Текст книги "Звездный Скиталец"

Автор книги: Елена Сенявская

Елена Сенявская
Звездный Скиталец

 
Среди созвездий и миров,
Скиталец боли и печали,
Непроницаем твой покров
И крылья мрака за плечами.
Скользнет звезда тугим лучом
Или случайная комета, -
Но черным бархатным плащом
Ты закрываешься от света.
И вечно странствуя во мгле,
Куда неведома дорога,
Кого ты ищешь на Земле
И почему не веришь в Бога?…
И если жизни нет конца
И нет конца твоим метаньям,
Чертам надменного лица
Они послужат оправданьем.
Посланец неба или зла
И спутник многих поколений,
Тебя природа создала
Себе самой во искупленье…
 

ПРОЛОГ

Небо, как море, рождает свои легенды. Есть они и у Звездного Флота. Корабль-призрак, «Летучий Голландец», скиталец звездных морей… Никто не знает, откуда взялась эта сказка, из какого дальнего рейса. Но астронавты – народ суеверный – верят в нее, как дети. И бывалые «волки» рассказывают молодым о Звездном Страннике, Вечном Скитальце. И начинают словами, какие слышали некогда сами, проходя обряд Посвящения:

– Запомни, салага, все, что я нынче скажу, – святая правда!

Горе тому, кто усомнится в этом…

* * *

Антон очнулся – мгновенная боль пронзила каждую клеточку изломанного тела, едва не погасив сознание. Но на этот раз он сумел удержаться на зыбкой границе бытия. Распятый в машинном отсеке рухнувшими перекрытиями, он не мог знать, что произошло с остальными, которые в момент катастрофы оказались на верхнем ярусе. Как бы там ни было, самому отсюда не выбраться. Нужно ждать, пока вытащат. Все равно первым делом спустятся вниз – проверить, что стало с двигателем. И увидят его. Очень просто. Немного потерпеть – и онипомогут. Скоро. Вот уже, слышишь, идут…

Сколько часов прошло? Или дней? В очередной раз вынырнув из забвения, Антон понял, что никто не придет. Корабль мертв. Он один, в ком теплится еще дыхание. И будет долго, мучительно умирать, впадая время от времени в милосердное забытье.

* * *

Он не слышал, как распахнулся наглухо задраенный люк. Ни шума, ни ветерка. Но впервые за несколько суток чуть дрогнули, разомкнулись веки – так явно ему почудилось чье-то присутствие. Только почудилось. Плотный воздух застыл неподвижно, в тусклом свете аварийных ламп ни одна тень не качнулась на стенах. Но в полубреду он кожей почувствовал взгляд, исполненный сострадания.

Дышать стало легче. Как, когда исчезли с груди навалившиеся балки, он не заметил. Встретив необъяснимое у порога смерти, не нашел сил удивиться. И позвал ЭТО, словно по наитию:

– Кто ты? – не спросил – подумал.

Нет ответа. Но боль уходит. И крошево костей срастается непостижимо. И возвращаются силы. А с ними – мысли об остальных.

Он поднялся. Шагнул к люку.

– Не ходи туда, – услышал не за спиной, но в себе самом. – Их нет. Не ходи…

Но ноги уже несли наверх послушно-упругое тело. Туда, где собирались все вместе. Где ждали его за ужином, а он задержался…

Задыхаясь, Антон вбежал в кают-компанию – и замер, оглушенный реальностью. Они были здесь, все трое, застигнутые внезапной смертью. Даже испугаться не успели, не то что понять. Нелепая случайность, сбой программы. На полсекунды раньше вышли из подпространства-и врезались в пояс астероидов.

– Если бы кэп остался у пульта… – Антон с трудом оторвал взгляд от кровавой маски, бывшей некогда лицом капитана. – Прости, Анджей, – прошептал хрипло. – Ты так верил в корабль, как даже себе не верил…

Он смотрел на тела друзей, на истерзанные стены каюты, пока не вспомнил вдруг, каким был сам десять минут назад. И взмолился в пустоту коридоров – Богу ли, черту – все едино:

– Оживи!!! Их – оживи!… А в ответ, как стон:

– Не в моей власти…

* * *

«Анджей Сторм – капитан.

Поль Лурье – навигатор.

Нортон Хьюз – врач.

Звездолет «Искатель».

Вечная память».

Неровные буквы выжжены тонким лучом на дверях холодильной камеры. Последний приют, ледяная гробница. «Простите, ребята, я сделал, что смог…» Сунув бластер за пояс, Антон побрел в рубку – скорее машинально, чем осознанно, повинуясь не то инстинкту, не то параграфу Устава.

… Одного взгляда на пульт управления хватило, чтобы понять: сигнал бедствия послать невозможно. Кибермозг мертв, и если какие-то системы еще функционируют, то это уже агония, последние судороги умирающего корабля. Значит, и ему, Антону, немного отпущено времени: пока не прекратилась подача кислорода и поддерживается температурный резким.

– Ну что, – произнес он вслух с горьким сухим смехом, – не добавить ли к поминальнику новое имя: «Антон Рудаков – кибернетик»?

И замер, прислушиваясь. И вздрогнул – от тишины, никем не нарушенной. Он ждал, хотя и не смел признаться, – голоса, отклика, надежды на спасение. Неужели тот, кто помог однажды, навсегда покинул его?!Вернул к жизни – и оставил умирать в одиночестве…

«Не хочу! Не верю! Ты здесь, я чувствую… Отзовись, кто бы ты ни был!…»

Как слепой, поднял лицо – напряженно-растерянное… И сжалился НЕКТО. Будто легкое дыхание коснулось щеки:

– Я здесь, я рядом. Не бойся. Ты не один…

Волна страха захлестнула Антона. Внезапно подкосились ноги. Он ощупью нашел кресло и упал в него, хватая губами воздух. Только теперь он осознал, как далеко зашел в своем безумии. Ничего ТАКОГО не могло быть!… Весь опыт, накопленный человечеством, твердил ему об этом. Но чего стоил этот опыт, если одной фразы, неведомо кем произнесенной, хватило, чтобы опрокинуть мимоходом мудрые теории мироздания – все до единой…

– Я, кажется, теряю рассудок, – прошептал, ни к кому не обращаясь, но ожидая ответа невидимого собеседника – с испугом, как раньше – с надеждой отчаяния.

– Ты кричал от боли на всю Вселенную. Я услышал и пришел. Зачем ты звал, если теперь боишься? – прозвучало в ответ – не извне, но внутри его.

– Я не звал!… Я… не думал… – Антон задохнулся, запутался в словах. – Кто ты? – выдохнул, как стон.

– Скиталец, – чужое, странное имя прошелестело по кораблю. И подавшись ему навстречу в ознобе и нетерпении, забывший о страхе, спросил человек, готовый принять чудо:

– Где ты? Какой ты? Я не вижу тебя… Откройся! И услышал печальное:

– Ты не знаешь, о чем просишь. Глаза обманут. Или не выдержит разум. Я вовсе не то, что ты думаешь…

– Ничего я не думаю! – вырвалось у Антона. – То, что происходит, выше моего понимания. Мистика, бред… Но ребята погибли, а меня вытащил ты… Почему меня, а не их?…

Скиталец ответил не скоро. Или так показалось?

– Я не властен над смертью, а ты был еще живой, – неведомый голос и теперь остался бесстрастным. Но это был человеческий голос! Антон не мог ошибиться…

Окончательно осмелев, попросил снова:

– Покажись! Я хочу видеть, кому обязан спасением…

– Отправляйся в свою каюту, – донеслось в ответ. То ли согласие, то ли отказ. Скорее последнее.

Антон подчинился – не споря, не протестуя. Как во сне, вышел из рубки и двинулся по коридору, сомнамбулой шагнул в распахнутую дверь… И отшатнулся, – словно в зеркале, узнавая СЕБЯ… Опрокинулась твердь под ногами, замелькали звезды в глазах… Слишком велико потрясение даже для тренированной психики.

– Зачем?/– прохрипел, цепляясь за стену, балансируя на грани безумия.

– Ты сам захотел этого, – голосом Скитальца отозвался двойник и медленно приблизил свое лицо к лицуАнтона.

Чужая Вселенная заглянула в глаза человеку: лед, и пламя, и блики далеких звезд… Черный омут затянул, заворожил… И как-то внезапно, вдруг растаял давящий ужас, тепло разлилось по жилам, как от легкого хмеля.

– Не пугайся, не отводи взгляд. Я дам тебе силы выжить…

– Почему ты… похож на меня?… – он чуть не добавил: «Господи…» И замер, впитывая слова, как влагу из живого источника.

– Такого ты видишь, – мягко ответил двойник. – Но это – не вся правда. Лицо могло быть любое – ты бы поверил ему – и ошибся. Потому что я – это ты, и миллионы подобных тебе, и бесчисленное множество других – незнакомых, непонятных, невиданных никогда существ, чьи лица покажутся тебе отвратительными, ибо каждый избирает СЕБЯ мерилом всех ценностей – разума, красоты, добра, справедливости. Ты человек и искал во мне – человека. И нашел – то, что искал…

– Ты – Бог? – тихо спросил Антон, почти задыхаясь.

– Я Странник, – звучало в ответ. – Звездный Скиталец… Вечность – мой удел.

– Ты бессмертен?

– Каждый из вас, умирая, живет во мне. Но со смертью любого из вас – и во мне умирает что-то…

– Ты – Жизнь? Ты – Природа? – догадка озарила Антона.

– Я не знаю, кто я… Попробуй для начала понять, кто ты сам…

Но как раз это меньше всего занимало сейчас человека. Он смотрел на Скитальца и видел то, что не открылось ему сразу: вся Вселенная – в нем. Люди и нелюди – без различия. Их разум, их жизнь, их любовь и ненависть, радости и страдания. И ОН – самое несчастное существо во Вселенной. Потому что всегда одинок.

– Неужели нет никого одной с тобой сущности? – с острой, внезапной жалостью вырвалось у Антона.

И в ответ, как вздох:

– Я не встречал…

А человек смотрел на живое свое отражение, не сознавая, что видит Вселенную – в себе самом…

* * *

Незаметно, капля за каплей, текло время. Человек, казалось, забыл, что обречен.

– Все-таки это невозможно, – остатки здравого смысла всплывали из глубины потрясенного сознания. Рука сама потянулась к Скитальцу – потрогать, убедиться. Пальцы скользнули в пустоту. – Призрак, мираж, – неуверенная улыбка тронула губы Антона.

– Галлюцинация, – без улыбки продолжил Скиталец, но в словах явственно слышалась ирония. – То, что я нематериален, не означает, что меня нет, – и добавил совсем по-иному, ласково, словно ребенку: -Думай, как можешь, как легче, – чтобы не сойти с ума. Я не буду в обиде…

Антон опомнился, тряхнул головой, сбрасывая наваждение:

– Я пойду… Есть спасательный шлюп. Нужно попробовать…

– Шлюп поврежден, в стене ангара – пробоина, – тотчас отозвался двойник и предупредил с безучастным видом: – Там вакуум. Не ходи.

Антон не ответил. Молча выбрался из каюты и, пошатываясь, побрел по коридору. С каждым шагом дышать становилось труднее. Температура внутри корабля резко снизилась, давление упало: отключилась система жизнеобеспечения.

«Не успею!» – мелькнула лихорадочная мысль. «Да и нужно ли трепыхаться? – догнала ее другая, безнадежно-спокойная. – Все одно – конец…»

– Надень скафандр и возвращайся, – услышал в голове ровный голос Скитальца. – Поторопись. Времени почти нет…

– Десять часов жизни. Это только отсрочка. Зачем продлевать агонию? – мрачно возразил Антон, но послушно сделал шаг к ближайшей нише, в которой тускло поблескивала металлическая чешуя скафандра.

…Когда он вошел обратно в свою каюту, Скиталец был затянут в такой же точно костюм, с тем же номером на нагрудном значке.

– Тебе-то зачем? – Антон спросил без удивления: удивляться уже устал.

Двойник промолчал. Человек догадался сам: собственный его разум не способен принять подобное зрелище – свое зеркальное отражение в безвоздушном пространстве – без панциря, без защиты. Так устроен мозг: безболезненно впитав самые невероятные вещи, может не выдержать пустяка.

– И что же дальше? Вразуми, подскажи!… – Антон произнес это вслух, хотя давно понял, что Скиталец отвечает ему мысленно. А богатство интонаций, тембр голоса – только в его, Антона, воображении. – Ты знаешь, когда я умру?– спросил почти равнодушно. И услышал нечеловечески мудрое:

– Не думай о смерти. Не смотри на часы. И не бойся

жить, – а потом, словно про себя: – Пусть остановится Время…

– Тебе известно будущее, – прошептал Антон, чувствуя, как наползает слабость, похожая на сон. – Покажи мне его… Я знаю, ты можешь… Я ничего не боюсь…

– Будь по-твоему, – прозвучало в ответ.

И человек не заметил, как без страха и боли угасло его сознание…

ВИДЕНИЕ ПЕРВОЕ
ЧЕРНЫЕ МОЛНИИ

* * *

Лург! Мы падаем! Я не могу справиться с управлением! – Гельм кричал в переговорное устройство, не надеясь, что командир отзовется: слишком долго он молчал.

Хриплый до неузнаваемости голос прошелестел наконец в динамиках:

– Спокойнее, малыш. Включи торможение. Пристегнись. Спинку кресла опусти до горизонтального положения. Шлем на тебе?

– Да, – выдохнул Гельм, сразу почувствовав себя увереннее, как на учебном полигоне, когда наставник сидит рядом и отдает распоряжения.

– Надвинь маску. Переведи скафандр на самообеспечение.

– Да, командир, – Гельм действовал почти машинально, повинуясь приказам старшего.

– Выпускай аварийный маяк…

– Сделано!

Металлический шар отделился от корабля и скрылся из глаз, уходя на орбиту.

– А теперь молись, чтобы удар был помягче и кто-нибудь нас услышал, – тихо заметил Лург, и в динамиках все смолкло.

– Только не торы!… – успел прошептать Гельм, прежде чем корабль врезался в поверхность планеты.

* * *

Звездолет «Гея» обследовал отдаленный сектор Галактики, подыскивая место для новой станции. Основная задача была выполнена, и все с нетерпением ждали приказа о возвращении домой, когда Кибермозг уловил слабые сигналы, передаваемые на волне Тринадцати Миров через равные промежутки времени. Расшифровка особого труда не составляла: передача шла на космо-лингве. Расстояние до объекта излучения было сравнительно невелико, а характер полученной информации требовал немедленных действий: некий корабль совершил вынужденную посадку на необитаемую планету, экипаж умоляет о помощи.

– Ну что ж, – капитан Рольф оглядел решительные лица товарищей. – Возьмем на себя работу спасателей. Кроме нас, никого поблизости нет. Надо спешить, – и проворчал, задетый тем, что не его экспедиция первой оказалась в этом районе: – Какого черта их занесло в такую дыру?!

Но выяснять отношения некогда, да и не с кем. «Гея» приняла космический SOS и обязана сделать все возможное для спасения терпящих бедствие.

Подчиняясь приказу капитана, Кибермозг изменил курс.

* * *

Радиомаяк они нашли сразу – его сигналы служили ориентиром для выхода из Гиперпространства. Звездолет завис на орбите небольшой планеты, такой невзрачной, что при других обстоятельствах на нее бы просто не обратили внимания. Но теперь «малюткой» предстояло заняться всерьез, прочесать довольно значительную территорию в поисках упавшего корабля: координаты, которые давал маяк, были слишком приблизительны.

Голая каменистая пустыня тянулась до самого горизонта. Опустившись в заданном квадрате, два катера несколько часов обшаривали местность, но ничего, хотя бы отдаленно напоминающего обломки корабля, обнаружить не удавалось.

Тусклое багровое светило уже клонилось к закату, когда за хаосом серых камней что-то блеснуло и пилот одной из машин доложил об увиденном капитану:

– Уверен, это как раз то, что мы ищем…

– Надеюсь…

Все, что, находясь на борту катера, могли разглядеть разведчики, открывалось перед ним на экранах. Вот и сейчас, пристально вглядываясь в растущую на глазах каменную гряду, он старался угадать, что же там было: металлическая обшивка или выход горных пород. Экипаж, свободный от вахты, толпился у него за спиной.

Но вот оба катера почти одновременно обогнули нагромождение скал, и глазам людей предстало жутковатое зрелище: завалившийся набок, с треснувшим корпусом и поврежденными крыльями, корабль напоминал раздавленного кузнечика.

– Да ведь это севиры, капитан… Вот так встреча! – изумленно воскликнул штурман, рассмотрев очертания «чужака», и обвел всех растерянным взглядом.

Встреча действительно была не из приятных. Севиры не входили в Галактический Союз и не признавали его законов. Они избегали любых контактов с обитателями Тринадцати Миров, а все попытки установить официальные отношения принимались ими весьма агрессивно. Это выглядело тем более странным, что так же, как и члены Союза, севиры были потомками колонистов с Земли, расселившихся по всей Галактике и создавших новые цивилизации. Однако связь с экспедицией, отправленной несколько столетий назад на Се-вир, внезапно оборвалась и ее посчитали погибшей. На новую экспедицию не было средств, и планета на долгие годы оказалась забыта, пока совсем недавно на нее не наткнулся исследовательский корабль, обнаруживший на Севире развитую цивилизацию явно земного происхождения, но замкнутую на себя и не желающую иметь с прародиной никаких дел. Первооткрыватели с трудом унесли ноги. Более того, там, где с недавних пор пересекались пути Звездного Флота Земли и Серебряной Эскадры Севира, стали неизменно вспыхивать вооруженные конфликты, в которых не обходилось без жертв и с той, и с другой стороны. И вот уже тридцать лет, как Земля считала себя в состоянии войны с Севи-ром, все эти годы недоумевая, чем эта война вызвана. Другие планеты Союза сохраняли нейтралитет, да и корабли Севира при встрече их не трогали, нападая исключительно на землян, но и никаких отношений ни с кем другим не поддерживали. И вдруг – сигнал бедствия на волне Тринадцати Миров! До сих пор севиры предпочитали выкарабкиваться сами. Уж в чем им никак нельзя отказать, так это в сплоченности. Правда, свои не всегда могут успеть вовремя. Вот как сейчас, например. Но в таких ситуациях севиры предпочитали погибнуть, чем позвать на помощь чужого. Но ведь позвали!…

Капитан смотрел на экран, спиной чувствуя настороженность и волнение экипажа.

– Вряд ли кто уцелел в такой мясорубке, – сказал наконец подчеркнуто спокойно и обратился к командам катеров: – Высаживайтесь, ребята. Как бы там ни было, а проверить надо, – и добавил, не удержавшись: – Поосторожнее там…

* * *

Катера опустились возле разбитого корабля. Восемь разведчиков вскрыли аварийный люк и проникли внутрь. С этой минуты видеосвязь с ними прекратилась, переговоры велись по радио.

– Как там у вас, ребята? Что-нибудь нашли? – капитан напряженно всматривался в экран, на котором крупным планом обозначился черный провал люка, словно его изображение, передаваемое с катеров, помогало понять, что происходит внутри.

– Пока пусто, – глухо отозвался командир десанта: видимо, картина разрушений действовала на него угнетающе.

Минут десять после этого были слышны только шаги и тяжелое дыхание людей. Затем раздался металлический скрежет, как будто открывали заклинившую дверь.

– Кажется, здесь, – прозвучал неуверенный голос одного из разведчиков. – Смотрите, это похоже на кабину пилота…

На какое-то время воцарилось молчание. Должно быть, люди увидели нечто такое, что сильно их потрясло.

– Бедняга… – выдавил наконец кто-то. – Одно утешение: недолго мучился…

– Что там, ребята? – негромко спросил Рольф, и без того догадавшись об их печальной находке.

– Мертвец, капитан… Удар пришелся по правому борту. Как раз в том месте, где мы сейчас находимся. В общем, от него мало что осталось… Страшно смотреть…

В эфире снова повисла тишина. На этот раз надолго.

– Продолжайте искать. Севиры по одному не летают, – распорядился наконец Рольф, прервав тяжелую паузу.

Разведчики выбрались из развороченной рубки и молча двинулись дальше, обследуя каждый закуток, где могли оказаться люди. Проверяли отсек за отсеком, заглянули в машинный блок – безрезультатно.

– А может, он все-таки был один? – помявшись, предположил кто-то.

Ему не ответили. Стояли мрачные, не глядя друг на друга.

– Ну что? – сказал наконец командир. – Идем по второму кругу?

И команда десантников снова разбрелась по мертвому кораблю. Еще четверть часа прошло…

– Эй, сюда! – окликнул всех взволнованный голос. – Эту дверь мы в прошлый раз пропустили…

– Один ничего не трогай. Сейчас подойдем, – мгновенно отозвался командир.

Скоро к указанному месту подтянулись все остальные.

– В самом деле пропустили, – вслух удивился кто-то, разглядывая дверь. – Закрыто… А ну, навались, ребята! – распорядился по-деловому. – Чую, здесь кто-то есть…

Послышались сильные удары, затем грохот, будто упало что-то тяжелое. И сразу – гул голосов, взахлеб, перебивая один другого:

– Странно! Такая же кабина… Пульт управления… Не много ли для одного корабля?

– Он в кресле, смотрите! Дублер, наверное…

– И скафандр совсем не поврежден…

– Не шевелится. Глаза закрыты. А с виду вроде бы целый… Может, жив еще?

– Вот что, ребята, – решительно вмешался капитан. – Забирайте его оттуда. На «Гее» разберемся. И еще – посмотрите в рубке, нет ли бортового журнала или что там у них… Короче, возвращайтесь. Ждем. Конец связи, – и вздохнул, сбрасывая с себя напряжение последних часов. Поднялся, уступая место у экрана штурману.

«Кажется, обошлось. Не ловушка, не провокация. И ребята сделали все возможное. А дальше – как повезет. По косточкам соберем, если еще дышит…»

* * *

Гельм еще дышал.

В искалеченном корабле давно не осталось кислорода – обшивка была разорвана, трещина шла по всему корпусу. Не будь скафандра, пилота бы ничто не спасло. Но скафандр был – и смерть оттягивалась на неопределенный срок.

После катастрофы он так и не приходил в сознание. Очнулся, когда чьи-то сильные руки отстегнули ремни, подняли его из кресла. Первая мысль всплыла, как в тумане: «Лург… Значит, не все так страшно…» С трудом разлепил веки – и вздрогнул, увидев над собой чужие лица, незнакомого вида скафандры. К этому он не был готов, хотя сам выпускал на орбиту сигнальный маяк. Перевел взгляд ниже – и помертвел, покрылся холодным потом.

– Торы… «Черные молнии», – прошептал, разглядев нашивку на груди склонившегося человека, и обреченно закрыл глаза.

Невольная слабость, простительная в такую минуту. Больше он не позволит себе «прятаться». Стиснул зубы и посмотрел в упор – чтобы знали: он не боится. Но лица вокруг него не были злобными. Скорее, наоборот, – в них читалось сочувствие и сожаление. К нему, Гельму?! С чего бы это?… Что-то похожее на догадку заставило его побледнеть. И тогда, преодолев внутренний барьер, он выдохнул на космолингве, языке, которому севиров учили с детства, приказывая никогда этих знаний не обнаруживать:

– Нас двое… Найдите Лурга… Он там, – слабым жестом указал в сторону командирской рубки. В глазах – мольба и тревога.

Его не услышали, но жест поняли. И отвернулись, пряча взгляды, не решаясь ответить. Подняли и понесли – бережно, как ребенка. И он, все угадав, но не желая верить, рванулся из их рук.

– Лург!… – закричал, забился. Слезы текли по щекам, но он их не чувствовал. Острая боль, как ток, пробежала по жилам, и Гельм обмяк, провалился в небытие.

* * *

Когда десантники вернулись на борт «Геи», севир все еще был без сознания. Врач экспедиции, полгода сидевший без работы, получил наконец пациента и, как только беднягу, освободив от скафандра, перенесли в медицинский отсек, выставил всех за дверь.

– Ну как там, Эд? – спросил капитан, когда через полчаса, закончив полное обследование, он появился в кают-компании, где собрался весь экипаж, терпеливо ожидая результатов.

– Кости целы. Внутренних повреждений нет. Тяжелая контузия и нервный шок. Парень с виду крепкий – оклемается. Но пока нужен покой. Я погрузил его в гипносон – часа на три…

– Ладно, – Рольф обернулся к кибернетику: минуту назад тот пришел из Вычислительного Центра, где вместе с лингвистом колдовал над бортжурналом севи-ров, а теперь стоял в дверях, дожидаясь своей очереди для доклада. – Запись расшифровали?

– Почти. Язык у них в основе английский, как мы и думали. Очень много архаизмов и незнакомых слов, но разобрать можно. Вот главное: корабль учебный, летели двое – наставник и ученик. Поэтому и рубки управления две: ученик ведет, наставник страхует. Полет – что-то вроде выпускного экзамена на аттестат зрелости.

На безлюдной планете отрабатывали систему посадки. Вот тут-то у них и заклинило: один двигатель отказал, главный пульт вышел из строя. Корабль вел юнец – растерялся, не справился с управлением. Старший не мог помочь: чтобы перейти из одной рубки в другую, времени уже не осталось. Только и успел два приказа отдать – чтобы маяк на орбиту выпустил и «пристегнулся» как следует. И еще – но это пока предположение – корабль не случайно на правый борт завалился. Что-то он с пультом в последнюю минуту сделал. И главный удар на себя принял – лишь бы мальчишка уцелел.

– Любопытно получается, – после долгой паузы задумчиво протянул капитан. – Учебные корабли носятся по Галактике и отрабатывают посадку на неизученные нами планеты… Кажется, мы недооценивали севиров. Считали себя разведчиками, а ходим по их следам. Они все открыли до нас!

– Но колония их малочисленна, – неуверенно возразил штурман. – Такие экспедиции им не под силу. Не проще ли предположить, что корабль оказался здесь случайно? Ошибка в расчетах при переходе через Гиперпространство. Тем более что за пультом сидел новичок…

– Конечно, – мрачно заметил Рольф, – думать так гораздо удобнее. И нервы успокаивает. Но не стоит обольщаться. Все, что мы знаем о Севире, – из области догадок. Замкнутая цивилизация. Не исключено, что она и в самом деле ушла далеко вперед. И ни с кем не желает делиться своим знанием. Это многое проясняет…

– Очередная догадка, капитан, – невесело усмехнулся штурман. – Подождем, пока проснется наш «гость». Тогда обо всем и спросим.

– Вы думаете, он ответит? – мягко произнес врач, в глазах которого явно читалось сомнение. – Не забывайте, что это севир.

Капитан закашлялся.

– Прежде всего он мальчик, – сказал тихо, не без смущения, – который к тому же остался совсем один. И относиться к нему мы должны соответственно. И никаких расспросов!…

– Ничего себе мальчик. Два метра ростом, – вполголоса проворчал врач и поднялся – пойти проведать своего подопечного.

– Когда проснется, дай знать, – проводив его взглядом, вдогонку сказал Рольф.

Эд молча кивнул, и двери за ним задвинулись.

– Пора ложиться на обратный курс, капитан? – полуутвердительно спросил штурман, готовый идти отдавать распоряжения.

– Нет, – Рольф встал, подошел к иллюминатору. Бурая поверхность планеты казалась совсем близкой. – Подождем… часа три, – добавил как-то странно и, ничего не объясняя, ушел к себе в каюту.

Астронавты недоуменно переглянулись и стали расходиться по рабочим местам – близилась смена вахты.

* * *

Гельм открыл глаза – еще не вполне проснувшись, чувствуя, что плывет куда-то. Койку тихо покачивало. Над головой вращалась прозрачная полусфера, источая нежный серебристый свет. Незнакомая музыка наплывала со всех сторон – мягкая, расслабляющая. Захотелось снова погрузиться в ее глубину, не думая ни о чем, не вспоминая… Но память пробивалась из темноты – своевольно, упрямо, и он застонал сквозь стиснутые зубы, до конца осознав, что Лурга больше нет.

Музыка оборвалась, угасла сама собой. Койка перестала раскачиваться. Приближались чьи-то шаги. Гельм невольно напрягся, сжался в струну – в тоскливом ожидании боли… Ничего не случилось. Спокойное лицо склонилось над ним и голос, пожалуй, приятный, спросил на космолингве:

– Вы меня слышите?

– Да, – вырвалось у Гельма помимо воли.

– И понимаете. Отлично, – заметил незнакомец, с откровенным интересом его разглядывая. – Меня зовут Эдгар. Я врач. И вы пока в моем распоряжении. Как лучше вас называть?

– Гельм, – имя не являлось военной тайной, и он произнес его без колебаний.

– Хорошо, Гельм, – врач кивнул одобрительно. – Я рад, что мы находим общий язык. – Он отошел на минуту и вернулся, держа в руке сосуд с золотистой жидкостью: – Глотните немного, это придаст вам силы.

Гельм дрогнул, кровь отлила от лица. Снова накатила волна страха. Зажмурившись, он залпом выпил ароматное зелье. Голова закружилась, тепло разлилось по жилам. Словно издалека донесся голос Эдгара:

– Кажется, многовато для первого раза. Впрочем, сейчас пройдет…

Постепенно звуки и краски вернулись на свои места. В голове прояснилось. Исчезла недавняя слабость. Он чувствовал, что может подняться, но пробовать не спешил: нынешнее положение имело свои преимущества. Неизвестно, что ожидает пленника, когда он поправится. В том, что он пленник, Гельм не сомневался ни минуты: зловещая эмблема торов еще стояла перед глазами.

С мягким шорохом раздвинулась дверь в стене. В помещение заглянул кто-то третий. И по тому, как незаметно подтянулся Эдгар, стало ясно, что это – главный.

Несколько слов на непонятном языке (видимо, вопрос касался Гельма) – и в медицинском отсеке появилось новое лицо – смуглое, худощавое, с жестким ежиком седых волос. Гельм замер… Седой походил на Лурга. Сходство неуловимое, но Гельма мгновенно бросило в жар, едва он его увидел. Вошедший обменялся с врачом двумя быстрыми фразами и повернулся к Гельму.

– Капитан Рольф, – представился коротко, переходя на космолингву. – Как вы себя чувствуете? – спросил участливо, присаживаясь возле его койки.

– Благодарю, вполне сносно, – ответил Гельм, глядя ему в глаза пытливо и настороженно.

– Отлично, – седой улыбнулся одними губами и обратился к врачу: – Могу я с ним говорить, Эд?

– Только недолго: он еще слаб, – сказал Эдгар и ушел за перегородку, словно устраняясь от того, что должно сейчас прозвучать.

– Вы, наверное, поняли сами, где находитесь. По глазам вижу, что поняли, – глуховатым голосом начал седой.

– Понял, – тихо и очень спокойно ответил Гельм, а пальцы под одеялом судорожно вцепились в простыню: наконец все встало на свои места, надеяться больше не на что. – Значит ли это, что я пленник? – спросил лишь затем, чтобы не осталось неясности.

– Ни в коем случае. Терпящий бедствие не может считаться военнопленным. Вы под охраной закона Тринадцати Миров, – слова седого звучали подчеркнуто официально.

– Но ведь наши цивилизации находятся в состоянии войны, – осторожно уточнил Гельм, не решаясь поверить в свое спасение.

Капитан кивнул, соглашаясь:

– Поэтому мы не можем доставить вас на Севир сами. И, согласно инструкции, передадим патрулю межпланетных сил или представителям нейтральной цивилизации.

Скрытая издевка почудилась Гельму в его словах.

– Вы смеетесь… Этот сектор Галактики необитаем и редко посещается кораблями. Здесь можно блуждать долгие годы и никого не встретить, – сказал совсем тихо.

Надежда вспыхнула и погасла. Он опустил глаза.

– Сочувствую, – холодно заметил седой. – Значит, придется пока привыкать к нашему обществу. Тем более, согласитесь, это почти чудо, что мы оказались рядом и услышали ваш сигнал…

– Да, мне повезло, – выдавил из себя Гельм и отвернулся, чтобы не видно было его лица: он вспомнил о Лурге.

Но капитан понял все. И пожалел о своей резкости.

– Послушайте, – голос его дрогнул. – Мне очень жаль, но мы ничем не могли помочь вашему другу. Он был мертв… Уже давно…

– Я знаю, – Гельм сказал это почти равнодушно, будто не он совсем недавно просил, требовал, умолял взять Лурга с собой, когда самого, чуть живого, уносили с разбитого корабля. – Вы оставили его там?

– Мы не знаем ваших обычаев, а хоронить по своим не решились, – произнес капитан и, глядя ему в глаза, добавил: – Вы сделаете это сами, когда сможете. Звездолет пока на орбите, катер вылетит по первому слову, – Рольф принял такое решение сразу, с первой минуты. Потому и задержал корабль.