Текст книги "Не чужие (СИ)"
Автор книги: Елена Рай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
Глава 16
Давид
– Папа, – через секунду уже более настойчиво: – па – па, хочу ещё тех сладких булочек, которые мне Ева покупала!
Пальцы, что до этого момента с сильной сжимали руль, теперь нервно подрагивают, не реагируя на мыслительные команды, которые тщательно посылает мой мозг.
– Нет! – рявкаю так, что стекла в салоне начинают дрожать.
Мне самому становится страшно от самого себя и своего состояния, вызванное событием, которое никогда не должно было произойти, по – моему убеждению, относительно ее личной жизни.
Матвей обиженно закусывает белыми зубками нижнюю пухлую губежку и отворачивается к окну, а мой взгляд, словно прикипает к рукам Евы, что так настойчиво утягивают за собой ее знакомого в подъезд.
Сын тихо всхлипывает, отчего я невольно морщусь. Моя жестокость к собственному ребенку никогда не будет оправдана – он не виноват, что стал моей неисправимой ошибкой, которую его непутевая мамаша не смогла решить вовремя.
– Матвей, прости, – трогаюсь с места. – Я плохой отец…
– Ты хороший, – вытерев слезы со своего личика, Матвей загадочно улыбается. – И ещё… классный! Меня этому слову Ева научила, – тяжело вздохнув, выруливаю со двора на главную дорогу.
Перед мысленным взором снова проносится картина, как Ева распахивает свои пухлые губы, чтобы поцеловать другого. Она даже не удосужилась дождаться, пока мы уедем. Жаль, я не видел лица ее ухажера, может быть понял, почему в очередной раз выбирают не меня.
Резко жму на педаль тормоза, чуть не влетая в Ауди, стоящую впереди нас на светофоре. Оборачиваюсь и смотрю на Матвея – он увлекся битвой резиновых динозавров, поэтому ничего и не почувствовал.
– Закажем пиццу, сын? – стараюсь, чтобы мой голос звучал более бодрее, чем мое внутреннее состояние.
– С хрустящей корочкой? – живо интересуется он.
– Да, как ты любишь, – получив искреннюю эмоцию радости, разворачиваюсь обратно, чтобы сконцентрировать все свое внимание на дороге во избежание непоправимого.
Виктория встречает нас на пороге квартиры, моментально включаясь в свою работу.
– Матвей, раздевайся. Ужин уже на столе, – пропустив смешок, решаю ее огорчить относительно домашней стряпни.
– Курьер с пиццей приедет через тридцать минут, – сняв куртку, нагибаюсь, чтобы развязать шнурки на своих ботинках.
– Но, как же… вы же сами… совершенно на вас не похоже… – лепечет пожилая женщина, явно не ожидавшая такого подвоха с моей стороны.
– Я вам плачу деньги и прошу выполнять то, что говорю, а остальное вас не касается, – прекращаю всякое негодование относительно собственного решения. – Буду у себя, надеюсь вы не будете отвлекать меня по пустякам.
– Хорошо, Давид Эдуардович, как скажете, – она уводит сына в его комнату, рассказывая по пути, чем будут заниматься этим вечером.
Виктория давно не обижается на мой скотский характер, понимая, что не от веселой жизни мне приходится находиться в статусе «отца одиночки». Моя благодарность ей выражается в отличной премии, перечисляемой на ее лицевой счет.
Войдя в свою спальню, щелкаю замком. Расстегиваю рубашку, сбрасывая ее на пол. Нет даже малейшего уважения к труду милой девушки, что убирает мой дом, и которую я трахаю, когда нет времени на поиски ночных приключений.
Избавившись от оставшейся одежды, захожу в душевую кабину. Включаю поток ледяной воды, затем горячий. Ни черта легче не становится. Удар.
Костяшки правой руки – сплошное месиво из крови и мелких крошек стекла. Капли алой жидкости тонкой струйкой стекают на кафельной покрытие, вниз.
На это можно смотреть бесконечно долго, но я так не могу. У меня есть весомые обязательства, о которых нельзя забывать. Во мне ещё есть светлая сторона моей души, которая не подверглась тотальному уничтожению от предательства любимого человека.
Перешагнув порог душевой кабины, аккуратно обхожу крупные осколки, которые разбросаны по большей части поверхности напольного покрытия.
Склонившись над раковиной, промываю рану и достаю крупицы стекла. Больно. Очень. Не помогло. Снова. Заматываю ладонь полотенцем.
Вернувшись в спальню, сажусь на край кровати, ухватившись руками за голову.
Разбитая рука неприятно ноет и немного кровит, но физической боли нет, есть другая. Глубокая, моральная, душевная. Она не моя. У меня ребенок, а у нее искалеченная жизнь. Между нами пропасть.
– Давид Эдуардович… – тихий голос няни в сопровождении легкого стука в дверь звучит за дверью.
– Все в порядке! – ору раненым зверем, понимая, что сейчас в моей жизни не хрена не нормально.
Я позволил «ей» решить за нас двоих – постарался отпустить ее, примириться с ее выбором, не в мою пользу. Питал надежды, что однажды она поймет, что лишилась намного большего, чем приобрела в лице ее новоиспеченного мужа.
Когда я узнал, что она забеременела от Дениса – мой внутренний мир раскололся на множество уродливых фрагментов, принимая факт того, что с ребенком я тягаться не посмею. Я потерял ее окончательно.
Завалившись в местный кабак, надрался так, что не помнил, как познакомился с девушкой, отдаленно напоминающую Еву. Мне хотелось мести. Хотелось боли. Заигравшись в своих пьяных фантазиях я кончил в нее, не зная пьет ли она контрацептивы.
Проснувшись утром в объятиях незнакомки, я обозначил сразу ее роль в эпизоотическом стечении обстоятельств и дал денег на экстренную контрацепцию, но она решила по – другому.
Появившись вновь на пороге моего дома через три месяца, с округлившимся животом она предложила пройти тест ДНК, подтверждающий возможность моего отцовства. И он был положительным на 99,9 %.
Я не радовался первому снимку УЗИ, которое мне преподнесли, как сам факт случившегося, ни первому шевелению в утробе его матери, потому что для меня она была блеклой копией моего «помешательства», ни первому крику, который услышал в родильном боксе, когда принимал маленький кулёк из рук врача.
К моему счастью, сам ребенок ее мало волновал, ссылаясь на чрезмерную занятость и невозможностью остаться в России, а новорожденный ребенок только будет мешать ей в чужой стране налаживать новые связи и заводить новые знакомства.
Держа в своих руках Матвея, я принял решение сделать все возможное, чтобы он ничего не узнал о той, кто его бросил и при каких обстоятельствах был зачат. Тогда я впервые почувствовал первые отголоски любви, проявленные к Матвею.
Нас сплотило воедино одно – нас предали и бросили любимые и дорогие люди, которым мы никогда не найдем замены. Она будет, но мнимая, постоянно сравнивая с оригиналом. Матвею повезло больше – он не знает эти «критерии». Я ему даже завидую, но зависть эта пропитана горечью и утратой, нежели алчными побуждениями.
В квартире раздается трель дверного звонка. Это доставщик пиццы. Судя по радостному возгласу Матвея, я не ошибся. За сегодня его смех я слышал в раз двадцать больше обычного, а все благодаря ей.
Почему я тогда, так быстро сдался и отдал «свое» тому, кто ее не поддержал в нужный момент и из – за которого она чуть не лишилась жизни?
И даже сейчас я ничего не делаю… не пробую встать между ней и своим, получается, «соперником»?
Набрав номер цветочного магазина, делаю заказ бело – розовых пионов с доставкой на дом. Пусть мой жест не будет с прямым подтекстом, но обо мне будут знать, а значит… я буду на верном пути, потому что сдаваться я больше не намерен.
Глава 17
– Ты живешь с мамой? – сняв обувь, Кирилл сразу проходит в комнату. Не мудрено – квартирка больше всего напоминает картонную коробку.
– Я приезжая. Снимаю квартиру одна, – меня совершенно не смущает мое положение в столице, поэтому не вижу смысла скрывать этого.
– Отец мою маму тоже встретил не на Красной площади, проверяя прописку в паспорте, – издав смешок, заключает меня в объятия, – самое главное другое – то, что я вообще здесь. С тобой.
– У тебя же тренировка, а ты тратишь время на меня, – чувствуя легкую тянущую боль внизу живота, причем с самого утра, мысленно прикидываю какой сегодня день менструального цикла.
– Тренер пожалел меня, отпустил пораньше, чтобы здоровье подлатал, – слегка дотрагиваясь до его разбитой скулы, поджимаю губы. В этом есть львиная доля моей вины.
– Кирилл мне нужно в ванну, а ты снимай куртку и проходи на кухню.
Ошибки быть не может. У меня начался цикл, который опять сбился. Врач говорил, что такое возможно после выкидыша, но время идёт, а ничего не меняется.
Приведя себя в порядок, я выхожу из ванны, прямиком направляясь в комнату, чтобы переодеться в комплект домашней одежды.
– Кто тебя подвозил? Машина, вроде знакомая… – отстраненно спрашивает, рассматривая городской пейзаж за окном.
– Давид… Я немного погуляла с его сыном, когда тот был занят. И из вежливости он решил меня подвести, – улыбнувшись, кладу свои ладони на его плечи.
– У меня появился соперник? – поиграв бровями, притягивает меня к себе.
– Если ты о его сыне, то да – через пару лет он сможет составить тебе конкуренцию, – рассмеявшись, освобождаюсь из его рук, включая чайник, – пиццу будешь? У меня с вчерашнего дня осталось пару кусочков.
– Если в ней полно белка, то да, – усмехнувшись своему предложению, понимаю, как выглядит это глупо, учитывая его профессиональное увлечение боксом и полностью сбалансированному питанию перед изнурительными тренировками.
– Тогда дай мне час и я приготовлю нам импровизированный диетический салат с куриной грудкой. Тебе, надеюсь понравится.
– Мне впервые будет готовить девушка, – опаляет мою мочку своим дыханием.
Вмиг мне становится моментально жарко, словно кто – то включил батарею центрального отопления на самый максимум.
Его руки снова повсюду ласкают мое тело сквозь ткань одежды, настойчиво пробираясь к своей цели – моей груди, заблаговременно освобожденной от тесного бюстгальтера, который в первые дни цикла становится настоящей удавкой.
Сдавив пальцами одновременно две тугие горошинки сосков, мгновенно выбрасывает меня за грань бесстыдства, доводя до сумасшествия своими умелыми ласками.
Освободив одно полушарие от сладких пыток, его рука верно, но медленно устремляется вниз.
– Кир… Кирилл, – стараюсь остановить его, но куда там мне, – я должна тебе сказать, но не знаю как. Боже… – закусив нижнюю губу, ощущаю его пальцы там, рядом с критической опасностью.
– Мне нравится «Кир» в твоем исполнении. Хочу, чтобы ты так меня называла, – весьма неприлично ерзаю пятой точкой по каменному паху, подогревая нас обоих, затягивая в омут похоти с головой.
– У меня месячные! – громко выпаливаю, заливаясь румянцем.
Его рука покидает мои шорты, отчего я ещё больше начинаю смущаться и тушеваться под пытливым взглядом.
– Тебе будет больно? Или я как-то могу тебе навредить? – проводит большим пальцем по моим искусанным губам.
– Я не знаю, потому что не пробовала. Точнее, мой бывший муж…
– Ты была замужем? – игнорирует первую часть моей фразы.
– Кирилл, мне тридцать лет… и многое уже для меня «не впервые», – устало массируя веки, ощущаю себя минимум ещё лет на десять старше своего возраста.
– Прости меня, Ева, но глядя на тебя мне не верится, что кто-то мог прошляпить такую, как ты. Твой бывший неудачник…
– Мы просто не сошлись характерами. Ошибки молодости, так бывает, – проглотив горечь прожитых лет в браке, пытаюсь акцентироваться на чем-то другом.
Кирилл, почувствовав мое изменившееся настроение, решил мне не мешать и устроился на кухонном диванчике, листая что-то в телефоне.
Украдкой поглядывая в его сторону, ловлю себя на мысли, что он вполне органично смотрится здесь, не вызывая у меня приступ раздражения от своего присутствия.
Нарезав овощи, складываю их в глубокую миску, заправляя салат низкокалорийной сметаной. Осталась только курица, которая будет готова минут через десять.
Вытерев руки полотенцем, присаживаюсь между широко разведенных ног Кирилла. Руки сами тянутся к его ширинке, невольно замирая над ней.
– Можно? – спрашиваю с опаской, смотря в золотисто – карие глаза.
Кивнув, он откладывает телефон в сторону, следя за каждым моим последующим движением.
Стянув вниз последнюю трикотажную преграду, поднимаю на него глаза, окончательно теряя голову при его взгляде. Наверное он и сам не ожидал от меня такого. Я сама себя не узнаю рядом с ним…
Его член слегка дёргается, когда мое лицо максимально близко к его паху. Сглотнув вязкую слюну, обхватываю губами розовую головку. Немного опускаясь ниже, чувствую на себе пристальный взгляд.
Каждое мое движение немного неловкое, щадящее, бережное. Я далеко не девственница, но все, что касается него воспринимается мной «первым опытом».
На моей макушке смыкаются его пальцы, пропуская между ними пряди моих волос, оттягивая голову вверх.
– Убери руку, Ева, позволь мне самому, – и он продолжает сам.
Насаживает мой рот, как ему нравится, в определенном ритмичном темпе, давая мне небольшие паузы, чтобы восстановить дыхание.
Движения становятся все более глубокими, дыхание Кирилла сбивается, а в следующую секунду в горло выстреливает солоноватая жидкость.
Мне бы отстраниться, чтобы вытереть рот, но я не могу. Проглатываю и неистово начинаю целовать его внутреннюю часть бедра, поглаживая его руки.
Бережно подняв меня за подмышки, он переносит мое тело к себе на колени. Так и сидим, в объятиях друг друга, наслаждаясь моментом.
– Если тебе будет больно – скажи мне, и я все прекращу, – его голос сочится заботой, пронизывая меня новыми чувствами по отношению к нему. Но какими?
Выключив конфорку, следую за ним в комнату. Мы останавливаемся посередине комнаты, смотря друг на друга.
Бережно сняв с меня футболку, он проводит пальцами по моему телу с обеих сторон, задевая острые вершинки сосков, выступающие ребра, а после поддевает кромку шорт и трусиков вместе, чтобы снять с меня одним движением.
– Хочешь казаться такой взрослой, а на деле стесняешься, как школьница, – целуя кончик моего носа, направляет к креслу, что расположен напротив окна.
– Кровать…
– Тише, – указательным пальцем прикладывается к моим губам, – если будет больно, я остановлюсь.
Как бы я не сопротивлялась своим внутренним демонам, я наслаждалась каждым его толчком внутри меня, каждым поцелуем на моей разгоряченной коже, каждым прикосновением, которое не приносило ни малейшей боли. Я снова доверилась ему и получила незабываемые эмоции.
Приняв душ, мы все-таки добрались до кухни, где сытно поужинали, а после легли на кровать, ведя интересный разговор о боксе и его карьерных успехах. Под мерное биение сердца под своим ухом – я уснула крепким сном, чтобы проснуться от нежных поцелуев между своих лопаток.
– Ты исполнила моё желание, – ещё один поцелуй, – совместный завтрак входит в программу?
– Конечно, а сколько сейчас времени? – прикрыв рот одеялом, вяло интересуюсь.
– Начало восьмого… может, – его пальцы рисуют на моей коже незамысловатые узоры, – как ты себя чувствуешь?
– Сегодня точно лучше не стоит, – спрятав лицо под одеялом, продолжаю: – мне просто стыдно с тобой об этом говорить.
– Хорошо, Ева, – немного погодя, добавляет: – ты придешь на мое день рожденье?
– И твои друзья там будут?
– Ну, конечно…
– А когда? – встав с кровати, набрасываю на себя халат.
– Через две недели, перед самыми отборочными, – подмигнув, встает следом.
– Я подумаю, – сухо роняю, отправившись в ванну первой.
Сквозь шум воды, слышу трель дверного звонка, а затем хлопок двери.
Выйдя из душа, застаю Кирилла в прихожей, а в его руках бело – розовые пионы.
– Думаю, конкурировать со мной будет не маленький мальчик, – протянув мне записку, недобро улыбается, облокотясь о косяк двери.
– Кирилл, Давид не просто мой руководитель… нас связывает гораздо большее, чем ты думаешь.
– Кажется, мне пора, – накинув куртку, он мажет по мне скучающим взглядом, а после просто хлопает дверью.
Звенящая тишина наполняет все пространство маленькой квартирки. Разворачиваю записку: «Сколько бы времени не прошло, а я до сих пор помню наше первое лето. Давид».
И подтекст послания может быть самым разнообразным, но Кирилл все верно рассудил. Только не принял факт того, что для меня «все это» осталось в прошлом и нового витка в таких отношениях никогда не будет.
Глава 18
Две недели спустя
– Ничего не хочешь мне рассказать? – помыв руки, Аня слегка поворачивает голову в мою сторону.
– Думаешь, это место располагает к разговору по душам? – дергаю бровью вверх, натыкаясь на недоверчивый взгляд подруги.
Проверив кабинки на отсутствие любопытных женских ушек, она повторно «сканирует» мое лицо на мнимое наличие доказательной базы для первого этапа дознания в туалетной комнате.
– Кириллу расскажешь?! Ладно веник тебе прислал, но это!
– Почему я должна про «это» рассказывать Кириллу? – выключив воду, отрываю бумажное полотенце, старательно вытирая влажные ладони.
– Разве не должна? – непонимающе качает головой, смотря, как я выкидываю в урну мокрый лоскут бумаги.
– Мы вообще не понятно в каком статусе друг для друга находимся, – прикрыв глаза, еле слышно добавляю: – кажется, Давид хочет вернуть меня.
– Что-то ещё было? – озирается назад, проверяя не вошел ли кто-то ещё.
– Он прислал цветы две недели назад, а по иронии судьбы принял их из рук курьера Кирилл, с провокационной запиской внутри, – тяжело вздохнув беру сумочку в руки. – Давид вспомнил «наше первое лето». Тогда я впервые на эмоциях призналась ему в любви и потеряла невинность, думая, что мы будем вместе навсегда.
– Офигеть…
– И теперь каждый день я чувствую с ним неловкость. То поправит прядь моих волос, как это случилось, когда ты вошла к нам в кабинет, то слегка коснется моей руки, а ещё… Я стала привязываться к совершенно чужому ребенку. Мы вчера снова гуляли на детской площадке.
– И?
– Я влюбилась в этого мальчика. Он удивительный, – вспомнив его спонтанный поцелуй в мою щеку, широко улыбаюсь.
– Значит он решил через ребенка к тебе подкатить, теперь все понятно, – хмыкнув, она открывает дверь на выход.
– Я всегда сама проявляла инициативу, – выйдя следом за ней, перехожу на шепот: – у Матвея нет мамы, точнее она есть и нет одновременно.
– Лапши накидал Давидик на твои ушки. Пошел в обход! Действует избирательно и знает на какие точки давить, – фыркнув, останавливается перед лестницей. – У меня работы сегодня тьма. Потом расскажешь, как день рожденье прошло. Кстати, что ты ему подаришь?
– Ань, – принимая вызов от Кирилла, останавливаюсь и закрываю динамик ладонью. – Потом…
Она отмахивается и спускается на первый этаж, оставляя меня наедине со своей одержимостью по его голосу, от которого моментально по телу пробегает табун мурашек, мысленно возвращая меня в сегодняшнее утро.
– Привет, – выдыхает в трубку. – Хочу тебя.
– Утром же было, дважды, – пропустив смешок, присаживаюсь на диван. – Или тебе этого не достаточно?
– Мне тебя всегда будет мало, – сглотнув, прислушиваюсь к его голосу с чувственной хрипотцой. – Разве ты не чувствуешь, что я дурею из-за тебя?
– Я чувствую, что скоро в твоей ванне появится еще пару баночек моей косметики, – рассмеявшись в трубку, жду какого – нибудь подкола, но он говорит совсем другое.
– Переезжай ко мне, Ева…
– Кирилл, разве можно на такие темы разговаривать по телефону? – стараюсь унять вибрирующие нотки в своем голосе.
– Хорошо, вечером поговорим… голой ты будешь меньше всего сопротивляться, – горячая волна возбуждения прокатывается по позвоночнику, наполняя томительным жаром все тело.
– Звучит многообещающе… – поправляю ткань юбки, разглаживая несуществующий залом.
– Ты даже представить себе не можешь насколько, – нужно это прекращать, иначе я точно сойду с ума.
– Ты приедешь к восьми?
– Да. И еще… Я определился с подарком.
– Что – то определенное? – мысленно благодарю его за подсказку, а то уже с ног сбилась, решая, что подарить.
Услышав его желание, чувствую себя порочной и неправильной, а ещё жутко развратной, потому что тоже «хочу» всего этого.
Отключившись, возвращаюсь в кабинетом. Если Давид меня отпустит, то мой рабочий день закончился, если нет – буду продолжать корпеть над проверкой работ студентов дальше.
– Давид, мне можно сегодня пораньше уйти? – подойдя к своему столу, останавливаюсь.
– Какое – то важное событие, которое требует твоего непосредственного участия? – насмешливо интересуется, приподняв уголки губ.
– У моего знакомого день рождения. Нужно подготовиться.
– Хорошо.
– Спасибо, – радостно сгребаю в сумочку косметичку и пару мятных леденцов.
– Только не забудь написать заявление «за свой счет», а то администрация не поймет на каких основаниях я тебя отпустил, – откинувшись на спинку кресла, смотрит не на меня, а «сквозь» меня. Словно не хочет мириться с собственным решением. Будто чувствует, что отпускает к «другому». Снова.
– Давид, зачем ты прислал мне цветы? – сжимая карандаш в своей ладони, я чувствую, что вот – вот и грифель внутри надломится, разрывая оболочку пополам. Тоже самое я чувствую внутри себя – аналогичное состояние.
– Решила поблагодарить? – нахмурив брови, он все же замечает мои потуги, относительно канцелярского предмета. Значит понял, что я на грани срыва.
– Зачем ты ворошишь прошлое? Маховик времени не отмотать назад, где мы были близки, а только сделает хуже. Мы никогда не будем прежними, теперь все иначе.
Под цепким взглядом своего непосредственного начальника, я пишу заявление, старательно выводя каждую букву. Затем кладу его на край стола.
– Извини меня, Ева, – встав со стула, он подходит к окну.
– За что? – неспешно подхожу к нему, встав спиной к городскому пейзажу за стеклом.
– Я знал, что с тобой случилось горе и не пришел. Мне хотелось, чтобы и ты испытала боль утраты, как и я. Только не учел одного, что стал превращаться в монстра, – повернувшись ко мне, касается кончиками пальцев моего лица. – Ты не заслужила всего того, что произошло. Я не хотел такого отмщения за свою боль.
– Не нужно, – заключив его в объятия, поглаживаю его спину. – Столько воды утекло, Давид. У тебя прекрасный сын.
– Если бы я тогда не сдался, а снова попробовал добиться тебя – все было бы иначе, – прикладывается губами к моему виску.
– Благодаря этому поступку у тебя появился Матвей, а у меня…. – запрокинув голову, стараюсь сдержать слезы. – Вероятность повторной беременности при сопутствующих заболеваниях равна нулю. И мой бывший не виноват, что так случилось. Это все мой организм, который был не способен выносить новую жизнь. Я тебе завидую, Давид.
– Ева… – его лицо так близко, а капельки слез на моих ресницах застилают глаза, ослепляя.
Касание его губ, подобно невесомому покрывалу теплоты окутало меня, возвращая в южные края нашей Родины. Летний зной, теплое море, бесконечное количество поцелуев и несбыточные обещания, данные друг другу.
– Я увольняюсь, – подняв на него взгляд, режу по – живому. – Потому что снова выбираю не тебя.
– Я был во всем первым – и постараюсь приложить все усилия, чтобы стать последним, – отстранившись, возвращается в свое кресло, принимаясь за работу.
Долго разбираясь со своими чувствами и переживаниями – пришла к выводу, что без оглядки на все запреты, полюбила того, кто ничего не обещает взамен, не предлагает большего, чем сможет дать.
Кирилл делает меня лучше, позволяя чувствовать этот мир ярче, не давая ложных надежд окружающим, добивая их своей прямолинейностью, расставляя свои собственные границы, лишая возможности менять мое мировоззрение.
Написав заявление на увольнение у секретаря, я на негнущихся ногах иду в сторону выхода, оправдывая себя за совершенный поступок.
– Ева Игоревна, – меня останавливает охранник, проверяя что-то в компьютере. – Давид Эдуардович просил вас задержаться.
– Он мне больше не начальник! – отвечаю на повышенных тонах, минуя турникеты.
Дойдя до метро, хочется выть от одной досадной неприятности, в виде двух недельной отработки, от которой меня никто не избавит.
Давид дал ясно понять, что как было уже никогда не будет. Он будет добиваться своего.
