Текст книги "Убийца с медальоном святого Христофора"

Автор книги: Элейн Фергюсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Отец скрестил руки на могучей груди и отклонился назад.

«Он всегда так делает, когда хочет настоять на своем, – подумала Камерин и ухмыльнулась про себя: – Джекобсу ничего не светит».

– Камми решила пойти в криминалисты и хочет посмотреть, что к чему. Она не такая, как обычные девчонки: в два раза умнее и совсем не брезглива.

– Вот как! Ты бы посмотрел на него сначала, а потом решал, – возразил Джекобс.

Патрик молча прошел в ванную. Потревоженные мухи на двери сердито зажужжали, и все стихло. Джекобс с преувеличенным вниманием уткнулся в свой блокнот. В ожидании приговора Камерин рассматривала бледный прямоугольник на стене: похоже, оттуда сняли картину.

Отец вышел из ванной, и Камерин ощутила накатившую волну зловония: мертвеца можно было попробовать на вкус. Она преодолела инстинктивное желание закрыть лицо руками.

– Да уж, вид у него тот еще, – сказал Патрик, старательно избегая взгляда Камерин.

Все ясно: отец передумал. Пропуск в мир криминалистики аннулирован.

– Папа! Ничего со мной не случится! – запротестовала она.

– Зато комнату поможешь осмотреть, – с напускной веселостью ответил отец.

Джекобс почесал за ухом.

– Кстати, кто оплачивает ее услуги? Что-то я не припомню, чтобы мы за это голосовали. Ты не имеешь права нанять помощника без разрешения!

– Услуги Камерин я оплачиваю из своего кармана, чего не скажешь о твоем Кроули. Законопослушные граждане Сильвертона платят ему зарплату, но я требую свои деньги назад.

– Да ладно, – примирительно отозвался Джекобс. – Чего ты в бутылку лезешь? Уж и спросить нельзя!

– Джон, ты что-нибудь нашел? – спросил Патрик.

Понятно: ее в упор не замечают. Камерин словно оказалась за толстым стеклом, сквозь которое не пробиться. Пять минут назад отец говорил, что она вдвое умнее большинства девчонок и что он берет ее в помощники! Вот и верь ему после этого! Разозленная Камерин привалилась к стене, наблюдая, как шериф перелистывает страницы в блокноте.

– Давай поскорее покончим с этим делом, – сказал он. – Жена булочек с корицей напекла.

Он откашлялся и с безучастным видом, словно телефонный справочник, зачитал свои записи:

– Управляющий открыл дверь примерно час назад, потому что Робертсон (по имени Ларри) не освободил номер, оплаченный до предыдущего дня. Раллон утверждает, что его внимание привлек запах из ванной комнаты. – Джекобс указал ручкой на коридор.

– Кто такой Раллон? – вставила Камерин. На тело ей взглянуть не позволяют, но ведь от расследования не отстранили!

Шериф посмотрел на нее.

– Раллон Сейдж, управляющий. Тощий такой старик в красных подтяжках и с трубкой.

– Знаю, – кивнула Камерин. – Он иногда заходит в «Гранд». Чаевых от него не дождешься.

Шериф снова покосился на нее.

– В общем, Раллон говорит, что заглянул в комнату, окликнул Робертсона, но никто не отозвался. Тогда он открыл дверь в ванную и сразу помчался обратно в офис, звонить нам, потому что доктору здесь делать явно нечего.

– Эту ванну придется на помойку выбросить, – заметил Патрик.

– Выкинуть ее надо к чертям собачьим, – согласился Джекобс.

По комнате были разбросаны потрепанная одежда и окурки; на полу, словно сбитые кегли, валялись три пустые бутылки из-под виски. Не вмешиваясь в разговор мужчин, Камерин подошла к незаправленной постели. В нос ударил запах сигаретного дыма и застарелой мочи. Тонкий слой грязи покрывал все тусклой серой пленкой, даже оконное стекло казалось непрозрачным.

– Я спросил Раллона, когда он в последний раз видел постояльца, – продолжал Джекобс. – Говорит, что четыре дня назад, когда тот снял номер. – Шериф указательным пальцем поправил соскользнувшие на кончик носа очки. – Четыре дня – большой срок. Будет нелегко определить время и причину смерти.

– Да уж. Судя по всему, он был не дурак выпить. Впрочем, куча пустых бутылок из-под виски еще ничего не доказывает. Похоже, придется делать вскрытие, – вздохнул Патрик.

Камерин взглянула на кровать: дешевое покрывало наполовину откинуто, на подушке вмятина. Другая половина оставалась аккуратно приглаженной, словно нераспечатанный конверт. При виде наполовину заправленной постели Камерин взгрустнулось. Может быть, одиночество заставило Робертсона искать утешения в бутылке? Что за жизнь у него была, если он кончил свои дни в дешевом мотеле?

«Что толку доискиваться причин? – упрекнула себя Камерин. – Люди принимают решения, люди умирают. Моя задача – разобраться в их смерти, а не в жизни».

Патрик и Джекобс углубились в обсуждение другого вопроса – разговор зашел о бюджете и о том, что городским властям Сильвертона придется оплатить вскрытие. Камерин внимательно посмотрела вокруг. На полу валялась потрепанная спортивная сумка. Присев на корточки, девушка обыскала ее, но обнаружила только набившуюся в швы грязь. Под включенной лампой на ночном столике возле кровати стоял наполовину пустой пластиковый стаканчик с водой, рядом – блокнот и переполненная окурками пепельница. Камерин с трудом разобрала каракули в блокноте: кажется, номер телефона, но вместо последней цифры – неразборчивая закорючка.

Она положила ладонь на блокнот: бумага была теплой на ощупь даже сквозь перчатку – значит, лампа горела долго, может быть, несколько дней. Из любопытства Камерин открыла ящик ночного столика. Внутри не было ничего особенного – телефонный справочник и коробок спичек. Повинуясь внезапному импульсу, она вытащила телефонный справочник: ведь Робертсон записал номер телефона! Может быть, это номер винного магазина? Справочник раскрылся в ее руках: между страниц лежал пакетик.

«Это еще что?» – пробормотала Камерин.

На просвет в смятом пакетике обнаружился грязный, потрепанный рецепт и десяток желтых шестиугольников, с выдавленным на них номером восемьдесят.

– Камми, что это у тебя? – спросил отец.

Камерин невольно вздрогнула.

– Я… это… увидела часть номера телефона, записанного в блокноте, и подумала, что, может быть, перед смертью Робертсон просматривал телефонный справочник. Внутри оказался этот пакетик. Ничего, что я взяла его в руки?

– Не страшно, ты ведь в перчатках. Вещи покойного являются собственностью коронера. Шериф не имеет права ни к чему прикасаться. – Отец многозначительно приподнял брови. – Зато мы имеем…

– Камерин, что в пакетике? – спросил Джекобс.

– Таблетки какие-то. И еще рецепт… по-моему, здесь написано «индерал». – Она разгладила пакет и прочитала надпись: – Да, точно, «индерал». Выписан на имя Лоренса Робертсона. Погодите-ка, кажется, тут еще рецепты есть. – Камерин открыла пакет и разложила три рецепта веером. – По одному рецепту в месяц, еще на три месяца. И все на «индерал».

Шериф Джекобс дернул кончик длинного носа.

– «Индерал»? Это еще что?

Отец с довольным видом подошел к Камерин и взял у нее пакетик.

– Лекарство от варикоза пищевода.

– А человеческим языком можно? – надулся шериф.

– От расширенных вен в пищеводе. Если они прорвутся, можно умереть от кровотечения. – Отец прищурился и повернул надпись к свету. – Кажется, рецепт выписан доктором Кирни из Дюранго на имя покойного. «Индерал» выписывают больным, злоупотребляющим алкоголем. Готов поспорить, что у мистера Робертсона помимо вен в пищеводе еще и серьезные проблемы с печенью. Стало быть, он пил спиртное одновременно с приемом «индерала». Хм… Похоже, Камерин нашла ответ на наш вопрос. Молодец! Не знаю, додумался бы я тут посмотреть или нет.

От похвалы Камерин вспыхнула. Здорово, что они с отцом работают вместе, в одной команде, и почти на равных!

– Что теперь? – поинтересовался Джекобс.

– Позвоню врачу, посмотрим, что он скажет. Если подтвердит, что Робертсон стоял одной ногой в могиле, то вскрытия делать не будем – и так все ясно.

Отец повернулся к Камерин.

– Кстати, где фотоаппарат?

Камерин растерянно вытаращилась в ответ, осознав свой промах. Она должна была сфотографировать место происшествия, но вместо этого оставила камеру в машине – а к вещественным доказательствам уже прикасалась! Неужели все дело запорола?

– Ой… извини, папа. Я камеру в машине забыла…

– Да ладно, чего ты перепугалась? Это же не убийство. Сходи за камерой и начинай фотографировать – кровать, ящик ночного столика и все остальное. Но в следующий раз – первым делом снимки, а все остальное потом, договорились?

– Конечно, – кивнула она. – Обязательно.

Шериф Джекобс заковылял к Патрику, который вытащил следующий ящик из ночного столика в поисках новых вещественных доказательств. Камерин вышла в коридорчик и невольно остановилась у двери в ванную. Мухи перестали жужжать и ползали по двери, образуя странные черные узоры, словно в калейдоскопе. Из спальни ни отец, ни шериф не видели входа в ванную. Дверная ручка с вмятиной посередине уставилась на Камерин.

«Почему бы и нет? – упрямо спросила себя Камерин. – Почему нельзя?»

Ей надо было взглянуть на человека, который спал один в двуспальной кровати и запивал таблетки алкоголем, она хотела увидеть настоящий труп и применить книжную теорию на практике. Подумаешь, жуткое зрелище! Она – не ребенок, и всем бы пора это понять!

Камерин моментально приняла решение: войти и посмотреть!

Она осторожно двинулась к двери. Почуяв ее приближение, мухи закружились вокруг головы, стали садиться на волосы. Отмахиваясь, Камерин повернула дверную ручку.

Стоило открыть дверь, как жужжание усилилось. Войдя, Камерин едва не бросилась прочь: из ванны торчала вытянутая рука. Узловатые пальцы с грязными толстыми ногтями напоминали деревянные обрубки. По обнаженной коже разгуливали сотни мух. Тело уродливо раздулось, потеряв сходство с человеческим. Стараясь не дышать, Камерин приблизилась, разглядывая верхнюю часть туловища – Робертсон полулежал в ванне, опираясь шеей на край. Нижняя челюсть отвисла, обнажив зубы; раскрытые глаза ввалились; по невидящим зрачкам, похожим на пыльные кусочки стекла, ползали мухи. Робертсон оказался седым стариком – бледным, холодным, безусловно мертвым – человеком с грязными ногтями и восковой кожей, туго натянутой под действием воды.

Задерживая дыхание, Камерин придвинулась поближе: отвратительное зрелище странно притягивало. На лице что-то двигалось. Кожа? Мертвец был не совсем мертв: для Камерин движение означало жизнь. На мгновение она опешила, не понимая, в чем дело. Склонилась к покойнику, чтобы разобраться, что же она видит, – и в ужасе отпрянула.

Черви! Вот что там двигалось! Крохотные личинки, похожие на зернышки риса, извиваясь, выползали из-под век, выскальзывали из носа, ползли по языку, вылезали из ушей и спускались вниз по горлу.

Камерин застыла на месте, не в силах оторвать взгляд, и почувствовала, что задыхается. Закрыв рот и нос руками, она судорожно втянула в себя воздух. Ни мятное масло, ни прижатые к лицу ладони не скрывали тошнотворного запаха, который заполнил нос, рот и даже внутренности. Она вдыхала в себя частички Ларри Робертсона. Желудок свело судорогой, и Камерин поняла, что ее сейчас вырвет.

Сдерживая рвотные позывы, она выскочила из ванной и сломя голову помчалась подальше от вида и запаха смерти. Завернув за угол, Камерин подбежала к мусорным бакам, согнулась над одним, и ее вывернуло наизнанку. Хорошо, хоть отец не видит ее позора!

Рвота не прекращалась, пока желудок не опустел. От сильного кашля заболел живот, выступили слезы. Перед глазами стояло мертвое тело, покрытое извивающимися личинками червей. Камерин вытерла рот тыльной стороной ладони и выпрямилась. Руки дрожали, горло горело огнем.

Почувствовав легкое прикосновение к плечу, Камерин резко обернулась – на нее смотрел помощник шерифа Кроули.

Глава 3

Сквозь выступившие слезы Камерин неожиданно разглядела, что глаза у помощника шерифа не зеленые и не голубые, а какого-то промежуточного цвета, словно вода в горных озерах.

– Держи. – Он вложил ей в руку бумажные салфетки. – Хуже запаха смерти только черви. Когда я их увидел, чуть с завтраком не расстался.

Камерин взяла салфетки и попыталась привести себя в порядок. Вот невезение: тот самый парень, которого отец терпеть не может, застал ее в самом неприглядном виде! Заметив пятно рвоты на нагрудном кармане, Камерин чуть со стыда не умерла. Попыталась стереть пятно и еще больше его размазала.

– Я бы предложил свою помощь, но боюсь получить за это пощечину. – На губах Кроули медленно расцвела улыбка.

Он что, смеется над ней? После всех разговоров о том, как она хочет стать экспертом-криминалистом, теперь ясно, что ей это не по плечу. Кроули наверняка растрезвонит по всему городку, что для судмедэксперта у Камерин Махони кишка тонка.

Смяв салфетки, Камерин изо всех сил швырнула их в мусорный бак.

– Мне пора, – сказала она. – Отец ждет.

– Камерин, ну чего ты разозлилась? Твоего папашу я только что видел: он рассказывал Джекобсу, какая ты молодец, что нашла таблетки в телефонном справочнике. Говорит, что теперь всегда будет брать тебя на вызов.

Камерин молчала: что тут скажешь?

– Он думает, что ты просто гений.

– Ага, гений. Особенно в таком виде.

– Камерин, нет ничего плохого в нормальных человеческих реакциях, – привалившись к стене, Кроули неторопливо выговаривал каждое слово, будто у него других дел не было. – Твой папаша спросил, не видел ли я тебя. Не волнуйся, я тебя прикрыл.

У Камерин гулко стукнуло сердце.

– Что ты ему сказал?

– Сказал, что тебе позвонили на мобильник и ты разговариваешь по телефону. У тебя ведь в заднем кармане джинсов мобильник, верно?

Камерин уставилась на Кроули. Он что, ее разглядывал?

– Я развиваю в себе наблюдательность, – все так же спокойно и неторопливо объяснил помощник шерифа.

Камерин отвела в сторону пряди, упавшие на лицо: волосы растрепались.

– Соврал, значит, – наконец сказала она. – Навешал отцу лапшу на уши.

Уголок рта Кроули изогнулся в улыбке.

– Есть немножко.

Помощник шерифа был ростом с Патрика, только постройнее. Он двигался плавно, словно на хорошо смазанных шарнирах. Широко посаженные глаза и мужественный подбородок делали его весьма привлекательным – такие симпатичные парни осознают, какое впечатление производят. От уха к подбородку тянулся тонкий шрамик, выделявшийся на загорелой коже. Скулы и кончик носа обгорели до красноты.

Камерин помедлила в нерешительности. Отец ясно дал понять, что рассердится, если застанет ее за разговором с Кроули, но любопытство взяло верх над осторожностью. Интересно, почему отец взъелся на помощника шерифа?

Камерин оглянулась: переулок пуст – лишь серый кот вышагивает вдоль забора.

– А имя у тебя есть, господин помощник шерифа? – спросила она Кроули.

– Меня зовут Джастин.

– И ты здесь недавно.

Он кивнул.

– Да. Поэтому мы раньше не встречались, но кое-что я про тебя знаю. Ты работаешь в отеле «Гранд» официанткой.

– Кто тебе это сказал? – удивленно спросила Камерин.

Он снова улыбнулся.

– У меня свои источники информации.

– Я не люблю, когда обо мне говорят.

– Даже если говорят только хорошее? – Он поудобнее привалился к стене. – Знаешь, я все собираюсь пообедать в «Гранде». Попробую зайти во время твоей смены. Вот уж не знал, что в Сильвертоне такие красивые девчонки, а то бы давно сюда переехал.

На этот раз улыбнулась Камерин. Он что, с ней заигрывает? В таком случае у него плохо получается! Его неуклюжесть почему-то придала ей смелости. Камерин сделала шаг вперед, скрестив руки, чтобы скрыть пятно на рубашке, и собралась с духом.

– Во-первых, я не официантка, а подавальщица. Во-вторых, не девчонка, а женщина. И в-третьих… – она склонилась поближе и понизила голос: —…отец тебя терпеть не может. Он человек умный, и если ему ты не понравился… – Камерин посмотрела на Джастина снизу вверх, – …то и на мою симпатию не рассчитывай.

Он наклонился к ней так близко, что Камерин почувствовала запах мятной жевательной резинки.

– Твой папаша наверняка не сказал, за что он меня терпеть не может, – Джастин понизил голос. – Даже не заикнулся о причинах, верно?

Камерин почувствовала, что заливается краской.

– Можешь не отвечать. Я по глазам все вижу.

– Ни черта ты не видишь! – возразила она, рассерженная его проницательностью. – Отец… мне все рассказал!

– Ну и кто из нас врунишка? – Джастин выпрямился во весь рост. – Спорим, тебе хочется узнать, в чем дело. Только я пока не стану ничего рассказывать. Видишь ли, иногда гонцам отрубают голову. – Он подмигнул. – Лучше возвращайся и займись фотографированием, пока тебя не хватились. Вдруг папочка подумает, что ты разговаривала не с тем, с кем надо. Пока, Камми!

– Подожди…

Джастин не обернулся.

– Как же я узнаю, в чем дело, если ты не хочешь со мной разговаривать?

На секунду Камерин показалось, что Джастин завернет за угол, пропустив вопрос мимо ушей, но в последний момент он остановился. Развернувшись кругом, посмотрел на нее, слегка поклонился и шутливо отсалютовал.

– Камерин, ты ведь у нас гений, – ответил он. – Сама додумайся.

– Говорят, новый помощник шерифа – настоящий красавчик! – защебетала Рейчел, обращаясь к Камерин. – Для тебя он староват, а вот мне почти девятнадцать. Сестра говорит, что ему всего двадцать один. Вообще-то я скоро в колледж уеду, так что вряд ли мы будем долго встречаться… Но почему бы не попробовать, пока есть время? Два года – не такая уж большая разница в возрасте. Ты о нем что-нибудь знаешь?

Камерин помотала головой, продолжая вытирать стол под болтовню Рейчел Геллер, второй подавальщицы. От хлорки жгло глаза и нос: в ресторане пользовались слишком сильным раствором для дезинфекции. Но сегодня Камерин не обращала на это внимания. После выезда на место смерти Робертсона она долго держала руки в хлорке. Впрочем, если принюхаться, то руки по-прежнему пахли мертвецом, словно запах въелся глубоко вовнутрь.

«Ничего, привыкнешь», – заверил отец. Камерин в этом сомневалась.

– Неужели ты в самом деле видела покойника? – тараторила Рейчел. – Весь город только об этом и говорит! Я бы так не смогла. Если бы я увидела гниющий в ванне труп, с ума бы сошла! А тебе хоть бы что. Ты – самая крутая девчонка в городе! – Рейчел посмотрела на Камерин с явным восхищением. – Иногда мне кажется, что ты больше на парня похожа.

– В каком смысле? – недовольно буркнула Камерин.

Рейчел осознала свой ляп и невинно вытаращила голубые глаза.

– Я вовсе не это имела в виду! Ты ведь всякими науками увлекаешься, и чем там еще мальчишки интересуются. Я же не говорю, что ты похожа на парня, просто… ты и сама знаешь, что… Ой, что-то я совсем запуталась.

Рейчел красила рыжие волосы в каштановый цвет, но ничего не могла поделать с россыпью веснушек на молочно-белой коже. Знакомые с незапамятных времен, девушки не были близкими подругами, но Камерин относилась к Рейчел с симпатией. Единственным недостатком Рейчел был длинный язык. Она болтала что ни попадя, и в результате полжизни извинялась за то, что наговорила. Всерьез на нее не обижались, потому что видно было, что она не со зла. Камерин, напротив, частенько жалела, что чересчур сдержанна и не в меру тщательно выбирает слова.

– Извини! – сказала Рейчел. – Ты же знаешь меня.

– Я не обиделась. – Камерин обмакнула тряпку в ведро и принялась оттирать сыр, намертво присохший к краю стола.

Рейчел со вздохом подошла к дверям и заглянула в пустой зал ресторана. Постучав ногой по деревянному полу, она вздохнула погромче.

– Такая скукотища!

– Да уж.

– Ничего, если я домой пойду? Предки уехали из города, и я – вольная птица с пятью баксами чаевых в кармане. Чего нам здесь вдвоем-то торчать, верно?

Что верно, то верно. В субботу после обеда время всегда тянулось медленно, а сегодня вообще застыло. В «Гранде» обычно обслуживали немногочисленных туристов, в основном родителей с детьми, приезжавших на поезде компании «Дюранго и Сильвертон»; подростков, которые занимали отдельные кабинки, заказывая одну порцию картофеля фри на всех; ворчливых старичков, постоянно требовавших долить им кофе. Сегодня почему-то не было никого.

– Я собиралась уйти в семь, – ответила Камерин. – У меня есть планы на вечер.

– Давай я уйду сейчас, а к семи вернусь?

– Хорошо, – кивнула Камерин. – Если Джордж не возражает, то мне все равно.

Вдруг звякнул колокольчик входной двери, и в бар вошел мужчина. Рейчел тряхнула гривой каштановых волос и завороженно уставилась на Джастина Кроули, который уселся на круглый стул перед стойкой. Из подсобки ресторана можно было незаметно наблюдать за посетителями.

– Ухты! Он и правда красавчик! – выдохнула Рейчел. – Мне говорили, но… – Она умолкла на полуслове, широко раскрыв глаза.

Камерин заметила, что корни волос Рейчел поблескивают красным золотом, словно искорки, готовые поджечь каштановые волосы.

– Камерин, ну скажи, красавчик!

– Не знаю. На вид ничего, пожалуй.

– «Ничего»! Да от него глаз не отвести! Слушай, дай я его обслужу? Конечно, он сел на твоей половине, а я уже собралась уходить… – Рейчел нетерпеливо посмотрела на Камерин. – Но могу и задержаться. Знаешь, в последнее время ко мне одни уроды клеятся. Будто я магнит для неудачников! Вот угадай, кто мне проходу не дает и пытается пригласить на свидание?

– Кто?

– Адам по кличке Чучело! Я старалась быть с ним повежливее, ты же знаешь, он всегда один и все такое. Но как раз этого делать не следовало! До него в упор не доходят мои намеки: закидывай, мол, удочки в другом месте. Придет, сделает заказ и пялится на меня! Вот такие уроды в последнее время за мной бегают, представляешь? А помощник шерифа – парень что надо. Ничего, если я с ним познакомлюсь?

– Да пожалуйста, – отмахнулась Камерин.

– Спасибо, Камми, ты настоящий друг! – Рейчел ослепительно улыбнулась и поспешила к бару.

Камерин хорошенько отжала тряпку, наблюдая, как Рейчел набрасывается на добычу.

В четыре часа пополудни ярко сияло солнце, но большая часть ресторана в отеле «Гранд» казалась погруженной в вечный полумрак. Ресторан имел форму вытянутого прямоугольника, разделенного на две неравные части: обеденный зал и небольшой бар у входа. Сквозь единственное окно солнечный свет проникал всего на три фута вовнутрь. Оставшуюся часть зала тускло освещали десятидюймовые старинные фонари с электрическими лампочками вместо свечей. Главной достопримечательностью ресторана был бар, построенный сто лет назад, – там и уселся Кроули. Резная стойка красного дерева тянулась футов на пятнадцать, а перед ней выстроились двенадцать барных стульев. Позади стойки, над зеркалом, красовалось пулевое отверстие, оставленное легендарным Уайатом Эрпом. Оно было тщательно обведено кружком, чтобы посетители не пропустили кусочек колоритного прошлого «Гранда». Маленький телевизор на стене беззвучно демонстрировал картинки пустому залу.

Рейчел принесла Кроули стакан воды и медовым голоском завела свой обычный разговор. Джастин отвечал односложно, еле слышно. Камерин терла стол, хотя присохший сыр давно отмылся. Она не сводила глаз с тряпки, изо всех сил вслушиваясь в приглушенный разговор.

Звякнул стакан, и голоса стихли. Комната внезапно потемнела: подняв голову, Камерин увидела перед собой Рейчел с непривычно хмурым выражением лица.

– Он спросил тебя, – кисло сообщила Рейчел. – Хочет, чтобы именно ты его обслужила.

– Сама обслужи. Какая ему разница? Ты хотела его заполучить, так и бери! Скажи, что я занята.

– Странная отговорка, когда в ресторане нет ни души.

– Это твой клиент. Я его тебе отдала.

– Клиент хочет тебя, а не меня. Кстати, ты мне не говорила, что вы работали вместе, – укоризненно заметила Рейчел. – Ни словом не упомянула, что Джастин был у покойника. Могла бы и сказать!

– Да о чем говорить? Был он там минут пять, и что с того?

– Ладно. – Вздохнув, Рейчел сунула блокнот в карман передника. – В общем, я домой пошла. Давай, обслужи его и получи чаевые – наверняка немало отвалит. Так мне и заявил: «Очень хочу, чтобы меня обслужила Камерин». Я отпрошусь у Джорджа, но к семи обязательно вернусь! Надеюсь, ты хорошо проведешь время с твоим помощником шерифа! – Рейчел перестала хмуриться и многозначительно улыбнулась, внезапно перейдя на заговорщицкий шепоток: – Что бы ты ни говорила, а от него глаз не отвести!

С этими словами Рейчел испарилась – только дверцы бара слегка скрипнули, когда она исчезла на кухне. Деваться некуда, надо принимать у Кроули заказ. С подчеркнуто раздраженным видом Камерин медленно подошла к стойке бара.

Камерин чувствовала, что Джастин за ней наблюдает. Краем глаза заметила, что сегодня на нем форменные брюки, а рубашка аккуратно заправлена, но длинные волосы растрепаны и спадают на глаза, словно он никак не может привести внешний вид в полное соответствие с уставом.

Их взгляды встретились.

– Привет, Камми, – сказал он, выпятив подбородок в ее сторону. – Рад тебя видеть.

– Слушаю вас. – Камерин с деловым видом вытащила блокнот и карандаш. Записывать заказ на одного она не собиралась – тут и запоминать-то нечего! – но блокнот был удобным предлогом не поднимать глаз: смотреть на Джастина она не хотела.

– Это хорошо, – ответил он, – нам есть о чем поговорить, но для начала я хотел бы с тобой подружиться.

Камерин, ошеломленная столь откровенным заявлением, невольно подняла взгляд: Джастин улыбался, только на этот раз его ухмылка больше походила на улыбку чеширского кота.

– Вообще-то я спрашивала, что ты будешь есть, – сказала Камерин.

– А та официантка симпатичная. Ее Рейчел зовут?

Камерин не стала его поправлять: похоже, сколько Джастину ни говори, что она не официантка, а подавальщица, толку не будет.

– Но ты все равно симпатичнее. И задору в тебе больше.

– Ты заказывать будешь или нет?

– Ладно, не гони лошадей…

– Не гони лошадей? Что за дурацкие выражения! Мы хоть и живем на Западе, но здесь тебе не старое кино про ковбоев!

– Я пытаюсь говорить на языке местных жителей.

– Ты говоришь глупости! Последний раз спрашиваю, заказывать будешь?

– Чизбургер с картошкой фри и колу.

– Хорошо, – ответила Камерин, яростно чиркая в блокноте.

– Постой, не уходи. – Джастин сдвинулся вперед, положив локти на отполированную поверхность стойки, провел пальцем по запотевшему стакану с водой и спросил: – Тебе совсем не интересно, зачем я пришел?

Камерин вздрогнула: именно об этом она и думала, но не хотела, чтобы Джастин заметил ее любопытство.

– Подразнить меня, что ли? – спросила она с напускным безразличием.

– Нет. Вообще-то я хотел тебе помочь.

– А, ну да. Припоминаю, – кивнула она. – У тебя же есть секрет! Только я – гений, могу и сама обо всем догадаться, верно?

Его левая бровь поползла вверх, исчезнув под челкой.

– Да, кажется, я такое говорил.

– А еще ты сказал, что боишься меня.

Похоже, это его позабавило.

– Что-то не припомню.

– Зато у меня память хорошая.

– И по какой такой причине я тебя боюсь?

– Потому что ты гонец. Ты сказал, что гонцам иногда отрубают голову. То есть я бы тебе голову отрубила, так?

– Да ладно, – негромко ответил он и наклонился вперед. В его зелено-голубых глазах прыгали чертики. – Пожалуй, я готов рискнуть.

Больше он ничего сказать не успел: колокольчик на дверях звякнул, и появился шериф Джекобс. Зловеще топая ботинками по деревянному полу, он подошел к стойке бара. Солнце светило шерифу в спину, не давая рассмотреть выражение лица, однако интонации было достаточно.

– Кроули, нам пора, – сердито заявил шериф. – Нас ждут в Монтрозе. Никто не давал тебе разрешения отлучаться… – Он потянул за козырек фуражки. – Здравствуй, Камерин.

Джастин не двинулся с места, но уши у него вспыхнули.

– Кроули, ты что, оглох? Я тебя полчаса ищу!

– Мне полагается обеденный перерыв.

– Только не тогда, когда мы должны выехать из города.

Джастин смутился, и Камерин стало за него неловко.

– Извините, шериф, – сказал Джастин. – Я забыл проверить расписание.

– В следующий раз проверяй! Все ясно?

– Конечно. – Джастин перебросил ногу через стул и поднялся с непроницаемым видом. – Камерин, наш разговор немного откладывается.

Он бросил на стол десятидолларовую купюру. Она осталась лежать, сложенная пополам, повторяя форму бумажника, откуда ее вытащили.

– Не надо… – запротестовала Камерин.

– Это аванс, – мотнув головой, решительно заявил Джастин: возражения явно не принимались.

Полицейские ушли. Камерин пожала плечами и положила деньги в карман передника.

Глава 4

– Ты вчера смотрела «Тень смерти»? Ты обещала! – Лирик забросила рюкзак в «джип» Камерин, протиснулась на переднее сиденье и выжидающе поглядела на подругу.

– Нет. Я хотела, но пришлось бабушке на кухне помогать… и как-то из головы совсем вылетело. – Камерин старательно делала вид, что говорит правду.

– Ну и врунишка же ты!

– Я? Почему это? – спросила Камерин.

– Худшего врунишки я в жизни не видела: приврешь и тут же краснеешь. Вот сейчас краснее рака. Ты сто раз обещала посмотреть передачу и снова пропустила! Давай быстрее, а то в школу опоздаем. Терпеть не могу понедельники!

Белокурые волосы Лирик всегда заплетала в короткие косички, кончики которых сегодня покрасила в голубой цвет. Ботинки на толстой подошве делали ее выше ростом. Ниже колена штанины расширялись колоколом, а вручную раскрашенная яркими цветами футболка закрывала пухлые бедра. Лирик предпочитала одежду кричащих расцветок – от ярко-фиолетового и оранжевого до вызывающе красного и зеленого.

«Это мой фирменный стиль, – говорила она. – Я подбираю цвет под настроение».

Внешне такие разные, Камерин и Лирик стали лучшими подругами с первого дня знакомства.

Камерин шла в школу, осторожно переступая через трещины на тротуаре, и вдруг увидела дом, где в окнах вместо штор висели разноцветные бусинки. Она подумала, как здорово, когда на солнышке посверкивают цветные бусинки вместо скучных, тяжелых штор, которые повесила бабушка. Входная дверь неожиданно распахнулась, и Лирик выскочила навстречу Камерин с таким видом, словно они всю жизнь знакомы.

«Привет, меня зовут Лирик, я новенькая, – сказала она. – Ты в школу? Если так, то я с тобой».

Камерин спросила, не в седьмом ли она классе, но Лирик рассмеялась и ответила, что учится в пятом, просто долговязая очень.

«А ты в каком классе?» – спросила она Камерин.

«Тоже в пятом», – ответила та, прижимая учебники к плоской груди.

Лирик недоверчиво посмотрела на Камерин – у нее уже тогда это здорово получалось.

«Да ну! Для пятиклассницы ты совсем малявка. Тебя что, экстерном перевели?»

«Не-а».

Лирик пожала плечами.

«Ты первая пятиклассница, которую я здесь встретила. Сядем на уроках рядом?»

«Может быть». Эту часть разговора Камерин помнила совершенно отчетливо, потому что терпеть не могла, когда ее называли «малявкой». Она подумала, что ей не захочется сидеть рядом с этакой дылдой. «Только я иногда в другом классе. – Она выпрямилась во весь рост. – Для одаренных».

«Здорово! И я тоже! – На круглом лице Лирик расцвела улыбка. – Хорошо, что я смышленая. Из-за роста меня вечно принимают за старшеклассницу. Знаешь, куда лучше быть как ты, чтобы все считали тебя гением. Какая твоя любимая книжка?»