Текст книги "Ри (СИ)"

Автор книги: Елена Акимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Прекрати меня тискать, если трахать не собираешься! – возмутился, отталкивая оглаживающую бедро ладонь медведя и вскакивая. – И так мозги не соображают! – аромат земляники в холле уже можно было резать ножом на ломти. – Выбирайте альф дяде и проваливайте оба к своим истинным! Заплатить можно чеком!

Озлился барсик. Ох, озлился на пришедшегося по сердцу, носящего истинную метку медведя, и на Ри, за компанию. Вызверился, завидуя чужому счастью – и про профессионализм забыл. Неужели, торгуя живым товаром и вполне успешно изображая раскованного куртизана, лелеял в глубине души мечту о замужестве, семье и котятах? Скорее да, чем нет.

Жалеть? Хрен. Вряд ли омега жалел продаваемых под крышей этого борделя ополо и хир-ха…

Комментарий к Глава 14 Ополо – омега шлюха

====== Глава 15 ======

Бабра за руку выволок спотыкающегося Ри из Тыгыдыка под яростное шипение взъерошенного, более не похожего на нежную бабочку кошака, и альфы, мгновенно покрывшись на жаре липким потом, побежали к стоянке.

Ждущий у машины Леся отбросил недокуренную сигарету и молча протянул мужу связку ключей – без слов понял, что гиеныш не найден и был готов продолжать поиски.

– А если в Оазисе Лэ тоже нет? – спросил не скрывающий тревоги Ри у медведя, забираясь на заднее сиденье. – Зря ты с барсом так… Мне показалось, он многое знает и помог бы, за деньги…

Заводящий мотор Бабра глухо заворчал.

– Понадобится – вернусь позже, вечерком, – заявил надменно. – Но не с тобой, щеночек, брата с собой прихвачу одного холостого, двоюродного. Мы с ним, – альфа кривил уголок рта, – очень похожи, запахом тоже. Презентую котику знакомство по доброте сердечной на течку, пусть потрахаются…

Ри не согласился с Баброй.

– Есть те, – негромко возразил подросток, распахивая закрытую было дверцу автомобиля и нащупывая в кармане шортов чековую книжку, – которых лучше иметь друзьями, а не врагами. – Попробую переговорить с ним сам, распрошу на счет кулона.

Останавливать альфочку медведь не стал, Леся тем более.

– Пусть, – кивнул волк, показывая Ри оттопыренный большой палец. – Вдруг получится? Попытка – не пытка!

Хозяин борделя наблюдал за приближающимся подростком с крыльца, скептически вздернув бровь и скрестив на груди руки.

– Что забыл, гиги? – осведомился, издеваясь, ледяным тоном на чистейшем гигити, с неприятным северным акцентом. – Неужели решил, все-таки, себе подснять кого? Попробую угадать?

Не спешащий подниматься по ступенькам Ри смотрел снизу, переступая с ноги на ногу, серьезный и сосредоточенный.

– Вы такой красивый, – упрекнул омегу со вздохом, – такой ароматный, нежный – настоящий цветок, а рычите и зубы скалите. Вам не идет, как альфа говорю.

Блондил прищурился на гиенку сквозь золотящиеся на солнце ресницы, словно обнаружил занятное насекомое.

– Где ты, щенок, и где альфы, – фыркнул он с пренебрежением. – Наличие узла не делает альфой.

Ри продолжал смотреть.

– А что делает альфой? – тявкнул, с протестом. – Рост под два метра, ширина плеч и литая мускулатура? Мне кажется, – подросток быстро убрал со щеки липнущую на пот прядь волос, – альфу определяет характер. Готовность защищать своего омегу, например, или члена клана, попавшего в беду. Ваш кулон. – альфочка тронул пальцами свисающий с шеи топаз. – Сколько мне заплатить вам за информацию о нем? Где купили, когда, у кого?

Взгляд почуявшего наживу, застывшего изваянием омеги мгновенно стал цепким.

– Без свидетелей, – буркнул блондин, отмирая и косясь на навострившего уши охранника. – Давай-ка в прохладе обсудим.

Повинуясь его жесту, Ри взошел на крыльцо и был под локоток препровожден обратно в холл, к уже знакомому диванчику и альбомам. Сел.

Рядом грациозно опустился омега, улыбнулся лишь губами.

– Ты кого-то ищешь по кулону, верно? – промолвил, застыв лицом. – Друга, родственника?

Тянуть дальше Ри не видел смысла, потому слазал в карман и достал фотографии Лэ. Протянул. Хозяин борделя аккуратно взял пачечку снимков, разложил перед собой на столе и принялся изучать.

Ри зажал трясущиеся от волнения ладони между коленей.

– Мой брат-однопометник. – пояснил, стуча зубами. – Его мужа убили в поединке крови где-то на территории Шувуя примерно три недели назад. Следы привели сюда, в Швию.

Блондин не отрывался от фотографий, размышлял, чесал наманикюренным ноготком висок.

– Клан, случаем, не Вэдин? – мявкнул, озадаченный, перебирая снимки. – Так их вожака не в поединке крови грохнули совсем, щенок…

Услыхавший «Вэдин» альфочка подпрыгнул, окрыленный намеком на надежду – ведь именно туда выдали замуж Лэ, и схватил размяукавшегося кота за запястье, сминая плоть омеги вместе с браслетом.

Хозяин борделя не отнимал руки, сцепившись с подростком зрачками.

– Если выкупишь брата, куда потом денешь-то? – спросил он, помолчав, с едва уловимыми нотками печали в голосе. – На нем же теперь клеймо до конца жизни, он хир-ха без судьбы и будущего… Не проще ли оставить, как есть и где есть?

Ри качнул головой и грустно-грустно улыбнулся.

– Возможно, для кого-то он и хир-ха, – ответил, бледнея до сероватого, землистого оттенка, – но для меня – кровный брат, а для наших с ним дядей – племянник. Если отыщем и сумеем выкупить – придумаем, как дальше, по ситуации. Максимум – останется хоть в Шувуе, на север переберется… В университет поступит, найдет пару среди волков или лисиц… Деньги ему перечислим…

Внимательно выслушавший рассуждения подростка барс покивал и отвернулся в угол.

– Ты – наивный глупыш, – мяукнул сквозь зубы, сердясь, – и не до конца понимаешь значения клейма хир-ха. Оно – не метка-рубец на коже, это вечная, незаживающая рана внутри, здесь, – омега положил ладонь на грудь, где сердце. – Каким бы раньше ни был твой брат, он изменился и не станет прежним никогда. Даже право называться альфой утратил…

– Вам придется долго лечить его сломанную душу, – блондин, после недлинной, но звенящей паузы снова взглянул Ри в лицо, на этот раз на его ресницах – альфочке не показалось (!) – заблестели слезы. – Собирать из ошметков, и не факт, что удастся. С хир-ха делают страшные вещи, щенок, и против их воли. Их избивают, берут как омег, накачивают, если пытаются сопротивляться, психотропными препаратами и за проступки оставляют, без еды и воды, связанными…

Похоже, барс прекрасно знал, о чем говорит. Неудивительно, впрочем, ведь он сам являлся владельцем борделя и наказывал подобным образом свой живой товар.

Ри покрепче перехватил запястье блондина и тихонько зарычал.

– Ты когда-то был ополо, – заявил альфочка с уверенностью. – Давно и, возможно, не в Шувуе. Потом сумел каким-то образом заслужить свободу и добился власти, но до сих пор собираешь себя по кускам и мечтаешь забыть о прошлом. Помоги мне найти брата, пожалуйста, каким бы он ни был. Не за бесплатно, разумеется. Хотя бы намекни, где он может сейчас находиться.

Барс злобно зашипел, ощериваясь, и рывком освободил руку.

– А зачем намекать-то? – хозяин «веселого дома» тряхнул, вскакивая на ноги, рассыпавшимися из прически по плечам локонами цвета зрелой пшеницы. – Гарем Вэдина купил гарра Зассыдо, в Оазис. Всех, кроме одного, самого молоденького – деньжат, хих, не хватило. Доставай чековую книжку, щенок…

Верить красавцу на слово Ри не собирался.

– Пусть его приведут сюда, – потребовал вчерашний, вынужденно стремительно повзрослевший щенок, тоже вскакивая и наступая на попятившегося омегу. – Немедленно, вместе с документами. Не может идти – прикажи принести. Когда увижу лично – получишь чек. И давай обойдемся без фокусов – мои друзья ждут снаружи.

Впечатленный блондин поднял раскрытые ладони в знак примирения.

– Но-но, – мурлыкнул, продолжая пятиться. – Кричать и перекидываться нет необходимости, гиссэ*. Позволите мне позвонить и отдать соответствующие распоряжения? Пять минут, и охрана доставит вашего брата с документами в лучшем виде…

Припертый балансирующим на грани оборота Ри к стене, омега выудил из кармана маленький серебристый телефончик и, с разрешения альфочки, позвонил.

– Новенького, который в третьем карце, ко мне, в холл! – рявкнул в динамик, едва соединилось. – Только оденьте во что-нибудь! – аппонент, очевидно, попытался возражать, и барс взъярился окончательно. – Бегом я сказал! – заорал, брызгая слюной. – Уволю, шавка, в жопу! – и скинул вызов.

Минуты через две, показавшихся альфочке вечностью, где-то захлопали двери, раздались приближающиеся, приглушенные расстоянием шаги, и в холл ввалился здоровенный бета-волк с завернутым в одеяло некрупным телом в охапке. Ри узнал Лэ сразу – тот что-то шелестел разбитыми губами несущему его охраннику, бессильно запрокидывая длинноволосую светлую голову, возможно, умолял о милости.

– Положите на диван, – властно велел альфачу Ри, указывая пальцем. – Где его удостоверение личности? Ну?!

Сейчас устами гиенки говорил весь клан Абара. Жизнь не оставила юному альфочке выбора – если поблизости нет ни единого защитника-омеги, хрупкая фиялковость летит под плинтус мешающей, скомканной ветошью.

И вообще – кто, когда и каким законом постановил, что вожаков-альф у гиен не бывает?

Затребованная за Лэ сумма, к удивлению Ри, оказалась не такой уж и большой, столько, в принципе, стоил новый, средней паршивости автомобиль. Представитель клана Абара подмахнул чек, не моргнув, кинул его на стол и, не медля ни секунды, позвонил Бабре.

– Я нашел, – сообщил ответившему после первого гудка альфачу. – И уже выкупил. Поднимайся, пожалуйста, мы в холле, нужна твоя помощь.

Хозяин борделя не мешал выносу не принадлежавшей ему отныне собственности, провожал, стоя в дверном проеме, удаляющуюся спину медведя молчанием, машинально крутил на запястье позванивающий подвесками браслет.

О чем думал омега, видя, как уходит Бабра? На его красивом, застывшем восковой маской лице невозможно было прочитать ни намека на чувства, только глаза выдавали бушующие внутри эмоции – подозрительно влажные, клубящиеся тоской о не случившемся, поманившем счастье.

– В больницу, – бросил Ри Бабре, едва Лэ погрузили на заднее сиденье, и склонился над лепечущим что-то невнятное, стонущим однопометником. Лэ, похоже, не узнал брата, его зрачки «плавали», неестественно расширенные, ни за что конкретно не цепляясь. Похоже, бедняжку под завязку накачали наркотиками или другими «нехорошими» препаратами.

– Пи-и-ить, – хрипел он, облизывая растресканные, покрытые сухими, коричневыми корочками, разбитые губы. – Водички… Глоточек… Больно, жжет…

Всю дорогу до больницы Ри проплакал, не замечая катящихся по щекам слез, не выпуская Лэ из объятий. Альфочка не распаковывал одеяла, в которое был завернут брат, боялся увидеть более серьезные повреждения, чем гематомы.

На скуле у Лэ темнел здоровенный синяк, нижняя челюсть слева безобразно опухла, шею украшал почти черный широкий след. Сам ли подросток пытался повеситься, душили ли его каким-нибудь ремнем или поясом и за что конкретно он был наказан карцером? Неведомо.

В приемном покое Лэ забрала решительная бригада медиков и куда-то, после короткого осмотра, увезла, оставив Ри, Бабру и Леся маяться на неудобных больничных пластиковых креслах.

И потянулось ожидание, оно длилось около часа и закончилось приходом беременного, до крайности усталого омеги в зеленом хирургическом халате.

– Документы в регистратуре оформили? – спросил врач у Бабры, очевидно, приняв медведя за омегу-гиену и осторожно принюхиваясь. Объяснять ему, кто есть родственники, а кто друзья семьи, Бабра не посчитал нужным и просто кивнул.

Врач подал Бабре несколько скрепленных за уголки крохотной металлической скобочкой печатных листочков.

– Вот выписка, – сказал, давя зевок. – Забирайте мужа домой. Ничего ужасного с ним нет. Влили в вену поллитра жидкости, разрывы в промежности я ушил, синяки потихоньку рассосутся. На будущее – обращайтесь с ним поаккуратней, ведь убить же можете нечаянно, и положите в наркологическую клинику, пока совсем не сторчался.

Ну да, логично, закон Шувуя, так же, впрочем, как и закон родины гиен, разрешал мужьям избивать супругов за измены и прочие серьезные провинности, не делая различий между омегами и альфами…

Огульно обвиненный медиком в издевательствах над подростком и жестоком изнасиловании Бабра предпочел прикусить язык, взял выписку и, бурча под нос ругательства, принял привезенного в кресле-каталке, другим медиком, на этот раз бетой, якобы мужа.

Лэ спал, завернутый все в то же одеяло из борделя, уронив набок растерзанную голову, и едва слышно застонал, когда медведь собрал его на руки – сквозь наркотический дурман звал папА.

– Ничего, – шептал альфач, бережно неся чужого щенка к стоянке. – Ничего, малыш… Мэкса за тобой присмотрит лучше, чем эти… в халатах… – и озлобленно плевал через плечо в сторону приемного покоя. Уж очень расстроился, что Лэ фактически выкинули из больницы, обозвав наркоманом и толком не подлечив. По мнению медведя, подростку не помешала бы госпитализация, курс бесед с психологом и капельницы с антибиотиками.

– Леся, любимый, – обратился он, уже у машины, к гремящему ключами волку. – Сделай доброе дело, подмени Мэксу до вечера? Маленькому тять нужен, сам видишь, без Мэксы не справимся…

Все-все понимающий, мрачно скалящийся Леся чмокнул мужа в подбородок и исчез. Убежал в оменологию, отпускать Мэксу с поста сиделки при Каре.

Комментарий к Глава 15 Гиссэ=гисс=господин альфа гиена

====== Глава 16 ======

Лэ проспал до позднего вечера, проснулся в слезах, с криком, подскочил, мучимый тошнотой, запутался в одеяле и забился. Он непременно скатился бы с кровати, не подхвати бдящий возле, на стуле, Бабра.

Увидавший незнакомца подросток в ужасе распахнул глаза, оборвал вопль и замер, мертво вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в запястье альфача. Застыл пойманной пичужкой, ожидая ставших в последнее время привычными побоев и мата.

– Шшшш… – шепнул бедному осознающий собственные мощные, скалообразные габариты медведь, тоже замерев – не хотел пугать еще больше лишним совершенным движением. – Тихо. Все хорошо, ты дома, вокруг друзья. Клянусь.

Лэ смотрел, не мигая, и мелко-мелко дрожал. Боялся. Бабра медленно, очень медленно, словно под водой, поднял свободную руку, положил ее на ледяные пальцы гиенки и начал ласково, но настойчиво разгибать их по очереди, от большого до мизинца. Лэ продолжал безмолвно трястись и смотреть.

Так и не проронил ни звука, пока альфач полностью не освободился, а потом, храня абсолютное молчание и даже не всхлипывая, пополз назад, к стене. А ведь ему было больно тащить по простыням заштопанную попу!

Гадать, как именно щенка довели до подобного душевного состояния, Бабре не хотелось. Скорее всего, пустили по кругу, отдав на несколькочасовую «обработку» охране, и случилось это совсем недавно – гиенка пока не отошел от глубокого шока. Или последний клиент сломал – кто знает, какой садист купил его «поиграться».

Без разницы, в принципе, результат-то в обоих возможных случаях был одинаковый – тяжелая психологическая травма.

Наверняка Лэ сейчас чувствовал себя невыносимо грязным изнутри и снаружи, истоптанным, измаранным и мечтал развеяться туманом, только чтобы бритый огромный альфач не напал и исчез!

– Шшш, – повторил Бабра, бочком отступая к ведущей из спальни двери и выскальзывая в коридор. – Подожди чуть-чуть, пожалуйста, я Ри позову.

Подросток проводил медведя мутным взглядом и похожим же встретил вошедшего через пару минут брата. По мере приближения Ри его разукрашенное синяками лицо постепенно менялось – выражение безграничного ужаса таяло, уступая не менее безграничному изумлению и первой, робкой радости. Узнал.

Получивший от Капа подробнейшие инструкции по поведению в ближайшие дни Ри осторожно присел рядом с братом на край постели.

– Привет, – сказал негромко, не пытаясь прикоснуться, и показал бутылочку минералки.

Лэ молчал, смотрел.

– Воды дать?

Лэ едва заметно кивнул и жадно облизнул саднящие, потрескавшиеся до крови губы. Подросток не был уверен, что не вырвет, если сделает несколько глотков, но во рту у него царила пустыня.

– Тогда возьми?

Лэ не торопился протягивать руку за вожделенной бутылочкой, опасался подвоха. В принципе, воду предлагал Ри, брат однопометник, но вдруг ударит… Хотя, по идее, Ри раньше без веской причины не дрался…

Наконец, жажда победила осторожность. Частично.

– Я не могу, – прошептал альфочка сквозь всколыхнувшее грудь рыдание, и глухо закашлялся. – У меня… руки… не поднимаются… Ри, помоги…

Разрешил сократить разделяющую их дистанцию, хоть и боялся телесного контакта до судорог.

И Ри понял – медленно, как учил тять Кап, придвинулся на десяток сантиметров, свинтил у бутылочки пробку и опять же медленно поднес Лэ к губам. Не настаивая на обнимашках и поцелуях, о которых молила исстрадавшаяся по родному с утробы папА существу душа.

Успеется еще. Дать Лэ время заново привыкнуть к любви и членам семьи, постепенно.

«Хорошо, что я расчесал и заплел ему волосы, пока он спал. – подумал Ри печально, с трудом сдерживая слезы, пока брат давился водой. – Сейчас не подпустил бы, наверняка. До завтра коса продержится, не распустится, а утро вечера мудренее. Но вот как уговорить его обработать швы, неясно совершенно. Задачка…»

Выпитую воду Лэ вырвал почти сразу, прямо на одеяло, отполз в самый дальний угол постели и скорчился там, завалившись от слабости набок, в позе эмбриона и закрывая руками голову – ждал наказания за провинность. Всхлипывал тоненько, бормоча словно в бреду: «господин, я нечаянно, нечаянно… я не хотел…»

К каким господам взывал подросток, если в спальне кроме него и Ри никого не было? Хоть рабом себя не называл, уже счастье. По идее, испачкавшегося в рвоте бедняжку надо было поднять, отвести в ванную, умыть и переодеть, но стоять самостоятельно он сейчас вряд ли бы смог. И Ри растерялся – не знал, что делать.

Немного подумав, альфочка намочил под краном полотенце и, не спрашивая у трясущегося ознобом, зажмурившегося от страха брата разрешения, стянул с него пижамную, заляпанную слизью рубашку и обтер ему руки, лицо и грудь.

Пока искал в шкафу чистый пододеяльник, голый по пояс Лэ запаковался по макушку в одеяло и через оставленную для дыхания дырочку внимательно наблюдал за передвижениями однопометника. Молчал.

– Я нашел тятю Капа, – сказал Ри брату от шкафа. – Мы думали – он умер, а он вовсе не умер, просто сбежал к истинному. Помнишь тятю Капа?

Лэ шмыгнул из одеяльного кокона носом, подтверждая – конечно, помнит, и Ри продолжил:

– Тять Кап живет здесь, в соседней комнате. Его муж – врач. Хороший врач, добрый и веселый. Можно он тебя осмотрит?

Лэ протестующе икнул и мотнул головой. Боялся чужого.

Готовый уговаривать до посинения, Ри, с пододеяльником в охапке, присел на край кровати и невесомо коснулся кончиками пальцев бедра брата через одеяло.

– Муж тяти Капа, – вздохнул. – Тебя не обидит. Клянусь. Он очень-очень хороший! Давай сделаем так, – Лэ икнул, – я его позову, он постоит в дверях, а ты на него посмотришь. Просто посмотришь. А потом уже решишь, злой он или нет. Договор?

Лэ зашебуршался, похрипывая горлом, поразмышлял несколько ударов сердца и ответил, чудо, голосом:

– Договор.

Это была маленькая победа, и окрыленный надеждой Ри достал из кармана телефон – звонить. Гого пришел минут через пять. Просочившись через приоткрытую щелью дверь, он замер у порога скромной тенью.

– Привет, – поздоровался со светлой улыбкой. – Я – Гого, врач. Лысый, да, – парень смущенно похлопал ладонью по бритому черепу, – так жарко у нас тут, в Шувуе, климат… – и развел руками, сокрушаясь по отсутствию волос на голове.

Лэ тихонько фыркнул, приветствуя явление, и поглубже закопался в одеяло. Боялся-боялся-боялся – ведь незнакомец пах альфой! Не такой огромный, как тот, первый, но довольно высокий и крепкий.

Страшно.

Нечто кликнуло в затуманенном мозгу подростка, складываясь в картинку, и гиенка глухо заворчал. Тять Кап – альфа. Альфы не женятся на альфах. Обман!

– Пусть уйдет! – взвизгнул бедняжка, мгновенно проваливаясь в накатившую цунами панику. – Не-е-т!!! – и забился, не соображая, скидывая одеяло прочь и оборачиваясь. – Нет-нет! – мечась, выл не предназначенным для человеческой речи звериным горлом, захлебываясь слезами, подхваченный и удерживаемый на месте подскочившим Ри, пока Гого доставал из своей аптечки шприц и наполнял его успокоительным. – Не-е-т!!! Я все сделаю, все-все, что вы прикажете! Господин, не надо!!!

Укола в плечо он даже не почувствовал. Ри не отпускал, прижимал брата к матрасу за передние лапы, игнорируя впившиеся в предплечье острые, терзающие плоть клыки.

По мере действия лекарства рывки Лэ становились тише и тише, отчаянный, безумный вой сменился жалким скуляжом, и подросток обмяк, разжимая стиснутые челюсти. Из его пасти сочилась кровь Ри, смешанная с пенящейся слюной, пачкала простынь.

Совместными усилиями Ри и Гого уложили бедняжку поудобнее и, повинуясь жесту шакала, Ри тоже принял гиений облик, скользнул к брату под одеяло и крепко прижался к его спине боком, согревая и утешая.

Вопрос с обработкой швов отпал – оборот залечил заштопанную промежность Лэ. К сожалению, против раненой души хир-ха одного лишь оборота было недостаточно.

Сколько гиенки так пролежали, грея друг друга, Ри не знал, с кровати не видел настенных часов, но, едва он начал задремывать, на стуле затренькал телефон.

Косясь на, вроде, уснувшего Лэ, подросток вылез из-под одеяла, ругнулся, перекинулся в человека и схватил мобилку.

– Кто? – рыкнул тихо в динамик, поеживаясь, голяком, в прохладном воздухе.

Зажурчавший в ухо голос Леся успокаивал.

– Ри, к тебе тут гости, – сказал волк немного сдавленно, словно удивляясь чему-то. – Кхм… Неожиданные. Они на кухне. – и сбросил вызов.

Лэ по-прежнему не двигался и дышал размеренно и глубоко, очевидно и правда спал, и Ри решился оставить его ненадолго. Завернувшись в халат и не утруждаясь поиском трусов, альфочка босиком вышел из спальни, аккуратно, без стука прикрыл дверь и последовал на зов, гадая, кто мог прийти к нему в чужой стране.

Как же он удивился, обнаружив на кухне… барса. Омега сидел за столом, уронив на скатерть руки, по обе его стороны стояли на коленях, склонив медноволосые головы, юноши лет примерно семнадцати-восемнадцадцати, судя по запахам – альфа и омежка. Ри признал в них рысят из альбома с фотографиями живого товара, уронил челюсть и обессиленно привалился плечом к стене.

– Эээбэ… – проблеял слопавшей вместо сочного одуванчика колючий чертополох овцой. – А вы… точно ко мне?

Владелец борделя смотрел без намека на улыбку, веки у красавца были красные и воспаленные.

– Не совсем к тебе, – ответил он глухо, заламывая пальцы. – Но Бабры сейчас нет, поэтому… Вот, – омега подбородком указал на замершего слева рыжика. – Тебе передам, за моральный ущерб. Откажется брать – делай с ними что хочешь, хоть освобождай.

Потрясенный до глубины души Ри похлопал ресницами и кучкой сполз на пол – ноги подкосились.

– Зачем? – только и сумел выдавить, хватая ртом воздух.

Барс скривил губы в кислой гримаске, обозначающей, типа, улыбку, и вздохнул.

– Я распродаю свое хозяйство, – объяснил ровным, лишенным модуляций голосом. – Перебираюсь в другой город, открою там ресторанчик. Жизнь с чистого листа, щенок, с абсолютно чистого. Чтобы даже без намека на прошлое. Теперь понятно?

Ри покивал с пола, соображая, икнул и одернул по бедрам задравшийся халат. Нервная система подростка на сегодня сдалась под валом разнообразных сюрпризов.

«Ничего себе номер», – вяло подумал он, а вслух спросил: – Почему именно рыськи и именно Бабре?

Омега вздернул изящную, подщипанную бровь.

– Не торгую соплеменниками, – мяукнул, играя по высоким, бледным скулам желваками.

Логика хозяина «веселого дома», только что спокойненько подарившего едва знакомому медведю аж двоих соплеменников, пришибла остатки разума Ри, и альфочка тупо уставился на протягиваемый барсом, покачивающущийся на витой серебрянной цепочке «морской» опал. Опять «не въезжал» в происходящее.

– Отдай брату, – барс щурился, словно против солнца. – Пожалуйста. Денег и чеков не нужно. Стоимость кулона потрать на хорошего психолога. Аша, – блондин подпнул под ягодицу носком мокасина рыжика-омежку, – где та бумажка, на которой я номер доктора гарры Мозгары записал? Дай сюда!

Встрепенувшийся Аша, не поднимая на хозяина глаз и сохраняя позу покорности, подал картонную тонкую папочку.

– Здесь все документы, которые вы приготовили, господин, – прошелестел.

арс выхватил у раба папку, швырнул ее на стол, припечатал сверху кулоном и вскочил.

– Значит, долг чести выплачен! – мурлыкнул без особой радости, встряхивая распущенными по спине волнистым каскадом локонами. – Жаль, не удалось повидать Бабру. Но я уезжаю не завтра – если у гарры Бабры возникнет желание встретиться, я в заведении до конца недели. Аша, Шай! – приказал рыськам резким, хлестнувшим, подобно бичу, тоном. – Ждите вашего нового хозяина молча и на коленях. Помните, чему вас учили и не позорьтесь!

Остановить омегу сидящий на полу Ри не успел – тот вылетел вон, напоследок обдав ароматом земляники, и исчез.

А рыськи остались. Застыли ледяными, дышащими изваяниями, с опущенными лицами, запястья по-рабски скрещены за согнутыми спинами, не осмеливаясь шевельнуться, глаза долу. Явится гарра Бабра – разморозит.

====== Глава 17 ======

Едва барс покинул кухню, в ту же дверь из коридора просочился Леся. Тявкнув на сидящего в прострации на полу, с задранными, заголенными коленками Ри, волк обошел рысек по дуге, остановился напротив Шая и, наклонившись, попытался заглянуть альфочке в лицо. Раб не шевельнулся, его макушка поникла еще больше – демонстрировал полнейшее подчинение. Ждал ли бедный удара? Возможно.

– Дрессированный, – с заметной грустинкой вздохнул Леся, – качественно. Ох, чую, и намаемся мы с ними обоими…

– Отомри, а? – ласково обратился волк к рыжику, ловя его подбородок в ковшик ладони и насильно приподнимая ему голову. – Пожалуйста.

Рыська смотрел в ответ, не моргая, в желтых, раскосых, сухих глазищах юноши плескался животный, огромный мутный страх. Ни единая черточка точеной мордашки оборотня не дрогнула.

Миг, и Леся присел перед рыжиком на корточки.

– Беда, Ри, – сказал хлопающему ресницами гиенке с надрывом, и нахмурился. – Они так и будут карячиться, пока Бабра не вернется. Блядь! – омега пристукнул себя кулаком по икре. – Не понимаю и никогда не пойму. Вот что нужно сотворить с живым, разумным существом, чтобы оно даже дышать без приказа боялось?!

Шай еле слышно выпустил воздух сквозь плотно сжатые зубы, заведенные за спину руки юноши перетряслись мелким трясом. Рядом с альфой беззвучно всхлипнул его брат омежка. Рыськи, увы, очень хорошо помнили весь пройденный ими курс жесточайшей дрессуры, пошагово.

Оторвавшийся от созерцания Шая Леся поискал по карманам и скривился, не обнаружив мобилки. Ри молча, по полу накатом, послал волку свою. Никогда ранее не видевший подлинных бордельных рабов гиенка напрочь утратил дар речи.

Пока Леся дозванивался до мужа и вкратце объяснял ситуацию, подросток перекатился из сидячего положения на четвереньки, подполз вплотную к Аше и рукавом халата бережно промокнул с его щеки единственную убежавшую из-под трепещущих ресниц слезку. Омежка не смел плакать в присутствии свободных. Невероятно…

Точно блядь.

«А ведь и у меня на родине есть публичные дома. – подумал гиенка, содрогаясь. – Неужели заточенные в их стенах, обслуживающие течных омег хир-ха такие же смертельно запуганные, как эти рыськи? Какой кошмар!»

Зато теперь Ри вдруг стало ясно, почему ни дядя Май, ни дядя Юли, ни мэсс Кар услугами борделей не пользуются, предпочитая объятия супругов. Да по сравнению с бордельными рабами ограниченные строгими рамками гаремов альфы-гиги – свободнее птиц в небесах…

Познавший истину, подросток икнул, порывисто обнял продолжающего старательно изображать статую Ашу за плечи, привлек его голову к себе на грудь, вплел пальцы в распущенные роскошные медные волосы омеги и подавился рыданием. Рыська пискнул нечто недоумевающее и забился, пытаясь освободиться – утратил, сбитый с толку происходящим, контроль над телом и эмоциями.

– Не смей! – вскрикнул Шай, лихорадочно сглатывая, но не меняя позы – преданно ел клубящимися нарастающей паникой глазами лицо Леся. – Тебя накажут!

Тоже не выдержал пытки напряжением, испугался за брата.

И охнул, когда вместо оплеухи Леся нежно погладил его по бледненькой, островатой скуле.

– Не накажут, котенок, – прошептал волк, часто-часто моргая. – Ни порок, ни карцеров больше не будет. Считай – вы с братом к неправильным хозяевам попали… – омега собирался добавить что-то еще, но не смог – захлебнулся слезами.

Шай тихонько заскулил под его рукой, жалобно-жалобно, и немножко расслабил затекшие от долгого стояния на коленях мышцы. Не верил во внезапно свершившееся чудо, разумеется, и боялся, боялся, свихиваясь от неизвестности. Рядом с братом в голос замяукал Аша – Ри же не отпускал, целовал (!) в лоб и виски.

Успешно начавшейся коллективной истерике помешал Бабра – ввалился на кухню неуклюжим медведем, в руках куча шуршастых полиэтиленовых пакетов, шмякнул ношу на стол и сходу кинулся поднимать всех подряд, не разбираясь, где муж и где остальные.

Короче, абсолютный конец света. Ну, и хоровой рев Леси и Ри, и отчаянные вопли полностью потерявшихся во времени и пространстве рысек.

Заключающим аккордом сцене послужило появление в дверях заспанного, трущего кулаками глаза, кутающегося в простыню босого Лэ и семенящего за гиенкой серо-зеленого Капа.

– Аша! – недоуменно тявкнул Лэ, просыпаясь толчком. – Ты откуда, Боже мой?! Аша!!! Ашонка!!!

– Немедленно его отпусти! Не смей! – прорычал Лэ, сжимая кулаки. Миг, и отшвырнувший стесняющую движения простыню, перекинувшийся в зверя подросток лязгнул клыками у самого лица как раз поднимающего с пола Ашу Бабры.

Бабра небрежно, вслепую отмахнулся от гиенки, альфачу было сейчас не до слетевших с катушек щенков. Нечаянно зашибленный им Лэ кувыркнулся из прыжка набок, забарахтался, загребая лапами, вскочил и завыл человеческим голосом.

Еще миг, и рыська, которого медведь только-только собрал в охапку, гибко извернувшись, полоснул альфача выпущенными коготками по физиономии. Вряд ли рыжик понимал, что именно делает, расцарапывая пленителю щеку в кровь – просто защищался, обезумевший.

Повторно ударить себя Бабра не дал – ловко скрутил шипящего диким котом, частично обернувшегося омежку, слегка пристукнул его поперек спины, чтобы не рыпался, зажал, брыкающегося, подмышкой и, выцепив взглядом замершего с открытым ртом Капа, оглушительно гаркнул, одновременно отпинывая прочь норовящего укусить за бедро Лэ: