Текст книги "Проша (Непутевая семейка - 1)"
Автор книги: Елена Ткач
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
– Выходит, ты меня за нос водишь! – тоном, не предвещающим ничего хорошего, процедил сквозь зубы седоволосый респектабельный господин, сунув руки в карманы, а вместе с ними – и пакет с фотографиями. – Получается, что у тебя два комплекта: один ты продал мне, а другой... интересно, для чего он тебе, друг мой, а? Может для коллекции? Расскажи, не стесняйся!
Он нехорошо улыбнулся. Нукзар побелел. Седовласый кивнул своим людям.
– Эти дети – дочка фотографа и сын нашего гостеприимного хозяина побудут где-нибудь... в безопасности. Пока я с этим делом не разберусь. Не люблю, когда меня водят за нос. – Он в упор взглянул на Нукзара и тот дернулся. – Не дергайся, не поможет! Твой сын и девчонка будут заложниками, пока мои люди не возьмут клад. Хорошо, что я сам приехал, сам решил все на месте проверить. А то бы ты тут наворотил...
Он вынул руки из карманов – Сеня заметила, что пальцы у него длинные, тонкие, как у скрипача. "Музыкант хренов!" – выругалась она про себя, не смея взглянуть на папу. Он так и стоял, не проронив ни звука и, судя по всему, ещё не осознав происшедшего...
Сеня оцепенела, втянув голову в плечи и скосив глаза в сторону калитки, точно надеясь на чудо: вот сейчас распахнутся ворота и отряд спецназовцев придет к ним на помощь... Но так бывает только в кино! На миг показалось, что над забором мелькнула чья-то знакомая голова. Высунулась и пропала. И голова эта очень напомнила голову брата. Только наверное это было лишь плодом её больного воображения...
Между тем, к "музыканту" тотчас кинулся один из его людей и щелкнул зажигалкой, когда в его пальцах появилась тонкая коричневая сигара. Тот закурил, обвел прищуренным взглядом застывшую группу и расхохотался.
– А ты игрок, Нукзар! Я тебя недооценил. Зато теперь знаю, с кем имею дело... Выходит, ты сам хотел взять цацки, пока мои люди возятся с экстрасенсом... Интересно, как ты-то узнаешь, где клад? По фотографиям? У тебя есть свой ясновидящий, а, Нукзар? А может быть, ты уже знаешь? Может быть, ты сам ясновидящий? Значит, ты решил и дельце провернуть, – так сказать, услугу мне оказать, – и клад взять! Ну-ну! Молодец! Всех в дом! коротко рыкнул он своим – двое из них в мгновение ока затолкали в дом Нукзара, Валета, у которого челюсть тряслась и... Сениного отца. Когда ему быстро скрутили руки и, подталкивая в спину, повели в дом мимо Сени... она не выдержала, крикнула: "Папа!" А он... Господи, какое у него было выражение! Какая растерянность, боль и страх за неё – страх за дочь, которая по его милости стала заложницей в страшной мафиозной игре...
Папа и не подозревал, что во всем она виновата – просто не вовремя сунулась с этими фотографиями... Но она же не знала, что он уже все напечатал и прямо со станции, даже не заходя домой, поспешил сюда передать срочный заказ... Не знала, что к Нукзару пожаловал гость – главный участник этой истории. Человек, перед которым сам Нукзар казался мальчишкой... И теперь они все у него в руках!
Между тем их с Мамукой затолкали в беседку и двое охранников встали у входа. Другие двое остались в доме – охранять пленников.
– И куда их девать? – послышался резкий командный голос – по-видимому, принадлежавший главарю бандитов-охранников.
– Может, свезем на хату? – предложил второй, хриплый, – видать, куривший до обалдения...
– На нашу? – переспросил первый. – Далековато. Ехать – час туда, час обратно... А нам же в Москву надо – фотографии везти к этому, как его, ясновидящему, что ли, мать его!
– А, все один хрен, как его звать... – поддакнул второй. – Главное, ехать надо. Да, возни нам до черта! Чего ж с ними делать?
– Слышь, ребят! – возле беседки появился кто-то третий. – Я тут все места знаю. Я вам помогу щенков этих спрятать так, что ни одна тварь не пронюхает. А вы это... вы шепните про меня своему. Хозяин мне уже поперек горла! За копейку удавится! Пашешь на него с утра до ночи, а толку... И потом спекся он, ясно! Ваш-то покруче будет. Вы как – службой довольны?
– Да, не жалуемся, – протянул хрипатый. – Если все – хоккей, то бывает, сотню баксов за день отваливает. Как премиальные, так сказать, сверх основного оклада.
– Хорош базарить! – оборвал командир. – Хочешь помочь – давай, хорошие бабки за это получишь, а трепало свое засунь куда подальше... Ну все, проехали. Так куда их?
– Да тут, поблизости! – засуетился третий. – Тут дачка одна пустует. Заткнешь им глотки – и все дела!
Сеня боялась взглянуть на Мамуку. Мало того, что вся эта каша заварилась из-за нее, и парень об этом прекрасно знает... Мало того, что его отец попал в крутой переплет... У них на глазах совершалось предательство – человек, который служил Мамукиному отцу, и которому тот доверял, за лишнюю сотню зеленых готов был продать его. Мамука слышал все это, слышал как отца называли жадным, слышал, что он "спекся" – то есть, ему конец... каково все это пережить?
И вдруг... она почувствовала как влажная ладонь Мамуки нашарила в сгущавшихся сумерках её маленькую дрожащую ладошку. Он прошептал:
– Не бойся! Слышишь, девочка? Забыл как тебя зовут... Не бойся, я тебя в обиду не дам!
Глава 12
В ЗАТОЧЕНИИ
Уже совсем стемнело, когда темно-синяя "Ауди" – та самая машина, марки которой Сеня не успела разглядеть, выехала за ворота с участка Нукзара. Сеня с Мамукой, скорчившись, лежали на дне багажника. Рты их были завязаны кусками плотной ткани, для этой цели пришлось порвать на части рубаху хозяина – ничего лучшего под рукой у бандитов не оказалось...
Двоих охранников, которых приставили сторожить юных заложников, звали Толян и Гарик. Третьего – угрюмого, который переметнулся на их сторону Кузьма. Они выжидали время, когда дачники разойдутся по домам и поселок растворится во тьме, чтобы никто не увидел, куда они направляются. Но и этого было мало – ребят решили спрятать в багажнике, чтоб их уж наверняка никто не заметил.
В багажнике "Ауди" было нечем дышать. Хотя трясло не особо – рессоры у новой машины были на редкость мягкими. Сеня с Мамукой лежали, не шевелясь, лицом друг к другу, – ни живы, ни мертвы, в кромешной тьме чуть поблескивали глаза... Они не отрывали глаз друг от друга, точно этот взгляд был единственной ниточкой, которая связывала их с жизнью.
Сеня изо всех сил старалась не плакать: понимала – если заплачет, дыхание собьется и она начнет задыхаться. А это было б уж слишком! И без того дело принимало плохой оборот...
Однако, удушья почувствовать не успели: только отъехали, как их передвижная тюрьма остановилась. Дверцы хлопнули – бандиты выбрались из машины. Крышка багажника откинулась, волна свежего ночного воздуха ворвалась внутрь, пленников подхватили и водворили на землю.
Сеня с Мамукой стояли, пошатываясь и моргая – лунный свет казался им непривычно ярким после кромешной тьмы. Бандиты, не давая ребятам опомниться, потащили их на участок. И Сеня едва сдержала крик облегчения их вели в заброшенный дом! В тот самый, где она повстречалась с Прошей, в его пристанище... А значит, домовой непременно придет на помощь!
Бандиты тихо переговаривались между собой.
– А ты уверен, что дом нежилой? – спросил хмурый Толян. – Если шуму наделаем, хозяин башку свернет!
– Да нет, ты не сомневайся, я эти места как свои пять пальцев знаю, успокаивал его Кузьма. – Тут уж года два никто не живет...
– Ну смотри... – рыкнул Толян. – Черт, дверь заперта!
– А как же иначе? Там же нет никого! – суетился возле него Кузьма.
Гарик извлек из кармана какой-то предмет, нажал невидимую пружинку и в его руке сверкнуло лезвие ножа. Финка! С её помощью он без лишних хлопот открыл хлипкую дверь, и все оказались внутри.
Здесь все было как той памятной ночью: и матрас на полу, и фанерный ящик, только огонь в печи не горел – он спал, как и все вокруг – спал поселок, опоенный сонным дурманом ночи...
Пленников толкнули в угол – за печку, бросив им какое-то тряпье, извлеченное из багажника. Они устроились на полу, прижавшись друг к другу. Рты им наконец развязали, и они тяжело дышали как рыбы, вытащенные из воды.
Сами бандиты устроились на матрасе. Гарик, стараясь двигаться как можно тише, скользнул к машине и принес сумку, из которой извлек бутылку водки, пластиковые стаканчики, какую-то закусь. Толян зажег карманный фонарик и установил его на фанерном ящике, подложив под него коробок спичек, чтобы свет шел под углом, и прикрыв носовым платком.
– Хм, все равно свет из окон заметно, – сказал он, с сомнением оглядев это сооружение. – Нас в два счета вычислят!
– Да ты чё! – ухмыльнулся Гарик. – Тут же окна досками забиты. И потом кто интересоваться-то будет? Дачники? Им все по фигу! Не-е-е, в Багдаде все спокойно... – сострил он и сплюнул на пол.
– А родители? – не унимался дотошный Толян. – Они ж всю округу на ноги вздернут!
– Какие родители? – поддакнул Толяну Кузьма. – Их папаши у наших – они и не пикнут. Остаются только родственнички этой... – он кивнул на Сеню. Но они до утра ничего не сделают: сторожка сегодня закрыта – позвонить не смогут... А на станцию... не на станцию ночью они не попрут. Да ладно, мужики, чего зря кино крутим? Давайте – разливайте. Отобьемся, если что...
С этим мудрым решением все согласились – мужикам не терпелось выпить. Скоро они оживились и завели разговор о своем – их хриплые приглушенные голоса доносились до измученных пленников как назойливое гудение шмеля, бьющегося в стекло...
Первое время Сеня дрожала как осиновый лист. Но вскоре, поняв, что бандиты не собираются причинять им вреда, несколько успокоилась. Круглое и теплое плечо парня тоже действовало успокаивающе – все ж таки она была не одна. И Проша... он где-то рядом. Не может он не почувствовать, что она в беде!
Сеня пошевелилась и повернулась лицом к Мамуке.
– Послушай... надо что-то придумать.
– А что делать-то? – прошептал он, обдав её волной горячего дыхания. Они ж не уснут.
– Что там, в твоем доме? Что с папой? И твой отец... Ох, что же я натворила! Не надо было мне эти фотографии отдавать!
– Нет, ты все сделала правильно. Не твоя вина, что мы тут...
– Слушай, ты что-нибудь понимаешь в этой истории? В чем все дело-то?
– Я только догадываюсь: кое-что удалось подслушать из разговоров отца. Ты не думай – я этого не люблю, просто так получилось. Отец часто говорил с людьми в той беседке... ну, в которую эти нас отвели. А я люблю сидеть возле бассейна, на воду глядеть. Это близко – все слышно.
– И что? Кто этот седой с тонкими пальцами, который всеми командует?
– Это большой человек. Он контролирует два района в Москве. Отец вышел на него, когда узнал, что в здешних местах есть клад. Очень ценный! Что в нем – я не знаю. Только знаю со слов отца, что у нас в России на него не найти покупателя. Там вещи очень редкие, они принадлежат... я не понял – то ли Патриархии, то ли монастырю. Их надо вывезти за границу – там можно продать. И получить за них очень большие деньги!
– Кажется, понимаю... Я тоже слышала разговор в той беседке. Только ты не думай – я не подслушивала... то есть, да, честно сказать, подслушивала! Но я просто хотела тебя найти и подумала: не там ли ты... То есть... в общем, хотела отдать фотографии. Это было сегодня утром.
– Слушай, не бери в голову, со всеми бывает! – Мамука ободряюще улыбнулся, и ей сразу стало легче. – Мы же друзья?
– Друзья!
– Ну вот. А у друзей нет никаких тайн. Ты мне можешь рассказать о себе, что угодно, самое плохое – и я пойму. Потому что я сам... – он понурился.
– Эй, ты чего? – Сеня схватила его за руку.
– Да я-то ничего. Просто мне все это не нравится! Все, чем занимается отец и вообще... У нас денег – во! – он провел ребром ладони поперек горла. – А радости от этого... Отец вечно злой, озабоченный. Мама... она болеет. И почти с нами не живет. У неё сиделка. Это у неё на нервной почве сделалось, когда отец два года назад в жуткую переделку попал. Тогда его друга убили и он... в общем, он стал главным.
– Слушай. Он связан с бандитами, да?
– Да, – кивнул Мамука и поднял на неё горящие глаза. – Сначала мне это нравилось. Ну, все эти охранники, беготня, машины, оружие – вся эта опасность, которая всегда рядом. Понимаешь? А потом... потом это как-то все стало...
– Противно? – подсказала Сеня.
– Да нет. Все равно. Все – все равно, понимаешь? Меня они все достали! – в сердцах выпалил он и стукнул кулаком по коленке.
Бандиты повернулись к своим пленникам, их глаза блестели в темноте каким-то неестественным блеском.
– Эй, вы там! – цыкнул Толян. – Потише! Не то живо успокоитесь, ясно?
Они сжались под его злобным взглядом. Не нужно было лишний раз убеждаться в том, что эти люди способны на все!
Прошло не меньше получаса, прежде чем они решились снова заговорить так тихо как только смогли... Сеня передала Мамуке, о чем говорил с Валетом его отец. Он тоже рассказал ей, что знал. Получалась такая картина: через Валета Нукзар узнал о кладе, в котором спрятаны сокровища монастыря. Нужно было найти человека, которого этот клад заинтересует, и лучше всего иностранца. Очень крутого иностранца, потому что клад даже по самым примерным подсчетам стоил каких-то немыслимых денег! Нукзар вышел на "музыканта", как его окрестила Сеня – очень известного в бандитских кругах вора в законе, контролирующего в Москве два района. У этого "музыканта" под кличкой Ефим были связи с иностранцами, которых интересовали предметы искусства и старины. Нукзар с Ефимом договорились: один достает клад, а другой находит покупателя. Делят деньги поровну и разбегаются. Мамука сказал, что его отец побаивался Ефима и вначале не хотел с ним связываться... Чтоб узнать, где находится клад, отцу и понадобились фотографии – он знал известного ясновидящего, который мог по фотографии определить местонахождение любой вещи. Нужна особая сила провидца, чтобы найти клад, не зная, какие именно предметы в нем находятся, а зная только место, да и то – весьма приблизительно. И все-таки московский провидец, который слыл колдуном, взялся за дело. Сам он сюда приехать не мог – был прикован к инвалидной коляске. Поэтому нужно сфотографировать место, где могли быть спрятаны сокровища, и доставить снимки в Москву. Однако, вмешался случай: Сеня стащила пакет с фотографиями!
В этом деле было слишком много узлов, которые, спутавшись, нарушили первоначальный план. Оказалось два комплекта фотографий, и надо было случиться так, чтобы в тот самый момент, когда Сене "приспичило" вернуть Мамуке один из них, к Нукзару пожаловал нежданный гость – Ефим, решивший лично проконтролировать дело. Ефим сразу понял, что дело нечисто и его водят за нос! Это его-то – вора в законе, перед которым трясется вся бандитская Москва!
Когда вся картина наконец прояснилась, ребята поняли, в какую передрягу попали! И какая смертельная опасность грозит их отцам... Ведь Ефим не прощал ни малейшего промаха, платой за ошибку было только одно смерть!
Они сидели, оцепенев от страха, не зная живы ли их родители и сколько осталось жить им самим... Мамука взглянул на часы – было два часа ночи. Бандиты здорово нагрузились – в их сумке была не одна бутылка... Они клевали носом, но бодрствовали, подстегивая себя все новыми порциями алкоголя. Изредка слышался хриплый гортанный смех, похожий на клекот каких-то хищных птиц...
– Слушай, по-моему надо как-то отсюда сматываться! – решительно прошептал Мамука. – Если б только эти, – он кивнул на бандитов, перепились до того, что заснули...
– И никаких проблем! – послышался над ними тонкий писклявый голос. Сделаем все как надо!
Сеня подняла голову – над ней сгущалась тень, похожая на чернильное пятно. Лапекак!
Мамука при виде этого явления с белесыми глазками, шевелившего неопределенной формы конечностями, тихо ойкнул, да так и застыл с отвалившейся челюстью. Сеня быстро шепнула другу: "Не бойся!" и глаза её засветились. Они не одни – Проша прислал к ним своего порученца!
– Лапекак, миленький! Видишь, что тут творится – нас взяли заложниками...
– Не рассказывай – сам знаю! – пискнул Лапекак и засучил отростками. С этими-то мы справимся, тут дело похуже – Пров Провыч в беде!
– Как! Что с ним? – всполошилась Сеня, невольно повысив голос охранники тут же поворотились в их сторону.
– Ну, вы, детеныши! Тихо чтоб! – велел Толян.
– Быстренько предложи им чаю. Скажи, ты заварку нашла. И чайник. Поняла? Только быстро, скажи – вы умираете от жажды. У меня сон-трава! Мы их быстренько усыпим и будем выбираться отсюда, – пропищал Лапекак на немыслимой скорости, метнулся в сторону и указал глазами на тот самый обгорелый кофейник, из которого Проша поил её в ночь первой встречи.
– Мы хотим пить! – громко сказала Сеня дрожащим голосом. – Тут чайник есть... то есть, кофейник. И заварка. Можно я чай заварю?
Превозмогая страх, она поднялась, взяла чайник и маленькую жестяную банку с заваркой, на которую указал Лапекак, и на затекших ногах направилась к бандитам.
– Чайник, говоришь? Хм, – задумался Толян. Видно, мысли в его голове ворочались с превеликим трудом. – А как мы его... разогреем?
– На печке, – немного осмелев, сказала Сеня. – Тут дрова есть... Я могу её растопить.
– Ладно, давай! – согласился Толян. – Чайку горячего не мешало...
Сеня в два счета засунула в печку сухие дрова, взяла у Кузьмы спички и клочок газеты, в которую была завернуты их закуска. Печка скоро разгорелась, отблески огня заплясали по комнате. Сеня попросила разрешения сходить за водой, но ей было велено сидеть и не рыпаться, а Кузьма, крякнув, поднялся, разогнул затекшую спину, взял пластиковую бутылку из-под "Спрайта" и двинулся к выходу. Через пару минут он вернулся и отдал Сене бутылку, до краев наполненную водой.
Сеня налила в кофейник воды, поставила его в специальное углубление, сделанное в печи для приготовления пищи, и уселась у печки, ожидая когда вода закипит. Дождавшись, она приоткрыла крышку и высыпала в воду содержимое баночки. По комнате тут же поплыл густой травяной запах. Сеня в испуге глянула на Лапекака: а вдруг бандиты догадаются, что их собираются опоить?
– Не волнуйся, они же обкуренные и в стельку пьяные – не унюхают, успокоила её тень, колыхавшаяся в воздухе.
– Мамука, я тебе потом все объясню, – шепнула другу девочка, тронув его за руку. – Это... понимаешь, это помощник одного моего друга... Ну, ты слышал – он в беде. Поэтому мы сейчас...
– Эй, ты там... Чаю давай! – заорал во все горло Гарик.
Похоже, бандиты так набрались, что уже себя не контролировали. Но это только к лучшему... Скоро они храпели, повалившись кто где – сонное зелье подействовало!
– Лапекак, что с Прошей? – первым делом постаралась выяснить Сеня, поняв, что бандиты больше им не страшны и на цыпочках пробираясь мимо них к выходу. Мамука – следом за ней.
– Ох, и не спрашивай! Сам на него напал! Проша... он отвлекся. Он духом с тобою был – боялся за тебя очень. И этот Сам врасплох его застал. и вконец одолел – лишил способности воплощаться. Проша теперь только дух поэтому он тебе даже явиться не смог... Он теперь, что ни час – истончается – тает как дым. И скоро может совсем исчезнуть!
– Что же делать! – Сеня стиснула кулачки и наконец расплакалась больше крепиться не было сил!
– Спасти его можешь теперь только ты, потому что он с тобою незримыми узами связан. Только твоя душа может его к жизни вернуть... – пропищал Лапекак, увлекая друзей за собой.
Они оказались на воле, и влажная темень ночи обняла их...
– А как же наши отцы? Им тоже помощь нужна! – подал голос Мамука.
Он немного оправился, видя, что Сеня нисколько не смущена явлением странной тени, шевелящей отростками, и теперь рвался в бой!
– Я знаю, что делать! – выпалила Сеня. – Надо проникнуть к Проше и помочь ему, тогда он сможет помочь нам... Он ведь внизу, у себя? – спросила она Лапекака, который зыркал белесыми глазками.
Тот утвердительно пошевелил отростками.
– Я думаю вот что... – взволнованно говорила девочка, ухватив Мамуку за руки и вцепившись в них крепко-прекрепко, – мы сами должны добыть сокровища и отдать их этому гаду Ефиму. Как выкуп за наших пап!
– А как мы это сделаем? Мы-то не ясновидящие! – засомневался Мамука.
– Нам Проша поможет. Он найдет то место – я в этом уверена. И потом... одна женщина меня научила. Она сказала, можно так настроиться, что ноги сами поведут тебя к цели, к тому, что хочешь найти. Так я искала грибы, стала прямо-таки настоящим грибоискателем! И наверное, так можно на любое настроиться – на любой поиск. А перед тем как отдать тебе фотографии, я их очень внимательно рассмотрела. И одно место там, у ручья... ну, это сейчас неважно, – так вот, оно стало как будто светиться. Знаешь, точно фотография какой-то сигнал подает! Но с кладом – это потом, сначала надо Прошу спасать. Ты согласен отдать бандитам сокровища в обмен на наших пап?
– Конечно! Ты ещё спрашиваешь? Да все, что угодно! Только... кто такой этот Проша?
– Проша? Он домовой, – ответила Сеня как ни в чем не бывало.
Глава 13
КЛАД КАЗНАЧЕЙШИ
"Проша, прости меня, но иначе я никак не могу!" – подумала Сеня.
Она нарушила слово – рассказала о своей тайне, но иначе было никак нельзя – им всем грозила верная гибель, и Проше в первую очередь!
– Мамука, это страшная тайна, и надеюсь, кроме тебя, о ней ни одна душа не узнает...
– Заметано! – шепнул Мамука. – Буду нем как могила...
– Ну так что? – пропищал Лапекак, растекаясь чернильным пятном над их головами. – Чего вы решили-то?
– Здесь возле дома, прямо за калиткой есть люк, – торопясь, объясняла Сеня. – Под ним – колодец канализации. Через этот подземный лаз мы сможем проникнуть к Проше.
– Так, какие дела? Вперед! – гаркнул возбужденный Мамука.
От звука его голоса зашелестела листва на ветвях сирени, что-то зашуршало в траве, птица спорхнула с ветки... И какая-то тень, притаившаяся за кустом, что была темнее ночного мрака, стронулась с места и растворилась во мгле. Только ярко серебрилась полная луна, вышедшая из-за туч, словно любопытство её одолело: что это затевают там, на земле, эти забавные человеческие детеныши? Чем-то их встретит подступавшее утро? Она забавлялась – луна, что за дело ей до земных забот?...
– Мамука, там, за домом, куча валежника: слеги всякие, доски, жерди... Только они нам не подойдут – ими этот люк не своротишь. Нам бы ломик!
– Ломик я видел. Тут где-то валялся! – встрял Лапекак. – Сейчас поищу.
Он растворился в ночи, и скоро они услыхали победный писк: "Нашел!"
Сеня с Мамукой поспешили на зов, и в самом деле возле заросшей сорняками грядки с клубникой обнаружили проржавевший ломик, который, как видно, так долго здесь пролежал, что врос в землю.
Мамука без особых усилий выворотил лом из земли и, отдуваясь, потащил его за калитку к люку, возле которого Сеня пританцовывала от нетерпения. Оказалось, что её новый друг был довольно силен – с двух попыток ему удалось подцепить край тяжеленного люка и своротить его на сторону. Вдвоем с Сеней они сдвинули его подальше от края – так, чтобы круглое отверстие оставалось свободным. Перед ними зиял провал. Оба, стоя на краю, переминались с ноги на ногу, заглядывая внутрь. Оттуда доносился приглушенный шум воды и тяжелые душные испарения...
– Я полезу первая, – заявила Сеня, – я там уже раз побывала. У тебя нет фонарика? – без всякой надежды спросила она у Мамуки.
– Знал бы – захватил, – пробормотал он, вглядываясь в кромешную тьму под ногами. – Слушай, у бандитов же есть фонарик! Они его ещё чем-то прикрыли, чтоб света снаружи не заметили. Давай я сгоняю, а? Они же спят как убитые, а я по быстрому: раз, два – и в дамки!
– А если проснутся? Тогда все пропало...
– Я сгоняю, – пропищал Лапекак. – Они меня даже и не заметят. А фонарик того – тю-тю...
– Ты же – тень, – с недоумением изрек Мамука. – Как же ты фонарик возьмешь – он же, ну, как это... потный, материальный... У него – вес!
– А ты думаешь, у меня нету веса, что ли? Еще какой! Только чего бестолковым объяснять – все равно не поймете. Хоть я и неприкаянный дух, но все ж таки в вашем мире кое-какой навык имею... Стойте тут – я мигом.
– Ну и дела-а-а! – только и смог вымолвить Мамука и сел, где стоял – у самого края подземного хода, свесив ноги вниз.
Не прошло и минуты, как Лапекак вновь замаячил у них над головами, торжествующе потрясая фонариком, который плотно, как щупальцами, обвивал своими отростками.
– Теперь скорее вниз! – скомандовала Сеня. – Там в стенке колодца железные скобы вроде ступенек. Нащупывай их ногой – и за мной!
Когда луна, вдоволь налюбовавшаяся этим зрелищем, скрылась за облаком, в поселке по-прежнему не было ни души... Только какой-то сутуловатый очкарик мчался на велосипеде по направлению к станции – мчался не разбирая дороги, подскакивая на рытвинах и ухабах, съезжая в канавы и с разгону влетая на горки... Он гнал так, точно за ним гналась свора собак. Он торопился на станцию – туда, где люди, туда, где милиция, где можно позвать на помощь! Самые близкие люди на свете попали в беду! Это был Костик. Сене вовсе не показалось, когда она заметила голову брата, мелькнувшую над забором. Он все видел, все понял и спешил им на помощь!
Между тем, благополучно завершив спуск в колодец, Сеня с Мамукой двигались по дну туннеля по колено в воде, освещая себе путь пляшущим светом фонарика. Сеня совсем не помнила, как оказалась в жилище Проши, она тогда была как бесчувственная, и до места её благополучно доставил домовой. Теперь их вел Лапекак, порхая впереди бесформенной неуклюжей бабочкой. Идти им пришлось недолго: за очередным поворотом – четвертым или шестым, Сеня сбилась со счета! – показалось небольшое углубление наподобие ниши в стенке туннеля. Оно было занавешено знакомой драпировкой, похожей на гобелен.
Она решительно оттеснила Лапекака, откинула ткань и шагнула внутрь. Оба её спутника – мальчик и неприкаянный дух, последовали за ней.
В Прошином прибежище было знобко, сыро и полутемно. Только слабо мерцал холодный зеленоватый свет. Вся мебель оставалась на своих местах, только хозяина нигде не было.
– Проша! – тихонько окликнула Сеня. – Прошенька, где ты?
Ей было не по себе. Ведь где-то тут Сам! Если он может даже с домовым сладить, то уж с ними-то...
– Тут он, чую я, – так же тихо, каким-то не своим голосом сообщил Лапекак. – Похоже... точно, он в кресле. Да, не в том – а в своем! Он всегда в нем сидит.
Сеня на цыпочках приблизилась к креслу, склонилась над ним, протянула руку... Никого. Ничего!
– Да он же невоплощенный! – завопил Лапекак. – Ты его и нащупать-то не сумеешь!
– А как же быть? – обернулась на его голос растерянная Сеня. Лапекак так резво заметался из угла в угол, что трудно было за ним уследить.
– Слушай, ты... Лапекак! – прикрикнул Мамука. – Перестань мельтешить и говори толком как его отсюда вытащить.
– Как-как... не знаю я. И потом, зачем вытаскивать-то, не пойму? заныл Лапекак. – Ему тут покойно... тихо... И бандитов тут нет. Они сюда ни в жизть не пролезут! И вы пересидели бы тут. А там, глядишь, чего-нибудь переменится.
– Ну, ты и гнида! – сквозь зубы процедил Мамука. – Сам же говорил, что ещё немного – и он развоплотится. Совсем! Что ему помощь нужна.... Что ж нам: сидеть тут и ждать?
– Мамука, да не слушай ты его, что с него взять – с бесформенного? Надо отсюда срочно сматываться, не нравится мне тут. Того и гляди – Сам явится.
– А кто такой этот Сам? – поинтересовался Мамука. – И нельзя ли его по голове чем-то тяжелым?
– Боюсь, что нельзя, – с сожалением сказала Сеня. – Он ведь тоже... того. Дух! Только он ещё хуже... Он темный – бес, то есть. Да ещё шишка среди этих бесов большая... Сильный он очень – так Проша говорил. Ох, Проша, Прошенька, как же быть?
Она рухнула в кресло напротив Прошиного и уронила голову на руки.
– Эй, хорош нюни распускать! – рассердился Мамука. – Свяжешься с девчонкой, потом только и будешь, что сопли ей вытирать...
– И ничего ты не будешь! – Сеня вскочила. – Мамука, это ты правильно... ты меня зли, потому что, мне кажется, Сам начал действовать. Он меня усыпляет, что ли, или вроде того. Ведь наверху мы уже все решили что и как делаем... Так ведь?
– Угу, – откликнулся Мамука, разглядывая старинный буфет. – Только вроде решили мы, что надо действовать быстро, а ты тут.... – он раскрыл дверцы буфета, и оттуда градом посыпались грецкие орехи.
– Так! Все ясно, – по-боевому воскликнула Сеня. – Лапекак, ты Прошу чуешь?
– Ну, чую... – нехотя ответил тот.
– Ты его нащупать можешь? Ну, взять на руки, – понукала она расклеившегося служку.
– Ну... могу. А дальше что?
– А то! Мамука, снимай майку!
– Это ещё зачем?
– Затем, что мы Прошу в неё обернем, чтобы от него духом человеческим пахло, и Сам его не учуял.
Мамука покачал головой, но майку снял. Сеня передала её Лапекаку, и тот, шевеля отростками, накрыл ею пустоту над креслом, подоткнул со всех сторон, и дети увидели нечто вроде продолговатого шарика неровной формы, обернутого в синюю майку с надписью "Пума".
Мися перехватила у Лапекака этот сверток, склонилась над ним и тихонько шепнула:
– Прошенька, это я! Ты меня слышишь?
Майка еле заметно пошевелилась, и Сеня услышала звук, похожий на слабый шорох листвы: "Сслышшшу-у-у..."
Она просияла, кивнула Мамуке и по его изумленному лицу поняла, что и он услыхал этот шелестящий глас пустоты, обернутой в майку.
– Проша, держись, мы тебя выручим! Мы сейчас двинемся наверх – искать клад. Ты знаешь, где он?
Майка снова пошевелилась, и по этим слабым движениям, напоминавшим утвердительный кивок головы, она поняла: он Проша...
– Давайте-ка все наверх! – скомандовала девочка, прижимая к груди бесценный сверток.
И тут... Они услыхали как орехи, рассыпавшиеся по всей комнате, стали хрустеть под чьими-то тяжкими шагами. Хррым – хррым – хррым! Не нужно было томиться в догадках, чтобы понять, чьи это были шаги...
Это был Сам! Он был здесь – в подземелье. Он шел, чтобы уничтожить их!
Сеня завопила, вцепилась в Мамукину руку и дернула за собой к выходу. Как зайцы – в два прыжка они обогнули хрустящие под невидимыми шагами орехи и кинулись назад в туннель.
– Мамука, ты молитву какую-нибудь знаешь? – крикнула Сеня.
– Нет, не знаю... Только тетя моя... она повторяла... когда чего-то случалось: "С нами крестная сила!" – толстый парень на бегу совсем задыхался...
– Вот и ты повторяй, слышишь? Громко повторяй и крестись, а то у меня руки заняты!
Они неслись по проходу в сполохах света, прыгающих со стены на стену, – фонарик был у Мамуки. Позади, как спущенный флаг, болтался Лапекак. Мамука неуклюже подскакивал на своих толстых ногах, не привычных к быстрому бегу, и во весь голос орал: "С нами крестная сила!"
А Сеня... она изо всех сил прижимала к себе невесомый сверток, в котором был её друг, самый близкий и дорогой друг на свете, безгласный, бесплотный, полуживой, – друг, который доверился ей, который просил о помощи, а она... она со своими вечными девчоночьими терзаниями, не почувствовала, что он в беде! Все его на помощь звала, как будто ей одной может быть плохо!
