Текст книги "Это не любовь (СИ)"

Автор книги: Елена Шолохова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

7

Недавно открытый клуб «Пятый элемент» отличался от многих подобных заведений простором. Огромный холл, высокие потолки, широкие лестницы и переходы.

Вместительный танцпол находился на некотором возвышении и примыкал к сцене, где заводили толпу ди-джей с разноцветными дредами и четверо мускулистых, загорелых мачо, облачённых в чёрные шёлковые шаровары. Голые накачанные торсы гоу-гоу дансеров лоснились в свете прожекторов. На высоких тумбах по краям сцены эротично извивались полураздетые девушки. Толпа бесновалась.

Чуть поодаль располагались бар, столики, диванчики, ещё дальше – чилаут-зона.

– Хорошо, что дома подзаправились, – заметила Светка. – Тут цены на алкоголь видели? Самое дешевое пиво две сотки.

– Да уж, – кивнула Надя.

Столик они заняли у стены, за широкой колонной. Место удачное: сами в тени, а зал – как на ладони.

– Всё равно надо что-то взять, – озабоченно сказала Неля. – Не будем же за пустым столом сидеть.

Посчитали, скинулись, взяли пиво и бесплатные сухарики.

– Сильно не пяльтесь, но вон за тем столиком классные мужики сидят, – заговорщически сообщила Светка. – Без баб, я за ними почти с самого начала наблюдаю.

Надька и Неля скосили глаза.

– Ну да, ничего такие, – оценила Неля. – Особенно вон тот чёрненький. И вроде приличные на вид, не отморозки какие-нибудь.

– Ой и правда, симпатичные. А брюнетик – вообще отпад, – подтвердила Надька.

Юлька сидела к симпатичным спиной и разворачиваться, чтобы посмотреть, было неловко.

– Решено, – улыбнулась Светка. – Вон тот брюнетик и будет нашим, то есть вашим, объектом.

– Я не против, люблю красавчиков, – охотно приняла вызов Неля.

– Ну и отлично, – у Светки аж глаза от азарта загорелись. – Кто из вас, девочки, первая…

– Подождите! – остановила её Юлька. – Может, мне он не понравится. Я не собираюсь абы с кем знакомиться, а уж тем более абы кого целовать. Я посмотреть должна.

– Ну оглянись да посмотри. Он прямо за тобой сидит.

– Это будет слишком явно. Короче, я сейчас встану, как будто в туалет, и посмотрю. Потом вернусь – скажу.

– Ну, давай, иди, гений конспирации.

Юлька в два глотка допила своё пиво, поднялась и как будто невзначай бросила взгляд назад.

О ком говорили девчонки – поняла сразу. За соседним столом сидели четверо мужчин, и все они, в общем-то, были вполне. Но именно этот брюнет невольно приковывал к себе внимание.

Он и в самом деле красивый, но выделялся вообще-то не этим, а своей разительной непохожестью на окружающих. Даже удивительно, насколько он не вписывался в эту атмосферу, словно очутился здесь по нелепой случайности. Классическая стрижка, правильные черты, осанка аристократа, прямая и в то же время непринуждённая. В неспешных движениях рук сквозила врождённая грация. Такому не в ночном клубе среди разнузданной и полупьяной молодёжи тусить, а вальяжно потягивать какой-нибудь «Контадор» на террасе виллы, созерцая закат. Даже со своими спутниками брюнет практически не общался, лишь изредка кивал или пожимал плечами.

Со скучающим и надменным видом он скользил взглядом по залу, пока не наткнулся на Юльку. На секунду задержался, пронзил ледяной синевой. Она тотчас отвела глаза, неожиданно смутившись. Не по себе стало от пристального холодного взгляда и от того, что так беззастенчиво на него пялилась, словно дурочка деревенская.

Прихватив рюкзачок, она деловито устремилась к выходу. Погуляла минут десять по холлу, вернулась. Пока шла на место, отчего-то напрягалась и показательно не смотрела в сторону брюнета. И что ещё более странно разволновалась вдруг при этом. Поэтому, наверное, сразу согласилась на предложение Светки взять ещё пиво, хотя денег оставалось всего-ничего.

– Ну что? – наклонилась к ней Неля. – Заценила красавчика?

– Ну так, – дёрнула плечом Юлька.

– Ага, ну так, – ухмыльнулась Грекова. – Не чета уж твоему Степнову. Скажи честно, сдрейфила?

– Вот ещё!

– Тогда вперёд?

– Давай, – кивнула Юлька, даже примерно не представляя, как хотя бы подступиться к этому айсбергу.

– А на что спорите-то? – вспомнила Светка.

– На имидж, – не сводя с Юльки насмешливого взгляда, ответила Неля. Затем встала и направилась прямиком к брюнету.

– Угу, на понты, – буркнула Юлька себе под нос.

8

Внешне Неля, может, и проигрывала бы Юльке. Нос вот у неё длинноват, губы тонкие. Но Неля умела себя подать так, что никто никаких недостатков не замечал. И вообще, она женственная, с широкими округлыми бёдрами, пышной грудью. Юлька же до сих пор на каблуках ходить не научилась.

Юлька пересела на место Нели – хотелось наблюдать, как та будет действовать. Жаль, слов не слышно. Но и по жестам она поняла, что Неля пригласила брюнета потанцевать. Ди-джей как раз объявил белый танец, чем Грекова тотчас воспользовалась. А учитывая, что медленные композиции в клубах обычно звучат две-три от силы за весь вечер, Юльке такой удобный случай вряд ли выпадет.

Ну, ничего, вздохнула она, глядя, как брюнет, тоскливо взглянул на своих друзей и, пусть даже с явной неохотой, но приглашение принял. Решила, не будет удобного случая – воспользуется неудобным.

За танцующей парой внимательно наблюдали все втроём. Неля прижималась к красавчику грудью, шептала что-то на ухо и, чёрт побери, добилась того, что он ей начал отвечать. Надменное лицо на миг озарила лёгкая улыбка.

Юлька злилась на Грекову – изведёт ведь потом насмешками, стерва. Да и сам по себе проигрыш – удар по самолюбию.

Незаметно она опустошила и второй бокал.

Тем временем мелодичные аккорды довольно резко смолкли, перекрытые ритмичными басами и ударниками.

Неля с брюнетом возвращались назад. Брюнет, хоть и подал галантно руку Грековой, однако шёл с таким видом, будто ему, титулованной особе, приходится вот общаться с челядью, но он стойко терпит, хотя его и тянет зажать нос. Зато Неля так и светилась. И на Юльку, ещё издалека, смотрела со снисходительно-ликующим видом. Хотя поцелуя-то не было. Они следили. Так что рано она ликует.

Когда парочка почти поравнялась с их столиком, Юлька, метнув в довольную Грекову злой взгляд, поднялась и встала прямо у красавчика на пути.

Он приостановился, выпустил руку Нели, посмотрел на Юльку недоумённо. А та решительно шагнула к нему, обняла и, приподнявшись на носочки, поцеловала в губы. Мелочиться не стала – поцелуйчики по-пионерски для слабаков. А она уж поцеловала – так поцеловала. Долго, жарко, со всей своей невыплаканной болью и нерастраченной страстью. Всё равно, сказала себе, видит его в первый и последний раз, так что плевать.

Он так и замер на месте, ошеломлённый. Не оттолкнул, но и не отвечал на поцелуй. Только под конец шумно, порывисто выдохнул. И несколько секунд стоял-не двигался после того, как Юлька отстранилась и молча села на место, даже не глядя на него – потому что на поцелуй ушло всё её мужество и весь запал. Затем брюнет вернулся к своей компании.

Неля тоже впала в шок. От снисхождения и победоносного взгляда – ни следа. Пожалуй, только это и радовало. А вообще, хотелось смотаться из клуба как можно скорее. Спор-спором, но чувствовала себя Юлька сейчас по-идиотски. Со стороны вся эта эскапада, наверняка, выглядела нелепо донельзя: какая-то ненормальная набросилась на незнакомого парня с поцелуями, как дура озабоченная. Стыд-позор…

– Это не было знакомство! – возмутилась наконец Неля.

– Так мы и спорили не на знакомство, а на поцелуй, – напомнила Юлька.

– Вообще-то, да, – подтвердили девчонки.

– Ну поздравляю, значит, – Неля скроила деланную улыбку.

Да, это определённо радовало, но не настолько, чтобы перекрыть смущение. Юлька буквально спиной ощущала присутствие брюнета, и это нервировало. Выдохнула лишь тогда, когда он покинул клуб.

Они же вместе с девчонками гуляли до утра. А на следующий день Юлька с удивлением отметила, что её отпустило. Нет, если намеренно думать о Лёше, это ещё расстраивало, но тоски, острой, несмолкаемой, уже не было. В груди больше не давило мучительно. И навязчивые мысли о нём больше её не одолевали.

9

Маме всё же пришлось признаться. Точнее, мама всё узнала сама, и Юльке ничего не оставалось, как подтвердить.

Вообще, Юлька не хотела ехать на лето к родителям, хотела остаться в городе, подыскать себе кое-какую подработку и жильё. После случая в клубе отношения с Нелей Грековой снова обострились, и их совместное существование грозило вылиться во что-то посерьёзнее обычных словесных пикировок.

Мать тоже не церемонилась. Ладно, крыла Лёшу на чём свет стоит. Но и Юльку она называла «порченным товаром», на который нормальный мужчина теперь не позарится.

– Весь посёлок знает, что он тебя вышвырнул вон, – ругалась мать. – Попользовал и бросил, как ненужную вещь.

– Мама, – злилась Юлька, – твои взгляды уже сто лет как устарели. Никто на это теперь даже не смотрит.

– Не смотрит, говоришь? То-то на рынке косточки тебе мусолят.

– Да пофиг. Нечем им заняться, вот и чешут языками.

– На всё ей пофиг, – восклицала мать. – На честь пофиг, на гордость, на достоинство. Позорище!

Юлька узнала, что мама и к Лёшиной матери ходила, грозилась, что за «позор» всех их прижучит. Вот уж где стыд!

Юрка, брат, тоже собирался взгреть Лёшу, как только тот приедет. Но Лёша не приехал.

Еле вытерпела до середины августа. Совсем невмоготу стало дома.

– К нему рвёшься? Смотри, узнаю, что ты его простила – вообще уважать перестану, – напутствовала мама, провожая Юльку на поезд.

– Ничего я к нему не рвусь, – возмущалась она. – Плевать я давно на Степнова хотела.

– Ну-ну. Хорошо, если так. И вообще, ты там с этими шашнями прекращай. Ясно? Чтоб мне больше никаких романов, пока институт не закончишь. Узнаю, что гуляешь – переведу на заочный. Будешь дома учиться и работать пойдёшь.

 Сама сокрушалась при этом, что поехать с дочерью не может – дача ведь, огород, соленья-варенья.

И слава богу, думала Юлька. Мать свою она любила и понимала, что та, несмотря на грубость, тоже любит её. И ругается так, потому что тревожится, а по-другому своё беспокойство выражать не умеет. Но всё равно находиться с ней рядом подчас было просто невыносимо.

10

* * *

Последние две недели августа пролетели как один день. Зря мама переживала, что Юлька будет от безделья маяться. Безделье порой бывает очень даже в радость. Она вот гуляла дни напролёт. С Лёшей ведь и города толком не видела. А ещё отважилась наконец остричь волосы – только за одно это мать бы её распяла. Впрочем, это ещё предстоит. Притом Юлька не просто избавилась от длинных кос, а сделала себе совершенно неформальную стрижку shag, и теперь чёрные вихры торчали во все стороны, но ей нравилось.

Насчёт Лёши мать, кстати, тоже напрасно беспокоилась. Юлька о нём вспоминала нечасто и уж точно не рвалась встречаться.

И вообще, хорошо, что она приехала пораньше. Сумела получить место в новом, секционном общежитии, а это удача. Оно ведь почти малосемейка: две комнаты на секцию, отдельный душ, отдельная кухня, ещё и балкон, а оплата за всё это счастье – сущие гроши. Туда желающих обычно – очередь, и половина остаётся с носом. А тут так подфартило.

Единственный минус – комендант. Роза Викторовна. Злобная, крикливая тётка, которая с одинаковым энтузиазмом шпыняла и студентов, и аспирантов, и вахтёров, и гостей. И все терпели. Правда, у Юльки эта Роза Викторовна особого трепета не вызвала после маминой-то школы.

Принимая у неё направление, Роза ощупала её цепким взглядом, затем деловито перечислила:

– Попойки в комнате не устраивать. Пьяной в общежитии не появляться. Музыку громко не слушать. Парней на ночь не оставлять. За госимущество отвечаешь лично. За любое нарушение – сразу выселяю без разговоров. Общежитие закрывается в двенадцать, придёшь позже хоть на минуту – останешься ночевать на улице. Ясно?

– Ясно, – буркнула Юлька, мысленно приказывая себе просто смолчать. Не огрызаться, не спорить, не возмущаться – смолчать, прикусив язык.

Не то чтобы она собиралась пьянствовать или портить госимущество, но эти рамки, запреты, ограничения всегда внушали желание поступить вопреки. Не назло кому-то, не ради эпатажа, а чтобы не чувствовать, что на твою личную свободу посягнули. Но с этими порывами она научилась справляться, а вот тон этой Розы, безапелляционный и пренебрежительный, так и провоцировал ответить в подобном духе, даже нагрубить, чтобы лицо её вытянулось… ну а там хоть потоп. Но эти несколько секунд удовольствия, с сожалением понимала Юлька, наверняка аукнулись бы ей немедленным выселением. Так что она молча взяла ключ и потащилась с сумками на второй этаж искать комнату №25.

Первые дни Юлька наслаждалась одиночеством. Соседка приехала буквально в последний день лета. Ввалилась в начале восьмого с многочисленными сумками. Ни тебе здрасьте, ни познакомиться. Топала, шелестела пакетами, хлопала дверцами шкафа, мешала спать. На Юльку, когда та недовольная и заспанная встала с кровати, посмотрела, как на вторженца, затем соизволила:

– Инна.

Юлька тоже представилась.

– Ты на каком курсе?

– На втором.

– А я на третьем, – сообщила важно, будто год разницы наделял её особой значимостью.

На правах старожила Инна пыталась навязать устоявшиеся правила: убираться по очереди, готовить по очереди, продукты в складчину.

– Ну уж нет, – не согласилась Юлька, смерив взглядом дородную соседку. – Я ем мало, готовить вообще не люблю. Так что каждый сам себя кормит.

Они спорили, раздражались, повышали голос. Инна на нервах то и дело снимала очки и протирала стёкла. Юлька говорила резкости, затем, чувствуя, что ещё немного и её совсем понесёт, села с ногами на кровать, упершись затылком в стену, воткнула наушники и, врубив на полную первый попавшийся трек, закрыла глаза. Не видеть, не слышать, успокоиться.

Остаток дня и следующее утро они демонстративно друг с другом не разговаривали. И в институт шли одной дорогой, но по отдельности.

* * *

Первой парой была вводная лекция для всего потока. Второй по расписанию – зарубежная литература. Девчонки-одногруппницы толпились у закрытых дверей аудитории, верещали, хихикали, показывали друг к другу что-то в телефонах.

Юлька встала от них поодаль. В группе за целый год она ни с кем не сдружилась. Ну хоть врагов не нажила со своим дурным характером – и то спасибо.

Особняком от остальных держалась ещё одна, Рубцова. Вот её Юлька всерьёз недолюбливала. Никогда не нравились ей такие: правильные девочки-припевочки, заучки, тоскливые настолько, что зубы сводит. А эта ещё и себе на уме. Одногруппницы к ней время от времени подкатывали, пытались зазвать туда-сюда, дуры. Но та чётко давала понять, кто она и кто они, и держала всех на расстоянии. Ну понятно, папа же там огого. Такие вот моменты Юльке тоже не нравились. Поэтому с Рубцовой она даже не здоровалась.

Сейчас вот тоже стали к ней липнуть:

– Мы тебя видели с Яковлевым!

– Вы что, теперь вместе?

– Когда успели? Расскажи!

Юльке стало противно. Ну кому может быть интересно, с кем эта заучка встречается или не встречается? В данный момент её вот больше волновало, где носит препода? Звонок с минуты на минуту. Какого чёрта он держит их под дверью? Или это она? В расписании сказано: к.ф.н. А.Д. Анварес. По фамилии не понять – он, она. В принципе, плевать.

А вот ждать, подпирать стенку, слушать глупый трёп надоело. Раздражение зашкаливало. Юлька резко оторвалась от стены и направилась к лестнице. Решила спуститься в столовую, выпить кофе. Ни от кого не убудет, если она задержится на несколько минут.

Но одним кофе она не ограничилась – напал вдруг голод. Взяла сосиску в тесте и овощной салат. Ела торопливо, но всё равно опоздала на четверть часа. Перед дверью приостановилась на миг, приняла независимое выражение и смело шагнула в аудиторию.

– Здравствуй… те.

Юлька замерла на пороге, ошарашено глядя на преподавателя. Вот уж чего она совсем никак не ожидала – так это увидеть на его месте того надменного брюнета-красавчика из клуба. И он, совершенно очевидно, тоже опешил…

11

Месяц назад

– Не вижу логики, – в дверях ванной возникла Лариса. – Ты не хочешь идти на этот мальчишник и всё же идёшь.

– Я часто делаю то, что делать не хочется, – не глядя на неё, сухо ответил Анварес. Плеснул в ладонь лосьон после бритья, нанёс на лицо.

Аккуратно отодвинув её, он прошёл в спальню, раздвинул дверцы шкафа-купе, снял с плечиков рубашку, белую в узкую серую полоску.

– Ну нам всем так иногда приходится поступать, – проследовала за ним Лариса. – Но я понимаю, когда дело касается долга, работы, каких-то обязанностей, от которых не отвертеться. А это всего лишь пьянка. Какая-то бессмысленная традиция.

Он никак не реагировал, сосредоточенно застёгивая пуговицы перед зеркалом.

– И ладно, если б ты сам хотел, – не дождавшись ответа, продолжила Лариса. – А то ведь…

Полностью одевшись, Анварес наконец повернулся к ней, бесстрастно посмотрел в глаза.

– Традиции, моя дорогая, это не просто часть культуры нашего общества, это связь поколений прошлого, настоящего и будущего. Даже те, что на твой взгляд, бессмысленны.

– Традиции, мой дорогой, это невежество мёртвых, которое довлеет над умами живых.

– Если уж обращаешься к авторитетам, то хотя бы не коверкай их. Довлеть – это удовлетворять. В значении «тяготеть» употреблять это слово безграмотно.

– Анварес! Ты несносен! – Лариса пошла пунцовыми пятнами. – Я всего лишь…

– Ты всего лишь не хочешь, чтобы я шёл на мальчишник. Я понял, – равнодушно произнёс он. Затем его губы тронула едва заметная усмешка. – По-твоему, это стриптиз, разврат и оргии, да? И ты всерьёз считаешь, что я стану в подобном участвовать?

– Нет, конечно, нет. Ты, Анварес, для этого слишком благоразумен и… брезглив.

– Так в чём же дело? – он вопросительно приподнял чёрные безупречной формы брови.

– Да ни в чём, – отмахнулась Лариса. – Иди уже.

 12

* * *

Вообще, Лариса была права – идти на мальчишник не хотелось. Не любил он такие развлечения. Концерты в органном зале или филармонии, выставки, хорошая книга, какое-нибудь артхаусное кино, на худой конец, ужин в тихом ресторане на двоих – другое дело. А ночной клуб – ну никак не вписывался ни в круг его интересов, ни в зону комфорта.

Но друг звал, просил – как не пойти? Опять же, традиция…

С Валерой Чижовым они вместе учились в университете, затем – разминулись. Анварес поступил в аспирантуру, блестяще защитил кандидатский минимум. Валера пригрелся в департаменте образования, пока простым специалистом, но с перспективами. Двух других приятелей Валеры Анварес видел впервые. Один оказался коллегой Чижова, второй – бывшим одноклассником. Вот этот одноклассник раздражал безмерно буквально с первых минут, хотя Анварес умело скрывал эмоции. Но настроение портилось, оставалось только недоумевать, что общего могло быть у Валеры с этим типом, который не умолкая брюзжал:

– Извини, Чиж, но это не мальчишник, а унылая херня какая-то. Кроме бухла и хавчика ни хрена нет. Где тёлки? Где стриптиз? Здесь же есть приват-румы, давайте туда шлюх подгоним, повеселимся нормально.

– Нет, прости, брат, я слово Оле своей дал, что мы просто посидим без вот этого всего.

– Капец! – возмущался одноклассник. – Не успел жениться, а уже под каблуком. Пацаны, ну вы хоть поддержите…

Анварес и коллега не поддержали. Однако в одном этот тип был прав – вечер получился скучным. Музыка долбила по перепонкам, кругом сновал народ: распущенные девицы, обдолбанные парни. От этого всего воротило. Ещё и потраченного времени безумно жаль.

Когда его пригласила девушка на танец, сначала хотел отказаться. И желания танцевать не было, и вообще он не любил, когда девушки проявляли в таких делах инициативу. Оставлял это право за мужчинами. Притом прекрасно понимал, что это стало почти нормой и он со своими взглядами безнадёжно устарел, но поделать ничего не мог. Такие девушки неизменно вызывали в нём отторжение, если не сказать хуже. Может, сказывалось воспитание – в его семействе этике и манерам всегда уделялось повышенное внимание, хотя лет семь-восемь назад, будучи подростком, он сам ненавидел все эти реверансы. Может, выработался такой рефлекс из-за некоторых студенток, которые ради зачёта шли на низкопробный флирт.

Приглашение он всё же принял. Потому что одноклассник Чижова, заметив его замешательство, сразу же стал цепляться к девушке:

– Давай лучше я тебя потанцую, красотка.

А потом думал – может, зря? Девушка щебетала в ухо, льнула к нему, явно намеренно тёрлась грудью – очевидно, ей хотелось того, что одноклассник Чижова с радостью ей предложил бы, а вот Анварес – увы.

– Я – Неля, – сообщила девушка. – А вас как зовут?

Ну не всё ли равно? Однако воспитание не позволяло сказать то, что на уме, поэтому представился:

– Александр.

– Красивое имя, моё самое любимое из мужских.

Он из вежливости изобразил улыбку.

– … оно означает защитник, герой.

Танец, наконец, закончился, он проводил девушку до столика.

Вдруг перед ним возникла девчонка. Выскочила, как чёрт из табакерки, встала и стоит, ни влево, ни вправо отойти явно не собирается. И смотрит в упор с таким выражением, что ему не по себе стало.

Анварес хотел, было, спросить: «Что-то не так?», как девчонка подалась к нему и неожиданно впилась в губы. Не отпрянул он лишь потому, что опешил, замер в немом шоке. А затем ощутил щекотание ресниц на скуле – видимо, закрыла глаза; прикосновение её пальцев на затылке – от этой малости вдоль позвоночника побежали мурашки и дыхание перехватило. Губы же её, несмотря на порывистость и пылкость, показались очень мягкими и нежными, отчего поцелуй получился не грубым, а настолько чувственным, что внутри сладко ёкнуло. А потом девчонка просто прервала поцелуй и без всяких объяснений плюхнулась на ближайший диванчик.

Анварес несколько секунд стоял столбом, пытаясь осмыслить произошедшее, ну и выровнять дыхание.

Одноклассник Валеры гнусно заулюлюкал, когда Анварес вернулся на место.

– И хрена ли ты здесь забыл? – прицепился. – На тебя тёлки сами вешаются, действуй, капитан! Что? Я б на твоём месте ей прям сразу вдул. Нет, обеим. Тройничок бы такой организовал… О, а может, квартетом замутим?

Вообще, Анварес умел смотреть так, что все как-то сразу понимали, что надо немедленно от него отстать. А этот оказался непробиваемым.

– Да чё ты, Саня, межуешься? Тёлки, гляди, норм, молоденькие и уже готовы.

– Мне это неинтересно, – холодно отозвался Анварес, прикидывая, что ещё десять минут потерпит и отчалит домой.

– Тёлки и неинтересно? – не поверил одноклассник. – Как это возможно? Э-э, а ты случаем не педик?

Анварес поднялся из-за стола, взглянул сверху вниз, будто ледяной водой окатил, даже этого наконец проняло.

– Не, если что, ты извиняй, – забубнил одноклассник.

– Саня, ты куда? – всполошился жених. – Уже уходишь, что ли? Из-за него…?

– Нет, просто уже прошло десять минут.

– Каких десять минут? – не понял тот.

Анварес объяснять не стал, попрощался с Чижовым и его коллегой и направился к выходу. По пути не удержался – бросил украдкой взгляд в сторону той девчонки. Она на него не смотрела. Странная… Что вообще всё это значило?