Текст книги "Земля мертвых душ (СИ)"

Автор книги: Елена Горелик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

– Значит, мы вернёмся к прежнему плану, – довольно усмехнулся Креннах. – Господин Фернет взял руководство на себя, но, сказать по правде, не слишком-то я верю, что у него получилось бы. Слишком уж он прямолинеен. Вот в тебя, Дойлен, хитрая ты жо… задница, я верю. Если даже из-за грани вернуться умудрился… А ты меня знаешь. Я не люблю выбрасывать деньги на ветер.

– Ладно тебе – «деньги на ветер», – хмыкнул дорогой друг. – Можно подумать, ты их честно зарабатываешь.

– Вот зачем лишний раз напоминать о том, что я тебе обязан? – нахмурился Креннах.

– А ты, дружище, из породы забывчивых, – ухмылочка Дойлена сделалась едкой. – Без обид, ты ведь меня знаешь. Закладывать не побегу, но и отвалить в сторону не дам… Ты ведь уже обдумывал, как бы половчее от дела увильнуть, да? Так уясни одну простую вещь: очень хорошо, что ты этого сделать не успел. Мой брат не так уж и прямолинеен, как тебе показалось.

Это называется разговором старых друзей, ага. Теперь понимаю, почему Дойлен настоял на трапезе до того, как господин Креннах оправился от шока. С такого сталось бы по здравому рассуждению притравить дорогих гостей, дабы спрятать концы в воду и продолжать свою игру. Для всего мира мы мертвы. Так почему бы не воспользоваться случаем и не загнать внезапно оживших мертвецов в могилу? А так – и гонец к Фернету отправлен, и мы наелись, не опасаясь чего-нибудь малоприятного в тарелке.

Дом Креннаха стоял в квартале, примыкающем к домам респектабельных купцов, но его хозяин, видимо, к респектабельным не относился. Не беден, но и особенным богатством убранство не сверкает. И… что там Дойлен говорил насчёт нечестного заработка? А ещё раньше упоминал, что «воры наши». Это мы тут, типа, в гостях у местного авторитета, что ли? Какие у моего друга обширные и полезные связи, однако. Не знаю, какие понятия у местной братвы, но воры во все времена и наверняка во всех мирах что-то делали только и исключительно ради своего благополучия. И при первой же возможности старались избавиться от того, кто слишком много знает об их делишках. Дойлен на наивного юнца не похож, в слово чести, данное Креннахом наверняка не очень-то верит. Но от помощи воров не отказывается. Должна ли я теперь думать, что у него есть некий план избавиться от таких ненадёжных помощников? Скорее всего, да.

Не буду описывать сцену приезда Фернета. Слишком много эмоций. Вот как бы вы встречали любимого родственника после достоверно подтверждённой его гибели в какой-нибудь катастрофе? Ехал поезд, упал с моста, все погибли. И вдруг родич присылает весточку: я жив… В общем, через час мы уже были у него дома. Кажется, братец Фернет Креннаху тоже не слишком доверял. Что тут началось! Мамочки мои… Слышала образное выражение «весь дом встал на уши», но понятия не имела, как это выглядит. До сих пор. Радовались не слишком громко, чтобы не возбудить подозрения соседей, но бурно. Особенно Энгит с Ингеном… Не смогла удержаться от слёз, когда малыш повис у меня на шее, требуя, чтобы я больше его так сильно не пугала. Почему именно я? Только потом до меня дошло… До меня сегодня вообще всё доходило с запозданием. Пацану восемь лет, ему мать нужна. Если для родной он никто, то будет искать другую. И я боюсь, что мальчишка волюнтаристским решением назначил на эту роль меня. Роль действительно важная и почётная, но я испугалась. Дойлен не сумел бы удержать меня в этом мире, а Инген – запросто. Вот так возьмёт и скажет: «Мам, не бросай меня», – и всё, ловушка захлопнется. Потому лучше до этого не доводить.

Я – трусиха. Мальчишки восьмилетнего боюсь.

Домой. Как можно скорее. Подальше от всей этой магии, от колдунов с колдуньями… привязанностей, от которых сердце разрывается. К чёрту медальон ведьмы. Хочу быть обычным человеком, любить мужа, ходить на работу, ругаться с бухгалтерией, гладить мурчащего кота, смотреть телевизор и планировать покупку новой книжной полки, потому что свежекупленные книги уже некуда девать. Всё, что я хотела бы оставить – это память. Не забыть ничего, беречь воспоминания, как драгоценность, но – находясь в родном мире.

Хорош он или плох, но я плоть от плоти его.

Домой.

11

И завертелось, словно цветные стёкла в калейдоскопе…

Как выяснилось, мы просидели в том неприятном помещении около полутора суток. Потом оставшуюся половину ночи убили на возвращение домой к Фернету и радостную встречу, так что на сон осталось лишь несколько утренних часов. Заговорщиков поставили в известность о нашем возвращении. Надин я отправила записку, где сообщила буквально следующее: «Я побывала в аду и вернулась. Не верьте рекламе, ничего хорошего там нет». Это был намёк такой, Надин должна помнить анекдот, который я рассказывала ей во время прогулки. О человеке, у которого грехи и добродетели уравновесили друг друга, и ему предложили выбирать между раем и адом самостоятельно. Заглянул он в рай, а там ангелы на облаках сидят, души праведников ходят, чинно беседуют… Скукота. Смотрит, а в аду казино, грешники с чертями в карты играют, девки голые, всё такое. Ну, и выбрал он ад. А его сходу в котёл с кипящей смолой – шмяк! «Но вы же мне совсем другое показывали!» – возопила несчастная душа. «Чего ты хочешь, мужик? – ответил главный чёрт. – Реклама есть реклама». Так что в доме мага Лапура тоже все в странных чувствах. Сужу хотя бы по нервному, дёрганому стилю ответной записки Надин: «Господи, я безумно рада! Нет – я счастлива вашему возвращению! Есть Бог на небе!» Разумеется, она примчалась при первой же возможности, благо знала адрес. Естественно, всего масштаба заговора ей не раскрыли, но заверили, что подготовка идёт полным ходом.

Вот это, кстати, было чистейшей правдой. Двадцать автоматов и несколько пистолетов – это серьёзная сила, но Игорь принёс плохую новость. Гидемис успел сдать свой обоз князю, и тот велел первой сотне дворцовой стражи вооружиться огнестрелом. Сандер клещом впился в бывшего охранника из супермаркета на предмет, что именно Гидемис передал князю и не оставил ли себе несколько стволов. В их беседу я вмешиваться не стала. Моей задачей была магия. Точнее, составление программ для артефакта. И я насоставляла. Чуть ли не в приказном порядке велела сдать все золотые и серебряные вещи компактных размеров – перстни, браслеты, цепи. Последние я разбирала на сегменты по пять-шесть звеньев, а браслеты варварским образом рубила на куски топориком для мяса. Полученные амулеты я заряжала модифицированным заклинанием щита, вставив туда активацию от удара о любую поверхность и отключение по таймеру – на пять секунд. Насколько я помню, этого хватило, чтобы щит с автоподпиткой из любого источника магии «обнулил» все амулеты у меня и у покойного Лугира. Если такая «граната» сработает рядом с воином, защищённым амулетами, к его защите через пять секунд придёт полярный пушной зверёк. Наконечники стрел – стволов на всех по любому не хватит, понадобятся лучники – я буквально по одному заряжала фамильным заклинанием ведьмака Кенвита из Масента – «дубинкой». Испытания показали, что такая стрела уносила брёвнышко весом с крупного мужчину метров на пять-шесть. То есть, даже если противник прикроется «щитом», не слишком-то это ему поможет. А если амулеты сдохнут, и «щита» не будет вовсе… Словом, небесполезная в бою вещь. Когда мне на смену пришёл Ульса, тоже, кстати, пребывавший в некотором оторопении от нашего возвращения «из-за грани», я выдохлась окончательно. И вечер наступил.

Я не знаю, о чём думают большинство женщин-авторов, когда накануне неких решающих событий укладывают своих героинь в постель с возлюбленными, и они там благополучно милуются. Нет, мы с Дойленом продолжали спать в одной постели. Но – только спать, и магические преграды тут не при чём. Ни на что больше нас попросту не хватило бы. Он тоже устал до предела, занимаясь своим участком работы. А у меня даже сил не было спросить его, как успехи. Судя по его вымотанности, успехи налицо. С ворами и грузчиками он контачил, собирал все возможные сведения, какие мог собрать этот контингент. Спали мы, как говорится, без задних ног, и наутро нам предстояло весёлое приключение – визит в особняк Лапура в режиме «инкогнито». Тоже дельце из разряда нервомотательных, так что было не до нежностей.

Маг принял нас так, будто к нему на дом пришла налоговая: с почтением, опаской и желанием поскорее выпроводить. Тем более, что Дойлен ему категорически не понравился. Не будь там меня, вообще не стал бы, наверное, разговаривать, несмотря на возвращение «из-за грани». Я физически чувствовала его страх. Страх перед нами, ещё более сильный страх перед князем, страх провала как такового, страх потерять шанс на успех… Просто клубок разнообразных страхов, а не человек. Но именно он, как лицо, приближённое к особе княгини, дал нам просто бесценную информацию: описал ритуал открытия большого портала. То, чего мы не нашли бы ни в одной книге и не вызнали бы ни у одного мага. Естественно, мы выслушали план, предложенный магом и одобрили. Но стоило нам вернуться в дом Фернета, как Дойлен сразу потянул меня в подвал, изолированный от внешнего мира сеткой с маскирующим заклинанием.

– Ты же не собираешься действовать по его плану? – спросила я, бегло проверяя дорогого друга серебряной палочкой-«сканером» на предмет «жучка» – шпионского амулетика.

– Собираюсь, – сказал Дойлен. – С некоторыми поправками, о которых ему знать не обязательно… Всё в порядке, милая?

– Вот, – я вытащила из полы его кафтана крохотную серебряную булавку с головкой из мелкого граната. – Мне наверняка тоже что-нибудь подкинули. Проверь, пожалуйста.

У меня проверка выявила горошину топазовой бусины в кармане – для конспирации я была переодета в мужскую одежду. Честно, я бы удивилась, если бы господа маги не подстраховались таким манером. Но теперь всё стало на свои места. Снимать чужие заклинания – морока ещё та, потому пришлось разрядить одну из магических «гранат», и «щит» высосал эти амулетики дочиста. Теперь можно было спокойно разговаривать и вне безопасного подвала.

А вечером – последним вечером перед праздником зимнего солнцестояния – вожаки заговора снова собрались там. Коротко описав настроение Лапура и подробно – предстоящий ритуал открытия большого портала, Дойлен сделал многозначительную паузу.

– Я знал, что этот подонок не отступит от своего, – сказал он минуту спустя, пока все «переваривали» полученную информацию. – Но всю дорогу до площади разметит кучками, наложенными со страху. У меня возникли большие сомнения, нужен ли он нам вообще – особенно после того, как описал ритуал.

– Не уверена, что он не скрыл от нас парочку подробностей, – проговорила я. – Пока он рассказывал, я послеживала за Надин. Она так странно на него посмотрела…

– Когда именно?

– Когда он заговорил о выходе князей. Посмотрела так, будто что-то сказать хотела, но промолчала.

– Пока они связаны, дамочка его не выдаст, – уверенно заявил Ульса – наш, теперь уже единственный, маг. – Здесь я ничем помочь не могу, просто не знаю, каков ритуал на самом деле. Одно скажу: если раньше во время Больших сборов открывали порталы в дальние земли, то сейчас будут пробивать устойчивый туннель в иной мир. Они – хе-хе – совершенно точно возьмут артефакт с собой. Нам останутся только умершие арки с рубинами, годными разве что на украшения.

И тысячи умерших в одно мгновение людей там, под дворцом… Они и так мертвы, строго говоря, но я о смерти физической. На миг мелькнула мысль: что если артефакт не стирал личности, а записывал к себе «на диск»? Что если есть шанс вернуть хотя бы попавших туда недавно?

– Ферн, что скажешь? – Дойлен вопросительно взглянул на брата.

– А что по сути меняют сведения Лапура? – удивился тот. – Это для вас с госпожой кое-что меняется, а моя задача была и осталась прежней – атаковать княжеский обоз перед тем, как они надумают открывать портал, и сохранить порядок в городе. Порубежные готовы. Настоящие «медведи», их и натаскивать особо не нужно. Мои воины с луками и мечами тоже зевать не будут. Стража уже накручена, а воры… Надеюсь, если парочка особо жадных попадётся под горячую руку, господин Креннах не слишком обидится?

– Дуракам закон не писан, – Креннах пожал плечами. – Мне такие подручные тоже ни к чему. А… что насчёт Призыва? – добавил он после небольшой паузы. – Госпожа моя знает, как обезопасить от него…э-э-э… наших Одарённых?

– Кое-что уже сделано, – почему-то я отвечала ему без большой охоты – ну, не нравится мне этот человек, хоть стреляйте. – Кое-что только предстоит сделать.

– Что же именно?

– Я могу объяснить, но боюсь, специфические термины из моего родного языка будут вам непонятны. А терять время на долгие объяснения не хочется.

– Не приставай к даме, дружище, – Дойлен изобразил дружелюбную улыбку, но взгляд его оставался холодным. – Всему своё время и место.

Креннах улыбнулся в ответ – с неким оттенком вины и с таким же ледяным взглядом.

…Обсуждение подробностей завтрашней акции заняло у нас весь вечер. Все прекрасно понимали, что сколько ни обсуждай, всё равно действовать придётся по обстановке. Мы не тренированный годами практики спецназ, чтобы работать по отлаженной схеме, а импровизаторы. Можно сказать, партизаны-любители. Мне не интересно, как Фернет будет расставлять бойцов на площади. Главное, чтобы мы могли подобраться к артефакту, а Ульса – к стационарному порталу. Тому самому, через который князья предполагают уходить. Остальное мы берём на себя.

Мы…

Завтрашний день вызывал у меня странные ощущения. С одной стороны нетерпение и желание, чтобы всё поскорее закончилось, желательно по ту сторону межмирового портала, а с другой – мандраж, как перед защитой диплома. Даже хуже. Ведь в случае провала защиты голову с меня бы никто не снял, а здесь мы все реально рискуем жизнью. В одном я уверена абсолютно: завтра – последний день этого мира в том виде, какой привычен местным людям. Завтра всё изменится, и одному богу известно, до какой стадии зайдёт саморазрушение этой цивилизации после ухода магии. Смогут ли заговорщики удержать порядок хотя бы в небольшом кусочке княжества? Смогут ли противостоять нашествию беловолосых? Если мне удастся пересечь границу миров живой, то завтра в это же время буду задаваться этими вопросами, точно зная, что ответов на них не дождусь.

Завтра в это же время я лишусь лучшего друга.

Несмотря на глубокую ночь и усталость, мы не спали. Дойлен гладил меня по распущенным волосам и молчал. Что тут говорить? Он уже всё сказал там, на галерее «процессорного зала». Ему будет больнее, это я тоже знаю точно.

– Знаешь, когда я начал мечтать о чём-то вроде…завтрашнего? – вдруг спросил он.

– Когда?

– В двенадцать, когда отец рассказал мне одну историю… Тебе интересно?

– Конечно, Дойлен.

– Лет триста назад, когда начало холодать, с севера подступили племена беловолосых, а на море появились грабители на лодочках под парусами, – каким-то странным глухим голосом заговорил он, – здешнему порту пришлось несладко. Купцы реже заходили сюда, и работы грузчикам почти не стало. Сезонных быстро выжили, но и потомственным делать было особенно нечего. А купцы, пользуясь этим, платили за работу позорные гроши. Грузчики осмелились обратиться к самой княгине. Разумеется, распластавшись ниц и с самой униженной просьбой: так, мол, и так, добрая княгиня, совсем туго стало. Вы уж велите купцам, чтобы платили по чести, а то нам, мол, жён с детишками кормить не на что. Добрая княгиня выслушала грузчиков, пообещала всё уладить и кому-то что-то на ушко шепнула. Когда грузчики вернулись домой… Их жёны и дети висели на деревьях, а сотник стражи передал слова доброй княгини: «Теперь вашего заработка хватит, чтобы прокормиться». Кто посмел возмутиться – повесили рядышком. С тех самых пор никто и никогда больше к князьям с просьбами не обращался… Не думай, что они так только с простецами, Стана. Они так со всеми. Да ты видела, что я тебе рассказывать буду.

В его голосе слышалась глухая, чёрная ненависть…

– Князья… Боги сраные… – продолжал он. – Если у нас завтра ничего не выйдет с оружием и магией, я же голыми руками их порву. Хотелось бы, чтобы они как следует помучились за каждый свой поганый вздох на этом свете, но мне такого подарка никто не сделает. И если что… если вдруг… Помоги мне, пожалуйста. Ни о чём тебя больше не прошу, только об этом.

Да. Этот человек не признаёт компромиссов, когда речь заходит о его собственной душе. Только крайности. Если любить, то до одержимости. Если ненавидеть, то вот так, чтобы всё кипело. Но иначе нельзя. Мои деды прошли всю войну точно так же, совмещая громадную любовь к близким и безграничную ненависть к врагу, который явился за жизнями любимых людей. И когда я слышу разговорчики отдельных балаболов насчёт «пили бы сейчас баварское», меня зло берёт. Рабам баварское не подают. Оба моих деда ходили в атаки под пулями для того, чтобы я, их внучка, не носила рабский ошейник. Чтобы вообще могла появиться на свет. Они шли на врага – с любовью и ненавистью в душе. За жизнь.

Значит, Дойлен верит в будущее этого мира, раз готов жить или умереть за него. С любовью и ненавистью.

– Обещаю, я сделаю всё, что смогу, – тихо сказала я. – И даже то, чего не могу, тоже сделаю, лишь бы немного времени дали.

12

– Вы пришли за своими золотыми, господин мой? Ведь они вернулись, а значит, наше предприятие отменяется.

– Нет, не отменяется, – Ульса довольно потирал руки. – Напротив, становится ещё более прибыльным. Я-то их обоих знаю, сам обучал. Так что без добычи не останемся. Главное – вовремя её подобрать.

– А они?

– С участием моих ученичков – хе-хе – наша с вами доля только возрастёт, поверьте. Они из тех, кто добивается своего любыми способами.

– Тогда… ещё десять золотых сверху, господин маг.

– Что, простите?

– Десять золотых сверху, и мои люди в вашем полнейшем распоряжении. Оплата должна соответствовать риску, согласитесь.

Маг поморщился: жадность этого типа ему не нравилась. Нервно дёрнул себя за бороду, прикинул что-то в уме и кивнул.

– Идёт.

13

Она выглядела взволнованной, и от этого казалась ещё прекраснее.

– Их нашли убитыми в заброшенном доме на окраине, – сказала она. – Что выяснили твои дознаватели?

– В ту ночь накануне тревоги дворец покинули четверо, – хмуро произнёс он, расхаживая по комнате. – Убитые и двое ведьмаков, мужчина и женщина. Все выглядели то ли пьяными, то ли нанюхавшимися. Лиц никто толком не разглядел, вероятно, те были под «туманной завесой» или фальшивой личиной. Сличение медальонов с…дарами ничего не дало. Все на месте. Значит, кто-то из высшей обслуги или подручных придворных магов.

– Будешь продолжать поиски?

– Нет. Убийцы надеялись спастись, но им всё равно не уйти от Призыва. Если ты заметила, любимая, я сразу же послал сигнал всем медальонам препятствовать любым попыткам владельцев покинуть город. И… у нас уже нет времени на глупости.

– Глупости, жизнь моя? – её голос был не столько удивлённым, сколько рассерженным. – Количество заговоров зашкаливает. Артефакт фиксирует отзвуки применения нестандартных формул.

– Только отзвуки?

– Увы. Тот, кто колдует, либо находится под мощной защитой, либо не связан с артефактом напрямую.

– Думаешь, перекупили беловолосого шамана?

– Возможно. Только они могут колдовать, минуя артефакт.

– Тогда забудь об этом, – он нежно взял её за руку. – Один беловолосый колдун ничем не сможет нам помешать, а остальные… Судьба остальных решена, и решение это неизменно.

– Значит, сегодня…

– Да. На закате.

– Я должна подготовить артефакт. С тех пор, как мы обосновались на этом месте, он не покидал хранилища.

Он улыбнулся.

– Завтра в это же время мы будем в новом мире, любимая…

14

Александр Как-Его-Там-По-Батюшке смотрел на нас, как Ленин на буржуазию.

– За каким хреном? – насупился он. – С какого бодуна я должен давать вам свой адрес?

– Слушай, ты, Джеймс Бонд, мы не в игрушки играем! – возмутился Игорь. Как по мне, вполне справедливо. – Я тебе что, шавка продажная, чтоб с твоим адресом по разным шарашкам бегать? Мы в бой идём, понимаешь ты это? Кто-то из нас троих может не вернуться, хрен его знает, кто именно, может, и ты. Так другие весточку семье передадут.

– Ты мне будешь рассказывать, что такое бой? – нехорошо усмехнулся сотник.

– А ты мне будешь втирать, что по семье своей скучаешь? Вижу я, как…

– Тихо вы! – мне это надоело, пришлось голос повысить. – Детский сад, штаны на лямках… Игорь дело говорит. Мы все рискуем, кому-то может не повезти. А тот, кому повезёт, даст знать родным, что не без вести пропал… или пропала. Вот мой адрес, имя и телефоны мужа, рисуйте.

И протянула им свой шестидюймовый монстрофон с выведенными на экран контактами Паши.

– Я вообще-то работал под прикрытием, – Александр чуть сузил глаза. – Подставлять жену и дочь не хочу. Вы ж как последние дилетанты начнёте по инстанциям соваться…

– Угу, – кивнула я. – Дилетанты ещё те. Если бы не дилетантские сведения Игоря и не мой дилетантский подкол насчёт автоматов, вы бы, крутой спец, вообще сюда не доехали. Ничего, сообразим, как поступить и никого не подставить.

Немного подумав, Александр быстро нацарапал на листочке бумаги электронный адрес.

– Вот сюда стукнете, если вдруг что, – сказал он. – Там знают. Кому надо, всё передадут.

Шпиён на задании, засланец в тыл врага… Два года здесь, а электронку наизусть помнит. Можно подумать, его в этот мир нарочно забросили, выведать секреты местной магии и украсть рецепт любимого княжеского коктейля. Загремел сюда так же случайно, как и мы, но профессиональные привычки оказались сильнее логики. Что ж, бывает и хуже.

На миг вспомнилась Ирочка с её стадом более-менее безобидных тараканов, и я вздохнула… Она же вроде должна быть при особе свекрови. Говорили, что её пару раз видели в городе – с мужем и его мамой. Никаких попыток встретиться она не предприняла…

Вольному воля.

Мой ботнет сработал именно тогда, когда прозвучал безмолвный Призыв. На закате.

По нервам и сознанию прокатилась волна саднящей боли. Чего я хотела? Программка, сляпанная «на коленке» и по известным причинам не оттестированная как положено, никогда не будет работать идеально. Даже магическая. Но, чёрт возьми, как же было… неприятно – совершенно не то слово! Так и подмывало высказаться более конкретно и менее цензурно. Одновременно с болью пришло облегчение: ведь сработало же! Пусть косо и криво, но теперь я могла спокойно работать с мощной сетью без боязни быть обнаруженной. Цели своей ботнет достиг: я даже удивилась, сколько магических и ведьмацких медальонов оказались заражены моим ботом. М-да, процент заговорщиков, висевших «на карандаше» у артефакта, просто потрясающий – не менее двух третей от всех собравшихся в столице колдунов, если верить полученному короткому отчёту ботнета.

Только об одном реально жалела – что не могу сейчас видеть мальчишек. Энгит и Инген стали мне по-настоящему дороги. Временами я даже начинала воображать, что они действительно мои дети, но сразу же себя одёргивала. Кому будет легче, если мы привяжемся друг к другу до такой степени? Им так уж точно нет. Но всё равно грызла совесть: мол, всё равно подаренным велосипедом от детей не откупишься.

Ничего. Я привыкла жить с болью от осознания собственных ошибок. Не идеальная. Извините.

Что ж, на сантименты уже нет времени. За работу.