Текст книги "Не чужие (СИ)"
Автор книги: Елена Рай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
Глава 10
– Иди ко мне, Ева, – Кирилл раздвигает ограждение ринга, в виде туго натянутых струн, руками, чтобы помочь мне беспрепятственно оказаться рядом с ним.
– Может не надо? – скептически приподнимаю бровь, заложив руки перед собой.
– Чего ты опять боишься? Я же сказал, что не обижу, – он смотрит на меня с надеждой, а на его лице появляется ослепительная улыбка.
– Я боюсь своих ощущений рядом с тобой, Кирилл, – говорю прямо, принимая его помощь, чтобы подняться.
– Тебе страшно? Мы ничего друг другу не обещали, а наше общение ты уже оградила огромной стеной.
Кирилл обнимает меня со спины, обвивая своими руками мою талию. Сделав шумный вдох, переплетаю наши пальцы рук, в то время, как он продолжает говорить:
– На ринге нет места страху, тут скрытые эмоции и отточенная техника. Здесь энергетика не располагает к сокрушительному мозгоедству, здесь царит собранность. Представь, что наши отношения «ринг», тут даже есть ограждение, в виде твоих придуманных «стен». Весь мир остаётся за канатами. А мы здесь. И я до сих пор чувствую твой страх, – его руки теперь ласкают мои бедра, поддевая край водолазки своими пальцами, он проникает под одежду, чтобы жалить мою оголенную кожу своими прикосновениями.
– Наши отношения осудят, но я устала сопротивляться тому, что чувствую, – его ладонь накрывает мое полушарие груди, слегка сдавливая. – А – ах…
– Мы здесь одни. Просто чувствуй… представь, что ринг – это безопасный островок, где есть я.
Теперь две его ладони сминают мою грудь через бюстгальтер, следом отодвигая его вниз, сжимая пальцами ноющие горошинки сосков. Наклоняю голову, чтобы открыть доступ к шеи, чтобы целовал, чтобы был тем миром, который мне описал.
– Почему я, Кирилл? – закрыв глаза, представляю, какой у нас будет первый раз.
– Чувствуй, Ева, потому что другого шанса не будет. Я хочу показать тебе грани дозволенности, до которых ты сама никогда не дойдешь. Ты всегда останавливаешься на полпути, боясь ошибиться. Покажи мне себя. Отпусти себя, – шепчет мне в губы, когда я к нему разворачиваюсь, горя в своем желании слиться с ним воедино.
– Я постараюсь… – кладу ладони на его грудь, ощущая собственный трепет тела перед этим мальчишкой.
– Ева, я не хочу тебя силком тащить обратно к себе домой. И не хочу на утро увидеть заплаканное лицо, потому что ты будешь сожалеть. Мне нужна чувственная девушка, ту, которую сейчас держу в своих объятьях.
– Я не буду сожалеть…
Картинки происходящего сменяются друг за другом, они становятся ярче и многограннее. На серые будни снова «наложили фильтр». На темном холсте моего восприятия играет солнечная палитра оттенков. Внизу живота порхают бабочки, а губы вновь истерзаны желанными поцелуями.
Захлопнув за нами дверь, Кирилл сбрасывает свою куртку и притягивает меня к себе.
– Кирилл…
Этот отрывистый шепот вырвался у меня непроизвольно и был, скорее похож на тихую мольбу, чем на протест.
Он поднял голову. Растерянность и страсть были в его золотистых глазах, пытливо вглядывавшихся в мое вспыхнувшее лицо.
– Ты хочешь, чтобы я прекратил? – хрипло выдохнул он.
Я с силой затрясла головой. Нет же, нет. Только не сейчас. Иначе я точно перейду за грань своей вменяемости. В темных глубинах его огромных зрачков сверкнуло удовлетворение.
Скинув с меня куртку и стянув водолазку, Кирилл уткнулся в ложбинку между грудями и стал исследовать ее губами и кончиком языка. Его теплое дыхание, скользнувшее по коже, поднимало во мне жгучие волны возбуждения.
Дальше на пол полетела его футболка и мой бюстгальтер, мы интуитивно действовали на синхронность от избавления одежды.
Кирилл замер и немного отошел назад, чтобы посмотреть на меня. Я не помню, когда в последний раз была практически голой перед мужчиной, да еще и при дневном свете.
Переводя взгляд сверху – вниз, он не оставляет без внимания ни один изгиб моего тела. Потом тот же путь проделывают его руки, когда он снова вжимает мое тело в свое.
Подхватив под бедра, Кирилл несёт меня в спальню, не в ту комнату, где переодевался, в другую. Более просторную и светлую.
Бережно положив меня на кровать, достает из ящика прикроватной тумбочки презервативы.
– Ты предохраняешься? – отрицательно качаю головой, немного смущаясь столь простому вопросу.
– У меня давно не было мужчины… – признаюсь еле слышно.
– Я тебя понял.
Никогда в жизни я не испытывала такого удивительного желания, которое охватило меня сейчас – отдать себя.
Я хочу его, хочу делать то, что ему нравится, хочу быть такой, какая была бы ему нужна. В этот момент мне вдруг показалось, что я создана, именно для того, чтобы отдаваться. Это единственный способ утолить нестерпимый голод своего тела и своей души.
Его настойчивые пальцы требовательно сжали мои бедра, когда он встал на колени и притянул меня к себе. Положив руки ему на плечи и закрыв глаза, я запрокинула голову. От влажного и жаркого прикосновения его языка, кружившего вокруг моего пупка, у меня перехватило дыхание.
По моим внутренним мышцам пробежал огонь наслаждения. Кирилл приник к моему лобку и мои ноги задрожали. Я почувствовала его дыхание, и весь мир вдруг перевернулся с ног на голову. И меня понесло куда – то далеко – далеко, в не отмеченную ни на какой карте страну, которой правят только чувства.
Очень тщательно, ни на секунду не отрываясь от своего занятия, ощупывал языком уже влажные складочки моего естества, впитывая в себя мое возбуждение.
Он требовал моего ответа, побуждал меня, умоляя ответить. Мои пальцы забрались в его темные волосы, стали перебирать их, а он в это время добрался до самого сокровенного источника моего наслаждения и принялся с осторожностью ласкать.
Из моей груди вырвался тихий, протяжный стон. В ответ на это невольное оханье, Кирилл еще сильнее сдавил мои бедра, продолжая свои изощренные ласки.
Нахлынувшее на меня наслаждение было таким острым и неистовым, что мое дыхание, мой голос и вся эта обстановка вокруг слились воедино и стали уплывать куда – то.
Мое тело изогнулось, руки ослабли, по безвольно разжавшимся пальцам пробежали иголочки тока. Я почувствовала, что оседаю на пол, но ничего не могла с собой поделать.
Кирилл поддержал меня и помог опуститься на колени рядом с собой. Он притянул меня ближе, и в его глазах загорелся сумасшедший огонь желания. Его ненасытные губы требовательно приникли к моему рту. Я сдалась, я уступила, с упоенным удовлетворением шепча, что – то неразборчивое.
Его жадный язык протолкнулся между моих зубов, вернулся назад, снова погрузился в мою теплую глубину. Не отрываясь от моего рта, Кирилл вновь пробрался рукой к моей пульсирующей плоти. Мое тело вновь с радостью приняло это прикосновение, задрожав от волнения и удовольствия.
Я вдруг почувствовала, что схожу с ума от этого приступа возбужденной страсти, сжигающей все мое тело. Разве можно было удержать это буйство внутри себя и сохранить рассудок? Этому неистову чувству нужен был выход, и если Кирилл не поймет это и не соединится со мной – то я взорвусь.
Он не стал останавливать мою трепетавшую руку, когда я накрыла ей полностью эрегированный член. Его пальцы сами собой потянулись к моим соскам, принимаясь осторожно массировать их.
– Как ты красива, – тихо проговорил он мне в распахнутые губы.
– Ты тоже, – растерянно шепчу, чувствуя приближающуюся новую скорую волну оргазма.
Распрямив ноги, Кирилл сначала сел, а потом лег на пол, увлекая меня за собой. Мои бедра оказались зажаты его коленями, и он подтянул меня повыше, так, чтобы я легла ему на грудь. Какое – то время я просто лежала, прислушиваясь к глухим ударам его сердца.
– Как будешь готова… – прошептал он, подтягивая меня еще выше.
Я уперлась ладонями ему в плечи и приподнялась, затем, не сводя глаз с его лица, стала осторожно и медленно опускаться. Он был без защиты.
– Презерватив… – неистово целую его, увлекая нас двоих на безумие.
– К черту… – чертыхнувшись, снова впивается в мои губы.
Потребность вернуть ему хотя бы капельку того исступленного восторга, которым он наполнил все ее существо, каждую мою клеточку, болезненно отзывалась в судорожно сжимавшихся мышцах. Эта потребность становилась все острее, и мои глаза затуманились слезами.
Уперевшись руками в пол, он рывком поднял свой корпус и одним мощным движением бедер глубоко проник в меня, полностью овладев.
Громко вскрикнув от наслаждения и ухватившись за его мускулистые плечи, я принимала его в себя, призывая взять меня всю. И он брал мое тело, мою душу.
Закатив глаза от животного наслаждения, я кончила так ярко и так пошло. С криками, хлюпающими звуками и шептанием его имени.
Кирилл приподнял мое тело, чтобы выйти и излиться на свой живот. После уложил снова на себя.
– Не думай, что я шутил про «много» и «в разных». Ты этой ночью будешь полностью моей, – звучит рядом с моим ушком.
Глава 11
– Чего? – Аня выплевывает недоеденный кусочек сыра, неистово прокашливаясь.
Жестом руки она останавливает меня на полпути, когда я подрываюсь к ней на помощь.
– Я не жду, что ты поймёшь меня, но по – другому не смогла бы поступить, – опустив глаза в пол, рассматриваю царапину на линолеуме.
– Ты сбежала! Сбежала, Ева! – и для пущей убедительности своих слов, вскакивает со стула и начинает расхаживать по кухне, заложив руки за спиной.
– Я не сбежала… мы воспользовались шансом поучаствовать в жизни друг друга, но на этом нам стоит остановиться, – пожимаю плечами, пряча истинные свои чувства.
– И сколько раз он «поучаствовал в твоей жизни»? Ммм? Вряд ли ты его впустила в свою «жизнь», обозначая лишь известные факты своего бытия, – практически кричит на меня. От удивления вскидываю на нее свой взгляд.
– Четыре раза, Аня. Если тебе это очень важно! – выплевываю ей эти слова в лицо, когда она останавливается напротив меня.
– А глаза, почему на мокром месте? «Добавки» хочешь? – припечатывает хлестко своими словами. Из моих глаз предательски брызгают слезы.
– Я ничего не смогу ему дать. Не смогу построить с ним семью… я дефектная.
– Продолжай… – Аня сдувает темную прядку волос со своего лица.
– С ним я была другой: раскрепощенной, чувственной, способной отдавать эмоций не меньше партнёра. Я вышла за грань своей дозволенности, как он и обещал, но…
– Ева… что ты наделала, – охает Аня, закрыв рот ладошкой. Мне нужно до конца добить себя этой «правдой», поэтому продолжаю:
– За этой гранью мне стало так страшно. Когда он уснул, согревая в своих объятьях, я не смогла вынести всего того, что нас ждёт. Меня ждет. Или то, что от меня останется, если не получится.
– Пока не поздно, вернись… придумай какую-нибудь ерунду. Скажи, что захотела купить круассанов и кофе на утро. Он этого не заслуживает! – всплескивает руками, отчего мне становится только хуже.
Зажмурив глаза, пытаюсь остановить слезы, но ничего не получается. Сердце рвется на части, призывая сделать так, как советует Аня, а разум… чёртов разум опять советует оставить, как есть.
– И я не железная, чтобы не понимать, что начинаю думать чаще о Кирилле, чем следует. Что вкусив запретный плод, я хочу ещё и ещё. Сегодня он со мной, а завтра…? Возможно я ему буду не нужна.
– Не хотела я бы оказаться на месте Кирилла… – взглянув на часы, она сильно хмурится. Шесть утра. Ещё бы.
– Извини, – шепчу еле слышно.
– Я всегда тебя поддержу, но не в этом случае… он тоже имеет право на собственное мнение, а ты решила за двоих. Точки соприкосновения у вас общие есть, как ни крути, – говорит совершенно равнодушным тоном, намекая на мое преподавание в его группе.
– Я старше его… – стараюсь, хоть как – то переманить ее на свою сторону, но получаю словесную пощечину:
– Так будь взрослой – поговори с ним!
– Все не так просто…
– На самом деле, все очень просто. И развитие событий всегда происходит по двум вариантами. Безопасного нет.
И я могла бы поспорить, но она права. Безопасного варианта в наших возможных отношений быть не может.
От съёмного жилья Ани до дома Кирилла сорок пять минут пешком, которые я успешно прохожу. И за это время ни одна конкретная мысль не пришла в мою голову, как «красиво» изложить свою позицию относительно нас. А вообще есть «мы»?
Открыв дверь, Кирилл преграждает мне путь в его квартиру. Его бедра обмотаны полотенцем, а по мускулистому торсу стекают капли воды. Он только, что вышел из душа, который, возможно, мы принимали бы вместе. На моем теле до сих пор чувствуется его запах.
Кирилл смотрит на меня нечитаемым взглядом, а губы плотно сомкнуты. Он чертовски зол.
– Не пригласишь? – усмехнувшись, спрашиваю.
– Ты сбежала не от меня, а от своих нелепых предубеждений. Нам было хорошо вместе, но ты… поступила так, как поступила, – по его лицу пробегает тень досады и… чего-то похожее на «отвращение», будто ему неприятно со мной больше разговаривать.
– Кирилл…
– Ты будешь каждый раз возводить новые стены между нами, – растирает ладонью свое лицо. – А я живу, считай по расписанию. И мне некуда воткнуть твои перемены настроения.
В моей сумочке звонит телефон. На дисплее высвечивается «мама». Сбрасываю и закидываю обратно.
– Ты хотел, чтобы я вышла за грань своей дозволенности. И я вышла… – сиплю, не в силах поднять на него глаза.
– Эта ночь была просто «Вау». И я хотел утром пойти в пекарню, купить нам свежих булочек к завтраку. Мне хотелось провести это утром вдвоем, а не в спортзале, как обычно, колотя грушу.
– Мне жаль… – шевелю сухими потрескавшимися губами.
– Мне нужно собираться, Ева Игоревна. Увидимся в субботу, на паре.
Громко захлопнув дверь перед моим носом, Кирилл, действительно расставил все по своим местам. Сам. Как хотелось бы мне.
Телефон не перестает играть, даже, когда я сажусь в маршрутку, чтобы доехать до своего дома. Снова «мама».
– Привет, мам. Мне некогда сейчас говорить, – рисую узоры пальцем на запотевшем окне.
– Дочка, я завтра буду в Москве! – оторвавшись от своего занятия, чуть ли не говорю первое слово, которое пришло на ум. И оно весьма неприличного содержания. – Что-то радости не чувствую…
– Мам… я рада, что ты.
– Ну тогда, встречай меня, Москва!
И под радостные возгласы своей родительницы, я начинаю уже жалеть, что перевелась работать в Москву, а не куда-то подальше, например, ближе к белым медведям.
Смотря, как за окном мелькают люди и здания, я всем сердцем желаю сейчас оказаться на его кухне… за чашкой кофе, с горячими булочками и непременно ощущать каждой клеточкой своего естества зрительное немое обожание, которое красноречивее всех сказанных слов. Ведь он был всегда искренен, чего не скажешь обо мне. Пусть это будет в другой реальности.
Шрам на моем запястье начинает ныть, напоминая за какие грани я на самом деле могу переступить, когда дело касается чувств.
Глава 12
Кирилл
– Пацан, соберись! – рычит на меня тренер, когда я в очередной раз пропускаю нехилый удар по лицу. – Да, что с тобой?!
Вадим наносит сокрушительный болезненный удар, на этот раз в область печени, который я не стал блокировать. Завалившись на одно колено, сплевываю слюну с кровью. Поднимаю затуманенный взгляд на своего спарринг – партнера.
– Ещё! – рявкаю изо всех сил, стараясь прогнать картинка из своего мысленного взора, которые с бешеной скоростью проносятся перед моими глазами.
Нежное и податливое тело в моих руках, которым я обладал на каких – то совершенно новых правах для самого себя. Мир буквально сузился до ее бездонных серебристых глаз, в которых отражалось все то, что никогда у меня не было.
– Закончили! После Айболита зайди ко мне, Кирилл, – развернувшись, Артём Ильич уходит в свой кабинет.
Кое – как добравшись до угла ринга, оседаю на пол, осушая бутылку с водой. Вадим подаёт мне свежее полотенце, присаживаясь рядом.
– Ну и зачем ты дал мне себя так отметелить, что живого места не осталось? – скептически оглядывает мое лицо.
– Для этого должны быть причины? – слегка дотрагиваюсь до разбитой скулы. На подушечках пальцев остается свежая кровь. Как бы не пришлось шить.
– На тебя не похоже. Вот и все, – ухмыльнувшись, распрямляется и уходит в раздевалку.
В медпункте мне стянули кожу скобами, чтобы края раны на лице не разошлись и дали пару таблеток обезболивающих. «Фейс» напоминает месиво, но это ничто по сравнению с предстоящим разговором с тренером.
– Заходи, Кирилл, и закрой за собой дверь, – отложив бумаги в сторону, вперивается в меня колючим и суровым взглядом. – Кто она?
– Не понимаю о чем вообще речь, – накинув на голову капюшон, стараюсь минимизировать свою «боевую привлекательность».
– Ох, не лей мне сироп в мои ушки, Кирюша. Не первый год замужем! – встав, подходит к окну. – Проходили – знаем.
– У меня никого нет, – стиснув челюсть, стараюсь блокировать новые вспышки из воспоминаний той прошедшей ночи.
– Выкинь эту дурь из головы. Впереди отборочные. А мы в розовых соплях потонули, – вскинув на него глаза, не верю собственным ушам. Меня заявили на отборочные? – Трахал Эльвиру и продолжай в том же духе. Думай о карьере.
– Понял, – раздраженно бросаю свое «согласие».
– Выкинешь, что-то еще похожее – вылетишь, как пробка из шампанского. Быстро и без драм с моей стороны. Иди.
Сидя в раздевалке, я обдумывал слова тренера о своей «слабости» в лице той, которую он даже не видел. И меня ещё долго не отпускали ощущения, которые я испытывал каждый раз, когда ее тело дрожала на пике высшего наслаждения, утягивая за собой в маниакальное помешательство, чтобы вновь и вновь повторять все то, что было между нами. В те минуты близости, она была неподдельна искренна в своих чувствах ко мне. И пусть она говорит обратное, но имитировать такое невозможно.
– Кирилл, ты ещё здесь? – лицо Эльвиры показывается в проеме двери.
– Как видишь, – встаю со скамейки и подхожу к своему шкафчику, чтобы взять спортивную сумку.
– А как же сладенькое? – томно мурлыкает, не обращая внимание на то, как я выгляжу. Может ей, действительно плевать?
– Оставь «это» для мужа, возможно, свой брак не похеришь окончательно, – немного добавляю игривых ноток в наш привычный диалог.
– Что?! – с прищуром спрашивает она, будто не верит, что ей смогли «отказать».
– Имей гордость, вроде это так называется, – тяжело вздохнув, останавливаюсь рядом с ней. – Тебе самой так нравится? Не думаю.
Ее глаза наполняются слезами, и она пятится назад, пока ее фигурка полностью не исчезает туда, откуда появилась изначально.
Не дойдя до своей машины каких-то метров десять, Макс начинает обрывать мне телефон. Мышцы болят адски, да и состояние такое, будто через мясорубку перекрутили, совсем не предрасполагающее к беседе.
– Друг, здорова! Айда в торговый, угощаю… – на заднем плане звучит легкая музыка и девичий смех.
– Понедельник, Макс, день тяжёлый. После тренировки только… да и мне лицом сейчас светить не к чему, – всё-таки дохожу до своей машины. Забрасываю сумку на задние сиденья.
– Твоя матушка же охотница до сувенирки из Китая? Так вот, у Оленьки, папа гоняет туда, закупает за бесценок и продает здесь это барахло, – опять смех, которых начинает бесить. – У нее скоро день рожденье, так?
– Так, – мама, действительно, очень любит «это», и после смерти отца стала коллекционировать фарфоровые фигурки. «Радует глаз», так она говорит. – Только денег лишних нет.
– Бро, одолжу. Ждём, – гаденыш сбрасывает звонок, зная, что отказать в том, чтобы порадовать собственную мать, я буду не в силах.
Хорошо, что в торговом центре сейчас практически нет людей. И только студенты или молодые мамочки с детьми прохаживается по третьему этажу.
– М-да… говорил, что твое хобби до добра не доведет? – поджав губы, Максим пожимает мою руку.
– Что-то ты осмелел, друг. Или папочка снова денежек больше подкинул, чем прежде?
– Девочки, знакомьтесь. Отбитый на всю башку мой лучший друг, Кирилл.
Все в одну секунду становится неважным, когда я замечаю Еву. Она неспешно идёт в компании с миловидной женщиной под руку, и о чем – то оживленно разговаривая.
– Кажется он нас покинул окончательно… – раздается рядом с моим ухом девичий голос, а шею обвивает костлявая рука.
Ева останавливается, проверяя время на часах, расположенные на ее запястье, а после идёт в нашу сторону, не замечая нас. Максим сразу окликает её:
– Ева Игоревна, гуляете? – она немного вздрагивает, натыкаясь на мой взгляд, но моментально берет себя в руки.
– В свободное от работы время я имею право делать то, что хочу. Здравствуйте, – её взгляд спускается на руку той девицы, что я не успел с себя скинуть. В глазах и мимике нет никакой реакции, словно, мы и не были близки.
Ева проходит мимо нашего столика, а я не могу отвести от нее своих глаз. До чего красивая.
Белокурые волосы каскадом рассыпаны по хрупким плечам, а походка магнитом притягивает все свое внимание к манящим ягодицам, что при каждом движении увлекают мой взор до самой стойки с баристой.
Украдкой она поглядывает в нашу сторону, касаясь взглядом моего лица.
– Кир, ты куда? – смахнув со своего плеча руку «Оленьки», встаю и иду к той, что притворяется; к той, которой всё – таки не удается совладать со своими эмоциями.
Ева оборачивается и замирает с двумя стаканчиками кофе в руках. Она вглядывается в мое лицо. Ее взгляд пропитан сочувствием и заботой – вот она настоящая. Чувственная и нежная.
– Ева, ты скоро? Я уже заждалась… – за моей спиной появляется та самая миловидная женщина. И теперь у меня нет сомнений, что это ее мама.
