Текст книги "Спецы: охота за головами (СИ)"

Автор книги: Елена Рабецкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

'Тайота', предназначенная для перемещения только по должным образом заасфальтированным дорогам, которых в Беларуси немало, в отличие от некоторых прозападных стран, где заправок не многим меньше, чем выбоин и ям на проезжей части, устремилась к светофору перекрестка, где остановились еще несколько разноместных четырехколесных игрушек для взрослых.

'Что ни говори, лучше жить пару десятилетий после тоталитарного неоига, при неосталинском режиме, как выражаются очень прозападные оппозиционеры, но при этом ездить по нормальным дорогам, чем купаться в нефти и ее продуктах переработки, стремительно расплескивающихся на увесистых ухабах, достигших дочерних слоев первородного смолистого проасфальта… Просто жуть! – мысленно воскликнула девушка. – О чем я только думаю? Я же не собираюсь возвращаться! Пока не разберусь, что произошло…'

Ника прервала мысленную самодискуссию и въехала на переполненную стоянку у здания, архитектор которого по всей вероятности, был ярым постмодернистом и новатором. Даже спустя десятилетия его памятник искусству домостроения заставлял удивляться возможностям и достижениям человеческой цивилизации и таланту отдельно взятого индивида. Девушка припарковала машину на автостоянке, выключила зажигание, глубоко вздохнула и захватила с собой увесистую папку, лежащую на заднем сидении, захлопнула дверь и включила сигнализацию.

В правом крыле первого этажа здания, к которому приблизилась Ника, располагался маленький гостиничный ресторанчик. Туда она и направилась, по ходу пересматривая гору бумаг, невообразимым образом уместившуюся в папке.

Пройдя в помещение ресторана, Девушка оторвала взгляд от фотографически изученных документов и заметила человека, сидящего спиной к залу, дожидающегося ее за столиком у окна. Об этом ей подсказывал внутренний голос, и взглянула на часы – она опоздала на минуту. Не такая уж и большая для обычных людей оплошность, но это был необычный человек и он, насколько могла судить сама Ника, очень, мягко сказать, не любил, когда в его планах возникает непредвиденная брешь, даже сроком в одну минуту. Ее это обстоятельство ничуть не огорчило, так как работа, выполненная за сутки, могла обойтись этому плотно сложенному низкорослому человеку, с постоянно запущенной рукой в цвета вороньего крыла волосы, нескольких дней, если работу следовало выполнять одному, а не трем-четырем хорошо напрактикованным переводчикам.

– Здравствуйте! – уверенным голосом произнесла она, обращаясь к нервно вскочившему при ее виде человеку.

– Здравствуйте, – поприветствовал ее краснощекий клиент.

Ника обратила внимание на его притворное добродушие, вернее почувствовала, что оно было таковым, не смотря на то, что собеседник ничем себя не выдавал, и озарила его притворно лучезарной улыбкой, преобразившей ее несколько неподходящий для ресторана вид, до неузнаваемости.

Когда женщины так улыбаются, большинство мужчин теряет головы, но только в том случае, если они не фанатики (не женской красоты, конечно же!) или трудоголики. Собеседник относился по всей вероятности именно к категории последних, хотя Ника подозревала, что он может оказаться и в числе фанатичных трудоголиков.

'Вот уж чего не ожидал, так это того, что она на меня западет! Не хватало смешивать работу и личные дела! Впрочем… да нет. Мне еще с ней долго возиться. Лучше не стоит', – озлобленно подумал еще сильнее раскрасневшийся от нетерпения клиент и переключил свой взгляд на бумаги, словно они были важнее стакана с хрустальной водой, к которому он, наконец, сможет припасть после суточного продвижения по жаркой пустыне.

Ника подавила смех, чуть не выдав свои эмоции и без того раздосадованному ее минутным опозданием клиенту.

'Перебьется еще несколько минут', – решила она и положила папку себе на колени. Глаза собеседника сузились и еще сильнее заблестели.

– Какой результат? – спросила она невинным тоном, внутренне хохоча над нетерпением высокопоставленного бюрократа и подумала: 'Уж он то должен уметь держать себя в руках… Если бы его поставили к импровизированной стенке ради шутки, он бы и мать свою родную сдал, лишь бы поскорее сбежать от накинувшихся мнимых стервятников, коими могли вполне оказаться и обычные разноперые городские голуби. Откуда ему знать, если у страха глаза велики да душа в пятках живет…'

Ника уловила изменение, произошедшее в собеседнике, и взглянула на появившийся из его дипломата лист, на котором виднелись стройные ряды чисел – примитивных код, спасающий от назойливых сотрудников, но бесполезный для специалистов или посвященных, читающих его залпом.

– Вы выполнили мою скромную просьбу! – наигранно восхищенно воскликнула она и натянула чарующую улыбку, в то время как у нее в груди заколотилось сердце. Ника вдохнула так медленно как, только могла, чтобы клиент не смог догадаться о поглотившем ее не меньшем волнении, с коим он сам боролся несколько последних минут. – Я знала, что вы в своем деле мастер, но чтобы сделать это за столь короткое время! Я просто поражена вашим талантом! – лукаво простодушно произнесла она.

– Вы меня перехвалите, Ника! Это был, так сказать, небольшой пустячок, – выдавил он с усилием.

– О! Я вам премного благодарна за то, что нашли время этот 'маленький пустячок' для меня сделать. У вас было совсем немного времени. Даже меньше, чем у меня, но вы поразительно быстро с ним справились! – восхищение на лице Ники было воспринято собеседником как заслуженная лесть.

– Извините меня за мое безрассудство! Что вы будете? – с деланным сожалением спросил он и кивнул официанту.

Молодой человек в безупречной форме подошел к их столику.

– Что вам принести? – спросил он у Ники, не отрываясь от ее карих глаз.

– Пожалуй, только сок, – произнесла девушка и, почувствовав внутренний протест клиента, безапелляционно назвала его наименование, чем очень сильно раздосадовала своего соседа. – Томатный, пожалуйста!

Официант удалился.

Лицо клиента при ее взгляде смело с лица маску неприязни и стало странно-дружелюбным. Странным потому, что этот человек был неспособен на настоящую дружбу ни с кем в мире – констатировала Ника своему внутреннему 'Я'. Она подавила вздох облегчения, когда на столик поставили стакан сока, по консистенции похожего на разбавленное томатное пюре и перевела взгляд на мужчину, метающего вспышки гнева.

Хорошо иногда бывает закрывать глаза на то, что ты видишь, но клиент по всей вероятности не собирался легко сдаться и Ника, взяв стакан, и отпила сок. Она посмотрела на соседа и, убедившись, что он уступил в своей двусмысленной игре из-за отвращения к томатному соку, протянула ему папку с бумагами. Человек оживился и стал просматривать ее содержимое, как всегда удостоверяясь в соответствии документов оригиналу на английском языке.

– Никто кроме вас не справился бы с этой нелегкой задачей в столь короткий временной отрезок! – промурлыкал он, словно только что его досыта накормили. Впрочем, для него бумаги, похоже, были лучшей пищей, по крайней мере, для ума. А он, у этого ложно добродушного человека, несомненно, был, хоть и использовался для выстраивания хитросплетенных козней и ловушек.

Нику же интересовала совершенно иная игра, менее политизированная, но несомненно более изощренная. Она забрала протянутый ей драгоценный листок и пробежала глазами по его содержанию.

Девушка почувствовала облегчение с примесью разочарования. Такая конспирация игры неизвестными организаторами не показалась ей забавной, Прочитать текст, зашифрованный с помощью чисел – задача не из легких. Даже для специалистов. Расшифровка у обычного человека может занять уйму времени, а у нее его нет.

Ника впервые получила своего рода послание для участия в фи-саге, выстроенной в реальном времени и в реальном городе. Если она сможет прочитать сообщение, значит, она прошла тест и без проблем станет одним из немногочисленных участников игры – об этом она мечтала последний год. И лишь ради этой информации почти полгода выполняла заказы человека, сидящего сейчас напротив нее. Что касается игры, то время для каждого такого рода развлечения, было, несомненно, реальным и ограниченным, как и в любой мало-мальски перспективном забаве для обеспеченных и не в чем себе не отказывающих юных или повзрослевших детишек, по возможностям места своего пребывания или рождения которых, по стечению обстоятельств был Минск.

Игра и проводимые в ее рамках фи-саги не были смешнее фильма ужасов, где после нескольких минут просмотра не остается в живых парочки-другой, обезумевших от страха героев. В отличие от придуманных или выборочно жизненно демонтированных и сыгранных сюжетов, крови жертв было не так уж и много – игра есть игра, и слишком увлекаться участникам не доводилось, ибо существовали на то свои рефери и жюри.

Как и следовало предположить, призом для победивших игроков, конечно же, служили деньги. Их собирали накануне игры и охраняли поверенные лица до ее полного завершения. Выигрышным суммам могли позавидовать многие актеры, к тому же они дополнялись внушительными процентами от ставок зрителей. Благо, таких было немало и они не скупились на оплату зрелищных представлений, не уступающим по возрастанию адреналина ни одному из реалити-шоу, когда-либо показанному по местному кабельному телевидению. Но, несмотря на то, что время было ограничено, иногда игра продолжалась до нескольких суток.

Зрители получали на свои мобильные телефоны голосовые сообщения с началом представления и, при желании, имели возможность просмотреть его повтор в цифровом формате, если в случае непредвиденных обстоятельств, рьяный болельщик не мог попасть непосредственно в апартаменты для просмотра экстремальной фи-саги. В целях сохранения конфиденциальности, носители с записью доставлялись курьером, непосредственно в руки адресата, что обеспечивало защиту от прослушивания записи и госбезопаснотью, и некоторыми особыми госструктурами, коими проводится неусыпное наблюдение за правопорядком в стране.

Ника сложила лист с помощью которого можно узнать информацию о дате и месте проведения очередной увеселительной игры, для любителей пощекотать нервы себе и другим, к которым она никакого отношения не имела, но по роду своей недавно закончившейся непродолжительной карьеры дипломатического переводчика, не испытывала проблем в самоконтроле и уличении людей в мошенничестве. Она пока не стала частью никакой из немногочисленных новообразованных команд, но намеренно получила билет в одну из них – ее она выбрала давно, оставалось лишь найти способ попасть на игру и в команду. Листок, который она спрятала в карман джинсов, и был этим своеобразным билетом со своеобразным игровым подчерком.

Никто фи-сагу всерьез не воспринимал, но Ника подозревала, что и зря. Так как непременно стоило бы. Иначе ее несчастным участником мог оказаться любой человек, предвзято относившийся к подобного рода забавам, и пожалеть об этом, так как играют в ней по-крупному, и понятие жалости и сострадания для игроков, в силу своей избалованности и эмоциональной ненасытности зачастую неизвестно. Тем более высокопоставленным зрителям, ибо, как говорилось еще в старые времена вождями народа, незаменимых людей у нас нет, а раз так, то и менять их можно как перчатки, даже если их порвал сам исполнитель, разгребая своими пальцами разношерстный мусор.

Все это время, пока девушка размышляла и маленькими глотками отпивала томатный сок, ее осведомитель трепетно изучал перевод, выборочно просматривая страницы из папки. Убедившись, что все в порядке он одобрительно кивнул, и на его лице запечатлелась довольная ухмылка – все лавры, несомненно, достанутся ему, и отчет перед западным руководством достойный рук профессионала уже был в его собственных руках.

– Я рад, что именно вы занялись этой сложной проблемой. Вы, несомненно, профессионал в своем нелегком деле! – слишком наигранно произнес он и удержал взгляд на обложке папки, предвкушая, как он рьяно будет отчитываться за расход средств и выполнение специфических поручений своего западного хозяина. – Думаю, я могу рассчитывать на безусловную конфиденциальность моего заказа и его содержания?

Ника отвлеклась от своих мыслей, но уловила вопрос, витавший в воздухе, на который могла дать лишь утвердительный ответ, поскольку другого рода высказывания были равносильны собственноручно исполненному смертному приговору.

– О чем вы говорите! – воскликнула она, столь же изящно играя роль переводчика-пустышки, как и ее сосед роль добродушного простака. – Безусловно! Это ведь конфиденциальная работа! – вторя его словам, произнесла Ника и допила сок, чувствуя, как сменяются эмоции собеседника, словно она вызвала в нем массу вопросов.

– Мне рассказывали о вашем таланте, но я не мог представить, что он настолько велик! – без намека на иронию произнес он. – Когда вы мне сегодня позвонили и сообщили, что заказ выполнен, я право был очень сильно поражен и отложил массу дел дабы поскорее насладиться плодами вашего и, несомненно, своего кропотливого труда. Я был убежден, что вы позвоните мне не раньше чем через три дня, и я право было подумал, что могло пострадать качество работы из-за некоторой поспешности, но ознакомившись сейчас с бумагами, понял, что был несколько самоуверен и ошибался на этот счет, чему очень рад, так как есть дела, а это, безусловно, одно из них, которые требует максимально возможного быстрого разрешения и эффективного исполнения… Я буду рад продолжить с вами сотрудничество и порекомендую вас нескольким своим добрым знакомым, которые имеют проблемы в разрешении подобного рода вопросов в силу разных причин.

'Одной из которых, по всей вероятности является боязнь огласки', – мысленно продолжила Ника и прикрыла на мгновение глаза, чтобы скрыть полыхающие искорки гнева и отвращения к этому обрюзгшему исполнителю сомнительных делишек своего западного руководства.

– Я очень рада, что выполнила ваш заказ так легко, – деловито размышляя, произнесла она. – Хотя и не уловила сути, конечно же, не семантической, а жизненной некоторых бумаг.

Клиент, как ему казалось, удачно скрыл злобную ухмылку.

'Я на это и рассчитывал, куколка. Иначе излишнее любопытство и аналитичность могут помешать нашему дальнейшему сотрудничеству… Мой старый знакомый был прав насчет тебя, крошка, – клиент внутренне засмеялся, а на его лице застыла маска добродушия, – когда назвал тебя очень красивым и профессиональным полиглотом, но столь же невдумчивой пустышкой, как энциклопедический словарь по семи известным тебе языкам'.

– О! Не забивайте себе голову пустяками, Ника! У вас и так слишком много дел и других бумаг, насколько мне известно, не только я пользуюсь вашим благожелательным отношением! – на самом деле произнес он.

Девушка с деланным безразличием посмотрела на папку, которую клиент спрятал в дипломат. Но сделала она это так, чтобы он, несомненно, смог это увидеть и убедился еще больше в своей правоте относительно ее бездумности куклы-пустышки.

'Вообще-то без особого труда я понимаю все используемые в мире языки, – мысленно уточнила Ника и улыбнулась. – Как долго я смогу водить тебя за нос? Твой старый друг был более проницателен, но так и не смог меня раскусить, так что с тобой я повеселюсь вдоволь… Кстати, с кем ты работал раньше? Наверняка твоего старого переводчика уже нет в живых. Интересно, что сыграло с ним в русскую рулетку, его любопытство или двойная работа? Скорее всего, второе…

Ника встала из-за столика так как, судя по мыслям ее соседа, он уже давно был готов вскочить с места, будто кто-то положил что-то ему на стул, и это что-то все время кололо, доставляя неудобство, а браниться в людном месте ему не пристало.

'Может, и у его собственного виска кто-то давно держит пистолет и при малейшей оплошности готов спустить курок, сыграв с адресатом свинца в русскую рулетку?' – задалась она вопросом, создав вокруг себя ареол отвлеченности и безрассудства, как всегда безупречно работающим в отношении самоуверенных в своей прозорливости и излишней подозрительности клиентов, а были ими раньше и не только такие третьесортные исполнители, как пропускающий ее в дверях человек, а что ни на есть те, самые 'истинные демократы' держащие в своих руках тысячи позолоченных нитей, и дергающие их при необходимости с такой силой, что шеи персонажей реального кукольного театра ломаются с пронзительным треском, пугающим других доблестных актеров, сожалеющих о том, что им не удалось после несчастной кончины своего собрата занять его место, или, в крайнем случае, хотя бы головами поменяться. Погибшему она ни к чему, а вот бездарному исполнителю, за шею которого к его большому сожалению дергает не золотая, а льняная нить, голова собрата по кукольному цеху, несомненно, пригодилась бы. Однако, как и любой уважающий себя режиссер, хозяин не намерен брать к себе на поводок все такую же копию безвременно почившего актера, дабы в очередной раз не вляпаться в то же болото, из которого он сумел выбраться, дергая за шею своего старого верного пса, послужившего хоть эту достойную службу своему хозяину, похвальную для каждой безродной дворняги с золотым ошейником.

– Я скоро с вами свяжусь, – прошелестел клиент и, попрощавшись, удалился к своей машине.

Ника была очень рада, что по наитию припарковала свою машину в противоположном конце стоянки. Еще минута общения с этим человеком и она бы точно прочистила ему мозги в самом что ни наесть прямом смысле. Вряд ли бы он и имя свое вспомнил, но тогда… ее бы непременно нашли, а значит, ничего другого не остается, как играть в эту не очень приятную, навязанную обстоятельствами игру и лишь потом, передать информацию куда следует, но только после того, как она доведет до конца дело, ради которого и вернулась год назад в Минск.

Глава 9

– Так это была та самая девчонка, которую вы убить, если что не так, собираетесь? Она же… Вы? Ну, вы и…

– Хватит, Славик! Никто ее пальцем не тронет! – пообещал Кирилл и повернулся к старому другу.

– И как же вы провернули столь хитроумную операцию, без помощи смертников и новичка? – лицо босса стало бордовым.

– Мороженым, босс! – выдавил спец, не в силах больше сдерживать смех.

– Ты меня, кем считаешь? Каким еще мороженым? – процедил сквозь сжатые зубы босс и привстал с кресла.

– Пломбиром, босс. Самым обычным пломбиром.

– Как результат? – убедившись, что Кирилл не шутит, босс сел на стул, скрестив на груди руки, и забросил ногу на ногу.

– Визитка моя у нее. Осталось только ждать, – совладав с собой, доложил он.

– Подробнее, – раздраженно велел босс.

– Я своим глазам вначале не поверил… Точно была она, только слишком… – Кирилл замолчал, глядя сквозь босса.

– Слишком что?

– Слишком красивая… Даже не в этом дело. Слишком живая, босс!

– Ну, это вопрос времени Кирилл, – он ухмыльнулся, – как и для всех нас, не ты ли мне это сегодня ночью растолковывал?

Спец повернулся в сторону оцепеневшего подростка.

– Славик, позови Ника, а сам переоденься и замени через час новичка. Пусть он явится сюда, – сказал Кирилл и уселся на свое место напротив босса.

– Я тут, хочу быть! – подросток надулся и не сдвинулся с места.

– Ты же, сам просил, по-хорошему. Или как? – Кирилл посмотрел ему в глаза.

– Ладно. Я пошел, – обреченно простонал Славик.

– Вот и хорошо! – спец дождался, когда он выйдет и продолжил. – Но план 'Новичок' отменять не нужно.

– Это почему же, Кирилл? Если ты говоришь, что она сама к нам в руки приедет, зачем новичком рисковать?

– В том-то и дело, босс! Может, лучше перестраховаться, чем время потерять? Ведь, если она не позвонит, тогда, что делать будем? – Кирилл положил правую руку на край стола и начал разминать древесину как пластилин.

– Кирилл! – зарычал босс.

– Что? – спец поднял глаза и посмотрел на друга, лицо которого еще сильнее покраснело.

– Ты, что с моим антикварным столом делаешь, скульптор?

– Извините, босс. Кажется, я задумался и решил себя простимулировать. – Кирилл сконцентрировался и вернул столу первоначальный вид.

– Хватит заумных штучек, Кирилл! Что тебе покоя не дает?

– Не зря у вас степень по психологии, босс! Может мне тоже? – серьезно спросил совета спец.

– Хватить шутить, иначе твои мозги закипят!

– А, что тут сложного, Стас? Кто-то коллекционирует монеты, оружие, машины или мебель, – Кирилл многозначно посмотрел на своего старого друга, – а я буду коллекционировать разные специальности степени доктора наук. Четыре у меня уже есть, может вот, пятую получу?

– Да пулю ты себе в лоб схлопочешь, гений!

– Пуля не поможет, – скептически заметил Кирилл. – Ты и сам прекрасно знаешь, Стас.

– Вот то-то и оно, что знаю, – сухо подтвердил босс. – Пустят тебе пулю в лоб и вынимать не станут, да закапают, где-нибудь вблизи Минска так, что ни одна собака не найдет.

– И, что с того?

– Живьем червей кормить ты будешь. Вот что, гений!

– Да, сценка не совсем приятная, – спец кивнул. – Но, я без сознания буду – мне все равно!

– А, сколько, ты без еды протянешь? – холодно спросил босс, буравя Кирилла взглядом.

– Вот это – другое дело. Так бы, сразу сказал. Не меня черви есть будут, а я их!

– Ну, ты и…

– А, что тут такого, Стас?

– Впрочем, да ничего… – босс задумался. – Я их и сам ел. Мы их все ели. Нас ведь всех этому в спецназе учили. Да-а…

– А, чем тебе черви не нравятся? Это же деликатес у некоторых племен, как виноградные улитки или мидии в европейских странах!

– А, что с улитками или мидиями не так, Кирилл? – удивленно спросил босс. – Довольно-таки вкусные, констатировал он и прищурился.

– Вот то-то и оно, что улитки аппетитные, потому что живьем варенные! – взорвался спец. – А мидии вкусные и сочные, потому что живые, если их в ресторане открытыми подают – нарушение правил! Чего же мы людей все время варим живьем как улитки или вскрываем, словно они мидии и нам их непременно нужно на зуб попробовать?

– Ты, опять за свое, политик? – взревел босс.

– Да не за свое, я, Стас. Не за свое… Мы же их сварили или вскрыли, и даже не съели, а выбросили на помойку – пользы никакой! Только вот, потомство их нам же и растить… Вот такими, как Кира и Славик года три назад были, из нормальных детей фраера и вырастают: злые, не подступишься, пока в их болоте сам не искупаешься…

– Ты, чего на детей наговариваешь, Кирилл? – босс с силой сжал край своего любимого стола и тот засиял как нионовый диод.

– Да успокойся ты, коммунист! Я не только про наших, Славика и Киру, я про таких же вокруг! Да и не только у нас – везде. Мира у таких, как Славка или Кира, нет! Вот они то, когда вырастают, все кругом палят или по своему усмотрению плавят, как наши родные члены БНФ, – Кирилл горько улыбнулся.

– Какие они тебе родные, гений? Они же все давно продали за зелень в карманах, – гневно зашипел босс, – и душу свою продали, как ты сам любишь выражаться!

– Так-то оно так, Стас. Вот только мы тоже свою душу продали! Ты, это хотя бы понимаешь? – босс пронзительно выдохнул. – Хорошо, что хоть своему народу и своей белорусской земле.

– Так, Кирилл, никакой больше учебы! – приказал босс. – Ты, меня понял?

Кирилл громко рассмеялся, еще больше разозлив старого друга.

– А чего это ты за меня решать будешь, гений биополей? – возмутился спец, уняв смех. – Ты же, сам психологию изучал, чтобы в себе разобраться, после того, как человек пятьдесят на тот свет отправил! А я раза в два больше за двадцать лет… Я ведь не хуже Эйнштейна физику знаю, не хуже Менделеева в химии разбираюсь, и уж точно получше Евклида или Лобачевского с геометрией управляюсь, а себя самого не знаю! Ты, это понять можешь? Я людей вокруг знаю лучше, чем себя самого! Ты что, считаешь, что я три года назад думал, что буду ругаться и на людей с кулаками бросаться? Мне же палец на шею положить им достаточно и они трупы, а я как зверь напролом… Сам же Славику говорил, что напролом идти следует, когда тебе что-нибудь сломать могут, а не когда с тобой по хорошему… Вот и хочу я разобраться, когда со мной или с моей страной по-хорошему, а когда и руку переломать можно, что за кусок поаппетитнее ухватиться хочет! Но ведь, может, хватить лишь сломанной руки, пусть даже так, чтоб кости года два срастались и операции западные хирурги бес конца делали… Зачем сразу по шее, как Славик сегодня пошутил, под газон в лесу и амба, только звери все равно раскопают и нам же в зубах принесут, чтобы добавки попросить! Наши же звери!

– Ты, уймись, Кирилл, – настороженно сказал босс. – Ты же сам говорил, что со зверями нужно по-звериному. Вот они и тащат нам позеленевшие кости. Да и сами они давно перестали быть серыми волками, а стали западными шакалами… Впрочем, мех у них самих, хоть и зеленый, а уже давно в дырках весь. Белорусская моль, знаешь, как всякие там западные штучки любит, скоро только лохмотья останутся!

– Вот то-то и оно, Стас! – зашипел спец. – Чтоб Кира этим ночным мотыльком была или Славик? Спецы они, еще те, да вот крыльца хрупкие! Шубку хозяин со своих шакалов вместе с ними, запутавшимися в гниющей зелени, снимет и спалит в камине, даже оставшейся зелени не пожалеет и новых серых щенков в шакалы нарядит!

– А, чего они в шакалы рвутся? – вспылил босс. – Вот сидели бы дома или учились, как ты!

– Дурак ты, Стас, дурак… И я тоже дурак… Щенки то эти серые, что в зеленых шакальих шубах фраеров корчат, это те, что с такими как Славка или Кира, вместе в сад ходили или в школе учились… Свои они. Мы же сами себя грызем! Детей своих до дыр загрызаем, а считаем, что очередного преобразившегося западного шакала освежевали… И Славик или Кира могли их шакалами стать, если бы к нам сами не пришли. А ведь по своей воле пришли! Нашли и пришли, и никто их не заставлял, никто их не прикармливал, как западные хозяева своих зеленых, у нас же доморощенных, шакалов!

– А, что прикажешь делать, Кирилл?

– Уже делают, Стас… Уже делают. Вот только не с ними… Они на зайцев больше охоты не начнут, пока вся западная зелень не переварится. Вегетарианство штука въедливая, да и зелени в отдельных странах, пруд пруди. Еще одну заводь запустят и будут наши доморощенные шакалы, как в сказке, ее хоть хвостом ловить. Здесь только один вариант…

– Ты это о чем, Кирилл? – перебил его босс. – Ты на себя в зеркало взгляни! У тебя сегодня ночью без вариантов! Нику я еще одно задание дам, а ты поспи! Сколько ты уже не спал? Суток трое?

– Так точно, босс! Ты, правда, меня насквозь видишь. Только спать я не буду, пока кое-что не сделаю.

– Ты, что Кирилл? Сколько ты собираешься не спать? У тебя голова должна быть светлая, чтобы горячки не пороть!

Спец кивнул.

– У тебя же степень по психологии, Стас, – Кирилл слегка улыбнулся, – значит, ты и психофизиологию изучал, и измененные состояния сознания проходил. Не так ли?

– Ну, так, Кирилл. Что с того?

– Для чего сон человеку нужен, Стас? – спросил Кирилл, с интересом глядя на друга.

– Чтобы мозг отдохнул. А твой вот и не отдыхает!

– Все оно так, – подтвердил спец. – Только сон нужен не просто для того, чтобы мозг отдохнул, а чтобы клетки нервной системы восстановили свой энергетический потенциал.

– Ну, это то же самое, что я тебе и сказал! – не понимая куда клонит Кирилл, босс в очередной раз кивнул.

– Я спец, Стас. Спец с уникальной способностью. Мои клетки восстанавливаются очень и очень быстро. Может, ты не знаешь, сплю я по привычке. Хотя мог бы обойтись и без сна. Приятно чувствовать… – Кирилл замолчал и через некоторое время продолжил. – Приятно чувствовать, что я еще человек. Вот и отсыпаюсь, вроде как…

Босс многозначительно посмотрел на друга.

– И, какой этот твой вариант, Кирилл?

– Кингу я напишу, Стас. Маленькую такую книгу. Серо-зеленую ей бы обложку, да название такое колоритное красным, как кровью, чтоб профили Рузвельта и Франклина фоном в сравнении с ним казались, и ни один шакал мимо не прошел – зелень же им нравится, хоть и чужая. Глядишь, наши доморощенные шакалы и купятся. Кстати, можно и зайцев наших на обложку, вместо Рузвельта и Франклина. Так местами. Для разнообразия… – босс уставился на Кирилла как на сумасшедшего. – Не смотри на меня так! Я не святой, Стас! Я по шею в крови до сих пор купаюсь, как в лаве с тем гадом глазами кверху… Только ведь его уже давно нет, а я все вылезти никак не могу… Я не хочу, чтоб такие, как Стас или Кира за мной в эту лаву прыгали, чтоб славы себе сыскать, или похвалу западного хозяина получить. Ему же на них плевать! Сварятся вкрутую – он себе новых прикупит…

– Иди спать, Кирилл… Им не поможешь, – произнес босс и закрыл глаза.

– Почему не поможешь? Напишу, как я человек сто на тот свет отправил. Опишу во всех подробностях, да так, чтоб их замутило. Может, хоть тогда головой начнут думать, а не в зелененькую шубку прыгать! Им ведь тоже, потом пистолет в руки и в чужие виски свинец втыкать… – спец тяжело вздохнул. – Зелень может и глаз радовать, ну и желудок, само собой разумеется, если она свежая, молодая, а вот если зелень гнилая, отравляет она их так, что ни один врач не поможет, даже Вика, хоть она и спец в этом деле. А им ведь такую именно и скармливают, шакалам нашим доморощенным… Им же из этой зелени даже напитки выжимают вот они их внутрь себе и вливают, ну или вкалывают…

– А знаешь, Кирилл, – с минуту помолчав, сказал босс. – Ты ведь прав… Впрочем, как всегда. Может поэтому ты жизнь так и ценишь, что стольких на тот свет отправил, если он есть, конечно же… Или, своей смерти, так хочешь?

Кирилл не ответил. Босс ждал, поглаживая стол.

– Чем они меня хуже, Стас? – продолжил спец. – Они что, кого убили? Обколотые и пьяные, что с них взять? Вот булыжниками в Амон и швыряют. Только даже булыжник может полететь в другую сторону. Нужно только показать в какую.

– И, куда ж это они, по-твоему, бросать их должны? В хозяев своих? – босс недовольно поморщился.

– На хозяев их я, если они что-нибудь удумают, и сам по паре глыб сброшу, – спец ухмыльнулся. – А они пускай в землю под ногами бросают, что б стоять прочнее. Да хорошо, чтоб рикошетом себе по ноге, для шоковой терапии.

– И что, если даже и попадут? Ты ж сам сказал, что они обкуренные и вдребезги пьяные. Им же все фиолетово!

– Им то, может, и фиолетово, когда они обкуренные или пьяные, а вот когда они очнутся через день в больнице или на нарах, может и поймут, что сами себе пальцы переломали, вот тогда возможно и начнут ценить то, что у них под носом дома свои зайцы есть. И радоваться, что они сами себе ноги переломали, а не им кто-нибудь вчера шею, пока они в отключке у трибун своих хозяев валялись как мягкий зелененький коврик, о который и грязные ноги вытирать приятно. Он же не свой – не жалко. Его можно и заменить. И меняют же… – Кирилл замолчал и закрыл глаза, а стены комнаты начали стекать, как лава, на пол.