Текст книги "Ри (СИ)"

Автор книги: Елена Акимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Мобилка мэсса Кара и связка ключей лежали на столе. Поразмыслив, Ри взял свой аппаратик и по памяти вбил в него номер дяди Мая. Тот ответил после третьего гудка.

– Привет, засоня. – поздоровался весьма бодро. – Как самочувствие? Головка не бобо?

Жаловаться вожаку на отвратительное самочувствие Ри не собирался. Подростка интересовало совсем другое.

– Что с Шашией? – спросил он сипловато, откашлявшись.

Май помолчал пару мгновений и фыркнул в динамик:

– Картоху лопает и чаем запивает, чего и тебе желаю – от десятка синяков никто не умирал. Хочешь – приходите с мужем к нам, и вас накормим. Ты же, небось, со вчерашнего утра не ел ничего? А еще лучше – я к вам через часок заскочу сам. Разговор есть важный, кактусеночек, к тебе персонально. – в голосе омеги звучала бесконечная нежность к племяннику. Такая, что у Ри даже голова стала меньше болеть – отогрелся.

Пунктуальный Май пришел, как и обещал, ровно через час. Мэсс Кар к этому времени продолжал спать, все так же в кресле, и до сих пор одурманенный, зевающий Ри провел дядю на кухню.

Здесь подросток усадил омегу на диванчик под окном и бухнулся рядом, поджав под себя ноги.

– Что ты мне хотел сказать? – спросил, подозревая очередную пакость.

Мрачноватый Май вытащил из нагрудного кармана мобилку, поклацал на ней нечто и протянул племяннику.

– Прочитай, – велел, – смс-ку. Тебе понравится.

Ри принял телефон на ладонь и, прищурившись, уставился в дисплей, с некоторым усилием разбирая мелкий шрифт – перед глазами плыло.

«Вытащите меня отсюда, – сумел-таки, с третьей попытки. – Умоляю. Лэ.»

Номера отправителя имеющий отличную память альфочка не узнал – чужой, со странным кодом вначале. Заграница?

– Что думаешь по этому поводу? – Май забрал мобилку и сунул обратно в карман. – Тебе Лэ вообще звонил хоть раз за последний месяц? Мне – нет, и никому из наших не звонил, ни Юлю, ни тятям, ни дядьям. Подозрительно, верно?

Ри согласно кивнул, подтверждая – подозрительно, и уставился на дядю. В их клане было принято держать регулярную связь с родней и после замужества, а тут – полная тишина и сообщение с загадочного номера. Неужели с Лэ и правда стряслось нечто плохое в новой семье?

– С прошлой недели ползут слухи, что мужа Лэ убили в свадебном путешествии, на поединке крови, – Май вздохнул. – Телефоны у них дома отключены, мобилки тоже. Я утром пытался дозвониться до той гостиницы, где они, по идее, должны сейчас находиться – там отделываются бессвязным меканьем и советуют обращаться в полицию. В полиции несут чушь о закрытой информации и посылают в суд…

Ри подобрался и из просто бледного стал серым:

– Местонахождение номера, с которого послали смс-ку, пробивали? Или опять недоступно и почтовый ящик?

Май едва заметно улыбнулся, краешками губ, и похлопал племянника по коленке.

– Верно мыслишь, кактусенок, – одобрил. – Вот и я утверждаю – тебе обязательно надо учиться, а щенков пусть нянчат те, кто мозгами обделен. – омега придвинулся к Ри вплотную и обнял любимчика за плечи. – Пробили, линия действующая. Хозяин аппарата на данный момент на морском курорте в Шувуе, у наших соседей-шакалов, принадлежит некоему омеге Сере Копа, оборотню-гиене, пять лет назад изгнанному из клана за вооруженное нападение на несовершеннолетнего альфу. Юли уверен – Лэ, после гибели мужа, продали вместе со всем захваченным гаремом в один из «веселых домов».

Ри поерзал и спустил босые ноги на пол. Пол неприятно захолодил ступни.

– Полагаешь, Лэ удалось кинуть сообщение с мобилки клиента? – подростку не сиделось спокойно.

Май лишь фыркнул, сдувая упавшую на глаза челку. Спецназовец не признавал не подкрепленных конкретными данными предположений и предпочитал проверенные факты.

– Билеты до Шувуя заказаны, – омега почесал живот через рубашку. – Вылет ночью. Собирай вещи, кактусенок, свои и Кара. Ориентируйся на нудную работу в жаркой влажности, обувь бери легкую и удобную, чтобы не натирала при длительной ходьбе, стиль одежды – лазать по заборам и деревьям, ну, в общем, ты понял. Мало ли, от кого бегать по кустам придется…

Похоже, купальников в список необходимой одежды дядя не включил, считая – для купания времени не будет. Плевать – купальник весит мало-мало, плотно свернутый, замечательно утрамбуется между майками и шортиками. А Лэ не обязательно отбивать с боем и стрельбой – его можно и выкупить, благо деньги есть. Запросят за юного, свеженького раба большую сумму – кинуть среди родни клич о помощи, соберут по частям. Мэсс Кар точно не откажет.

– Чековые книжки, – тявкнул Ри дяде, подскакивая. – Разрешены к провозу через границу с Шувуем, автоматы и пистолеты – нет. Не перепутайте, вояки!

Омега нервно хохотнул в спину ускакавшему, внезапно взбодрившемуся щенку и впервые за целый час разговора просветленно, по-настоящему улыбнулся.

Ишь, какая замечательная, умненькая фиялочка незаметно подросла-то, колючки распустила и порыкивает. И чего ради покойный братец отдал сына в закрытую школу благородного воспитания? Говорили же упрямцу – в военное училище посылать!

====== Глава 12 ======

– А где гостиница? – громко удивился протирающий глаза Ри, через поднятое стекло рассматривая медленно открывающиеся, массивные железные ворота в высокой, бетонной стене, напротив которых остановилось такси. Всю дорогу из аэропорта утомленный бессонным ночным перелетом – попались в соседи по ряду двое альф с тремя маленькими, почти без перерыва плачущими щенками – подросток продремал. – Больше на какую-то военную базу похоже!

Кар потрепал мужа по бедру и вздохнул – тоже не выспался.

– Какая страна, – буркнул без особой охоты, – такие и гостиницы. Чтобы вас, фиялочек, не воровали.

Ри подпрыгнул, округляя рот, и омега хихикнул, довольный его реакцией.

– Это и есть база, – успокоил племянника сидящий сзади, с рюкзаком на коленях, Май. – Только не военная, а пустующий портовый склад. Принадлежит частному лицу. Еще точнее – моему старому доброму должнику. Хозяин – шакал, альфа, зовут Гого, пустил нас сюда забесплатно пожить на недельку, почему – скоро узнаешь. Хорошее место, тебе понравится.

Ворота, наконец, раскрылись до конца, пропуская машину, и такси въехало в полутемный, заставленный черными контейнерами, безлюдный двор. За контейнерами виднелось приземистое серое, бетонное здание с рядами забитых досками окон, щетинящееся по крыше антеннами.

– Выгружаемся, – велел расплатившийся с водителем мэсс Кар.

Ри, после Мая, вылез из кондиционированного салона такси в местную влажную жарищу и брезгливо поежился, мгновенно покрываясь липким потом, подхватил протянутый мужем рюкзак с вещами, закинул его на плечо и пошел за дядей по неширокой заасфальтированной дорожке между контейнеров. Кар шагал следом, неся свой рюкзак в здоровой, левой руке за лямки.

Дорожка вывела их к боковой двери здания. Поднявшись на невысокое, из четырех металлических ступеней, крыльцо, Май сделал спутникам знак подождать, достал мобилку и кому-то позвонил. Там ответили спустя два гудка, и омега, тявкнув «хатку, боско», сразу сбросил вызов.

Буквально через полминуты дверь распахнулась. Симпатичный обротень, крепкий, бритый налысо, пахнущий дорогим зерновым кофе, лет тридцати на вид, босой, одетый в синюю футболку без надписей и короткие, черные шортики, отступил вбок, пропуская гостей в недлинный коридор, ярко освещенный болтающейся на проводе под чисто выбеленым потолком голой лампочкой. Стены здесь были аккуратно выкрашены голубой краской, пол под ногами оказался выложен серой плиткой. Потянуло прохладой – в помещении работал кондиционер.

Омеги и хозяин обменялись звонкими кифами.

– Знакомься, Ри, – сказал Кар переминающимуся у порога мужу. – Гого. Прошу не обижать без причины.

Ри опасливо протянул шакалу ладонь и получил в меру сильный киф.

– Давай рюкзак, щен, помогу? – обаятельно улыбнувшись, предложил парень подростку с приятным акцентом. – Тяжелый же, наверное?

Застеснявшийся привлекательного чужака Ри едва заметно покачал головой – он не нуждался в помощи, вполне справлялся сам.

– Нет-нет, – отказался, невольно принюхиваясь к бритому альфе и обоняя в его кофейной ауре горьковатые, принадлежащие – странно – еще одному альфе цитрусовые нотки. – Спасибо.

Гого равнодушно пожал плечами, мол не хочешь так не хочешь, повернулся корпусом и ладонью толкнул дверь позади себя, приглашая дальше.

– У нас ничего не изменилось, – парень двигался легко и бесшумно, с опасной грацией хищника. – Продукты свежие подвезли вчера вечером. Сейчас завтраком вас накормим, Мэкса уже приготовил…

Он ввел гостей в просторную комнату, напоминающую гостиную, только лишенную привычной Ри мебели, с на восточный манер устланным плотными, ворсистыми коврами полом и разбросанными там и сям яркими, вышитыми цветочными узорами подушками, и показал взмахом руки в ближайший угол.

– Вещи кидайте сюда, до кучи, – велел. – Сначала – пожрем, вы не против? А потом уже – в душ?

Проголодавшиеся после самолета гиены хором предпочли завтрак гигиене, и Гого распахнул перед ними еще дверь. Оттуда повеяло ароматом какао и горячего хлеба.

– Ававия! – шакал засиял сразу всем своим существом и почти вбежал на кухню, где у покрытого простой клетчатой клеенкой стола возился, расставляя фаянсовые белые тарелки, стройный, довольно высокий, темноволосый альфа явно гиеньего племени. Оба обнялись и обменялись нежным, далеким от братского поцелуем. – Встречай босков! И знакомься, – он указал на Ри, – это тот самый знаменитый Ри. Вылитый покойник Кап, точная копия…

После завтрака, весьма плотного и вкусного, состоявшего из пышного омлета, «живого», заправленного зеленью и сметаной салата и домашней выпечки ржаного, ноздреватого хлеба, Мэкса небрежным, несказанно удивившим Ри кивком отправил Гого убирать на кухне и поманил гостей за собой.

– Вот, номера, – сказал, проведя их по длинному коридору с рядами закрытых дверей и в самом его конце отперев ключами из связки две. – Остальные на данный момент заняты. Вид из окон, простите, никакой, но наша гостиница не для туристов предназначена. Заходите, располагайтесь. Горячая вода есть, полотенца и белье свежие. А, впрочем, – он чуть устало подмигнул Кару, – перед кем я тут распинаюсь… Ваши вещи уже здесь, Бабра разнес, когда мы ели.

Кар принял у альфы два ключа, белый и медный, с круглыми деревянными бирочками, и еще один, на витой серебряной цепочке, который сразу же повесил себе на шею.

– Код от оружейного сейфа, – Мэкса вздохнул, – получите позже, ты или Май, но лучше бы вам на этот раз обойтись без стрельбы, обстановка в городе… напряженная.

Маю он ключа с цепочкой не выдал, зато протянул на ладони пару запечатанных сим-карт.

– Новые, нигде не светились, – уверил, сохраняя озабоченное выражение лица. – Помойтесь, уложите Ри, и Гого вас ждет наверху.

Вот так. Нежных фиялок «мутные» воины-не воины, содержатели странных, явно подпольных баз-гостиниц, в секреты не посвящают. Отстаивать права на знания сейчас у пошатывающегося от усталости Ри совсем не имелось сил, глаза закрывались самопроизвольно, но ведь речь шла о Лэ! Потому альфочка протестующе мотнул головой и крепко ухватил мужа под локоть здоровой руки, демонстрируя готовность продолжать бодрствовать.

– Господин Кар! – взмолился, буквально прилипая к омеге боком. – Я с вами! Иначе… Иначе… – он с трудом подавил прорывающийся зевок и топнул обутой в кроссовку ногой: – Тебе плохо будет!

Что именно он, хрупкий, не умеющий толком драться и непривычный устраивать истерик с криками, сотворит, Ри пока не придумал, но сдаваться без боя не собирался.

Мэкса уставился на подростка с нескрываемым изумлением.

– Ого… – только и вякнул. – Характер-то прослеживается…

Ри вернул соплеменнику твердый, приценивающийся взгляд через прищур и фыркнул. Неделя на военной базе среди колючих кактусов кое-чему успела его научить, например – хищно оскаливаться при надобности.

– Из какого клана тебя изгнали и за что, хир-ха*? – осведомился ледяным тоном, демонстрируя зубки. – А может, ты вообще выкупной раб из «веселого дома»?

Мэкса отпрянул, словно получил пощечину, и вспыхнул.

– Никто меня ниоткуда не изгонял, Ри, – ответил тихо и очень-очень печально. – Я сбежал сам, из гарема мужа, ночью, без гроша денег, зимой и босиком по снегу, со сломанными ребрами и рукой, к Гого. И не пожалел, что тогда сбежал. Но в вашем клане официально с тех пор считаюсь покойником… – зелень в зрачках альфы погасла, и он продолжил, пялясь куда-то в пол, с дрожащей, трепетной нежностью: – Не всем сразу везет выйти замуж за истинного, как тебе, щеночек. Не у всех есть такие умные, заботливые дяди и папА, как у тебя, и не все, как Кар, свято чтут истинность. Некоторых просто сначала продают, не разбираясь, за звонкую монету, а потом не отпускают и сажают под замок, избив до полусмерти.

Ри огненно, пятнисто покраснел до корней волос и попятился к стене, прикрывая ладошкой рот. Подросток, наконец, узнал стоящего напротив него.

Таким будет он сам лет через… несколько, если вставит в глаза темные линзы и перекрасит волосы в каштановый цвет.

Кап, сменивший ради любви имя, страну обитания и судьбу, не выглядевший на свой возраст – без морщинок вокруг глаз, подтянутый и свежий – неуверенно потянулся и кончиками пальцев коснулся плеча сына.

– Единицы знают правду обо мне, – выговорил бросивший когда-то щенков и ненавистного мужа оборотень-гиена сквозь задушенный всхлип. – Теперь знаешь и ты. Прощения не жду, не маленький, только понимания: я и Гого – истинная пара, хотя мы оба и альфы. Мне пришлось сбежать – твой папА ни с кем и никогда не делился собственностью…

Тот зимний вечер Ри помнил, хоть и довольно смутно, разрозненными кусками. Он и его братья однопометники сели ужинать под приглядом тяти Исэ, тятя Вис, самый младший в гареме, укладывал в соседней комнате спать помет мелких, еще не умеющих ходить щенков-сосунков.

ПапА с ними не было – тот почему-то заперся в кабинете с тятем Капой, довольно давно, и к столу не спустился. Лэ, на правах любимчика Исэ, баловался, немножко капризничал и строил тяте противные рожицы, потихоньку скармливая ненавистную ему тушеную рыбу крутящейся под стульями, трущейся об икры кошке и нагло подтаскивая с тарелок Ри и брата-оми Сапши, по очереди, обожаемый им до колик «салатный», сырой лук. Тятя Исэ, обычно весьма приметливый, странно, в упор не видел маневров сына, рассеянно ковырялся в своей тарелке без признаков аппетита и будто все время к чему-то напряженно прислушивался.

А потом услышали и щенки – закричали страшно, отчаянно, явно от сильной боли. Наиболее громкий, исполненный ужаса голос принадлежал тяте Капе, папА же гудел низко и хрипло, сплошными ругательствами. Судя по доносящемуся сопутствующему шуму, папА нещадно бил тятю Капу и колотил в стены мебелью, наверное, стулом…

– А ну сели обратно! – грозно рыкнул балансирующий на грани оборота Исэ на вскочивших, испуганных щенков, хлопая ладонью по столешнице с такой силой, что задребезжала посуда. – Ешьте! Вас это не касается!

Ри подчинился воле старшего, хотя горло сжало предчувствием беды. Под не умолкающие, истошные вопли тяти Капы аля заставил себя проглотить еще немного салата с картошкой, после чего ему вдруг стало плохо – затошнило, закружилась голова и скрутило живот. Тятя Исэ заметил плачевное состояние щенка, забрал из-за стола, отвел в спальню и уложил в постель.

Из спальни шум был почти не слышен, да и затихло вскоре. Ри лежал один, мучимый нарастающей тошнотой, натянув одеяло до носа, смотрел в темноту и размышлял, чего такого страшного натворил тятя Кап, если папА орет матюгами и дерется. Вряд ли потратил лишние, сверх дозволенного, деньги, порвал какую-нибудь вещь или разбил чашку. За подобное папА просто бурчал. Тогда что?!

Разобранные среди выкриков главного родителя слова «афай»*, «извращенец» и «поганая, мерзкая тварь» ничего не объяснили чистому, неискушенному второкласснику, ученику закрытой школы для алей, «убью» же и «позор» произвели неизгладимое впечатление. Заснуть и забыть кошмар помешал резкий приступ рвоты. Ри выворачивало наизнанку, прямо в постели, полночи, поднялась температура.

Вызванная под утро тятями – папА так и не появился – скорая помощь забрала беспрерывно рвущего, пылающего жаром щенка в больницу, где Ри провалялся несколько суток под капельницей с кишечной инфекцией, а когда вернулся домой, тятя Кап исчез. Ри сказали – он покончил с жизнью, выбросившись из окна мансарды. И Ри, разумеется, поверил взрослым…

– Дядя, – толчком осознавший произошедшее много лет назад подросток отпустил локоть мужа и всем корпусом повернулся к стоящему слева Маю, сцепляясь с ним горящим, испытующим взглядом. – Это ты помог тятю Капе тогда сбежать, да? Сам бы он вряд ли сумел выбраться, через окно комнаты на четвертом этаже, со сломанной рукой, плюс ты упоминал – Гого твой должник…

Май смотрел на племянника чуть исподлобья, покусывая губу, подкидывал на ладони медный ключ с деревянной бирочкой. Помолчал несколько мгновений – и кивнул, подтверждая.

– Амси (так звали покойного папА Ри), – вздохнул омега, – жутко взбесился, узнав, что истинный Капы – альфа. Брат никогда не принимал афай и омаф* отношений. Он собирался накачать Капу снотворным, вывезти в горы и там придушить без лишних свидетелей, а тело закопать в песчаном, заброшенном карьере, чтобы не позорил наш клан. Нам с Юли это показалось неправильным, и мы вмешались. Я спустился с крыши по веревке, – воин криво улыбнулся в потолок, вспоминая прошлое, – Юли страховал наверху, Кар внизу. Гого подогнал машину к воротам, сдали ему его любимого в лучшем виде…

– Ага, – подхватил хмурящийся Кар. – А сдав, вернулись. Ох, и досталось от нас троих твоему папА, Ри – документы Капы спрятал. Так и не нашли, зря махались и перерыли ему кабинет. Пришлось в результате подделывать удостоверение личности – иначе бы Капу из страны не выпустили. Именно тогда, Ри, я тебя и унюхал впервые, случайно, и решил: подрастешь – непременно женюсь.

Разрозненные части паззла с щелчком сошлись в мозгах у Ри в целостную картинку. Именно после «якобы самоубийства» тяти Капы и той рвотно-поносной больницы Май начал забирать племянника к себе, тренировать и учить стрельбе по мишеням, без братьев однопометников и скрытно от папА, а папА нежданно разрешил потерявшему тятю сыну заниматься математикой и даже нанял ему соответствующего репетитора. Готовили, значит, Кару, каждый по-своему, достойную пару…

Интересно. «Думай, аля, думай и сопоставляй известные тебе факты, ты умный.»

– Каким боком к вам относится Гого? – выпалил альфочка на одном дыхании, пугаясь собственной новорожденной решительности, Кару в лицо. – Он – иностранец и шакал. Кто убил мужа Лэ и за что – он ведь погиб не в поединке крови? Что это за странная гостиница и кто в ней останавливается на самом деле? Контрабандисты, шпионаж? И куда ты, мэсс Кар, мой муж, носящий мною поставленную истинную метку, планируешь меня отправить учиться с согласия моих дядей? Ведь не на физ-мат факультет, верно? Или мне показалось и я – выдумщик и фантазер? Лгать не смей. Я почувствую. Панакх*.

– Прямо сразу в лоб и панакх? – пока Май изумленно моргал, а побледневший Кап в ужасе хватал ртом воздух, Кар разглядывал развоевавшегося подростка со светлым любопытством. – Просто спросить было нельзя? – омега примирительно поднял раскрытые ладони и помахал ими, изображая трепыхающую крыльями птицу. – Поспать бы тебе часов пять, Ри, а?

Успевший сообразить, что малость погорячился с объявлением истинного развода, но пока не готовый сдавать позиций, Ри вздернул брови и попятился: его гордость и до предела взвинченные нервы уперлись и требовали скандала.

Миг, и мэсс Кар подшагнул вплотную к не по делу бунтующей паре.

– Мое сердечко, – сказал ласково, беря отпихивающегося локтями альфочку в кольцо объятия. – Я с удовольствием отвечу на все-все твои вопросы без всяких панакхов, но с одним, непременным, условием – ты сначала немного отдохнешь. Давай так, – бархатистый голос воина обволакивал, расслабляя и навевая дрему, словно укачивал на своих волнах, губы касались виска Ри, – мы с тобой сейчас пройдем в наш номер, ополоснемся в душе, под теплой водичкой, переоденемся в чистое… Потом ты ляжешь полежать…

Ненавязчиво подталкиваемый к двери номера, альфочка жалко шмыгнул носом и перестал сопротивляться. Сил у него совсем не осталось, отяжелевшие веки повлажнели. К тому же, напала вдруг икота.

– Мэсс… ик… Кар…

– Да, малыш?

– Почему… ик… ты умиляешься любой сделанной мной глупости? Это… ик… неправильно…

– Неверно, малыш, не любой. Порку за мотоцикл забыл?

– Нет… ик…

– А ты говоришь – любой. Не любой. Но я умею отличать «сделал, не подумав» от «сделал, смертельно устав и переволновавшись», понимаешь?

– П-понимаю… ик… Спасибо тебе, любимый… Т-ты лучший… ик…

Бастион из порога пал незаметно – за разговором, перемежая слова поцелуями, Кар ненавязчиво впихнул Ри в номер, ногой захлопнул дверь, и вот супруги уже в душевой и раздеты донага.

– Вымою тебе волосы, – ворковал омега, распуская мужу косу, – и тебя целиком помою, заверну в полотенчико…

Ри отвечал едва слышную несвязицу и жмурился от удовольствия. Напряжение последнего часа схлынуло, на душе звенела пустота, под руками мэсса Кара было уютно.

– Ничего плохого не случится, – негромко напевал омега, так он, наверное, пел и своим щенкам, нежа их у груди, – если тебя любят и хранят… Этот день для нас не повторится, зло и боль за горы улетят…

Вот только воин, увы, обращался, все же, не к щенку…

– Ты напрасно считаешь меня маленьким, господин, – укорил подросток, выныривая из дремы и аккуратно перехватывая правое запястье мужа двумя пальцами. Его прояснившийся взгляд был прикован к повязке на плече вожака – та намокла, по бинтам расплывалось свежее алое пятно. – Я, конечно, намного младше тебя, но… Посмотри, ававия сэу, у тебя снова кровь. Не бережешься…

Кар принял выговор согласным молчанием – он чувствовал себя нехорошо еще с самолета, мучился головокружением и невнятными болями внизу живота, но показывать недомогание юному супругу не хотел, боялся напугать. Уловивший изменение настроения возлюбленного Ри мягко потянул омегу за руку в комнату и толкнул на постель. Кар подчинился воле подростка – коленки-то откровенно тряслись.

– Ты беременый и ранен, – Ри, встревоженно покусывая губу, присел рядом. – Хотя бы передо мной героя не строй, пожалуйста, или – не жди взаимного доверия. – Кар смущенно сморгнул, и альфочка продолжил, дрожащим, прерывающимся голоском. – Иначе и правда проще развестись. Давай я сейчас сбегаю к Гого за аптечкой, если здесь нет, сделаю тебе новую повязку, и ты тоже ляжешь и поспишь, пока не хлопнулся где-нибудь в обморок? Очень-очень прошу, могу даже заплакать.

Первая изнеможенная и абсолютно искренняя слезка заблестела, медля, сорвалась с трепещущих ресниц подростка и покатилась по его щеке, оставляя влажный след на коже. Не привыкший к подобной заботе омега лишь кивнул, разрешая. Сложно быть сильным, когда глаза застилает темная, тошнотворная пелена, а измученное тело жаждет упасть на спину и отрубиться. Вожаки ведь имеют право прихворнуть чуток? Ненадолго, до вечера…

Комментарий к Глава 12 Хир-ха – отверженный из рода альфа. Чаще – шлюха.

Афай – пара альфа+альфа. Типо геи.

Омаф – пара омега+омега. Типо лесбиянки.

Панакх – развод, который может объявить альфа омеге. Омега обязан или дать развод, или удовлетворить требование пары, или убить его или себя. Последнее случается крайне редко.

====== Глава 13 ======

Примчавшийся на зов Ри, с аптечкой, внушительных размеров пластиковым, мерзко-зеленого цвета чемоданчиком наперевес, Гого ловко разрезал перетягивающие плечо Кара бинты, открыл рану, придирчиво ее осмотрел и скривился.

– Сквозная через мышцы – хорошо, – сказал с умным видом, забавно приподнимая брови. – Гноится – не есть хорошо. – он ткнул притихшего, обессиленно привалившегося спиной к стене омегу костяшками под ребра. – Антибиотики, небось, не принимаешь, как обычно, на «авось, пронесет» полагаешься? И почему не перекинулся «туда» и сразу «обратно» – мигом бы зажило?

Кар смотрел тускло, даже, пожалуй, обреченно.

– Не могу я перекидываться в ближайшие полгода, – ответил глухо, немного помолчав, и уставился на свои сцепленные в замок, на животе, пальцы. – Щенков убью. Теперь пока не рожу, на двух ногах бегать.

Гого отложил уже занесенный, поковыряться в ране, зловеще поблескивающий стальной пинцет и заметно оживился.

– Попробую-ка догадаться, – просиявший лицом шакал взмахнул в воздухе освободившейся рукой. – В помете ожидаются рыжики!

Кар подтвердил, коротким всплеском ресниц, и замученно улыбнулся другу. Омега был более чем бледен, его губы имели болезненный сероватый оттенок. Пока Гого накладывал чистую повязку, оба молчали.

– Вот что, – шакал закрепил бинт несколькими кусочками пластыря, сунулся в недра аптечки и активно там закопался. – Я, конечно, не оменолог, судить, но мне не нравится, как ты выглядишь, воин, и твой озноб, – бормотал парень, доставая одноразовый шприц в упаковке, пузырек с белым порошком и наполненную бесцветной, прозрачной жидкостью ампулу. – Уж не обессудь, кольну тебе антибиотик. – Кар протестующе зашипел, и Гого успокаивающе похлопал омегу по колену. – Беременности не повредит, – уверил. – Могу дать аннотацию почитать.

Кар, с некоторым пренебрежением, прячущим, впрочем, слабость, фыркнул и отстранил протянутую шакалом, сложенную вчетверо бумажку с информацией о лекарстве – у него перед глазами плясали, водя «заводящие» хороводики, черные точки, куда сейчас разбирать мелкий печатный текст.

– Пусть Ри почитает, – распорядился, пряча под веками расфокусированный взгляд. – Вслух. А ты, – он передернулся и вернул шакалу тычок под ребра, – готовь антибиотик. И анестезии туда добавь, я уколов с детства боюсь жутко.

Сломавший ампуле носик Гого издевательски фыркнул, набирая растворитель в шприц. У альфы имелось собственное – и весьма не лестное – мнение о беременных омегах, сначала лезущих под пули, а после трясущихся при упоминании об уколах.

– Ложись кверху жопой, – велел он Кару без признаков почтения, закончив разводить лекарство, наполнил им шприц и выпустил через иглу воздух. – Хочешь – подушку закуси, эта гадость жжется.

Уронивший на пол аннотацию от антибиотика Ри внимательно наблюдал за слаженными движениями рук шакала, запоминая порядок действий – протереть кожу, в подходящем для инъекции месте, смоченной спиртом ваткой, помассировать мышцы подушечками большого, указательного и среднего пальцев, стремительный тык… Распластавшийся на животе Кар едва слышно всхлипнул сквозь сжатые зубы и – расслабился.

– Ёб! – обрадовался в голос. – Не больно же совсем! Дурак ты, боско, спецом пугаешь, да?!

Довольно скалящийся Гого, не торопясь, ввел весь антибиотик до капли, аккуратно вынул иглу из твердой ягодицы друга и хохотнул по-гиеньи: – А то! Конечно, спецом. А теперь – набок и спать! И ты спать! – повернулся парень к сидящему с раскрытым ртом Ри. – К ужину разбужу. Вам отдохнуть надо, срочно, ребята – вы на привидения похожи, такие же румяненькие и бодрые, только не стонете. Маю сам скажу.

Собрав аптечку, шакал легко взлетел на ноги, обменялся с Каром и Ри, по старшинству, кифами на удачу, вразвалочку вышел из номера и захлопнул дверь.

Забывший про аннотацию Ри проводил альфу задумчивым, долгим «о-о-о…», отчаянно зевнул и ужиком юркнул к лежащему, по-прежнему кверху попой, возлюбленному под одеяло.

Кто из супругов отключился первым? Наверное, Кар, на правах раненого. Наощупь омега показался уплывающему в сон Ри подозрительно горячим, гораздо горячее обычного, но Гого, кажется, упоминал про озноб. Озноб – это когда температура повышается, от того и горячий…

Укол антибиотика помог относительно – вечером рана мэсса Кара выглядела почище, отек вокруг нее уменьшился, но гной продолжал обильно сочиться и пропитал повязку насквозь. Слабость и головокружение омегу, проспавшего около шести часов, не покинули, не проходила тянущая, противная боль внизу живота.

Невзирая на желающее лучшего состояние, Кар встал с постели, откровенно пошатываясь, оделся, пользуясь преимущественно левой рукой – правая почти отказала – и вознамерился, по стеночке, ползти ужинать на кухню.

И Ри растерялся – уговоров омега не слушал, отмахивался и кривился.

– Мне нормально, – твердил, стискивая до скрипа зубы, цепляясь за дверной косяк, чтобы не упасть и вытирая рукавом со лба ледяную испарину. – Случалось и похуже. Я воин, я не гаремная фиялка! Перетерплю!

Цвет лица у «воина» при этом был землисто-серый, а бескровные губы жалко тряслись.

порить далее с явно больным Ри не видел смысла, а дядя Май, как назло, не брал трубку. Вдоволь наумолявшись, наломав пальцы и не сумев вызвать подмоги, подросток плюнул и решил позволить мэссу Кару самодеятельность: раз не внемлет голосу разума, пусть правду ему скажет собственное тело. Потому – загнал подальше наворачивающиеся слезы отчаяния, заткнулся, молча взял единственный в номере стул и последовал за бредущим, волоча ноги, омегой.

И не прогадал – с трудом преодолев, с черепашьей скоростью, метра два по коридору, мэсс Кар остановился, хватая ртом воздух, и непременно бы грохнулся, не подставь ему, оседающему на пол кучей тряпья, бдящий Ри стул под задницу.

– Ну?! – ехидно осведомился альфочка, придерживая кренящегося набок, близкого к обмороку мужа, смотрел, недобро прищурившись. – Нагулялся? Бензин закончился?

Мэсс Кар простонал еле слышное ругательство и заиграл по скулам злыми желваками.

– Беги ищи Гого, – прошептал, изможденно прикрывая воспаленные глаза веками. – Что-то мне… нехорошо, малыш. Совсем.

Что и требовалось доказать. Ура, прозрел упрямец-то. Ри оставил его сидеть и помчался за Гого. Подросток ворвался на кухню запыхавшимся метеором, растрепанный и красный, и с порога крикнул обернувшемуся на шум, шинкующему капусту шакалу:

– Господину плохо, господин! Он там, в коридоре! Врача! Скорее!

Гого подпрыгнул, полоснул себя по пальцу, выронил нож и зашипел.

– Разве можно так орать, щенок?! – возмутился, засовывая порезанный палец в рот. – Ты меня чуть калекой не сделал, ёба!

Откуда именно вынырнул вытирающий о фартук испачканные мукой руки Кап, Ри не заметил и вздрогнул.

– Где мэсс Кар? В коридоре? – переспросил альфа ровным тоном, впиваясь в лицо сына сузившимися зрачками. – Как именно ему плохо? Он лежит, сидит?

Ри вкратце объяснил, шмыгая носом. Подросток очень испугался за любимого и вот-вот готов был позорно, фиялково разреветься.