Текст книги "Первый Зверь (СИ)"
Автор книги: Елена Синякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
10 Глава
Он вернулся до того, как зародились первые лучи солнца.
Было еще темно, и звезды цвели на небе, переливаясь сияющими осколками разрушенных вселенных, а он стоял на пороге – взъерошенный, влажный от пота, огромный и прекрасный, дыша тяжело и сипло, я сразу поняла, что он бежал, чтобы скорее вернуться.
Бежал ко мне.
Чтобы я не была одна.
Чтобы я не боялась без него.
Чтобы просто быть рядом и обнять крепко-крепко, я кинулась к нему через домик, чувствуя, как Арьян подхватил меня на лету, прижимая к своей большой горячей груди, где колотилось его чистое, отважное сердце.
Эта ночь была бесконечной в мыслях о том, что случилось с нашими отцами, и как эта кровавая жестокая цепочка объединила нас. И хотя я пообещала самой себе сдержаться, а все равно разрыдалась, стоило только в сотый раз подумать о том, через что пришлось ему пройти, что пережить и вынести! Но он не сломался, не опустил руки, не позволил себе стать похожим на людей с их грязными помыслами, ненавистью и ложью!
И оттого, как заколотилось его сердце от моих слез, а руки сгребли, пытаясь защитить даже от внутренней боли, я никак не могла успокоиться, и не могла выдавить из себя ни единого слова.
Просто рыдала, крепко обнимая за мощную шею и вдыхая аромат его тела, который за эти долгие, бесконечно страшные дни противостояния и недоверия, стал настолько родным, что олицетворял собой уют и любовь.
Любовь огромную, искреннюю, всепоглощающую.
Такую, какой мог любить только истинный Зверь!
Без оглядки на правила, условности и логику.
Без попытки сбежать от собственных чувств.
– Что с тобой, девочка?
Встревоженный и напряженный Арьян поспешно прошагал до лежанки, чтобы сесть на нее, усадив меня на коленях, и пытливо заглядывая в глаза, я знала, что сейчас он судорожно пытается разобраться в спутанном комке моих эмоций, которые вышли из-под контроля, зная заранее, что у него все получится, когда, всхлипнув, потянулась вперед, чтобы коснуться ладонями его лица.
Он застыл. Замер на полу вдохе, распахнув глаза.
Это было мое первое прикосновение к нему.
Первая попытка показать, что я чувствую, кончиками пальцев, прохладными ладонями, не произнося ни слова и захлебываясь от собственных эмоций.
Сначала я ненавидела его прикосновения. Молча терпела, сгорая от стыда и злобы.
Потом позволяла касаться себя, но отчаянно ждала, когда это прекратится.
Теперь же я хотела этого сама!
Касаться его.
Ощущать, как его огненная кровь струится силой и жаром под кожей, отчего покалывает кончики пальцев.
Чувствовать колючую щетину на скулах и мурашки на его коже от моих прикосновений.
Слышать, как вмиг изменилось его сердцебиение, ускорив свой бег так стремительно и горячо, что Арьян не мог дышать.
Видеть, как полыхнули его поразительные солнечные глаза, и зрачок задрожал в такт его сердцу.
Арьян не ожидал ничего подобного и был сметен происходящим. Только обхватывал все сильнее, сжимая пальцы, и не моргая глядел в мои глаза, словно тонул, не пытаясь с этим бороться и сопротивляться.
А я хотела, чтобы он почувствовал все, что горело во мне сейчас.
Каждую эмоцию, каждый удар сердца и каждый сбивчивый вдох, когда я потянулась к нему сама, касаясь губами его приоткрытых губ и ловя резкий вдох, словно он задыхался, но никак не мог начать дышать.
Его эмоции всегда были ошеломительными, искренними!
Всегда на пределе, словно вулкан, который либо спал, либо извергался, не зная чего-то среднего.
– Дыши, – прошептала я в его губы с улыбкой, не убирая ладоней от лица и касаясь нежно-нежно, с трепетом и восторгом понимая, что Арьян познал подобную ласку впервые, и потому не был готов к тому что чувствовал и в ответ не смог сказать ни слова, только застонал хрипло и низко, стискивая в своих руках до боли, в которой была вся его страсть и кричащие эмоции.
– Арьян, – выдохнула я с дрожью в голосе, ощутив, как напряглось его тело и тугие мышцы застыли.
Его длинные пушистые ресницы запорхали, я видела, что он впервые смущен и растерян, заглядывая в мои глаза, и склоняясь ко мне, так, что я могла рассмотреть его загадочную солнечную радужку. Зверь изогнул брови, кажется, до сих пор не в состоянии заговорить, словно забыл, как это нужно делать, погрузившись в эмоции так глубоко, что мне казалось, будто воздух вокруг нас застыл и завибрировал.
– Тебе нравится? Ты говорил, что я могу дать тебе имя.
Он кивнул в ответ, вдруг улыбнувшись широко и очаровательно.
Его восторг и радость были настолько огромными, что я задохнулась сама от этого неподдельного чувства, утопая вместе с ним и больше не боясь ничего.
Я повторяла его имя снова и снова, легко прикасаясь к его губам, словно давая почувствовать вкус каждой буквы. Давая время привыкнуть к тому, что теперь у него есть имя, от которого в моем израненном сердце разливалось тепло и умиротворение.
Мой Арьян.
Удивительный мужчина, который был подарен Богами не только его отцу, но и мне.
Мы целовались.
Впервые отдавая всю ласку друг другу.
Долго, томно, наслаждаясь каждым прикосновением.
Впуская друг друга в душу настолько глубоко, что на глазах выступали слезы, которые мы собирали губами, что-то шепча, не в силах оторваться друг от друга.
Отныне все преграды были сломлены, все стены из непонимания и отрицания были раскрошены в пыль и прах. Теперь мы были вместе. По-настоящему.
– Ты плакала, – прошептал Арьян, дыша по-прежнему тяжело, но снова сдерживая себя, его сила воли поражала и восхищала, он обнимал меня, прижимая к собственной груди, и привыкая к тому, что я касаюсь его тоже.
Я только кивнула в ответ. Мои ресницы все еще были мокрыми, а душа распахнута для него, я гладила его лицо, искренне наслаждаясь каждым прикосновением и с тихой улыбкой видя, как он тянется ко мне, чтобы получить ее всю без остатка.
– Черный был здесь, – добавил он, не спрашивая, а утверждая, но я все равно кивнула, понимая, что Арьян ощущает все настолько ярко и остро, что мне просто не дано понять, как именно он делает это. – Он испугал тебя?
– Нет. Только показал правду, от которой я бежала так долго и мучительно.
Он нахмурился, как всегда, не скрывая эмоций и явно показывая, что поступок Черного не пришелся ему по душе.
– Я бы все рассказал тебе сам, когда ты была бы готова.
И сейчас, с одной стороны, мне было интересно, как бы это сделал сам Арьян. Какими словами он передал бы всю ту боль и ужас, которые я смогла увидеть собственными глазами, зная его немногословность и желание защитить от всего на свете, мне казалось, что едва бы я восприняла все так, как это было сейчас. Благодаря Черному.
– Не думаю, что я была бы к этому готова даже спустя несколько лет, – улыбнулась я, не скрывая грусти, и видя, как Арьян нахмурился еще больше, тяжело полыхнув глазами. – Черный сделал все правильно. Пусть будет мучительно больно и тяжело, но рана заживет и все наладится. Лучше обрубать все резко и сразу, чем каждый день отрывать по гниющему кусочку, делая только хуже и ввергая в самый настоящий ад.
Арьян кивнул не сразу. Он прислушивался к моим эмоциям, наверняка пытаясь отыскать в них страх и отчуждение, успокоившись лишь когда не нашел ничего подобного, но не торопясь подниматься на ноги или просто уснуть после изнурительной дороги, когда я видела в его волосах хвоинки и кусочки древесной коры, словно он бежал, сшибая деревья.
– Ты не говорил, что у тебя есть дядя, – улыбнулась я без упрека, устраиваясь на его коленях, продолжая обнимать за шею, Арьян быстро пожал плечами:
– Дядя, но не кровный.
– Как это?..
– Мой отец и Черный были рождены в один день и один год, но разными женщинами и в разных семьях (от автора – 11-го февраля на новый лад в Велесов день). Их забрали из семьи, заполучив души, которые были отданы Богу Велесу в обмен на великие знания и силу.
Холодок прошелся по коже от этих слов, отчего я прижалась к Арьяну сильнее, тут же почувствовав, как его руки обвили меня, готовые всегда оберегать и защищать от всего на свете.
– …что это значит?
– Так говорил мне Черный, каждый раз, когда я просил рассказать мне о нем и своем отце.
– Звучит жутко.
Арьян кивнул, погладив меня по плечу обжигающе горячей ладонью:
– Что бы там ни было, но это правда, иначе я бы не был таким, каким родился. Как мой отец не был бы медведем, а Черный – волком. В дальних деревнях их до сих пор помнят и называют сынами Велеса. Их боятся за силу, но почитают, как богов за знания и способность исцелять.
– Значит, все-таки волк, – пробормотала я, теперь убежденная в том, что не ошиблась. Там в деревне был на самом деле Черный во втором своем обличии – волчьем. Огромный, черный, несущий смерть и страх. – А ты?
– Я не такой, – глаза Арьяна словно потухли на секунду, загоревшись с новой силой, когда я прошептала ему:
– Ты – самый лучший на свете!
– Все, что есть у меня – это сила моего отца и кровь, которая способна заживлять раны, но не более.
– А ты бы хотел большего?
Арьян долго смотрел на огонь, прислушиваясь к себе, прежде чем выдохнуть тяжело и глухо:
– Не знаю. Черный говорил, что их сила и мудрость, это не дар Бога, а проклятье. И я верю ему…ведь сколько бы людей они не спасли, что бы не сделали, а все равно для всего мира они остались изгоями, которых боятся и ненавидят за то, что они другие. Они не выбирали этот путь, но сойти с него уже не могли, как только оказались в руках того, кто нарек их Черным и Серым, заставив забыть свои человеческие имена.
Все это было просто ужасно. Бесчеловечно. Тяжело был представить, что пришлось пережить этим созданиям, которые были семьей Арьяна, разделив его путь и одиночество, что нависло страшным роком над всеми ними.
– Их отобрали у матерей? – прошептала я, зябко поежившись и стараясь не представлять себе эту картину, от которой кровь стыла в жилах, снова ощущая защиту и поддержку своего мужа, которого, кажется, не могло испугать ничто на этом свете.
– Матери продали их. Отдали в руки незнакомца по своей воле. В этом была суть. Но подробности может рассказать только сам Черный.
Едва ли я бы захотела узнать эти подробности, казалось, что сгусток чего-то черного, тяжелого и непроницаемого просто навис над странной звериной семьей Арьяна и никак не хотел проходить.
Мы притихли, прижавшись друг к другу, пока я в тысячный раз осмысливала все то, что узнала за один день, а он прислушивался к моим эмоциям, словно находил в этом отраду, когда под лежанкой послышался шорох и маленькие пушистые лапки принялись отчаянно скрести стену в поисках выхода на волю.
– Он испугался, – улыбнулась я, нехотя выбираясь из объятий Арьяна, чтобы заглянуть вниз и увидеть белый пушистый комочек, который долго дрожал в моих руках после ухода Черного, смог успокоиться и уснуть, и вот снова бился и дрожал.
– Это правильная реакция любого разумного существа на присутствие рядом хищника. Он всегда будет бояться меня.
Пришлось опускаться на колени и доставать малыша, укрывая в своих руках, когда я улыбнулась Арьяну:
– Сыночек привыкнет к тебе со временем и поймет, что ты…
Я не закончила своей мысли, заметив, как, он дрогнул, и в черных зрачках промелькнуло нечто такое, от чего я растерянно замолчала, прижимая зайца к груди.
Что это было?
Шок? Недоверие? Попытка скрыть что-то настолько важное и глубинное, что этого не должна была знать даже я?
– Что-то не так? – пробормотала я, растерявшись окончательно и в эту секунду понимая, что своими словами задела в Арьяне что-то настолько важное, что в какой-то момент была готова поклясться, что кровь отхлынула от его лица.
– …как ты назвала его? – выдохнул он сипло, и стало еще больше не по себе.
– Сыночек…кажется, он мальчик?
Арьян кивнул в ответ скованно и задумчиво, а еще так, словно был поражен до глубины души тем, что услышал, пока я судорожно пыталась понять, что же не так сказала.
Дело было в том, как я назвала зайца?
Просто я так успела привязаться к этому пушистому комочку за один короткий и полный событий день, что уже не представляла, как могла обходиться без него раньше. Это маленькое создание успокаивало меня. Заботясь о нем, я забывалась.
Но как только я решилась спросить у Арьяна почему его так задело это, он поднялся на ноги, проговорив:
– Я весь грязный. Нужно вымыться.
– Давай нагреем воду. Я помогу тебе помыться.
Сегодняшний день стал настоящим откровением для того, кто уходил из этого домика Зверем и вот стал Арьяном и наконец обрел жену, не подозревая об этом еще пару часов назад, и, наверное, даже не смея надеяться на нечто подобное.
Он был ошарашен, но настолько рад, что все страхи и вопросы улетучились из моей головы при виде его улыбки и этих ярких глаз, в которых горело мое персональное солнце.
Отпустив зайца, я старалась помочь Арьяну, понимая, что мне нравится делать это.
Нравится наша замкнутая жизнь вдали от людей, в этом домике, где мы едва могли помещаться, находясь вдвоем.
Но нам не было тесно.
Все было просто идеально.
Это был наш мир, в котором другие люди были лишними и совершенно не нужными.
Когда общими стараниями чан был наполнен теплой водой, отчего в домике стало влажно и удушливо тепло, а Арьян сбросил штаны, погружаясь в нее и завораживая своей хищной красотой огромного мускулистого тела, на которое трудно было не залюбоваться, в первую минуту впадая в полный ступор, я отчетливо поняла, что перестала его бояться.
– Ты уверена?.. – выдохнул он хрипло, и заглядывая в глаза своим горячим взором, в котором уже сейчас разливалось не только обжигающе горячее солнце, но и огненная лава его желания, отчего зрачок расширялся и подрагивал в такт сердцебиению, когда я потянулась к нему, чтобы помочь.
Он обхватил мои запястья широкими большими ладонями, лишь слегка сжимая, но словно предупреждая этим жестом о том, что последствия моего решения могут быть весьма опасными, не позволяя коснуться его кожи и сорваться в бездну его страсти.
– Это может быть опасно…я не доверяю себе, когда так много чувствую, – голос Арьяна осип и кадык подпрыгнул к подбородку, когда он тяжело сглотнул, уже сейчас борясь с собой, так отчаянно, что я ощущала это кожей.
Воздух сгущался все сильнее и словно был пронизан мелкими кусающими электрическими разрядами. Если он проиграет сам себе, то взрыва не миновать.
– Я доверяю тебе и больше не боюсь, – ответила я хоть и тихо, но уверенно, сбрасывая платье и шагая к нему под горячим взглядом его черных зрачков, которые словно ахнули, за долю секунды расширившись до состояния пожирающего черного озера, в котором я видела собственное обнаженное отражение.
Но даже это не остановило меня, когда я заняла место в ушате напротив, буквально кожей ощущая горячий жадный взгляд, который скользил по моему телу, хотя Арьян застыл и не позволял себе шелохнуться. Даже просто задышать полной грудью, делая это хрипло и рвано.
Я сделала это сама.
Подалась всем корпусом вперед, отчего теплая вода зашелестела, ощущая, как жар расходится по телу, и внутри собираются сладостные спазмы, как только почувствовала, что он возбужден.
Я двигалась медленно, осторожно, словно кружа вокруг рычащего хищника, чье терпение и выдержка висели на тонком волоске, садясь на его пресс и положив раскрытые ладони на широченную влажную грудь, тут же ощутив, как неистово колотится его сердце. Как напрягаются под моими ладонями его мышцы, будто зверь под кожей пробудился и ластится, подставляя себя под мои руки.
Набирая в ладони воды, я выливала ее на мощные широкие плечи Арьяна. На его грудь, которая застывала на судорожном вдохе, стоило только моим ладоням опуститься на него.
Я гладила его, легко касаясь пальцами, смывая прошлый день, завороженная тем, насколько сильной была его воля и способность противостоять даже себе ради того, чтобы я могла позволить себе это – прикасаться к нему без паники и страха.
Но теперь во мне горело иное чувство.
То, которое он разжег своими губами и телом, показав, что значит желание.
Показав, что на смену страху и боли могут прийти иные чувства, которые оглушали и порабощали, стоило только вкусить их плод, который был запретным, но таким сладким и желанным.
Арьян застонал глухо и низко, когда я овила его мощную шею руками, прижимаясь губами к его горячим губам, а обнаженной грудью к его застывшему торсу, в эту секунду срываясь в ту бездну, где больше не было попыток остановиться и сдержаться.
Нас словно накрыло волной и смыло с лица земли в новую вселенную, где были только мы вдвоем.
Где были наши дыхания, сплетающиеся в одно. Наши губы, в едином безумном порыве познать вкус и аромат друг друга, который стал желаннее всего, на этой жестокой мрачной земле.
Где друг для друга мы стали единственной мерой всего самого теплого, светлого и желанного.
Теперь мы наслаждались этим вместе. И это было головокружительно!
Больше не было паники перед его огромным мускулистым телом, когда я хваталась руками за широченные плечи, прогибаясь в спине со стоном оттого, что он подался бедрами вверх, насаживая меня на себя и рыча.
Мое тело принимало его с дрожью первого необъяснимого, но такого сильного наслаждения, обхватывая его возбуждение тугими стеночками, когда я ощущала пульсацию собственной крови до шума в висках, сбивая дыхание.
В чувственном танце двух тел была спрятана тайна веков, которую не дано было постичь – лишь ощутить каждой клеточкой, где золотом горело желание стать еще ближе, чтобы от каждого движения кружилась голова, и хотелось кричать.
Чтобы даже отголоски призрачной боли стали сладкими и долгожданными, оттого, как глубоко он был во мне. Оттого, как его жар и нетерпение в каждом порывистом тугом движении просачивались в мою кровь, закручивая в теле пружину, которая тянула соки из каждой клеточки, заставляя меня отчаянно хвататься ладонями за его шею и плечи, царапая и кусая.
В нас не было ничего сдержанного и цивилизованного.
Отдавшись в руки зверя и его дикой сущности, я сама хотела взять сполна от каждого нового чувства, каждой оголенной эмоции, до россыпи звезд, до спазмов внутри себя, такой силы, что свет мерк перед глазами, оставляя только звуки шлепков наших бедер друг о друга и плеск воды, которая выливалась из ушата от каждого движения наших неугомонных тел.
Арьян пробудил во мне то, о чем я никогда не подозревала – новую сущность, похожую за зверя, я не могла насытиться им, не могла надышаться ароматом его кожи, не могла передать словами, насколько он дорог, царапая и кусая его сквозь стоны и попытки дышать, а он обхватывал мое лицо широкой ладонью, прижимаясь к губам, чтобы собрать своим ртом мои стоны и жаркое порывистое дыхание, рыча от удовольствия и страсти, которая текла по венам расплавленным золотом.
Утоляя жажду зверя, мы сами становились зверьми, которым было мало друг друга!
Когда пружина в теле рванула так, что я глухо ахнула, а долгожданные сладостные спазмы пронеслись по каждой клеточке тела, даря негу и жгучую тяжесть, обессиленная и ошарашенная лавиной эмоций, я в буквальном смысле растеклась на груди Арьяна, чувствуя, как он крепко обхватил меня руками, прижимая к себе отчаянно и горячо, так, что я услышала как под обжигающей кожей колотится его сердце, задыхаясь от эмоций и откровения наших тел.
Я не могла говорить. Только лежала на нем влажная от пара и нашей страсти, что вырвалась на свободу так горячо и неистово, чувствуя, как время бежит вперед, а меня по-прежнему сотрясают отголоски блаженства, сильнее которого еще не было никогда, а его сердце замедляет свой дикий бег, возвращаясь к своему привычному ритму, убаюкивая своим размеренным глубоким стуком.
– Я благодарен Черному за то, что он пришел, – вдруг улыбнулся Арьян, на что я глупо и счастливо хихикнула в ответ, в душе соглашаясь с этими словами, и теперь понимая, что он подтолкнул нас друг к другу. Уже во второй раз.
– …ведь он мог сам спасти меня в деревне. «Это было в его силах», – прошептала я, лежа на обнаженном Арьяне, в теплой воде, словно была в своем маленьком горячем раю. – Но он сделал все, чтобы это сделал ты, а я увидела в тебе нечто большее, чем монстра.
Арьян улыбнулся, целуя меня в плечо и поглаживая ладонями по спине, тихо отозвался:
– У него всегда и на все есть свой резон. Он прожил так долго и пережил столько бед, потерь и боли, что нам не дано познать его душу. А еще он всегда говорит о том, что нельзя вмешиваться в чужую судьбу, как бы она не текла, потому что последствия могут быть ужасны.
– Что это значит?
– Вряд ли я смогу объяснить. То, что знает Черный не подвластно нашим умам, ибо в нем заключена сила и знания бога Велеса, но однажды он рассказывал о том, как полюбил девушку. Должен был оставить ее и уйти, но не смог этого сделать, а потому вмешался в ее судьбу, изменив ее течение своим появлением… – я затаила дыхание, не представляя, что этот замкнутый, пугающий мужчина был способен полюбить кого-то настолько сильно, чтобы не справиться с собой. Для меня он был по-прежнему олицетворением холода, выдержки и логики. Казалось, что он был выше всех эмоций, способный взять в свои сильные руки любую дрожь и превратить ее в прах. Оттого и было так волнительно то, что я услышала сейчас, – …но все закончилось трагедией. Девушка умерла, а Черный еще больше стал ненавидеть людей.
Я тяжело сглотнула, ощущая горечь во рту, когда прошептала:
– Ее убили люди?
– Не знаю. Я никогда не спрашивал о том, что случилось с ней, потому что чувствовал его эмоции слишком сильно и остро, а в них была такая боль и ярость, что я не мог вынести их.
Чем больше я узнавала о них, тем становилось страшнее и больнее.
Люди ненавидели их за то, что они другие, не подозревая о чистых душах, которые ломали своим неведением.
– Арьян?
Его руки на секунду застыли на моей спине, и сердце снова загрохотало в груди, когда я улыбнулась, прикусывая нижнюю губу и подумав о том, что это было так трогательно и мило.
Конечно, невозможно привыкнуть к тому, что у тебя появилось имя всего лишь за пару часов, но то, как он реагировал на него, с трепетом и бурей эмоций, было просто невероятно.
– Когда я назвала зайца сыночком, почему ты так странно отреагировал?..
Да, возможно говорить об этом именно сейчас было не самой удачной затеей.
Но его реакция настолько поразила и задела меня, что я не смогла выбросить этого из головы или оставить до лучших времен.
Вот и сейчас Арьян снова напрягся и застыл, затаив дыхание, отчего стало не по себе.
Он был не тем, кто умел скрывать что-то. Но сейчас у меня было ощущение, что Арьян о чем-то упрямо молчит и явно не хочет затрагивать эту тему.
Он заговорил не сразу. Словно не был уверен в том, что именно может сказать, и старался подбирать слова, заставляя меня нервничать еще сильнее.
– Я знаю, что придет день, когда ты захочешь большего. Захочешь детей, но… – его сердце застучало глуше и надрывнее, когда Арьян с трудом выдохнул, – …но я не смогу дать тебе их, Рада.
На самом деле о подобном я еще не думала, но даже сейчас мое сердце дрогнуло и замерло.
Да, все это было слишком рано, но то с какой горечью говорил об этом Арьян, опалило сердце едкой болью. И он конечно же это почувствовал, тут же прижимая к себе сильнее, в попытке забрать все себе, чтобы только я могла дышать спокойно и ровно.
– Все дело в том, что ты зверь?
Было стыдно признаться, но сейчас меня больше волновало то, с какой печалью и грустью говорил Арьян, чем реальная обстановка, потому что я была слишком молода и еще не успела вдоволь насладиться им, чтобы думать о скором появлении детей, даже если понимала, что пройдет несколько лет, и я еще ни один раз вернусь в этот день, к этому разговору.
– Человеческие женщины не способны выносить моего ребенка…физически. Он слишком большой и сильный.
– Говоришь так, словно ты пробовал…
Я замерла на полуслове, с леденящим душу чувством увидев, как Арьян кивнул.
И что все это значит?
Что у него были не просто какие-то случайные женщины, о которых я уже слышала, а была та, которая собиралась родить ему ребенка?!
Во рту стало сухо и горько, от той желчи, которая поднималась во мне медленно, но неумолимо, разъедая все внутри, стоило только подумать на миг, что он кого-то касался, как меня! Что он ласкал их, гладил своими руками, заставлял кричать и стонать под собой! Что они могли касаться его так, как касалась я, думая, что была единственной, кто решился приласкать зверя!
Боги! Я даже зажмурилась, стараясь выкинуть из головы образы, от которых в груди жгло и горчило внутри, словно тьма и пепел расползались по венам, но моя чертова фантазия уже успела разыграться и ее было не остановить!
Казалось, что еще пара секунд и я начну слышать стоны женщин и рычание Арьяна.
МОЕГО Арьяна!
Но я услышала его смех. Низкий, эротичный, буквально обволакивающий негой. А еще довольный, когда он сжал в своих руках до хруста в моем бедном позвоночнике, принявшись звонко целовать в лицо, шею, плечи, пока я безуспешно пыталась отбиться, ворча о том, чтобы он не трогал меня.
– Глупая моя! Девочка! – Арьян был действительно счастлив, не позволяя мне пошевелиться на нем и уползти. – Ты снова чувствуешь это! Не хочешь делить меня ни с кем! Ты горишь и злишься от мысли о том, что я мог быть с кем-то еще!
– Ревность! – шикнула я, уже не пытаясь отбиваться, потому что понимала, что это бессмысленно, – Это чувство называется ревность!
Арьян широко улыбнулся, припав в поцелуе, словно пытался стереть из моей головы все мысли о других женщинах, которые я успела феерично на придумывать себе всего за каких-то пару секунд, и у него это неплохо получилось, стоило только его языку скользнуть по моим сжатым губам, пробираясь внутрь и лаская томно и чувственно.
Хотелось выдохнуть, что так не честно! Я тонула в нем! Отдавала всю себя для этой ласки, познав каково это – быть женой Зверя! И не собиралась делить его с кем-то еще!
– Ты – моя жизнь, моя судьба, мое сердце, – прошептал Арьян, прерывая поцелуй, но продолжая касаться моих губ своими, вдыхания мое дыхание в себя. – Ради тебя я впервые остался в доме, ради тебя попытался быть более человечным, и сделаю все, что ты только еще захочешь.
Он говорил правду. Как делал это всегда и при любых обстоятельствах. И мое сердце постепенно оттаивало и начинало колотиться в груди, наполняясь нежностью и невыносимой благодарностью за все то, что он делал ради меня, несмотря на то, как я вела себя порой.
– Я не помню ни одну из тех девушек, – тяжело выдохнул Арьян, снова прижимая меня к своей влажной горячей груди, к которой я припала щекой, растянувшись на нем, и прижимаясь животом к твердому торсу. – В какой-то момент мои звериные инстинкты взбесились и требовали только плоти. Сначала никто не выживал…все девушки умирали, разорванные и искалеченные. Черный учил меня сдерживаться, учил не причинять вреда и отпускать их живыми, но сразу ничего не получалось…
Замерев, я слушала, не смея даже дышать и теперь ощущая острый укол совести, за то, что я так безумно ревновала, к тем, кого уже не было в живых.
И пусть прошло достаточно времени, моя рана зажила, и я познала ласку зверя, но все равно отчетливо помнила тот страх и боль, которые пронзали меня в первый раз, отпечатавшись в памяти яркой кровавой картиной. Я могла себе представить, каково было им, в те последние минуты своей жизни, когда их тела рвались на части, сжигая невыносимой болью.
– Ушли долгие годы, прежде чем я смог насытиться и не трогать их. Позже были девушки в деревне. Те, кто потеряли мужей в войнах или из-за несчастных случаев, остались одни и были не против провести ночи со мной. Я даже имени их не знал. Мне было плевать на самом деле. Они знали, чего хотели от меня, и я знал. Нас все устраивало. Но потом мне и это надоело, тогда я ушел вглубь леса, не зная, что одна из этих девушек беременна. Черный нашел ее и забрал к себе, чтобы люди не узнали о том, что она беременна от зверя.
– Он оберегал ее?
– Скорее нас, – Арьян хмыкнул, сокрушенно покачав головой. – Люди не видели нас десятилетиями и скоро позабыли, оставив память о зверях только в сказках и легендах, которыми пугали своих детей.
Не знаю почему в этот момент я вспомнила ту полоумную бабку из деревни, благодаря которой меня чуть не сожгли заживо и ее рассказ о том, как нашли ее растерзанную сестру.
Ведь это был не Арьян?..
– Черным редко руководит жалость или благородство помыслов. Скорее ему было интересно, чем все закончится.
– И чем же закончилось? – прошептала я, положив прохладную руку на его грудь, где сердце стучало ровно и размеренно.
– Девушка умерла, как только ребенок начал шевелиться.
– …а малыш?
– Тоже умер.
Я тяжело сглотнула, почувствовав, как руки Арьяна сгребли меня снова, словно кто-то мог отобрать меня у него, проговорив хрипло от эмоций и дрогнувшим голосом:
– Поэтому я никогда не позволю тебе забеременеть, Рада! Слышишь? Никогда! Я просто не переживу, если с тобой что-либо случится!
Я только кивнула ему в ответ, притихнув и слушая, как его сердце снова заколотилось от страха, а затем постепенно успокоилось.
– Как меня выносила и родила медведица, так и моих детей способны произвести на свет только звери…
*******************************
– Хочешь пойти со мной в лес?
Я широко улыбнулась на это предложение, с огромной радостью готовая проводить рядом с Арьяном каждую минуту своей новой жизни. Жизни, в которой мы наконец зажили в полную силу, без оглядки на прошлое, наслаждаясь друг другом и крепко держась за руки.
Теперь он брал меня с собой на прогулки, которые раньше были исключительно охотой.
Он поднимал меня на руки и, укутывая жаром своего тела, просто ходил со мной по лесу, показывая какие-то удивительно красивые места, или те, с какими были связаны его воспоминания.
Я видела этот мир впервые.
Мир без людей, лжи и притворства. С пронзительными чистыми взглядами животных и невероятной природой, в которой даже тишина была блаженной и благословенной.
Это был мир моего Арьяна! В чем-то жестокий, но всегда справедливый и искренний во всем.
И мне казалось, что я начинаю понимать его. И любить.
Сегодня мы отправились не вглубь леса, а по новой дороге, довольно скоро оказавшись на крутом обрыве, под которым была замерзшая река, что делила лес широкой полосой, залитая ярким зимним солнцем и уходя в неровные сугробы выше человеческого роста дальше в горизонт.
– Вон там и есть Черный лес.
Арьян показал рукой куда-то вдаль, когда пришлось прищуриться и прикрыть ладонью глаза, чтобы увидеть то самое загадочное и пугающее место, которое и было домом Черного.
Подумать только, лес на самом деле был настолько темным и дремучим, что казался почти черным!
Деверья росли в нем настолько густо, отбрасывая на снег мрачную тень, что казалось, будто сквозь кроны не способен просочиться даже солнечный свет.
