Текст книги "Ри (СИ)"

Автор книги: Елена Акимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

====== Пролог ======

Ри тихо-тохо лежал, умастив голову на вытянутые передние лапки, скрытый густыми зарослями ивняка, и сквозь просветы между листьями наблюдал за четырьмя кувыркающимися у ствола поваленного дерева братьями оми. Порванное утром ушко горело, но в животе было полно и уютно – сегодняшняя охота стаи удалась на славу, и детеныш недавно досыта наелся теплого, парящего мяса, после запив его жирным молоком па.

Вылезать из кустов и присоединяться к возне малыш не собирался – опять помнут, покусают – и вздыхал, скучал.

«Плохо быть аля, – размышлял он, морща по ветру влажный носик, – плохо быть самым маленьким в помете – каждый горазд обидеть. Хорошо, па бдителен и не позволяет отбирать у меня пищу, защищает. И везет некоторым, – щенок покосил ясным, темно-карим глазом налево – там в траве прыгали наперегонки еще щенки, другого па, – вон у Пи целых три брата-аля, ему есть с кем играть»…

Рожденный едва ли два месяца назад, детеныш пока не понимал – сколько бы ни было вокруг щенков-оми, к власти все равно придет лишь один. Вырастут омеги, передерутся, кое-кто из них погибнет в схватках за первенство, иные просто отступятся, испугавшись, и подчинятся самому злому и упорному. Победитель же заберет себе альф, сразу нескольких, самых нежных и привлекательных, и станет их оберегать и подкармливать. Ну, и командовать ими, соответственно, и гонять по собственному усмотрению жестко. У па семь альф. Па – главный в стае, вожак. Мощь.

Ри и не заметил, как задремал. Хорошо, хоть и скучно. Солнышко пригревает, во рту сладковато-солоноватый привкус молочной крови… И па где-то рядом, ветер доносил его запах – нападут вдруг, примчится на крик, вздыбив на загривке шерсть.

Щенок не услышал шороха за спиной, и впившиеся в ляжку зубы стали для него неприятным сюрпризом. Взвизгнув, гиеныш подскочил, крутанулся на месте и сквозь колыхающееся, медленно рассеивающееся марево сна увидел Пи – тоже мелкий и хрупкий, тот тянулся лизнуть приятелю мордочку.

– Фууу, напугал, – выдохнул Ри с облегчением. – Зачем подкрадываешься? – укорил. – Так и обернуться можно. Что тогда па скажет?

Да ничего па не скажет. Рыкнет грозно, мол, зачем без разрешения обернулся, и накажет, больно тяпнув клыками за загривок. А любимый тять Зу далеко – послан па в соседскую стаю, за большой холм, с каким-то загадочным сообщением. Вернется завтра. Ууу, и жаловаться некому. К остальным тятям Ри не побежит жаловаться – просто из вредности. Тять Зу ласковее прочих и пахнет приятнее – сосновой хвоей. Па тятя Зу выделяет, тять Зу мягонький, славный...

Пи лукаво щурил веки, зубки детеныша блестели в веселом оскале.

– Пошли к нам? – предложил он, примирительно виляя попенкой из стороны в сторону. – Мы по тебе соскучились!

Мы – это Пи и его братишки-аля. Единственный брат-оми гиеныша сейчас игрался с братьями-оми Ри – омегам омегово, альфам альфово. Временно – очень скоро пути-дорожки вчерашних «не разлей вода» омег пересекутся кровью. Альфы же останутся робкой, зашуганной кучкой – до тех пор, пока их омеги не растащат по семьям, течковать и нянчить выводки, но былую дружбу сохранят…

– А пошли! – Ри радостно наставил ушки-треугольнички. Сунув носик в ворох прошлогодней листвы, малыш извлек на свет обмусоленную кроличью лапку, взял ее в пасть, и щенки потрусили играть.

До вступления во взрослость им было еще расти и расти. Зачем грустить о неизбежном, но смутном будущем заранее, если кормлены, в пасти кроличья лапка, а рядом – веселый, не агрессивный напарник-ровня «на поноситься», чудесно благоухают цветы, жужжат полосатые шмели и пчелы, и бабочки яркие порхают?

Верно, незачем. Успеется еще, позже.

====== Глава 1 ======

/Очень, очень много лет спустя. Мир похож на наш – электричество, микроволновки, компьютеры и мобилки, антибиотики, прививки, подавители течек, контрацептивы и самолеты. Большой город, столица некоего государства, в котором говорят по-русски/

Два щенка-подростка беззаботно резвились у озера с мячом посреди зеленого парка, под приглядом взрослого – пребывающего тоже в человеческом облике немолодого родителя. Омега сидел, откинувшись мощной, слегка ссутуленной спиной на толстый ствол клена, поглаживал тяжелый, беременный живот и и улыбался прыжкам сыновей. Те его забавляли.

Пусть скачут последние деньки свободы – оба уже выгодно проданы, в конце недели их заберут в новые стаи. Красивые мальчики, особенно Ри, стройненькие, грациозные. И совсем не схожи между собой – рыжик Ри вылитый покойник Кап, русый Лэ – копия другого, вполне живого мужа, Исэ.

Даже жалко где-то в душе, что продал. Но куда еще прикажете девать девять штук альфят из трех пометов, а на подходе четвертые роды, подгузники, зубки и соски? Вот именно.

Сколько деньжищ вгрохано в воспитание и кружки, сколько сил, мужей и своих. Зато мальчики – скромные фиялочки, школу на отлично закончили, девственники, обучены рисованию, музыке, танцам и хорошим манерам, за столом не чавкают, не писают мимо унитаза, взрослым не тыкают и в разговор без разрешения не встревают.

Гордость рода.

Подумав так, омега фыркнул.

«Гордость рода – это омеги, – буркнул он себе под нос. – Литые мышцы, бокс, самбо, прицельная стрельба из винтовок по мишеням, охота в горах на коз и марафон, не запыхавшись. Тьфу».

У него на данный момент имелось, кроме альфят, всего три сына-оми, возрастом восемнадцать, шестнадцать и шесть лет – еще четверо умерли младенчиками. Почему альфята не передохли, а? Голова бы меньше болела.

И кто возглавит стаю, случись что с ее вожаком? Ведь стареет неотвратимо, проблемы с сердцем, бедренный сустав воспален и остеохондроз замучил. Эх…

– ПапА! – переливом серебряного колокольчика подкатил под бок Ри и прижался к плечу родителя раскрасневшейся свежей щечкой. – Дай на две мороженки? Пожалуйста!

Вожак аккуратно убрал с лица сына налипший, выбившийся из косы медно-красный локон колечком и вздохнул. Он был уверен только в одном – подобрал мальчикам достойных старших супругов. Опытные омеги, из небедных стай, не обидят щенков понапрасну. Щенкам при них будет хорошо, сытно. Может, и учиться в университете разрешат куколкам? Ри точно нет – альфенок наивно мечтает о физ-мате. Какой уважающий себя вожак отпустит младшего мужа на абсолютно омежий факультет? С Лэ проще, тот хочет в педагогический…

– ПапА! – Ри заглядывал снизу в глаза, настойчиво дергал за рукав. – Ну, дай на мороженку! На два рожка!

Не в силах противостоять лучезарному очарованию лапочки-детки, омега потрепал Ри по подбородочку, гладенькому, с ямочкой, и полез в карман за кошельком. Мальчики получат по мороженке. Иди знай, как с ними мужья будут обращаться-то…

Что бы он ни говорил вслух об альфятах – любил обоих искренней омежьей любовью. Родная ж кровь, носил под сердцем, рожал в муках, титькой кормил, качал…

– Спасибо, папА, ты лучший! – прозвенел Ри, принимая в ладошку монетки и невесомо взлетел на ноги.

Убежал, Лэ следом. А омега остался сидеть – с пузом за подростками не угонишься. С озера потянуло прохладным вечерним ветерочком, оборотень привычно затрепетал ноздрями, ловя принесенные им запахи, миг, и его сонливость испарилась – резко пахнУло мятой и апельсинами.

– Клан Бра! – взвыл вожак. – О нет!

А охрану не взяли…

Опасность! Опасность щенкам! Переловят, скрутят и увезут в неизвестном направлении, ищи потом свищи, и женихам деньги возвращать придется, а взять неоткуда, потрачены уже!

Омега встал, с некоторым трудом, и тут же со стоном оперся о ствол клена – поясницу и низ живота скрутило опоясывающей болью. Продолжая скулить, родитель снова полез в карман и выудил оттуда мобильный телефон, недорогой, кнопочный. Быстро по памяти набрал номер брата-однопометника, дождался соединения и тявкнул в динамик:

– Май, бери Юли, и в парк к нам! Немедленно! Здесь клан Бра! У кого-то из ихних течка! Мужьям молчок – придушу!

О том, что он рожает, супругам пока знать не нужно – впадут в панику, нервные цветочки. И зачем господь наделил альф столь тонкой душевной организацией, непонятно? Мая и Юли, единоутробников-омег, спортсменов-самбистов, подлинной гордости рода, должно хватить отбить щенков.

Удушливо пахнущая мятными апельсинами жуть выскочила наперерез мирно облизывающим подтаивающее мороженое мальчишкам, принюхиваясь, жадно протянула мощные ручищи с растопыренными волосатыми пальцами-сосисками и пробасила: «мое!»

Застигнутые врасплох, подростки дружно взвизгнули, в крайнем испуге, Лэ выронил рожок и закрыл ладошками побледневшее лицо, Ри же заорал в голос, с размаху впечатал свое мороженое жути в перекошенную похотью харю, схватил брата за запястье и рванул прочь, таща его за собой. И продолжал верещать, пронзительно, на весь парк, ломясь сквозь кусты и зовя на помощь папА. Слабый альфячий разум отказал напрочь – ну чем мог помочь против ужаса омега на сносях?

Позади пыхтело и топало: ноги у жути были куда длиннее альфячьих и не стеснялись путающимися между бедер юбочками и туфельками на каблучках. Лично Ри ненавидел и юбки, и туфли, предпочитая им удобные джинсы и кроссовки, но папА переспорить не мог. Приходилось терпеть, скрежеща зубами, и носить.

А что папА бы сказал, узнай – дядя Май тайно обучает его приемам рукопашной? Наверное, прибил бы дядю Мая, и Ри с ним заодно. А может и не прибил бы, только разорался и родил преждевременно…

Мешающие свободе передвижения туфли улетели в жуть и, судя по донесшемуся злобному рыку жути, минимум один из них попал в цель, юбка прямо на бегу была задрана Ри почти на талию. Запах течного омеги в иной ситуации непременно бы вызвал возбуждение, но не сейчас – уж больно страшен оказался омега. И не юн, за сорок ему, похоже, но весьма спортивен, гад – не отстает. Или так приперло, что крылья за спиной отрастил?

Лэ споткнулся о выступающий из земли корень и растянулся во весь рост, Ри попытался поднять брата, но тот лишь барахтался, жалко скуля, с зажмуренными глазами.

Жуть наскочила и сграбастала Ри поперек туловища, вздернула в воздух как пушинку и – поцеловала. Накрыла раскрывшийся в протесте нежный ротик альфочки грубыми, влажными, толстыми губами.

– Ааа! – завопил подросток, не щадя голосовых связок, передергиваясь от отвращения, отчаянно извернулся и коленкой приложил напавшего аккурат в пах.

Течный жалко захрипел, разжимая кольцо объятия, сложился пополам и завалился набок. Ри не преминул воспользоваться победой, уцепил Лэ за шкирятник, вздернул в вертикальное положение, и паническое бегство возобновилось. Ослепшие от страха и застилающего глаза пота, альфочки мчали, не разбирая дороги. Видимо, они свернули куда-то не туда, ошибившись поворотом, ибо вместо озера неожиданно выскочили на примыкающую к парку трассу и еле успели затормозить у обочины. Лэ рыдал, размазывая по щекам текущие в тридцать три ручья слезы, Ри икал на сухую.

– Прекрати реветь! – грозно шикнул Ри на брата. – Заплесневеешь!

Лэ всхлипнул.

– Куда ты меня приволок? – спросил он дрожащим, тоненьким голосочком. – Где папА? Хочу домой…

Ри тоже хотел к папА и домой. А толку? Дом сам не прилетит, не волшебный. А сзади опять затрещало – похоже, жуть оклемалась и приближалась, отрезая подросткам путь назад. Оставались лишь ноги – босые, отбитые о камни и израненные острыми сучками. Или сдаться на милость течного омеги и позволить совершиться групповому изнасилованию – небогатый жизненный опыт братьев уверял – омеги хватит на обоих, скрутит, свяжет, разложит на травке и заскачет до полусмерти.

И не пикнут. О пощаде молить бесполезно, нет в мире зверя агрессивней, безжалостней и потрахучей, чем течная гиена оборотень. Будет иметь, пока сознание не потеряют оба, и бессознательных будет продолжать иметь.

Отдаваться жути на растерзание альфочки не собирались, потому с визгом рванули по шоссе направо. Им показалось – вход в парк там. И вновь они выбрали не то направление, увы, бежали, бежали…

А входа в парк не было. Зато на шоссе появилась машина типа открытый джип, а в машине сидели омеги. Помоложе и посимпатичней, чем настигающая жуть. Но – целых трое, и от них за километр несло течкой, в этот раз – клубникой и цветами…

Очевидно, красавцы мчали разряжаться в «веселый», то есть публичный дом. Завидев замерших соляными столбами подростков, омеги разразились характерным хохотом и тявканьем, подтверждающим их принадлежность к племени гиен.

Жуть хоть одна была. Теперь вчетвером завалят? Папочка, выручай…

Ри и Лэ, покорившиеся судьбе, смотрели, трепеща, на троих выскочивших из джипа омег, затылками ощущая приближение сзади четвертого, ловили ртами воздух и молчали. Они больше не могли бежать – совершенно запыхались, коленки тряслись и подгибались, израненые ступни горели. Будь что будет, ну не убьют же их, в конце концов. Най, старший брат-оми, проведший уже минимум пять течек в публичном доме, говорил – секс очень приятен для обеих сторон. А доказать утрату девственности невозможно, если процесс соития не записан на видео.

Главное – со стыда не сгореть, когда напавшие разденутся догола – Ри и Лэ раньше видели обнаженных омег только на картинках, и то тайно от папА, одноклассник показал журнал для взрослых. Узнай папА – учинил бы скандал, ведь специально в свое время отправил сыновей в закрытую школу для альф.

Вместе с окружившими омегами на подростков наплыл сладкий, насыщенный феромонами смешанный запах течки, налипая на кожу, проникая через ноздри, туманя сознание, и страх немного отступил, стираемый зародившимся возбуждением. Тела альфочек отреагировали соответственно их юному возрасту и отменному состоянию здоровья, забирая кровь у мозгов и перегоняя ее в пах.

Ощутив нарастающее напряжение ниже пояса, воспитанные скромниками Ри и Лэ в едином порыве прикрылись ладошками, густо покраснели и прильнули друг к другу плечиками.

– Не подходите! – отчаянно пискнул Ри, вновь жутко пугаясь, на этот раз – проснувшегося желания, и торопясь целомудренно одернуть обратно к коленям высоко задранную во время бегства юбку. – Мы просватанные, честные альфы, нас замуж порченными не возьмут!

Ответом был издевательский хохот и пронзительный свист взявших в кольцо четверых омег. Теми сейчас управляли гормоны, много-много гормонов, не разум. Потом, возможно, и пожалеют, что изнасиловали почти детей, но – не сегодня и не завтра, когда уже будет поздно.

– А ну отошли от мальчиков! – вскрик вывалившегося из кустов дяди Мая ударил хлыстом. – Не ваше добро, руки убрали, сучки!

Оборотень балансировал на грани трансформации, но пистолет в его руках не дрожал. Рядом с братом встали, поджимая губы, Юли и высокий мощный омега, жених Ри по имени Кар, тоже при снятых с предохранителей пушках.

Породистое, сорокалетнее, пересеченное от виска до подбородка желтоватым шрамом лицо офицера спецназа Кара кривилось отвращением к четверым омегам, настолько потерявшим в течке самоуважение, что нападают на подростков из чужой стаи и особенно – к толстогубому представителю клана Бра.

Сам Кар и его однополчане Май с Юлем, прожившие сложную военную жизнь, давно уже научились контролировать похоть и в течки не гонялись за альфами, предпочитая гарем мужей, а в нередких командировках – подавители. Служба научила всех троих.

Вид оружия отрезвил течкующих омег и те попятились. Получить пулю никому из них не хотелось, знали – закон разрешает вожакам родов стрелять, защищая от посягательств посторонних альфят-щенков.

– Ри, Лэ, – позвал не опускающий пистолета Май племянников. – Быстро к ноге! Вам особое приглашение нужно?

Ри и Лэ не требовалось особого приглашения, и оба поспешно спрятались за дядю.

– Отступаем кучно, – бросил хмурящийся Май подросткам через плечо. – Не отстаем. Чему я вас учил, помните, надеюсь, – и, не дожидаясь ответа щенков, подтолкнул их в сторону парка. – Только не бегите, – посоветовал, – уходим спокойно, головы держим гордо поднятыми.

Ри и Лэ лишь горестно вздохнули – оба сильно хромали и ковыляли с трудом, да и образовавшиеся каменные стояки изрядно мешали нормальному передвижению. Мальчики умирали одновременно от боли в ступнях, вожделения близких омег и стыда перед вожаками.

«Что обо мне подумает Кар, – про себя ужасался Ри, бредя, между Каром и Маем, через кусты и робко разглядывая сквозь ресницы играющую литыми мускулами спину будущего старшего мужа. – Что подумает… Откажется жениться, и папА придется возвращать деньги»…

Не то чтобы альфочка рвался замуж именно за Кара, отнюдь, он боялся этого матерого, рослого воина со шрамом до спазмов в животе, но долг перед родом всосал с молоком папА и не смел противиться воле родителя.

Велели замуж – значит замуж. Могли вообще сосватать толстогубому вожаку клана Бра, мэсс Кар хоть и очень взрослый, но гораздо симпатичнее и добрее. Спасибо папА, позаботился подобрать сыновьям не совсем страшных и весьма небедных женихов, в течку разберутся, наверное…

====== Глава 2 ======

– Не плачь, маленький, не плачь, мой цветочек, – нежно шептал Кар, гладя усаженного к себе на колени лицом к лицу, дрожащего от смеси стыда и желания Ри по спине своими широкими, шершавыми ладонями и покрывая легкими, едва весомыми поцелуями его лоб и виски. – Ты ни в чем не виноват… Вот поженимся, заберу тебя, будешь у меня самый любимый… Одену в шелк, пирожными закормлю… Любишь сладкое, маленький?

Пунцовый, вспотевший Ри лишь отворачивался, всхлипывал и ерзал на крепких бедрах жениха в тщетных попытках то ли освободиться, то ли прильнуть сильнее – от страха перед вожаком и за папА, которого пять минут назад увезла рожать в больницу скорая, от смущения за свой растерзанный вид и откровенно оттопыренную в паху юбку.

Прикосновения омеги отнюдь не успокаивали, еще больше раздразнили разбуженную недавними течными ароматами похоть, сладкое же он не любил, предпочитал шоколаду и тортикам мясо с кровью.

Наконец Кар понял причину беспокойства альфочки и облегченно рассмеялся.

– А ну давай помогу, – проворковал с гортанным смешком, рукой задирая юбку подростка и через тонкую ткань трусиков пальцами обхватывая его напряженную, ноющую плоть.

Ри изумленно охнул и забился, вырываясь.

«Позор!» – взвыл его неискушенный, девственный мозг. – Не надо, мэсс Кар! – вскрикнул альфочка. – Не трогайте меня там! Только после свадьбы! Нельзя!

Кар не слушал. Опрокинув подростка на пол, он прижал его к доскам и лег рядом, продолжая ласкать в запретном, по мнению Ри, месте.

– Не дергайся, – велел властным, хозяйским тоном. – Сейчас хорошо будет!

И альфочке стало и безумно приятно, и жутко стыдно сразу. Он жалобно скулил, и мотал головой в каскаде растрепанных локонов, и дергал тазом, не зная, куда деться от горячей ладони омеги и одновременно толкаясь в нее, и метался, кусая губы и захлебываясь стонами, а потом, и весьма быстро, извергся прямо в так и не снятые трусы.

Первый оргазм от чужой руки потряс подростка до глубины души. Без свадьбы, без колец, посреди вечернего парка, пусть и в беседке, далеко от посторонних взглядов… Кошмар. Если теперь Кар от него откажется, будет прав. Зачем вожаку в гареме развратный младший муж, позволяющий вести себя столь неподобающим образом?!

– Опять ревешь, что ли, глупый? – Кар, приподнявшись на локте, смотрел со светлой, белозубой улыбкой, необыкновенно красившей его вместе со шрамом, потянулся и промокнул Ри слезы рукавом. – Тебе не понравилось? Или просто стесняешься меня? Так привыкнешь, «еще» запросишь!

Похоже, омега не собирался отменять свадьбы и не считал Ри опозоренным. Наоборот, выглядел очень довольным.

Такой… воин. И пахло он него вкусно, сливочными карамельками, единственными конфетами, которые Ри признавал.

– Обожаю бергамотовый чай, – мурлыкнул Кар, наклонился и носом зарылся замершему в шоке подростку в ямочку над ключицей. – Ты потрясающе пахнешь, мой цветочек…

Плохо соображающий, что творит, Ри потерся щекой о висок омеги и вплел пальцы в его не по-военному длинноватые, густые, словно присыпанные сединой волосы. Страх перед вожаком куда-то девался, на сердце вдруг снизошел покой.

– Мэсс Кар, – позвал альфочка. – Я бы поел… Пожалуйста…

Кар встрепенулся и отодвинулся.

– Отвезу-ка я тебя к нам, цветочек, пока твой папА рожает! – заявил, вскакивая. – Мужья сто процентов ужин уже приготовили. – Ри открыл рот возражать, но омега продолжил, отмахнувшись, – за честь свою не трясись, кто-кто, а я-то правду в любом случае знаю. Ты – чистый малыш, чище не бывает, и мой целиком и полностью. Не верну тебя обратно, даже не умоляй.

Подавленный мощью жениха, Ри более не протестовал, позволил себя поднять и отвести к парковке. Здесь Кар усадил подростка на заднее сиденье своей машины, сам прыгнул на переднее и завел мотор.

Кар под локоток ввел Ри в дом и обвел рукой встречающих, ярко, весьма фривольно разодетых мужей. Шестерых, возрастом примерно от тридцати до двадцати лет. Самый старший альфа, уфи*, стройненький очаровательный брюнет восточного типа, держал на плече спящего младенца, остальных буквально облепляли детишки разных возрастов – и едва научившиеся ходить, и детсадовцы, штук десять или двенадцать. За спинами мужей маячили разномастные подростки в спортивных костюмах: трое отнюдь не фиалковых, высоко держащих утяжеленные толстыми косами головы альфочек и пятеро оми, явные однопометники. Все смотрели на нового члена семьи круглыми, недоверчивыми глазами. Пахло вкусно – тушеной со специями рыбой.

– Знакомься, мой цветочек, теперь ты один из нас, – предложил омега жениху. – Мои супруги, мои дети. Я очень плодовит, могу собой гордиться по праву! Четыре помета, девятнадцать абсолютно здоровых щенков! И еще бы родил, наверное, от тебя – точно! Ты потрясающе красивый, Ри! От тебя получатся чудесные, рыженькие щеночки! – и он мечтательно причмокнул.

Плохо представляющий себя тятей Ри покраснел и уставился в пол. В принципе, альфочка знал, что после течек омеги, если не предохраняются, беременеют, но знать и нянчить собственных малышей – разные вещи.

Восторги Кара льстили подростку, но и смущали неимоверно. Чтобы вот так, в открытую… Кар уверяет, он со временем привыкнет… Хорошо мэссу Кару говорить, мэсс Кар взрослый, состоявшийся вожак, но не ему налаживать отношения с давно состоявшимся гаремом. А если супруги воина окажутся злыми и ревнивыми и начнут тиранить младшего, перетянувшего любовь и внимание их омеги? Тогда что? Жаловаться мэссу Кару и он их накажет? Или накажет самого Ри, не сумевшего найти с его семьей общего языка?

Время покажет, но страшно до холодного пота…

Не замечающий смятения жениха Кар подтолкнул Ри между лопаток внутрь дома.

– Ужин готов, мои куколки? – спросил он у супругов с воркующими нотками в голосе, и уже сыновьям-подросткам, гораздо строже: – Вы почему так одеты? С пробежки или только собираетесь? И где Валь, я не вижу? До сих пор чертит, бедный?

– Валь тоже муж, – пояснил Кар недоуменно моргающему Ри. – Над проектом впахивает, метро прокладывает. Инженер он у меня, и мозги, – омега с довольной ухмылкой поднял оттопыренный большой палец, – работают во! Считает в уме как калькулятор трехзначные числа!

Услыхав про супруга инженера, альфочка воспрянул духом. Если альфа Валь закончил омежий, связанный с математикой факультет, возможно, и ему разрешат, хотя бы попробовать поступить? Ри был очень хорош в математике, побеждал на олимпиадах…

Он подумает об этом завтра, не сейчас, иначе с ума сойдет. Да и есть хочется до тошноты – с обеда, кроме четвертинки мороженки, во рту маковой росинки не держал…

Уфи Кара ласково улыбнулся испуганно косящему альфочке и достоинством ответил сразу за всех присутствующих:

– Ужин на плите, Валь накрывает на стол в гостиной, как ты указал, господин, ребята отбегали, но еще не мылись. Мы думали, вы на полчаса позже приедете, не успели.

Альфа говорил без малейших признаков страха, неспешно укачивая дитя, и Ри приободрился окончательно.

«Вряд ли гарем мэсса Кара станет обижать новенького», – решил, прекращая трястись и отцепляясь от рукава омеги, который ранее судорожно сжимал в пальцах. Равнодушный к правилам приличия желудок подростка громко заурчал, требуя пищи.

– Господин? – уфи смотрел ясно. – Веди Ри в гостиную? Мальчик от голода падает, зачем ты его на пороге мурыжишь? Растущие организмы надо кормить минимум четыре раза в день, а то он на утренней пробежке в обморок хлопнется!

Из сказанного альфой замороченный переживаниями Ри уловил лишь слово «кормить» и благодарно закивал, согласный.

Ровно через пять минут альфочка уже сидел за столом, а уфи гарема мэсса Кара, отнесший младенчика спать в соседнюю комнату, собственноручно накладывал ему на тарелку парЯщее картофельное пюре, салат и рыбу.

– Куда на ночь Ри определим? – поинтересовался он у Кара вполоборота. – В мансарду к старшим аля? Я – за, пусть перезнакомятся, они же ровесники…

Известие о смерти папА привез самолично мрачный, хуже грозовой тучи, Май – приехал, когда домашние Кара уже ложились.

– Поплачь, – разрешил он захлебнувшемуся горем племяннику, прижимая его голову к мощной груди. – Поплачь, маленький, и станет немножко легче.

Теперь вожаком клана стал он – Юли отказался от ритуальной схватки за первенство в пользу однопометника. Он же забирал себе овдовевший гарем старшего брата, состоящий из четырех альф, со щенками, пусть и без особого желания – таков был обычай. Не выбрасывать же их всех на улицу, верно? Родная кровь, та самая, которой не хватило папА Ри, чтобы выжить. Оказалось – у стареющего омеги была тяжелая анемия, о которой тот почему-то умолчал, и в родах отказало сердце.

Четверо новорожденных, три оми и один аля, чувствовали себя хорошо. Крошек усыновлял малоплодный Юли, имевший лишь – о, позор – четверых щенков.

– Мы с Каром решили перенести вашу свадьбу на завтра, Ри, – Май сдержанно вздыхал, рукавом смахивая скупые омежьи слезы – он очень любил старшего брата и уважал за силу и ум. – Вас распишут в полдень, без церемоний и гостей. Траур, ты же понимаешь, маленький… Распишетесь, сразу после похорон попрощаешься с тятями и Кар увезет тебя с семьей в горы на месяц. Обернетесь, будете охотиться, привыкать друг к другу на дикой природе…

Ри всхлипывал и кивал, не имея сил протестовать и расспрашивать о чем-либо. Свадьба так свадьба. Горы так горы. Охота так охота, кровь и свобода – хорошо. Старшие хотят – он подчинится. ПапА не вернешь, возражай не возражай, а мэсс Кар добр и внимателен, и гарем у него славный. Приняли новичка с теплом, вкусно накормили, обласкали.

Дети тоже замечательные, старшие щенки-оми не задирают, сквозь зубы не шипят, как в других кланах, альфята с готовностью поделились спальней, выдали пижаму и чистые вещи взамен изодранных о парковые кусты, и не юбки с кружевными оборочками – нормальный спортивный оми-костюм и почти новые кроссовки! Ри до сих пор невольно улыбался, вспоминая изумленно вытянувшиеся лица подростков алей, когда он брякнул про юбки и каблуки.

– Ну, есть, конечно, парадно-выходные, – озадачился темноволосый щенок. – Но висят, не носим. ПапА считает, это выпендреж и неудобно. В юбках не набегаешься, через забор не полезешь… А ты что, любишь юбки, Ри? Фиии… Фиялка…

Ри пришлось довольно долго убеждать сыновей жениха в своей полной нефиалковости и страстной ненависти к юбкам. Едва убедил, натянул пижаму и легли – приехал дядя Май, и общение закончилось. Имен алей он не запомнил.

Поутешав осиротевшего племянника с полчаса, Май передал подростка Кару и умчал улаживать похороны. Кар же увел Ри из гостиной в собственную спальню, подальше от взглядов пока посторонних ему членов его клана.

– Будешь спать здесь, мой цветочек, – велел омега, нежно чмокая альфочку в кончик распухшего, покрасневшего от слез носа.

А Ри вдруг приподнялся на цыпочки и, движимый желанием забыться, подставил ему губы. Кар, казалось, совершенно не удивился, утягивая подростка в чувственный, вполне супружеский и не целомудренный поцелуй. Вожак и подросток целовались долго, вкусно, Кар вел, слегка постанывая Ри в рот, лаская спину и бока альфочки горячими ладонями и принимая ответные, робкие ласки, потом неожиданно отстранился и потянул с торса футболку.

– Я весь мокрый, – поведал он подростку на розовеющее смущением ушко, напирая властью. – Сможешь мне вставить? Или кого из мужей позвать?

Одуревший от карамельного аромата омеги и душевной боли, возбудившийся до каменной твердости Ри лишь мотнул головой, отрицая мужей: собирался справиться сам, правда, не имел понятия как, но надеялся на опытность жениха.

– Направь меня, мэсс Кар, – прошептал, опрокинутый омегой на постель. – Я не умею, не знаю…

И тут же был оседлан. Кар обласкал Ри поощряющей улыбкой, обхватил его плотно прижатый к животу, пачкающий капельками выступившей вязкой смазки член колечком из пальцев, немного приподнялся, сладко, предвкушающе выдохнул и начал опускаться, насаживаясь…

Все, мир для Ри временно перестал существовать, утонув в ранее не ведомом ослепительном плотском наслаждении.

====== Глава 3 ======

Кар взял на природу отнюдь не всю семью – Валь и уфи остались в городе с двумя пометами младших щенков.

Ехали на поезде двое скучнейших суток, выкупив махом четверть купейного вагона – средства позволяли потратиться, омега и его супруги, по совокупности, очень хорошо зарабатывали.

С вокзала семейство забрал нанятый заранее Каром автобус и без остановок отвез высоко в горы – там, на берегу чудесного небольшого озера с ледяной, кристально прозрачной водой, ждал дом, бревенчатый, трехэтажный, просторный и оборудованный удобствами и вполне современной техникой.

Ри и дом, и озеро, и горы привели в абсолютно щенячий восторг. Альфочка аж заверещал, вытолкнутый мужем из автобуса, и запрыгал, звонко хлопая в ладоши.

«Вот она, свобода!» – вскричало его забившееся где-то в горле сердечко, а ноздри уже трепетали, ловя незнакомые, обещающие море удовольствий запахи.

Кар не стал смеяться над фиялочкой, сграбастал его в объятия и страстно поцеловал. Омега уже знал, каким образом наиболее эффективно успокоить любимого мальчика – телесным плотным контактом. Ри с готовностью растаял в крепких руках вожака, отвечая. Он, успевший войти малость во вкус наличия рядом собственного, смотрящего с обожанием и дарящего красивые подарки, отзывчивого на ласку омеги, жаждал секса и обратиться, прямо немедленно, но смущало присутствие других супругов мэсса Кара и щенков – пялились.

– Господин, – мурлыкнул в целующие губы мэсса Кара, – мне кажется или твой аромат усилился?

Кар фыркнул и вернул альфочку на землю.

– Не кажется, – сказал персонально Ри, но имея в виду весь гарем, забавно двигая бровями. – Дня три-четыре, и потеку, вам на радость, мои цветочки. Ох и натрахаемся… Всласть!