Текст книги "Ри (СИ)"

Автор книги: Елена Акимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Имеющий живое воображение Ри немедленно представил себе безудержный секс на природе в зверином облике, потом сообразил, что участвовать в гоне будут все альфы гарема и чудовищно смутился. Заалел и щеками, и ушками, прикрыл лицо поспешно вскинутым предплечьем.

– Нет-нет, – залепетал. – Господин, пожалуйста, я не смогу… У меня не встанет…

Омега снисходительно потрепал скромника по задрожавшему подбородочку и вздохнул.

– Встанет, – утешил и продолжил, отправляя Ри в окончательный шокированный ступор. – Не ты первый, не ты последний. Как растекусь, сам на меня еще полезешь, рыча и распихивая соперников. Поверь. Да и я про тебя не забуду, не сомневайся, положенным наделю и обязательно рожу тебе в помете хоть одного щеночка… – и вожак мечтательно закатил глаза к предвечернему небу и плывущим в нем белым-белым, воздушным облакам.

На пылающих щеках Ри можно бы было сейчас жарить оладьи. Альфочка по-прежнему отрицал скорую жаркую групповушку и не понимал, как он, такой юный и не самый спортивный, сумеет прорваться к мужу сквозь заслон из пятерых тоже одержимых гоном, весьма тренированных, регулярно бегающих по утрам несколько километров альф. Но раз мэсс Кар обещает и выделяет… Теоретически возможно.

«А, плевать, – в конце концов решил подросток. – Разберусь по ходу».

На данный момент лишь дважды, с появления на свет, бывшего на дикой природе альфочку больше интересовало, водится ли в озере рыба, а в лесу по горному склону – зайцы. Нос шестнадцатилетнего оборотня обонял рыбалку, мягкую шерсть добычи, предвкушались погони и свежая кровь.

– Раздевайся и перекидывайся, вперед, – шепнул Кар, поощряюще сощурившись. – Отнесу твои вещи в дом и догоню. Главное – не потеряйся, далеко не убегай.

Ри послушался, стесняясь семьи мужа, торопливо разделся донага, сунул в руки омеге одежду, смятым комом, и со стоном боли перекинулся в гиену. Не удержался с непривычки на разъехавшися лапах, под явно издевательский хохот альфячьего гарема и омежьей части подросших щенков вскочил и метнулся осваивать незнакомую территорию.

Вел нос. Опустив его к земле, Ри потрусил к озеру, ориентируясь на следы, вроде бы, зайца. Или не зайца, иного аппетитно пахнущего зверька?

Следы привели Ри через стену камышей к воде и пропали. Альфочка озадаченно потоптался по берегу, вынюхивая песок и траву, осторожно потрогал воду лапой – холоднющая, бррр – вздыбил на загривке шерсть и обиженно тявкнул в пространство, не понимая, куда делся зверек. Получалось, уплыл. Но тогда это не заяц?

– Выыыдра, – догнавший как и обещал Кар подошел неслышно и ткнулся мокрым носом в ухо. От омеги вкусно пахло сливочной карамелью и чистой шерстью.

Настроенный поиграть Ри тоненько взвизгнул и отскочил, замотал опущенной к земле головой, приглашая мужа присоединяться. И Кар понял, лязгнул зубами и радостно, словно щенок, а не вожак клана, взрослый родитель четырех пометов, запрыгал вокруг. Омега двигался поразительно легко для своих габаритов, его мощные мускулы перекатывались под шкурой, напрягались и опадали, предтечный аромат развевал ветер.

«Люблю!» – захотелось вдруг крикнуть Ри, подросток в переизбытке захлестнувших чувств вскинул мордочку к расцвеченному закатным пурпуром небу и захохотал, громко, по-гиеньи, приветствуя простор, горы и свободу. Сейчас он и правда любил, но не конкретно мэсса Кара – все. Облака, деревья, озерную гладь, следы выдры на песке, шуршащие, колыхающиеся камыши и птиц в вышине – жизнь. И опять Кар понял, куснул, впрочем, небольно, возле уха и тут же лизнул в нос, нежа и привлекая к себе внимание.

– Хочу тебя, мой цветочек! – рыкнул невнятно – горло гиены не было приспособлено для человеческой речи. Миг, и омега упал набок и закатался, смешно, по-щенячьи неуклюже болтая лапами в воздухе. Не одного Ри пьянила дикая природа!

Таким мужа альфенок еще не видел – не в смысле гиеной, обоим уже довелось в городе, в ночь после свадьбы, заниматься сексом в звериной ипостаси – настоящим и счастливым. Достойным любви.

– Люблю! – повторил Ри вслух, валясь рядом с резвящимся омегой и тоже задирая лапы врастопырку. На этот раз подросток обратился именно к Кару и не солгал – ибо то, что он испытывал сейчас к мужу, иначе как любовью назвать не мог.

Кар перевернулся на живот и распластался, призывно повиливая приподнятой задницей. Под хвостом у него мокло и пульсировало.

– Хочу! – всхлипнул совсем по-человечески, сдвигая дрожащий хвост на сторону. – Покрой меня, цветочек! Ну!

Успевший возбудиться Ри уже знал, что делать и выполнил просьбу мужа с воистину подростковым энтузиазмом. Здесь, под прикрытием лесополосы и густых зарослей камышей, их никто не видел и не подслушивали под дверью любопытные щенки Кара.

Омега отреагировал на резкое, без подготовки, до шлепка проникновение внушительного, не соответствующего фиялковой комплекции альфочки достоинства жалобным скуляжом и задрал зад еще выше, заерзал, подстраиваясь под толчки. Наверное, ему было больно, но почти течный организм требовал заполнить зудящую дырку большим и толстым до отказа.

– Еби! – страстно выдохнул сводимый с ума желанием зверь. – Ооо, еби, мой цветочек… Или я сдохну…

И Ри ебал. Смачно, крича, подвывая и тявкая, вцепившись зубами в холку Кара и обильно капая из пасти слюной, не жалея сил и с узлом, как положено альфе. Омега хрипло выл под ним, колотясь в накатывающих одна за другой волнах наслаждения, до крови кусал мужа за передние лапы, благодаря и поощряя к новым и новым подвигам.

В какой-то момент оба, не сговариваясь, перекинулись, потому что им не хватало человеческих рук для взаимных ласк и губ для поцелуев, и Кар очутился сверху, причитая, двигая тазом вверх-вниз, запрокинул к облакам раскрасневшееся лицо. Так и кончили, и обмякли, сплетясь конечностями, обнаженной, потной кучкой.

– Спасибо, цветочек, – сыто мурлыкнул временно удовлетворенный омега, утыкая нос Ри в свою подмышку и блаженно жмурясь. Теперь ждать, пока спадет узел и балдеть от рассыпающихся изнутри искорками микрооргазмов. И все было бы абсолютно замечательно, не плющь вожак хрупкого Ри тяжестью крепкого, будто дерево, тела к твердой земле.

Острые зубы полоснули по нежной, не прикрытой одеждой коже, и Ри вскинулся, вырванный из сна болью. Перед его лицом клацнули клыки, волосы на лбу всколыхнуло рыком.

– Ты! – пребывающий в зверином облике альфа Зур грозно нависал из ночной темноты (что, уже ночь?) – уперев расставленные лапы в землю, щерился, взъерошенный, белоснежным оскалом. – Думаешь, тебе все можно, да?! А ну откатился, щенок! Дай другим!

Самый младший и нетерпеливый в гареме после Ри, двадцатилетний и очень красивый, как в человеческой, так и в гиеньей ипостаси, муж Кара желал Кара. И не поиграться-поваляться-половить бабочек – истово исполнить требуемый начавшимся гоном супружеский долг. Немедленно.

Испуганный Ри пискнул, втянул, готовый сорваться и бежать, ноздрями насыщенный карамельной сладостью воздух и глухо заворчал, несогласный. Рядом заворочался разбуженный движением Кар, распространяя волны будоражащего похоть плотного, хоть ножом на ломти режь и продавай, аромата, и плоть альфочки откликнулась на зов зрелого, любимого омеги, стремительно наливаясь взбурлившей кровью.

Уступить своего омегу Зуру? Да ни за какие богатства мира!

– Он мой! – басовито рявкнул подросток, взвиваясь сразу на четыре лапы – перекинулся и не заметил. – Я его буду крыть! – и соперники застыли напряженными изваяниями, нос к носу, дрожа от вожделения и ярости.

Воцарившуюся между ними предбоевую тишину разорвал исполненный страсти вой – пока двое примеривались вцепиться друг другу в глотки, к Кару подкатил третий, Ихэ, второй по старшинству в гареме, навалился на омегу и ерзал, пытаясь раздвинуть тому колени. Кар с хищной, предвкушающей, неприятно исказившей рот ухмылкой послушно развел бедра и тазом подался навстречу мужу.

– Да-а… – выдохнул, смачно насаженный Ихэ бабочкой на член, крупный, с заголенной, бордовой головкой, мотнул по траве затылком и простонал, противореча изданному только что восторженному вскрику, кусая губы: – Ненавижу течки, Господи... Проклятая природа…

В следующее мгновение омега закатил глаза и блаженно заскулил, затрепетал – ибо Ихэ не дремал, затрахал весьма активно.

– О-о-о, хорошо-о, – захрипел он, дергая кадыком. – Еще-е… Сильнее…

От души тяпнутый Ри за плечо Зур отчаянно залаял и отпрыгнул, хохотнул нервно из безопасного удаления – его левая передняя, раненая Ри лапа подгибалась, на траву брызнула кровь. Пусть зад Кара был занят – малость развращенный воином со шрамом за несколько суток супружества Ри прекрасно помнил, что омега умеет вытворять ртом и языком, и не собирался упускать наслаждения. Стыд же его улетучился, стертый гоном.

– Мой! – подбежавший на шум и аромат течки четвертый гаремный альфа, Ака, кувыркнулся, облизывая разодранный нос, а притрусивший за ним пятый, Тум, потрясенно затряс порванным ухом.

Скажи кто-нибудь Ри всего неделю назад, как он жутко озвереет, отбивая своего омегу у конкурентов, подросток покрутил бы им пальцем у виска и равнодушно отвернулся, сочтя психами.

Внутри кипело и пузырилось вулканической лавой, едва ли не взрываясь, Кар призывно, будоражаще стонал, выгибаясь под толчками Зура, в льющемся с небес серебряном свете полной луны… И вдруг перестал, оттолкнул Зура и резко сел, влажно облизываясь.

– Мой цветочек, Ри, – позвал плывуще, протягивая руки отряхивающему с морды кровь младшему супругу. – Скорее ко мне… Ты, ты… Ша! – хрипло, яростно рявкнул на остальных, взявших в кольцо, жадно втягивающих воздух ноздрями, переминающихся альф. – Если один из вас Ри сейчас укусит, самолично придушу, труп сожгу и пепел над озером развею! Потом ревновать станете, когда разрешу!

Вожак выбрал. Кто в здравом уме и рассудке оспорит волю вожака? Да и не в здравом тоже?

– Ну же, цветочек! – омега плавно перетек в коленно-локтевую позу и нетерпеливо завилял отставленной, чпокнувшей порцией выделившейся смазки поджарой воинской задницей, прогибаясь в пояснице. – Загони мне, малыш, смелее! Но обернись, хочу тебя человеком! Остальные – ждать в очередь! Приказ!

И альфы подчинились. Обернувшийся Ри метнулся к омеге, в полете пристраивая налитое желанием альфячье орудие к заветной, мокрой ложбинке Кара, обделенные же вниманием воина пятеро старших гаремных с тоскливыми, человеческими вздохами залегли, перетявкиваясь. Гаремные злились, снедаемые острой похотью и ревностью к укравшему у них мужа новенькому.

Утонувший в гоне Ри вломился в обильно текущую дырку омеги и захохотал по-гиеньи, запрокидывая пылающее лицо к луне. Подросток, увы, пребывал не в том состоянии, чтобы задумываться о возможных для себя последствиях недальновидного поступка одержимого течкой, по уши втрескавшегося в него последней, взрослой любовью Кара.

====== Глава 4 ======

Гон бушевал почти пять суток и схлынул, оставив валяющиеся звездочками потные, перемазанные литрами семени и смазки истощенные, опустошенные и осипшие тела давить огромную, во всю площадь спальни, перевернутую вверх дном кровать. Когда Кар и его супруги перебрались в дом, Ри не помнил. Подросток уснул почти мгновенно, едва кончив в последний раз, обвитый чьими-то неприятно липкими руками и ногами, слушая чье-то мерное дыхание над ухом.

Укатал Кар супругов до полусмерти и сам притомился, распоряжаясь и поддавая. Не евши, наскоро хлебая водичку из-под крана… Бедный вожак, сразу шестеркой до предела возбужденных, грызущихся за первенство друг с другом альф погонять это вам не за водой к озеру сходить.

Вымотало преизрядно, да и не имело смысла – Ри все равно был самым желанным. Такой юный, хрупкий и одновременно нежданно очень колючий и зубастый. Досталось от малыша соперникам на орехи, кусался направо и налево, не жалея. И метку Кару поставил, поверх еще трех, старых, под волосами на загривке. Ранка уже затянулась, вокруг нее по коже побежал ореолом причудливый, напоминающий татуировку узор из переплетенных линий, подтверждая – омега нашел своего истинного партнера.

Женившись в восьмой раз, родив в четыре приема двадцать двух щенков и похоронив из них троих… Сюрприз и зрелая, выстраданная временем сладость обладания. Будь на то воля Кара, разогнал бы теперь вожак хитрожопый, выпендрежный и разбалованный им, надоевший до отрыжки гарем и оставил только Ри, холил цветочек и лелеял. Но нельзя – во-первых, щенки, во-вторых, позор, с гаремом так не поступают, в третьих, не потянет фиялочка мощных омежьих течек, скопытится к исходу вторых суток, сердечко напряжения не выдержит.

Вот и вздыхал Кар, аккуратно снимая с себя руки-ноги супругов и ковыляя в душ. Размышлял, смывая с себя следы канувшей в прошлое течки. Воин надеялся, что забеременел – это будет его последний помет, хватит, не молоденький. И пусть среди щенков хоть один окажется рыженьким, похожим на Ри – зацелует, растворяясь в нежности к детенышу от любимого. Нет в мире никого вкуснее дитяти любви. Ведь любовь проходит, а щенок останется…

Альфы дрыхли вповалку. Натянувший на чистое, ноющее каждой мышцей тело спортивный костюм Кар бережно, стараясь не разбудить, извлек из их общей кучи сонного, посапывающего носиком Ри, завернул подростка в покрывало и собственнически унес в соседнюю комнату, принадлежащую лично ему. Здесь он опустил продолжающего крепко спать возлюбленного на не оскверненную гоном, свежую, предназначенную лишь для двоих постель, лег рядом, обнял младшего мужа и прикрыл глаза, наслаждаясь покоем.

До чего же здорово, когда не мучают спазмы в заднице и внизу живота, а член не стоит колом, когда между ягодиц сухо и тихо. Кар ненавидел течки, превращающие его в бешеного, требующего дикой безостановочной ебли зверя, вырывающие из жизни, мешающие воспитывать щенков и работать, предпочитал обычный секс, без течек, наполненный искренними, окрашенными разумом чувствами.

Зато обожал своих детенышей до помутнения рассудка. Теперь вот еще Ри обожает. Ри славно спит, шевелит во сне припухшими губами, причмокивает и морщит носик. Тот же щеночек, но – супруг. Ласковый, кусачий, с толстым, длинным членом, подлинно альфячьим узлом и чудесным ароматом бергамота…

Последний привет от течки чпокнул порцией смазки, и вожак протестующе стиснул зубы.

«Перетерплю, – решил. – Достало».

Но перетерпеть не получилось – желание скрутило узлом, туманя мозг. Поскуливая, Кар выпростался из-под одеяла, сполз на пол и, выписывая бедрами страстные восьмерки, чуть ли не на четвереньках, по стеночке добрался до стоящей в углу спальни тумбочки, на ходу спуская к коленям штаны. Из ее выдвинутого в спешке ящика воин достал вибратор, включил его на максимум и, стеная, загнал в страждущий совокупления анус, выгибаясь в пояснице и грызя губы, чтобы не кричать от удовольствия.

Извергаясь пустым омежьим семенем, омега беззвучно ржал сквозь выступившие на ресницы слезы – иметь гарем из восьми мужей и удовлетворяться дилдо. Смешно – ухохочешься. Пора заводить девятого альфу, раз предыдущие выбыли из строя? Нее. Лучше Ри не найдет.

Где-то в глубине дома шумели, ходили, препирались между собой щенки. Звонил брошенный Каром и заряженный кем-то из них телефон. Кто искал омегу? Братья, старик папА и давно седые тяти, друзья, со службы? Наскоро обтерев более не нужный вибратор полотенцем, вожак клана тихо рыкнул, сунул игрушку обратно в ящик, тем же полотенцем небрежно промокнул мокрую от смазки задницу и потянулся за болтающимися у колен штанами. Пора возвращаться в будни. Ура.

Разбудили Ри вопли. Судя по доносящимся из-за неплотно прикрытой двери голосам, ругались Кар и один из его старших щенков-оми. Орали громко и вдохновенно, точнее, разорялся щенок, а Кар его терпеливо вразумлял. Из коридора отчетливо тянуло клубничным ароматом, похоже, щенок бесился не просто так, у него началась течка.

– Это нечестно, папА! – чуть ли не выл подросток. – У тебя здесь шесть альф болтаются без дела, а я должен в поисках платных хуев переться в город? Не поеду, это ночь езды! Не хочу и не поеду! Не заставишь!

Не иначе, у оми напрочь отказали мозги, требовать себе альф папА. И течка с возрастом не были юнцу оправданием – подобное поведение считалось в любом роду крайне неприличным.

Донельзя шокированный Ри рывком сел на постели, обнаружил, что совершенно обнажен и весь покрыт подсохшим результатом течки мужа, жутко смутился и зачесался сразу – кожу противно стягивало трескающимися, отшелушивающимися белесыми корочками. Потом альфочка вспомнил о славно проведенных в компании Кара и гарема деньках гона и застыл с открытым ртом, ужасаясь содеянному.

Это был не он – рычащий, кусающийся, наглый и злющий, куда девался благовоспитанный, робкий цветочек, взятый мэссом Каром замуж? Ой-ой… Гарем не простит и наверняка отомстит конкуренту-обидчику сторицей. И их пятеро, плюс в городе двое. Папочка, защити…

Удар в дверь, словно с той стороны приложили с силой некое тело, заставил Ри подскочить и побледнеть. Щенок-оми опять верещал, вот истерик:

– Сам жри свои подавители! Тоже мне хозяин! Убери руки! Пусти!

Звук пощечины слился с жалобным скуляжом прибитого подростка, и голос Кара отчеканил через рык:

– Если я сказал, будешь жрать. Или уваливай к шлюхам. Вариантов у тебя нет, сынок. Еще раз раззявишь жадный рот на моих альф, выгоню нах, в чем есть и без гроша. Будешь вне клана, свободным омегой, и очень быстро сдохнешь – убьют тебя, дурака… Вибратор давать?

Что именно ответил щен родителю, Ри не расслышал, да ему и так хватило за глаза и за уши, чтобы перетрястись. Забыл про старших сыновей-оми мужа. Ведь те тоже омеги и периодически текут. Господи. Сил совсем нет, в голове от голода колышется туман и звенит, каждая мышца стонет от боли. Нападут – и не отобьется, даже на помощь не позовет – горло сорвано напрочь, попытался окликнуть Кара – получился жалкий хрип…

Вся надежда на вожака. Не позволит обидеть, если любит!

Мысль придала альфочке уверенности. Сползя на пол босыми ногами, подросток стянул с постели одеяло, целомудренно завернулся в него от подмышек до икр и, придерживаясь за стенку для устойчивости, поковылял в мир. Просто – к мэссу Кару, заглянуть снизу в его перечерченное шрамом лицо, втянуть ноздрями запах сливочной карамели, прижаться и шепнуть: «люблю».

Вывалиться в коридор, когда там находился течный омега, было более чем глупой идеей – успокоившийся немного щен мгновенно затрепетал и сделал на потенциального партнера стойку. Кар едва успел припечатать одержимого обратно к обоям.

– А ну брысь! – рявкнул воин на младшего супруга. – Тебя еще не хватало!

Ри охнул и шарахнулся, теряя одеяло, но не в спальню, а дальше по коридору вправо. В результате он вперся на кухню, где сидели с кружками чая, жуя бутерброды, Ихэ и Зур, в чем папА родил.

– Ооо! – приветствовал явление Ихэ, подскакивая и расплескивая чай на скатерть. – Здрасти! Где одежду потерял, звереныш?

У альфы висела на перевязи правая, покусанная Ри в предплечье рука. Второй альфа берег левую, тоже обмотанную бинтом, но выше локтя.

– И не стыдно ему голым шастать, – не медля и вдоха, поддержал гаремщика Зур. – Наверняка бешеный! Чур меня! Изыди! – и замахал здоровой рукой.

Пунцовый от смущения Ри стоял идиотом, моргал и молчал – растерялся. Сзади зашуршало, и на его покрывающиеся пупырышками плечики легли шершавые, широкие, горячие ладони, успокаивая.

– Чего разгавкались? – весьма высокомерно осведомился Кар, вступая через порог. – Ели и ешьте. Вас не спрашивали, кого мне замуж брать. Не вы хозяева. – одеяло он подобрать не догадался, спешил спасать обожаемую фиялочку от расправы согаремников.

Альфы скромниками уставились в свои чашки.

– Господин, – елейным тоном протянул Зур, преднамеренно, для пущего эффекта, не глядя на гневающегося мужа и изображая покорность. – Ты на нас за что-то обиделся? Мы плохо поработали в твою течку? Обед на плите, стынет – суп с фрикадельками, котлеты…

Кар фыркнул и расслабился, передумал ругаться. Вообще-то, вожак знал про обед – щенки и готовили, пока родитель отсыпался, и доложились, но помешал Киш, сын, с течкой. Еда…

Довольно мурлыкнув, сменивший гнев на милость омега чмокнул прильнувшего к его плоскому, твердому прессу худенькой узкой спиной Ри в макушку и крепко обнял.

– Кто-нибудь, принесите моему цветочку одеться, он замерз, – велел притихшим гаремщикам. – Быстро. И сядем обедать. Остальное обсудим, когда пожру. Я голодный – стадо быков готов слопать.

За столом, в основном, молчали – были слишком голодны, чтобы болтать. Гаремщики задумчиво поглядывали на лопающего за троих Кара, фиялково трепеща ресницами, что-то в нем выискивали, возможно – ранние признаки беременности. Оказалось – нет, уже прослышали от обедающих отдельно щенков про истинную метку и умирали от любопытства посмотреть.

Общее альфячье желание высказал Ака, единственный в столовой плод любви истинных, когда доели суп и перешли к котлетам и макаронам. Еще добавил, очаровательно розовея скулами: « А ты, господин, Ри тоже пометил, или только он тебя?»

Кар с некоторым сожалением отложил вилку – пока не наелся, а котлеты очень вкусно пахли – развернулся на стуле спиной к столу, приподнял горстью связанные в хвост волосы и продемонстрировал свежую метку.

– Ри, – велел заранее засмущавшемуся младшему супругу. – Заголи плечико, пожалуйста, а то не поверят на слово.

Гаремщики, округлив ротики пухлыми, пунцовыми буковками «о», завздыхали, робко, кончиками пальцев ощупывая предъявленное двойное доказательство истинности, удивлялись и растерянно качали головами. Старшинство старшинством, но истинность в кланах ценилась – встречалась крайне редко, и найти свою пару считалось почти немыслимым счастьем. Что ж, рейтинг Ри в гареме повысился скачком. Такого за волосы не оттаскаешь в отсутствие хозяина и ногтями ему мордаху не располосуешь. Придется уважать, зато теперь ясно, почему во время течки мэсса Кара подросток озверел и рвал соперников зубами. Истинному прощается.

Да и мстить и изводить можно по-разному, не обязательно колотушками… Слабительное в пищу, натереть трусы жгучим перцем, изрезать ножницами любимую кофточку, сыпануть в чашку с чаем соли вместо сахара, подкинуть в кроссовок дохлую крысу и, разумеется, натравить на альфочку взрослеющих щенков, особенно оми, пусть вступятся за обиженных тять. Щенкам Кар спустит многое – слишком любит, максимум – наорет и оставит без карманных денег на неделю-две…

Правда, один тятя старшего помета на данный момент был в городе, а второй уже лет пять покоился на кладбище, но гаремщики знали уфи Мими и не сомневались – поддержит в войне против новенького. Да и сами влияние на щенков имели, не чужие, растили вместе.

Догадывающийся о снедающих гаремщиков подленьких мыслишках вожак спокойно доел котлеты с макаронами, закусывая помидорным, заправленным свежей зеленью и сметаной салатом, запил вкуснятину яблочным компотом и отвалился, довольный, на спинку стула, вежливо-сыто порыгивая в ладонь. Подобрел, повеселел, настроился на нежности.

Пользуясь благоприятным моментом, Зур умастился к нему на колени, Ихэ и Ака обняли с двух сторон, обтираясь лапочками, пока Тум и Нана, пятый альфа, раскладывали по тарелочкам десерт – посыпанную сахаром клубнику.

Оставленный не у дел Ри опять растерялся – опоздал, непривычный, предложить свои обнимашки первым, а расталкивать соперников локтями испугался, сидел, крутя между ладошек ложку. Клубника подростку в горло не лезла – он вдруг почувствовал себя ужасно лишним и ненужным никому в этой давно спаявшейся семье. Лучше бы с щенками ушел, те ровесники, проще и общительней, и ревность к общему мужу их не гложет.

В следующий раз так и сделает. Ох, о чем думал папА, отдавая сына в гарем восьмым? Видимо, о размере предложенного омегой-воином откупного. Глупый юнец, он совсем не знал ни покойного папА, ни Кара…

Покончив с клубникой – влезла, влезла, не сомневайтесь – мэсс Кар снял с колен Зура, в виде утешения чмокнув того в нос, потрепал по подбородкам Ихэ и Ака, отстранил их и встал.

– Милые мои цветочки, – сказал, поднимая за руки готового расплакаться Ри и привлекая его щечкой на свою широкую грудь. – У меня для вас печалька, – гаремщики напряглись и несколько побледнели, – я должен отъехать дней на десять по работе. Ри, – омега ехидно искривил четко очерченные, жесткие губы, – забираю с собой. В город вернетесь сами, билеты и автобус заказаны на завтра. Все, расходитесь паковать вещи и не вздумайте реветь. Не разрешаю.

Бросаемые вожаком на время альфы дружно обиженно надулись и засверкали оскальчиками. Господин хочет увидеть их слезы? Не проблема – заплачут! Пусть знает, как любим и дорог, ууу…

Жалобно всхлипывать у гаремщиков получалось хорошо, но вот беда, глаза увлажняться по приказу отказывались. Альфы шмыгали носами и терли веки, весьма артистично изображая приступ горя.

А многоопытный Кар взял – и не оценил их трудов.

– Эх, вы, обманщики, – укорил, ловя подбородок младшего, Руха в ладонь и вглядываясь в красивое лицо блондина. – Развылись, будто я на войну собрался и закрыл вам доступ к счету в банке, а глазки-то – сухие. Я же не слепой и не дурак. Неужели не стыдно?

Лично Рух стыда не ощущал. Потеревшись щекой о ласкающую ладонь вожака, альфа лукаво сощурился и сладко мурлыкнул:

– Нет, господин… Ни капельки… А счет ты нам не перекроешь, туда и наши зарплаты заходят… Это будет несправедливо…

Понимал – развод ему, тяте двух прелестнейших белокурых щенков оми и аля, из последнего помета, не грозит и, хитрюга, не боялся немножко понаглеть. Кар лишь хмыкнул и наказывать супруга не стал. А смысл подтягивать подпруги, когда уже разбаловал выше крыши? Раньше надо было дрессировать. Родные давно.

====== Глава 5 ======

Нашедший в тапке утром окоченевший трупик крысы Ри печально вздохнул – ибо ожидал чего-то подобного – двумя пальчиками, брезгливо скривившись, аккуратно взял дохлого грызуна за хвост и, не утруждаясь обуванием, отнес находку в столовую. Здесь обманчиво фиялковый подросток, с раннего детства абсолютно не боявшийся ни крыс, ни мышей, водрузил падаль ровнехонько посредине стола, прикрыл салфеточкой и пошел умываться и расчесывать растрепавшуюся за ночь косу. Кару, вставшему чуть раньше и плескавшемуся с громкими, воющими песнями под личным, заповедным без приглашения для альф душем, он жаловаться не побежит, еще чего, сам справится, не маленький.

У дверей душевой, общей для гарема, альфочка столкнулся с голым по пояс, бредущим, кутая плечи в полотенце, купаться, хлопающим резиновыми тапочками сонным Ака. Альфа отчаянно зевал с риском вывихнуть челюсть, тер припухшие веки кулаком и на ходу занимался любимым утренним делом альф всех времен и народов – чесал в паху.

– Привет, мелкий, – поздоровался, невинно улыбнувшись. – А почему ты босиком? Полы холодные, простынешь.

Ри фыркнул и отвел от лица лезущие в глаза локоны.

– Не простыну, я закаленный, – ответил сдержанно. Дома у папА щенки почти в любую погоду бегали босыми, регулярно обливались холодной водой и не боялись холодных полов.

Покрытый зябкими пупырышками Ака поежился, уважительно присвистнул и забавно пошевелил выщипанными в изящные, тонкие дуги бровями.

– Во как, – сказал. – Везет тебе. А я вечно простываю из ниоткуда. То сопли, то горло нападают… Мэсс Кар на меня за это ругается, а закаляться у меня не получается – опять простываю…

– Кстати! – альфа вдруг встрепенулся, перестал скрести яйца и заблестел оскальчиком. – Господин меня берет с вами в командировку! Ему разрешило начальство двух мужей взять!

Ри недоверчиво косился на разболтавшегося, без видимых причин любезного гаремщика и молчал, не понимая происходящего, кусал губу. Что хочет этот молодой, каштанововолосый альфа? С какой радости такой довольный? Потому, что едет с мэссом Каром, наверняка. Сердце же подсказывало подростку – за светлой улыбкой Ака кроется еще нечто, пока неведомое.

Ака переступил с ноги на ногу, мягко провел подушечками ледяных пальцев по украшающей плечико Ри метке и мотнул свободно распущенной по спине, спутанной роскошной волосней.

– Так и будем стоять? – спросил, дрожа и лязгая зубами. – Я закоченел. Если простыну – ты будешь виноват.

В душе альфы быстро разделись донага и заняли соседние кабинки. Ака продолжал непринужденно трепать языком, Ри слушал и думал.

– Мой тять, – говорил гаремщик, намыливаясь, – младше папА на восемнадцать лет и предпоследний, кого папА себе взял… Но! – Ри умненько молчал, уже соображая потихоньку, к чему Ака затеял разговор. – Они истинные. До сих пор за ручки и постоянно вдвоем, папА с тятя пылинки сдувает… Так что не ссы, мелкий, лично я тебя травить не собираюсь, хоть и завидую черной завистью! Ты огромный счастливчик!

Ри крутился под парЯщими струями воды, смывая мыльную пену, и продолжал отмалчиваться.

«Болтун, – частенько поучал дядя Май, нежа маленьких щенков на коленях, – находка для шпиона.»

Пусть Ака дальше воздух сотрясает, сведения пригодятся.

Не смущенный неразговорчивостью Ри гаремщик домылся, обернул голову полотенцем и накрутил на макушке тюрбан.

– Правильно ротик на замке держишь, молодец, не дурачок, – одобрил, ныряя в снятый со стенного крючка голубой махровый халат и собираясь удаляться. – Держи советы на будущее, кучкой, бесплатно – особенно берегись Нану и Мими. Тайна – Нана обожает черный, сваренный со сливками шоколад с грецкими орехами, уфи кончает от заварных пироженок с ванильным кремом. Научу готовить, если не умеешь. Про других потом, лады?

И исчез, аккуратно прикрыв дверь. А Ри остался, крайне озадаченный. У него появился в гареме союзник, ценитель истинности? Или Ака прикидывается добреньким и заманивает новичка в сети дружбы, пользуясь одиночеством того в чужой на данный момент семье, чтобы после ударить больно по выпытанному и секретному, поверенному на ушко? Разобраться с налету подросток не надеялся, потому домыл голову, запаковался в привезенный из дома халатик и взялся за зубную щетку.

Время покажет и разложит по полочкам. Сейчас – навести для мэсса Кара максимальную в данных условиях красоту и блистать юной свежестью.

Крысу, разумеется, «случайно», обнаружил первым именно Ри, сразу после душа – словно невзначай поднял, пробегая якобы мимо, в столовой салфеточку, очень натурально охнул и отпрянул, впрочем, без ожидаемого от нежной фиялки ужаса. Подросток надеялся, что правильно истолковал предъявляемые мэссом Каром к своим альфам требования – так вот, напрасная фиялковая трусость и визгливое, истерическое паникерство в списке, похоже, не числились.

– Что это за гадость? – осведомился он с гримаской отвращения, роняя салфетку на пол и заламывая пальцы. – Откуда она здесь?