Текст книги "Земля мертвых душ (СИ)"

Автор книги: Елена Горелик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Елена Горелик
Земля мертвых душ

Благородство страданием, друг, рождено,

Стать жемчужиной – всякой ли капле дано?

Можешь всё потерять, сбереги только душу, -

Чаша снова наполнится, было б вино.

Гийясаддин Абу ль Фатх ибн Ибрагим Омар Хайям Нишапури. Рубаи.

Глава 1

Коль человек чужой мне верен – он мой брат,

Неверный брат – мой враг, будь проклят он стократ.

Лекарство иногда опасней, чем отрава,

Болезни иногда излечивает яд.

Омар Хайям. Рубаи

1

– Кривой Лис, – с простецкой улыбочкой рубахи-парня представился «мутный тип». Потом обернулся к Дойлену и спросил: – Это и есть твоя женщина, верно? Я должен три луны охранять её?

– Три луны – и свободен, – подтвердил тот, пока я сверлила его убийственным взглядом. – Займись пока фургоном.

Белобрысый дядька, носивший прозвище Кривой Лис не иначе, как за длинный шрам через всю левую половину лица, снова лучезарно улыбнулся и пошёл в сарай.

– Спасибо, дорогой, – процедила я. – Теперь ты навязал мне телохранителя.

– Тебя уже пытались убить, помнишь? – Дойлен умел быть убедительным, когда ему это было нужно. – Впереди дальний путь, всякое может случиться.

Влажный после раннего дождика двор только-только оживал. Девчонка-гусятница погнала своих подопечных на свежую травку, конюх чистил магичкиных лошадей, один из солдат у сеновала лениво лапал вяло сопротивлявшуюся служанку, дядька Аниш степенно колол дрова, делая вид, что всё это его никаким боком не касается. Поднимающийся ветерок был отчётливо холодным, я куталась в курточку и жалела, что она без капюшона.

Этот мир медленно, но верно погружается в ледниковый период. Кажется, я уже упоминала причину, по которой блондины бежали из родной Скандинавии: наступление льдов. Здесь тоже это ощущается. Если в моём мире в этих местах нормальная лесостепь, то здесь – густые широколиственные леса, а километрах в ста севернее начинаются дремучие ельники. Собственно, там по границе хвойных лесов и проходит магическая «зона отчуждения», оберегающая княжество от набегов диких племён. Ульса, кстати, говорил, что беловолосые обычно в плен не сдаются. Откуда же Дойлен выкопал этого… Лиса? Дядька, кстати, на германца не похож, скорее, на финна или саама. Почему он в княжестве? Оказался из тех, кто предпочёл смерти жизнь в плену? И почему ему разрешено носить оружие?.. Вопросов намного больше, чем ответов.

Собственно, во двор мы спускались, чтобы отдать ларец с «артефактами» курьеру Ульсы. Ларец я запечатала простеньким заклинанием и, само собой, ни слова не сказала посыльному, что положила туда маленькую записку для его господина. Зачем огорчать человека новостью, что его уже сегодня могут погнать обратно – с ответным письмом?

А могут и не погнать. Ульса вполне способен дождаться моего приезда в Рему. Там у него больше шансов меня прижать.

Лис оказался опытным лошадником, что для северянина было довольно странно: эти племена жили в холодных лесах, граничивших с медленно наступавшей тундрой, и если захватывали в набегах некоторое количество лошадок, то до весны животинки как правило не доживали, уходили на мясо. Поговаривают, будто в их меню входит и человечина, но это болтают крестьяне, в жизни не видевшие ни одного беловолосого. Колдуны в подобные глупости не верят. В тех обрывочных сведениях, которые мне удалось добыть из доступных книг, северные варвары описывались двояко. Одни авторы уверяли, что это свирепые воины, не щадившие врага, другие уверяли, что это мирные охотники, делавшие уже первые попытки перехода на подсечно-огневое земледелие, а те воины, что тревожат границы княжества – всеми презираемые отщепенцы, живущие грабежом. Очень похоже на хевдингов и викингов, но опять-таки здесь за десять тысяч лет пути народов были так исковерканы, что не возникло ни германцев, ни славян, ни кельтов, а их предшественники, те, кого наша наука называет палеоевропейцами, были искусственно разделены на «цивилизованных» подданных князя и разрозненные племена «дикарей» севернее границы. Пока климат был более-менее приятен, они сидели в своих лесах и никого особенно не трогали. Время от времени маги прореживали их ряды, наводя такой ужас, что северяне боялись даже смотреть в сторону проклятых земель. Но ничто не длится бесконечно. Похолодало, ледники сдвинулись с места и заставили предков Лиса покинуть родину. Я уже упоминала, как они расчистили жизненное пространство для себя. Причём на колдунов блондины ухитрились произвести такое глубокое впечатление, что их на какое-то время перестали брать живыми. Потом нравы немного смягчились, да и бонус от пленных мог проистечь – среди северян иногда рождались носители Дара, которых можно было скормить артефакту. Не было ни единого упоминания о северянах, принятых в Братство Одарённых. Даже не знаю, что тут сыграло решающую роль: то ли презрение к беловолосым, то ли поговорка «сколько волка ни корми, он всё равно в лес смотрит». Точно так же ни единым словом не помянуты ни боги, коим поклонялись северяне, ни их быт, ни сказания, ни язык. Подданные князя считали себя насколько выше всех остальных, что не считали нужным заниматься этнографией. И раз уж Дойлен счёл нужным нанять мне возчика-телохранителя из северян, то я в свою очередь считаю нужным порасспрашивать его – когда ещё выпадет такая возможность?

Надин, так и не добившись раскрытия тайны ларца из Ремы, оставила нам на прощанье инструкцию, как её найти в столице или вызвать в случае чего-нибудь непредвиденного, и укатила, пообещав содействие со стороны так и не названного ею мага. Прекрасно поняла, что торчание в Масенте лишь отнимает у неё драгоценное время. Уладили и отношения Керена с Ирочкой. Старшенький Дойленов сынок, получив всё, что хотел, попытался увильнуть от обязательств, но Ира устроила целый спектакль. Она прибежала не ко мне, а к Дойлену. В слезах. Мой дорогой союзник, видимо, действительно уже мечтал о внуках, иначе продолжение было бы несколько иным. Он попросту приказал сыну не дурить, а жениться и плодить деток, иначе он его знать не желает. Керен побурчал, но подчинился: отцовский авторитет оказался сильнее. Свадьба из-за простецкого статуса новобрачных была скромной и была несколько подпорчена визитом всё того же курьера из Ремы. Без ларца, с одним лишь письмом от господина. Я не удержалась, сломала печать. Прочла и молча показала Дойлену.

«Согласен на все условия. Жду ответа».

Это была капитуляция, или я совершенно не знаю Ульсу.

На следующее утро курьер отправился в обратный путь с ответом, а мы выехали общим обозом ещё через день. Я не оглядывалась. Я оставляла за спиной полгода жизни, за которые успела полностью потерять надежду и обрести её вновь. Если о чём-то и жалела, то только о том, что не попыталась действовать самостоятельно. Впрочем, я не переоцениваю свои силы. С союзником как-то надёжнее будет. А Масент… Если мы победим, то я буду вспоминать его с теплотой. А если проиграем, то мои воспоминания никому не будут нужны.

Впереди два с лишним месяца пути до столицы, расположенной где-то на побережье Адриатики. По здешним меркам – всего ничего. По моим – почти бесконечность.

2

Всё. С меня хватит.

Каким местом Ирочка думала, когда завертела бурный роман с Кереном, я догадываюсь, но ведь голова ей тоже для чего-то дана. Хоть изредка, но стоит её включать. Интересно, она вообще хоть раз задумывалась о возвращении? Живёт сегодняшним днём. Зачем ей вдруг понадобилось затаскивать Керена под венец? Ведь знала, что он подчинится воле отца. И что теперь? Она не соображает, что теперь муженёк на ней будет зло срывать? Это же средневековье. Дремучее. Она не ведьма, чтобы рассчитывать на равноправие, а нравы у сословий, лишённых колдовского Дара, вполне домостроевские. Это не наш более-менее комфортный мир, где совсем другие законы и где папа с мамой будут прикрывать её всю жизнь. А я, чёрт возьми, не мать, чтобы терпеть все её фокусы.

Рема снова «порадовала» раскисшими улицами и площадью-болотцем. Правда, если год назад здесь можно было увидеть лишь редких обывателей, пересекавших её по деревянным щитам, небрежно брошенным в грязь, то сейчас тут было не протолкнуться. Не мы одни собрались в дорогу. Ульса был намерен сформировать здесь обоз из своих данников-ведьмаков, и только после этого думать, выступать на Туримит, чтобы присоединиться к каравану Гидемиса, или выдвигаться на столицу самостоятельно. Конечно, крупный караван даёт преимущество в безопасности, но в нашем мире известна поговорка насчёт самого медленного верблюда. Не хочется лишние двадцать дней трястись в фургоне. Кроме того, Ульса, жук бородатый, вполне может склониться к варианту самостоятельного выезда управских ведьмаков, особенно после нашего откровенного разговора.

На этот разговор мы с Дойленом пришли вместе. Маг есть маг, предосторожность не лишняя. Тем более, когда маг нервничает. А Ульса нервничал, это было заметно по тому, как он упорно настаивал на визите к нему на дом. Это было, конечно, невежливо, но мы отказались. Маг в своём доме – это уже само по себе риск для его гостей, а я не была уверена, что он гарантирует нам безопасность. Сошлись в итоге на единственном постоялом дворе, где мы снимали пару тесных клетушек, именуемых комнатами, на всех. Трапезный зал был поделен на общий и «для дорогих гостей», где наличествовали деревянные ширмы и более-менее чистые столы. Конечно, рассчитывать на полную конфиденциальность здесь было бы наивно, но когда за столом собираются трое колдунов, они обязательно что-нибудь придумают. Так и получилось. Ульса первым делом забронировал стол в самом углу, хоть это и обошлось ему в целую серебрушку. Затем он выложил на стол кулончик – летящий ворон чернёного серебра – который сразу же установил стандартную сферу тишины.

– А это, – добавил маг, выкладывая рядом с кулоном золотое кольцо с мелким рубином, – помешает любителям читать по губам.

– «Туманная завеса», – я вспомнила его же уроки.

– Надо же, не забыла, – едко ухмыльнулся Ульса. – Теперь мы можем поговорить более откровенно… Ты с ума сошла, женщина? – добродушная маска, едва «туманная завеса» отделила нас от взглядов посторонних, была мгновенно отброшена. – Ты смеешь выставлять условия мне, своему господину? По какому праву, позволь спросить?!

– У каждого живущего есть право на жизнь, учитель, – ответила я, скромно уставившись в столешницу. – Помнится, вас этот вопрос тоже беспокоит.

– Что за чушь ты несёшь!

– Если это и чушь, то не моя, учитель. Помнится, вы как-то выпили лишнего и были несколько более откровенны, чем сейчас… Или мне послышалось?

Судя по тому, как побледнел Ульса, он прекрасно помнит тот разговор. Несмотря на выпитое – помнит.

– Поверьте, учитель, я не желаю вам зла, – продолжала я. – Вы очень помогли мне освоиться в этом мире, а я… не желаю быть неблагодарной.

– Предлагаешь сделку? – маг немного успокоился: его не собирались шантажировать, уже хорошо. – Жизнь в обмен на помощь в некоем деле? Не вижу препятствий, если только ты не потребуешь невозможного.

– Не думаю, что участие в некоем совместном предприятии – нечто невозможное.

– Ага, – хмыкнул Ульса. – Участие в сговоре. Остаётся выяснить, против кого вы сговорились, и донести на вас господину Гидемису. Что мне может помешать, а?

– Воля ваша, учитель, – улыбнулась я. – Можете доносить. Вот только вы после этого останетесь один на один с неизбежным. А мы предлагаем вам шанс.

– Вот как. Выходит, это сговор не против кого-то, а за что-то, – Ульса метнул мгновенный взгляд на Дойлена, до сих пор хранившего молчание. – Мне нужно было раньше догадаться. Ведьма и ведьмак проходят через древний и редко практикуемый ритуал буквально за несколько дней до того, как получили уведомления о Большом сборе. Притом у ведьмака имеется сын – десятник стражи в Туримите. Жаль, что я раньше не сопоставил эти факты, жаль. Но нет ничего бесполезнее, чем сожаления об упущенных возможностях… Итак, чего вы хотите? Я говорю о вас обоих.

– Мы хотим выжить, – проговорил Дойлен. – Так же, как и вы, учитель. И у нас со Станой больше шансов, чем у вас одного.

– Больше, чем ничего? – уточнил Ульса. – Не так уж и много. Но… я вас слушаю. Вы хотите, чтобы я составил вам компанию и тем самым повысил ваши шансы?

– Наши общие шансы, – я тоже сочла нужным внести уточнение. – Разумеется, если в нашей компании выживальщиков будет опытный маг, тогда перспектива вырисовывается очень даже привлекательная. Но, насколько я знаю этого мага, он ценит свою жизнь весьма дорого. Сколько же он готов заплатить, чтобы его личные шансы отличались от нуля в большую сторону?

– Насколько я знаю тебя, женщина, то ты вряд ли возьмёшь деньгами, – скривился Ульса. – Возможно, мне дешевле обойдётся на вас донести.

– Вряд ли.

– Это почему же? Ты так зачаровала мой технологический артефакт, что там не осталось ни одной звуковой записи.

– Они там, – улыбнулась я. – И мне достаточно четверти солнечного шага, чтобы получить к ним доступ.

– Я могу не предоставить тебе возможности…

– Зачем же я стану вас беспокоить, учитель, когда у меня есть похожий артефакт?

– И записи… – Ульса снова побледнел.

– Скопированы туда в полном объёме… Решайте, учитель, что обойдётся вам дешевле – участие в нашем…м-м-м…пусть рискованном, но имеющим шансы на успех предприятии, или самоубийственная преданность. Причём самоубийственная при любом раскладе.

– Дря-я-янь… – процедил маг. – Научил тебя на свою голову… Ладно, считай, что уговорила. Чего ты хочешь? Чем я должен заплатить за шансы сохранить свою жизнь…при любом раскладе?

– До меня дошли слухи, – начала я, – будто иномирян ваши вытаскивают уже больше ста лет. Немалый срок, по крайней мере, для моего родного мира. За сто лет через эти места прокатились две большие войны. Сюда наверняка попадали люди с оружием. Да и мои современники тоже балуются огнестрелом. Но на складе оружия не нашлось. У меня сразу же возник вопрос: маги не могли не понимать, что это за вещи, но ваши же законы запрещают их использовать – за несанкционированное применение силы огня сжигают на костре, не так ли? Тогда возникает другой вопрос: где тот склад, на котором держат наше оружие?

– Разумеется, в Туримите, – буркнул Ульса. – Ты собираешься его ограбить? Без магии…

– Учитель, вы хотите сказать, что у вас нет знакомых в туримитской гильдии воров? Совсем-совсем нет? – теперь улыбался Дойлен – своей фирменной улыбочкой, от которой млели все деревенские девки, а мужики наоборот, хмурились и старались отойти подальше. – Как же вы беспечны, учитель – вести торговлю и не позаботиться, чтобы ваши товары наверняка не увели вместе с телегами и лошадками!

– Тебя я тоже слишком хорошо учил, – проворчал маг. Впрочем, не так уж хмуро, как раньше. Должно быть, гордился такими сволочными учениками. – Ворам придётся хорошо заплатить. Деньгами и амулетами. Деньги – тьфу, пяток серебрушек даже у вас найдётся. А амулеты воровские изготавливать – это вам не технология с электричеством, пальцами по поверхности не поводишь. Нужны заклинания, которых вы не знаете!

– Не знаем, – согласилась я, почувствовав, как Дойлен легонько коснулся коленом моей ноги: сигнал «будь осторожна». – Но, полагаю, мы все вместе поищем выход из этой ситуации и обязательно его найдём. Вряд ли туримитские воры дружат с вами за деньги, если вы можете оказать им иные ценные услуги… не так ли?

– Дорогие мои ученички, – оскалился Ульса. – Одно дело, когда воры грабят мелкого купчишку, и уплатить за исследование магического отпечатка ему не по карману. Но обчистить склад, принадлежащий самому волостному магу… Воров будут искать все, кто на это способен.

– Думаю, обчищать сам склад и не придётся, – предположил Дойлен. – Думаю, господин Гидемис уже получил предписание отправить опасный груз в столицу. Думаю также, что обоз с оружием господин волостной маг возглавит самолично, а он не покинет Туримит, пока не соберёт большой караван и не получит письма от некоторых управских магов о том, что они решили пуститься в дорогу самостоятельно.

– Хорошо придумано, милый, – согласилась я. – Гидемис будет думать, что управский маг Ремы в пути, а мы в это время… Да, совершенно верно! Когда лучше всего что-то украсть? Когда это «что-то» перегружают со склада на телеги!

– Вы намерены торчать в Туримите, пока маг не засобирается в путь? – хмыкнул Ульса. – Или у вас есть знакомый в окружении Гидемиса?.. А-а-а, наверняка тот самый молодой человек, которого маг забрал к себе. Что ж, значит, я не напрасно потратил на тебя время, женщина: ты – хе-хе – действительно освоилась в нашем мире. Что ж, я, пожалуй, соглашусь на сделку с вами. Лучше рискнуть и победить, чем сидеть сложа руки и ждать, когда колесо судьбы тебя переедет.

– Остаётся сущий пустяк, – я оглянулась: нужно убедиться, что «туманная завеса» работает исправно. Только тогда расстегнула куртку, достала из-за выреза рубашки кожаный мешочек на шнурке и вытряхнула оттуда жёлудь. Тот самый жёлудь. Спасибо Дойлену за рукопись, оставленную его предком. Теперь даже если Ульса и захочет нас сдать, ничего у него не получится. – Вы ведь знаете, что это такое, не правда ли?

Маг подался вперёд, словно хотел разглядеть не дубовый жёлудь, а драгоценный камень на моей ладони… В первый раз видела, чтобы хоть раз он так выпучивал глаза.

– Вот это… вот это да! – хрипло воскликнул он. – Я о таком только читал, видеть не доводилось… Вот оно что! Жёлудь священного дуба! А я-то думал… Почему раньше не сказала, женщина?! Шансы! Да с этим амулетом у нас такие шансы!..

У нас. М-да…

– Я ведь его не просто так достала, учитель.

– Хочешь получить клятву, которую я не смогу нарушить? Хе-хе, – рассмеялся Ульса. – Ладно, будет тебе и клятва…

Обед, как говорится, прошёл в неофициальной дружественной обстановке. Проще говоря, мы втроём молча поглощали еду, почти не чувствуя вкуса и думая каждый о своём. Читать чужие мысли, как уверяет местная мифология, умеют разве что князь с княгиней, потому за эту сферу своей личной жизни я могу быть спокойна. А подумать было о чём. Ульса – скользкий тип. Он маг, хоть и низшего звена. Значит, первоклассный актёр и интриган, и только не слишком великий для мага Дар не позволил ему подняться выше управы. Но сейчас он нервничал, и выдавал себя взглядом, слишком холодным для маски добренького учителя. Зная его, можно было догадаться, о чём он думал. Предок Дойлена не врал, жёлудь священного дуба является сильным амулетом, но только в руках того, кому подарен самим дубом. Интересные это деревца, если честно. Некоторые летописи, из самых старых, уверяли, что священные дубы обладают собственной волей. И что их саженцы принесли сюда князь с княгиней «в начале времён». Каким образом дубы связаны с Великим Артефактом, ни в одной летописи не говорилось, но что они связаны, это знают все. И что колдун, получивший от такого дерева подарок в виде жёлудя, при правильном подходе может рассчитывать на некий дополнительный бонус. На какой именно, знали считанные люди в княжестве, и, судя по реакции, Ульса если не входил в их число, то был близок к этому кругу… Что же тогда получается? А получается странная вещь: маг полагает, что я буду распоряжаться этим амулетом, а он будет командовать мной… Разочаровать учителя, или наоборот, подыграть? Тут как на минном поле, ошибиться можно только один раз.

Телефон Ульса принёс с собой в жёстком кошеле, вероятно с прицелом тут же получить доступ к своим аудиозаписям, но тут его постигло некоторое разочарование. Дойлен твёрдо заявил, что никаких доступов он не получит, пока наша весёлая компания не разживётся иномировым оружием. Маг только крякнул. Видимо, не слишком и рассчитывал так дёшево отделаться, но счастье попытал. Порешили на том, что мне придётся, пока предвидятся несколько сухих погожих дней, рискнуть и скататься в Туримит. Я настаивала на велосипеде, но и Дойлен, и Ульса одарили меня такими мрачными взглядами, что я сочла за лучшее согласиться на возок. Тем более, уже телохранитель имеется. Официальный предлог даже придумывать не нужно, я же прохожу по делу Лугира – внимание! – как потерпевшая, и имею право ознакомиться с результатами расследования. Заодно отвезу письмо Ульсы – мол, маг Ремы принял решение выдвигаться в путь самостоятельно… Я ничуть не удивилась, когда после ухода мага Дойлен категорически заявил, что я без него не поеду.

– Боишься, что опять во что-нибудь влипну? – спросила я. Вино было крепкое, я разбавила его водой до полного неприличия и теперь потягивала как компот.

– Боюсь, – честно признался Дойлен. – У тебя редкий талант – находить врагов на пустом месте, а друзей ты заводить почему-то опасаешься.

– Извини, ваш мир не располагает к поиску друзей, – со вздохом ответила я.

– Но один-то друг у тебя точно есть.

На этот раз ему удалось меня удивить. Обычно он выражал свои чувства, стараясь облапить и прижаться потеснее. Не скажу, чтобы меня это сильно раздражало, но и позитива тоже не наблюдалось. Однако сейчас он накрыл мою ладонь своей – осторожно, даже с нежностью… Решил действовать традиционными средствами? Что ж, это куда лучше, чем грубоватый флирт, к которому он привык в своей деревне. А я… почувствовала благодарность. Не все способны после разрыва близких отношений остаться друзьями, и мне почему-то кажется, что в нашем случае магический договор не при чём.

– Спасибо, – я едва заметно улыбнулась и ответила ему лёгким пожатием пальцев – на всю его лапищу моей ладони не хватало.

В его тёмных глазах снова появилось то странное выражение, которое озадачило меня ещё в Масенте.

– Я еду с тобой, – повторил он. – Не хочу, чтобы тебя убили.

– Грешишь на родственников Лугира?

– Им очень не хочется платить виру тебе и мужу той ведьмы, которую он прикончил. И давай закончим этот разговор, Стана. Нужно собираться в дорогу. Скажу Керену, чтобы присмотрел за младшими, оставлю пару монет, и поедем.

В самом деле, не стоит откладывать дело в долгий ящик. Тут и ехать-то – будем на месте ранним вечером. Осталось переодеться во что-нибудь более представительное, чем походный кожаный «костюм». В фургоне было достаточно места для лёгкого плетёного сундучка с одеждой. И, пока Дойлен оставлял ЦУ своим сыновьям и распоряжался насчёт возка, я потратила время на выбор платья. Собственно, у небогатой ведьмы гардероб не слишком-то обширный, но два платья «на выход» я заказала ещё в начале лета. По настоянию Риены, между прочим. В дорогу мне их выстирали, отгладили и аккуратно уложили в сундучок вместе с шубкой, шерстяной накидкой, двумя шапками и нарядными сапожками. Для шубки ещё слишком тепло, потому я сделала выбор в пользу тёмного платья, накидки с оторочкой из бобрового меха и лёгкой шапочки из того же материала, имевшего в этом мире статусное значение. Бобёр, седая и бурая лисица – привилегия колдовского сословия, а я ею никогда не злоупотребляла.

Велосипед в разобранном виде лежал в фургоне, заклятия на нём я обновила, но зеркало сняла. Побоялась разбить, зеркала здесь стоят немалых денег, и… я всё-таки женщина. Не то, чтобы мне хотелось любоваться собой, но раз выезд официальный, то и вид у меня должен быть соответствующий. Волосы за год с лишним отросли заметно ниже лопаток, приходилось иной раз косу заплетать, как в старые добрые школьные времена, а сегодня я решила распустить их по плечам. Шокировать местный бомонд, привыкший к дамам в платочках. А что? Шапочка вполне пристойная, в такой и дома не стыдно было бы выйти. Немного поправить локоны, и вперёд.

Не успела я упрятать зеркало в сундучок и запечатать крышку магическим «сюрпризом», как на пороге возникла Ирочка. С низко опущенной головой и хлюпающая носом. Я только мысленно выругалась: во что ещё она влипла?

Ирка молча закрыла дверь и подняла голову. М-да… Зарёванное лицо «украшал» свежий синяк на скуле.

– Поздравляю, – хмуро буркнула я, оценив «украшение». – Получила первый орден… Что ты уже натворила?

– Ничего, – всхлипнула Ирка. – Показалось ему, что я на кого-то там посмотрела…

– А ты не смотрела?

– Да так, пару раз… Это что, преступление, что ли?

– Здесь – да, – я осмотрела синяк и достала из поясной сумочки крошечную стеклянную бутылочку с густым снадобьем. – Давай смажу. Завтра к вечеру пройдёт… И вообще, ты о чём думала, когда замуж рвалась? Забыла, что здесь за мир?

– Но ты же…

– Тут равноправие – привилегия ведьм. Всем остальным предлагается молчать в тряпочку и слушаться мужей… Я же тебя предупреждала, чёрт подери! И ты сама говорила, что боишься его! На кой леший тебе это вообще понадобилось? Гуляла со своим Тилем – и продолжала бы гулять, свободная, никому ничего не должна! Замуж хотелось? Думала, что тут замуж – это просто штампик в паспорте?.. Стой спокойно, а то всю обмажу… Можешь объяснить, что с тобой вообще происходит?

– Да я… думала… – хныкала Ирочка. – Вот у тебя имение, свобода. А у меня что?.. А тут Керен, а у него место десятника и родители не бедные. Надо же как-то устраиваться, не всё ж у тебя на шее… А он драться…

– Средневековье… – прошипела я, пряча флакончик. – Чёртово средневековье со своими чёртовыми порядками… Ты теперь, если замуж вышла, изволь глазки одному Керену строить, уяснила? А то он тебя такими вот «орденами» через два дня на третий будет награждать.

– Если бы только ими, – Ирка совсем расклеилась. – Притащил меня в комнату, твой амулет с меня содрал, юбку выше головы закинул, и…

– Понятно, – со вздохом сказала я. – Извини, нового амулета я тебе не дам. Хотела замуж – готовься пелёнки стирать.

– Но я… я же не готова! – пискнула Ира. – Я же не умею!

– Ничего, няньку наймёте, у твоего мужа заработок позволяет.

– Я рожать боюсь! – кажется, моя землячка была на грани новой истерики. – Стана, пожалуйста, дай мне новый амуле-е-ет!

– Хватит!!! – мне этот цирк осточертел, и я выдала не меньше децибелов, чем тогда, на дороге. – Как ты меня достала, Ирка! Взрослая баба, а ведёшь себя хуже восьмилетнего пацана! Ты хотела свободы? Я тебе предоставила свободу, даже когда ты в ошейнике ходила! И что ты с ней сделала? Сама в хомут влезла, а теперь сопли размазываешь! Иди к мужу и ему мозги компостируй, а меня оставь в покое!

– Но ведь это же… – рыдала Ирочка. – Это как в той кладовке… Сиди в четырёх стенах… Как же… Что же мне, вот так и жить дальше, как на привязи? А-а-а!..

– Сама на себя ярмо надела – сама и расхлёбывай! – зло выкрикнула я. – Мне уже надоело гонять твоих тараканов! Одних потравлю – новые вылезают!.. Всё, я сказала! Выбрала себе каменную стену – теперь сиди за ней! Головой думай! А будешь истерики устраивать – брошу тебя, и плыви сама, как умеешь!

– Ну и нафиг! – озлилась Ирка, глотая слёзы. – Говоришь, головой думай? Вот и буду думать! Обойдусь без тебя и твоих советов!

И бросилась вон из комнаты.

– Давно пора! – крикнула я ей вслед.

Ответом мне был яростный хлопок дверью.

Настроение испортилось напрочь. Вообще-то Дойлен мне уже говорил: мол, зачем ты себе эту обузу на шею повесила? Не могла иначе, потому что. Не могла я эту дурочку тогда на дороге бросить, на потеху солдатам Гидемиса. Не могла продать Ульсе на забаву – тот вообще баловался покупкой молоденьких девчонок для постельных утех, а когда те надоедали, перепродавал дальше. Не могла не дать свободу, когда мы поселились в Масенте. Но сейчас… Ирка не понимает, что за каждый поступок нужно отвечать. Привыкла сидеть на шеях родителей, потом ездила на мне, а сейчас вдруг решила, что сможет продолжать заниматься этим видом спорта, будучи замужем. Да, в нашем мире родители иногда за своими деточками бегают до самой пенсии. В смысле, до пенсии деточек. Видала я и такие семьи. А мне было двадцать пять, когда прозвучал тот звонок от брата. Неисправная проводка в доме – и всё… Жить нужно было своим умом, а я к двадцати пяти годам уже умела это делать. Ирке скоро двадцать, а поведение – как у недоразвитого подростка, совершенно не знающего жизни. У неё есть хороший задел. Пока я держала её на коротком поводке, всё было в порядке. Даже прогресс наметился. Но стоило ослабить вожжи, как понеслось… Что ж, пусть её теперь муж воспитывает, как умеет. Такими темпами они довольно быстро сделают ребёнка, а с младенцем на руках не слишком потрепыхаешься.

Я не произнесла ни слова, но Дойлен обо всём догадался по моему мрачному лицу. Он галантно подставил руку, чтобы я могла сесть в возок, потом пристроился рядом и скомандовал Лису трогать.

– Отругала наконец эту дурочку? – хмыкнул дорогой сосед, когда возок миновал городскую черту. – Я-то думал, когда ты решишься. А то пристроилась: натворит чего-нибудь, и сразу к тебе под крылышко.

– Как бы она себе ещё хуже не наделала, – буркнула я, кутаясь в накидку.

– Ты моего сына плохо знаешь.

– Думаешь, не позволит?

– Гулять – точно не позволит. А ты тоже подумай, милая, нужна тебе такая попутчица, или нет.

Он прав. Но мне слишком многое в себе нужно сломать, чтобы исполнить свою угрозу и бросить Ирку в чужом мире. Словами швыряться намного легче. Язык чесался спросить, с чего такая забота о семейном положении сына? Неужели тут настолько мало девчонок, которые могли бы нарожать ему внуков, чтобы сватать отпрыску неадекватную иномирянку? Дойлен не дал мне высказаться. Он просто погладил мою руку, выпростанную из-под накидки.

– Спрячь, – сказал он, добродушно улыбнувшись. – Холодно.

Невозможный человек. Человек, буквально живущий в маске, но передо мной он эту маску всегда приподнимает… Интересно, зачем я ему понадобилась на самом деле?