бы счастлива, если бы он уволился, но он терпит и терпит. Слушайте, почему вы не пьете ваш сок?
– С утра для меня это яд.
– Бедняга! Придется выпить мне, чтобы добро не пропадало. – Она взяла стакан и отпила большой глоток. – Теперь задавайте ваши вопросы, Харви.
– Меня интересуют компьютерные знакомства…
– Это еще что за чертовщина? А, вы имеете в виду компьютерные тесты на сочетаемость людей? Синтия была на этом просто помешана.
– Почему?
– Возможно, надеялась встретить человека, который полюбил бы ее, не имея понятия о том, что она дочь Э. К. Брендона. По этой же причине она взяла себе имя Джейк. Она уверяла всех в «Энн Бромли», что ее зовут Джейк. Это не случайно. Джейк – имя, которое Э. К. ненавидит лютой ненавистью.
– Но причем тут компьютер? Разве у нее не было романов с мальчиками?
– Харви, разве вы не изучали мужской рынок в наши дни? От него девушке трудно прийти в восторг. У Э. К. летняя резиденция в Грин-Фармз.
– Где это?
– Восточная часть Вестпорта, штат Коннектикут. Точнее, дом принадлежит Синтии – он достался ей от матери. Но дом скорее напоминает тюрьму, чем место отдыха. Поэтому скажите мне, ну где Синтия может встретить симпатичных ребят? Ну, где, говорите?
– Но у ее отца есть друзья, а у них дети…
– Когда-нибудь вы их увидите, и все поймете.
– А как насчет ваших друзей?
– Мои друзья – напитки, Харви. Выпейте сока!
Когда я спустился, внизу меня уже поджидал сержант Келли в твидовом костюме от «Братьев Брукс».
– Ну что теперь скажешь, Крим?
– То, что когда у нас будет полицейское государство, ты станешь вице-президентом, а лейтенант Ротшильд – президентом.
– Это было бы здорово, – отозвался Келли. – Лейтенанта давно манит Белый дом. Только не думайте, что мы играем на фантики, Харви. Четыре известные торпеды [2]2
Амер. сленг – наемные убийцы.
[Закрыть]присоединились к туристам, которые считают, что Нью-Йорк – Город Веселья. Это ребята из Техаса: Джек Селби, который называет себя Ринго, Фредди Апсон, он же Призрак, Малыш Билли, про которого известно, что он выполнил двадцать семь особых поручений, а также Джо Эрп, который именует себя Потомком, возможно потому, что когда не убивает по заказу, смотрит телевизор.
– Отлично. Значит, в нашем городе гости дорогие. Но стоит ли из-за этого хватать меня за рукав и пугать прямо на тротуаре.
– Никто тебя не пугает, Харви. У тебя бзик насчет полиции…
– Как у всех остальных мирных граждан, разве не так?
– У меня, например, нет никакого бзика. Но послушай! Эти четверо техасских мальчиков не имеют отношения к Синдикату. Они из банды толстяка Ковентри, а он большой человек на Юге. Штаб-квартира у него в Хьюстоне – Синдикату так проще. Ковентри оказался слишком крепким орешком.
– Я тоже помню реку Аламо.
– Не надо хохмочек, Харви.
– Что же мне еще прикажешь делать? Но может, все-таки вы с Ротшильдом отстанете от меня и почитаете детективные романы, а я займусь своим делом?
– Вот про это и разговор, Харви. Про твою работу. Вопрос в том, что эти ребята направляются туда, где находятся Валенто Корсика, а также Синтия Брендон. Может завариться хорошая каша. А лейтенант полагает, что ты с твоей ловкостью и смекалкой…
– Скажи лейтенанту, что я глуп как пробка, – огрызнулся я. Келли улыбнулся. Я повернулся к нему спиной и зашагал прочь.
У себя в офисе я появился в половине двенадцатого. Там уже меня ждала Люсиль. Мейзи Гилман в коридоре сообщила, что ко мне пришла сестра.
– А у тебя, кстати, есть сестра? – поинтересовалась Люсиль. – Я ведь знаю о тебе так мало…
– Сестра! – фыркнул я. – Вот влияние ИМКА [3]3
ИМКА – христианская ассоциация молодых людей.
[Закрыть]. Почему бы просто не сказать, что знакомая? Тебя что, выгнали из библиотеки?
– Во-первых, никто меня не выгонял, а во-вторых – не ИМКА, а уж скорее ИВКА [4]4
ИВКА – христианская ассоциация молодых женщин.
[Закрыть]. И еще чувство собственности. Потому-то я и назвалась твоей сестрой.
– Значит, ты пришла.
– Ну да. А знаешь, почему? Я имею право на одиннадцать дней отпуска по болезни, а я не пропустила за этот год ни дня, и вот вчера, засыпая, я придумала кое-что и хотела было позвонить тебе поделиться, но потом решила, что коль скоро спать ты лег в нормальное время…
– Да, – перебил ее я.
– Что значит «да»?
– Это значит вот что: я понял, что тебе пришло в голову вчера на сон грядущий, но если ты будешь изъясняться вот таким образом, вся грамматика полетит к чертям.
– Какой ты злой!
– Ну так вот, ты подумала о компьютерной службе знакомств.
Она опустилась на стул и, серьезно взглянув на меня, сказала:
– Харви, у тебя потрясающая работа. Разумеется, ты сразу подумал о компьютерной службе знакомств. Мы оба об этом подумали. Но почему, скажи на милость?
– Потому что, как бы нам ни нравились скоростные шоссе, приходится ехать по пыльному проселку, если другой дороги нет.
– Ох, Харви, – рассмеялась Люсиль. – Как ты любишь яркие метафоры. Но ты неправ. Просто, если уж надо ехать по скоростному шоссе, то ты его всегда отыщешь.
– Это точно.
– Да, да, Харви. Все не так сложно, как тебе кажется. Все дело в точке зрения. С одной стороны кажется, что царит полный абсурд: дочь Брендона ушла из дома. Потом ее видят в Центральном парке с графом, как там бишь его…
– Валенто Корсика, он же граф Гамбион де Фонти.
– Ну да. С мистером Корсика, претендентом на престол короля Синдиката, или мафии. Кстати, чего именно?
– Это одно и то же.
– Затем она не приходит на тусовку. Знаешь, Харви, на месте Синтии я бы обязательно пришла туда в воскресенье, и только какая-то страшная беда могла бы мне помешать. Видишь ли, тусовка полностью, всецело подходит Синтии.
– Почему?
– Да потому что все хотят, чтобы их любили, а Синтии это нужно просто позарез.
– Все, говоришь? – переспросил я.
– Конечно. А теперь послушай меня внимательно, Харви.
Я никогда не видел Люсиль в таком возбуждении. Лицо ее разрумянилось, волосы полыхали огнем в свете солнечного луча, пробившегося в одно-единственное окно моего кабинета. Она была так удивительно и неповторимо прекрасна, что я чуть было не перебил ее, чтобы предложить ей руку и сердце. К счастью, я вовремя опомнился.
– Перед тем как прийти сюда, я заглянула в нашу библиотеку, Харви, – сказала Люсиль.
– Ты же сказала, что взяла бюллетень.
– Ну да. Я сказала нашим, что у меня жутко болит голова, а заскочила только на минутку.
– Какое коварство! – воскликнул я. – И это Люсиль Демпси, американка из Новой Англии, белая, пресвитерианка…
– Харви, это была невинная ложь. И вообще, ни с кем так трудно не бывает, как с тобой.
– Неужели?
– Выслушай же меня. Я забежала в библиотеку и заглянула в кабинет социальных исследований. У нас там есть досье на компьютерную службу знакомств. Я сделала ксероксы трех направлений – вот они. Две статистические таблицы для возраста между восемнадцатью и тридцатью, а третья – между восемнадцатью и двадцатью семью. Люди в большинстве своем – жуткие консерваторы, и многие относятся к этому, как к ерунде, но я уже успела понять, что это процветающий бизнес. Их задача – помочь найти друг друга мужчинам и женщинам, у кого есть общие вкусы и устремления.
– Я и так знаю, для чего созданы службы компьютерных знакомств, – возразил я, – но от этого не продвинулся ни на шаг к разгадке ребуса с Синтией.
– Правда? Так вот слушай, Харви. Все думают, что прекрасно разбираются в этом вопросе. Но за тот час, что я просидела тут в ожидании тебя, я просмотрела вопросники. Не отмахивайся от них. Они очень интересные. Они не только вылавливают сходства, но и указывают на различия с тем, чтобы люди могли удачно дополнять друг друга. Это не так глупо, как кажется. Они устанавливают сочетаемость людей на основе как их сходств, так и их различий. Например, анализ характера. Это, например, заставляет нас анализировать себя объективно…
– Ну да. Я всегда считал, что главное – уметь взглянуть на себя со стороны, представить, как видят тебя другие.
– Верно, Харви, но в данном случае задача – не раскрывать страшную правду, а найти способ сделать А и Б подходящей парой.
Я задумчиво посмотрел на нее и кивнул, сказав:
– Продолжай.
– Хорошо. Вот у нас тут восемнадцать слов: спортивный, беспокойный, усидчивый, молчаливый, отчаянный, упрямый, оптимистический, нервный, одинокий, честолюбивый, общительный, сдержанный, щедрый, эгоистичный, мрачный, основательный, фантазирующий и преданный. Вас просят выбрать шесть прилагательных, которые, на ваш взгляд, лучше всего характеризуют вас. Можно предположить, что психологической исходной посылкой будет попытка определить не столько себя, сколько то, как человек видит идеального мужчину.
– Это вовсе не означает, что из этого может получиться удачный брак.
– Нет, конечно, Харви. Я уверена, что никто толком не понимает, что именно все это означает, да и вообще лично для меня это все фокусы, самые настоящие фокусы. Но я пытаюсь понять суть процедуры.
– Вперед, сыщица!
– Взять хотя бы проблему статуса. Вопросник пытается классифицировать людей по группам с точки зрения статуса. Вас опрашивают, есть ли у вас кредитная карточка. Они перечисляют различные машины – «континенталь», «кадиллак», «плимут», «форд», «шевроле», «рамблер», «фольксваген», «триумф», «мустанг» – и спрашивают, что бы вы выбрали?
– Не знаю, что уж тут могла написать Синтия.
– Или Валенто Корсика. Или еще – предположим, вы начинаете неделю с двумястами долларов в кармане. Сколько из этой суммы вы готовы потратить на следующее: свидания, чаевые, книги, пластинки, кино, косметику, путешествия, такси.
– А про хобби там ничего не говорится?
– Здесь есть все, что угодно. В ряде тестов вас просят самоопределиться, указав, что вас больше интересует: медицина, право, музыка, литература, бухгалтерское дело, гольф, история, политика, война сегодня, прошлые войны, драматургия, лыжи, коньки, преподавание, бридж, покер, канаста. И так далее. Укажите, что для вас на первом месте, что на втором, что на третьем. Ты меня понимаешь, Харви?
– Все больше и больше. Как они устанавливают эмоциональную сочетаемость, или это их не интересует?
– Они задают прямые вопросы, Харви. Например, устанавливают расовую принадлежность. Кто вы – белый, чернокожий и так далее. Но в одном разделе вас спрашивают иначе: представителей какой расы предпочитаете? Опять же они перечисляют основные религии и просят вас указать, какой из них вы отдаете предпочтение, но в других анкетах вас просят указать, какого вероисповедания хотели бы вы видеть вашего партнера. Вас просят указать свой рост, но в одном из разделов спрашивают, какой рост вы предпочитаете в партнере. Так же дело обстоит и с возрастом – тоже два вопроса. Кстати, насколько богат Валенто Корсика?
– Бесконечно богат.
– Богаче, чем Э. К. Брендон?
– Тут дело не в том, сколько у человека денег, – пояснил я Люсиль, но в том, какое количество денег он в принципе контролирует. Так вот, братец Корсика контролирует денег больше, чем Э. К. Брендон.
– Вот какие тут вопросы: «Ваше отношение к деньгам». Возможные ответы: «Я хочу быть очень богатым. Я хочу быть умеренно богатым. Меня не интересует богатство. Я ненавижу деньги». И далее: «Я из очень богатой семьи. Я из среднего класса. Я из рабочей семьи». Есть вопрос о профессии отца. Там пустое место, и ты туда вписываешь информацию. Что касается партнера, то надо указать профессиональные категории его родителей, какими бы ты хотел эти категории видеть. Ну что, все становится яснее?
– Или туманнее. Ну а как это связано с американской ситуацией?
– Да в общем никак, если не довольствоваться банальностями вроде бейсбола и яблочного пирога. Так, например, имеется вопрос: «Если у вас есть свободное время, чем бы вы его заняли: посмотрели бы пьесу Шекспира, балет, бейсбол, бокс или послушали бы симфонию?» Предложите ответить на это американскому выпускнику колледжа, гражданину Ганы и финну – и по ответам ни за что не определишь их национальность.
– Но если люди Корсики задумали это нарочно…
– Нарочно для чего, Харви? Ты можешь объяснить?
– Ладно, давай на минуту забудем об их целях, лишь предположим, что они это сделали. Зачем тогда давать искренние ответы? Почему не солгать?
– Потому что они не дураки, Харви. Они хотели, чтобы все было правдоподобно. У всего этого должно быть некое единство.
– Ах да! – воскликнул я. – В компьютере ведь есть программа. Мы забываем, что эти чертовы устройства не умеют думать. Они могут только выдавать то, что в них заложено, а в данном случае они запрограммированы на определенную задачу. Советники Корсики не в состоянии угадать, в чем она заключается, поэтому он вынужден отвечать честно. Предположим, что он отвечает на вопросы самым искренним образом. Ну, а как насчет выпивки – это тоже интернациональная черта?
– У них есть вопросы и на этот счет: «Пьете ли вы очень много, больше обычного, умеренно, редко или вовсе не пьете». И так же выясняется отношение к выпивке: «Одобряете ли, что предпочитаете – виски, бренди, вино». Это содержится не во всех вопросниках, но в двух из них я отыскала такие вопросы. И еще азартные игры. «Никогда, время от времени. Очень часто». Твоя Синтия играет?
– Никаких намеков на это я не слышал. Да и зачем ей играть? В ее среде это что-то необычное.
– А Корсика?
– Думал об этом. Ну, конечно, нет. С его стороны это было бы полным идиотизмом – ему принадлежит половина штата Невада… Ты что, намекаешь на то, что Э. К. Брендон и мафия могут произвести на свет божий очень похожих отпрысков?
– Нет, конечно, Харви. Но это не означает, что они не могут похожим образом заполнить анкеты.
– Это серьезное открытие.
– У нас таких открытий впереди еще немало.
– Ладно, с чего начнем? – осведомился я.
– С самой большой фирмы, – тотчас же ответила Люсиль. – Называется «Компьютерные социальные исследования в сорока семи штатах, Мексике и Канаде». Их офис на Пятой авеню, дом 599.
– Дом Скрибнера. Очень неподходящее место – это один из немногих уцелевших на Пятой авеню викторианских особняков.
– Они хотят респектабельности, Харви, это как раз понятно. А тебе придется пригласить меня на ленч.
Мы отправились на Женскую Биржу, а потом прошли по Пятой авеню до Скрибнер-хауз. Но там нас ожидало разочарование. Мы оказались в крошечном офисе, десять футов на двенадцать, где сидела старушка, окруженная кипами анкет и папок. Она близоруко уставилась на нас. Вокруг не было ни намека на компьютер.
– Вас трое? – спросила старушка.
– Двое, – поправила ее Люсиль. – Я и мистер Крим.
– Вы из полиции? – осведомилась бабушка, протирая толстые линзы очков. – Господи, глаза у меня уже не те, что прежде. Если вы из полиции, то Стенли говорит, что у нас все честно и законно на сто процентов. Это что, дверь хлопнула? – подозрительно осведомилась она у Люсиль.
– Нет, мэм, – ответил я.
– А где еще один из вас? Где третий?
– Нас только двое.
– Но вошли же трое.
– Нет, нет, – поспешила уверить ее Люсиль. – Только двое.
– А кто такой Стенли? – спросил я.
– Мой сын, конечно.
Письменный стол в офисе был завален какими-то бумагами. Старушка порылась в них и пояснила:
– Это стол Стенли. Он у меня страшно неаккуратный.
– Где Стенли? – спросил я.
– Он всегда был неаккуратным. С самого детства. И рассеянным. Вы представляете, он делал домашнее задание, потом откладывал тетрадь в сторону и забывал, где она. «Стенли, – говорила я ему. – Сделал работу, отдай тетрадь мне».
– Так где же Стенли? – гнул свое я.
– Где Стенли? А что? Почему вас это интересует?
– Мы хотели бы знать, где ваш сын, миссис, – мягко пояснила Люсиль.
– Меня зовут Элли.
– Мы бы хотели знать и вашу фамилию, – сказала Люсиль. – Неудобно называть вас только по имени.
– Вы симпатичная девушка, – сказала старушка. – Жаль, Стенли не встретил вас до своей помолвки. Он сейчас там.
– У него помолвка?
– Нет, нет. Это случилось в прошлом месяце. А сейчас он в Бруклине, у мистера Бампера, там где стоит этот компьютер. Стенли решил, что через компьютер он может делать статистические подсчеты сочетаемости пар, а его секретарша забеременела, и вот я сижу здесь. Это страшно интересный проект. Стенли у меня очень умный…
– Дорогая дама, – перебил я ее, – тут у вас сказано: «Компьютерные социальные исследования в сорока семи штатах…»
Она заулыбалась.
– Это идея Стенли. Правда, неплохо?
– А почему же не пятьдесят штатов? – спросил я.
– Стенли решил, что сорок семь выглядит психологически убедительней. Вы со мной не согласны?
Мы выразили полное согласие и ушли. Мы решили навестить фирму «Компьюдейт» на углу 57-й улицы и Мэдисон-авеню. Это было маленькое, но весьма активно действующее учреждение. У них даже имелся компьютер. Главным здесь был улыбающийся толстяк по фамилии Пигаро. Кроме него в офисе было еще трое работников, и наши сердца исполнились надеждой.
Мистер Пигаро вручил нам свою карточку.
– Пигаро тут, Пигаро там, – сказал он и улыбнулся.
Улыбка получилась широкой – до ушей. Мы сказали, что успели уже побывать в «Компьютерных социальных исследованиях», на что он понимающе улыбнулся и сказал:
– Эта контора бросает тень на всех нас. Но ничего, вам стоит только пуститься в плавание по волнам, и стихия вам покорится. Подумайте только: впервые в истории у нас появился шанс свести фактор случая к абсолютному нулю! Разумеется, эксперимент находится в младенческой стадии, и нам еще предстоит завоевать целые миры, но представьте только: вы можете жениться на девушке, которую никогда до этого не видели, причем с абсолютной уверенностью, что она будет разделять ваши мысли, привычки, отношение к еде и сексу… Почему вы так ужасаетесь, миссис…
– Мисс Демпси.
– Почему вы так ужасаетесь, мисс Демпси. Разве следует пугаться будущего? Разве не лучше шагать вперед с гордо поднятой головой, твердо зная, что тебя ожидает?
– Это отличная мысль, – согласилась Люсиль.
– Вы представляете какую-то школу? Или область? Надо начинать с самого начала, так, словно вы стоите рядом с Маркони или Эдисоном…
– Я работаю в отделе расследований страховой компании, – сказал я. – Меня зовут Харви Крим.
Его лицо застыло, но улыбка сохранилась. Это было, я вам скажу, зрелище. Все еще улыбаясь, он холодно спросил:
– Чем могу быть вам полезен, сэр?
– Поверьте, вы не сделали ничего плохого, – поспешил я его успокоить. – Мы расследуем пропажу дорогой меховой шубы, и девушка, заявившая о потере, пользовалась вашей компьютерной службой. Если бы вы могли сказать нам имя человека…
– Почему бы вам не спросить ее?
– Мы с этого и начали. Но адреса мы найти не можем. Вот мои документы.
Пигаро внимательно изучил мое удостоверение. В нем я обычно держу десятидолларовую бумажку. Когда он вернул мне документы, то улыбался вовсю, а купюра пропала.
– Все в порядке. Так кто же ваша девушка?
Теперь на его лице играла улыбка соучастника, и я усомнился, принимает ли он когда-нибудь что-нибудь на веру.
– Синтия Брендон.
– А-ха-ха! – секретарша, сидевшая неподалеку, которая по совместительству являлась машинисткой и отвечала на телефонные звонки, слушала нас с таким вниманием, что кончики ее ушей зашевелились.
– Убавь пылу-жару, – крикнул ей Пигаро. – А то у тебя лопнут барабанные перепонки. – И обращаясь к нам, сказал: – Пойдемте ко мне в кабинет, там, кажется, есть места на балконе третьего яруса.
Юмор у него был тяжеловесный. Я покосился на секретаршу и увидел, как она показала ему язык.
Офис Пигаро был безвкусен – хром и стекло.
– Мне нравится чувствовать себя в будущем, – пояснил Пигаро, обводя комнату рукой. – Присаживайтесь, присаживайтесь. Вы пришли в хорошее место. Синтия Брендон. Так что же, это за шубка?
– Русский соболь – очень дорогая вещь, – выпалила Люсиль и глазом не моргнув. Ее пресвитерианское воспитание быстро отступало под напором обстоятельств.
– Надо же! Нужен настоящий талант, чтобы так тратить деньги. Сколько, по-вашему, это стоит.
– Семьдесят две тысячи долларов.
– Пигаро здесь, Пигаро там, – пробормотал он. Его чувство юмора не ослабевало. – Знаете почему я это вспомнил?
Мы ждали ответа с нетерпением.
– Потому что они идеально подошли друг другу, как жених и невеста. Не знаю, поженились они или нет, но это входило в их планы.
– Вы хотите сказать, Синтия Брендон вышла замуж? – спросил я.
– Планировала, братец Крим. Не дождетесь, чтобы я выдал непроверенную информацию вертухаю. Вы ведь вертухай? – неуверенно спросил он меня, на что я ответил:
– Это словечко в ходу в Калифорнии. Я же расследую дела нью-йоркской страховой компании. А кто, собственно говоря, они?
– Они?
– Ну да. Вы только что сказали, что они подошли друг другу. Синтия Брендон и кто еще?
– Это должно быть в досье, – Пигаро улыбнулся и сказал в селектор: – Сильвия, принеси мне досье на Синтию Брендон и ее кавалера.
Пару минут спустя Сильвия появилась с двумя папками и положила их на стол. Я протянул за ними руку, но Пигаро накрыл папки своими толстыми ручищами, улыбнулся и сказал:
– Нет, нет, это информация конфиденциального характера. Только мы можем заглядывать в эти папочки. Задавайте мне вопросы, и я отвечу на те, где интимные тайны не будут нарушены.
– Это очень благородно с вашей стороны, – сказала Люсиль.
– Стараемся понемножку, – отозвался Пигаро. – «Но пусть ваши похвалы не будут слишком уж медоточивы, иначе налетят пчелы со своими страшными жалами». Диккенс.
– В наши дни редко услышишь ссылки на Диккенса, – улыбнулась Люсиль.
– Да, да, именно. Ну что ж, – сказал он, открывая папку. – Синтия Брендон. Смотрим наугад. Раздел третий, часть шестая. Вопрос: «Основной источник вашего кризисного состояния?» Ответ: «Истеблишмент». Теперь смотрим досье партнера. Раздел третий, часть шестая. Тот же вопрос. Ответ: «Истеблишмент».
– А кто у вас в этой папке? – спросила Люсиль.
– Замечательный молодой человек. Его зовут Гамбион де Фонта. Он итальянец, но из очень старинного почтенного рода. Денег куры не клюют.
– Гамбион де Фонти, – повторил я.
– Гамбион де Фонти. Раздел второй, часть вторая. Вопрос: «Нужны ли вам деньги?» Ответ: «Нет, у меня их достаточно». Вторая папка. Часть вторая. Вопрос…
– Спасибо, нам все ясно, – сказала вежливо Люсиль. – У Синтии Брендон достаточно денег, как и у Гамбиона де Фонта. Кстати, известно ли вам, мистер Пигаро, что он граф?
– Нет. Не может быть.
– Тем не менее это так.
– Так вы его знаете?
– По крайней мере, наслышаны, – сказал я. – Разумеется, у вас есть его адрес?
– Ну да. Отель «Рицхэмптон», угол Шестьдесят четвертой и Мэдисон.
– Так оно и должно быть, – кивнула Люсиль. – Где еще останавливаться человеку, как не в «Рицхэмптоне»?
Мистер Пигаро углубился в размышления.
– Знаете, – сказал он наконец, – а ведь бракосочетание Синтии Брендон и настоящего законного графа могло бы составить нашей фирме неплохую рекламу. Я в этом не сомневаюсь.
– Он вполне настоящий, но не совсем законный, – сказал я.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
– Правда? Какая жалость, – сказал Пигаро с грустной улыбкой. – Пытаешься помочь людям, но жизнь выкидывает с тобой глупые фокусы…
– Это точно, – согласился я.
– Нам нужны две ксерокопии анкет, – заявила Люсиль мистеру Пигаро.
– Боюсь, это невозможно. Их содержание – тайна.
– А за десять долларов?
– Тайна стоит дороже.
– Харви, дай мистеру Пигаро пятнадцать долларов – это наш предел.
Я извлек из кармана три пятидолларовые бумажки, и Пигаро заказал сделать ксерокс, после чего мы раскланялись. Внизу в вестибюле я сказал Люсиль:
– Этому надо положить конец.
– Чему, Харви?
– Сама знаешь чему. Отправляйся-ка обратно в Доннеловский филиал Публичной библиотеки города Нью-Йорка, где тебе и положено находиться.
– Ты шутишь, Харви?
– Ничего подобного, – свирепо произнес я. – Какие шутки?
– Харви, не надо говорить таким тоном. Это просто ужасно. Кстати, когда этот смешной толстяк назвал тебя вертухаем, ты тоже ответил ему так, что просто мороз по коже. Ты вовсе не хочешь, чтобы я вернулась в библиотеку.
– Я об этом мечтаю.
– Но в чем же, собственно, дело?
– А в том, что ты создаешь у меня комплекс неполноценности. Ты ударила в солнечное сплетение моего мужского я. Думаешь, легко быть мужчиной в этом мире? Ничего подобного.
– Харви, я не нарочно.
– Может быть. Но это не меняет суть дела. Сколько тебе лет?
– Харви, ты это прекрасно знаешь, и по-моему это просто безобразие, что ты об этом постоянно заводишь разговор.
– Отлично. Тебе двадцать девять лет, и ты не замужем. Тебе легко говорить о том, что это, мол, безобразие, но как, по-твоему, я могу себя чувствовать? Я хотел быть кинорежиссером, а вместо этого стал сыщиком в страховой компании, причем, по слухам, я самый ловкий сыщик в этом городе. Ну и как я, скажи на милость, теперь себя чувствую после того, как ты провела этот день?
– А как? Что я такого сделала?
– Ты меня постоянно унижала.
– Но я пыталась тебе помочь, – сказала Люсиль, и в голосе ее зазвучал явный испуг.
– Ты прекрасно знаешь, как лучше всего можешь мне помочь. Возвращайся в свою библиотеку.
– Харви, во-первых, я на бюллетене, а во-вторых, я волнуюсь за тебя и решила немножко помочь. Просто глупо предполагать, что у меня есть хотя бы одна десятая твоей смекалки и знания дела. Я никак не могу понять, что плохого, если я нахожусь рядом с тобой.
– Послушай, детка, – сказал я, всеми силами пытаясь сохранить в интонациях теплоту. – Я прекрасно понимаю тебя, но работа может оказаться слишком опасной. Мне надо обязательно навестить отель «Рицхэмптон».
– Да они давно уже оттуда съехали, Харви, так что зачем торопиться?
– Почему ты так думаешь?
– Потому что это очевидно, Харви, и если ты…
Я посмотрел на нее так, что она поперхнулась фразой и сказала:
– Ладно, Харви, мы сейчас же направимся в «Рицхэмптон». Я приношу свои извинения и больше не буду вмешиваться, но ты, пожалуйста, прости меня и не прогоняй, потому что я давно не получала такого удовольствия, пожалуй, с детства, когда я окунула светлые косички моей сестры Стефани в чернила, пока она спала.
– Ты и правда это сделала?
– Святая правда!
– Почему ты это сделала?
– Потому что я се ненавидела.
– Почему ты ее ненавидела?
– Потому что она была такая добропорядочная, что просто ужас.
– Ну ладно, пошли, – согласился я, и мы двинулись по Мэдисон-авеню к «Рицхэмптону». У меня закралось подозрение, что отель имеет дела с нашей компанией, и когда, позвонив по телефону, я узнал, что это так, то представил Люсиль и себя Майку Джекоби, тамошнему сотруднику службы безопасности.
В Майке Джекоби нет ничего особо колоритного. Он старательно изучал криминологию, полицейскую психологию и гостиничный менеджмент в университете Нью-Йорка. Впрочем, для мальчика из Бронкса он сумел создать неплохой образ хладнокровного и невозмутимого человека, знающего, что такое Европа. Он носил усы и сшитые на заказ костюмы. Майк оказался очень любезным, возможно потому, что сразу же положил глаз на Люсиль, и быстро раздобыл регистрационную карточку графа. Пока я ее просматривал, он шептал мне в ухо:
– Как ее зовут? Как зовут твою девушку?
– Люсиль Демпси.
– У тебя с ней роман?
– Какое это имеет отношение к делу?
– Что ты кипятишься? Я задал вежливый вопрос. Я просто хочу знать, насколько серьезно ты ею увлечен.
– А в чем дело? – удивился я.
Только что я передал карточку Люсиль, и она углубленно стала ее изучать, а потом принялась листать журнал. Джекоби таращился на нее, как на диковину. Наконец, он сказал:
– Просто я хочу на ней жениться!
– Вот значит как? Ты ее впервые увидел сегодня и сразу же готов жениться?
– Если бы я встретил ее раньше, то уже давно бы женился. Я всю жизнь мечтал о такой девушке.
– Я поинтересуюсь у нее на этот счет, – пообещал я.
– Только будь поаккуратнее, пожалуйста, со словами, – попросил он.
– Люсиль, – сказал я, – Мистер Джекоби в тебя влюбился и хотел бы знать, не хочешь ли ты выйти за него замуж.
– Нет, – отрезала Люсиль, – но все равно большое спасибо, мистер Джекоби. Смотрите, тут граф Гамбион де Фонта зарегистрирован два раза. Самое смешное, – обратилась она ко мне, – что Валенто Корсика открыто регистрируется в этом отеле, а твой лейтенант Ротшильд и его сержант Келли об этом и понятия не имеют. Или я ошибаюсь?
– Думаю, что нет, – отозвался я.
– Я бы назвала это проявлением непрофессионализма. Вы со мной не согласны, мистер Джекоби?
– Вы хотите сказать, что не собираетесь даже рассматривать мою кандидатуру как потенциального супруга, так что ли?
– Именно так, но, пожалуйста, не сердитесь. Я скажу прямо: если бы у нас в библиотеке были те же порядки, что и в полиции этого города, мы бы никогда и ни за что не смогли отыскать ни одной книги.
– Люсиль, – сказал я, – полицейское управление не имеет никаких оснований наводить справки в отелях по этому поводу.
