Текст книги "Ожидание за кулисами"

Автор книги: Елена Руденко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Камилл Демулен

– Твой почерк я бы осмелился назвать ужасным! – ворчал Антуан, перебирая записи Светик. – Робеспьеру составит больших трудов разобрать твои записи.

– Не бойся, он уже привык, – успокоила Лемус, которой неприятно было слушать замечания Сен-Жюста.

– Каждый писатель должен выводить красивые строки!

– А что я еще должна делать? – спросила Светик.

– Тебе бы не помешало читать умные злободневные книги, – ответил Антуан, не заметив ее иронии. – Довелось ли тебе прочесть поэму «Органт»?

– Да, – соврала Лемус, которая о такой поэме даже не слышала. – Очень интересно!

– Ах, Светик, как нехорошо врать!

Перед ними предстал довольный Камилл Демулен, журналист радикальной парижской газеты. Веселый и безалаберный человек. Во всем его облике чувствовалась небрежность и простота: длинные растрепанные волосы, заляпанный грязью костюм, надетый кое-как. С таким человеком мсье Жобер никогда бы не согласился иметь дело. При всем этом Демулен умел расположить к себе людей благодаря своему добродушию и открытости. Хотя его частые смены настроения от беспечного веселья до неутешного горя были просто невыносимы.

– Ты же не читала «Органт», – продолжал Камилл. – Ты просто боишься показаться непросвещенной, а зря. И вообще, запомни, поэма «Органт» – это ужасная гадость, и там нет ничего умного.

– Довожу до вашего сведения, мой друг, – произнес Антуан ледяным тоном, – это я ее написал!

Светлана ожидала, что Камилл смутится – ничего подобного. Он только хохотнул. Этому журналисту до смущения было так же далеко, как пешком от Парижа до Мадрида.

– И вы этим гордитесь? – с издевкой переспросил он.

– Я бы попросил вас не говорить мне подобных дерзостей, ибо последствия нашего разговора могут быть очень тяжки для вас! – сказал Анутан.

– Чего? – переспросил Камилл. – Светик, твой дружок как-то странно изъясняется. Он что, иностранец?

Светлана быстро взяла ситуацию под контроль.

– Мы расследуем преступление! – выпалила она.

– Да? Интересно. Пожалуйста, поподробнее.

Светик изложила суть дела, которое очень заинтересовало Демулена.

– Вскоре я к вам присоединюсь, – пообещал он. – А сейчас мне пора. Вечером у меня встреча с друзьями. Как вы понимаете, надо отдохнуть, нельзя себя так не беречь.

– Ваше поведение возмутительно! – сказал Сен-Жюст и добавил. – Такой нахальной физиономии я еще не видел!

– Что ж, расширяй круг знакомств, – посоветовал Демулен.

Когда журналист ушел, Антуан высказал Светик все, что думает о ее знакомых, а после этой тирады обиженно надулся. На все попытки Лемус успокоить его Сен-Жюст отвечал, что он с ней не разговаривает. Только обещание выучить поэму наизусть заставило Антуана забыть про обиду.

Тайна королевского вето

14 декабря 1791 года его величество король Людовик прибыл в Собрание. Его сопровождал граф Нарбонн. Красивый молодой аристократ, заполучивший портфель военного министра благодаря связям своей любовницы Жермены де Сталь. Для этого человека существовала только цель, а все средства были хороши. Нарбонн был из тех мужчин, которые осознают силу своей привлекательности и бессовестно злоупотребляют этим даром. Некая надменность, а иногда даже наглость, были его чертами, которые после успеха укрепились еще сильнее. Нарбонн ждал того момента, когда исчезнет его зависимость от Жермены и он разорвет с ней отношения. Последнее время они стали тяготить его.

Король, запинаясь и спотыкаясь, прочел с листа речь:

– Будучи представителем народа, я чувствую нанесенное ему оскорбление. Я известил курфюрста Тирского, что если к 15 января он не прекратит в своем государстве все скопления и враждебные приготовления со стороны французов, укрывшихся в нем, он будет видеть в нем лишь врага Франции.

Он говорил о том, что объявит войну, если курфюрст не пресечет враждебные действия эмигрировавших аристократов против революции.

Естественно, речь была встречена бурными аплодисментами. Светлана Лемус уже поверила в благородство его величества. Ей не терпелось переговорить об этом с Робеспьером, чтобы узнать его мнение.

– Макс, что ты на это скажешь? – спросила она. – По-моему, мы слишком плохо думали о его величестве. Вот видишь, он принимает меры, чтобы пресечь агитацию и выходки эмигрантов против Франции.

– Ох, деточка моя! Неужели ты не видишь, что все это ложь! Это предлог развязать войну. Подумай, милая, согласится ли курфюрст выполнить это требование?

– Разумеется, нет… ты прав, тогда у двора будут причины для войны!

– Именно! Короля уговорили пойти на решительный шаг. Тут налицо заговор!

Девушка на миг задумалась.

– Макс, а как ты догадался о королевском заговоре? – спросила она. – Я думала, что у двора проснулся патриотизм! Как я ошиблась!

– Ну, милая моя, тут все просто. Во-первых, двор с самого начала не принял революцию и хотел вернуть старый порядок. Мне показались странными порывы короля. Раз он раньше не собирался смириться со своей участью, что подтверждает попытка побега, то с чего это вдруг ему покориться теперь. Нет, я не виню короля и королеву, они привыкли управлять всем, привыкли к абсолютной власти. С какой стати им делиться властью с чернью? Естественно, они протестуют и всячески пытаются вернуть былое могущество! Им с детства внушали, что они монархи, а остальные недостойный люд. Короли считают себя наравне с богами! Конечно, они всеми средствами будут стремиться остановить революцию и указать народу на его место. Но они должны понимать, что ввязались в опасную игру, правила которой жестоки. Увы, их величества этого не осознают… Я сразу подумал, что двор преследует какую-то свою выгоду, и попытался представить, как он может выиграть от войны. Вывод оказался прост. Франция не готова к войне, войска короля Леопольда, брата королевы, легко могут одержать победу.

– И что это дает королю?

– Король тем самым может вернуть себе власть. Он наверняка сговорился с соседскими монархами! Иначе вряд ли бы он стал так рьяно выступать за войну. Все шито белыми нитками, не понимаю, почему люди так слепы! Возможно, они намеренно делают вид, что ничего не замечают.

– О! Макс! У тебя великолепная логика! – восхищенно воскликнула девушка. – А Лафайет? Он тоже из той же компании? Он громче короля требовал войны.

– Не думаю. Двор весьма высокомерно отстранил его от дел. А Лафайет, человек честолюбивый, вряд ли им это простил. К тому же возврат к старому порядку приведет к упразднении Декларации прав, а этого Лафайет не хочет. Он считает ее своим творением! Война ему нужна для личных целей. Он возлагает на своих солдат большие надежды и планирует победить и тем самым поставить короля в зависимость. Возможно, он считает это лучшим для Франции и искренне переживает за ее судьбу.

– Ну, тогда все не так страшно! – воскликнула Светик. – У Франции есть шанс победить, раз Лафайет так настроен!

– Хм, тут я не согласен. Да, Лафайет горд и мечтает отомстить двору за унижение. Да, кое-какое благородство в нем еще осталось. Но надо смотреть на вещи реально, бравадой и доблестью мсье Лафайета врага не одолеешь. Не понимаю, как человек, прошедший войну, не может реально оценить силы. Как знать, может, у него есть какие-то свои тайные ходы.

Светлана понимающе закивала.

– А Бриссо?

– Цели его компании гораздо сложнее. Он хочет тем самым разделаться с монархией. Ему надо, чтобы война была проиграна, тогда народ решит, что все беды от короля! Он хочет выставить его предателем. Цель Бриссо – создать республику, править которой будет он сам и его команда. Помимо этого, у него есть сумасшедшая идея разжечь революцию по всей Европе. Но у его теории имеется одно слабое место – она имеет совпадения с политикой двора развязать войну. Поначалу я думал, что жирондисты и двор заодно, но потом отмел эту мысль. Однако выступая против Бриссо, я буду опираться на это совпадение.

– Ха! По-моему, Бриссо потянуло на мировое господство! Он совсем спятил! Ты его в два счета сотрешь в порошок!

– Нет. Не думаю. Он очень умный человек. К тому же жизненный опыт у него побогаче моего. Бриссо много путешествовал и пережил различные приключения. Хотя, он не относится к тем людям, которые учатся на ошибках. Я уверен, многие свои промашки он уже позабыл. К тому же ему не хватает логики, четкости и последовательности, что в политике немаловажно.

– О! У тебя этих качеств хоть отбавляй!

– Да, ты права. Но мои шаги предугадать возможно. А Бриссо из тех людей, от которых не знаешь чего ждать. То у них внезапно просыпается благородство, то они совершают подлое предательство. То они откровенны, то бессовестно лгут. Это сумбурный, несколько безалаберный человек с весьма высоким самомнением и притязаниями. Честно говоря, я никогда не доверял ему. Хотя, раньше мы преследовали одну цель. Замечу, его команда сильна, туда входят весьма незаурядные люди. Одна Манон Ролан чего стоит.

– М-да. Все преследуют свою цель!

– Вот именно, милая! Мы имеем трех претендентов на власть. Двор, который хочет вернуть старый порядок; Лафайет, стремящийся стать первым лицом в государстве за счет победы; и Бриссо с компанией, которые хотят путем поражения в войне свергнуть монархию.

– Выходит, у нас никаких шансов! – вздохнула девушка.

– Ну, шансы кое-какие есть. Вряд ли король Леопольд захочет немедленно начать войну с Францией, от которой ему никакой выгоды. Он всеми силами будет оттягивать ее начало, найдет массу причин. А там посмотрим, может, что-то и изменится к лучшему.

– Да, ты прав. Последнее время все очень резко меняется!

Робеспьер действительно был прав. Как только король вернулся во дворец, его уже ждал услужливый Дюмурье. Этот тип был полной противоположностью красивому и надменному Нарбонну – невысокий смуглый человечек с хитрым взглядом, отточенными манерами, временами граничащими со слащавостью. Он не стеснялся лишний раз поклониться пониже. Голос Дюмурье был тихим и вкрадчивым, точно он собирался что-то выпросить. Тем самым он умел расположить к себе людей. О нем складывалось хорошее впечатление, никто не принимал его всерьез, а это для шпиона немаловажно. Король и королева прислушивались к советам Дюмурье, он тоже приложил руку к тому, чтобы король предъявил ультиматум курфюрсту. Монарх был доволен собой, и умный Дюмурье высказал ему несколько комплиментов, хотя и не слышал выступления.

– Мой король, вам предстоит начертать письмо курфюрсту, против которого вы сегодня так сурово высказались! – ласково произнес Дюмурье. – Пусть он не считается с этим ультиматумом.

Король уселся за письменный стол, на котором уже был приготовлен набор для письма и дорогая бумага с золотым обрезом. Дюмурье принялся диктовать:

– Державы должны взять дело в свои руки. Вместо гражданской войны, то будет война политическая, и положение в результате этого будет гораздо лучше… Физическое и моральное состояние Франции таково, что ей невозможно выдержать в этой войне и полкампании, но надо, чтобы казалось, что я искренно иду на это, как я это сделал бы в прежние времена… Мое поведение должно быть таково, чтобы в несчастии нация видела единственное спасение во мне…

Робеспьер внимательно просмотрел записи, сделанные Светик при допросе.

– Что ж, неплохо, – сказал он. – Для начала вполне сойдет. Однако вы забыли самое важное.

– Что я столь невнимательно пропустил? – спросил Антуан, опустив голову.

– Описание самой трагедии, мой друг. Как все произошло? Вы должны были попросить подозреваемых вновь рассказать об убийствах.

– Он собирался сделать это потом! – вступилась Лемус за друга. – А это был, как ты сам сказал, предварительный визит. Так, знакомство.

Сен-Жюст сконфуженно промолчал.

– Ладно, продолжайте вести расследование, – сказал Макс. – Не расстраивайтесь, мсье, вы узнали много интересного. Ваши сведения могут очень пригодиться. Пока попрошу вас уделить особое внимание именно первому убийству, так будет лучше.

– Макс, что скажешь о новой речи Бриссо? – поинтересовалась Светлана. – Как он там говорил… – она раскрыла газету и процитировала: – «Хотите ли вы одним ударом уничтожить аристократию, бунтовщиков, недовольных!? Для этого достаточно уничтожить Кобленц!» Ерунда какая-то!

– Не мог предположить, что ты разбираешься в политике! – удивился Сен-Жюст.

– Нет, просто Макс мне всегда отмечает в газетах важные цитаты и моменты.

– Ну, об этом походе на Кобленц и вообще о Бриссо я все скажу завтра в клубе, – пообещал Робеспьер.

– Ты рискнешь бросить ему вызов? – спросила Светлана.

– Да, милая, и не только ему.

Робеспьер бросает вызов

Максимильен Робеспьер пришел в Клуб Якобинцев, как обычно, задолго до начала заседания. Этот педантичный, любящий во всем точность и аккуратность человек, учитывал любые мелочи. Он сам просматривал список ораторов, проверял протокол прошлого заседания, давал указания своим людям. Неподкупный по возможности старался исключить любую случайность. Благодаря ему механизм клуба работал бесперебойно. Многие удивлялись, как этот невзрачный человек может обладать столь огромным влиянием. Однако его спокойный резкий голос и внимательный пронизывающий взгляд голубых глаз имели особую силу.

Это заседание стало особенно важным. Легко и с юмором Робеспьер разбил вдребезги идеи Бриссо, показал их абсурдность. Вся речь Неподкупного была посвящена именно этому человеку. Робеспьер не называл имени, но каждый в зале понял, что под условными именами «один патриот» и «оратор» подразумевается именно Бриссо. И это был не просто ответ, а протест. Неподкупный бросил вызов!

– На Кобленц, говорите вы? – с усмешкой произнес Робеспьер. – Знайте же, что, по мнению всех осмотрительных французов, подлинный Кобленц находится во Франции…

Эти слова заставили лагерь Жирондистов поволноваться, ведь это был прямой намек в их сторону. После заседания Бриссо и чета Ролан принялись обсуждать выступление Неподкупного.

– Что он хотел этим сказать? – ворчал Бриссо. – Уж не думает ли он, что мы заговорщики.

– Именно так он и думает! – усмехнулась Манон Ролан. – А мы заговорщики и есть! Хотя, скорее всего под заговорщиками он имел в виду не нас, а двор с его приближенными. Вас, Мсье Бриссо, Неподкупный просто выставил, простите, глупцом, не видящим дальше своего носа.

– Уж я то ему отвечу! – сказал Бриссо.

Мсье Ролан, который мирно слушал их разговор, несмело произнес:

– Может… я ошибаюсь… но в данной ситуации лучше промолчать. Сделать вид, что это относится не к нам. А еще лучше кинуть несколько поддерживающих реплик… Дескать, двор и Лафайет во всем виноваты…

Мсье Ролан никак не сочетался с красивой и деятельной Манон. Это был тихий спокойный человек. Он опасался самостоятельно принимать решения и всегда слушал жену, выполняя ее «повеления» беспрекословно. Его внешний облик полностью соответствовал внутреннему: долговязый, сутулый, с прилизанными волосами, опущенным взглядом. Его союз с Манон был очень удачен, каждый из супругов был доволен своей ролью и понимал другого с полуслова. Свое мнение мсье Ролан высказывал робко, глядя на жену, точно ища у нее поддержки. Присутствие Манон все же придавало ему кое-какую смелость.

– Ни за что! – встрепенулся Бриссо. – Мадам, вы тоже думаете, что я должен стерпеть эти оскорбления!?

Красавица пожала плечами.

– Я согласна с мужем, – сказала Манон, которая всегда поддерживала точку зрения супруга, если та была стоящей.

– Ваш совет – проявление малодушия! – возмутился депутат.

Мсье Ролан опустил голову.

– Простите… я…

Супруга тут же пришла к нему на помощь.

– Мсье Бриссо, мой муж не навязывает вам свое мнение. Он просто высказался. Поступайте, как знаете.

– Благодарю вас.

На этом депутат их покинул.

– Не расстраивайся, дорогой, – сказала мадам Ролан. – Пусть он провалится, в следующий раз будет нас слушать.

– Но почему ты уверена в провале Бриссо? – удивился супруг. – Может, он прав.

– Ох, милый, почему ты такой нерешительный! Ведь ты очень умен, поэтому я и вышла за тебя! Побольше доверяй себе.

– Спасибо, дорогая. Рядом с тобой мне спокойнее.

– Злоба бессильна против логики, – продолжала Манон. – А логика Робеспьера идеальна! Увы, пока наш Бриссо может использовать только злые нападки, лаять как собачка…

– Вам симпатичен Робеспьер? – спросил мсье Ролан.

– Да, стоящий политик, – ответила супруга. – Не чета этим продажным пронырам. Смелости его позавидует любой! В одиночку бросить вызов всем рискнет не каждый!

– Да, – согласился Ролан. – Жаль, что он не с нами.

Расследование продолжается

– Вы хотите узнать, как убили мадам Кори? – переспросила Обри. – Я хорошо помню. Эти картины всплывают у меня в памяти так четко, будто все было вчера.

– Будьте добры, поведайте нам, – попросил Антуан.

– Мсье Кори устроил прием с танцами и фейерверком. Я помню, во время приема к Оливии подошел мсье Лотнер и сказал, что ему нужно поговорить с ней. Они прошли в гостиную. Потом ее начал разыскивать мсье Кори. Я сказала, что она ушла с Лотнером, чтобы переговорить в гостиной. Бедняга Кори аж в лице переменился. Еще бы, подумать можно было что угодно! Я сказала, что пойду найду ее, и взяла с собой Маргариту. Когда мы заглянули в гостиную, то застали только мсье Лотнера, он сказал, что мадам Кори ушла. Замечу, физиономия у него была очень довольная. Мы сказали Кори, что не нашли Оливию, и он отправился сам искать ее… Он нашел бедняжку… мертвой в той самой гостиной с ножом в спине. Кошмар! На следующий день он застрелился.

– Можно ли предполагать, что смерть его была насильственной? – спросил Антуан.

– Возможно. Я не знаю. Это произошло в часовне. Она расположена в уголке сада, довольно запущенном.

Мсье Лотнер с большой неохотой погрузился в воспоминания.

– Вы уже большие, – сказал он. – Я не буду уточнять, с какой целью мы уединились в гостиной. Потом мы разошлись. Вы думаете, я убил ее? Невозможно. Сразу же за Обри и Шалабр, я вернулся к гостям. Меня видели все. Дамы тоже могут это подтвердить, я шел сразу же за ними. Так что при расследовании мое алиби было безупречным. А к смерти мсье Кори я тем более никакого отношения не имею, в тот день я находился в другом городе!

– Мсье, ранее вы изволили выразить свое несогласие с данной официальной версией, не так ли? – сказал Антуан.

Лотнер пожал плечами.

– Я сказал, что не хотел бы считать себя виновником трагедии, и выдвинул кое-какие предположения. Но, увы, эта официальная версия больше остальных похожа на истину.

– Дорогой, – вмешалась Анна. – Может, хватит об этих убийствах. Это ужасно вредно!

Мадам Лотнер одарила гостей красноречивым взглядом «идите домой!»

Золотая жила для графа Нарбонна

Маркиз Лафайет был вполне доволен положением дел. Он легкой походкой вошел в кабинет короля, со злорадством ловя гневные взгляды королевы. Лафайет знал, что эта женщина его ненавидит. Теперь, когда он вернулся на влиятельный пост, отношение Марии-Антуанетты к нему не улучшилось.

Людовик встретил маркиза довольно приветливо, а его супруга лишь неудачно попыталась изобразить добродушие.

– Я смею надеться, что Ваши Величества соблаговолят обсудить со мной некоторые детали, – произнес Лафайет почтительно. – Волею судьбы наши цели совпали – это война, не так ли?

– Да, маркиз, – ответила Мария-Антуанетта. – Мы крайне обеспокоены поведением эмигрантов против революции. Долг монархов Франции прекратить их недостойные нападки.

– Я восхищаюсь вашим благородством, – поклонился Лафайет.

Он не верил королеве. Весьма странно, что ее волнуют эмигранты, поддерживающие интересы монархии. Ведь цель их агитации и призывов – захватить Париж и вернуть старый порядок.

– Для нас превыше всего благо нации! – сказала королева.

– Именно! – закивал король.

– Как я понимаю, вы изволите одобрять военные действия? – спросил Лафайет.

Мария-Антуанетта лишь величественно кивнула.

– Я смею надеяться на скорое начало военных действий, – сказал маркиз.

– Мы разделяем ваше ожидание, – произнесла королева.

На этом аудиенция завершилась. Лафайет понял, что зря надеялся на то, что их величества раскроют карты.

Маркиз действительно преследовал благородные цели, верил в свои идеалы. Он был одержим ими и нередко совершал необдуманные поступки. Как всякий романтик, Лафайет очень часто шел на риск.

– Какие дураки! – воскликнула королева. – Они даже не понимают, что война нам только на руку. Войска моего брата Леопольда мгновенно разобьют французскую армию.

Людовик засмеялся.

– Мадам, вы до сих пор ненавидите Лафайета!

– Увы, зло, которое он причинил мне нельзя забыть, – сказала Мария-Антуанетта. – Стоит унизить и оскорбить меня однажды, чтобы потом стать моим врагом навечно. Даже его добрые деяния не заставят мое сердце смягчиться. Никогда не забуду, как он, ведомый своей гордыней, поставил нас в полную от него зависимость! Тюремщик!

– Да, вы правы, одна декларация прав чего стоит, тьфу! Надо немедленно начать войну!

Людовик, как говорится, стал понемногу просыпаться и интересоваться последними событиями. Однако никаких предложений он не вносил. Король только поддерживал идеи супруги и ее любовника Ферзена, который усердно работал за границей, дабы ускорить освобождение возлюбленной из лап черни.

– Отныне нашим уделом будет ожидание, – сказала королева. – Мне кажется, я из-за кулис наблюдаю за спектаклем. Молю Бога, чтобы сие ожидание имело быстрый и счастливый исход.

– Министр Нарбонн! – объявил лакей.

– Мадам, внушает ли вам доверие этот человек? – поинтересовался Людовик. – Достоин ли он быть посвященным в наши планы?

– Этот человек вызывает симпатию, – сказала Мария-Антуанетта. – Именно такие друзья нам необходимы. Но было бы ошибкой раскрыть ему все наши планы, необходимо удостовериться в его преданности.

Красавчик министр предстал перед монархами.

– Мы бы хотели посвятить вас в одно очень важное дело, – торжественно произнесла королева.

– Это большая честь для меня, – Нарбонн поклонился.

– Вам придется часто вести беседы с маркизом Лафайетом, – четко, по-деловому, продолжала Мария-Анутанетта. – Вы будете в курсе всех его планов – вы военный министр, а он главнокомандующий. Вам нужно подробно докладывать нам о каждом шаге Лафайета, а потом выполнить еще кое-какие действия. Конечно, ваше право отказаться…

– О, Ваше величество, я рад служить вам!

– За свою работу вы получите щедрую награду! – вмешался король.

– Премного благодарен вашим величествам!

Людовик решил не мелочиться. Он сразу же выписал чек на крупную сумму и протянул его Нарбонну. Мария-Ануанетта не одобряла этого шага, но спорить было поздно.

– Ладно… Пусть получит аванс, – решила она.

Довольный граф Нарбонн вышел из королевской резиденции. Он поймал экипаж.

– Особняк маркиза Лафайета! – велел граф.

Ни один извозчик в более подробном адресе не нуждался.

Маркиз Лафайет уже ждал Нарбонна, должен был состояться весьма серьезный разговор.

– Я хочу предложить вам сотрудничество, – сказал Лафайет министру. – Вы в курсе всех королевских дел. Не буду ходить вокруг да около… просто предложу вам докладывать мне обо всех их преступных планах.

– Но почему вы не доверяете двору?

– Не лукавьте! Двор давно не пользуется доверием. Монархи готовят заговор! Я не позволю, чтобы мои идеи, которые я вынашивал столько лет, и которые почти осуществились, были разрушены капризами Марии-Антуанетты!

– Простите мое любопытство, но какие идеи вы защищаете? – полюбопытствовал граф.

– Свобода! Равенство! Братство! Декларация прав – мое творение! Конечно, все ваши услуги я щедро оплачу. Разве кто-нибудь обвинял меня в нечестности?!

– Мсье Лафайет, вы один из самых честных граждан Франции! Ваши идеи растрогали меня. Я готов помогать вам, вести вас и нацию к победе! Я помешаю планам двора расстроить эти великие замыслы!

Нарбонн говорил с жаром и вдохновением, даже сам чуть было не поверил в свои слова.

– Благодарю вас! – сказал Лафайет. – Мы должны победить! Я верю в моих солдат! Их доблесть поможет одолеть любого врага! Хотя, вести прямую войну недостаточно, я собираюсь вести войну политическую! А сейчас примите от меня скромный подарок!

Лафайет выписал чек на еще более крупную сумму, чем Людовик.

– Ну, это лишнее, – промямлил Нарбонн, пряча чек. – Можете рассчитывать на мою преданность.

Министр ликовал.

– Еще немного, – сказал он себе, – и я пошлю мадам де Сталь к черту. Хотя, я ввязался в опасную игру… да, двойная игра – двойной риск… Эх, я привык рисковать!